Текст книги "Цунами"

– Давай выпьем. И закусим, разумеется. Скажи мне, Саша, а будет ли у всей этой истории какое-то завершение? Я полагаю, что МЧС случайно наткнулось на явление или серию событий, которые в сегодняшней трактовке несут угрозу людям. И адекватно отреагировало. Но существуют ещё, наверное, надгосударственные секреты, если МЧС начало легально раскручивать работу, не будучи предупреждено о нежелательности последствий… Странно.

– Да, более чем странно. Если учесть, что совершенно легально привлечены МВД и, главное, ФСБ.

– Значит, почтеннейший, мы просто не там ищем отгадку.

– Гриша, я достаточно начитался детективов на базе советской истории шпионажа и диверсий, чтобы не назвать последнего из возможных кандидатов: ГРУ? Давай ещё бутылку закажем. Душа огня просит.

– Коллега, ещё бутылочку «Смирновской», пожалуйста!

– Видишь, уже несёт!

– Быстро тут у вас обслуживают. Прямо «Метрополь»!

– Отчего ты решил, что это последний кандидат? А если просто соисполнитель? Если нам с тобой удастся заполнить вакуум фактов, существующий в связке «партийный руководитель – союзники по Варшавскому договору», то тогда всё станет на свои места. Весь смысл: удастся ли? А если заполним, что от этого изменится?

– Вот тут ты не прав! Когда тебя ела змея на неизвестном мне хребте Каратау, я только приступил к диплому. Знаешь, какая у меня была тема? «Воздействие атмосферных возмущений на распределение газовых примесей высокой плотности». Я в эти игрушки играю скоро уже семнадцать лет. И имею человеческое право думать о моральной стороне собственной работы. Я никого, слава богу, не отправил на тот свет. Дальше теории и экспериментов на полигоне дело не пошло. Ну, перелётных птиц потравил великое множество. Но не по злобе. Куда на моём месте можно было деваться? Но в данном конкретном случае я чувствую, что мы имеем дело с несравненно большим злодейством, чем конструирование бинарных боеприпасов. Если эта правда неизвестна людям, они обязаны о ней узнать!

– Тише ты, гуманист! Вон дядька за колонной скоро шею свихнёт от любопытства! Вникни в пошлость ситуации: ты в своей стране находишься под колпаком сотрудничающей с тобой ФСБ. Тебе врут о потерянных сейсмограммах. Несчастный грузовик со сварочным аппаратом ты не можешь получить уже какой день? Кто дал распоряжение сотрудничать таким своеобразным образом? Откуда дует запоздалый ветер? Даю голову на отрез, что завтра Анатолий Михайлович получит категорический приказ закончить дела здесь и переключиться на менее скандальное Чёрное море! Но как только СМИ станет известна самая малость того, что мы здесь наковыряли, – ты не жилец. А в мире всё останется по-старому.

– Извини меня, Гриша, за тон. Это все водка.

– Что ты, Саша, я всё понимаю. Ты меня извини. Не надо только что-то делать сгоряча. Давай потихоньку двигаться в заданном направлении. И больше работать головой. Ну как?

– По рукам, Гриша. Выпьем. Давай позовём того, под колонной, предложим выпить, а?

– Давай. Иди ты. А то я ему сходу по шее заеду.

– Он тебе сдачи даст. Карате наверняка изучал. Или что-то в этом роде.

– Спорим, что дам ему по шее? Без всякого карате.

– Дашь, Гриша, дашь! Ты лось здоровый. А может, ну его на фиг, того, за колонной? Пить он с нами не будет. А не дай бог он не из «конторы»! Обидим человека.

– На фиг так на фиг! Давай расплатимся – и по домам. Ты к Михалычу дорогу найдёшь?

– Элементарно. А не найду, так люди помогут. На такси доеду, Григорий Львович. Провожать меня не надо. Гриша, давай салат доедим. Вкусный, сволочь!

– Давай доедим. У меня его, правда, самая малость осталась.

– Не дрейфь, я поделюсь.

– Вали половину. Геологи – народ прожорливый. Стой, мысль появилась. Не перебивай, а то забуду.

На Украине и в Казахстане, говоришь, пострадавших было гораздо меньше? Так вот, у нас тут осадочные породы, а там у них на тех же глубинах – кристаллические. Щит там, понимаешь? Это такой геологический термин «щит». А может, и в самом деле щит?

