Текст книги "На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь"

– А что же Британская империя?

– По итогам войны Англия потеряла свое ведущее значение, а когда ее колонии получили независимость, то перешла на вторые роли в политике и экономике. Самостоятельной внешней политики она теперь не имеет. Если, к примеру, Франция или Германия могут не соглашаться с позицией США по многим вопросам, то для Англии такое невозможно в принципе. Ее даже иронично называют пятьдесят первым штатом Америки. Ну так вот, что касается доллара, то его Америка выпускает столько, сколько хочет, и тем не менее он не теряет своей стоимости. В западноевропейских странах военный бюджет не очень большой, ведь им приходится получать на него средства за счет налогов, которые в мирное время сильно повысить нельзя. К тому же европейские страны еще помнят о своих поражениях в войне и о том, что они находятся с нами на одном континенте. Они знают, что в случае войны наши танки снова могут до них доехать. Поэтому останься мы с западноевропейскими странами один на один, то быстро пришли бы к согласию о всеобщем сокращении вооружений. А если учесть, что у них сравнительно мало ядерного оружия, то ни у кого не возникло бы и мысли о том, что надо готовить нападение на СССР. Совсем другое дело США. Огромная страна, с мощной, не пострадавшей от войны промышленностью. В случае войны мы, не имея большого флота, не смогли бы высадиться на ее территории. Поэтому нас Америка не боится и устраивает гонку вооружений, в которой мы вынуждены участвовать.

– Очень странно. Если мы ничем не угрожаем этой стране, то зачем же ей такие огромные затраты на вооружение?

– Очень важную роль в этом сыграл возникший в годы Второй мировой огромный военно-промышленный комплекс. После окончания войны он не захотел терять прибыли, и его владельцы все время подталкивают правительство страны к раздуванию военных расходов. Им выгодно вести войны. Холодная война с Советским Союзом также приносит им огромный доход, так как позволяет под предлогом «красной угрозы» выбивать все новые средства для военного бюджета. Когда налогов не хватает, то правительство просто выпускает еще пару триллионов ничем не обеспеченных долларов, которые тем не менее являются полноценным платежным средством во всем мире. И все довольны: население США получает рабочие места на военных заводах, промышленники получают сверхприбыль, а сенаторы и президент – огромные взятки. Ясно, что гонку вооружения со страной, производящей деньги, выиграть невозможно в принципе, и она закончится разорением соперника.

– Значит, американский ВПК совершил ошибку, когда Америка «помогла» Союзу развалиться, – пришел к неожиданному выводу Куликов.

– Ну, они очень быстро нашли выход. Действуют американцы так. Нападают на маленькую страну, быстро ее захватывают, своими жестокими действиями побуждают население начать против них партизанскую войну, которую и ведут потихоньку много лет. Это блестяще продуманная схема. Хотя широкомасштабных военных действий нет, затраты все равно огромные. Сейчас на каждого солдата в Афганистане и Ираке в год тратится миллион долларов. Потери людей небольшие, буквально несколько сотен человек в год, поэтому население США особого недовольства не проявляет. Ну а когда все же большинство американцев потребует войну прекратить, то ее действительно прекращают, а войска перебрасывают в следующую страну. Сейчас, несмотря на то что Советского Союза нет, военный бюджет США больше, чем у всех стран в мире, вместе взятых.

Куликов повертел в руках карандаш, а потом стал что-то отмечать в своем блокноте:

– Значит, для нас крайне важно не дать САСШ… извините, США. Уже несколько лет, как старое название не используется, а все никак не привыкну. Так вот, важно не дать им после войны ввести свою валютную систему. Может быть, нам стоит объединить усилия с Британией, и вместе противостоять возрастанию роли Америки в мире?

– С британцами вряд ли получится. В нашей истории они противились послевоенному разделению сфер влияния, когда нам досталась Восточная Европа. А вот Рузвельт нас, наоборот, поддерживал.

– Хм, совершенно логичный шаг. Тем самым уменьшилась роль оставшихся капиталистических стран в Европе и в то же время усилилась гипотетическая «советская угроза». То, что было выгодно для нас в сорок пятом году, было выгодно и для Америки. – Капитан уже вполне освоился с временными парадоксами и запросто упоминал будущие события в прошедшем времени. – Да, задача не из простых. Великобритания живет в мире иллюзий и отказывается понять, что ее империю уже не спасти. Можете сказать, как после войны к нам будет относиться Черчилль?

