Текст книги "Отечественная история IX—XIX вв."

7.1. Василий III (1505—1533)

При Василии III ликвидируются последние очаги русской удельной системы. Были упразднены формально независимые до того Новгород-Северское, Стародубское, Калужское, Волоколамское и Углицкое княжества.

Одним из крупнейших торговых и ремесленных центров страны являлся Псков, из всех русских городов уступавший по масштабам лишь Москве и Новгороду. Псковская земля первенствовала на Руси по выращиванию технических культур – льна и конопли. Поводом к походу на Псков послужили взаимные жалобы псковичей и великокняжеского наместника И.М. Репни-Оболенского. Вердикт великого князя выражался формулой: «Вечу в Пскове не быть, а быть в Пскове двум наместникам». Снятие 13 января 1510 г. вечевого колокола с собора Святой Троицы символизировало гибель Псковской республики. Для вытравления памяти местного населения о былых порядках часть псковичей переселялась на жительство в Москву, а принадлежащее им земельное имущество передавалось москвичам. Псков, писал позднее игумен Псково-Печерского монастыря, «быть плене не иноверными, но своими единоверными людьми. И ито сего не восплачет и не возрыдает?».

Присоединенное в 1517 г. к Москве Рязанское княжество задолго до того утратило свою независимость. Однако возмужавший местный князь Иван Иванович исподволь пытался восстановить прежний статус великого княжения. Он был вызван в Москву и взят под стражу. Многие жители выводились из Рязани, а на их место поселялись москвичи.

Процесс русской национальной консолидации предполагал не только объединение удельных владений, но и отвоевывание западнорусских земель из-под власти Литвы. Целевой установкой московской политики в этом направлении еще со времен Иван III являлось взятие Смоленска. Три похода с многочисленными жертвами потребовалось Василию III, чтобы, наконец, 1 августа 1514 г. торжественно вступить в город. Всем, кто не желал перейти на московскую службу, предоставлялась возможность беспрепятственно покинуть смоленские земли. Из Смоленска в Москву была выведена чудотворная икона Богородицы «Одигитрия».

Польские летописи приписывали успех третьего смоленского похода хитроумию князя Михаила Львовича Глинского. Этот литовский авантюрист умудрился состоять в разное время на службе восьми европейских государей. Разочаровавшись в ожиданиях получения Смоленска в свой удел на службе великому Московскому князю, он вступил в тайные переговоры с польским королем Сигизмундом. Однако измена Глинского была раскрыта, и князь, закованный в цепи, отправлен в Москву.

В борьбе с Литвой Василий III использовал в качестве союзников Крымское ханство и Тевтонский орден. Однако после смерти в 1515 г. стремившегося сохранять добрые отношения с Москвой Менгли-Гирея и вступления на ханский престол его сына Магомет-Гирея крымские татары все чаще совершают набеги на русские земли. Во время одного из них в 1521 г. крымцы подошли к самой Москве и даже взяли с властвовавшего в ней за отсутствием Василия III крещеного татарского царевича Петра грамоту об обязательной уплате дани. Позорный документ был изъят у них благодаря решительным действиям рязанского воеводы Ивана Васильевича Хабара.

Походы московских войск на Казань открывали новую эпоху становления российской государственности, переход от политики собирания русских земель к формированию евразийской державы. Утверждение на казанском престоле брата крымского хана Сахиб-Гирея создавало неблагоприятную для Руси перспективу одновременной борьбы с татарами на два фронта. Однако время окончательного подчинения Казани еще не наступило.

Во время похода 1530 г. город фактически сдался и несколько часов оставался не занятым войсками. Но возникшие между московскими воеводами распри о праве первого вступления в Казань вызвали заминку, обернувшуюся трагедией для русской армии. Неожиданно напавшие черемисы устроили резню в лагере московских войск.

Повинного в промедлении воеводу Ивана Бельского разгневанный Василий III приказал заключить в темницу.

