Электронная библиотека » Александр Гордон » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 16 июня 2022, 12:40


Автор книги: Александр Гордон


Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 2
Диктатура и демократия по Я.В. Старосельскому

Якова Владимировича Старосельского (1899–1951) я бы назвал исключительно ярким, талантливым представителем марксистского направления 1920-х годов. При этом в его биографии остается до сих пор немало загадок, раскрытие которых ждет своего исследователя. Никто не занимался следственным делом историка, и потому требуют уточнения даты его повторных арестов, первого и второго заключения.

Известно, что Старосельский учился в Ростовском (тогда Донском) университете на юриста. Но неясно, завершил ли он курс и получил ли он систематическое образование вообще. В отличие от Фридлянда или Далина неясны его научные связи. В результате он остался малоизвестным для последующих поколений советских историков и историографов. Характерно, что даже Далин, знавший Старосельского и, по моим воспоминаниям симпатизировавший ему, в своем обширном историографическом исследовании франко-ведения советского времени упомянул его творчество подстрочной ссылкой[176]176
  Все же эта ссылка дорогого стоит: «Оригинальную постановку вопроса о структуре якобинской диктатуры дал Я.В. Старо-сельский». (Далин В.М. Историки Франции ХIХ – ХХ вв. М.: Наука, 1981. С. 80).


[Закрыть]
.

Возможно, историки виноваты, что Старосельского мало знают и современные российские правоведы. Иначе мне трудно объяснить, почему, например, известный правовед-политолог, характеризуя восприятие якобинской диктатуры в ранней советской историографии, счел возможным оставить без внимания классическую монографию Старосельского «Проблема якобинской диктатуры»[177]177
  Медушевский А.Н. Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. 656 с.


[Закрыть]
.

Старосельский числился в секции права и государства (потом Институт государства и права) Комакадемии, в 1929 г. был аттестован сотрудником первого разряда Института советского права РАНИОН[178]178
  Режим доступа: АРАН. Ф.355. Оп.1. Д.80. ЛЛ. 43–44.


[Закрыть]
. И, возможно, как правовед выглядел, да, наверное, и чувствовал себя белой вороной среди историков. Отчасти, думаю, из-за этого его довольно типичная для «историков-марксистов» патетика граничит нередко с откровенным эпатажем, в чем-то выражающим свойство его своеобразной натуры, в чем-то сродни авангардному искусству времени.

Вообще в работах Старосельского явственно стремление к личностному самоутверждению в научном мире, в том числе и среди юристов. Между тем благодаря таланту ученого Старосельский, вместе с Фридляндом, Захером, Лукиным, входил в группу лидеров, которые задавали тон на раннем этапе изучения истории Французской революции в СССР.

Безусловно – и соответствующие свидетельства мне удалось собрать – Старосельский был незаурядной личностью. О его личной притягательности, даже «харизме» убедительно свидетельствует образ, воссозданный Верой Пановой, которая в 20-е годы была замужем за младшим братом Якова Владимировича Арсением[179]179
  Ее беллетризованными воспоминаниями оказался «Сентиментальный роман», автобиографичность которого автор подтверждала: «А.В. Старосельский – это Семка Городницкий “Сентиментального романа”. И вся Семкина семья – отец и брат – писаны с натуры, что вообще-то со мной бывало очень редко». (Письмо М.Г. Козловой от 20 окт. 1970 г. – ЦГАЛИ. Ф. 2223, оп. 2, ед. хр. 65). – Режим доступа: http://rulibs.com/ru_zar/prose_ su_classics/panova/1/j197.html). Достоверность биографий в романе подтверждают воспоминания И.А. Новосельской.


[Закрыть]
, равно как записанные мной воспоминания А.А. Долининой[180]180
  Анна Аркадьевна Долинина (1923–2017), арабист, доктор филологических наук. Наша беседа о Я.В. Старосельском состоялась в июне 2009 г.


[Закрыть]
и К.Я. Старосельской[181]181
  Ксения Яковлевна Старосельская (1937–2017), переводчик с польского, член редколлегии журнала «Иностранная литература». Беседу К.Я. со мной, состоявшуюся в 2009 г., записала и расшифровала Я.Г. Гудкова.


[Закрыть]
, а также странички воспоминаний его ростовской приятельницы И.А. Новосельской[182]182
  Нэлли (Нелли) Александровна Новосельская входила в круг ростовских друзей Я.В., среди которых были Ольга Марковна Танхилевич и Владимир Иванович Щепкин. Дневник хранится у ее дочери Марии Валентиновны Шмаиной, восемь страничек из него были пересланы мне Ольгой Алексеевной Новиковой-Монтерде, испанской гражданкой русского происхождения, которой я выражаю свою глубокую признательность (дальше Новосельская И.А. Воспоминания).


[Закрыть]
.

Подобно Фридлянду или Далину, Старосельский пришел к исследованию Французской революции из горнила Русской революции, перипетий Гражданской войны. Колоритна своеобразная автобиография Старосельского, пересказанная В.Ф. Пановой: «Я гимназистом ушел из дому. Черт знает, где только не был. В Тифлисе при меньшевиках работал в подполье, накрыли, сидел в камере смертников, уцелел чудом. Был комиссаром дивизии, членом ревтрибунала, воевал, учился, жил в Москве, в Гамбурге, в Париже, написал книгу»[183]183
  Панова В.Ф. Сентиментальный роман. – Режим доступа: http://e-libra.su/read/370814-sentimental-nyy-roman.html


[Закрыть]
.