– Хотя он принципиальный антикоммунист и даже русофоб, но все-таки в первую очередь прагматичный политик. Уже весной 1939 года Черчилль призывал объединиться с нами против Германии.

– Да, я помню. К сожалению, тогда он находился в оппозиции и ничего сделать не смог.

– Когда война будет подходить к концу, Черчилль охотно поддержит агрессивные планы США против нашей страны. Естественно, население Англии не захочет новой войны, и его отправят в отставку, несмотря на все заслуги. Но через несколько лет, когда США начнет сколачивать свой агрессивный блок НАТО, заслуженный антикоммунист снова понадобится.

– Теперь обсудим Японию, – предложил Куликов. – Надо будет подумать, как заставить ее раньше начать войну с США. Это позволит перебросить дальневосточные дивизии на западный фронт.

– Полагаю, надо устроить провокации и тем, и другим. И еще. Не знаю, случайность это или нет, но атака Перл-Харбора при всей своей внешней эффектности оказалась не слишком эффективной. Нефтехранилища и портовые сооружения остались целыми, авианосцы не пострадали. Хорошо бы японцам не повторить здесь ту же ошибку, что и в нашем мире. На острове Оаху находится почти пять миллионов баррелей горючего, в основном в наземных хранилищах. Правда, еще с прошлого года ведется сооружение огромных, хорошо защищенных подземных резервуаров, но их еще долго будут достраивать. А ведь если уничтожить запасы топлива, то это на несколько месяцев затруднит действия американского флота и авиации в регионе, пока не построят новые хранилища. К тому же поредевший тихоокеанский флот США не сможет надежно прикрывать конвои с танкерами, и новое топливо будет не так-то легко привезти. Но японские шпионы принципиально интересовались только кораблями, а нефтехранилища игнорировали. И они даже просмотрели на Оаху целый аэродром.

– Так, это мы учтем.

– Еще один промах это то, что японцы не попытались повредить сооружения Панамского канала. По этому поводу есть хорошая идея, которую я почерпнул у популярного в наше время писателя – псевдоисторика Резуна. Это перебежчик, который живет в Англии и пишет довольно увлекательные книги с измышлениями о том, что Сталин собирался напасть на Германию, и прочим бредом. Я и сам когда-то считал его доводы довольно убедительными, но получив доступ к любой информации с помощью Интернета, быстро убедился в их полной несостоятельности. Так вот, в одной из книг он описывает, как Советский Союз будет готовиться к войне с НАТО. Конечно, Резун был в разведке лишь маленьким чиновником и никаких планов знать не мог, но вот одна идея мне кажется довольно здравой. В преддверии войны СССР посылает танкер одной из дружественных держав, чтобы он как бы случайно протаранил шлюзовые ворота Панамского канала, и тем самым вывел его из строя.

– Одним танкером вывести из строя канал? – весело переспросил капитан.

– Ну да, одним.

Куликов некоторое время пытался сдерживать смех, рвущийся наружу, но не выдержал и откровенно расхохотался:

– Да этот ваш Резун, если перефразировать слова Портоса, врет просто потому, что врет.

Наконец, отсмеявшись, капитан объяснил мне причину своего веселья:

– Теперь мне понятно, почему этому предателю у вас до сих пор верят. Даже имея доступ во всемирный информаторий, никто не будет лазить туда, чтобы проверить каждую строчку его измышлений. Что же касается Панамского канала, то на самом деле все шлюзы у него двойные, и вывод из строя одного из них лишь уменьшит пропускную способность в два раза. И, естественно, ни по злому умыслу, ни по халатности, никто ворота протаранить не сможет. Через шлюзы корабли передвигаются локомотивами, а по каналу движутся с помощью буксиров. Но в принципе, вывести его из строя теоретически возможно. Если к тому же еще взорвать дамбы водохранилищ, – капитан мечтательно улыбнулся, – то на восстановление потребуется очень много времени, может быть, даже год. Значит, к концу войны их позиции будут не такими твердыми.

