Текст книги "Барон Маннергейм в 52-м драгунском (18-м гусарском) Нежинском полку. Азиатская экспедиция 1906–1908"

2. Борьба с хунхузами

Хунхузами (иное написание – хунгузы) называли своеобразных партизан-разбойников, которые не подчинялись местной китайской администрации и исподтишка нападали на незначительные отряды иноземцев. При этом они, добывая пропитание, нещадно грабили крестьян, особенно тех, кто уже смирился и с цинской администрацией, и с российским воинством. Как правило, они действовали сами по себе, на свой страх и риск, но порой оказывалось, что некоторые группы уже вошли в сговор с японскими офицерами и направляются ими. В самом конце января один из таких отрядов напал на охрану станции Гунчжулин с целью разрушить ближайший к ней железнодорожный мост. При преследовании налетчиков пограничная стража потеряла несколько офицеров и нижних чинов убитыми и значительное число ранеными. Хунхузы ушли в юго-западном направлении, вероятно, к монгольской границе.

Русское военное командование приняло решение по возможности очистить тылы армии от опасных партизанских отрядов. От начальника штаба 3-й армии в драгунскую бригаду пошло распоряжение о срочном выступлении на поиски хунхузов. В «Дневнике военных действий 52-го драгунского Нежинского полка» начало этого рейда отражено в следующих записях:

«4 февраля. В 3 часа 30 мин. дня получено предписание от Н-ка 2 отдельной кавалерийской бригады полку (5 эскадрон находился на летучей почте) совместно с тремя эскадронами Черниговского полка… под общей командой полковника Стаховича, произвести глубокую разведку на путях возможного следования конных частей и хунгузских шаек противника в направлении на Син-мин-тин, Эрт-хай-цзы и Кай-пин-сан. Выступить приказано было с рассветом 5 февраля. На всё движение в оба конца был назначен 8-дневный срок.

5 февраля. К 8 час. утра весь отряд собрался в дер. Эль-тхай-зы и к этому же времени приехал временно командующий корпусом генерал Селиванов. Простившись с эскадронами, генерал Селиванов уехал, и отряд в 8 час. 30 мин. выступил из дер. Эль-тхай-зы. На ночлег отряд остановился в дер. Ча-ну-той в 6 час. вечера, сделали переход 52 версты…

6 февраля. В 8 час. 30 мин. два эскадрона (5 и 6) под командой подполковника Загорского были высланы на северо-запад на монгольскую границу… Полк прошел 20 верст и остановился на ночлег в дер. Шу-ан-юнсы. В 1 0 час. 30 мин. были высланы два разъезда: первый хорунжего Панчулидзева на северо-восток, второй корнета Замятнина на северо-запад, оба разъезда должны были присоединиться к отряду на следующий день.

7 февраля. В 9 час. утра два эскадрона (1 и 2) под командой подполковника барона Маннергейма были высланы на северо-запад к монгольской границе на д.д. Бени-гау, Ма-нихэ и гор. Кай-пин-сан и из гор. Кай-пин-сана на гор. Фа-ку-мынь, где и должны были присоединиться к отряду… В пути присоединился разъезд хорунжего Панчулидзева, который в 4 часа дня был выслан далее в гор. Фа-ку-мынь…»

Об этом хорунжий А. Н. Панчулидзев вспоминал:

«Рано утром, 7-го числа, я продолжал двигаться, согласно указаниям полковника Стаховича, на Сюй-сю-хоцзы… Я вышел на большую дорогу Сюй-сю-хоцзы – Факумынь около дер. Тунцзялопу. Это дало мне возможность доложить командиру полка, что не только по пути из Синминьтина, но и в окрестностях Сюй-сю-хоцзы присутствия хунхузских шаек или японских разъездов мною не обнаружено. По сведениям же, полученным мною от китайцев, большая шайка хунхузов, в несколько сот человек, находилась значительно севернее, в окрестностях Кайпинсяна. В этом направлении был уже выслан, 7-го числа, из Шун-ю-сы <Шуанюшу, Шу-ан-юнсы – А. К.>, дивизион подполковника барона Маннергейма. Путь следования дивизиона лежал вдоль монгольской границы на деревни Бенигау, Халамитунь (иначе Хорсантунь), Малихе <Манихэ – А. К.> и Кайпинсян.

Барон Маннергейм должен был присоединиться к главным силам в Факумыне… На следующий день полковник Стахович предполагал оставаться в Сюй-сю-хоцзы в ожидании известий от подполковника барона Маннергейма».