Есть не очень отчетливые указания на конспиративную деятельность Старосельского за рубежом, в частности в Германии в начале 20-х, на связи с коммунистическим движением и левыми революционерами в Европе. Однако к ним следует относиться осторожно.

Новосельская, хотя и подтверждает сам факт зарубежной деятельности, но при том опровергает версию о вызволении лидера итальянских коммунистов Амадео Бордиги из тюрьмы[184]184
  Боярчиков А.И. Воспоминания. М., 2003. С. 171.


[Закрыть]
. Предполагает, что Я.В. мог в своих рассказах (на них и ссылался Боярчиков) преувеличивать масштабы своей деятельности, чтобы создать желаемый ореол. Следы преувеличения видятся и в пересказе Веры Пановой.

Что из себя представляла революционная романтика 20-х в окружении Старосельского? Новосельская, в 12 лет прочтя «Двенадцать» Блока, сделалась, по словам дочери, «пламенной революционеркой», в 14 вырезала на гимназической парте «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем» и ушла на Гражданскую. А через год, в 1921-м приехала в Москву, и Старосельский повел ее поступать в Университет. Она пришла босая с венком полевых цветов на голове. Ей очень хотелось «отрешиться от старого мира», она начала с имени-фамилии[185]185
  Нелли Александровна Новосельская (Фридман Анна Соломоновна) 6.01.1906 – 20.07.1990. См.: Файн В.Я., Вершинин С.В. Таганрогские Сабсовичи и их потомки: Опыт генеалогического исследования. М., 2013. С. 260. – Режим доступа: file:///C:/ Users/Александр/Documents/Sabs.pdf).


[Закрыть]
. Я.В. выступил крестным отцом: «Я – Старо-сельский, а ты будь Новосельская». Так всю жизнь и прожила[186]186
  «Мириам, правда, что ты христианка?» Из интервью Марии Валентиновны Шмаиной журналу «Правмир». – Режим доступа: http://www.pravmir.ru/creative/miriam-pravda-chto-tyi-hristianka/)


[Закрыть]
.

Вспоминая эти годы спустя десятилетия, Нелли (такое имя она себе дала) Александровна подчеркивала кажущееся несоединимое тогдашнего состояния души: «комсомольство» и мир «униженных и оскорбленных» Достоевского (из этого романа и имя, которое дала себе Новосельская), поэзия Есенина и чувство жертвенности.

Революционная романтика оттеняет в данном случае особый душевный настрой, складывавшийся в целостный человеческий тип. То были безусловно люди с широким кругозором и интересами, богато и разносторонне одаренные. И подлинное богатство натуры привлекало к ним окружающих.

Красноречивы воспоминания Анны Аркадьевны Долининой о Старосельском. Завзятый театрал, фанатичный любитель оперы: приехав в Ленинград после первой «отсидки», не упускал случая для похода в оперу. Посетил он ленинградскую оперу и после второй «отсидки», игнорируя возможность «засветиться» (что и случилось в конце концов). Интеллигентный веселый человек, склонный к розыгрышу, эскападам и романтическим увлечениям. «Всегда одет был с иголочки, всегда в белых рубашках с галстуком»[187]187
  Воспоминания Анны Аркадьевны Долининой о Я.В. Старо-сельском были записаны мной на ее петербургской квартире 9 июня 2009 г. Присутствовал Борис Соломонович Каганович, который и организовал нашу встречу и посмотрел расшифровку. Мама Анны Аркадьевны Вера Ивановна, урожденная Щепкина, знала Я.В. по Ростову-на-Дону, а с братом мамы Владимиром Ивановичем Щепкиным Старосельский подружился еще по революционным событиям в этом городе и был дружен до самого конца. В доме Долининой Я.В. появился в 1938 г., когда ей было 15 лет, и до своего второго ареста под Новый год 1940 (или 41 г. – Анна Аркадьевна не смогла уточнить) постоянно бывал. Жил он у них и после второй «отсидки», пренебрегая запретом появляться в центральных городах и «подставляя» гостеприимных хозяев. (Запись воспоминаний А.А. Долининой была расшифрована Яной Гориславной Гудковой в сентябре 2017 г.).


[Закрыть]
.

«Старосельский был красив, умен, прекрасно образован, он был харизматичен», – по воспоминаниям его второй (московской) жены Зинаиды Борисовны Старосельской, которые поведала ее дочь Ксения Яковлевна Старосельская[188]188
  Ксения Яковлевна Старосельская (интервью). Июнь-июль 2017. Запись Ольги Новиковой, сверенная К.Я.


[Закрыть]
. Та же харизматичность в передаче Веры Пановой. «Что-то очень в нем привлекательное: в улыбке, в мягком голосе, в быстрой живой манере», – пишет автор «Сентиментального романа», воссоздавая портрет героя. «Высокий, тонкий, темнобородый» (сохранилось фото), очень подвижный, окруженный многочисленными друзьями-товарищами, предмет общего обожания и самоотверженной любви. «Ляжет ради него под поезд и взойдет на эшафот», – с завистью говорит младший брат о пассии старшего.

