Текст книги "Ислам и политика: Сборник статей"

Этот человек (еще раз подчеркнем – любой, кто не был согласен с салафитами из ВИГ) выводился, по сути дела, за рамки человечности, низводился по своему статусу до уровня скота. Именно как скоту перерезали горло тысячам людей боевики ВИГ. Есть свидетельства, что в лагерях подготовки исламистов именно этому их и обучали – голыми руками поймать барана, корову или быка, обездвижить их и перерезать им горло. Подобные убийства провозглашались частью джихада против неверных¹⁶.

В 90-х годах в Алжире среди исламистов начались споры. Отдельные группы, входившие в ВИГ, не только осуждали друг друга, но даже откалывались от организации. Однако идеологическая линия, оправдывающая насилия и массовые убийства, проводилась с абсолютной последовательностью. Так, в октябре 1997 года в коммюнике № 51 (опубликовано в тот же период в качестве директивы в журнале «Аль-Ансар», лондонском органе салафитских группировок) тогдашний руководитель ВИГ Антар Зуабри, осуждая перемирие, которое объявила на тот момент другая алжирская группа – «Исламская армия спасения», взял на себя ответственность за все убийства мирных жителей и заявил, что такие акции будут продолжены. В коммюнике прямо отмечалось, что ВИГ воевала и будет воевать (вести джихад) не только против «тиранов», но и против их сторонников. Ранее, 15 октября 1996 года, в коммюнике № 49 Антар Зуабри призвал население Алжира во всем следовать нормам шариата. Руководитель ВИГ заявил, что его люди убьют каждого, кто откажется молиться или платить закят (очистительную милостыню). Смерть грозит тем, кто обратится в светские суды. Для решения всех вопросов алжирцы должны обращаться только в ВИГ, где есть специалисты по шариатскому праву. Та же самая угроза обращена к женщинам, если они выйдут из дома в «нешариатских» одеяниях¹⁷.

В первой половине 90-х годов специалисты по шариатскому праву из салафитской «Вооруженной исламской группы» неоднократно разъясняли шариатские основания убийства неверных. Это делалось в распространявшихся по стране в виде листовок фетвах: «Убедительные ответы [на вопросы] об убийстве (так! – А.И.) еретиков» (Ар-рудуд аль-мукни‘а хавль катль аль-мубтади‘а), «Острый меч, или Борьба против злостных еретиков» (Ас-Сарим аль-баттар фи киталь аль-мубтади‘а аль-ашрар), «Высочайшие наказы относительно искоренения великих грехов» (Аль-авамир аль-асма би-изаля аль-мункараталь-узма). Аутентичность этих фетв и содержащихся в них призывов убивать неверных (вероотступников, еретиков) подтвердил правовед ВИГ Абу-ль-Мунзир Абд-ар-Рахман Зубейр бен-Абу-Сулейман (он же Махфуд Ассули). В июне 1997 года на страницах издающегося в Лондоне бюллетеня «арабских афганцев» «Аль-Джама‘а» он, в частности, отмечал: «Если вы, слышите о том, что происходят убийства и кому-то перерезали горло в городе или деревне, знайте: он был сторонником тирана [тагут]». Одновременно он дал ответ в рамках шариатского права на вопрос, который не мог не занимать всех тех, кто пытался понять шариатско-юридические или шариатско-этические обоснования массовых убийств. Ведь там могли быть (и были во множестве) люди, как на них ни смотри, невинные, те же дети. Да, такое может случиться, но в этом случае «невинным уготован Рай».

В целом ВИГ строила свою деятельность и оправдывала ее, опираясь на собственную салафитскую интерпретацию шариатского права. Так, в упоминавшемся выше коммюнике № 51 Антар Зуабри не только обещает убивать всех «тиранов» и их сторонников, но и объясняет, что их собственность будет рассматриваться как военная добыча (ганима в шариатских терминах), их жены и дочери станут пленницами (сабая в категориях шариатского права)¹⁸.

Примеры Египта и Алжира не исключение. Всюду, где возрождался и/или внедрялся салафизм, воспроизводился механизм радикализации ислама, возникал экстремизм, применялось насилие, выливавшееся либо в вооруженные действия, либо в террористические акции, либо в то и другое одновременно.