Западная дипломатия подталкивала Московские государство к выступлению в противоборство с угрожавшей Европе Османской империей. С целью убедить в этом Василия III в Москву был направлен посол германского императора Максимилиана Сигизмунд Герберштейн, написавший впоследствии знаменитые «Записки о Московии». Римский папа Лев X даже направил московскому великому князю специальную буллу, в которой не только призывал к участию в «крестовом походе» против турок, но и предлагал войти России в лоно Католической церкви. Однако Василий III не позволил вовлечь себя в авантюру.

При Василии III завершается формирование системы самодержавной власти. Австрийский посланник Сигизмунд Герберштейн утверждал, что великий князь превосходит своим могуществом всех монархов мира. Ученый-богослов Максим Грек начинал свое послание к Василию III титулярной формулой: «Самодержцу всея Руси и многих иных океянских язык господину…». Надпись на лицевой стороне великокняжеской печати фиксировала даже использование царского титула: «Великий Государь Василий Божьей милостью царь и господин всея Руси». На обороте обозначались географические масштабы владычества: «Владимирской, Московской, Новгородской, Псковской и Тверской, и Югорьской, и Пермской, и многих земель Государь».

В послании к Василию III игумен Псковского Елизарова мужского монастыря Филофей продолжил разработку идеологемы «Москва – третий Рим». Мотив перенесения на Русь из Византии некой утверждающей ее права на всемирную миссию святыни нашел отражение в таких сочинениях, как «Повесть о белом клобуке», «Сказание о Вавилонском царстве», «Сказание о великих князьях владимирских», «Послание Спиридона – Саввы о Мономаховом венце» и др.

Василий III беспощадно искоренял любую возможную оппозицию. Фактически сразу же по вступлении на престол по его приказу был закован в «железа» внук Ивана III по линии старшего сына Ивана Молодого – венчанный царским регалиями Дмитрий. Через некоторое время бывший наследник престола при невыясненных до конца обстоятельствах скончался в заключении. Сменившие друг друга в правлении Василия III митрополиты Варлаам (1511—1521) и Даниил (1521—1539) назначались великим князем по собственному усмотрению, без даже формального соборного участия в их назначении. Когда Варлаам попытался противоречить великому князю, то был немедленно лишен митрополичьей кафедры и направлен в заточение в один из удаленных монастырей. По обвинению в тайных сношениях с Литвой был заточен в темницу и прямой потомок князей галицких, оспаривавших у потомков Василия Темного права родового старшинства, Василий Иванович Шемячич.

Нравы великого князя выражала активная карательная политика в отношении преступников. В Москве прошли публичные казни фальшивомонетчиков. Виновным в порче монеты отсекали руки и вливали в рот олово. При Василии III был составлен новый Судебник, не дошедший до нашего времени.

Не ослабевала борьба с еретичеством. На церковном Соборе 1525 г. был обвинен в ереси приглашенный незадолго до того в Москву для перевода богослужебных книг монах Афонского монастыря Максим Грек. Его сторонники подверглись различным наказаниям, а сам богослов сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь. Впрочем, масштаб жестокости начинавшихся в Европе на волне Реформации религиозных войн московская борьба с еретичеством не достигала.

Рост религиозного самосознания в России соотносился с широким храмовым строительством. Под руководством Алевиза Фрязина был заново возведен Архангельский собор, имевший статус усыпальницы московских правителей. Другим шедевром мирового зодчества являлась первая на Руси построенная по принципам шатрового стиля церковь Вознесения в селе Коломенском. При Василии III перестраивается неотделимая впоследствии от образа Кремля колокольня Ивана Великого, являвшаяся вплоть до XVIII в. самым высоким в России архитектурным строением, символизирующим могущество московской власти.