– Все-таки слишком сильно нам обольщаться не следует. Пусть весь 1942 год американцы будут сидеть тише воды и копить силы, но с их промышленностью они быстро построят огромный флот. В нашей истории в 1944 году США уже аннулировало заказы на двадцать пять авианосцев, шесть линкоров и несколько сотен кораблей поменьше. Самолетов у Америки тоже хватает, их за войну было выпущено триста тысяч штук. Так что самое позднее к концу 1945-го они все равно смогут захватить Окинаву. На высадку в Нормандии японская война тоже почти не повлияет. Ведь в Европе у американцев будут действовать сухопутные войска, а против Японии воюет флот.

Обсуждение прервал звонок полевого телефона. Новости, которые сообщил комбат, были отличные. Немецкий гарнизон в Ерохино капитулировал. В нем находились остатки полков, выбитых с левого берега, и число пленных превысило полторы тысячи. Только несколько сотен человек смогли с боем прорваться в Ваулино, но там не имелось укрепленных позиций, а все дороги вокруг были блокированы нашими частями. Поэтому долго там держаться немцы не смогут. А после падения последнего оплота 102-й дивизии вермахта, которым теперь является Ваулино, на этом участке фронта останутся лишь небольшие гарнизоны в Фомино и Соболево, численностью не больше роты, и разрозненные тыловые части. Если выбить врага и из этих населенных пунктов, то мы получим на правом берегу большой плацдарм, хорошо прикрытый с запада болотами.

Получив подтверждение, что наш батальон продолжает занимать прежние позиции и никуда не выступает, я вернулся к прерванному разговору:

– Давайте пройдем по всему фронту, начиная с южной части. Киев мы вчера оставили, командующий фронта генерал Кирпонос погиб в бою на следующий день, то есть сегодня. После того как немцы уничтожат окруженные войска, они снова продолжат наступление, поэтому необходимо срочно перебрасывать резервы, и я знаю, где их можно взять: В августе мы ввели три армии в Иран. Англичане поступили так же, хотя, в отличие от нас, у них не было соответствующего договора с иранским правительством. Ситуация там сейчас стабильная. Турция хоть и планирует напасть на нас через Иранское нагорье, но собирается сделать это только после падения Москвы. Так что уже сейчас можно перебросить несколько дивизий на южный фронт, а то в нашей истории прошло почти два месяца после начала операции, пока мы начали отводить войска обратно. После эвакуации войск из Одессы в Крым полуостров нам наверняка удастся удержать, но все-таки надо подготовить линии обороны за Перекопским перешейком. Удерживая Крым, мы не только сохраняем базу нашего флота и стратегически важные аэродромы, но тем самым также связываем руки 11-й армии Манштейна. А вот севернее дела обстоят очень плохо.

– После разгрома наших войск под Киевом это неудивительно, – согласился Куликов. – Да еще степная местность, ровная как стол, не помогает нам удерживать рубежи.

– Итак, Запорожье и Мелитополь пока еще наши, но, насколько я помню, фашисты их заняли уже в начале октября. При этом несколько наших дивизий будут окружены. После Мелитополя немцы, не встречая препятствий, ворвутся в Мариуполь. Затем захватят Сталино, Таганрог и Харьков. Ростов-на-Дону будет ненадолго оставлен нами в ноябре, но вскоре освобожден. Особенно важна в этом регионе роль Харькова, в который немцы войдут 25 октября. На него наступает 6-я армия, не имеющая большого количества танков. Необходимо укрепить город, а если все-таки придется его оставить, то заранее организовать эвакуацию. А то получилось так, что немцам достались чертежи нашего 120-миллиметрового миномета, по которым они стали его выпускать. Что касается первой танковой группы, то если я правильно помню, наступает она через Донбасс.

Нарисовав на карте стрелочку с ромбиком, ведущую от Днепропетровска на Ростов, я продолжил:

– Дальше у нас Брянский фронт. При достаточной подготовке до Орла первая танковая группа может вообще не дойти. Во всяком случае, она его не захватит. На Курск Гудериан бросит мехкорпус в составе одной танковой и двух механизированных дивизий. В городе танки уязвимы, и немцы стараются укрепленные населенные пункты обходить, а не штурмовать в лоб. Поэтому, пока не возникнет угроза полного окружения Курска, его вполне возможно удержать.