Саудовская Аравия как спонсор исламского радикализма

Сам факт распространения иного ислама (салафизма) в ряде арабских стран может служить свидетельством того, что мы имеем дело с регулируемым процессом. Селективная актуализация исламского наследия не происходит спонтанно, она всегда институционализирована, то есть предполагает наличие определенных социальных групп, организаций, проектов, планов их реализации и тому подобное. Говоря конкретно, должны быть некие люди, которые знают, что существуют, например, «фетвы о татарах» Ибн-Таймийи, выводят их из анабиотического состояния и внедряют в сознание мусульман, используя технические возможности распространения (средства массовой коммуникации)¹⁹.

Во внедрении салафизма как иного ислама с начала 70-х годов все более четко прорисовывалась роль Саудовской Аравии, что, вообще-то говоря, естественно: салафизм в форме ваххабизма является официальной идеологией монархии, которой правит династия Саудидов (Аль Сауд). Можно было бы сформулировать правило для историка последней трети XX века: если где-то обнаруживается салафитское возрождение, ищи саудовский след²⁰. И нельзя упускать из виду, что эту свою роль Саудовская Аравия могла сыграть только благодаря востребованности салафизма (ваххабизма) в качестве оружия в холодной войне.

Здесь, пожалуй, требуется одно разъяснение. Некоторые авторы полагают, что термин ваххабизм вообще не является научным, а представляет собой своего рода «страшилку»²¹. Не возьмусь оправдывать все случаи употребления выражения «ваххабизм». Сам был как-то поражен, увидев в одной центрально-азиатской газете выражение «иранский ваххабизм». (Таковой не существует и, главное, не может существовать.)

К тому же идеологи, координаторы и члены ваххабитских (неоваххабитских) группировок не употребляют по отношению к самим себе наименование «ваххабизм» и опровергают приемлемость такого их наименования по нескольким причинам. Во-первых, такое словоупотребление исключено для них, потому что оно, называя ту форму ислама, которую они исповедуют и проповедуют, по имени основателя движения Ибн-Абд-аль-Ваххаба, идет вразрез с постулатами ваххабизма, в частности с последовательным единобожием, для сторонников которого является истинной религией только религия Богоданная, то есть имеющая своим источником единственно Бога. Полагать же, что основателем строго монотеистического движения XVIII века в Аравии был человек, пусть и такой выдающийся, как Ибн-Абд-аль-Ваххаб, для ваххабитов неприемлемо: это было бы своеобразной формой того, что они называют ширк, то есть придаванием Богу сотоварищей. Сами последователи Ибн-Абд-аль-Ваххаба, как и он сам, называли себя просто мусульманами. И название «ваххабизм» в отношении движения Ибн-Абд-аль-Ваххаба не является самоназванием. Во-вторых, ваххабизм представляет собой миноритарное направление в исламе, то есть то, которому следует меньшинство глобальной исламской общности, а ваххабизм претендует на то, чтобы выступать в качестве ислама par excellence, а не какой-то одной формы ислама. В-третьих, в связи с предыдущим пунктом проповедники-ваххабиты стремятся скрыть или затушевать прямую организационную связь с государственными и общественными структурами Саудовской Аравии, которая в полной мере использует ваххабитскую пропаганду для реализации своих партикулярных интересов в глобальной исламской общности и в сфере международной политики. Наконец, в-четвертых, ваххабиты не воспроизводят в точности и исключительно положения учения Ибн-Абд-аль-Ваххаба. С одной стороны, они обращаются к наследию салафитских движений прошлого, к которому обращался и сам Ибн-Абд-аль-Вах-хаб. С другой – они добавляют новые адаптирующие интерпретации ваххабизма. В этом отношении на современный ваххабизм повлияли сочинения палестинца Абдаллы Аззама, саудовца Усамы бен Ладена, египтянина Омара Абд-ар-Рахмана и других. Поэтому ряд исследователей определяют это исламское течение как неоваххабизм. Но выражение «ваххабизм» является в настоящее время устоявшимся в неваххабитской среде (среди противников ваххабизма, а также исследователей, политиков и журналистов), употребляем его и мы, имея в виду разъяснения, приведенные выше.

