Текст книги "Главные песни ХХ века. От Дикселенда до хип-хопа"

STRANGE FRUIT
Билли Холидей и ее «Марсельеза» черного бунта

В 1939 году движение за гражданские права чернокожих американцев или, как их тогда еще вполне легитимно называли, «негров», было в самом зародыше. Настолько мелком и ничтожном, что никто – ни сами черные, ни тем более белые – о нем еще толком даже и не подозревали. Уже был черный средний класс – врачи, госслужащие, средние предприниматели. Уже была черная интеллигенция – учителя, журналисты, писатели, актеры и музыканты. Уже были вышедшие из движения «Гарлемский ренессанс» видные на общенациональном уровне писатель Уолтер Дюбуа и поэт Лэнгстон Хьюз. Уже были известные на всю страну, а то и на весь мир звезды музыки и шоу-бизнеса – Бесси Смит, Луи Армстронг, Дюк Эллингтон, Джозефин Бейкер, Каунт Бейси.

Но все они – особенно на упрямо, несмотря на прошедшие со времен Гражданской войны десятилетия, хранившем верность расизму и сегрегации Юге – вынуждены были мириться с раздельными входами в автобусы и рестораны, отдельными туалетами, отдельными школами. Статус-кво при всей его вопиющей несправедливости и античеловечности казался незыблемым и не поддающимся изменению. Немногие и малочисленные политические или профессиональные объединения афроамериканцев занимались образованием или в лучшем случае лоббизмом. Протестов – ни активных в виде демонстраций или бунтов, ни пассивных в виде публичных выступлений, антирасистских художественных высказываний – почти не было.

Как гром среди ясного неба прозвучала на этом лицемерно благостном фоне исполненная в 1939 году в нью-йоркском Café Society 24-летней чернокожей певицей Билли Холидей тихая песня “Strange Fruit”.

 
Деревья на Юге несут странные плоды
С кровью на листьях и с кровью в корнях.
Черные тела колышутся на южном ветру
Странные плоды висят на ветвях,
Налитые кровью глаза, искореженный рот,
Запах магнолий, прекрасен и свеж,
С горькой примесью горящей плоти.
 

«Фруктовая» аналогия была более чем прозрачной. «Странные плоды» с выпученными глазами и изуродованными ртами – повешенные на фоне «чудесного южного пейзажа» тела подвергнутых суду Линча негров.

Café Society в либеральном, просвещенном и левом нью-йоркском Гринвич-виллидже был первым и по тем временам, наверное, чуть ли не единственным интегрированным музыкальным клубом в стране. Холидей выступала там регулярно, но даже в этой вполне понимающей и сочувственной атмосфере она трепетала от страха, исполняя столь крамольную, подрывную песню. Зато владелец клуба Барни Джозефсон не только не трепетал, но наоборот всячески подчеркивал значимость этого номера. “Strange Fruit” неизменно заключала вечер. Перед началом песни официанты прекращали обслуживание гостей, все помещение погружалось во тьму, кроме одного направленного на лицо певицы софита. Во время музыкального вступления Холидей стояла с закрытыми глазами, как на молитве. После окончания песни наступала торжественная тишина – никакие повторные выходы на бис не допускались.

За последующие годы песня и певица настолько срослись в единое нерасторжимое целое, что, наверное, Билли Холидей была вполне искренней, когда в своей опубликованной в 1956 году, за три года до смерти, автобиографии «Леди поет блюз» утверждала, что вместе с автором текста Абелем Меерополем, своим аккомпаниатором Сонни Уайтом и аранжировщиком Дэнни Мендельсоном принимала участие в создании мелодии к оригинальному стихотворению.

На самом деле автором и текста, и музыки знаменитой песни был нью-йоркский учитель, поэт и писатель, еврейский активист и член Коммунистической партии США Абель Меерополь. Поводом для песни стала увиденная им и глубоко потрясшая его газетная фотография суда Линча в Индиане в 1930 году, когда, казалось, ужасы рабства остались далеко позади. Первая версия стихотворения под названием “Bitter Fruit” («Горький плод») была опубликована в профсоюзном учительском журнале. Меерополь хотел превратить его в песню, пытался найти для нее композитора, но в конце концов справился с задачей сам и вместе со своей женой и черной вокалисткой Лорой Данкан исполнил ее уже под названием “Strange Fruit” на левом митинге в нью-йоркском Мэдисон Сквер Гарден в 1937 году. Именно там песню услышал владелец Café Society Барни Джозефсон и предложил ее Билли Холидей.

