Текст книги "Сказания Ривеллона: Пламенные рыцари"

Класс целительницы был огромен. Зашторенные окна давали мало света. Поэтому здесь все освещали гномьи светильники. На стенах висели большие картины, изображающие человека, его внутренности, а так же какие-то красные ветвистые полоски, назначение которых Амадузий так и не понял. Парты были на троих. Талана скаканула через весь класс и в одно мгновение села рядом с Ловисом и Амадузием.

Когда все расселись, Елена достали кипу пергамента, пузырьки с чернилами, перья и тряпочки.

– Pwnc, ufuddhau, – произнесла она и изобразила пальцем в воздухе непонятный символ. Все, что она достала, тут же зашевелилось и разлетелось по столам. У каждого на столе оказалось два листа, перо и чернильница с тряпочкой. От такой неожиданности весь класс ахнул.

– Да, это была магия. Элементарное заклинание. Правда, когда вы будете его изучать, вам оно будет казаться наисложнейшим.

Амадузий сидел, словно громом пораженный. Только что он увидел магию. Самую настоящую. Правда, он ожидал вспышки света и раскаты грома. Ну и ладно.

Елена ви Шэнта подошла к большой черной квадратной доске на стене и написала мелом: Основы медицины. 1 часть. Вспомогательная литература: трактат Фредерика Фрегальго «Основы врачевания».

– Записывайте, – приказала она. Все открыли чернильницы и заскребли перьями. Амадузий умел писать хорошо и довольно быстро. Благодаря матери.

– Прекрасно. Главное на моих занятиях: конспектировать, не шуметь, стараться. За любое нарушение этих трех основ я буду ставить соответствующие пометки. Худшие будут отсеиваться. Разумеется, шанс исправиться у вас будет. Как на занятиях, так и на экзаменах.

Прежде, чем кто-то успел напрячься и забеспокоиться, Талана уже записала все сказанное целительницей мелким, но четким почерком. Амадузий удивленно отвел глаза от ее бумаг. Елена продолжила.

– Разумеется, на первых моих занятия вы будете постигать лишь самые элементарные аспекты медицины. У вас впереди много времени. Вы даже не представляете, насколько его много.

Никто не отреагировал. Все были растерянны.

– Поэтому, мы начнем с ведения ваших записей, правил безопасности и законов врачевания.

Следующий час Амадузий строчил как ненормальный. Его почерк, сначала немного корявый, быстро стал легким и аккуратным. Он был в неописуемом восторге. Амадузий узнал о том, как правильно вести пометки относительно своих наблюдений, что и как записывать, когда проводить первичный осмотр, дальнейшее изучение и основную работу. Правила безопасности заняли у него почти весь лист. Одна половина показалась ему совсем малозначительной, а о другой половине он даже не догадывался. Гигиена и стерильность рабочего стола, рук и инструментов была обведена чернилами. Целительница предупредила, что если хоть кто-то что-либо забудет из этого, то самолично соберет его вещи и вышвырнет из Ард-галена.

И вот, когда Амадузий понял, что писать ему в скором времени придется на столе или руке, в воздухе раздался громкий звук колокола. Елена ви Шэнта, сидящая все это время за столом, небрежно махнула руками.

– Урок окончен. Задание на следующий: выучить все, что было написано сегодня. А так же, тем, кому интересно и важно, прочесть введение и первую главу трактата «Основы врачевания». Фредерик Фрегальго, да упокой семеро богов его душу, приводит в своих исследованиях поразительные и качественные иллюстрации. Настоятельно вам рекомендую.

Амадузий кое-как уместил задание на крошечном кусочке пергаменте, собрал все свои вещи и, вслед за остальными, покинул класс. И прежде, чем выйти, он поймал на себе взгляд пронзительных глаз Елены.

– До свидания, – робко попрощался Амадузий. Елена ви Шэнта выразительно показала на свои уши и приложила палец к губам.

– «Она знает! – в страхе догадался он, – знает, что я подслушал их разговор».

Покинув класс, Амадузий чуть не врезался в спину Таланы.

– Какой он красивый, – прошептала она. Амадузий, не понимая, о ком это, протиснулся вперед.