Тем временем разъезды продолжали опрос местных жителей о местах расположения противника и убеждались, что полученные ранее сведения верны. Выяснялись и новые важные подробности. Хорунжий А. Н. Панчулидзев пишет о результатах вечерней разведки 7 февраля:

«Хотя было уже совершенно темно, когда мы проходили по редким деревням, встречавшимся на нашем пути, однако, нам удалось опросить несколько китайцев, и все наши сведения сводились к одному: присутствие хунхузов в окрестностях Кайпинсяна и в Монголии не подлежало сомнению; общая численность их соединенных шаек доходила до 700–800 человек при двух эскадронах японцев, которые находились верстах в 30-ти от монгольской границы, имея в окрестностях Кайпинсяна несколько сот хунхузов в качестве сторожевого отряда, который в то же время являлся, несомненно, и ушами, и глазами прочих шаек, скрывавшихся вместе с японцами вне сферы возможного с нашей стороны преследования. Кроме того, подтверждалось несомненно движение долиною Ляо-хе, от Давана на Синминьтин, японской колонны силою около 5000 штыков при 1 2 орудиях и 500 человек конницы».

Очень тревожное известие! Похоже, это была одна из колонн генерала Ноги, начавших совершать глубокое обходное движение. Разумеется, хорунжий Панчулидзев поспешил отправить командиру полка донесение, которое и было получено на рассвете 8 февраля. В тот же день, ближе к вечеру, пакет с сообщением результатов разведки был доставлен драгунами в Телин, коменданту станции, а тот сразу же по телеграфу передал в штаб 3-й армии содержание донесения. Штабисты, к сожалению, не смогли быстро и верно оценить возникшую угрозу…

А хорунжий А. Н. Панчулидзев тем временем продолжал нести службу в своем 4-м эскадроне:

«Эскадрон наш, в составе полка, пришел в Факумынь 9-го февраля. На следующий день ожидали возвращения дивизиона барона Маннергейма, которому удалось настичь и рассеять недалеко от монгольской границы, в районе Кайпинсяня, хунхузскую шайку, силою около 400 человек, причем нашим драгунам удалось захватить несколько пленных и отнять много лошадей и оружия. В этом деле, происходившем у деревни Бенигау, особенно отличились 1 – го эскадрона поручик Ю. В. Брант <Бранд 2-й – А. К.> и 2-го эскадрона корнет Н. Н. Григорьев <Григоров – А. К.>. В числе раненых драгун был вольноопределяющийся граф К. И. Канкрин».

Всё это из воспоминаний А. Н. Панчулидзева полностью согласуется с полковым «Дневником военных действий». Только в «Дневнике» записи более детальные:

«9 февраля. В 8 час. утра отряд выступил на гор. Фа-ку-мынь, куда прибыл в 4 часа дня, сделав 50 верст…