– Ну ты даёшь, Гриша! Значит, для взрывной волны преграда другого вида. И для просачивания сероводорода условия меняются. А если все вместе аварии – это опыты? Эксперименты в натурную величину. Спрошу сегодня у Михалыча. Заманчивая мысль. Гриша, ты супермен! Пошли домой, а то меня ноги не держат. В Ростове вытрезвители не упразднили? Заметут нас с тобой как злостных пьянчуг! И не видать мне моей МТО как своих ушей. А я тихонечко так, под стеночкой и в кроватку… А, Гриша?

Глава 13

Утро, как в классическом романсе, выдалось туманным и седым от инея. Мы вышли из подъезда вдвоём с Рыбаковым и на привычном месте не обнаружили «козла».

– Ну, касатик, что ты на это безобразие скажешь? – обратился ко мне Анатолий Михайлович.

– Скажу, что ещё не вечер. До пылкого свидания с МТО есть почти сорок пять минут.

– Я еду на службу, а где ты намерен ждать свою любимую?

– Прямо здесь. Если через полчаса «козёл» не приедет, можно считать, что ФСБ демонстративно прекратило с нами сотрудничать. Правильно?

– Совершенно верно. Тогда приезжай ко мне в РЦ, что-нибудь придумаем.

– До встречи, Михалыч. То ли до звонка.

Рыбаков пошёл вниз по тротуару и через минуту исчез, растворился в тумане.

Я остался у подъезда, размышляя над странным поворотом событий. Обычно мой оруженосец проявлял чудеса пунктуальности. Первое: он знал, где я ночую. Утром не позвонил. Если приключилось что-то неординарное, позвонить он был бы просто обязан. Резюме: всё оборачивается непредвиденным боком. Надо с ходу включаться в события. Второе: обычная задержка по техническим причинам. Тогда нужно просто подождать. Третье: если Сергей опоздает, всё равно надо заехать на «виллу», взять пробоотборник и переодеться. А что, если инициативные технари из ФСБ покрутили винтики на моём приборе? Или просто перекусили кабель? Или закоротили аккумулятор? С ума можно сойти! Кто мог предположить, что командировка в Ростов заполнится событиями, которые просто не лезут в привычные рамки обывательского бытия! Где ты, родной сластолюбец Иван Михайлович, вкупе с чудесами полиграфии – «Плейбоем» и «Пентхаузом»? Как мне не хочется быть причастным к разгребанию навозной кучи, к которой я не имею никакого отношения! Михалыч утверждает, что я пропитан совковой идеологией. Верно. Если честно для самого себя, то я привычно боюсь. Не знаю, чего конкретно. Но боюсь. Желеобразное содержимое каждого «совка» – страх. У Ивана Михайловича чудный дом в деревне. Куры ходят под окнами. Банька в огороде. Лопухи в человеческий рост. Я теперь заранее знаю, что откопаю в скважинах. Так на кой чёрт вообще куда-то ехать? Дополнительно озлоблять неизвестных мне воротил политики? Проклятый детектив с картинками!

Из тумана неожиданно вынырнул «козёл». Лихо притормозил у бровки. На дорогу выскочил Андрей и подошёл ко мне.

– Извините, Александр Иванович, за опоздание. У нас появилась внеплановая работа. Сергея срочно упекли. Пока судили-рядили, кого послать к вам, кого – к вашим начальникам, потеряли время. МТО по договорённости с Ахметовым вышла в семь тридцать в направлении Южношахтинска. Машина пожилая, едет не шибко быстро. Мы её мигом догоним!

– Спасибо, Андрей, Мне ещё нужно заехать на базу, переодеться и взять прибор. Думаю, что МТО не успеет уковылять аж на Украину. Кто в ней командир?

– Старший прапорщик Седых.

– Дай бог, чтобы оказался сообразительным. Помчались, Андрей. Нам, собственно, нужно не в Южношахтинск. Пока развернём МТО, пока найдём то, что требуется, темнота наступит!

Начало рабочего дня в Ростове, как и во всех больших городах, сопровождалось заторами на дорогах.

До «виллы» добрались только через тридцать семь минут. Я в уме подсчитывал, куда уползёт за это время МТО и где её потом искать.

В своей комнате извлёк из-под кровати чемоданчик с пробоотборником и катушку. И то и другое Андрей потащил в машину. Проверить работоспособность прибора у меня уже не было времени. Переодеваться я тоже не стал. Запихнул нужные вещи в сумку, бросил её на плечо и выбежал во двор.