Человек, который стоял перед всеми, действительно был красив. Даже, можно сказать, смазлив. Лет тридцати, не больше, он был похож на важного орла. Могучие плечи, тонкая талия и длинные руки. Все это отчетливо было видно, так как мужчина был всего – лишь в кремовой рубашке и зеленых облегающих штанах. На груди у него висел интересный медальон, в виде трех серебряных перьев.

– А вас гораздо больше, чем в прошлом году.

И тут Амадузий ужаснулся. Его голос был таким неестественным, будто он принадлежал человеку за пятьдесят. Глубокий, грубоватый голос никак не сочетался с таким телом.

– Я – Аэрамос. Следующий предмет – история, буду проводить я. За мной.

Девушки, словно стайка маленьких утят, засеменила за ним. Юноши, ехидно перешептываясь, шли позади.

– Ну как вам первое занятие? – оторвав глаза от преподавателя, спросила Талана, когда парни поравнялись с ней, – я в восторге! Столько всего интересного! Я записала все! Надо будет прочесть этот трактат Фредерика и записать все важное.

Амадузий и Ловис кивнули, но промолчали. Их пыл остыл уже после того, как Талана упомянула «я записала все». Было понятно, что Талана будет учиться, пока может дышать.

В классе Аэрамоса пахло пылью и можжевельником. В противоположность целительнице, он не зашторивал окна. Так что света было даже через чур.

– Рассаживайтесь быстрее. Начнем незамедлительно, – распорядился преподаватель. Когда все расположились, он сел за свой стол. Его зеленые глаза стали серьезными.

– Раз уж вы у нас адепты-первогодки, то придется начать с самого начала начал. Но оно имеет место наиважнейшее в нашей истории. Но сначала маленькая деталь, чтобы было понятно. Существует две эры. Эра Хаоса и Эра после Хаоса. С первого года Эры Хаоса минуло вот уже почти три тысячи лет. Если отсчитывать с сегодняшнего дня, то получиться цифра 2993. Запишите основное, чтобы не забыть и не краснеть на экзамене.

Амадузий посмотрел на свой стол и обнаружил все необходимое для письма. А ведь минуту назад ничего этого не было!

Когда все сделали основные пометки, и скрип перьев прекратился, Аэрамос продолжил:

– На самом деле о веке Хаоса говорить сложно. Совсем мало документов сохранилось с тех страшных пор. И, тем не менее, – и Аэрамос обвел всех взглядом. Амадузий покрылся мурашками, – тогда мир был совершенно другим. По земле ныне несуществующего Лариана ходили боги в своем физическом обличие. Их было восемь. Спустя век восьмое божество, Хаос, пожелал стереть эту реальность, ибо ненавидел он своих братьев и сестер богов. Ненавидел он и их творения. Солнце и луна, звезды и облака, моря и реки, растения и животные разжигали в нем гнев и жадность. Хаос не мог создать столь же прекрасное чудо. Остальные семеро воспротивились ему и объединились под началом самого сильного из них, Магроторона. Тогда бог Хаос решил сделать по-другому. Историки и ученые до сих пор теряются в догадках, как Хаос мог вообще сотворить что-то. Ведь это было противно самой его мерзкой сущности.

Аэрамос усмехнулся, увидев, как многие подались вперед.

– Он создал первую расу, которая ступила на земли Лариана. Это были демоны.

Амадузий открыл рот от удивления. Талана, уже все записав, прошипела: « – а я думала, что первыми появились люди, эльфы и гномы!». Аэрамос поднял руку, и перешептывания стихли.

– Именно так. Хаос в одно мгновение превзошел других божеств. Возможно, кто-либо из вас видел старые карты раздробленного Лариана. На далеком западе есть огромная часть его, которая в данное время никем не населена. Мертвые земли простираются там. Некоторые дали ей имя – Забытая Империя.

В голове Амадузия всплыли детские истории-страшилки о Забытой Империи.

– «Тама токво бесовщина водится, да некромансеры с демонами», – вспомнились слова старого мельника Рунда.