Угроза политической стабильности Московского государства была связана с длительным отсутствием у Василия III наследника. Его запоздалая по средневековым меркам женитьба состоялась на двадцать седьмом году жизни, за полтора месяца до смерти занемогшего Ивана III. В своеобразном конкурсе княжеских невест приняли участие 500 девиц, из которых на втором этапе было отобрано 10 кандидаток. Победу в смотринах одержала дочь московского боярина Соломония Юрьевна Сабурова. Однако 20 лет супружеской жизни не дали великокняжеской чете потомства. О возможности осуществления развода митрополит Даниил испрашивал у восточных патриархов и афонских старцев. Ответ был дан отрицательный. Но Даниил, поставив государственный интерес выше религиозной традиции, все-таки разрешил развод великому князю. Соломония Сабурова была под именем Софьи пострижена в монахини и направлена первоначально в Каргополь, а затем в Покровский Суздальский монастырь. Популярностью пользовались слухи, что, уже находясь в заточении, бывшая царица родила сына Георгия. Умерший в младенчестве, он якобы был тайно похоронен в усыпальнице Покровского монастыря, гробнице Анастасии Шуйской. При вскрытии в 1934 г. гробницы вместо останков обнаружился сверток перетянутых пояском тканей. Это подтверждало слухи об имитации смерти Георгия. Согласно народному преданию, сыном Соломонии являлся знаменитый впоследствии разбойник Кудеяр.

21 января 1526 г. Василий III женился на племяннице заточенного в тюрьму Михаила Львовича Глинского семнадцатилетней Елене Васильевне Глинской. Свадебная церемония впервые проходила под пение светского государева хора – «певчих дьяков». С влиянием Елены Глинской связывалось распространение при московском княжеском дворе обычаев европейской галантности. Дворцовая прислуга наряжалась теперь в одежды польско-литовской знати. Новым развлечением двора стала устраиваемая по европейскому образцу псовая охота. В угоду своей молодой жене Василий III первым из русских правителей сбрил себе бороду, хотя само брадобритие считалось тогда несовместимым с православной традицией.

Но шли годы, а новая княжеская чета так и не имела наследника. Возникли подозрения теперь и в бесплодии Елены Глинской. Вполне возможно, что неспособным к зачатию был сам Василий III. Злые языки неспроста приписывали отцовство родившимся от княгини сыновьям Ивану и Юрию ее тайному любовнику – князю Ивану Оболенскому-Телепневу Овчине. Рождение будущего царя Ивана Грозного 25 августа 1530 г. отмечалось знамением – прокатившимся по всей русской земле громом и небывалой молнией. Прозвище «Грозный» отражало не только страх народа перед карающей государственной властью, но и почитание ее в качестве священной. На образ «грозного царя» переносились сохраняемые в народном сознании представления о боге-громовержце.

Едва Ивану исполнилось три года, Василий III, простудившись на охоте, серьезно занемог от острого воспаления надкостницы. Незадолго до смерти он принял монашескую схиму под именем Варлаам. По духовной грамоте наследником престола объявлялся Иван, опекунами при котором назначались Дмитрий Федорович Бельский и Михаил Львович Глинский.

7.2. Правление Елены Глинской и борьба боярских группировок

Впервые со времен княгини Ольги русской правительницей становилась женщина – Елена Глинская. При ней в роли фактического государственного распорядителя возвышается ее фаворит Оболенский-Телепнев Овчина.

Буквально через несколько дней вслед за восшествием на престол Ивана IV сложился заговор с целью приведения к власти младшего брата Василия III Юрия Дмитровского. Однако планы заговорщиков были раскрыты. Посаженный в тюрьму Юрий скоропостижно скончался.

Оболенскому-Телепневу Овчине удалось также подавить мятеж удельного князя Андрея Ивановича Старицкого. Заговорщик был казнен невиданной до того на Руси казнью – «уморен под шляпою железной». Примкнувших к Старицкому новгородских помещиков повесили вдоль дороги на Новгород. Попал в опалу продолживший свои традиционные интриги дядя великой княгини – Михаил Глинский. При попытке бегства в Литву он был схвачен и посажен в «каменные палаты», где в скором времени и скончался.

Крупнейшим государственным предприятием периода правления Елены Глинской явилась денежная реформа, заключавшаяся в унификации монеты. В 1534 г. в этих целях был открыт первый в России казенный Монетный двор. В качестве основной денежной единицы была взята «копейка», получившая свое название из-за нанесенного на ней изображения копьеносца (в образе великого князя).