Надо отдать должное водительскому мастерству Андрея. Через двадцать пять минут, выпутавшись из городских улиц, мы мчались к Южношахтинску.

Ещё через десять минут на правой обочине обнаружили МТО с беспомощно поднятым капотом.

Из-под капота торчала лоснящаяся от мазута камуфлированная солдатская задница и доносились совершенно непарламентские восклицания. В кабине Андреем были обнаружены: мирно спящий старший прапорщик Седых и лохматая собачонка некогда белого цвета.

Андрей в нештатной ситуации повёл себя именно так, как положено вести встречный бой строевому офицеру. Он выдернул сонного прапорщика на асфальт, пнул ногой ни в чём не повинную собачонку и заорал так, что из-под капота буквально выпал на дорогу промасленный боец.

Шоковая терапия сделала своё дело. Моментально сам собой натянулся ремень генератора. Старший прапорщик, застёгнутый на все пуговки, завертел заводную ручку лучше всякого стартера. Мотор взревел, дверцы машин захлопнулись, и кортеж, ведомый «козлом», двинулся по шоссе.

– Андрей, смотри внимательно. Сейчас будет Грушевская. Нам нельзя прозевать поворот на Кутейниково. Там в пойме речушки Большой Несветай находится первая скважина. В двух километрах от неё на север должна быть вторая.

Поворот мы не прозевали. Благополучно проехали Кутейниково. Сверившись с картой и схемой расположения скважин, свернули направо, ориентируясь по направлению на хутор Большой Должик. На вспаханном поле оголовка скважины не нашли. Несмотря на то что вчетвером, не считая собачки Кильки, добросовестно месили грязь в течение получаса.

Вернулись на дорогу. Благо машины остались в трёхстах метрах от места поисков. Завели моторы и, надсадно завывая, поползли по полю. Через два километра по спидометру остановились. С подножки МТО я осмотрел местность. Собачка Килька, не дожидаясь начала розыскных мероприятий, задрала ножку на кочку. Старший прапорщик Седых, изо всех сил желая реабилитироваться, заорал истошным голосом:

– Вижу, вот она! Вот, смотрите! Килька на неё…

Слава умной собачке Кильке! Андрей вылез из-за баранки и погладил пёсика по головке. Килька оказался существом мужского пола, и его природные особенности сослужили нам добрую службу.

Командир МТО и промасленный боец вытянули из «кунга» шланги резака и только ждали моей команды. Я же был занят тем, что пристально разглядывал едва проступающие сквозь ржавчину символы клейма на крышке оголовка.

– У кого есть нож, мужики? – не оборачиваясь, спросил я.

– Вот, возьмите, – из-за плеча появилась рука репрессированного старшего прапорщика с тесаком жуткого вида.

– Спасибо. Как вас по имени-отчеству, простите?

– Фёдор Григорьевич, товарищ полковник!

– А чего это вы, Фёдор Григорьевич, решили, что я полковник?

– А как же? Если у майора за главного!

– А, понял. Спасибо за комплимент. Только не полковник я. Лицо сугубо гражданское. Понятно?

– Понятно, товарищ полковник!

– Ладно, согласен. А бойца как зовут?

– Рядовой Мельников Александр.

– Понял, тёзка. Не пачкай меня шлангами, пожалуйста.

Отчаявшись переубедить старшего прапорщика, чей жизненный опыт вступил в неразрешимое противоречие с непонятным фактом действительности, я осторожно соскрёб слой ржавчины с клейма. Отчётливо выступили буквы «2337. МО СССР.72».

Пожалуйста, вот она, родимая. Собственность Министерства обороны почившей в бозе страны.

– Срезайте вот здесь и здесь. С учётом того, что будем опять заваривать.

Я достал пробоотборник из упаковки, присоединил кабель-трос и включил на панели тумблер контроля. Зелёная лампочка успокоительно загорелась. Прибор готов к работе.

К этому времени крышка с устья скважины была удалена и экипаж МТО удалился на перекур.