Аэрамос же продолжал:

– Семь богов ужаснулись, когда поняли, как сильны демоны под началом своего Повелителя. В противовес ему, каждый из богов создал по новой расе. Бог всепоглощающего огня, Уроборос, создал людей, вспыльчивых, отважных. Жизнь их была невелика, как и у самого огня. Богиня жизни и вечного света, Лимма, создала эльфов, созданий мудрых и светлых. Бесконечно долгая жизнь и светлые помыслы были ее даром. Бог земной тверди, Варонор, создал гномов, таких же твердых и упрямых, как сама земля. Жили они долго, но смертными были они. Ахерон, бог смерти решил создать расу, которая смогла бы соперничать с демонами. Он сотворил орков, бесстрашных и сильных, любящих смерть и кровь. Жили они недолго, так как постоянно враждовали меж собой. Богине воды, Наликке, не было дело до войны и страха. Она создала ящеров, существ, которые были не воинами, но целителями и врачевателями. Жили они столько, сколько хотели. Ибо от своего дара зависело их время. Мирона, богиня воздуха, попыталась создать расу, которая смогла бы выжить, не смотря ни на что. Так появились бесы – маленькие мудрецы, умевшие перемещаться в пространстве и времени.

Когда же настала очередь Магроторона, бога магии, он долго не хотел идти на такой шаг. Лишь погодя, он сотворил магов. Маги были условной расой и могли появляться среди любой другой.

Бог Хаоса, или, как его называют, Повелитель Хаоса, решил начать войну. Тогда земля Лариана дрожала и гремела. Орды демонов наступали, опустошая и оскверняя лик земли. Семеро богов сплотились и ответили Хаосу вместе со своими маленькими помощниками и… проиграли.

Амадузий, до этого оцепенело слушая учителя, вздрогнул.

– Да, семеро богов потерпели поражение. Повелитель Хаоса буквально смел их всех. И тогда наступил важнейший исторический момент. Момент Перелома.

Раздался скрип. Это было перо Таланы.

– Боги решились на последний шаг. Они прошли сквозь легионы демонов к Повелителю Хаоса. Но прежде, чем тот понял, что происходит, все восемь божеств исчезли. Навсегда.

– Как же так? – не сдержавшись, спросил Гельдор. Аэрамос провел рукой по своим светлым волосам.

– Никто точно не знает. Есть предположение, что семеро богов захотели утянуть вместе с собой Повелителя Хаоса в Потусторонний мир. Но удалось им это не вполне. Сами они ушли из физического мира, а вот Повелитель Хаоса застрял где-то посередине.

– Но почему? – подал голос Ловис. Аэрамос хмыкнул.

– Увы, я не знаю. Повелитель Хаоса были сильнее остальных. И, возможно, поэтому семерым до конца не удалось исполнить свой план. Хаос остался прикованным между мирами. Туда же попали и демоны. Спустя долгое время в том месте образовалось новое измерение. Мы его называем Преисподней. Оттуда нет выхода. Лишь мы можем приоткрыть врата из завесы ада, магией создав Разлом. Тогда они попадают в наш мир, пытаясь проникнуть в тела людей, эльфов, гномов и других рас. Но, то бывает редко.

Раздался звон колокола. Аэрамос немного устало махнул рукой, и все засобирались.

– Заданий не будет. Мы еще не закончили.

Талана разочарованно подхватила свои бумаги и вышла вслед за остальными. На выходе из класса их встретил полный мужчина в белоснежном фартуке. Их кармана у него торчала зеленая ботва и ручка кухонного ножа.

– Обед! – громко воскликнул он. Все вздрогнули.

Столовая в Ард-Галене была пока самым большим помещением, которое когда-либо видел Амадузий. Здесь теснились несколько десятков длинных столов с деревянными стульями. Окон не было. Все те же светильники висели на стенах. Большинство столов уже были заняты. Амадузий обнаружил, что на многих одежда другого цвета. Желтого, красного, коричневого и серебряного. Люди, в данный момент занятые едой, были самых разных возрастов. Теперь он понимал слова Елены ви Шэнты, что времени у них очень много. Некоторым мужчинам можно было дать тридцать, а то и больше лет.

