Текст книги "Всяк сверчок"

1. Верховный Властитель (царь и бог на Бражнике и вообще, по-видимому, нехороший человек).

2. Верховные Координаторы (министры и генералитет).

3. Верховные Распорядители (офицеры старших рангов).

4. Верховные Понукатели (младшие офицеры и штабные писари).

5. Верховные Исполнители (наемные солдаты, стражники и надсмотрщики на рудниках).

6. Рабы и военнопленные.

В схему не вписались люди вне закона, всякое недобитое отребье, вроде меня и моего отряда. Ну, меня теперь добить нетрудно – ткни только пальцем. В глазах темно. Но так или иначе, а замок Тхахха Вялого нам придется брать штурмом; зная Автора, иного пути представить себе невозможно.

…– Да, – с усилием сказал Орк. Сознание его покидало. – Напасть нужно немедленно… – Он вдруг пошатнулся и начал оседать на землю. – Кажется, я не совсем в форме…

– Нет! – крикнула Беата…

Уже через десять минут, напичканный местными стимуляторами, добываемыми из пещерных лишайников, я двигался к замку Тхахха в главе своего отряда инсургентов…

Да, чуть не забыл. Здесь слово «двигался» означает, что двигался и двигаюсь именно я, а не «лошадь» подо мною. «Лошадей» у нас больше нет. А того троглодита, который, как я и предполагал, уморил наших земноводных скакунов, лишив их полива, я заколол своим ножом (вот и нож пригодился), причем все племя бурно протестовало и требовало для предателя казни через сажание на сталагмит. Но я оказался милостив, и к тому же у нас не нашлось времени на обтесывание сталагмита, а все обтесанные, что встретились нам по пути, были уже заняты.

…– Теперь обратный путь отрезан, – сказала Беата, кусая губы. – Без транспорта мы погибнем на обратном пути. Орк, ты что задумал?

Орк закончил одеваться и критически осмотрел себя. В наряде убитого пленника он ничем не отличался от заурядного имперского офицера.

– Будьте готовы к атаке, – сказал он, пряча за пазухой нож. – А мне хочется нанести визит Тхахху Вялому.

– Зачем? – воскликнула Беата.

А действительно – зачем? С помощью гравитаторов мы легко могли бы стащить с башен замка дозорных, а затем забросить на стены десяток-другой молодцов из моего отряда. Девчонке, однако, всего не объяснишь.

– Так нужно, – цежу я сквозь зубы и морщусь. – Сама подумай: стычки были, драки были, любовь, будем считать, тоже была, а интрижки – ни одной. А кроме того, нужно же Автору показать изнутри гнездо врагов прогрессивного человечества!

– Какому Автору? – не поймет Беата.

– У нас с тобой один Автор, – бурчу я, вылезая из укрытия. – Да и тот, честно сказать, сволочь.

…Его заметили. Взвыла сигнальная сирена, часовые на башнях перестали расхаживать взад-вперед и замерли, напряженно вглядываясь. Орк уверенно двинулся к воротам, заметив краем глаза, что в его сторону развернулся тонкий ствол пулемета. Кто-то невидимый дал команду опустить подъемный мост.

Орк невольно замедлил шаги. Успеет ли Беата вместе с отрядом прийти к нему на помощь? Должна успеть.

Он взглянул вверх. Над главной башней цитадели возвышался, медленно вращаясь, массивный дротонный отражатель…

Всякому известно, что дротонный отражатель – это отражатель, имеющий форму дротона, а вовсе не отражатель дротонов, которых не существует. Насколько я понимаю авторский замысел, дротонный отражатель – это именно то, что нам сейчас нужно, а зачем – пока не знаю, но узнаю в свое время.

…Наконец его ввели в парадный зал, и Орк, увидев невысокого рыхлого человека с властными манерами, понял, что перед ним Тхахх Вялый, хозяин замка. Не дойдя до вышестоящего положенных пяти шагов, Орк замер и, согласно этикету, максимально отведя вбок левую ногу, представился:

– Верховный Понукатель Орхх Дохлый – к Верховному Распорядителю!