Андрей (майор?) помог донести до скважины катушку с кабелем. Я установил над скважиной штатив на четырёх лапах. На штативе укрепил катушку и подключил кабель-трос к блоку. Андрей завертел ручку лебёдки, и зонд прибора ушёл в скважину. На дисплее прибора замигали цифры: глубина погружения зонда в футах. Вечная проблема – переводить футы в метры. Приборчик-то родом из Англии. Округлённо фут равен тридцати сантиметрам. Умножаю показания прибора на 0,3 и получаю результат. Стоп! Загорелась надпись OBSTACLE – препятствие. Зонд застрял. В старых скважинах подобное событие не редкость. Дисплей показывал всего 137 футов. То есть чуть больше сорока метров. Очередная неудача. А времени уже десять минут первого!

Развернулись и по своей колее выползли на дорогу, по самые ступицы облепленные грязью.

К следующей скважине рационально будет ехать по дороге на деревню Агафёновка. Почти сорок километров. Снова «козёл» занял место в голове подразделения. До скважины добирались пятьдесят минут. Нашли её сразу. На этот раз без помощи Кильки. На крышке оголовка даже сохранились остатки защитной краски. Гражданские организации никогда не утруждали себя покраской старых обсадных труб. Можно было не искать клеймо. И так всё ясно.

Экипаж МТО быстро срезал крышку. Я попросил у тёзки-бойца какую-нибудь железку. Он покопался под сиденьем МТО и принёс грязный болт со смятой резьбой. Держа двумя пальцами болт над обрезом скважины, я приготовил секундомер. Хоп – болт ушёл в полёт. Одновременно дёрнулась стрелка секундомера. С характерным удаляющимся звоном от ударов о стенки скважины болт полетел вниз. В тот момент, когда перестал быть слышен тонкий писк ударов, я остановил секундомер. Тринадцать с половиной секунд. Учитывая неизбежное торможение о стенки, примерная глубина скважины находилась в пределах семисот-восьмисот метров.

Без перерыва на обед к пяти часам вечера мы сумели отыскать ещё семь скважин. Полноценных проб набралось только четыре. С такой более чем скромной добычей в восьмом часу мы прибыли в Ростов.

Отпуская МТО, я объявил:

– Завтра день отдыха. Послезавтра в восемь утра машина должна стоять у поста ГАИ на том же выезде из Ростова, что и сегодня. То есть на М-4. Вопросы есть?

Вопросов не было. МТО с кряхтеньем уехала.

– Шибко дряхлая колымага, – заметил Андрей, глядя вслед МТО. – Ещё пару таких выездов, как сегодня, и прощай, старушка!

– Андрей, ты не из Сибири ли родом? Уже второй раз употребляешь слово «шибко». Совсем не южнорусский диалект.

– А вы наблюдательный человек, Александр Иванович. Не в разведке ли служили? Правильно, из Сибири я. А точнее – с окраины Красноярска. Есть такая деревенька – Базаиха.

– Значит, и на Столбах удалось побывать?

– Зачем же так – «побывать»? Столбы – они и стоят над самой Базаихой. Такмак, например. Все остальные расположены в трёх километрах. Пацаном я со Столбов не слазил. У нас и трассы слаломные прямо из окна изучать можно. И канатка есть. Всё как у людей.

– Да, здорово. Всю жизнь мечтал побывать на Столбах. Не довелось, к сожалению. А Сергей что, тоже сибиряк?

– Нет, Серёга родом из Владикавказа. Там закончил Суворовское училище. Там же получил и лейтенантские погоны. Он у нас человек южный, темпераментный.

– Я потому и спросил. Отъесть такую репу можно только на витаминных харчах!

– Да, Сергей парень крепкий, – с уважением усмехнулся Андрей.

– Андрей, а на горных лыжах ты тоже катаешься?

– Да, стараюсь не терять форму. Отпуск беру зимой. Еду или в Терскол, или в Домбай. Я не один такой в Ростове. Тут у нас коллектив горнолыжников сложился давно. Ребята дружные. Нормальные, в общем. А вы в горах бывали?

– Ты, Андрей, скоро совсем меня уважать перестанешь. И в горах я тоже не был. Ну так, экскурсантом, в Крыму. А настоящих гор, увы, посмотреть не пришлось.

– Александр Иванович, вы меня извините за то, что я сорвался, на прапорщика накричал. Вы, я понял, поэтому спросили, не сибиряк ли я. Просто не люблю я их, таких спокойных! Солдат в моторе ковыряется, а он в кабине, в тепле дрыхнет!

– Да нет, Андрей, всё в порядке. Не ты, так я бы наорал. Я здесь в командировке, а не на курорте. И эту дерьмовую МТО ждал сто лет!