Несколько минут я рассматривал карту, стараясь вспомнить расположение немецких войск:

– К северу от танковой группы части вермахта очень растянуты. На одну дивизию приходится участок пятьдесят километров, а где-то в районе Трубчевска будет находиться кавалерийская дивизия, у которой тяжелого вооружения меньше, чем у пехотной. Я не призываю начать здесь полномасштабное наступление, так как танковая армада легко может окружить наши войска. Но вот прорвать фронт в нескольких местах и разгромить тыловые части вполне возможно, и это нарушит врагу все планы. В рейд по тылам противника лучше посылать кавалерийские части. Если вы изучали опыт этой войны, то заметили, что выходить из окружения гораздо легче, если у бойцов имеются лошади. В сорок втором году конная группа генерала Белова ходила по немецким тылам с февраля по июнь и вернулась оттуда, только получив соответствующий приказ. Причем свои пехотные подразделения Белов в рейд посылать не стал, отправив в наступление лишь кавалерийские части.

Перейдя к следующему куску карты, я продолжил свои предсказания:

– Севернее Брянска начинается расположение четвертой танковой группы, а за Смоленском – третьей. Преимущество немцев в технике и личном составе здесь очень большое, и отходить в любом случае придется, но предварительно необходимо задержать, насколько возможно, продвижение танковых клиньев. На укрепленном рубеже Ржев—Сычевка—Вязьма—Киров удержаться, скорее всего, тоже не удастся. Но если три наши армии не попадут в котел под Вязьмой, то ситуация будет оставаться под контролем. У нас осталось еще две недели, чтобы закончить укрепления на направлении главных ударов.

Красным карандашом я добавил еще несколько линий к обозначенным на карте оборонительным рубежам, поясняя свою мысль:

– Прорвав укрепленную линию в одном месте, танковая дивизия поворачивает и идет вдоль нее, громя наши тылы. Затем замыкает в кольцо окружения части, занимающие оборону. Поэтому мы добавим еще несколько небольших рубежей, которые смогут задержать прорвавшиеся танки. Вязьму укрепляем и севера, и с юга, так как фашисты будут к ней рваться с обеих сторон. Это город является железнодорожным узлом, и нам крайне важно его удержать. Если остановим 2-ю танковую армию, то нам не придется отступать на участке фронта от Брянска до Кирова, чтобы избегнуть окружения. И особое внимание нужно уделить направлению на Юхнов. Здесь имеется шоссе с твердым покрытием, ведущее прямо на Москву. Сам Юхнов необходимо подготовить к обороне и удерживать во чтобы то ни стало. Железная дорога, которую он прикрывает, поможет снабжать Вязьму.

– В таком случае части Резервного фронта, которые расположены севернее, должны создать ряд оборонительных узлов на дороге Вязьма—Можайск, – продолжил мою мысль капитан. – К тому же там идут параллельно и шоссейная, и железная дороги. Тогда даже в случае прорыва немцы не смогут быстро по ней продвигаться.

Мы отогнули нижний край карты и стали рассматривать следующий участок фронта.

– Другие ключевые места – это города Белый, Сычевка и Ржев. В Белом у вас на карте обозначена мотострелковая дивизия, а насколько я помню, его обороняли только тысяча человек. К тому же не пехотинцев, а кавалеристов. Сразу захватить город немцы не смогли, так как артиллерию первой танковой дивизии не успели вовремя перебросить из-под Ленинграда.

– Еще какие-нибудь номера немецких танковых частей помните?

– Нет, их постоянно перебрасывали и переподчиняли разным корпусам, даже в ходе операций. Поэтому могу только сказать, что состав танковых групп за три месяца совершенно изменился. А первую панцердивизию я запомнил, потому что номер у нее самый простой. В ходе наступления она захватила Сычевку и через две недели вошла в Калинин. Что касается Ржева, то это важнейший транспортный узел, и его нельзя отдавать ни в коем случае. Даже если город будет окружен, гарнизон должен удерживать его и ждать помощи. В нашей истории немцам удалось продержаться в нем аж до сорок четвертого года. Правда, если нам два года не удавалась ликвидировать Ржевский выступ, то мы все-таки смогли сорвать наступление с него на Москву. В сорок втором году Гитлер держал здесь значительные силы, но операция «Океан» по захвату нашей столицы так и не состоялась. Так, смотрим дальше. Если немцы повернут танковые группы прямо на север, то нам придется оставить Белый и отойти к железной дороге Нелидово—Оленино—Ржев.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – с сомнением вздохнул Куликов. – А теперь давайте рассмотрим полосу наступления 23-го корпуса вермахта, который за последние дни мы хорошенько потрепали не без вашей помощи.