10 февраля. Дневка в гор. Фа-ку-мынь. В 3 часа дня прибыли 1 и 2 эскадроны подполковника барона Маннергейма, который доложил Н-ку отряда, что, в 9 час. утра 7 февраля отделившись от отряда, эскадроны около 1 2 час. дня остановились на 2 часа на привал, после чего двинулись дальше и к вечеру стали на ночлег. Переход был довольно трудный, около 40 верст; шли горными перевалами, что заставляло часто спешиваться и вести лошадей в поводу. На ночлеге на юг были выставлены 3 поста от 2 эскадрона, а также назначены были дежурные части, по взводу от каждого эскадрона, на случай нечаянных нападений. На другой день, 8 февраля, выступили в 8 час. утра. В авангарде шел первого эскадрона 1 – й взвод под командой поручика Бранда II. Около 1 0 час. утра дивизион остановился в деревне. Здесь подполковник барон Маннергейм из рассказов китайцев узнал, что верстах в 20 от границы, в глуби Монголии, стоит шайка хунгузов, около 400 человек, совместно с 2 эскадронами японцев. Желая более точно выяснить место расположения и количество неприятеля, подполковник барон Маннергейм с несколькими драгунами остался в деревне, а эскадроны двинулись дальше. Не прошли и полуторы версты, как спереди от головного взвода послышались редкие ружейные выстрелы, и видно было, как взвод, вынув шашки, бросился на лежащую впереди деревню Бени-гау. Находившиеся в деревне хунгузы бросились врассыпную, но поручик Бранд II со взводом настиг их, и шашками было изрублено 8 человек. При стычке был тяжело ранен пулей в пах трубач Бронислав Гольдман, тяжело ранен в левую ногу выше колена с раздроблением кости взводный унтер-офицер первого взвода Аф. Мишевич и легко в мякоть левой ноги вольноопределяющийся граф Канкрин. Подоспевший с эскадронами ротмистр Дараган выслал еще один взвод первого эскадрона под командой корнета Гирша на подкрепление поручика Бранда II, но хунгузы уже все рассеялись, и преследовать их вследствие неровности местности не было возможно. В то же время от второго эскадрона корнет Григоров въехал в деревню с 8 человеками и застал в одном из дворов толпу вооруженных винтовками китайцев, человек 1 0, которые беспрекословно сдались и были приведены с эскадронами. Тут они попытались броситься врассыпную, но были немедленно схвачены, и 3 человек, пытавшихся защищаться, солдаты зарубили. Подъехавший в это время подполковник барон Маннергейм… приказал корнетам Гиршу и Мышецкому произвести подробный осмотр деревни, при этом в фанзах найдено несколько винтовок, частью японского образца, частью русского и других, а также много патронов. В одном из дворов найдены были 3 поседланные лошади и разрубленная на части корова. Около 2 час. дня выступили дальше и, отойдя еще верст десять, остановились на ночлег. Было выставлено 5 сторожевых постов от первого эскадрона и сделан расчет стрелков от обоих эскадронов, которые должны были занять позицию на случай нападения. Остальные люди должны было по тревоге седлать. Стрелками первого эскадрона командовал штабс-ротмистр Колосов, а второго эскадрона поручик Римский-Корсаков. Около 10 час. вечера послышались одиночные выстрелы с одного из постов, перешедшие затем в частый огонь по всей линии постов. Сейчас же вышли стрелки и заняли определенное место. В то же время с одного из постов были приведены 5 китайцев-капитанов, которые пытались прорваться в деревню через цепь постов. Они были арестованы и допрошены подполковником бароном Маннергеймом. Из допросов их выяснилось, что они находятся на китайской службе. Их оставили на ночь под конвоем. Люди вернулись на места, но не прошло и часу, как снова началась стрельба залпами с поста № 2. Опять была выведена цепь, но тревога на этот раз оказалась ложной. Остальная часть ночи прошла спокойно, и в 8 час. утра 9 февраля эскадроны двинулись далее, причем при выходе из деревни по одному из дозорных был дан выстрел из соседней деревни, не причинивший ему вреда. Дальнейший путь был очень затруднителен вследствие того, что раненых Гольдмана и Мишевича пришлось нести на ручных носилках, для чего были наняты китайцы. К вечеру без происшествий дошли до гор. Ма-ны-хэ, где остановились на ночлег. Сторожевое охранение было от второго эскадрона. В 4 часа ночи скончался трубач Гольдман. 1 0 февраля в 8 час. утра эскадроны выступили дальше и, пройдя через гор. Кай-пин-сан, в 3 часа дня присоединились к отряду в гор. Фа-ку-мыни».

Этот гигантский абзац на несколько страниц, очевидно, списан с отчета командира вернувшегося из рейда дивизиона. Никак иначе обилие мелких точных подробностей объяснить нельзя. Таким образом, можно сказать, что перед нами образец лаконичного суховатого стиля подполковника барона Маннергейма.

Вернувшийся из рейда дивизион получил однодневный отдых. Это явствует из сохранившейся в полевой книжке копии рапорта полковника П. А. Стаховича:

Командующему третьей армией.

1905 1 1 февраля 4 час. 30 мин. д

Ши-фу-цзы на Ляохэ

Доношу Вашему Высокопревосходительству, что отряд в составе 6 эск. (4 эск. Нежинского и 2 эск. Черниговского драг. полка) с 1 1 на 12 февраля ночует в д. Ши-фу-цзы на Ляохэ. 12 февраля прибудет в расположение армии.

2 эск. Нежинского полка под командой Подполковника барона Маннергейма, бывших в разведке на Кайпинсян и сделав свыше 250 вер. без дневок, оставлены мною на 1 1 февраля на дневке в Факумыне, 12 – будут в Ши-фу-цзы, 13 в районе армии.

Новых сведений о противнике не получено.

12 февраля лично доложу Вашему Высокопревосходительству о ходе и результатах экспедиции.

Полковник Стахович

Главные силы отряда явно торопились завершить недельный маршрут. В последний день кони были под седлом почти 11 часов. В «Дневнике военных действий» осталась запись:

«1 2 февраля. Отряд в 7Ѕ час. утра выступил в дер. Эль-тхай-зы, куда прибыл в 6 час. вечера, пройдя 55 верст».