– Знаете, – задумчиво протянула Талана, озираясь по сторонам, – я пока ни разу не видела в Ард-Галене людей, старше тридцати – тридцати пяти.

– И что? – спросил Ловис.

– Не знаю. Просто заметила и все.

Не придав этому особое значение, Амадузий встал в очередь к кухне. Жизнь там так и бурлила. Множество поваров и поварят носились по кухне, галдели как сороки, что-то мешали в больших котелках, шипели раскаленным маслом. Запахи, однако, доносили дивные. Какой только еды не предлагалось сегодня. Тут были разные виды тушеного и жаренного мяса. Разнообразные подливки с грибами, овощами, моллюсками и даже ягодами. Картофель, горох, крупы, которые Амадузий никогда не видел, истекали паром, когда кто-то трогал их, наполняя свою тарелку. Талана взяла себе кусок печеной тыквы со сливочным маслом, овсяную молочную кашу и маленькую миску с земляникой. Заняв стол, она махнула им рукой.

Амадузий подошел к ней с графином мятной воды для всех, а так же с печеными свиными колбасками, спелыми томатами и теплым хлебом. Ловис подошел следом. На его подносе лежала миска горячего супа с клецками, хлеб и печеная сладкая репка.

– Недурно, – заметила Талана, – копите жир на зиму?

Амадузий и Ловис состроили надменное лицо.

– Просто мы мужчины. А мужчинам нужны силы.

Талана в ответ совершенно по-девичьи хихикнула и посыпала свежей земляникой свою кашу. Амадузий попробовал свиные колбаски. Таких вкусных он не пробовал никогда. Разве что только Марика на его день рождения готовила нечто подобное. И тут же мысль о родителях и о том, что с ними сейчас творится, разом лишила его аппетита. Они ведь места себе не находят, потому что его нет.

– Что это с тобой? – спросил Ловис, разливая всем мятной воды.

– Мне нужно как-то передать весточку родным. Сказать, что со мной все хорошо.

Талана понимающе кивнула.

– Да, и мне тоже.

– Наверное, и мне, – смутившись, буркнул Ловис.

Поев, троица присоединилась к остальным у выхода из столовой. Перед ними стоял мужчина преклонных лет с черными волосами и такой же бородой, длинной и густой. Ни одного проблеска седины не наблюдалось.

– Видишь, – шепнул Амадузий Талане.

– Рад видеть вас, птенчики. Новые адепты…хм, – и учитель словно попробовал слова на вкус, – молодо-зелено. Еще так много предстоит вложить в ваши головы. Поэтому, не будем терять время. Идемте за мной. И кстати, меня зовут Зандалор, я – чародей и ученый.

То, что новый преподаватель – чародей, все поняли сразу. Он был ярким представителем всех волшебных сказок. На нем был широкополый колпак, синий, с золотой полосой на полях. Одеяние тоже было синим, с золотыми звездами. От человека веяло мудростью и силой.

Класс Зандалора сильно отличался от уже виденных ранее. Тут стояли стеллажи с книгами, какие-то стеклянные приборы, которые делили место на столе с кипами исписанного пергамента. То и дело на полу попадались пятна от чернил.

– Рассаживайтесь поудобнее и возьмите, пожалуйста, побольше бумаги. Нам многое нужно будет записать, – и маг показал пальцем на стол рядом с собой. Когда Амадузий уселся рядом с Таланой, которая так и ерзала от нетерпения, Зандалор встал со своего места.

– Я буду сегодня вести у вас очень важный и крайне сложный предмет – Ларианское руническое письмо. Это письмо является основой для всех магических заклинаний, Повелений, заклятий и много чего еще. Не буду вдаваться в подробности, иначе мы проговорим об этом до следующего года. Так вот, – и Зандалор обвел адептов долгим взглядом, словно оценивая их, – Ларианское руническое письмо – это письмо Силы. Силой, в свою очередь, мы привыкли называть магию. С помощью этого древнего языка, маг может подчинить себе магическую материю, которая окружает все и вся. Из нее состоит буквально каждый дюйм мира. Зная руническое письмо, маг может воспользоваться Силой и применить ее по своему усмотрению. А теперь, – Зандалор взял мел в руки, – запишем правила произношения и написания рунического письма.

