Текст книги "Ошибка Татьяны Лариной, или Как избежать несчастной любви?"

Эпизод второй
«Коварство обольстителя»
(М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»)

Алексей: Печорина мы уже обсуждали в нашей первой книге. Почему ты решил вернуться к этому персонажу?

Я: Меня не покидает мысль о том, что многие женщины могли бы избежать влияния на них опытных соблазнителей, если бы лучше понимали те угрозы, которые исходят от тех, кто хочет «сбить их с пути истинного».

Алексей: Ты забываешь, что многие девушки и женщины сами ищут приключений на свою голову. Сами тянутся к опытным соблазнителям.

Я: Хочешь узнать, почему так происходит?

Алексей: Хочу.

Я: Тогда пригласим на беседу к психологу одну из «жертв» Печорина – княжну Мери.

(Появляются княжна Мери и психолог.)

Психолог: Что Вас ко мне привело?

Кн. Мери: Хочу понять, почему я стала жертвой опытного соблазнителя?

Психолог: А Вы уверены, что Вы жертва?

Кн. Мери: Я Вас не понимаю.

Психолог: Давайте, я Вам почитаю из дневника Печорина характеристику, которую он Вам дал, когда только увидел Вас.

Кн. Мери: Да, это было бы интересно!

Печорин о княжне Мери: «Русские барышни большею частью питаются платонической любовью, не примешивая к ней мысли о замужестве; а платоническая любовь самая беспокойная. Княжна, кажется, из тех женщин, которые хотят, чтоб их забавляли; если две минуты сряду ей будет возле тебя скучно, ты погиб невозвратно: твое молчание должно возбуждать ее любопытство, твой разговор – никогда не удовлетворять его вполне; ты должен ее тревожить ежеминутно; она десять раз публично для тебя пренебрежет мнением и назовет это жертвой и, чтоб вознаградить себя за это, станет тебя мучить, а потом просто скажет, что она тебя терпеть не может. Если ты над нею не приобретешь власти, то даже ее первый поцелуй не даст тебе права на второй: она с тобой накокетничается вдоволь, а года через два выйдет замуж за урода, из покорности к маменьке, и станет себя уверять, что она несчастна, что она одного только человека и любила, то есть тебя, но что небо не хотело соединить ее с ним, потому что на нем была солдатская шинель, хотя под этой толстой серой шинелью билось сердце страстное и благородное…»

Кн. Мери: Я в его глазах выглядела просто чудовищем!

Психолог: Вы преувеличиваете. Так ведет себя большинство девушек Вашего круга.

Кн. Мери: Мне другие не интересны. В портрете Печорина я выгляжу как бездушная кокетка. Неужели я произвожу такое впечатление?

Психолог: Вы ведь любите, когда за Вами ухаживают интересные собеседники?

Кн. Мери: Но это, по-моему, так естественно!

Психолог: А Вы допускаете такую возможность, что Вас может полюбить человек, который не умеет красиво ухаживать, зато любит Вас по-настоящему?

Кн. Мери: А разве это не может сочетаться в одном человеке – умение ухаживать и искренние чувства?

Психолог: Конечно, может. Но чаще все же бывает наоборот – те, кто действительно любят, чаще всего не являются опытными соблазнителями, а те, кто не любят, очень опытны в своих речах при ухаживании.

Кн. Мери: Но ведь известно, что женщины «любят ушами».

Психолог: Смотря, что хотят услышать эти уши.

Кн. Мери: Я не любительница выслушивать до бесконечности комплименты. Скучно становится. Вот интересный человек – это другое дело.

Психолог: А кто для Вас интересный человек?

Кн. Мери: Интересный человек – это тот, кто не говорит пошлые любезности и банальности. Это человек с оригинальным умом, собственной волей и самостоятельностью.

Психолог: Но ведь все это есть у Печорина.

Кн. Мери: И при этом он оказался негодяем!

Психолог: Но вначале Вы были уязвлены тем, что Печорин, в отличие от других ухажеров, не обращает на Вас внимания. А Вам необходимо было постоянное поклонение, и Вы начали борьбу с ним. А это уже говорит о том, что Вы поддались собственной гордыне и не могли преодолеть себялюбие.

Кн. Мери: Упрек суров, но справедлив.