Маленькие хитрые глазки Тхахха Вялого впились в Орка. Орк почувствовал себя неуютно: в случае провала выбраться из замка будет не так-то просто.

– Какой ты Дохлый, – брюзгливо сказал Тхахх, продолжая разглядывать Орка. – Вон какой здоровяк, будто только что из надсмотрщиков. Нечистая кровь… Признайся – бастард?

Что делать? – подумал Орк. Изобразить оскорбление? Но нет, это будет ошибкой, пусть лучше Тхахх почувствует превосходство, превосходство усыпляет.

– Да, я бастард, – смиренно сказал он. – Мой отец, Верховный Координатор, был женат тайным браком на дочери Верховного исполнителя, моей матери. И хотя я старший из его сыновей и ношу родовое имя, я всего лишь скромный Верховный Понукатель.

– Ты не похож на скромного, – хитро прищурившись, сказал Тхахх. – Что у тебя ко мне?

– Имею счастье передать устное приказание Верховному Распорядителю, – отчеканил Орк, – от Псахха Хилого, моего сюзерена.

Глазки Тхахха Вялого превратились в щелки.

– Вот как, – сказал он, масляно улыбаясь. – Значит, Псахх и твой хозяин? Гм. Нет-нет, я вовсе не подвергаю сомнению истинность твоих слов. И Верховный Координатор Псахх Хилый, мой добрый сюзерен, без сомнения подтвердит свое приказание, поскольку уже третий день является почетным гостем в моем замке…

Вот это номер! Впрочем, в том, что Тхахх, хоть он и Вялый, а меня раскусит, можно было не сомневаться: в этом вся соль, иначе зачем мне было лезть в этот замок? Автора стремительно несет по узкому фарватеру, на котором нам обоим знаком каждый поворот. Мне кажется, Он уверен в том, что стоит ему выгрести в сторону, как его корыто немедленно наскочит на риф; поэтому Он лег в дрейф и, как говорится, бросил весла.

По-моему, Он их и не поднимал.

А впереди на фарватере – драка. И какая! – Ури Орк против целого гарнизона имперцев. Но беспокоиться излишне. На этот раз меня даже не ранят: Автор считает, что читатель уже проникся ко мне живейшим сочувствием и желает мне всяческих благ. Автор прав. Он всегда прав. Сейчас Он моими руками расшвыряет врагов направо и налево. Но теперь пусть это сделает Он, я же по собственному почину не шевельну и пальцем. Хватит. Я устал и, будь моя воля, охотно позволил бы себя убить. Так ведь не убьют, вот в чем вся трагедия.

…По мере того как зал наполнялся солдатами, Орк медленно пятился, пока не ощутил лопатками стену.

– Взять его живьем! – визгливо закричал Тхахх. – Ничтожный самозванец, ты будешь корчиться на сталагмите!

Бластер в руке Орка полыхнул двумя вспышками, и два обугленных тела, отброшенных огненным ударом, дымясь, рухнули на пол. Толпа солдат накатывалась лавиной. Третий выстрел пришелся прямо в чье-то искаженное ненавистью и ужасом лицо, а четвертого не последовало: бластер был выбит из руки Орка и со стуком покатился по полу. Но прежде чем кто-либо из солдат коснулся его тела, Орк успел выхватить нож…

Малое время спустя парадный зал замка Тхахха Вялого был завален трупами, а трое уцелевших солдат все так же яростно продолжали брать меня живьем. На их месте я бы искал спасения в бегстве. Автор обнаглел окончательно: я, конечно, супермен, но все же не комбинат по производству трупов.

…– Стреляйте в него! – закричал Тхахх.

Орк понял, что находится на пороге смерти. Он взмахнул рукой – тяжелый нож просвистел в воздухе и вонзился в горло одному из солдат. Двое других подняли оружие.

– Огонь! – скомандовал Тхахх.

Огненная вспышка сверкнула молнией, и в зал через выбитую дверь ворвалась Беата с бластером, готовым к бою. За ней следовал отряд. Один солдат был убит сразу, другой, подхваченный лучом гравитатора, находящегося в руках оливковокожего тионита, был поднят в воздух и, извиваясь всем телом, медленно выплыл за окно. Тионит выключил антигравитационный луч – из-за окна донесся продолжительный вопль, закончившийся звуком падения тела.