Все оставшееся время до удара колокола Амадузий строчил, как помешанный. Еще более помешанной была разве что только Талана. Никто даже не пытался смотреть по сторонам, скучать или думать о чем-то другом. Зандалор просто не дал им такого шанса. Все, что диктовал учитель, казалось Амадузию жутко сложным и нудным, но он продолжал писать, поддерживая себя тем, что это важно и нужно. И правильно делал. Уже в самом конце занятия, он смог посмотреть на других и удивился увиденному. Оробас сидел не сгорбленным, как все остальные адепты. Более того, он писал аккуратно, но очень быстро. Амадузий сидел от него в паре метров и смог разглядеть, что записи он вел чисто и разборчиво.

Удар колокола было спасением для многих (кроме Таланы).

– Задание на следующий урок, – напомнил Зандалор, когда многим показалось, что можно уходить вот так просто, – выучить все правила, которые мы сегодня написали. На основе этого прочесть введение Дагориана де Лео в его труде «Y gair hud». Это переводится, как «слово в магии».

Записав все, Амадузий устало вышел из класса.

Оказалось, что на сегодня уроки закончились. Амадузий несказанно обрадовался шансу написать письмо.

Спустя десять минут Амадузий уже стоял в своей комнате, не понимая, каким образом не заблудился, когда бежал сюда. В ранее пустом стеллаже он обнаружил две новые книги, а рядом на столе чистые куски пергамента и один листок с чем-то написанным. Не обратив на него внимания, Амадузий подошел к столу, как вдруг в воздухе раздался женский голос.

– Всем немедленно спуститься на первый этаж в вестибюль Ард-Галена. Вас ожидает ректор школы Мирабелла Веранид.

Амадузий вздохнул, положил свои исписанные листы и вышел.

Внизу собрались все новенькие адепты. Перед ними стояла ректор собственной персоной и тощий мужчина с совершенно лысой головой и длинными темными усами.

– Хочу лишь сделать маленькое объявление, – громко начала она, – это Патрик Мюглис. Он наш завхоз. Если вам нужно будет написать кому-то письмо и отправить его, то, пожалуйста, обращайтесь к нему. Он очень быстро и бережно доставить все ваши письма. Чаще всего Патрик Мюглис находится на первом этаже, так что найти его совсем нетрудно.

И после этого Мирабелла дала понять, что все могут расходиться.

Не прошло и двадцати минут, как в вестибюль пришли все адепты с письмами в руках, которые уже через несколько секунд оказались в большой кожаной сумке завхоза. Амадузий положил туда свое письмо и облегченно вздохнул.

– Ну, теперь, учеба в Ард-Галене. Всего-то делов!

Глава 7. Что расскажет труп

Махос стоял, скрестив руки на груди, находясь в утомительном ожидании, которое мало-помалу выводило его из себя.

– «Как много я мог бы сейчас сделать. Время утекает бессмысленно», – с досадой подумал он. Король Ирений всегда относился к представителям магического ремесла несколько холодно и подозрительно. Махос прекрасно помнил тот день, когда Елена ви Шэнта стала советницей монарха. Кажется, королевский совет решал этот вопрос почти месяц. И многие тогда воспротивились, чтобы маг, да еще и «сисястая баба», как они выразились, взяла власть в свои руки. Ирений только начинал править, после смерти своего отца Вильгельма Мудрого, и еще не был активным участников в управлении.

– «Даа, отлично помню, что я сказал этим надутым индюшатам. Елена едва ли не через час получила свою должность», – вспоминал Махос, пытаясь хоть как-то себя успокоить.

И тут, словно почувствовав, что маг вот-вот вспыхнет, тяжелые стальные двери распахнулись. К Махосу выплыл личный камергер короля, почтительно склонив голову, подметя пол своим пером на шляпе.

– Прошу, ваша милость, проследовать за мной.