Очевидно, дивизион подполковника барона Маннергейма, как и планировалось, прибыл на следующий день. До 16 февраля полк находился в деревне Эльтхайза, приводя себя в порядок. Драгуны залечивали раны, чинили одежду и амуницию. Лишь 3-ий эскадрон ушел на летучую почту в штаб корпуса.

А тем временем поступали всё более тревожные сведения об обходной колонне. 1 5 февраля штабс-ротмистр Василий Шевченко, начальник обоза, отправился за соломой в местность, расположенную в 2 5 верстах к северо-западу от деревни Сифантай. Но случилось непредвиденное. Штабс-ротмистр докладывал командиру полка в 10 часов вечера:

…не доезжая 2-х вер. до дер. Ян-чжу-чжу-ан-цзы, предупрежден был казачьими разъездами об идущих через эту деревню на север, в большом количестве, японских войсках с 10-ти часов утра, по направлению на дер. Ляндепу, Таминтун.

Обоз я отправил обратно в Чайзан, а сам с несколькими верховыми остался проверить сообщение о неприятеле. В 3 часа дня два небольших японских разъезда от колонны направились на нас, но встреченные выстрелами нашими и находящегося вблизи казачьего разъезда, скрылись в дер. Ян-чжу-чжу-ан-цзы…

Итак, 1 5 февраля стало ясно, что западнее Мукдена, вдоль реки Ляохэ, в северном направлении перемещается огромная масса войск. Целая японская армия! И в то же время на левом фланге и в центре наших оборонительных позиций, в 1-й и в 3-й армиях, завязались упорные кровопролитные бои. Разворачивалось сражение, которое впоследствии назовут Мукденской катастрофой.

3. Переброска резерва во 2-ю армию

Атаки 5-й армии генерала Кавамуры на левый (восточный) фланг русских войск начались еще 6 февраля. Затем 1 1 февраля по тому же флангу был нанесен удар силами 1-й армии генерала Куроки. Это дало основание Главнокомандующему, генерал-адъютанту А. Н. Куропаткину, решить, что главная угроза надвигается из гористой местности восточнее Мукдена. Началась переброска туда подкреплений, что привело к быстрому истощению резервов и заметному ослаблению правого фланга, откуда был снят 1-й Сибирский корпус.

13–14 февраля перешли в наступление три другие японские армии. В то время как 2-я армия генерала Оку и 4-я армия генерала Нодзу ударили в лоб, 3-я армия генерала Ноги начала опасное обходное движение вдоль рек Пухэ и Ляохэ.

В штабах с опозданием отреагировали на донесение Нежинских драгун от 8 февраля о вражеской колонне, продвигавшейся с юга на север далеко за рекой Ляохэ. Врасплох застал и обходной маневр уже целой японской армии. Было решено проверить сведения казачьих разъездов и штабс-ротмистра Шевченко и уточнить численность неприятеля. Для выполнения подобных задач как раз и предназначена кавалерия. И вот во 2-ую Отдельную бригаду полетело распоряжение. В «Дневнике» Нежинцев читаем:

«1 6 февраля. Было получено приказание назначить два эскадрона в состав конного отряда генерала Степанова (отряд состоял из 6 эскадронов Черниговского полка и двух эскадронов 52 драгунского Нежинского полка), 5 и 6 эскадроны под командой подполковника

Загорского прибыли в дер. Ма-дя-пу, сборный пункт генерала Степанова, задача которого состояла в выяснении, какими силами наступает противник берегами реки Ляо-хэ, в обход нашего правого фланга».

Затем настал черед и подполковника барона Маннергейма. Его дивизион получил особое задание. Сперва предоставим слово самому барону. Он пишет в «Мемуарах»:

«В середине февраля стало ясно, что противник, получивший подкрепление в виде армии генерала Ноги, вскоре будет достаточно силен для того, чтобы начать наступление на южном фланге русских войск около Мукдена. Меня с моими двумя эскадронами подчинили Сибирскому армейскому корпусу – этот корпус, под командованием генерала Гернгросса, образовывал правый фланг русских войск. В мои задачи входило проводить разведывательные операции в западной стороне, не вступая при этом в длительные перестрелки».