Холидей к тому времени, несмотря на молодость и тяжелое детство и юность (в девять лет ее изнасиловали, а в двенадцать она мыла полы в борделе) уже была известной певицей. За спиной у нее была работа в оркестрах Тедди Уилсона и Каунта Бейси, а в руках контракт с крупнейшей в Америке звукозаписывающей компанией Columbia. Она решилась предложить Columbia “Strange Fruit” для записи, но встретила ожидаемый отказ – компания опасалась негативной реакции не только владельцев магазинов на юге, но и руководства аффилированной с нею сети радиостанций CBS. Не помог даже симпатизировавший Холидей и очень либеральный продюсер Columbia Джон Хэммонд. Максимум чего он смог добиться – разрешения от Columbia на однократное отступление от контракта. На помощь пришел друг Билли Митт Гейблер, решившийся издать опасную песню на принадлежавшей ему небольшой фирме альтернативного джаза Commodore.

Изданная на Commodore пластинка разошлась тиражом миллион экземпляров и стала самой коммерчески успешной записью Билли Холидей. Но куда важнее коммерческого успеха был общественный и политический резонанс, вызванный публикацией “Strange Fruit”.

Авторитетный джазовый критик, автор «Энциклопедии джаза» Леонард Фезер назвал песню «первым в поэзии и музыке значительным протестом, первым откровенным, неприкрытым голосом возмущения против расизма». Известный продюсер, основатель и владелец Atlantic Records Ахмет Эртегун назвал “Strange Fruit” «объявлением войны… началом движения за гражданские права». Газета New York Post и вовсе заявила в октябре 1939 года: «Если черный гнев когда бы то ни было выльется в бунт, то своя «Марсельеза» у этого бунта уже есть».

Песня стала реальным оружием в борьбе против расизма. В попытке добиться большинства в сенате, которое смогло бы преодолеть обструкцию расистски настроенных сенаторов от южных штатов, активисты рассылали пластинки с записью “Strange Fruit” своим сенаторам.

Противоположный лагерь тоже не дремал. В некоторых городах публичное исполнение песни было запрещено – из опасения, что она может спровоцировать массовые протесты. В 1940 году, за несколько лет до появления маккартизма[18]18
  Маккартизм – общественное движение в США, существовавшее в разгар холодной войны, с конца 1940-х до середины 1950-х годов. Отличалось резкими антикоммунистическими настроениями и политическими репрессиями против «антиамерикански настроенных» граждан, в первую очередь видных фигур СМИ, культуры и искусства. Свое название получило от имени сенатора Джозефа Маккарти (1908–1957), возглавлявшего Подкомитет по расследованиям Сената США, проводившего постоянные публичные слушания подозреваемых в антиамериканской деятельности.


[Закрыть] и вызванного им широко распространившегося расследования прокоммунистической деятельности, Меерополь был вызван на заседание специальной комиссии, изучавшей распространение коммунизма в школах страны. Его спрашивали, заплатила ли компартия США, членом которой он состоял, ему за написание песни. Ответ – правдивый – был отрицательным.

Самой Билли Холидей песня обошлась дорого. Ставший в 1930 году ненужным в связи с отменой сухого закона отдел ФБР по борьбе с алкоголем был преобразован в Федеральное бюро по борьбе с наркотиками. Стоявший во главе его ярый антикоммунист, расист и ненавистник джаза Гарри Анслингер повел непримиримую борьбу с популярными среди джазменов наркотиками и заодно с самими употребляющими их музыкантами, особенно черными и уж особенно с теми, кто осмеливался критиковать сложившийся в стране уклад вещей. В 1947 году Билли была арестована за владение наркотиками, и проходивший против нее судебный процесс назывался «Соединенные Штаты против Билли Холидей». Она была приговорена к году тюремного заключения и лишена права выступать в тех местах, где продается алкоголь – то есть, по сути дела, во всех джазовых клубах.