– Сдавайся, Тхахх! – крикнул Орк. – Ты мне нужен живым!..

А это еще зачем? Впрочем, не исключено, что это часть моего хитроумного плана. Пора бы узнать, какого именно. Пока что действие напоминает мне не доведенный до конца процесс изготовления сдобных булочек: теста много, а изюма в нем нет. Но хотя бы одна изюмина должна присутствовать, иначе пропадет эффект ожидания; уж что-что, а эту истину Автор усвоил прочно.

…– Не давай нашим разбредаться по замку, – шепнул Орк Беате. – Любая воинская часть, занявшись мародерством, перестает существовать как боевая единица. Скажи им, что я приказываю всем собраться здесь. Но сначала пусть отыщут Псахха Хилого.

– А ты? – спросила Беата.

– А я займусь Тхаххом. Только он знает, как снять с планеты санитарное поле. Хочу попробовать уговорить его изменить присяге.

Беата покачала головой.

– Не выйдет, Ури, – сказала она. – Ты не знаешь, что это такое – вассальная присяга. Из-за страха перед сталагмитом он охотнее даст разрезать себя на кусочки…

– Если понадобится, разрежем, – сказал Орк. – Но я уверен, что до этого не дойдет. Вспомни историю Земли, нашей прародины. В средние века феодалы давали вассальную клятву своему непосредственному сеньору, но только ему и никому другому. Понимаешь? Любой ничтожный барон мог игнорировать даже приказ короля, если этот приказ не был подтвержден каким-нибудь графом, принявшим от барона клятву верности. Этот средневековый принцип назывался «вассал моего вассала – не мой вассал». Если мы найдем Псахха, то не думаю, что Тхахх станет долго упираться: по моим наблюдениям, такие сморчки, как он, – большие жизнелюбы…

Вот и изюмина. Правда, изрядно залежалая: та виноградина, из которой ее сделали, поспела задолго до войны Алой и Белой розы. Но сойдет и такая. Баловать читателя совершенно незачем, он и так избалован донельзя. Зато теперь, как говорится, повесть приобретает определенное познавательное значение, а перенесение в космос нравов и порядков средневековья вообще очень плодотворно. Только не надо брать Возрождение и эпоху гуманизма, этот период истории суть ошибка человечества, а мне, Ури Орку, убиваться по поводу пролитой крови и вовсе неприлично. Допускается лишь чувство легкого отвращения, вроде манерной стыдливости, и то через два раза на третий.

…Орк отвернулся. В руках у оливкового тионита находилась отрезанная голова Псахха Хилого. Тионит держал ее за уши, как кастрюлю. По-видимому, Верховный Координатор был убит в опочивальне, не успев проснуться: к окровавленному обрубку шеи прилипли перья из рассеченной подушки.

– Лучше убейте меня сразу! – вопил Тхахх. – Я не нарушу своего долга! Я присягал своему сюзерену!

– Вот этому? – спросил Орк, а тионит по его знаку выставил голову напоказ.

– Вот эт… Что-о?! Он убит?

– Как видите, – любезно пояснил Орк. – Остальное в опочивальне. Вы сможете воздать последние почести покойному, как только примете наши условия. И так как ваша присяга превратилась теперь в пустой звук, я предлагаю немедленно приступить к сотрудничеству.

– Это с вами-то? – фыркнул Тхахх. – Ладно, развяжите меня…

Вот, собственно, и все. В сущности, на этой фразе Автор мог бы поставить точку, дальнейшее и без того предельно ясно – но такой конец годится разве что для рассказа, а у повести законы иные. Из повести Автору так просто не выбраться, и Он это знает. А посему обязан кое-как закруглить сюжет, и я думаю, что Он уложится страниц в пятнадцать-двадцать.

Во-первых, Тхахх Вялый, получив гарантии личной неприкосновенности, откроет нам секрет управления санитарным полем и произнесет несколько фраз о преимуществах свободы перед вассально-ленными отношениями с кем бы то ни было.