Мы доехали до «виллы», и я сразу же направился к телефону. Набрал номер телефона Аллы и плотно прижал холодную трубку к уху.

– Алло, – девичий голос, очень похожий на голос Аллы.

– Оленька, это Александр Иванович. Здравствуй, мама дома?

– Здравствуйте. Дома. Позвать?

– Позови, пожалуйста.

Трубка стукнула обо что-то твёрдое. Глухо были слышны женские голоса. И вот голос Аллы, слегка запыхавшейся, как от быстрой ходьбы:

– Сашенька, здравствуй! Ты не мог бы ко мне приехать? Прямо сейчас.

Я не стал ничего расспрашивать. Для того чтобы не давать Алле повод продолжать разговор, быстро ответил:

– Ну конечно, приеду. Только переоденусь. На это уйдёт минут сорок. Я только что вернулся из-за города. До встречи!

Сверившись с записной книжкой, набрал номер, который дал мне Ахметов:

– Алло, это Романов. Пожалуйста, пришлите машину. Да, да, сюда. Извините, я просто до сих пор не знал, как называется это место. Спасибо, я жду.

Ополоснувшись под душем, я на минутку присел в кресло.

Интуиция подсказывала, что снова произошёл сбой. В голосе Аллы определённо ощущалась тревога. Самое простое решение – ничего не придумывать, а ехать к Алле. Всё узнаю на месте.

По окнам полоснул свет фар подъехавшей машины. Поднял куртку и заметил на спине чёрное пятно. У дружил-таки промасленный тёзка! Чистить пятно было нечем и некогда. В сердцах плюнул на пол, напялил куртку и сбежал по лестнице к автомобилю.

За рулём «Волги» сидел незнакомый человек лет сорока. Скорее всего, контрактник. Поздоровавшись и назвав адрес, я откинулся на спинку сиденья, пытаясь сосредоточиться.

Лена сказала, что сегодня после обеда можно будет получить первые результаты. Это раз. Алла может быть в курсе дел только по области анализов. Это два. Лена обнаружила что-то неожиданное? Или, наоборот, ничего не обнаружила? Колбы разгерметизировались от тряски в машине? Может быть, кто-то залез в сейф? Интересное дело: утро началось с подобных размышлений, день заканчивается ими же. А может быть, и не заканчивается?

Улица Журавлёва расположена недалеко от центра. Приличные дома, не чета сборным пятиэтажкам. В подъезде кто-то по-хозяйски выкрутил лампочку. Я возвратился к машине и попросил у водителя спички. Он протянул зажигалку в опущенное стекло.

Дверь мне открыла Алла. Она выглядела больной и встревоженной. Без особых церемоний она провела меня в комнату с высоким потолком и замысловатой люстрой.

– Саша, прости меня за вид, я не очень хорошо себя чувствую. Когда ты рассказал мне там, на кафедре, о цели своего приезда, у меня сразу же возникла мысль, что ты занят не совсем обычной проблемой. Потом позвонил твой товарищ – Рыбаков Анатолий… Михайлович, кажется. Он сказал, чтобы я поинтересовалась результатами анализов и по возможности взяла их себе. Он сказал ещё, что этими анализами могут интересоваться некие не совсем порядочные люди. И будет хорошо, если я отправлю Лену в отгул или ещё куда-нибудь, чтобы к ней не приставали с расспросами.

Молодец, Михалыч! И тут подстраховал. Узнал номер телефона Аллы и позвонил, не поленился.

– Алла, ты только не подумай, что на твоих глазах разыгрывается криминальная драма! Рыбаков – полковник, начальник отдела в региональном центре МЧС. Обо мне ты всё знаешь. Мы не гангстеры и не похитители государственных секретов. Дело, которым мы заняты, действительно очень серьёзное. Продолжай, я готов ответить на все твои вопросы.

– Я взяла бланки у Лены. Сама подписала. Мой завлаб их не видел. Потом попросила Лену открыть краны у колб. Остались пока хроматограммы, но они разрозненные и ни к чему не привязаны. Лена их хочет ещё раз просмотреть. Ну как?

– Алла, я не знаю, от кого ты узнала моё армейское прозвище. Но никакой 007 тебе в подмётки не годится! Я преклоняюсь перед твоей прозорливостью. Большое тебе спасибо! У меня сейчас огромный камень с души свалился. И за Лену спасибо. Я имел основания о ней беспокоиться.