«Такая серьезная биография, а он так несерьезно себя держит, – думает автор за своего романного прототипа. – Все движется, не постоит на месте. Вертится на каблуках, словно танцует; теребит бороду. Зачем-то бороду отрастил, чудак… При всех обнимает свою Марианну. Говорит легковесно». Автор «Сентиментального романа» приводит разговор Якова Владимировича со своим одержимым революционной идеей братом: «Значит, ты тут жил аскетом… и наживал чахотку. А что случилось бы с революцией, если бы ты позволил этому старому буржую (отцу. – А.Г.) подкармливать тебя? Для тебя была бы польза, для старого буржуя удовольствие, а революции наплевать, она, мой дорогой, не этим занята».

«Буржуем», кстати, отец Я.В. был лишь по меркам бедного еврейского предместья Ростова. И совсем не походил на местечкового еврея. «По внешности, манерам, разговору это был русский барин», – свидетельствует Новосельская. Светлоглазый, с окладистой холеной бородой, с правильной русской речью. В квартире была лишь одна приличная комната, принадлежавшая Якову, «домашнему божеству». В комнате бамбуковая мебель, пианино, но особенно юношеский облик Я.В. характеризует то, что было на стенах – портрет очень красивой женщины, покойной матери и две картины. То были сделанные Яковом копии «Богатыря» Врубеля и «Весны священной» Рериха.

Прежде чем стать революционером, Старосельский увлекался искусством. Предметом наслаждения для него была одна из книг Александра Бенуа по истории живописи. Чтение ее становилось буквально предметом священнодействия: он выгонял всех из своей комнаты, подметал пол, раскладывал на письменном столе чистые листы, и только после этого погружался в чтение.

К революционной деятельности Старосельский пришел под влиянием Александра Андреевича Николаева, ставшего после возвращения из эмиграции (видимо, после Февральской революции) сначала городским головой, а потом членом Учредительного собрания по Донскому избирательному округу (список № 2: эсеры, совет крестьянских депутатов и трудовое казачество[189]189
  См. – Режим доступа: http://leninism.su/books/4149-vserossijskoe-uchreditelnoe-sobranie.html?start=6


[Закрыть]
). «Страстный, яркий, умный человек, молодежь его боготворила», – вспоминала Новосельская, утверждая, что и Старосельский сначала стал эсером.

Вообще при своем революционном прошлом фанатиком Яков Владимирович отнюдь не был. И.А. Новосельская поведала о том, как находившийся на подпольной работе в Германии Старосельский пропустил некое партийное мероприятие из-за того, что в Берлинской опере давали премьеру. Возникла у меня по этому поводу вольная ассоциация. Когда у Тургенева спросили мнение о Кропоткине, которого он хорошо знал и которого уже именовали чуть ли не «апостолом» террора, писатель сказал: «Если бы ему (Кропоткину. – А.Г.) по жребию пришлось совершить террористический акт и он, идя на это, услышал бы по дороге пение соловья, то я уверен, что он непременно бы остановился… И не знаю, совершил ли бы он террористический акт… Нежная, чуткая художественная душа»[190]190
  См.: Пирумова Н.М. Пётр Алексеевич Кропоткин. М., 1972. С. 103.


[Закрыть]
.

Успешно выполнявший различные партийные поручения и задания, ожидавший карьерного продвижения (опять же, по «Сентиментальному роману»), Старосельский «жил активно и упоенно и собирался жить так без конца». А затем, сменив аппаратную деятельность на науку, отдался ей с тем же энтузиазмом, который сохранил до самого конца[191]191
  Существует предположение, услышанное мной от Галины Сергеевны Чертковой, аспирантки В.М. Далина и знакомой М.Я. Гефтера, что последним толчком, побудившим Якова Владимировича свести счеты с жизнью, стала невозможность работы над тем самым исследованием о Французской революции, которому он в сущности посвятил всю свою творческую жизнь. По этому предположению, Я.В. не смог по возвращении из ГУЛага собрать все части рукописи, которую он разделил перед вторым арестом.


[Закрыть]
. А.А. Долинина подмечает: вечером опера, днем книги. Как говорили домашние Анны Аркадьевны, Старо-сельский упорно работал в ленинградских библиотеках над книгой о Великой французской революции.

И это в разгар Большого террора, уже репрессированный, переживший следствие, заключение, предупрежденный об угрозе нового ареста. Подлинно с удавкой на шее или с «анакондой на люстре», по «не нашей» метафоре из судьбы наших предшественников. Подвиг? Подвижничество, во всяком случае.

А вот мнение Юлии Викторовны Гусевой, сложившееся уже в недавнее время после внимательного прочтения рукописи Старосельского «Борьба за народоправство в буржуазной демократии» (той самой книги, работу над которой упоминает Долинина): «Умный человек, разделявший догматы марксизма и притом обладавший определенной независимостью мышления… Испытывал подлинное сопережевание к участникам событий и движений, которые он описывал. Вещь не очень часто встречающаяся, но, на мой взгляд, очень ценная в исторических работах»[192]192
  Гусева Ю.В. Le manuscrit inédit d’Ya. V. Starosselsky déposé à l’INION (Отзыв для Института социальной истории в Амстердаме был любезно предоставлен Ю.В. Гусевой).