Психолог: Вот как на это среагировал Печорин. Читаю его дневник:

«Но я вас отгадал, милая княжна, берегитесь! Вы хотите отплатить тою же монетою, кольнуть мое самолюбие, – вам не удастся! и если вы мне объявите войну, то я буду беспощаден».

Кн. Мери: В общем, столкнулись два самолюбия. Картина очень неприглядная. Одно мне непонятно, зачем Печорину понадобилась моя любовь. Неужели опять же из-за самолюбия. Или просто от скуки.

Психолог: Послушаем самого Печорина, читая его дневник:

«А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой., едва распустившейся души! Она как цветок, которого лучший аромат испаряется навстречу первому лучу солнца; его надо сорвать в эту минуту и, подышав им досыта, бросить на дороге: авось кто-нибудь поднимет!»

Кн. Мери: Да он просто болен. Что за радость наслаждаться чужой любовью и страданиями, не любя самому? Ведь Печорину не важна даже физическая близость с теми, кого он обольщает. Это просто садизм. Печорина лечить надо!

Психолог: Печорин и сам от этого страдает. Вот что он пишет о самом себе:

«Неужели, думал я, мое единственное назначение на земле – разрушать чужие надежды? С тех пор как я живу и действую, судьба как-то приводила меня к развязке чужих драм, как будто без меня никто не мог бы ни умереть, ни прийти в отчаяние! Я был необходимое лицо пятого акта: невольно я разыгрывал жалкую роль палача или предателя. Какую цель имела на это судьба?.. Уж не назначен ли я ею в сочинители мещанских трагедий и семейных романов – или в сотрудники поставщику повестей, например, для «Библиотеки для чтения»?.. Почему знать?.. Мало ли людей., начиная жизнь, думают кончить ее, как Александр Великий или лорд Байрон, а между тем целый век остаются титулярными советниками?..»

Кн. Мери: А женщины в результате должны страдать от таких неудачников!

Психолог: Но ведь и женщины имеют свои недостатки.

Кн. Мери: Я понимаю, на что Вы намекаете. Но по сравнению с Печориным я просто ангел!

Психолог: А вот что пишет по этому поводу Печорин:

«С тех пор как поэты пишут и женщины их читают (за что им глубочайшая благодарность), их столько раз называли ангелами., что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом…»

Кн. Мери: Удивляет другое – имея такое невысокое мнение о женщинах, почему Печорин за ними все же волочится?

Психолог: Знание женщин еще больше привязывает Печорина к ним. Вот его слова:

«Женщины должны бы желать, чтоб все мужчины их так же хорошо знали, как я, потому что я люблю их во сто раз больше с тех пор, как их не боюсь и постиг их мелкие слабости».

Кн. Мери: Получается, что в глубине души Печорин просто дамский угодник.

Психолог: А Вы об этом не догадывались. По сути дела, все эти бесконечные соблазнители ищут одного, чтобы их любили женщины, и для этого они умело используют женские слабости.

Кн. Мери: Но это какая-то немужская, унизительная позиция.

Психолог: Вот мы и разгадали главную «ахиллесову пяту» всех соблазнителей. С одной стороны, они презирают женщин, с другой – жить без них не могут.

Кн. Мери: Не проще бы было для Печорина жениться по любви и не тратить столько сил на бесконечные соблазнения?

Психолог: А здесь мы имеем дело уже с известным «комплексом холостяка». Чем дольше он не женится, тем больше боится решиться на женитьбу. Печорин это хорошо понимает:

«Я иногда себя презираю… не оттого ли я презираю и других? Я стал не способен к благородным порывам; я боюсь показаться смешным самому себе. Другой бы на моем месте предложил княжне руку и сердце; но надо мною слово жениться имеет какую-то волшебную власть: как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, – прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту… но свободы моей не продам. Отчего я так дорожу ею? что мне в ней?.. куда я себя готовлю? чего я жду от будущего?.. Право, ровно ничего. Это какой-то врожденный страх, неизъяснимое предчувствие. Ведь есть люди, которые безотчетно боятся пауков, тараканов, мышей. Признаться ли?.. Когда я был еще ребенком, одна старуха гадала про меня моей матери; она предсказала мне смерть от злой жены; это меня тогда глубоко поразило; в душе моей родилось непреодолимое отвращение к женитьбе… Между тем что-то мне говорит, что ее предсказание сбудется; по крайней мере, буду стараться, чтоб оно сбылось как можно позже».