Во-вторых, мой отряд, опьяненный первым решительным успехом, решив после непродолжительных дебатов, что негоже думать только о собственной шкуре, ринется взрывать рудники, освобождать рабов и захватывать имперские космические корабли. При этом какой-нибудь смертник останется в замке отбивать атаки имперцев и манипулировать санитарным полем, а так как добровольцев на эту роль не отыщется, в замке останусь я, выдержав трогательно-суровую сцену прощания с Беатой.

В-третьих, этого мало. Все эти события хотя и необходимы, но финала повести еще не делают. В довесок к ним требуется дополнительная сюжетная находка (или выходка?) – лучше одна, но ошеломляющая и желательно такая, чтобы можно было говорить о кровном родстве этой вещи с подлинно научной фантастикой. Автор берет быка за рога: Тхахх уже что-то лопочет о парсеках, численных методах и релятивистских поправках к ньютоновой теории тяготения.

Вот оно что: оказывается, в центре звездного скопления, в котором путешествует Бражник, находится «сверхмассивная черная дыра», не обозначенная ни на одной звездной карте. Мало того, как раз сейчас планета вместе со своим временным солнцем проходит чрезвычайно близко от сферы Шварцшильда, но, как показывают расчеты, будет втянута черной дырой не в этот заход, а в следующий, лет этак через триста-четыреста. Мои воины, услыхав о таком сроке, теряют интерес к теме и, кажется, намерены линчевать Тхахха за болтливость. Им простительно, они не обладают интеллектуальным уровнем Уриэла Оркада, Орхха Дохлого, и не способны связать полученную информацию с фактом наличия на крыше замка дротонного отражателя. Сейчас Тхахх покажет, где тут у него чердачная лестница…

…– А теперь, – скомандовал Орк, – пусть каждый, у кого есть гравитатор, настроит его на максимальное притяжение и целится в главный фокус отражателя. По моей команде – залп! Беата, разворачивай отражатель к солнцу. Собьем Бражник с пути истинного!

– Орк, ты гений! – воскликнула Беата. Ее глаза сияли.

– Это не я, – возразил Орк, хотя ему было приятно. – Это законы физики…

Так. Автор потерял решительно всякую совесть и уже отождествляет себя с законами физики. И еще Он, кажется, воображает, что я способен получить в уме численное решение математической задачи о движении равноускоренной планеты с учетом притяжения хотя бы двух-трех десятков ближайших звезд. Должно быть, Он забыл мою Им же описанную биографию, где ясно сказано, что я сбежал в космос в самом нежном возрасте из подготовительной группы детского садика, а необходимые в космосе знания почерпнул у одного непросыхающего космического люмпен-пролетария, встреченного мною на траверсе Бетельгейзе, – он затормозил свой звездолет перед гигантской красной звездой и который день подряд торчал у иллюминатора, ожидая, когда же наконец будет дан зеленый свет. Так что университетов я не кончал и Автор много от меня хочет. Но я даже не возмущаюсь, до того все это мерзко, больно и тошно.

Несколько дней спустя. Поскольку в тексте стоит «несколько дней», я не имею понятия о времени, истекшем со дня штурма замка. Это и неважно. Гораздо существеннее то, что все эти дни я наслаждался миром и спокойствием. Нет, конечно, время от времени я выходил на связь с Беатой, когда она просила меня убрать санитарное поле, да еще оснастил пулеметы, торчащие из бойниц, дистанционным управлением, чтобы отражать атаки имперцев не вставая с постели, – и действительно отразил две такие атаки. Вот и все дела. Остальное время я блаженствовал: Он меня не трогал!!

Один раз я выстрелил себе в сердце. Это было ошибкой. Никогда не стреляйте себе в сердце: болевой шок не так мгновенен, как об этом принято думать. Но все же мне удалось умереть сравнительно быстро, однако ненадолго: как только Беата в очередной раз вызвала меня на связь, я был немедленно реанимирован, а незаконная дырка в моей груди затянулась как ни в чем не бывало. Такие шуточки с Автором не проходят. Поразмыслив как следует, я раскаялся в своем необдуманном поступке и предался горькому сожалению. Из-за своего неблагоразумия я потерял несколько часов, которые мог бы провести наслаждаясь свободой, а не валяясь трупом в луже замерзающей крови.