Основные направления внешней политики правительства Елены Глинской были связаны с противоборством с Литвой на западе и Казанским ханством на востоке. Боевые действие в русско-литовском конфликте шли с переменным успехом. Крупнейшая победа русских войск была одержана в феврале 1536 г. под Себежем. Война, не приведшая к каким-либо территориальным приобретениям или потерям, закончилась заключением в 1537 г. перемирия на пятилетний период.

Обострение отношений с Казанью определялось убийством там московского ставленника хана Еналея и приходом к власти Сафа-Гирея Крымского. В результате набегов казанских татар подверглись разорению восточно-русские земли. Угроза иноземного вторжения заставляла заботиться об укреплении обороны даже самой Москвы. Этим обусловливалась закладка в ней каменных стен Китай-города.

Будучи по происхождению литовской княжной, Елена Глинская не могла заручиться поддержкой местной аристократии. Ее неожиданная смерть 2 апреля 1538 г. явилась, по-видимому, результатом отравления. Через несколько дней подвергся аресту Оболенский-Телепнев Овчина. Заточенный в тюрьму, он был уморен голодом. Обстоятельства смерти матери не могли не сказаться на психическом состоянии малолетнего наследника престола, будущего Ивана IV.

Борьбу за фактическое обладание властью повели две боярские группировки – гедиминовичей Бельских и рюриковичей Шуйских. Не считавшиеся с юным Иваном временщики вызывали у того резкое раздражение, определив, по его собственному позднейшему признанию, «жажду отмщения» за детские унижения крамольному боярству. Первоначально в межродовой распре торжествовала партия Шуйских. Сделавший ставку на Бельских, митрополит Даниил был низложен и заточен в Иосифо-Волоколамский монастырь. Митрополичью кафедру занял игумен Троицкого монастыря Иоасаф (1539—1542), являвшийся в противоположность иосифлянину Даниилу представителем идейного течения нестяжательства. Однако и он, вопреки ожиданиям Шуйских, склонился к поддержке их противников. По ходотайству митрополита в июле 1549 г. Иван Бельский был освобожден из заточения, и фактическая власть перешла к возглавляемому им боярскому клану. Шуйские вернули свои позиции в результате дворцового переворота 3 января 1542 г. Увезенный в Белоозеро Иван Бельский был задушен. Едва спасся от расправы митрополит Иоасаф, низложенный и заточенный в Кирилло-Белозерский монастырь. Новым митрополитом был провозглашен новгородский архиепископ Макарий (1542– 1563), являвшийся главой иосифлянского направления, адептом государственной и церковной централизации. Боярские распри не помешали приступить в 1540 г. к осуществлению реформы органов местного самоуправления («губной реформе»). Важнейшие уголовные дела изымались из ведения наместников и передавались в рассмотрение губным старостам – «излюбленным головам». Ими становились выборные представители местного дворянства. Ограниченные первоначально рассмотрением разбойных дел компетенции губных изб постепенно расширяются. Учреждение Разрядного приказа при Василии III, денежная унификация при Елене Глинской и установление института «излюбленных голов» при Шуйских подготовили реформы периода Избранной рады.

Позиции Шуйских были существенно ослаблены после смерти в мае 1542 г. руководителя их клана и главного зачинщика придворных интриг князя Ивана Васильевича Шуйского. Неожиданно продемонстрировал своеволие тринадцатилетний великий князь, приказав 29 декабря 1543 г. отдать Андрея Михайловича Шуйского на растерзание псам. В опалу попали и другие представители рода Шуйских. Власть вернулась к родственникам Ивана IV по материнской линии – Глинским.