Кн. Мери: Печорин просто относится к женитьбе как нервическая девица, боящаяся будущего спутника жизни. Я даже не предполагала, что он настолько малодушен!

Психолог: Давайте, просто пожалеем его как несчастного человека и не будем строго его судить. Ведь он в известной мере является продуктом своей среды. И он сам себе выносит достаточно строгий приговор:

«Пробегаю в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели я родился?.. А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные. Но я не угадывал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных; из горнила их я вышел тверд и холоден как железо, но утратил навеки пыл благородных стремлений – лучший цвет жизни. И с той поры сколько раз уже я играл роль топора в руках судьбы! Как орудие казни я упадал на голову обреченных жертв, часто без злобы, всегда без сожаления. Моя любовь никому не принесла счастья, потому что я ничем не жертвовал для тех, кого любил: я любил для себя, для собственного удовольствия; я только удовлетворял странную потребность сердца, с жадностью поглощая их чувства., их нежность, их радости и страданья – и никогда не мог насытиться. Так, томимый голодом в изнеможении засыпает и видит пред собою роскошные кушанья и шипучие вина; он пожирает с восторгом воздушные дары воображения, и ему кажется легче; но только проснулся – мечта исчезает… остается удвоенный голод и отчаяние!

И может быть, я завтра… умру!.. и не останется на земле ни одного существа., которое бы поняло меня совершенно. Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле. Одни скажут: он был добрый малый, другие – мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь – из любопытства: ожидаешь чего-то нового. Смешно и досадно!»

Кн. Мери: Получается, что соблазнители ищут в женщинах психотерапевтов, а мы-то думаем, что эти соблазнители являются «мужчинами нашей мечты», но не до конца понятна болезнь этих соблазнителей, от которой их надо лечить.

Психолог: Печорин сам поставил себе диагноз:

«Я давно уж живу не сердцем, а головою. Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки с строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…»

Кн. Мери: Это, кажется, называется шизофрения. Значит, Печорин, просто психически больной человек, которого я пожалела (он ведь на этом и сыграл). Я думала, что я спасу его, а получилось, что ему мое «лечение» не нужно.

Психолог: Дело в том, что многие такие «больные» настолько привыкают к своей болезни, что она становится частью их «Я» и поэтому избавление от болезни для них есть потеря самих себя. В данном случае это сложный комплекс обиды на других за свою непонятость окружающими в сочетании со стремлением к свободе, понимаемой как свобода от каких-либо серьезных обязательств перед кем-либо. Более того, свое положение эти люди склонны романтизировать, представляя себя «волками-одиночками», живущими по собственной воле и дорожащими прежде всего своей личной свободой. Вот как себя представляет в этом отношении Печорин:

«…я часто, пробегая мыслию прошедшее, спрашиваю себя: отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?.. Нет, я бы не ужился с этой долею! Я как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобны крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…»

Кн. Мери: Такое отношение к себе, по-моему, есть у многих подростков – ощущение непонятости окружающими, обиды за это, желание выглядеть в собственных глазах непризнанными одиночками и т. д. Но ведь Печорин взрослый человек!

Психолог: Таким образом, все соблазнители, по сути дела, есть инфантильные, незрелые личности. К ним так и надо относиться.

Кн. Мери: Для меня ситуация с Печориным будет хорошим уроком. Спасибо!

(Психолог и княжна Мери уходят.)

Алексей: Хотелось бы узнать поконкретней, какой урок получила княжна Мери?

Я: Главный ее урок состоит в следующем:

ЖЕРТВАМИ СОБЛАЗНИТЕЛЕЙ СТАНОВЯТСЯ ЧАЩЕ ВСЕГО ТЕ ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫЕ БЕРУТ НА СЕБЯ РОЛЬ «СИЛЬНОГО ПОЛА» – УТЕШИТЕЛЬНИЦЫ МУЖЧИН КАК «ОБИЖЕННЫХ ДЕТЕЙ». В РЕЗУЛЬТАТЕ ПУТАЮТСЯ ПРИВЫЧНЫЕ РОЛИ – МУЖЧИНА (ДАЖЕ ПРИ ВНЕШНЕЙ ДЕМОНСТРАЦИИ МУЖЕСТВЕННОСТИ) ВЕДЕТ СЕБЯ КАК ЖЕНЩИНА, А ЖЕНЩИНА КАК МУЖЧИНА. А ПОСКОЛЬКУ ЭТИ МУЖЧИНЫ ЯВЛЯЮТСЯ БЕЗНАДЕЖНО ПОРОЧНЫМИ ДЕТЬМИ, ИЗ ЭТОГО НИЧЕГО ХОРОШЕГО ПОЛУЧИТЬСЯ НЕ МОЖЕТ.