Впрочем, необходимо признать, что исследовательская проблема здесь есть. Но едва ли ее решение заключается в том, чтобы упомянутые выше группировки радикального толка называть совершенно недифференцированно попросту исламскими. И уж совсем странными являются встречающиеся попытки решить эту сложную проблему через провозглашение этих группировок неисламскими в соответствии с простейшим силлогизмом: ислам – религия мира и милосердия; радикальные (экстремистские, террористические) группировки, называющие себя исламскими, призывают к насилию (то есть противоположности миру и милосердию) и практикуют его; следовательно, эти группировки на самом деле не являются исламскими. Хотелось бы обратить внимание на то, что не только ученые, но и исламские религиозные деятели стремятся к определению ваххабизма, признавая тем самым как его существование, так и опасность (в первейшую очередь для мусульман). Так, Совет муфтиев России, объединяющий религиозные авторитеты значительной части регионов страны, 30 июня 2000 года выступил с заявлением «О недопустимости использования исламской символики в нерелигиозных целях». В нем, в частности, говорится следующее. «Совет муфтиев России осуждает все виды экстремизма и терроризма, в том числе и в форме так называемого „ваххабизма“, которые содержат в себе следующие признаки: 1) отрицание основополагающих традиций ислама, то есть четырех исторически сложившихся мазхабов или шиизма; 2) учение о собственной исключительности вплоть до наделения себя самих правом объявлять „немусульманами“ традиционных верующих, не согласных с такой трактовкой шариата, в том числе последователей любого из четырех суннитских мазхабов или шиизма; 3) наделения себя правом по собственному усмотрению ущемлять в правах или убивать вне рамок необходимой самообороны „неверных“, в том числе и традиционных мусульман, не примкнувших к данной организации»²².

Саудовская Аравия играла довольно важную роль в холодной войне, причем эта роль постепенно становилась все более значимой. С начала 1970-х годов саудовское государство было задействовано именно как источник иного ислама, призванного вытеснить коммунизм. Эта задача во многом решалась в духе холодной войны – в ходе тайных операций.

После победы Иранской революции 1979 года аятолла Хомейни разрешил известному египетскому публицисту и общественному деятелю Мухаммаду Хасанейну Хейкалю поработать в шахских архивах. И тот обнаружил документы, из которых следовало, что в начале 1970-х годов сложилась поначалу неформальная группа, которая патронировалась администрацией Соединенных Штатов (конкретно Генри Киссинджером). В нее вошли Александр де Маранш, с 1972 года возглавлявший французскую Службу документации и контршпионажа (SDECE, внешняя разведка), Анвар Садат, ставший президентом Египта в 1970 году, шах Ирана Мухаммед Реза Пехлеви, король Марокко Хасан II, а также КамальАдхам, тогдашний руководитель общей разведки Королевства Саудовская Аравия. (На каком-то этапе к группе предложили присоединиться тогдашнему президенту Алжира Хуари Бумедьену, но он отказался²³.) Цели и задачи этой группы были зафиксированы уже после того, как появились первые результаты ее работы, – в сентябре 1976 года между разведками упомянутых государств было подписано соответствующее соглашение. Задачей этой группы (Мухаммад X. Хейкаль назвал ее «Сафари-клуб») была «борьба против коммунизма», под которым подразумевалось как проникновение советского влияния в страны тогдашнего «третьего мира», так и распространение – с участием СССР и не только – левых идей, а также появление режимов, как тогда это называлось, «социалистической ориентации».

В активе «Сафари-клуба» – спасение заирского диктатора Мобуту с использованием марокканских и египетских войск, а также французской авиации, переориентация самого Египта и выдворение в 1972 году советских военных специалистов из страны, затем отказ от услуг советских военных специалистов в Сомали и провоцирование Сомали на войну против провозгласившей «социалистическую ориентацию» Эфиопии и так далее. Но здесь важно подчеркнуть, что именно в тот период члены клуба начинали систематически использовать ислам для решения поставленных перед ними задач. И упомянутая выше встреча египетского президента Анвара Садата с радикальными «братьями-мусульманами» в 1971 году была организована при содействии короля Фейсала, ибо по преимуществу в Саудовской Аравии отсиживались эти радикалы в период правления Гамаля Абдель Насера. Для «борьбы против атеистического марксизма» непосредственно Саудовская Аравия на собственные средства и под саудовским организационным и идеологическим контролем создала тысячи исламских групп, получив на то разрешение от египетских властей²⁴. Идеология этих групп была салафитской (ваххабитской). И если принять во внимание, что их спонсорами и идейными вдохновителями были деятели из Саудовской Аравии, то в этом нет ничего неожиданного.