Да-да, именно замерзающей. Со времени нашей гравитационной диверсии Бражник уже успел пройти на минимальном расстоянии от солнца, а Автор попутно разъяснил, что такое пертурбационный маневр. Белая звезда занимала четверть неба, горы дымились, и во время одной из атак от теплового удара погибло больше имперцев, чем от огня моих пулеметов. Зато теперь совсем другое дело: за окном непрерывно сыплет снег, пока еще обыкновенный, – атмосфера же, вероятно, замерзнуть не успеет. Когда небо проясняется, я вижу, что звезды меняют цвет – сказывается доплеровское смещение, – и Бражник, наращивая скорость, летит прямиком в черную дыру.

У Беаты дела идут прекрасно. Подавляющая часть рабов освобождена и выведена в космос на захваченных у противника кораблях. Имперцы оказывают вялое сопротивление и охотно сдавались бы в плен, если бы их в плен брали. А еще Беате удалось перехватить космограмму, из которой следует, что межзвездная армада потерявшего всякое терпение прогрессивного человечества полным ходом идет к Империи, намереваясь не оставить от нее камня на камне. Прямым текстом следует ликующее заявление Автора: лишившись редкоземельных рудников Бражника, Империя не выдержит затяжной войны!

Мажорный финал обеспечен. Но чувствую, как Автора грызет сомнение: не слишком ли он мажорный? Не пора ли слегка подпортить столь светлую перспективу? По-моему, самое время, а сделать это Ему проще всего одним способом – убив меня. Если Он это сделает, я готов все простить и облобызать Ему ноги. Впрочем, убивать меня совсем не обязательно, достаточно попросту оставить на Бражнике, падающем в коллапсар. В самом деле, не могу же я умереть от болезни или, скажем, погибнуть от рук врагов! Такое смешно даже предположить. Меня может убить (еще убить ли?) только слепая стихия, не подвластная человеческому разуму, – и стихия космических масштабов, а не какое-нибудь там смехотворное извержение или наводнение. Какая трогательная и величественная картина: планета, несущаяся в бездонную дыру, ужас (животный) имперцев, а посреди – Ури Орк, спокойный и чем-то похожий на капитана, стоящего на мостике тонущего корабля. Блеск! Волосы дыбом.

Ха! Изо всех сил хлопаю себя по лбу – за недогадливость. Ха! А ведь я Его поймал! – в первый раз за всю историю нашего «сотрудничества». Не-ет, лобызать Ему ноги я теперь не стану, зато с удовольствием посмотрел бы, как Он чертыхается и чешет в затылке. Сам же и виноват: проглядел и позволил остаться в замке караулить санитарное поле именно мне, а не кому-то другому. Если я отключу поле, чтобы взлететь, кто включит его снова, чтобы не дать уйти имперцам? То-то. Теперь у Автора два выхода: либо набивать заново добрый десяток последних страниц, либо отпустить Ури Орка на волю. Что с того, что моя жизнь продлится недолго? Это мы еще посмотрим. В сущности, никто не знает, что такое черная дыра. И очень может быть, что я останусь жив в той или иной форме да еще встречу там неплохое общество – других литературных бедолаг, выброшенных в черные дыры за ненадобностью или вследствие чрезмерного износа. Жду…

Душераздирающая сцена прощания с Беатой (по радио). Ура! Он пошел по второму пути, и да здравствует авторская лень! Правда, теперь я снова попаду в Его власть – должен же Он описать мои последние минуты! – однако долго это не продлится, напоследок можно и потерпеть.

…Орк подошел к окну и посмотрел вверх. Близилась развязка, звезды в небе плясали, меняя свой цвет. Вокруг замка по-прежнему не было видно ни одного имперца.