[Закрыть]
.

Историки марксистского направления, по крайней мере те, кто изучал прошлое Запада или Востока, как правило отличались хорошим знанием иностранных языков, некоторые – свободным владением. Старосельский штудировал сочинения Руссо в оригинале, еще лучше по-видимому знал немецкий. «Ходил по комнате и наизусть шпарил “Фауста” по-немецки», – по «Сентиментальному роману».

При этом, если для Фридлянда, Лукина, Далина (так же как для Захера или Щеголева) пребывание во Франции стало заметным этапом в научном творчестве, то Старосельский, судя по его отчету о командировке, был разочарован. Вместо запланированных шести месяцев ему предоставили три, да еще пребывание в Париже сократилось, ибо, по его словам, «денег, отпущенных на 3 месяца, хватает на 2 только при максимальном сокращении потребностей». В результате «безнадежная задолженность многим лицам и учреждениям»[193]193
  Отчет о заграничной командировке науч. сотр. Старосельского Я.В. АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231. Л. 57. Без даты и подписи.


[Закрыть]
.

Посочувствовать Я.В. можно, но его претензии были, что называется, не по адресу. В секции общей теории права и государства, где он работал, его командировке придавали большое значение. В письме в секретариат Комакадемии подчеркивалось, что секция ходатайствует о командировке на 1928 г. «только товарища Старо-сельского Якова Владимировича». Объяснялось, что он «по заданию секции больше двух лет работает над темами “Организация революционной диктатуры” и “Исторические иллюстрации к учению Ленина об организации революционной власти на примерах Великой французской революции, Парижской Коммуны, 1905 года и Октября»”», что Старосельским «проработаны все труды и материалы, имеющиеся в СССР» и что «окончательная разработка темы «возможна только по архивным материалам, находящимся во Франции»[194]194
  Секция общей теории права и государства в секретариат Комакадемии. 4.1.28 (АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231. Л. 5).


[Закрыть]
.

Подобные ходатайства рассматривались вначале комиссией по загранкомандировкам. При рассмотрении «дела» Старосельского десятерым претендентам вообще было отказано, а семерым предложено ехать за свой счет. Старосельский остался в списке (с неясной пометкой карандашом)[195]195
  Материал к докладу комиссии по загранкомандировкам. АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231. Л. 51.


[Закрыть]
. И секретариат президиума Комакадемии уведомлял Комитет по заведыванию учеными и учебными учреждениями ЦИК СССР, что Старосельский «командируется за границу (Париж) с научной целью»[196]196
  АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231. Л. 56.


[Закрыть]
.

Задания, данного секцией, Старосельский не выполнил. Впрочем, оно выглядело чересчур общим, чтобы человек, не знакомый с архивной работой, мог сориентироваться. Итог – вместо работы в архивах общее «знакомство с порядками Национальной библиотеки и некоторое знакомство с Национальным архивом». Сделал около 500 страниц выписок, по собственному признанию «на 9/10 сработанных уже в Москве, но стимулированных Парижем». Видимо, в Париже обратил внимание на издания, которые оказались в книгохранилищах Москвы.

Судя по отчету, явный контраст с научными результатами тоже трехмесячной командировки, например, А.С. Ерусалимского. Ерусалимский (1901–1965) зарекомендовал себя впоследствие исследованиями внешней политики Германии перед Первой мировой войной, привлекшими внимание Сталина[197]197
  История с «Бисмарком» Ерусалимского напоминает историю с «Наполеоном» Тарле только без внутриполитических, но зато с выразительными внешнеполитическими коллизиями (см. гл.5).


[Закрыть]
. Аркадий Самсонович, тогда старший научный сотрудник Института мирового хозяйства и мировой политики Комакадемии отправился в Германию за свой счет. А вот для отчета о научной работе заграницей ему понадобилось не полторы, как Старосельскому (со всеми жалобами), а шесть страниц[198]198
  АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231 Л. 66.


[Закрыть]
.

Фиаско потерпел Старосельский и с научными контактами: «Длительное письменное знакомство с проф. А. Матье[зом], которым (знакомством) и вызвана была поездка, кончилось печально, ввиду неприятной политической “установки” Матье[за]»[199]199
  Отчет о заграничной командировке науч. сотр. Старосельского Я.В. АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231. Л. 57.


[Закрыть]
. Думается, однако, дело было не в политической «установке».

Небрежение Старосельского в отношении архивной работы и научных контактов можно объяснить отчасти не скромными творческими задачами, которые он ставил перед собой в Париже, а обширной культурной программой. Если он в Берлине и Ленинграде проявил себя завзятым театралом, любителем оперы, то вряд ли он мог отказаться от посещения Opera и других театров в Париже. Вероятно, предпочтения Старосельского раздражали французского профессора, который считал своим долгом опекать советских историков, приезжавших в Париж. И такая версия может объяснить долговой кризис («безнадежная задолженность»), на который Старосельский жалуется в своем отчете.