После беспорядков октября 1988 года и относительной либерализации внутриполитической жизни в Алжире перестало быть секретом, что Саудовская Аравия не только уже достаточно давно проводит идеологическую индоктринацию алжирского общества, но и щедро финансирует исламистские организации. Так, руководство созданного в 1989 году «Исламского фронта спасения» (ИФС) не скрывало, что существует на саудовские деньги²⁵. По свидетельству французских и алжирских исследователей, победу ИФС на муниципальных выборах в 1990 году обеспечило то, что его предвыборную кампанию финансировала Саудовская Аравия, причем, по оценке местных наблюдателей, с согласия США²⁶. Выяснилось, что она финансировала не только ИФС (американская администрация считала ее умеренной)²⁷, но и явно экстремистскую и террористическую «Вооруженную исламскую группу» (ВИГ)²⁸. Французские и алжирские спецслужбы постепенно вскрыли и механизмы финансирования, в частности, через Швейцарию (например, при посредстве саудовского банка «Ат-Таква» со штаб-квартирой в Лугано и посольства Саудовской Аравии в Берне)²⁹.

Возрастанию роли Саудовской Аравии в распространении иного ислама способствовало одно обстоятельство. И саудовские чиновники, занимающиеся вопросами исламской благотворительности, и иностранные исследователи считают, что широкомасштабное вложение денег в распространение саудовского варианта салафитского ислама игаса (арабск. помощь, поддержка, спасение, благодеяние) началось в 1973 году³⁰. Именно в 1973 году начался «нефтяной бум», связанный с арабо-израильской войной и ставший результатом целенаправленных усилий арабских нефтедобывающих государств (в основном монархий) в использовании углеводородных ресурсов в качестве средства давления на западные страны. Прибыли Саудовской Аравии как крупнейшего в мире экспортера нефти (четверть мировых разведанных запасов) фантастически росли после 1973 года. Если за базовый принять уровень 1971 года, то в 1973 году доходы государства от экспорта нефти увеличились на 208,5 %, а в 1976 – на 1 266,2 %. Пик пришелся на 1981 год – 4 015,3 %. Тем самым за десятилетие (1971–1981) доходы Саудовского королевства возросли в 41 раз. В 1981 году, рекордном для саудовского нефтяного бизнеса, династия Саудидов на экспорте нефти заработала 118,998 миллиарда долларов³¹.

За двадцать лет (1973–1993) Саудовская Аравия предоставила помощь семи десяткам развивающихся стран на сумму 245 миллиардов саудовских реалов (примерно 80 миллиардов долларов), что составляло в среднем 5,5 % ежегодного валового национального продукта (ВНП)³². При этом важны два момента. Во-первых, эта помощь была адресной и направлялась только мусульманам. Во-вторых, указанные цифры отражают лишь часть средств, которые расходовались на помощь (игаса) мусульманам. Значительный вклад внесли и неправительственные благотворительные организации, которые собирали средства как в Саудовской Аравии, так и за ее пределами. Сформировалась целая система организаций – и постоянно действующих, и создаваемых ad hoc – для решения конкретных проблем. Эту систему стала координировать «Лига исламского мира» – саудовская организация, действующая на международном уровне и ориентированная по преимуществу на мусульман (как меньшинства) в разных странах. В-третьих, эта помощь всегда была связана с распространением специфической формы ислама, а именно той, которая является официальной или господствующей в Саудовском королевстве, то есть ваххабитского салафизма. Обязательное условие оказания помощи – строительство мечетей одновременно с промышленными или медицинскими объектами. В эти мечети имамов назначали по согласованию с саудовскими представителями, а сами мечети в дальнейшем становились центрами распространения ваххабизма.

В-четвертых, в очень многих случаях саудовская игаса выражалась лишь в распространении ваххабизма. И не только в развивающихся странах Азии и Африки, но и в Западной, а затем и Восточной Европе. Можно согласиться с мнением французского исламоведа Жиля Кепеля, который отмечает, что «впервые за четырнадцать веков существования исламского мира в разных концах уммы (сообщества верующих мусульман. – А.И.) можно обнаружить одни и те же книги, кассеты (я бы добавил сайты в Интернете. – А.И.), которые имеют источником одни и те же каналы распространения. При этом данные материалы, вопреки плюрализму ислама, ориентированы только на внедрение одного-единственного направления (салафизма в форме ваххабизма), агрессивно вытесняя или подавляя все другие направления»³³.