Махос спокойно вошел в залу. Помимо короля, восседавшего на бронзовом троне с золотой короной на голове, которая светилась сапфирами, по правую сторону от него сидели за столом несколько человек в роскошных, совершенно безвкусных дублетах.

– «Верховный Совет решил послушать», – и Махос мимолетно скривил губы. Ему не было дела до их ненависти, злобы и страха к нему. Он прекрасно понимал, что все чародеи Ард-Галена, да и он сам, неприкосновенны и наделены едва ли не теми же правами, что и вся аристократия.

Рядом с королем был еще один трон, поменьше. Там должна были сидеть королева Кассандра. Лишь Елена ви Шэнта была с Ирением рядом, стоя подле него, держа в руке посох из красного дерева. Его навершие было в виде двух нефритовых крыльев.

– Рад приветствовать тебя, Махос. Как видишь, почтенные члены Совета захотели присутствовать при нашем разговоре, – раздался усталый голос монарха. Под глазами его были мешки от недосыпа. Лицо обвисло и посерело. А ведь ему не было и пятидесяти. Как же он постарел за эти дни!

– Привет тебе, владыка Ирений. Для меня большая честь быть гостем в твоем дворце, – и Махос сделал сложный реверанс. Король незаметно подмигнул. Махос прекрасно играл роль, зная, что это нужно для Верховного Совета, не для короля.

– Елена, огради зал своими чарами. Я не хочу, чтобы наш разговор вышел за его пределы.

Участники Совета зашевелились, понимая намек Ирения. Колдунья сделала плавное движение рукой и что-то прошептала. Тут же от нее во все стороны разлетелись синеватые завихрения. Кто-то из Совета выругался, но достаточно тихо, чтобы его услышали. Елена и Махос различили каждое слово.

– Ну, а теперь, – Ирений поправил корону, которая съехала с его чуть поседевших длинных волос, ниспадающих на могучие плечи, – я расскажу, зачем мне понадобилась твоя помощь.

Махос, молча, медленно провел рукой по воздуху. Тот словно загустел и исказился. В один миг он сотворил изящное кресло и сел в него. Ирений показал глазами неодобрение, но Махос не обратил на это внимание. Его нисколько не волновали дворцовые интриги и мнения дворян.

– Так вот. Мой сын, Риваль, внезапно скончался три дня назад. Это случилось за пределами дворца. В… в борделе.

Король сжал губы и продолжил:

– Придворные лекари осмотрели тело и сошлись во мнении, что он умер от неизвестной болезни. На этом все. Ни доказательств, ни каких-либо иных свидетельств. Разумеется, меня это не устраивает. Такое мог сказать любой тупица. Я догадывался, что они просто не смогли понять и опознать причину смерти. Уже на следующее утро я вышвырнул их куда подальше.

– И напрасно. Мой король, ваш разум пострадал. Вы не можете сейчас принимать адекватные решения, – произнес большеротый мужчина из членов Совета. Он был похож на жабу. Если бы он еще и заквакал, сходство было бы фантастическое. Ирений не обратил на него внимания.

– Вот видишь, Махос. Уже мой разум ставят под сомнения. Верховный Совет мнит себя неуязвимым!

Махос обнажил зубы.

– Огромная ошибка.

На этот раз ругательства были громче и длиннее. Король поднял руку, и все стихло.

– Довольно!

Махос даже не взглянул в сторону Совета.

– Единственное, с чем я согласен с Советом, так это в том, что нельзя доверять это женщинам-чародейкам. После трагедии, произошедшей с моей Кассандрой

Елена подняла глаза к потолку, но смолчала, хотя Махос видел, что это дается ей с трудом.

– Но вмешательство магии просто необходимо. Лично мне.

– Понятно, – Махос задумчиво потер бледный след на руке, – мне нужно осмотреть твоего сына и выяснить причину смерти.

Король наклонил голову.

– Я разрешаю присутствовать магичке при этом. Но не более того.

– Эта бестия и близко не должна подходить к останкам принца Риваля! – выкрикнул большеротый.

– Достаточно, Игнотус! – рявкнул Ирений, – еще одна подобная выходка, и в Верховном Совете появится свободное место.

Игнотус побагровел, но, под взглядом остальных членов, не сказал ни слова.