7.3. Период «Избранной Рады»

Предполагаемая женитьба Ивана IV подразумевала официальное признание его совершеннолетия и вступление в полновластное государственное правление. Свадьбе предшествовала организованная в Успенском соборе Кремля церемония венчания его на царство. Главный идеолог новой титуляции митрополит Макарий короновал Ивана шапкой Мономаха, облачил бармами и вручил животворящий крест. Согласно преданию, все эти атрибуты царской власти были переданы в дар будущим русским царям византийским императором Константином Мономахом. Сам титул «царь» являлся производным от имени Цезарь. Принятие его соотносилось напрямую с идеологией «Третьего Рима», подразумевавшей принятие Москвой всей атрибутики римской державы. Титуляция же великого князя как «августейшего» монарха находила обоснование посредством использования мифологемы о мифическом брате императора Августа Прусе, от которого якобы и пошел род русских правителей. Ровней русскому царю рассматривался лишь император Священной Римской империи. Со временем царский титул московского правителя был официально признан и восточными патриархами.

В жены царю была избрана дочь умершего окольничего, московского боярина Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина, Анастасия. С замужества Анастасии началось возвышение идущего от ее отца рода Романовых.

Последовавшие за царским венчанием московские пожары были восприняты Иваном IV в мистическом смысле. В канун самого крупного из них знаменитый юродивый Василий Блаженный пророчествовал о сожжении Москвы. В начавшемся 21 июня 1547 г. пожаре сгорело 25 ты. дворов и погибло около 2 тысяч жителей. Взорвавшиеся запасы пороха уничтожили часть крепостных стен и башен Кремля. Погибли в огне государева казна, Оружейная палата, царская конюшня, Благовещенский собор (включая фрески Андрея Рублева). Среди суеверного народа распространился слух, что причина пожара коренится в колдовстве, чинимом Глинскими. Будто бы они вынимали человеческие сердца, опускали их в воду и кропили полученным раствором дома москвичей. Отмеченные таким образом строения якобы и сгорели. Во время вспыхнувшего в столице восстания был забит до смерти камнями дядя царя Юрий Васильевич Глинский. Направившись затем к царской резиденции в село Воробьево, народ требовал выдачи и других Глинских – бабки государя Анны и дяди Михаила. Однако царю все же удалось усмирить мятежников.

Потрясение, пережитое Иваном IV во время восстания, явилось благоприятной почвой для влияния на него выходца из Новгорода священника кремлевского Благовещенского собора Сильвестра. При его содействии при Иване IV сложился кружок единомышленников, названный «Избранная рада». Это название было обязано своим происхождением Андрею Курбскому, игравшему видную роль в деятельности кружка, а впоследствии бежавшему от царского гнева за границу в Литву. Наряду с Сильвестром и князем Андреем Курбским руководящая роль в этом неформальном органе принадлежала также окольничьему Алексею Адашеву.

В феврале 1549 г. был созван первый в России Земский собор, сравниваемый исследователями с европейскими представительными учреждениями. Лейтмотивом соборных решений стало одобрение реформ государственного управления и нового Судебника. Однако регулярного характера созыв Земских соборов при Иване IV не имел.

Ликвидацией принципа «кормлений» было завершено реформирование системы местного управления. Ограничение наместнических прерогатив выразилось в изъятии из их ведения уголовного судопроизводства. Были приняты «губные» уставные грамоты, существенно расширявшие функции выборных органов местного управления. Военно-административное дело на местах передавалось от воевод специальным городовым приказчикам. Чиновникам стали впервые выплачивать жалованье. Эти выплаты имели крайне нерегулярный характер, а потому практика поборов населения сохранялась.

В центре военной реформы находилось принятие Уложения о воинской службе дворян и «детей боярских», предусматривающего обязательность государева служения. Тысяча дворянских семей получила на условиях воинского служения поместные земли в окрестностях Москвы. Новое столичное дворянство составило своеобразную царскую гвардию, собираемую по призыву государя в сравнительно короткие сроки.