Алексей: Но ведь говорят, что чуткая, отзывчивая женщина может исправить иногда даже законченного негодяя.

Я: Ну пусть попробует, но надо помнить, что в этом случае мы имеем дело с лотереей, где выигравших женщин оказывается ничтожно мало в сравнении с теми, чья любовь поругана.

Эпизод третий
«Любим только достойных?»
(А. Н. Островский «Бесприданница»)

Алексей: Эта пьеса Островского одна из самых трагических. Жаль главную героиню. Удивляет жестокость людей по отношению к ней.

Я: Давай попробуем разобраться, почему так закончилась история Ларисы. На встречу с психологом пришел ее главный обидчик – Паратов.

(Появляются Паратов с психологом.)

Психолог: Что Вас беспокоит?

Паратов: Я не могу простить эту сволочь Карандышева, который застрелил Ларису. Другой бы радовался, что обрел такое сокровище. А он, скотина, возомнил о себе неизвестно что и убил прекрасную женщину.

Психолог: А от меня вы какой помощи ждете? Ведь Ларису уже не вернуть!

Паратов: Муторно как-то на душе.

Психолог: Вы хотите, чтобы Вам стало легче на душе?

Паратов: Наверно, так. Только я думаю, что это трудно.

Психолог: А чувствуете Вы сами какую-нибудь вину из-за того, что произошло?

Паратов: Да, я думаю, что и я причастен, пусть косвенно, к ее гибели.

Психолог: А если «отмотать» эту ситуацию назад, как бы Вы поступили по отношению к Ларисе?

Паратов: Трудно сказать. Видимо, мне вообще не надо было стремиться встречаться с Ларисой. Я думаю, что она бы постепенно смирилась со своим положением и вышла бы замуж за нелюбимого Карандышева. Ведь дело к этому и шло.

Психолог: Судя по всему, и здесь у Ларисы было не так все просто, даже независимо от Вашего появления. Давайте я воспроизведу один из ее диалогов в пьесе:

«Карандышев. Вам надо старые привычки бросить. Что за короткость с пустым, глупым мальчиком. Нельзя же терпеть того, что у вас до сих пор было.

Лариса (обидясь). У нас ничего дурного не было.

Карандышев. Был цыганский табор-с, вот, что было.

Лариса утирает слезы.

Чем же вы обиделись, помилуйте!

Лариса. Что ж, может быть, и цыганский табор; только в нем было, по крайней мере, весело. Сумеете ли вы дать мне что-нибудь лучше этого табора?

Карандышев. Уж конечно.

Лариса. Зачем вы постоянно попрекаете меня этим табором? Разве мне самой такая жизнь нравилась? Мне было приказано, так нужно было маменьке, значит, волей или неволей, я должна была вести такую жизнь… Колоть беспрестанно мне глаза цыганской жизнью или глупо, или безжалостно. Если б я не искала тишины, уединения, не захотела бежать от людей, разве бы я пошла за вас? Так умейте это понять и не приписывать моего выбора своим достоинствам, я их еще не вижу. Я еще только хочу полюбить вас, меня манит скромная семейная жизнь, она мне кажется каким-то раем. Вы видите, я стою на распутье: поддержите меня, мне нужно одобрение, сочувствие; относитесь ко мне нежно, с лаской! Ловите эти минуты и не пропустите их!»

Паратов: Эта скотина ее еще и воспитывать решил! Трудно было бы Ларисе с ним жить!

Психолог: Может, Лариса бы и смирилась, если бы она не встретила Вас.

Паратов: Ну, я об этом уже говорил.