Отнюдь не архивными изысканиями отметился Старосельский в своем творчестве, не они определили его место в историографии. Характерно, что в отличие от Фридлянда он не оценил, например, источниковую базу книги Я.М. Захера о «бешеных». Отметив «ошеломительные размеры» «аппарата» книги, Старосельский «воззвал» к «более экономному обращению с советской бумагой»[200]200
  Старосельский Я.В. (С-ий). / Рец. Я.М. Захер. «Бешеные». Л., 1930. // ИМ. 1930. Т. 18–19. С. 205.


[Закрыть]
.

При том Старосельский знал хорошо вышедшие к тому времени публикации источников, достаточно многочисленные, не говоря уже о новейших документальных исследованиях. При небрежности, обусловленной обстоятельствами жизни, поспешности в оформлении ссылок источниковая база его была в целом надежна и работа с источниками качественная. Сошлюсь на заинтересованное мнение позднейшего критика его концепции якобинской диктатуры В.С. Алексеева-Попова. «Труд этот, – писал В.С. о главной работе Старосельского «Проблема якобинской диктатуры», – основан на изучении обширного и ценного материала разнообразных источников, богат многими глубокими наблюдениями и плодотворными выводами»[201]201
  Алексеев-Попов В.С., Баскин Ю.Я. Проблема истории якобинской диктатуры в свете трудов В.И. Ленина // Из истории якобинской диктатуры 1793–1794. Одесса, 1962. С. 23. кий (1868–1932 рр.) – видатний науковий, просвітницький, політичний та громадський діяч // Часопис Національного університету «Острозька академія». Серія «Право». – 2011. – № 2(4): [Електронний ресурс]. – Режим доступа: http://lj.oa. edu.ua/articles/2011 /n2/11pvothd.pdf)


[Закрыть]
.

Очевидно, «наблюдения и выводы», концептуальность Старо-сельского и составили ему имя в историографии. Прежде всего то была концепция революционного террора, его необходимости и плодотворности. Среди историков Французской революции автор заметно выделялся отсутствием сентиментальности или, мы бы сказали сейчас, «политкорректности», привычной для советской историографии в те сравнительно «вегетарианские» (по слову Ахматовой) времена.

Отличалась концепция Старосельского еще и тем, что автор обосновывал историческим прецедентом якобинской диктатуры использование террора для решения экономических задач революционной власти.

Предвидя вольные пассажи от теории к жизни, хочу заметить, что соображения Старосельского о терроре вряд ли можно считать обобщением личного опыта. Его работа в ревтрибунале была эпизодом, а на посту ростовского прокурора, где с ним и познакомилась Вера Панова, он продержался не более года, заведомо считая эту должность временной. Интересен для личностной характеристики эпизод, произошедший в Ростове в конце Гражданской войны, когда инициатива Я.В. привела к спасению видного профессора-правоведа И.А. Малиновского и группы преподавателей Донского университета, приговоренных к смертной казни в качестве врагов Советской власти[202]202
  Студент-юрист Я. Старосельський зібрав делегацію професорів та студентів Донського університету (усього більше 30 людей), яка добивалася від голови Донвиконкому Знаменського того, щоби вирок не виконували, а справу передали в Москву (Попелюшко В.О. Академік Іонікій Олексійович Малиновсь-


[Закрыть]
.

«Пролетарская революция не нуждается вообще ни в апологиях, ни в оправданиях перед проф. Оларом»[203]203
  Старосельский Я.В. (С-й.). Буржуазная революция и юридический кретинизм // Революция права. 1927. № 3. С.92. Старосельский обычно подписывал свои статьи и рецензии сокращенно: С-й.


[Закрыть]
, – гордо заявлял Яков Владимирович в известной полемике. И отнюдь не собирался оправдываться за «террор ЧК». В отличие от коллег Старосельский обосновывал политику террора не только необходимостью, но и ее полезностью, т. е., говоря словами французского ученого, – «плодотворностью». Защищал Старосельский и «теорию насилия» как продуманное, целенаправленное и хорошо организованное насилие, чем – здесь он тоже «совпал» с Оларом – русская революция отличалась от французской.

У Старосельского террор обнаруживал тенденцию из каузального средства превратиться в универсальное для всего переходного периода, поскольку целью террора провозглашалось подавление носителей «отжившего способа производства». В его представлении, террор в условиях советской власти, благодаря классовой целесообразности оказывается более «экономным», чем якобинский: «Сламывание воли класса вместо поголовного истребления порочных – это экономия амплитуды террора… борьба ведется не с лицами, а с буржуазным способом производства»[204]204
  Там же. С. 96.


[Закрыть]
.

Наличие у советской власти «теории насилия», опирающейся на принцип классовый целесообразности, заменяет обычное судопроизводство с его правовыми нормами, требованиями законности и прочим, по выражению Старосельского, «юридическим кретинизмом», который он считал порождением «товаропроизводящего общества»[205]205
  Старосельский Я.В. Принципы построения уголовной репрессии в пролетарском государстве // Революция права. 1927. № 2. С. 102.


[Закрыть]
, иначе говоря, разновидностью, по Марксу, «товарного фетишизма».

Якобинский терроризм он приветствовал как шаг в преодолении подобного «кретинизма», «фетишизирующего реальные отношения» и мешающего их «рациональному истолкованию». Его восхищение вызывал «великолепный Сен-Жюст», который отказывал свергнутым королям в праве на суд; и бессудная расправа над Николаем II означала, по мнению советского ученого-правоведа, осуществление идеи якобинца[206]206
  Революция права. 1927. № 2. С. 60–61.