Затем он вернулся к пульту управления полем, замкнул накоротко контакты и нанес пульту сокрушительный удар. Он бил и бил до тех пор, пока пульт не превратился в бессмысленную груду радиодеталей, металла и стекла, хрустящего под ногами. Покончив с пультом, Орк перевел дух и улыбнулся. Теперь, даже если его убьют, имперцам не так-то просто будет отклю…

А где же имперцы? Снаружи тихо. Бежит время, и тишина затягивается до неприличия. Неужели враги так и не будут штурмовать мою крепость всеми наличными силами? Я топчусь в недоумении и вдруг, поняв, начинаю безудержно хохотать. Ну конечно же, все до смешного просто. Никакого штурма не будет. Весь фокус в том, что те имперцы, которые пойдут на приступ, уже НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ УСПЕЮТ вернуться к стартовым шахтам и взлететь до того, как Бражник, вытянувшись в каплю, будет засосан черной дырой. Время упущено, можно себе представить, что творится сейчас на космодромах! Ай да Автор. Наверняка найдется какой-нибудь тип, который похвалит Его за глубокое проникновение в психологию наемников, особенно если больше хвалить будет не за что.

У меня есть идея. Пока еще есть немного времени, не попробовать ли самому ощутить себя Автором? А что? Найти в хозяйстве Тхахха письменные принадлежности и вывести собственного главного героя. Пусть он будет умным и симпатичным, каким и должен быть человек, пусть он вращается в кругу понимающих и неагрессивных людей, какими и должны быть люди, пусть он будет занят каким-нибудь антиэнтропийным делом, каким и должно быть дело, достойное человека, и наконец, пусть он будет счастлив, хотя бы иногда, потому что изредка человек все-таки имеет право на счастье. Вот примерно так мне и хочется написать, а самое главное состоит в том, что здесь мой Автор уже не сможет вмешаться, и в утешение Ему останется краеугольный принцип феодальных отношений:

«ВАССАЛ МОЕГО ВАССАЛА – НЕ МОЙ ВАССАЛ».

Мне кажется, Он поставил последнюю точку. Свобода!!?

…Тихо. Я на чем-то сижу и, как мне кажется, внимательно слушаю. Чей-то бубнящий голос разрушает тишину и действует на нервы. Ничего, сейчас я приду в себя и выясню, гдя я и что со мной можно сделать. А голос все бубнит.

Я еще плохо видел, но уже догадался, что нахожусь в своей конторе и слушаю клиента, предлагающего выгодную, на первый взгляд, сделку по доставке неизвестного мне груза на Альбину IX. Доставить груз должен я. Клиент, толстяк с испариной на лице, разливается соловьем: «Одна из самых спокойных космических трасс! Абсолютно никакой опасности!»

Он лжет, и глазки у него бегают. Мне хочется молча указать ему на дверь, но я знаю, что сейчас мы придем к взаимному согласию и спрыснем сделку. Потому что так хочет Автор.

А я-то, глупый человек, думал, что уже никто не сможет достать меня из коллапсара… Как бы не так. Уж если никто толком не знает, что такое черная дыра, то здесь у Автора есть лазейка. ОН ДОСТАНЕТ МЕНЯ ОТОВСЮДУ. Уже достал! И отныне я снова обречен жить, снова схвачусь с мировым Злом, буду бить и принимать удары, но меня никогда не добьют, потому что я вечный. Вот я уже снова в действии, и мне остается радоваться, что на этот раз я родился в спокойной обстановке и пока не успел проявить наиболее привлекательных для читающей публики качеств своего характера, при столкновении с которыми в жизни та же публика шарахнулась бы, как от чумы. Но я стерплю эту выходку Автора, если история выйдет короткая и без особенной крови, лучше всего – маленькая новелла с легкой интригой. Вот сейчас Он переключится на описание толстяка, тогда я подниму глаза вверх и, может быть, мне удастся что-нибудь разглядеть.

Он переключается на толстяка. Поднимаю глаза кверху, тянусь. Заголовок мелькает и скрывается, но все же я успеваю…

Рыжий тайваньский телефонный аппарат с замысловатым золотым иероглифом на двузубой хваталке уже в пятый раз успел возопить со стены дурным голосом, когда Андрон Васьковский, путаясь в шлепанцах и матерясь, наконец добежал и сорвал с иероглифа трубку.