В мае 1959 года с диагнозом цирроз печени певица по настоянию друзей, среди которых был и Леонард Фезер, была доставлена в нью-йоркскую больницу. В течение двух часов она лежала на носилках – больница отказывалась ее принять, утверждая, что она наркоманка. Неутомимый Анслингер отправил в больницу своих агентов. Прикованная к кровати Билли была арестована за обладание наркотиками и скована наручниками. В больничной палате к ней был приставлен полицейский. В прописанном поначалу в качестве замены героину метадоне ей через десять дней было отказано. Вокруг больницы собрались толпы ее поклонников во главе с гарлемским священником преподобным Юджином Каллендером с лозунгами «Дайте леди жить!». Там же в больнице она и умерла 17 июля 1959 года. Ей было 44 года.

Судьбе Билли Холидей посвящены два художественных фильма – вышедшая еще в 1972 году экранизация ее автобиографии «Леди поет блюз» с Дайаной Росс в главной роли и совсем недавний, вышедший в 2021 году «Соединенные Штаты против Билли Холидей», за главную роль в котором певица Андра Дей получила премию «Золотой глобус». В центре саундтреков обоих фильмов – “Strange Fruit”.

Билли Холидей справедливо считается одной из самых великих певиц в истории джаза и популярной музыки, а “Strange Fruit” – жемчужиной в ее богатом наследии.

Существуют десятки кавер-версий песни: Джефф Бакли, Ди Ди Бриджуотер, Siouxsie and the Banshees, UB40, Дайана Росс, Роберт Уайатт, Cocteau Twins и многие другие. Оригинальное исполнение Билли Холидей остается, однако, непревзойденным, хотя записанная в 1965 году версия Нины Симон (Канье Уэст сэмплировал ее в своей “Blood on the Leaves”, название которой заимствовано из текста Меерополя) приближается к нему по боли и страсти. «Страшнее песни я не знаю. Страшная своей жестокостью и отчаянием из-за того, что белые творили по отношению к моему народу в этой стране», – говорила о “Strange Fruit” Нина Симон.

В 1999 году, подводя музыкальные итоги ХХ столетия, журнал Time назвал “Strange Fruit” «песней века».

Однако широчайшее признание не означает, что песня утратила свою подрывную силу. В 2016 году британская чернокожая певица Ребекка Фергьюсон получила от офиса только что выигравшего выборы Дональда Трампа приглашение выступить на церемонии президентской инаугурации – высочайшая честь для любого артиста, и Фергьюсон конечно же хотелось пойти по стопам своего кумира Ареты Франклин, которая выступала на церемонии инаугурации Барака Обамы. Она согласилась, при условии, что будет петь “Strange Fruit”. «Эта песня, – писала она в ответ на приглашение команды Трампа, – была в свое время запрещена в Америке из-за своего содержания. Она обращена к униженному и угнетаемому чернокожему населению Америки. Она напоминает нам о том, что любовь – единственное, что может победить ненависть в нашем мире».

Ответа Ребекка Фергьюсон не получила и за церемонией инаугурации наблюдала по телевизору.

OVER THE RAINBOW
Как непритязательная песенка из детского фильма-сказки помогала солдатам Второй мировой, стала песней века, гимном гей-движения и в конце концов улетела в космос

В 2001 году Американская Ассоциация звукозаписывающих компаний, подводя музыкальные итоги столетия, составила список «Песни века». Его уверенно возглавила песня “Over the Rainbow” в исполнении Джуди Гарланд из легендарного фильма 1939 года «Волшебник страны Оз». Еще через три года, в 2004-м, аналогичный список – на сей раз «100 лучших песен из американских кинофильмов за 100 лет» – составил Американский институт киноискусств. И вновь на первом месте – “Over the Rainbow”. В 1939 году, когда фильм вышел на экраны, “Over the Rainbow” была удостоена «Оскара» как лучшая кинопесня года. В 2017-м песня была включена в Национальный реестр звукозаписи, как обладающая «культурной, художественной и исторической значимостью для американского общества и его культурного наследия».