Учреждались войска нового типа – стрелецкие полки, носившие в отличие от эпизодически собираемого по призыву государя поместного воинства характер постоянно функционирующей полурегулярной армии. Мобильность стрельцов обеспечивала более эффективное реагирование на действие неприятеля во время войн и татарских набегов. Применительно к стрелецким войскам впервые в России устанавливалась система воинских званий: стрелец, десятник, пятидесятник, сотник, полуголова (подполковник), воевода, стрелецкий голова. Каждому полку и сотне вручались специальные знамена. Название «стрельцы» связывалось с экипировкой новых войск огнестрельным оружием – пищалями. Существенное возрастание государственных затрат, связанных с переходом на денежное жалованье, требовало упорядочения системы налогообложения. С целью определения объема взимаемых налогов проводилась перепись податных земель – «сошное письмо». За единицу налогообложения была взята «соха», размеры которой варьировались в зависимости от качества земли. Помимо земельных сборов взимались и другие прямые налоговые выплаты: стрелецкий корм (на содержание войска), кормленый откуп, установленный на их содержание вместо обычных произвольных поборов со стороны воевод, пищальные (на закупку оружия), полоняничные (на выкуп пленных православных), ямские (на организацию почтовой службы). Завершался начатый еще в правление Елены Глинской процесс общероссийской унификации мер и весов. Новая система государственного управления была закреплена принятием в 1550 г. Судебника.

Задачу унификации религиозных норм Русской православной церкви решал Церковный Стоглавый собор, открытый 23 февраля 1551 г. Получив титул царя, Иван IV приобретал, таким образом, легитимное право в качестве не только светского, но духовного лица на осуществление церковного реформирования. Лейтмотивом соборных постановлений являлось искоренение из православной обрядности и быта латинских и языческих компонентов. Осуждались восходящие к язычеству праздненства и увеселения, к которым относились скоморошничество, игра на гуслях, танцы, сценические представления, переряживание, картежный азарт, поминальные тризны и др. Однако применение принципов сурового христианского ригоризма в отношении к народной традиции оказалось во многом декларативным. Более действенный характер имела борьба с латинскими бытовыми новациями, проявившаяся в запретах на брадобритие, ношение западной одежды, употребление в пищу колбасы и т.п. Устанавливались каноны иконописания и храмового строительства. Тенденция бытовой регламентации отражает появление текстов «Домостроя», приписываемого священнику Сильвестру.

Охлаждение в отношениях Ивана IV с членами кружка Избранной рады обусловливалось тяжелым заболеванием царя. Государь настаивал на присяге своему сыну – малолетнему Дмитрию. Однако Сильвестр и Адашев не спешили подчиниться царскому указу, интригуя в пользу двоюродного брата Ивана IV великого князя Владимира Старицкого. Выздоровевший царь пересмотрел взаимоотношения с прежним ближним окружением, все более склоняясь к единовластному принципу управления. Во время посвященного избавлению от смертельной болезни паломничества в Кириллов-Белозерский монастырь умер первый из сыновей Ивана царевич Дмитрий. Новым наследником престола стал родившийся в следующем году у царской четы Иван Иванович.

Интриги Сильвестра и Адашева определялись опасением усиления позиций родственников царя со стороны жены бояр Захарьиных. Конфликтные отношения в этой связи сложились у них с царицей Анастасией. Не случайно, что ее неожиданная смерть 7 августа 1560 г. вызвала у царя подозрения в отравлении. Алексей Адашев, пригласивший лекарей к царице, был сослан в Юрьев, где взят под стражу и умер в заточении. Казням подверглись ближайшие родственники окольничьего. Попавший в опалу Сильвестр добровольно удалился в Соловецкий (по другим сведениям, Кирилло-Белозерский) монастырь. Репрессии обрушились и на других предстателей адашевского кружка.

Предвидя грядущие расправы, некоторые видные государевы бояре бежали в Литву. При попытке к бегству был пойман и заключен в тюрьму глава Боярской думы И.Д. Бельский. Особо большое впечатление на царя произвела измена князя Андрея Курбского. Оказавшись за рубежом, он вступил в переписку с государем, упрекая того за отход от принципа коллегиальности управления. Иван IV в свою очередь приводил развернутую аргументацию, отстаивал преимущества самодержавности системы власти. Некоторые исследователи, впрочем, ставят под сомнение подлинность самой переписки. Однако публицистика современника Ивана Грозного И. Пересветова свидетельствует о том, что выдвинутые в ней идеи действительно составляли предмет общественных дискуссий середины XVI в.