Направление во 2-ю армию было произведено стремительно. Все подробности можно узнать из «Дневника» Нежинского полка:

«1 7 февраля. Утром было получено приказание остальным эскадронам полка, оставшимся в дер. Эль-тхай-зы… прибыть в дер. Коу-лоу-цзы, где и поступить в общий резерв корпуса. Эскадроны прибыли в дер. Коу-лоу-цзы около 5Ѕ час. дня…

Командир полка, вызванный в штаб третьей армии, получил следующее приказание: два эскадрона немедленно отправить в отряд генерала Де-Витта, который в эту же ночь должен был следовать через гор. Мукден, на северо-запад, где и поступить в распоряжение командующего второй армией… Во исполнение сего 1 – й и 3-й эскадроны под начальством подполковника барона Маннергейма немедленно командированы в отряд генер. Де-Витта, который и выступил по назначению в 1 2 часов ночи…».

Кто такой генерал Де-Витт и что представлял из себя его отряд? Владимир Владимирович Де-Витт (р. 1 5. 1.1859) был произведен за боевые отличия в генерал-майоры недавно, в декабре 1904 года. До этого больше года командовал 12-м пехотным Великолуцким полком 3-й пехотной дивизии XVII корпуса. Полк этот принимал участие в сражениях под Ляояном, а затем на реке Шахе. В середине февраля под Мукденом 12-й Великолуцкий полк находился в резерве XVII-го корпуса вместе с двумя полками 3 5-й пехотной дивизии – 1 3 8-м Болховским и 140-м Зарайским. Вот эти три резервных полка и были срочно переброшены из 3-й армии во 2-ю, оборона которой зияла пустотами перед надвигавшейся армией генерал-полковника М.Ноги. Дивизион подполковника барона Маннергейма был придан этому отряду для ведения разведки на самом опасном направлении.

Вероятно, перед самой отправкой командир дивизиона спохватился, что не все бумаги приложил к подготовленному и уже сданному отчету о недавнем рейде. Доставить недостающее в штаб бригады он поручил поручику 1-го эскадрона Юрию (Георгию) Бранду 2-му. Сохранилась записка:

1905 г. 1 7 Феврал. № 38

При сем представляю по поручению подп. Бар. Маннергейма две китайские расписки, которые он забыл приложить к отчету о действиях I-го дивизиона.

Поруч. Бранд

Вроде, незначительная бумажонка. Но она прекрасно характеризует собранность и четкость, с какой барон выполнял свой воинский долг. Даже малейших упущений он себе не дозволял. К тому же дело касалось отпущенных на дивизион денег, и тут нужна была особая щепетильность. И что особенно важно – документ этот ясно показывает: съестное для драгун и фураж, вообще всё необходимое, в многодневном рейде не реквизировалось, не отнималось у местного населения, а покупалось. Такой была Императорская армия!

Итак, дивизион подполковника барона Маннергейма тронулся из Коулоуцзы в полночь. Оказывается, сохранились даже свидетельства тех, кто видел его в движении той ночью. Вот послание прапорщика Кареева, отправленное 18 февраля, в 5.3 0 утра, командиру полка П. А. Стаховичу:

…взяв на Мукден, но не доезжая его, свернул на Коулодзы и близь Угольной станции встретил полков. <подполковника – А. К.> Манер-гейма с эскадронами.

Сейчас я в Мукдене по разрешению подполков. Манергейма остался отдохнуть, чувствуя себя слабым и надеясь завтра догнать.

А вот строчка из донесения подполковника Нарбутта, также от 18 февраля:

Генер. Де Витт с Маннергеймом сегодня выступил из Мукдена в 7 час. утра.

Другой источник указывают время выхода на полчаса позже. В Москве, в 19 1 1 году, была выпущена книга «Краткая история 12-го пехотного Великолуцкого полка» (к 2 00-летию полка). В 1 3-й главе довольно подробно рассказано о действиях в составе отряда генерала Де-Витта.

«Отряд… прибыл в г. Мукден около 4 часов утра 1 8-го февраля.

Было тихо, но холодно – мороз достигал 1 2°. Бессонная ночь и 20-тиверстный переход… истомили людей. Отряд был остановлен для отдыха на площади у железнодорожной станции. Большинство людей засыпало тут же на голой земле, и только немногие воспользовались купленной у китайцев для подстилки и разведения костров гаоляновой соломой. Вокзал едва мог вместить всех желающих отогреться офицеров. Только некоторые счастливцы завладели стульями и, согревшись чаем, могли подремать. К 7 часам утра подошел отставший на походе обоз 1 – го разряда с готовой пищей в походных кухнях; люди подкрепились, и в 7Ѕ час. утра отряд выступил по Синминтинской дороге к северо-западу от Мукдена…»

Думается, командир дивизиона, подполковник барон Маннергейм, вряд ли стал бы уводить свои эскадроны, не накормив драгун перед долгой дорогой. Так что, скорей всего, он двинулся в путь вместе со всем отрядом.