– Здесь ситуация складывается весьма благоприятная. На правом берегу мы удерживаем в качестве опорных пунктов города Андреаполь и Западня Двина. После фактического уничтожения 102-й дивизии вермахта здесь образуется большой разрыв в линии фронта, который нам необходимо как можно скорее занять. Вариантов у немцев немного. Если они растянут боевые порядки соседних дивизий, то мы сможем прорваться в других местах. Резервы находятся далеко, и снимать их придется с направления главного удара. Вот это и должно стать целью 22-й и 29-й армий на этом участке – отвлечь на себя как можно больше резервов. Причем угрозу немцам необходимо создать достаточно серьезную, чтобы они перебросили сюда не пехотную дивизию, которых у них много, а танковую. А еще лучше две. Это сильно ослабит давление на московском направлении.

– Товарищ Соколов, а вы не опасаетесь, что в этом случае танки могут прорвать здесь фронт?

– В этой местности находится очень много болот, озер и лесов. Возможных направлений для продвижения бронетехники мало, а дорог еще меньше. Так что быстрого наступления у противника здесь не получится, и мы сможем постепенно пятиться назад, не боясь окружения. В самом худшем случае просто придется повторить отход наших армий к Волге, как в моем варианте истории. Но лучше, если северный фас выступа группы армий «Центр» останется на линии Жарковский—Белый—Сычевка. Сил, чтобы самостоятельно наступать, у 23-го корпуса все равно нет, а третья ТГ будет занята нашей вяземской группировкой.

Куликов достал подробную карту Калининской области и отметил на ней расположение частей. Мы стали изучать возможные направления отвлекающего наступления.

– Километрах в семи отсюда находится село Новотихвинское, – предложил я свой вариант. – Вряд ли там может быть большой гарнизон. Захватив его, мы перережем железную дорогу, по которой идет снабжение 251-й дивизии вермахта, штурмующей Андреаполь. Если на наше направление передать хотя бы одну полнокровную дивизию, то можно будет продвинуться на запад километров на двадцать-тридцать и выйти на рубеж озер Бросно—Лобно—Кудинское—Заликовское—Жижицкое. Город Торопец лежит между озерами, и защищать его немцам очень удобно. Но мы и не собираемся его захватывать. Впрочем, в случае угрозы обхода, немцы оставят город без боя, так как удобная позиция может превратиться в ловушку. Еще можно имитировать атаку станции Старая Торопа, которая является хоть и маленьким, но все-таки узлом железных дорог. Но главная наша цель – это обозначить угрозу флангового удара против армий «Центр», и возможный выход им в тыл через Великие Луки. Тогда фон Бок может не выдержать и послать в эти болота танковую дивизию.

– Но все-таки я не уверен в вашем плане, – засомневался Куликов. – Ведь германцам гораздо проще совершить глубокий охват через Ржев и дальше к северу, как это и запланировано в «Тайфуне». В этом случае наши две армии или попадут в окружение, или отойдут назад, как в вашей истории. Правда, теперь немцы до Калинина точно не дойдут, но этого они пока не знают. А когда передовые части вермахта остановятся у подготовленных рубежей обороны, то вражеские резервы бросят именно туда.

– Что я и пытаюсь предотвратить, и для этого нам понадобится помощь вашего ведомства. Сил для глубокого продвижения у нас все равно не хватит, да это и не нужно. Для выполнения моего замысла будет достаточно, если здесь появится виртуальная армия. Например, Четвертая, которая сейчас заново формируется, или любая другая. Неважно, вымышленная или реально существующая. Вам надо будет создать видимость наличия на Торопецком плацдарме, который мы захватим, крупных соединений. Для этого нужно просто посадить здесь несколько радистов, имитирующих переговоры штабов несуществующей армии. Кроме этого, наша контрразведка должна сфабриковать липовые планы наступления на Великие Луки, а также на юг, в сторону Велижа, с целью ударить в тыл 9-й немецкой армии. Эти планы надо подкинуть немцам самым естественным путем, не вызывающим подозрения. Помнится, англичане однажды подбросили немцам тело офицера, якобы утонувшего в море и имеющего при себе секретные планы. Врачи подтвердили, что этот человек действительно утонул, и немцы клюнули на приманку.