– Так– то лучше, – процедил монарх и закашлялся. Елена ви Шэнта в мгновения ока достала, непонятно откуда, пузырек с темной жидкостью.

– Выпейте, король, – едва слышно прошептала целительница, – болезнь еще только недавно ушла из вашего организма.

Ирений что-то недовольно проворчал про жуткий вкус и благодарность. Вынув пробку, он влил себе в рот странное зелье.

– Мда, вкус отвратный, – поморщился он. Махос встал, и кресло растворилось в воздухе.

– Не будем терять время. Проводите меня к усопшему.

Елена ви Шэнта подошла к нему. Король повернулся к членам Совета, давая понять, что они могут расходиться.

– Покойницкая в вашем распоряжении, – бросил Ирений, смахивая с глаз слезы, которые ранее старательно сдерживал.

В носу защекотало спиртом и формальдегидом, колба которого была открыта. Махос и Елена вымыли руки, надели белые халаты. Чародейка добавила к своему облачению еще и марлевую маску.

На чистом столе лежал окоченевший труп юного мужчины.

– Ему должно было исполниться двадцать семь лет на следующей неделе. Ах, до чего же он юн, – заметила Елена. Махос осмотрел инструменты. Скальпели, пилы, крючья, молотки, долота и сверла.

– Они проспиртованы?

Целительница кивнула.

– Лекари даже не вскрывали его. Инструменты никто не трогал.

– Хорошо. Но лучше все-таки еще раз их обеззаразить, – и Махос тщательно протер каждый прибор спиртом, – а одежда? Его что, раздевали и одевали?

– Я не знаю. Меня не допустили до процесса, – ответила она. Маг склонился над трупом.

– Хм, одежда чистая, без видимых повреждений.

Маг принюхался.

– Почему еще не появились признаки разложения?

Елена ви Шэнта пожала плечами.

– Сама не понимаю. Возможно, труп мумифицируется.

Махос покачал головой.

– Нет. Не думаю.

Взял небольшой нож, острый, как бритва, маг стал резать одежду и освобождать от нее труп.

– Она нам ничего не скажет. Важнее тело.

Сняв все, Махос поднял глаза.

– Ирений сказал, что Риваль погиб в борделе. Начнем с гениталий.

Он сдвинулся чуть в сторону и осмотрел половые органы.

– Сифилиса нет. Видимо, он следил за своим прибором. А вот ссадины имеются. Я бы сказал даже – потертости.

– Судя по их состоянию, в ту ночь он долго развлекался, – заметила Елена. Махос кивнул.

– Так, теперь перейдем к ногам.

Махос остановил глаза на щиколотках.

– Свежие синяки. Его привязывали.

Елена наклонилась ниже.

– Кожаным ремнем, я бы сказала. При длительном контакте от веревок могли остаться волокна, а от кандалов ссадины побольше.

– Ничего пока точного сказать нельзя. Перейдем к торсу.

На рельефном животе обнаружились следы губной помады. Осмотрев грудь, Махос увидел царапины.

– Ну, хотя бы последние минуты своей жизни он прожил, наслаждаясь. Теперь руки.

Махос ощупал и осмотрел кисти рук.

– Он содрал кожу с костяшек пальцев. Будто дрался с кем-то, – изрек маг, – но больше ничего интересного нет. Осмотрим голову.

При жизни Риваль был настоящим красавцем. Волосы у него были волнистыми и золотыми. Густые черный брови, орлиный нос и полные губы.

– Темные круги под глазами. Крайняя степень утомления. Даже при занятии любовью такое не может случиться. Из него словно высосали силы.

Махос приоткрыл потемневшие веки.

– Капилляры полопались. Глаза налились кровью.

– Добровольно он не мог бы себя довести до такого, – поразилась Елена.

Махос кивнул и приподнял труп. На спине обнаружились многочисленные раны от ногтей.

– Я начинаю догадываться, что произошло. Нужно вскрыть грудную клетку.

Сделав особый надрез скальпелем, Махос распилил грудину и раздвинул, предварительно закрепив крючьями.