Психолог: Но Вы все время были в ее душе, даже тогда, когда Вас не было рядом. Вот что она говорила Карандышеву:

«С кем вы равняетесь? Возможно ли такое ослепление… Сергей Сергеич… это идеал мужчины. Вы понимаете, что такое идеал? Быть может, я ошибаюсь, я еще молода, не знаю людей; но это мнение изменить во мне нельзя, оно умрет со мною!»

Паратов: Да, вот уж не знал, что Лариса способна была так любить! Ведь во мне куча недостатков.

Психолог: А Вы сами-то любили Ларису?

Паратов: Странный вопрос. Если бы не любил, то не пытался бы с ней снова встретиться и добиться от нее признания.

Психолог: Любить можно по-разному. Напомню Ваши слова, связанные с Вашей женитьбой:

«Паратов. Что такое “жаль”, этого я не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет, найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня другие дела и другие расчеты. Я женюсь на девушке, очень богатой, беру в приданое золотые прииски.

Вожеватов. Приданое хорошее.

Паратов. Но достается оно мне не дешево; я должен проститься с моей свободой, с моей веселой жизнью. Поэтому надо постараться как можно повеселее провести последние дни.

Вожеватов. Будем стараться, Сергей Сергеич, будем стараться.

Паратов. Отец моей невесты важный чиновный господин, старик строгий: он слышать не может о цыганах, о кутежах и о прочем; даже не любит, кто много курит табаку…»

Психолог: Ну и что Вы теперь скажете о Вашей любви к Ларисе?

Паратов: Я, как и Лариса, вынужден был подчиниться жизненным обстоятельствам. И в этом отношении между нами нет никакой разницы. У меня расчет, и у нее был расчет.

Психолог: Но ведь Лариса готова была все бросить, отказаться от своего будущего замужества, чтобы быть рядом с Вами!

Паратов: Да, получается, что я смалодушничал. Не пошел ей навстречу.

Психолог: Не совсем так. Вы ее по-настоящему и всерьез-то не воспринимали в качестве возможной супруги.

Паратов: С чего Вы взяли?

Психолог: А вот Ваши слова о возможности женитьбы на Ларисе:

«Паратов… Ведь я чуть было не женился на Ларисе, – вот бы людей насмешил! Да, разыграл было дурака…»

Психолог: И как теперь оценивать эти слова?

Паратов: Да, здесь Вы меня поймали. Но ведь променять меня на это ничтожество Карандышева! Это уже слишком.

Психолог: Ну что ж, вернемся снова к пьесе Островского. Вот один из Ваших диалогов с Ларисой:

«Паратов. Позвольте узнать, ваш будущий супруг, конечно, обладает многими достоинствами?

Лариса. Нет, одним только.

Паратов. Немного.

Лариса. Зато дорогим.

Паратов. А именно?

Лариса. Он любит меня.

Паратов. Действительно, дорогим, это для домашнего обихода очень хорошо».

Психолог: Вы сами считаете любовь необходимой для домашнего обихода…

Паратов: Просто есть еще требования общества, которые чаще всего мешают демонстрации подлинных чувств.

Психолог: А может, люди сами накладывают на себя ограничения, на которые потом ссылаются как на требования общества?

Паратов: Ну, в моем случае это было не так.

Психолог: Давайте снова вернемся к одному из Ваших диалогов с Ларисой:

«Паратов… допускаете ли вы, что человек, скованный по рукам и по ногам неразрывными цепями, может так увлечься, что забудет все на свете, забудет и гнетущую его действительность, забудет и свои цепи?

Лариса. Ну, что же! И хорошо, что он забудет.

Паратов. Это душевное состояние очень хорошо, я с вами не спорю, но оно непродолжительно. Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя, что они неразрывны.

Лариса (задумчиво). Неразрывные цепи! (Быстро.) Вы женаты?

Паратов. Нет.

Лариса. А всякие другие цепи – не помеха! Будем носить их вместе, я разделю с вами эту ношу, большую половину тяжести я возьму на себя.

Паратов. Я обручен.

Лариса. Ах!

Паратов (показывая обручальное кольцо). Вот золотые цепи, которыми я скован на всю жизнь.

Лариса. Что же вы молчали? Безбожно, безбожно! (Садится на стул.)»

Психолог: Обратите внимание на то, что Лариса считает безбожным Ваш поступок.