Есть один аспект проблемы, который, насколько мне известно, исследователи не заметили. Он объясняет, с одной стороны, крайний радикализм современной ваххабитской формы салафитского ислама, а с другой – то, что политико-религиозный истеблишмент Саудовской Аравии оказался в ситуации, когда он прямо или косвенно вынужден поддерживать исламский радикализм за рубежами королевства.

В контексте «холодной войны» саудовская игаса в идеологическом отношении представляла собой, с одной стороны, распространение саудовской модели как альтернативы коммунистической, а с другой – либерального (западного) варианта общественно-политического устройства. Иное дело, что эта модель не называлась саудовской, а именовалась просто – исламом, под которым подразумевался определенный набор идей, норм, правил и установок. Такое же общечеловеческое содержание приписывалось и либеральной, по сути американской, и коммунистической, советской, моделям. Этим моделям, несомненно, присуща привлекательность. Саудовское королевство действительно добилось многого, выдерживая баланс между осторожно реализуемыми потребностями модернизации и сохранением традиционных устоев бытия и властвования³⁴. При этом следует отметить важный момент этого процесса «догоняющей модернизации». Семейство Саудидов декларировало свою верность исламу, исламским нормам и установлениям, обосновывало свои действия с помощью подавляющей массы ваххабитского духовенства. Или, в иной формулировке, все то, что делалось, интерпретировалось как реализация ислама.

Но при всей ее привлекательности для мусульман в разных концах света саудовская модель была абсолютно нетранспортабельной, она не выдерживала экспорта. Первое и самое главное заключается в том, что благосостояние Саудовского королевства имеет своим источником не верное исполнение норм и установлений ислама³⁵, а фантастические сверхприбыли от добычи и экспорта углеводородного сырья. И чтобы эта модель работала за пределами Саудовской Аравии, ее нужно было бы переносить, во-первых, со всеми теми гигантскими суммами, которые королевство получало и получает от экспорта нефти, а во-вторых, с мудростью и терпением реформаторов из династии Саудидов. Нет нужды объяснять, что ни первое, ни второе в полной мере реализовать невозможно.

В конце концов оказалось, что для распространения саудовской модели за рубежами королевства пригоден только ваххабизм. Но (здесь ключевой момент) не тот ваххабизм, который идеологически, организационно и институционально адаптирован к модернизирующемуся саудовско-аравийскому государству, а ваххабизм чистый, от которого отфильтрованы конкретные обстоятельства и результаты его адаптации и трансформации в ходе истории саудовского государства. Радикальный ислам в форме салафизма (ваххабизма) – вот характеристика той идеологии, которую стала экспортировать Саудовская Аравия в рамках помощи (игаса) мусульманам во всем мире. Восприятие этой идеологии (иного ислама) облегчалось благодаря финансовым вливаниям. Продолжение финансовых вливаний обусловливалось степенью восприятия салафизма (ваххабизма) и успехами в практической реализации салафитских (ваххабитских) норм.

Видели и понимали ли главные игроки холодной войны, что происходит? Мне кажется, что нет – не видели и не понимали. Об этом свидетельствует отсутствие достаточного количества исследований, которые сопровождали бы процесс распространения салафизма (ваххабизма) по миру в 1970-1980-х годах. Правда, в 80-х годах спецслужбы Советского Союза говорили о проникновении какого-то «ваххабизма» на территорию Средней Азии и Кавказа, но кого на Западе это могло обеспокоить? Сейчас такие исследования, содержащие подробные материалы о распространении ваххабизма по миру в 1970-1980-х годах, есть³⁶. В какой-то момент бывшие союзники по холодной войне стали понимать: что-то неладное творится в Саудовском королевстве. В этом отношении показателен один документ, рассекреченный к настоящему времени. Так, в рамках совещания «большой семерки» (Париж, октябрь 1996 года) заседали главы ведомств, ответственных за антитеррористическую борьбу. Они констатировали, что «в отношении суннитов, в частности „арабских афганцев“, часть финансирования [терроризма] проходит через НПО (неправительственные организации), которые снабжаются Саудовской Аравией»³⁷. Но до этого началась и закончилась одна афганская война, и началась другая, а салафизм в форме ваххабизма еще больше радикализировался и приобрел формы, угрожающие не только потерпевшему поражение в холодной войне Советскому Союзу, но и всему Западу.