[Закрыть]
.

Да и суд, по автору, как «орган классовой борьбы» лишь «промежуточное звено между угрозыском и тюрьмой»[207]207
  Там же. С. 94.


[Закрыть]
. И упразднение правовых норм заодно с процедурами правосудия оказывается задачей не только социалистической, но и буржуазной революции – «абсолютная целесообразность». В целом нормативную теорию правосудия, основанную на постулате «абсолютной ценности человеческой личности», советский правовед отвергал за отрицание реальности общественной жизни, в которой человек становится «средством для других целей»[208]208
  Там же. С. 83.


[Закрыть]
.

Высшим правовым принципом оказывается классовая целесообразность, а ее архетипом – действия ВЧК (не случайно оппоненты Старосельского из юристов назвали его подход «чекизацией права»). Как предельное воплощение «абсолютной целесообразности» деятельность карательного органа Советской власти противопоставляется «абсолютной нецелесообразности» в действиях Революционного трибунала якобинцев[209]209
  Там же. С. 101.


[Закрыть]
. Начиная с сопоставления двух исторических разновидностей революционного террора, ученый приходил к обоснованию пролонгации последнего как формы уголовной репрессии в Советской России.

Логика классового подхода, исходившая из «глубочайших антагонизмов» человеческого общества, вела от защиты террора во имя революционной необходимости к обоснованию необходимости диктатуры как системы власти, смысл установления которой – в подавлении «враждебного класса» с его приверженностью к «отжившему способу производства». И то, и другое приобретало концептуальное значение особого подхода, прочно соединявшего вопрос о революции с вопросом о власти и представлявшего важнейшую особенность складывавшейся в Советском Союзе на рубеже 20– 30-х годов макрополитической теории, получившей наименование «советского марксизма».

Конечно, не Старосельский был заглавным в этом процессе. На «историческом фронте» его возглавил признанный глава этого «фронта» М.Н. Покровский, придав всей теории в соответствии с положениями «Вопросов ленинизма» и другими сталинскими текстами вид учения о власти. «Только тот, кто признает политические выводы из марксизма, признает диктатуру пролетариата, тот – настоящий марксист (курсив мой. – А.Г.[210]210
  Труды Первой всесоюзной конференции историков-марксистов. Т. 1. М., 1930. С. 305.


[Закрыть]
, – проповедовал Покровский.

Своей концепцией якобинской диктатуры Старосельский внес определенный вклад в этот «настоящий» марксизм, имея в виду напрашивавшуюся аналогию, засевшую в головах советских историков. А из всех популярных аналогий 20-х годов[211]211
  См.: Кондратьева Т.С. Большевики – якобинцы и призрак Термидора. М., 1993. 240 с. 2-е фр. издание: Kondratieva T. Bolcheviks et jacobins: Itinéraire des analogies. P.: Les Belles lettres. 2017. 350 p.


[Закрыть]
едва ли не самую многозначительную прописал, говоря языком тех лет, лидер историков-марксистов «на западном фронте» Лукин: «Сама якобинская организация с ее строго централизованным аппаратом, “чистками”, партийными мобилизациями и крепкой связью с массами во многом напоминает ВКП большевиков»[212]212
  Революционное правительство во Франции в эпоху Конвента (1792–1794): Сб. документов и материалов / Под ред. Н.М. Лукина. М., 1927. С. 4.


[Закрыть]
.

Эту аналогию, вместе с другими уже отвергнутую к началу 30-х годов идеологическим аппаратом в ходе борьбы с оппозицией (и потому ставшую подспудной), последовательно – он и здесь отличился «бесшабашным», я бы сказал, стремлением идти до конца – развивал Старосельский. Историческая аналогия в сущности предопределила направление его исследования, которое вылилось в структурный анализ якобинской диктатуры[213]213
  Старосельский Я.В. Проблема якобинской диктатуры / С предисл. Е.Б. Пашуканиса. М.: Ком. акад., 1930. VIII, 306 с.


[Закрыть]
.

Кроме конъюнктурно-политического, существовал более глубокий, идейно-теоретический мотив обращения Старосельского к анализу диктатуры – коллизия между буржуазной сущностью революции XVIII века и небуржуазным характером ее основных движущих сил. Та самая коллизия, что сделалась краеугольным пунктом специфичного для советских историков восприятия революции и притом камнем преткновения в ее интерпретации.

«Основное классовое противоречие французской революции, – формулировал Старосельский, – …движение, народное по субъекту и буржуазное по объекту»[214]214
  Старосельский Я.В. Проблема якобинской диктатуры. М., 1930. С. 9.


[Закрыть]
, или более развернуто со ссылкой на Ленина и Бухарина он писал: революция «была объективно буржуазной, т. е. открывшей дорогу свободному капиталистическому производству», а ее движущей силой был «так называемый народ, т. е. мелкая буржуазия[215]215
  Типичное для ранней советской историографии отожествление политико-идеологического понятия «третьей силы», колеблющейся между буржуазией и пролетариатом, с классово-экономической категорией мелких собственников, сохранившееся у части авторов и в послевоенный период.