За минувшие с момента ее создания восемь с лишним десятилетий “Over the Rainbow” стала «священным гимном» (по ее собственным словам) для самой Джуди Гарланд. Но далеко не только для нее. Появившаяся накануне Второй мировой войны песня наряду с “White Christmas” Ирвинга Берлина (см. главу White Christmas в этой книге) была для воевавших на фронтах Европы и Азии американских солдат символом уютного, оставшегося далеко во времени и пространстве дома, воплощением того блаженного счастья, которое они потеряли и за возвращение которого сражались и отдавали жизнь. В 1943 году в сопровождении оркестра Томми Дорси Гарланд спела ее специально для находящихся на фронте солдат. Это выступление транслировалось по армейскому радио, и запись его была разослана по всем частям как напоминание о прошлом и обещание будущего.

Джуди Гарланд было 15 лет, когда в процессе начала работы над фильмом «Волшебник страны Оз» ее утвердили на роль Дороти. Несмотря на почти детский возраст, она обладала уже не только умением петь «со свингом», что было необходимо для мюзикла, но и изрядным артистическим опытом. Еще почти младенцем, в два года, в родном городе Грэнд-Рэпидс в штате Миннесота, она дебютировала с двумя старшими сестрами Мэри Джейн «Сюзи» и Вирджинией «Джимми» в составе названного по настоящей фамилии сестер трио Gumm Sisters в рождественском шоу на сцене принадлежавшего их отцу кинотеатра. В 1929 году, когда Фрэнсис (таково было ее настоящее имя) было всего семь, сестры уже не только выступали в различных водевиль-шоу, но и впервые появились в кино. В 1934 году трио стало называться Garland Sisters (по поводу происхождения этого имени есть несколько различных теорий – от того, что сестры выглядели как «гирлянда цветов», до полюбившегося им персонажа по имени Лили Гарланд в фильме «Двадцатый век»), а Фрэнсис взяла себе имя Джуди, вдохновленная популярной в 30-е годы одноименной песней Хоги Кармайкла. В 1935 году она обратила на себя внимание студии Метро-Голдвин-Мейер и несмотря на малый рост (151 см), внешность «гадкого утенка» (по выражению неоднократно снимавшего ее режиссера Чарльза Уотерса) и пренебрежительно-умилительного прозвища «маленькая горбунья», которым ее наградил бесцеремонный владелец студии Луис Мейер, стала активно сниматься. Таким образом к кастингу в «Волшебнике страны Оз» она пришла уже опытной актрисой и певицей, зарабатывавшей для MGM немалые деньги.

Идея экранизации написанного еще в 1900 году и пользовавшегося огромной популярностью детского романа Лаймена Фрэнка Баума «Удивительный волшебник из страны Оз»[19]19
  В СССР был широко известен сделанный Александром Волковым в 1939 году и изданный под его же именем пересказ романа с названием «Волшебник Изумрудного города».


[Закрыть] возникла у студии MGM после грандиозного успеха в 1937 году диснеевской «Белоснежки и семь гномов». Ставить фильм был приглашен Виктор Флеминг, который, правда, даже не закончив работу над «Волшебником страны Оз», переключился на другой будущий блокбастер – «Унесенные ветром». Именно благодаря этим двум снятым практически одновременно картинам Флеминг вошел в историю мирового кино.

Фильм изначально задумывался как мюзикл, и к написанию свыше двух десятков песен была привлечена авторская пара композитора Гарольда Арлена и текстовика Эдгара Харбурга. Оба они родились в семьях только-только прибывших в Америку бежавших от погромов еврейских иммигрантов из Российской империи. И хотя оба они сумели интегрироваться в американский шоу-бизнес, успешно работая и на Бродвее, и в Голливуде, оба несли в себе память о еврейских мелодиях и колыбельных на идише, которые они помнили с детства и которые так или иначе отзывались в их песнях, в том числе и в “Over the Rainbow”.