– Да! – заорал он. – Да! Слушаю! Але! Говорите, чтоб вас… Перезвоните, ничего не слышно! – «Если опять Маню – убью», – подумал он.

– Все пишешь, Крыса? – спросили из трубки. – Все творишь? – Голос хихикнул.

Андрон переступил с ноги на ногу.

– Да! – сказал он. – Але, кто это? Потрох, ты?

– Кому Потрох, а кому Стась Иванович, – сказала трубка. – Тебе, кстати, Стась Иванович, это ты запомни. Крысеночек.

– Я слушаю, – сказал Андрон.

– Это я должен слушать. А ты должен говорить. О чем, догадываешься? Или напомнить?

– А о чем?

– Ну ты даешь, пасюк. Когда книгу сдашь, пидор? Ждем, понимаешь, с нетерпением. Заждались. И Бугай уже интересовался.

Андрон почувствовал, что вспотел. Пот был холодный.

– Так есть же еще время…

– Что-что?

– Хотите быстрей – «Вектру» верните, – сказал Андрон.

– А?

– Ну хоть какой-нибудь «Хюндай», нельзя же так… У меня зубчатый ремень все время соскакивает.

– Про зубчатый ремень ты Бугаю расскажи, – посоветовала трубка, – а то он что-то гугнивый ходит, давно, наверно, не веселился. Ты, Крысонька, ремешок тот пальчиком придержи, он и не соскочит. Левым таким мизинчиком, понял? А как каретка наедет, ты быстренько строку и допечатай. В общем, твое дело. Я до тебя полтора года придерживал и делал главу быстрее, чем Бугай успевал бабу трахнуть. Прожрал, понимаешь, аванс, а толку нет, и еще кобенится: «Вектру» ему…

Пересохло в горле.

– Какой аванс? – спросил Андрон. – Ты мне, Потрох… Стась, про аванс не говори, не было никакого аванса. Я еще за тот раз гонорар не получил.

– Ах, не получил? – сказала трубка. – Ну-ну. Слушай, пасюк, интересно выходит: Желязны гонорара не требует, Сильверберг не требует, Муркок и тот не требует, а Стиву Шайну вынь да положь. С чего бы? Может, переслать ему в Штаты, ты как думаешь?

В трубке заржали.

– Суки! – тихонько сказал Андрон.

– А?

– Я говорю, тут у меня работы еще на месяц. Так Бугаю и передай.

– Так и передать, Крысонька? Это можно.

– Ну, не так, а сам понимаешь… Ну хоть три недели, полный же зарез… Потрох!

– Как?

– Стась Иванович!

– Что, Шайнушка?

– Три недели даешь? Ты этого не видел, это же блеск будет, ты такого и у Гаррисона не читал…

– А у тебя, значит, прочту? Это про Орка опять? Мог бы, кстати, себе и получше имечко выискать. Мурло какое – Шайн… Хрен с тобой, Крыса, неделю дам, а больше ничего не обещаю, с Бугаем – сам знаешь… Будешь потом лапу сосать под родной фамилией. Ну, скрипи дальше.

– Эй! – закричал в трубку Андрон. – Стась, а насчет гонорара…

Трубка разразилась гудками. Андрон тихо выматерился и вернул ее на хваталку с иероглифом. «С-св-в-волочи!»– сказал он, подумав. Ничего другого сказать не хотелось. На журнальном столике в углу комнаты сердито жужжала невыключенная «Ижица», и по звуку было ясно, что зубчатый ремень опять слетел. Столик тоже вибрировал, мелко дрожала торчащая из машинки и допечатанная почти до конца страница, вверху на ней можно было разглядеть:

Стив Шайн

«УБИЙЦЫ С ПРОКСИМЫ»

Роман

Андрон проследовал мимо столика к шкафу, раскрыл его и из картонной коробки, угнездившейся на нижней полке среди обуви, вытянул прозрачную бутылку. На кухне он ее обезглавил, сорвав колпачок, налил полный стакан и, задержав дыхание, выпил его в два глотка. Не дав себе отдышаться, он наполнил стакан вновь.