– Ой. Саша, это ещё не всё. Вот, возьми анализы. Видишь, что тут делается с радоном? Это аномалия, Саша. Обрати внимание на изотопы цезия и стронция!

– Нет, не аномалия. Печальное подтверждение уже установленного факта.

– Откуда такое свалилось на нашу голову?

– Не на голову, коллега. Из-под земли.

– Я поняла. Ядерные испытания?

– Не совсем так. Правильно только первое слово.

– Ну так не вой на же?

– Думаю, что не вой на. Но что именно – не знаю.

– Я вспомнила. В институте ты рассказывал Алине что-то о катастрофе на шахте. Правильно?

– Алла, я не буду тебе морочить голову. Оставь догадки. Да, действительно, мы, наша группа, заняты изучением феномена появления сероводорода под землёй в вашем регионе. Мы практически на сто процентов уверены, что выброс сероводорода на шахте Южношахтинска спровоцирован ядерным взрывом. Что тут тебе объяснять – сама подписывала анализы. Но откуда взялся сероводород, придётся ещё разобраться. Вот и всё. По части не очень порядочных людей Анатолий Михайлович имел в виду представителей местной ФСБ, которые формально с нами сотрудничают, но на деле исподтишка гадят. Для себя я это объясняю их беспокойством за собственную шкуру. Случись журналистам раскопать, чем мы тут занимаемся, – справиться с социальными последствиями будет проблематично. Ядерный взрыв на своей территории, не на испытательном полигоне, а в густонаселённом районе – такое уже не проходит безнаказанно. Не те годы.

– Вот как? Ты уверен, что тебе и Лене ничего не угрожает?

– Если честно, то не уверен. Но ты не забивай себе голову, хорошо? Анатолий Михайлович убеждён, что до крайностей дело не дойдёт. Опять же – не то время.

– Хорошо. Не буду. Ты где живёшь, где питаешься?

– И то и другое, будешь смеяться, как раз в самом логове – на «даче» УФСБ по Ростовской области. Что, думаешь, подсыплют они мне чего-нибудь в борщ?

– Дурень ты великовозрастный! Могут и подсыпать, если очень захотят, нам ли это не знать!

– Алла, а Лена где?

– Ну вот, вспомнил, заботливый ты мой! Нет Лены в Ростове. Не у родственников она и не у подруг. Чёрта лысого твои «дачники» её найдут!

– Прекрасно сказано. Обрати внимание, я уже начал лысеть.

– Сам хочешь найти, да?

– Вот видишь, ты уже развеселилась. А то встретила меня с таким выражением, что впору бежать за свечкой на собственные похороны.

– Саша, пойдём, я тебя с семьёй познакомлю. И поужинаем заодно. Ничего, что так экспромтом?

– Ничего. Голос у Ольги очень похож на твой, знаешь?

– Знаю. Иногда даже знакомые путают. Ну, пошли. Муж Аллы оказался на редкость приятным собеседником. Полноватый, с мушкетёрской бородкой и в красивом джемпере.

Ольга, напротив, напоминала больше тростинку: высокая, худенькая и гибкая. Сын Юра сильно походил на мать в молодости. Из него ключом били жизнерадостность и оптимизм. Агния Георгиевна, мать Аллы, олицетворяла собой доброту. Ну а хозяйкой дома, я понял, конечно же, была Алла.

Мы мирно беседовали с Игорем Петровичем на общие темы. Оля смотрела телевизор, а юный Несветайлов активно помогал матери и бабушке, накрывая на стол и таская тарелки. По внешним признакам можно было судить о том, что семья у Аллы дружная, все любят друг друга и не стремятся к уединению.

За ужином Игорь Петрович, как заправский тамада, произнёс хороший тост за встречу бывших студиозусов и даже пропел первые две строчки из «Гаудеамус игитур». Ясное дело: ему как врачу латынь была роднее!

Задерживаться я не стал, так как помнил о контрактнике в машине. Бланки анализов брать с собой не стал. Пообещал сделать это позднее.

Подсветив себе зажигалкой в кромешной тьме подъезда, спустился к машине. Водитель спал, что меня утешило.

До «виллы» доехали без происшествий.

К Лёньке я заходить не стал. Всё равно без толку обсуждать дела в доме, наверняка по самый чердак напичканном электроникой.

Ещё раз осмотрел мазутное пятно на спине куртки и лёг спать.