Идея для “Over the Rainbow”, как вспоминает Харбург, родилась из желания создать «балладу для девочки, попавшей в беду и желающей уехать подальше от Канзаса – унылого, сухого, бесцветного места. Никогда в жизни она не видела ничего ярче радуги».

Песня звучит практически в самом начале картины, когда тетушка Эм говорит Дороти, что ей «нужно найти место, где она не попадет в беду». Дороти поворачивается к любимой собачке Тото и раздумчиво спрашивает: «Думаешь есть такое место, Тото? Должно быть… Туда не попадешь на поезде или на корабле. Оно далеко-далеко. За луной, за дождем…» И начинает петь:

 
Где-то высоко-высоко над радугой
Есть страна, я слышала о ней только в колыбельных.
Где-то высоко-высоко над радугой
Небо всегда голубое
И мечты твои всегда сбываются.
В один прекрасный день я хотела бы проснуться на звезде,
Чтобы тучи остались подо мной
Там, где тревоги тают, как леденцы.
Высоко-высоко над трубами —
Там ты найдешь меня.
Там высоко над радугой
Летают птицы,
Птицы летают над радугой.
Если маленькие птички летают над радугой,
То почему не могу я?
 

Конец песни у Харбурга никак не получался, и на помощь ему пришел известный автор текстов Айра Гершвин, брат великого композитора Джорджа Гершвина. Именно он придумал последние строчки: If happy little bluebirds fly beyond the rainbow, why can’t I fly? (Если маленькие птички могли летать над радугой, то почему не могу я?). Когда же у Гершвина спросили, почему он решил закончить песню вопросом, он, цитируя песню, в извечной еврейской манере, ответил вопросом на вопрос: «Почему не могу я?».

Как ни невероятно в это сейчас поверить, но на предварительном просмотре владелец MGM Луис Мейер с присущим голливудским магнатам первого поколения своеволием распорядился песню из фильма вырезать: «Она замедляет темп картины». Вернувшийся на процесс монтажа и постпродакшн Флеминг и продюсер Артур Фрид всячески противились решению босса, до такой степени, что Фрид даже поставил вопрос ребром: «Или песня возвращается, или я ухожу». «Ладно, черт с вами, – смилостивился Мейер. – Пусть будет. Не повредит».

Фильм вышел в прокат 25 августа 1939 года. Уже через месяц, в сентябре, фирма Decca выпустила сингл, и песня зажила своей жизнью.

«Казалось вовсе не очевидным, что песня, которую поет маленькая девочка в начале фильма-фантазии, может оказаться настолько популярной», – говорит автор посвященной песне книги «“Over the Rainbow” Арлена и Харбурга» американский музыковед Уолтер Фриш. Причина ее непреходящей популярности, считает он, «в универсальности детского желания убежать, скрыться в лучшем мире. Сочетание беспокойства и надежды позволяет каждому из нас видеть в ней отражение своих собственных тревог».

И в самом деле, отражений таких тревог и надежд в истории песни нашлось множество.

Евреи Америки, да и всего мира, услышали в творении двух своих соплеменников не только отголоски старых колыбелей из местечек Восточной Европы, не только вдохновленные образами витебских картин Шагала полеты над радугой, но и мечту о спасении, бегстве в лучший мир высоко-высоко над трубами, трубами лагерей смерти, символов холокоста, накатившегося на Европу с началом Второй мировой войны спустя буквально неделю после выхода фильма.

«Одна из самых пронзительных песен, – читаем на сайте одной из американских еврейских организаций, – родившихся в результате массового исхода евреев из Европы, – “Over the Rainbow”. Написали ее Химен Арлук, сын литовского кантора, ставший известным в Америке по имени Гарольд Арлен, и иммигрант из России Исидор Хохберг, взявший себе имя Эдгар Харбург. Как и Фрэнк Баум, автор романа, к экранизации которого они написали свою песню, они погрузились в глубины своего еврейского сознания, сформированного погромами прошлого и предчувствием ужасов будущего, выраженного ими почти в пророческих словах. Евреи Европы не смогли взлететь и убежать за радугу. Две тысячи лет Земля обетованная, о которой евреи слышали в колыбельных, в детских школах хедерах, в синагогах, не существовала. Через десять лет после появления “Over the Rainbow” государство Израиль возродилось. Быть может, те мечты, которые мы едва смели мечтать, наконец-то осуществились».