– Интересная идея, я думаю, главнокомандованию она понравится.

– Кстати, немцы уже сейчас играют с нами в эту игру. Под Ленинградом они оставили радиста 4-й танковой группы, почерк которого нам хорошо известен. Поэтому появление этой группы на Центральном фронте оказалось полной неожиданностью. И это еще что, вот те же англичане создали даже целое подразделение, занимающееся только написанием фальшивых сообщений и трансляцией их в эфир. Таким образом, им удалось убедить Гитлера в том, что в Шотландии собирается огромная армия, предназначенная для вторжения в Норвегию. Правда, это будет еще не скоро. Японцы тоже оставят всех корабельных радистов на базе, когда отправятся к Перл-Харбору. Так что такой способ дезинформации очень распространен.

Пока я говорил, Куликов пометил на карте возможные пути наступления в северо-западном направлении.

– Мы можем заодно продвинуться и сюда. Что вы скажете о наступлении к северу от Андреаполя?

– Ни в коем случае, – запротестовал я. – Здесь начинается полоса ответственности группы армии «Север» фон Лееба. Он занят наступлением на Ленинград, и если мы не будем создавать ему проблем, то он просто не станет обращать на нас внимания. В противном случае, если мы вынудим прислать сюда резервы, то нас зажмут с двух сторон. Или еще хуже, фон Бок решит, что с нами можно справиться и без танков, и цель нашего наступления не будет достигнута.

– Вы уверены, что группа «Север» не захочет помогать своим соседям?

– Мало того, фон Лееб даже не станет участвовать в наступлении на Москву. Этого сейчас не знает никто, и германский генштаб планирует наступление армий «Север» на Валдай и далее на соединение с танковой группой Гота, который должен захватить Калинин. Поэтому отсюда и до озера Ильмень серьезных сил сосредоточено не будет. Теперь рассмотрим ситуацию под Ленинградом.

Отвернув верхнюю часть карты с обозначенными позициями Северного и Ленинградского фронтов, я добавил на ней расположение 4-й армии, которой в нашей истории предстояло провести зимнее наступление.

– Вот здесь собираются силы для деблокирования Ленинграда, но после Вяземской катастрофы часть дивизий отсюда перебросили на защиту Можайска. В результате Москву они отстояли, но Ленинград надолго остался в блокаде, так как немцы успели укрепиться на южном берегу Ладожского озера. Как поступить командованию в этом случае, я точно не знаю. Но учитывая то, что нам удастся избежать катастрофы на Западном фронте, лучше все дивизии оставить на месте, поручив им снимать блокаду города. К тому же, пока фон Лееб перегруппировывает свои силы, они будут относительно уязвимы. Дальше на Карельском фронте ситуация остается стабильной. Хотя нет, Петрозаводск еще наш, а это значит, что Финляндия скоро должна начать на него наступление. Я помню, что к началу Вяземской операции город уже был в руках у финнов. Его захват, конечно, не станет критичным, так как мы уже должны построить новую ветку железной дороги, связывающей Архангельск напрямую с Мурманском. Но все-таки надо лучше подготовить Петрозаводск к обороне.

– Как вы оценивается положение дел с резервами на западном направлении?

– К сожалению, в нашей истории резервы стали собирать уже после начала наступления. Будут переброшены дивизии из Средней Азии и Забайкальского округа. Сколько это заняло времени, я не знаю, но помнится, для перевозки трех бомбардировочных полков понадобилось десять дней. Мы как раз можем успеть к началу сражения. Еще из частей противовоздушной обороны необходимо сформировать двадцать или тридцать противотанковых полков, причем большинство из них будут готовы в течение недели.

– Но противовоздушная защита Москвы от этого не пострадает?

– Отправлять зенитки на фронт придется в любом случае, но на ПВО это сильно не отразится. Фашисты уже поняли, что наша столица им не по зубам, и постепенно снижают интенсивность налетов.

– Еще какие-нибудь ошибки советского командования вы можете вспомнить?