[Закрыть]
, которая… является собственно враждебной и противоположной капиталистическим устремлениям»[216]216
  Жан-Жак Руссо и идеология диктатуры в Великой Французской Революции. Доклад Я.В. Старосельского в секции права и государства 17 июня 1927 г. (АРАН. Ф. 350. Оп. 2. Д. 211. л. 2). Далее ссылки на архивный фонд. Переработанный текст был опубликован: Старосельский Я.В. Руссо и якобинская диктатура // Революция права. 1928. № 2. С. 20–56. В работе над документами из фонда Старосельского в Архиве Академии наук мне помогла Елена Владимировна Гурко, а Алла Августовна Златопольская указала на некоторые неизвестные мне ранее журнальные тексты. Обеим выражаю здесь свою признательность.


[Закрыть]
.

Эту коллизию Старосельский пытался разрешить в духе ленинской концепции революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства как переходного этапа к социалистической революции («Две тактики социал-демократии в демократической революции» В.И. Ленина)[217]217
  В обосновании командирования Старосельского во Францию, напомню, значились «Исторические иллюстрации к учению Ленина об организации революционной власти на примерах Великой французской революции, Парижской коммуны, 1905 года и Октября» (АРАН. Ф. 350. Оп. 1. Д. 231. Л. 5).


[Закрыть]
. И у него получался оригинальный и к тому же не слишком ортодоксальный вывод: революция буржуазная, однако якобинская диктатура предпролетарская.

Связь между диктатурами, уверял Старосельский, ближе, чем может показаться на первый взгляд: «Грандиозный размах революционного движения, который был достигнут благодаря мелкобуржуазной диктатуре якобинцев, подготовил почву для следующего исторического этапа, для борьбы за диктатуру пролетариата. Разрушение феодализма наиболее радикальными методами подводит непосредственно к задачам социалистической революции. Якобинцы исчерпали до конца все возможности революционно-демократической диктатуры; дальнейшее движение вперед после них стало возможным только на путях Бабёфа, июньского восстания 1848 г. и Парижской Коммуны». Итак, «революционно-демократическая диктатура» (заметим сам термин вошел, таким образом, в употребление к концу 20-х годов) видится Старосельскому в типологическом плане «ближайшим преддверием диктатуры пролетариата»[218]218
  Там же. C. 21.


[Закрыть]
.

В одержанной победе «классово-диктаторских методов» над «формально-демократическими целями» Старосельский усматривал движение, пусть непоследовательное и незавершенное, к «демократии более высокого типа»[219]219
  Старосельский Я.В. Проблема якобинской диктатуры. С. 8–9.


[Закрыть]
. Диктатура превращается в высшую историческую инстанцию!

Нет, это не «кратократия» (А.И. Фурсов), диктатура не само-довлеет; наоборот, ее ценность – в революционных возможностях преобразования общества. Но вот масштабы завораживают дух. Диктатура пролетариата «переводит капиталистическое общество в общество бесклассовое и безгосударственное»[220]220
  Старосельский Я.В. Руссо и якобинская диктатура // Революция права. 1928. № 2. С. 43.


[Закрыть]
!

При прочтении книги Старосельского трудно отрешиться от впечатления, что для автора система диктатуры совпадает с преобразуемым социальным порядком, поглощает или вбирает в себя самое общество. Так, вопрос о генезисе коммунистического учения становился вопросом о природе коммунистического общества.

Политическая система диктатуры, в понимании Старосельского, своим происхождением и важнейшими чертами явилась организацией массового народного движения, тем не менее логическим центром монографии оказываются главы 4 и 5, где якобинская диктатура характеризуется с позиций ленинского учения о правящей партии. Старосельский приходил к выводу, что революционеры XVIII века смогли создать подобную руководящую силу: «буржуазной революцией с осени 1793 г. более или менее управляла партия – народные общества или клубы (курсив мой. – А.Г.)».

Правда, якобинцам не удалось укорениться в «толщах трудящейся массы», их организация оказалась сведенной к идеологическому и административному аппарату. К тому же возникли проблемы классового подбора кадров, нерешенность которых помешала якобинской «партии» стать «по своему персоналу авангардом революционного класса», «плотью и кровью от трудовой мелкой буржуазии»[221]221
  Там же. С. 182, 219.


[Закрыть]
. И все же «величественное здание якобинской диктатуры» – то главное, что оставила после себя революция XVIII века[222]222
  Там же. С. 306.


[Закрыть]
.

Старосельский повторял общие места критики экономической политики диктатуры (Фридлянд, Моносов) – якобинская политика «безнадежно застревает в пределах вульгарного антикапитализма» и, «будучи, как всякое народное революционное движение, движением прогрессивным, якобинская диктатура экономически реакционна». Поразительно, как трактовка якобинизма в ранней советской историографии предвосхитила инновации «ревизионизма» во французской историографии 1960-х! Притом остается непонятным, зачем понадобился столь изощренный анализ достоинств и несовершенства якобинской организации, если она из-за своего «антикапитализма» и «экономической реакционности» изначально и фатально «таила в себе необходимость собственной гибели»[223]223
  Там же. С. 264.


[Закрыть]
.

Напрашивается объяснение, что ученый не только декларировал «поучительность» опыта якобинской диктатуры для «пролетарской революции»[224]224
  Так утверждал Старосельский в рецензии на «Бешеных» Захера (ИМ. 1930. Т. 18–19. С. 205).