Паратов: Ну да, по этой логике получается, что соблюдая одни обязательства, я нарушил другие. Но я ведь Ларисе ничего не обещал.

Психолог: Тогда зачем Вы снова разбередили душу Ларисы?

Паратов: Если построже себя судить, то получается, что я просто удовлетворял свое самолюбие. Теперь я это хорошо понимаю.

Психолог: Вы знаете, Вы, в сущности, в этом отношении ничем не отличаетесь от Карандышева.

Паратов: По-моему, Вы забываетесь.

Психолог: Я не хотел Вас обидеть.

Паратов: Но все-таки поясните, почему я такой же, как Карандышев?

Психолог: Вы не были свидетелем последнего объяснения Ларисы с Карандышевым. Вот как это было:

«Карандышев…Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас как на женщину, как на человека, – человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас как на вещь. Ну, если вы вещь, это другое дело. Вещь, конечно, принадлежит тому, кто ее выиграл, вещь и обижаться не может.

Лариса (глубоко оскорбленная). Вещь… да, вещь. Они правы, я вещь, а не человек. Я сейчас убедилась в том, я испытала себя… я вещь!

Карандышев. Скажите же: чем мне заслужить любовь вашу? (Падает на колени.) Я вас люблю, люблю.

Лариса. Лжете. Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят как на забаву. Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла… ее нет на свете… нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не могу.

Карандышев (вставая). О, не раскайтесь! (Кладет руку за борт сюртука) Вы должны быть моей.

Лариса. Чьей ни быть, но не вашей.

Карандышев (запальчиво). Не моей?

Лариса. Никогда.

Карандышев. Так не доставайся ж ты никому! (Стреляет в нее из пистолета.)

Лариса (хватаясь за грудь). Ах! Благодарю вас! (Опускается на стул.)

Карандышев. Что я, что я… ах, безумный! (Роняет пистолет.)

Лариса (нежно). Милый мой, какое благодеяние вы для меня сделали! Пистолет сюда., сюда, на стол! Это я сама… сама. Ах, какое благодеяние!.. (Поднимает пистолет и кладет на стол.)»

Паратов: Но я ведь не убивал Ларису!

Психолог: Вы убили ее раньше, по сути убив в ней веру в любовь. А Карандышев довел это убийство до конца. Как видите, Лариса даже поблагодарила Карандышева за его выстрел. Он избавил ее от дальнейших мучений.

Паратов: Получается, что кровь Ларисы на моих руках. Мне трудно будет избавиться от этого чувства до конца жизни.

Психолог: Просто Лариса, в отличие от Вас, способна жертвовать даже своей жизнью во имя любви. Помните ее последние слова передсмертью?

Паратов: Помню от слова до слова:

«Лариса (постепенно слабеющим голосом). Нет, нет, зачем!.. Пусть веселятся, кому весело. Я не хочу мешать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо умереть. Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь, вы все хорошие люди… я вас всех… всех люблю (посылает поцелуй)».

(Психолог и Паратов уходят.)

Алексей: А мне почему-то жалко и Карандышева, хотя он и убийца. Его загнали в угол, и он, как раненый зверь, ответил убийством. Ведь, действительно, Лариса нарушила брачное обязательство, и что ему оставалось делать? Чувствовать себя окончательно оплеванным?

Я: Если следовать логике самолюбия и гордыни, то такая логика понятна. Но она ничего общего не имеет с любовью.

Алексей: Он любил, как умел. По-другому у него не получалось.

Я: Но и убийство человека нельзя оправдать.

Алексей: Он был в невменяемом состоянии.

Я: Не совсем так. Он заранее приготовил пистолет. И убил он ее не как человека, а как принадлежащую ему «вещь». Помните его слова перед убийством: «Так не доставайся ж ты никому!» У него украли собственность и он отомстил.

Алексей: Тут ты, пожалуй, прав.

Я: ЛЮБОВЬ СТАНОВИТСЯ ПОРУГАННОЙ И УНИЖЕННОЙ ТОГДА, КОГДА ОНА СТАНОВИТСЯ ДОБАВЛЕНИЕМ К РАСЧЕТУ, ВЫГОДЕ И ТЩЕСЛАВИЮ, НО НЕ ЦЕНИТСЯ САМА ПО СЕБЕ.