– Думаю, правильно обороняться за три месяца войны мы научились. Вот только разведка у нас не налажена как следует. Немцы собирают для наступления огромные силы, а мы об этом ничего не знаем. Отсюда и неожиданные прорывы вражеских войск там, где их не ждали. Кстати, что касается разведки, то мы затрудним немцам ее проведение, если введем красноармейские книжки. У нас весь рядовой и сержантский состав не имеет документов. Как в таких условиях можно отлавливать шпионов, я даже не представляю.

– Это действительно наша большая недоработка, но такой приказ уже готовится.

– Тогда пусть поторопятся. Да, еще в бланках красноармейских книжек была допущена опечатка, а именно, на одной из страниц вместо точки была поставлена запятая. Когда немцы стали изготавливать фальшивые книжки для своих диверсантов, то там они исправили ошибку и поставили точку. По этому признаку можно было выявлять вражеских агентов.

– Значит, думаете, ошибка? – весело спросил Куликов. – Конечно, это большая тайна, но вам можно об этом сказать. В других документах тоже имеются такие вот ошибочки, и немцы неизменно клюют на эту нехитрую уловку, со всей своей педантичностью печатая в поддельных бланках «правильный» текст[8]8
  Как ни странно, но этот способ выявления диверсантов прекрасно работал до конца войны.


[Закрыть].

Начав разговор о диверсантах, я не мог не упомянуть о батальоне «Бранденбург-800». Но, конечно, о его существовании НКВД уже было известно, и Куликов сам мог рассказать мне о тактике немецких диверсантов:

– Подготовленных диверсантов не так уж и много. К нам чаще засылают обычных солдат вермахта, переодетых в нашу форму. Причем карабины и автоматы у них свои, русским языком мало кто владеет, так что выявить их не так уж и сложно. Когда я сюда ехал, в особом отделе дивизии меня предупреждали, чтобы я был осторожнее. Недавно они обезвредили такой вот отряд. Судя по соотношению потерь – десять к одному, и это несмотря на то, что немцы первые открыли огонь, диверсанты явно не проходили спецподготовку[9]9
  Подлинный случай. Точнее, с нашей стороны один раненый и один убитый, с немецкой – девять убитых, один пленный. Еще одному удалось сбежать, но он был взят в плен позднее.


[Закрыть].

– Так вот, – вернулся я к обсуждению тактики и стратегии, – если налаживать систему обороны мы уже кое-как научились, то с умением наступать дела у нас обстоят очень плохо. После того, как мы остановим фашистов, наши фронты перейдут в контрнаступление, и к этому времени нужно подготовить новую теорию наступательных операций.

– Чем же плоха старая теория?

– В первую очередь надо значительно сузить полосу наступления и сосредотачивать на ней как можно больше артиллерии. Даже в конце войны, когда у нас появится в наличии много пушек, их будут устанавливать на очень узком участке прорыва. Плотность артогня достигнет сто-двести орудий на один километр фронта.

– Вот это да, – по-детски восхитился капитан. – Так наступать милое дело. Но сейчас у нас столько артиллерии нет.

– Но зато и враг пока не успел создать сплошную линию укреплений. В ближайшие месяцы их оборона будет носить в основном очаговый характер. Это значит, что нужно по возможности просачиваться между узлами обороны и перерезать пути снабжения немецких гарнизонов. Кстати, необходимо пересмотреть взгляды на ведение боя в темное время суток. Нужно проводить тренировки по ночному просачиванию через передний край обороны с последующей атакой противника. Далее, следующий важный момент: Пока у врагов нет мощной линии обороны, а мы не можем достигнуть значительного численного преимущества даже на небольшом участке фронта. Поэтому глубокое эшелонирование боевых порядков, предусмотренных довоенным уставом, теряет смысл. Части и подразделения должны идти в атаку одним эшелоном, развернувшись цепью, чтобы использовать в наступлении все имеющееся оружие. Участок прорыва для одной дивизии должен составлять не больше двух-трех километров.

– Но по уставу так и есть, – удивился капитан.

– Вот как? Значит, наступления на широких участках фронта, которые будут практиковаться в первый год войны, не соответствуют требованиям устава. Конечно, есть и исключения, но достаточно мало.

– А глубина наступления?

– Пока у нашего командования всех уровней – от взводных до командармов, нет достаточного опыта организации наступательных действий, ее нужно устанавливать по минимуму.

Мы еще немного обсудили положения уставов и ситуацию на фронтах, а затем перешли к технике и начали, естественно, с атомной бомбы.