Не менее близкое родство с песней и ее исполнителем ощутили и по сей день ощущают люди другого традиционно гонимого и угнетаемого меньшинства – гомосексуалы. «“Over the Rainbow” стала гимном боли для гомосексуалистов, воспринимавших себя как презираемое меньшинство, – пишет в опубликованной в газете New York Times в 1994 году статье о связи Дороти, Джуди и их песни с гей-движением критик газеты Бен Брэнтли. – Геи по всему миру стали отождествлять себя не только с песней, но и с самой Дороти, называя себя «Друзья Дороти». Дороти принимала людей такими, какие они есть, отсюда ее дружба со Смелым Львом, Страшилой и Железным Дровосеком. И вслед за своей героиней из фильма Джуди так же принимала людей такими, какие они есть. Она стала «Элвисом гомосексуалов», главной иконой гей-сообщества. В ней была эмпатия, была человечность и, главное, в ней был кэмп – то есть то, что порождено гей-ощущением и что выражает его. Кэмп был в самой сути Гарланд. В ней все было сверх меры, она была само воплощение экстравагантности. К концу жизни, истощенная и измученная, на пороге смерти от алкоголя и наркотиков, она все равно пользовалась непреходящей любовью гей-сообщества. В каком-то смысле ее распад и ее мужество не скрывать его от людей – свидетельство ее человечности и осознания того, каково это – быть жертвой. И по сей день Джуди Гарланд – не пример кэмпа. Джуди Гарланд и есть кэмп».

“Over the Rainbow” оставалась с Джуди Гарланд всю ее жизнь. Последние годы ее жизни были омрачены алкоголизмом, наркотиками и вызванными этим тяжелыми болезнями – гепатитом и циррозом. Она умерла 22 июня 1969 года, через 12 дней после своего 47-го дня рождения в съемной квартире в Лондоне.

Изобретенный в 1978 году художником Гилбертом Бейкером символ гей-движения радуга в немалой степени своим происхождением обязан песне “Over the Rainbow”.

Трудно назвать популярного певца или музыканта послевоенных десятилетий, кто удержался бы от исполнения “Over the Rainbow”. Среди тех, кто не удержался, – Рэй Чарльз, Бинг Кросби, оркестр Гленна Миллера, Фрэнк Синатра, Тони Беннет, оркестр Диззи Гиллеспи, Элла Фитцджеральд, Мирей Матье, Барбара Стрейзанд, Кайли Миноуг и даже такая «отвязная» и вроде совершенно несклонная к романтизму певица, как Нина Хаген, и даже такой закоренелый джазовый авангардист, как Сан Ра.

Особое место в этом списке занимает дочь Джуди Гарланд Лайза Миннелли, подхватившая из рук матери ее главную песню.

В апреле 2005 года Почтовая служба США выпустила памятную марку в честь автора текста “Over the Rainbow” Эдгара Харбурга, с его улыбающимся лицом, радугой и словами: “Somewhere over the rainbow where the skies are blue…”

Название “Over the Rainbow” подхватили многочисленные фильмы, телепередачи и книги. Совсем неожиданно – сын известного рок-гитариста Ричи Блэкмора, сооснователя Deep Purple и основателя и лидера группы Rainbow, Юрген Блэкмор, основав в 2008 году свою группу, в состав которой вошли и некоторые музыканты Rainbow, желая подчеркнуть преемственность с группой отца, назвал свой проект Over the Rainbow.

«Волшебник страны Оз» и Желтая дорога, по которой отправляются его герои, вдохновили Элтона Джона и его соавтора Берни Топина на знаменитую “Goodbye Yellow Brick Road”.

В 1998 году по просьбе дочери американского астронавта Роберта Кабаны Сары “Over the Rainbow” была отправлена на борт Международной космической станции в качестве сигнала-побудки.

“Over the Rainbow” улетела за облака, за радугу – прямо в космос.