– Сердце сжалось в судороге, – Махос был поражен, – оно не выдержало нагрузки.

Лезвие скальпеля разрезало сердечную мышцу.

– Кровоизлияние. Оно буквально разорвалось. Не думаю, что его заставляли бежать с камнем на спине через всю страну.

Елена прищурилась.

– При таком кровоизлиянии мозг тоже пострадал.

Махос согласился.

Бережно сняв скальп и распилив череп, маг и целительница осмотрели мозг.

– Еще одно кровоизлияние. И есть множество погибших клеток, которые омертвели еще до смерти мозга.

– И что же мы имеем? – спросила Елена. Махос не ответил. Они вместе вернули черепу прежний вид, все зашив и закрепив. Потом взялись за грудную клетку.

– Имеем мы следующее, – маг начал снимать халат и перчатки, – мальчик погиб при занятии любовью. И не простой любовью. Судя по состоянию мышц и сердца, которое было сильным и здоровым, могу с полной уверенностью сказать это. Ужасно сильное изнеможение говорит о том, что в нем сидел словно какой-то паразит, который быстро вытягивал все силы из несчастного. Поэтому капилляры и полопались. Слишком резко все происходило.

Махос замолк. Елена выжидающе на него смотрела.

– Подобное я уже видел. Много лет назад. Настолько много, что я даже стал забывать некоторые подробности. Таких случаев не видели с поры правления темной силы.

Целительница напряглась. В ней пробудился страх.

– В смерти несчастного виноват суккуб, – заключил Махос, и его лицо сильно помрачнело, – женщина-демон, дух страсти, похоти и мрака. Суккубы появляются только тогда, когда начинает пробуждаться нечто темное, по-настоящему могущественное.

– Ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что кто-то нашел запечатанную гробницу с самым страшным кошмаром этого мира. Кто-то желает вернуть Повелителя Хаоса. И я догадываюсь кто.

– Кто же?– целительница с трудом сдерживала эмоции.

– О, пусть Феролы в Штормовом замке дают нам ответ!

Глава 8. Штормовой замок

Десятью годами ранее

Управитель Штормового замка, герцог Матиас, потомок древнейшего рода Феролов пребывал в не лучшем расположении духа. Он, мягко говоря, был в отчаянии. Сегодня утром день, который обещал быть таким светлым и насыщенным важными делами, превратился в очередной день кошмара и непонимания. Исчезла еще одна девушка из крестьянской семьи. За последние шесть месяцев такие случаи участились. Пропали уже сорок молодых девушек. Их так и не нашли. Никто даже за все это время так и не обнаружил хоть какие-то важные сведения, чтобы найти злоумышленника. Матиас не знал, живы ли еще несчастные, или же их телами уже пируют голодные волки.

Одна особенность не давала покоя и запутывала еще больше. Девушка, как и другие, была девственницей. Пропала ночью, опять же, как и остальные. Ни следов, ни свидетелей не нашли. Как сквозь землю провалилась.

Единственный, кто худо-бедно помогал герцогу и поддерживал его в трудную минуту, был его придворный чародей Эрохол Вальтсперн. Проку было мало в его помощи, но зато, благодаря чародею, Матиас Ферол мог предвидеть, кто из девушек будет похищен следующей. Но, после того, как вот уже четвертая пропала прямо из-под носа герцога, а именно, из покоев Штормового замка, Матиас совсем опустил руки. Его не утешила даже найденная за все это время бутылочка, которую и выронил похититель. Эрохол исследовал ее и заявил, что девушку сначала напоили сонным зельем, а потом похитили. Ферол опросил всех слуг, кухарок, уборщиц и лакеев по этому поводу. Даже многим пригрозил, но результата не добился.

– Что же мне делать? – спросил у самого себя Матиас, – Алерот недоволен моими ошибками. В своем последнем письме, король Ирений сказал, что Феролы должны принять какие-то меры, иначе ему придется лишить меня титула управителя!

Матиас Ферол беспомощно замолчал. Он посмотрел в темное окно. За ним лил дождь. Ночь была совершенно темной. Тучи заволокли все небо. Лишь вспышки молний на миг освещали суровый мир.