[Закрыть]
, но и пытался эту «поучительность» раскрыть. Тогда встают на свои места страстное отстаивание превосходства однопартийной организации над парламентской системой и «материальной демократии» в виде классовой диктатуры над «формальной демократией». Установки о «классовом подборе аппарата»[225]225
  Старосельский Я.В. Проблема якобинской диктатуры. С. 258.


[Закрыть]
, его «однородности» станут понятными как озабоченность сохранением пролетарско-интеллигентского лица правящей партии в условиях растворения ленинского ядра ВКП(б) в притоке после 1925 г. («ленинский призыв») массы новых членов, для многих из которых партийность означала привилегированность, вступление в партийные ряды – гарантию карьерного продвижения. А тезисы о партийном руководстве государством видятся предостережением об угрозе партноменклатуры и о становлении в СССР диктатуры чиновников.

Такое предположение обретает силу, если учесть, что Яков Владимирович вскоре примкнул к Союзу марксистов-ленинцев[226]226
  По так называемому делу «Союз марксистов-ленинцев» Верховный суд СССР в июле 1988 г. отменил постановления Коллегии ОГПУ от 1932–1933 г. в отношении М.Н. Рютина, и других лиц, включая Я.В. Старосельского, и дела прекратил за отсутствием в их действиях состава преступления (Протокол № 5 заседания Комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30–40-х и начала 50-х гг., с приложением. 27.07.1988. – Режим доступа: http://www. alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/66146).


[Закрыть]
, в программных документах которого, составленных М.Н. Рютиным, содержался ряд идентичных положений и главное среди них – стремление укрепить пролетарскую диктатуру, очистив ее от бюрократических извращений[227]227
  См.: О деле «союза марксистов-ленинцев». – Режим доступа: https://scepsis.net/library/id_3312.html


[Закрыть]
.

Под этим углом зрения бросается в глаза и слабость общетеоретической базы предполагаемой корректировки политического режима. В статье 1928 г. идея очищения диктатуры больше напоминает заклинание именем Класса, утверждение «классовости» во имя ее спасения! «Всякая классовая диктатура революционного характера предполагает раньше всего полное отсутствие фетишизма правовой формы, подчинение классовой политики непосредственно и исключительно классовой целесообразности … использование основного орудия классового насилия, именно концентрацию всей мощи класса-диктатора в государственном аппарате; притом класса, руководимого партией, которая представляет его отнюдь не формально-демократическим образом; и притом партией, построенной по принципу железного централизма и дисциплины (курсив мой. – А.Г.)»[228]228
  Старосельский Я.В. Руссо и якобинская диктатура // Революция права. 1928. № 2. С. 39. Статья перепечатана: Ж.-Ж.Руссо: Pro et contra. Антология. Т. 2. / Сост., вступ. ст., коммент. А.А. Златопольской. СПб., 2016. С. 197–239.


[Закрыть]
.

Никакой гарантии для проведения политики «классовой целесообразности» устранение «формальной демократии» между тем не давало. Наверное, автор чувствовал это, потому и множил в разных сочетаниях «классовое» определение власти, между тем сведение этой классовости к руководству «железно централизованной и дисциплинированной» партии в тех условиях могло означать лишь одно – ликвидацию остатков внутрипартийной демократии.

В своей монографии Старосельский апеллировал к авторитету Ленина, ограничившись минимумом цитирования в отношении правившего вождя. Но отнюдь не обнадеживают его рассуждения о «личной диктатуре» и терроре. В ситуации внедрявшегося культа личности он толковал о «техническом» значении того обстоятельства, управляется ли государство коллегиально или единолично[229]229
  Расценивая постановку вопроса о единоличном руководстве как свидетельство освобождения якобинцев от «наиболее живучих» остатков «идеологии формального демократизма», Старосельский отмечал, что сам вопрос может стать делом «просто административной техники» (Старосельский Я.В. Проблема якобинской диктатуры. С. 177–178).


[Закрыть]
.

Как написал Старосельский по поводу носившейся в воздухе при кризисе власти в 1794 г. идеи придания Робеспьеру статуса «главы», или «вождя (un chef)»: «Все это, вообще, маловажно, было-б только само правительство исполнено добродетелями и чуждо личных интересов»[230]230
  Старосельский Я.В. Руссо и якобинская диктатура C. 54.


[Закрыть]
.

Вот тебе и эсхатология «классовости», если гарантией спасения в последней инстанции оказываются личные качества высших руководителей!

А в преддверии начинавшихся массовых репрессий заставляют задуматься соображения Старосельского, что террор должен подчиняться определенной системе, быть классово «целесообразным» и тогда репрессированных будет меньше, а главное, их не будет среди «своих»[231]231
  Старосельский Я.В. Проблема якобинской диктатуры. С. 258.


[Закрыть]
. Характерным среди «историков-марксистов» было мнение, что самоистребление якобинцев обусловилось их «мелкобуржуазностью»[232]232
  См. напр.: Моносов С.М. Очерки по истории Якобинского клуба. Харьков, 1925. С. 3.


[Закрыть]
. Тем самым угроза аналогичного исхода исключалась для пролетарской революции.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации