Текст книги "Девятый вал"

Александр Клим
Девятый вал

Почти половина горящей сигареты L&M, едва успев моргнуть последним угольком, упала в лужу, что потихоньку наполнялась моросящим вот уже неделю мелким противным дождём. Я подтянул повыше ворот чёрного плаща и вжал шею. На улице было достаточно прохладно, изо рта порой вырывался пар, хотя стояла поздняя весна. Я стоял, облокотившись на красную кирпичную стену старого здания мэрии города СитиГрад. Ожидал я помощника прокурора по экономическим преступлениям, господина Сэма Идри-Тока. На улице уже стало совсем темно, когда его машина на сжиженном геогеле подкатила к въездным воротам управы. – У руководителей жизни и машины самые современные, – подумал я и, отлепившись от стены, двинулся в сторону геогельевого аппарата.

– Добрый вечер господин Идри-Ток, – склонил я голову к заднему стеклу.

Из тёмной глубины машины показалось лицо чиновника, лишь наполовину освещённое ночным придорожным фонарём, и я увидел мерцающий алым глаз, что вопросительно и с неким пренебрежением уставился на меня. «Ох зря ты так снисходительно смотришь на всех вокруг», – пронеслось в моей голове.

– Простите сэр, – примирительно сказал я. – Меня зовут Александр, вы ведёте дело мадам Стэмковой, – лицо пассажира дрогнуло, и он, приблизившись практически в плотную к окну, открыл его. Лицо, испещрённое множеством мелких шрамов на правой стороне, с металлическими имплантами почти всей левой стороны, включая биомеханизированный глаз, скривилось в злой гримасе.

– Кто вы? – резко произнёс Идри-Ток господствующим тоном.

– Я же представился, разве нет? – повёл я кончиками губ, слегка оскаливая свои металлические зубы.

– О господи! – заверещал было чиновник, но я, подняв руку, остановил его резким окликом. – Заткнитесь, и где ваши манеры? А что самое главное, куда так быстро делось, ваше пренебрежение к окружающим, сэрр? – я вложил в последнюю букву всю имеющуюся у меня злость. Точнее, всю злость, что я мог с играть, ведь мне на него было абсолютно наплевать. Его жизнь лишь небольшая песчинка на моём длинном пути.

– Что вам нужно? – уже дрожащим голосом произнёс Идри-Ток.

– От вас? – выдержал я паузу, наслаждаясь моментом, когда загнанный в угол боящийся всех и вся человек вдруг понимает, что беда пришла не по его душу и сжатое и напряжённое до предела тело, почувствовав такое, начинает отпускать ситуацию, расслабляя мышцы. – От вас ничего, но вот от вашей дочери мне кое-что нужно, вы не против организовать нам встречу с ней? – спросил я мягко.

– Вссстречу, – немного даже заикаясь, переспросил испуганный до ужаса человек.

– Да, встречу, с мадам Циллионой Идри-Сэм-Ток, организуете?

– Я-э, я, я не могу.

– Позвольте, помощник, разве Циллиона не ваша дочь? И разве вы не можете ей приказать пойти на встречу со мной? Или вы не желаете мне помогать?

Из разбитого видеофона, послышался треск, и, запинаясь, чей-то голос осведомился.

– Вы будете заезжать, или я закрываю ворота? В такой поздний час не положено по инструкции держать так долго открытыми входные ворота мэрии.

– Да-да, сэр, мы сейчас проедем, – спокойным голосом отрапортовал я и, глянув на неподвижного водителя, вернулся к разговору с Сэмом Идри-Током. – Итак, о чём мы? Ах да, так что, господин помощник, ваше это нежелание не организовывать встречу? – я вперился в один живой глаз чиновника. Его трясло, глаз наливался слезами, страх сковал его, и он никак не мог ответить, даже если бы и хотел, и я продолжил: – А, впрочем, ни к чему мне ваша помощь, господин Ток, ведь мы уже виделись, – с этими словами я стал медленно поднимать левую руку, держащую за светлые волосы голову. Я смаковал, я наслаждался, я видел, как его глаз видит сначала волосы, затем лоб, как это изображение медленно, будто в слоумо, передаётся по каналам в мозг, как он его обрабатывает и выдаёт предположение «Дочь!», но следом поступает новая и новая информация, и вот уже предположение становится фактом, и, не давая осознать это, мозг выдаёт вывод, полагаясь на всё новые данные, и этот вывод страшен. Я видел, как его лицо меняется, становиться хрупким и искажённым, как он осознаёт, что это его дочь, глядя на неё глаза в глаза на расстоянии дециметра. Его взгляд застыл, а моя рука медленно начала подниматься выше, и вот то, точнее, вот та вся безнадёжность и тот первобытный страх показывается в человеке, когда он видит, что тела нет. В руке лишь голова, извергающая остатки уже сворачивающейся крови. Лишь голова его дочери в руке незнакомца, так знакомого ему незнакомца. Ведь он знал его, не лично, он знал его на бумагах, знал некое родовое поместье, где проводил обыск на предмет хищения бюджетных средств с главной подозреваемой, старушкой-домработницей, мисс Арии Стэмковой, где и фигурировал некий Александр. Вдруг в мозгу зажглась картинка, которую он видел в этом поместье, на сохранившейся одной, очень старой, фотографии позапрошлого века. Выцветшее и почти прозрачное изображение показывало молодого мужчину, стоящего не то с топором, не то с косой, сидевшая на лавочке девушка или женщина, лицо не разобрать, а в руках у женщины предмет. Такой предмет, который он отчётливо видит сейчас перед собой, в руке знакомого незнакомца.

Глава 1

– Я убью его! Я его искалечу, а потом вырежу ему сердце! Я его головой буду играть в футбол на гостевой поляне мэрии!!! – хрипло и от этого ещё страшнее кричал помощник прокурора у себя в кабинете, мечась из стороны в сторону, круша всё, что попадалось ему на пути: стол, стул, мультиглобус, рабочую оргтехнику, – вверх вздымались кипы бумаг, в стену летели всякого рода устройства, ударяясь и разлетаясь в дребезги.

– Успокойтесь, сэр, пожалуйста, успокойтесь – почти рёвом сопровождала его молодая девушка, секретарь, пытаясь не отставать от шефа она, неловко передвигая ноги в узкой юбке, то и дело спотыкалась и падала и, вновь вскакивая, бросалась к нему, абсолютно не помогая успокоиться, ведь её состояние, наверное, было ещё печальнее руководителя. То, что она услышала, когда шеф вбегал в здание, дотянулось до самой глубины её души, прорезая там глубокую рану. Белокурая, стройная, с практически незаметным под строгим рабочим пиджаком костюма бюстом. Стройные и ровные ноги, карие глаза и обе механические руки. Красавица всей мэрии была до безумия влюблена в свою самую близкую подругу Циллиону, дочь помощника прокурора по экономическим преступлениям.

– Что случилось?! Господин Идри-Ток! Остановитесь! – прогремел властный голос входящего в двери кабинета помощника. На пороге стоял высокий, темноволосый, габаритный пожилой мужчина, опираясь правой рукой на металлическую трость с чёрной прорезиненной рукоятью. Это был мэр города СитиГрад, господин Николай Исаевич Талл. – Сэм Антич, прошу вас, остановитесь и успокойтесь, сядьте, – указал он тростью на стоящее под окном кресло. Сядьте немедленно и расскажите, что случилось, и прекратите крушить государственное имущество. Послышался тихий писк и всхлипывание, в углу большого кабинета в красных тонах бесшумно ревела секретарь Мара Гвоздь, погружаясь в пучину отчаянья.

– И вы, мадам, успокойтесь, принесите воды и холодное мокрое полотенце! – крикнул Мэр в коридор и вошёл в кабинет, закрыв за собой дверь, скрывая помощника от взоров столпившихся сотрудников управы. Ведь это было из ряда вон, чтобы государственный деятель с идеальным послужным списком, лауреат областного конкурса следователей, примерный семьянин, имеющий очаровательную супругу и такую же прекрасную дочь, чтобы он, так скверно, грубо и громко выражался, да ещё и с такой экспрессией, да никогда, а тут!

– Присаживайтесь, присаживайтесь, уважаемый, нет смысла в вашей истерике, что случилось? – повторил Мэр уже в какой раз свой вопрос, а это он очень редко себе позволял, и, если человек не понимал с первого раза, он так же редко оставался рядом с этим властным управленцем города. Помощник остановился на середине кабинета и злобно глянул на мэра, управляющий такого натиска не оценил и, грозно глянув на Сэма, молча ткнул тростью в кресло, сам же спокойно усаживаясь на диван. Помощник вдруг понял, что перешёл границу дозволенного, и, чтобы сейчас ни происходило, мэр ему этого может не простить. От этого его напор спал, и он медленно и почти плывя по залу, дошёл до кресла и опустился, откинувшись на спинку. Его механический глаз светился не алым, он пылал ярко красным светом, пульсируя. В дверь постучались, и после разрешения в кабинет вошла гувернантка управы, с подносом. Полотенце и воду она отдала практически лежавшей в углу Маре, та с благодарностью приняла дары и вновь ушла в себя.

– Господа, я позволила себе налить вам немного бурбона, не больше нужного, лишь охладить истерику, позвольте? – на столик между мужчинами встало два гранёных рокса с чистым бурбоном.

– Да, да, – отозвался мэр. – Спасибо вам, Анна, вы, как всегда, уместно проявили инициативу, а теперь будьте добры, оставьте нас наедине, и да, прошу вас, позаботьтесь о Маре, – подняв одну массивную бровь, он указал глазами в сторону скулящей в углу девушки.

– Конечно, сэр, как вам будет угодно, – и гувернантка, подняв секретаря, вывела её из кабинета.

– Ну-с, господин помощник, пришли в себя? – размеренно и басовито начал мэр. – Спокойно можете пояснить сложившуюся ситуацию?

На мэра уставились красные глаза, один искусственный, а другой покраснел от слёз и ярости. Помощник поправил упавшие на лицо растрёпанные волосы, облизнул сухие тонкие губы и хотел начать говорить, но горло сдавило, и он лишь произнёс:

– Гхгх-х-х.

– Ну, ну, голубчик, не торопитесь, выпейте вот, станет легче. Он выпил, потом ещё и, осушив рокс до дна, сказал:

– Циллиону убили.

– Что? – искренне удивился мэр. – Как убили? Кто?

– Александр, ну, во всяком случае, это он так представился, Николай Исаевич, что мне делать? – почти заплакал помощник, ярость отпустила его, и на сердце тяжёлым камнем упало бессилие.

– Что за Александр? И… Он представился? Так, господин Ток, давайте по порядку и во всех подробностях, иначе я не смогу вам ничем помочь. Анна Иоанновна будьте добры, принесите нам ещё бурбона, – крикнув в сторону двери, мэр вернулся к разговору.

Глава 8

– Господин Идри-Ток! Господин Идри-Ток! Господин Ток! Сэр.

– Да, – наконец отозвался я, вынырнувший из пучины раздумий.

– Сэр, мы нашли этот счёт, зарегистрирован на имя Валия, сейчас эксперты работают по его вскрытию, сэр.

– Да, да, хорошо, это очень хорошо. Кто обнаружил?

– Пимен, сэр, – доложила мне низенькая женщина в годах, что была начальником отдела поиска и оматериализации, мадам Олия Хвостова.

– Отлично, ему сегодня по стакану от каждого, – улыбнулся я. И, получив в ответ такую же добрую улыбку, я развернулся и вышел на улицу. Дождь всё не прекращался, моросил уже неделю, и на улице было так мерзко и холодно, что я съёжился, но обратно в дом идти не хотелось. Там слишком много крови, тошнотный запах испражнений и извержений. Никто не удержит в себе ничего, включая отходы жизнедеятельности, когда у него ломаются кости, дробятся зубы и выкалываются глаза. В этот момент организм может лишь бессильно сокращаться, не думая ни о каких сфинктерах. Ко мне подошёл водитель, раскрыл прозрачный магнитный зонт и протянул пачку.

– Сигарету, сэр?

– Да, пожалуй, – взял я сигарету, и уже прикуривая подумал: «Я никогда, никогда не брошу курить, чёрт, Марго меня убьёт».

– Как всё прошло? – осведомился водитель.

– Как всегда Бэн, как всегда, – выпустил я струю дыма, что, уходя из-под магнитного зонта, быстро испарялась под напором мелких капель с неба.

– Значит, всё прошло хорошо. Понятно. Простите, сэр, могу ли я вам задать вопрос, так скажем, личного характера?

Я вновь затянулся и поднял голову к небу, смеркалось, солнце заходило за горизонт, покидая СитиГрад.

– Конечно.

– Вы не устали от этого?

– Что вы имеете в виду? – опустил я голову и глянул на водителя.

– Ну это вот, – он едва заметно кивнул головой на дом, из которого я вышел.

– Ах, это. А это, Бэн, так скажем, не ваше дело, и никак не вам задаваться подобными вопросами, обратите своё внимание на себя, будьте любезны, – я осклабился и сдвинул брови, явственно показывая своё недовольство носом, который виден у меня на пороге. «Надо бы провести дисциплинарную работу по поведению подчинённых», – возникла мысль в голове, что очень скоро переродится в план, а потом и осуществится. Не его это дело, как мы добиваемся правды, мы всё делаем правильно, ведь правда требует жертв, а без правды жизнь превратится в хаос, так что мы праведники, мы поддерживаем устой и порядок, мы…как там назывались французике полицейские, следящие за порядком, как-то видел в одном из древних фильмов, как же он, ах да, «Жандарм из Сен-Тропе», так вот мы «Жандармы этого мира». Чёрт, я опять слишком глубоко погружаюсь в эти мелкие проблемы, к чему такая дотошность. Уволить его, да и всё, хотя Бэн со мной уже достаточно долго, но нельзя чувствам привязанности преобладать над холодным разумом. Мои размышления прервал ровный шум водородного мотора, древняя техника, используемая разного рода коллекционерами и ценителями. По дороге медленно двигался мотоцикл, чёрный, с никелированными вставками и красными аксессуарами. Я медленно поворачивал голову, глядя на восседающую в кресле цикла фигуру. Фигура так же медленно поворачивала голову, облачённую в чёрный глухой шлем, глядя на меня. То есть куда он смотрел, видно не было из-за тонированного стекла шлема, но я с полной уверенностью могу сказать, что он, а это был мужчина, следил за мной, постепенно передвигаясь по дороге.

– Господин Идри-Ток, мы закончили, всё, как вы и предполагали, – с крыльца частного трёхэтажного дома окликнула меня Олия.

– Иду, – ответил я и, кинув сигарету на тротуар, пристально глянул вслед на прибавившему скорости мотоциклисту. – Интересно, вы, Бэн, не знаете, кто это был?

– Где, сэр?

– Нигде.

«Ну вот он и решил свою судьбу сам, своей невнимательностью, мои руки чисты».

Переступая лужи крови, отбитые мешки с мясом, некогда бывшими человеческими особями, считавшими себя счастливой семьёй, я прошёл в большой зал. Посередине на стуле со спинкой сидел хозяин этой самой семьи, жена, трое детей, тёща и какой-то умирающий дед. Невысокий, тощий хлюпик, что, кстати говоря, долго держался, прежде чем всё-таки дал нам следующее направление развития расследования.

– Ну что, – я посмотрел в бумаги. – Мистер, э, Савин, стоило оно того? – я кивнул в сторону лежащего возле окна тела девушки.

– Я, – начал говорить Савин, но поперхнулся текущей кровью, опустил голову прокашлялся и, подняв искорёженное ранами лицо, уткнулся одним оставшимся глазом в меня. – Знаете, мистер Ток, почему я рад сейчас?

– Хм, интересно, – не показывая замешательства, сказал я ровным голосом. А этот Савин не так прост, мало того, что он пожертвовал всеми своими близкими, скрывая Правду, так ещё и осмеливается гордо смотреть на меня, никому и никогда не удавалось такое до него. Олия опустила руку на кобуру, глянув на преступника с явным презрением, ещё бы, её шефа унизили при всех. Я слегка дёрнул головой, почти незаметно, но этого хватило офицеру Хвостовой, и она отступила.

– Так что? Мистер Савин, в чём же ваша радость?

– Всё просто, всё банально просто, – явно преодолевая безумную боль, слегка улыбнулся Савин. Это было видно, так как из всех трещин и рваных ран лица вновь хлынула бордовая жижа. – Вся моя радость в том, что я точно знаю, что ваша боль, мистер Ток, будет сильнее того, что я испытываю сейчас, ха-ха! – он задрал голову и начал смеяться, выплёвывая изо рта кровь, забрызгивая всё вокруг себя. – Я, ха-ха, я, мистер Ток, я знаю это точно…

Раздался приглушённый щелчок, и тело Савина обмякло, постепенно соскальзывая со стула на залитый кровью пол.

– Так, – сказал я. – Понятно, вам, Олия, нужно пройти курсы выдержки допросных процедур.

– Простите меня, сэр, я, я не хотела, но он, он – это мусор, сэр, биомасса с отсутствующим мозгом, для чего ему жизнь?

Я улыбнулся, вставая.

– Вот за это я вас и ценю, мадам Хвостова.

Со стекла слетали капли дождя, сдуваемые встречным ветром. Город погружался в темноту. Водитель вёз меня по почти безлюдным узким улочкам СитиГрада. Мало кто хотел гулять под непрекращающимися осадками. Я помню, как красиво выглядят узкие улочки на побережье Итальянской Ривьеры, я видел их на старых исторических хрониках. Уютные домики, брусчатка под ногами, маленькие балкончики для двоих, где можно выпить бокал красного и насладиться заходящим за горизонт моря солнцем. Но СитиГрад, к сожалению, не такой – это перенаселённый мегаполис, в котором такие-же узкие улочки, но не обрамлённые красивыми домиками, а закованные в высочайшие небоскрёбы, возвышающиеся над облаками. Хоть эти облака и были совсем близко к земле, всё же картина уходящих в туман зданий впечатляла. Мы двигались в управу, нужно было сформировать отчёт по делу Савина. Его ячейку мы долго выслеживали, искали все возможности отхода, все возможности скрыться или затаиться. И вот когда мы проработали все варианты и закрыли все ходы, вот тогда мы и начали действовать, по личному приказу мэра Николая Исаевича Талла. Я хоть и числился помощником прокурора, но подчинялся напрямую мэру, наш прокурор есть человек слишком мягкий, но его спустили нам сверху, и убрать его не было никакой возможности. Мэр был доволен моей работой, его не интересовало ничего, кроме результата, о котором он гордо и хвастовски охотно рассказывал на ежемесячном двухдневном саммите в ГолГраде. Регулярная встреча всех управляющих, охраняющих и милицейских структур. Один день ведутся доклады, сессии, встречи, а на другой срываются галстуки и сэры и дамы превращаются в животных, под действием креплёных напитков, обнажая свою сущность. Именно на втором дне саммита и происходит бахвальство. Я не бывал ни разу на подобном мероприятии, но очень сильно хотел туда попасть. Ведь там все самые властные люди, там принимаются судьбоносные решения, а ещё там тепло, вкусно и всё бесплатно. Мы наконец вывернули из бесконечных извилистых улочек на проспект, пролегающий вдоль всего берега реки, что огибала центр города. Проспект и район управы, как и частные поселения, соединял широкий многотонный мост, подсвеченный нейтринолюсцентами. Ни фонарей, ни прожекторов – ничего не светило на мосту, но на нём было светло. Это какая-то новая разработка учёных, они смогли заставить светиться нейтрино в определённой части пространства. Только совсем недавно отгремело событие такого масштаба, учёных вознесли до небес, но практическое им применение нашёл простой ученик профессора Спичка, института квантовой физики управления города СитиГрад, Серж Томовой, и поэтому первый реализованный проект был осуществлён здесь, в виде светящегося пространства моста. Очень жаль, что такой молодой и перспективный учёный, внезапно погиб под колёсами неизвестного автомобиля, в одном из переулков города.

В машину поступил звонок, я принял, с экрана на меня смотрела Мара, мой секретарь, умная и очень красивая девочка, это такая редкость чтобы эти два свойства слились в одном человеке.

– Мистер Идри-Ток, – кивнула она.

– Да, Мара.

– Как всё прошло?

– Как всегда, Мара, как всегда, – улыбнулся я.

– Прекрасно, сэр, ваш профессионализм, так же как всегда, на высоте.

– Спасибо.

– Николай Исаевич попросил меня подготовить доклад по делу мисс Стэмковой, он хотел бы его представить на следующей неделе его высокопреосвященству Царю Рому. Не могли бы вы мне подсказать, где ваш оформленный процесс расследования, мне его не хватает до полной картины?

– Конечно, мисс Гвоздь, он у меня с собой, на накопителе, захватил на всякий случай с собой сегодня, думал пригодится по делу Савина. Я вам передам его, как только прибуду в управу.

– Спасибо, а Вы, когда будете?

– Я заеду в отдел на Пряничной, сдам дело Савина, после заеду домой и потом в управу, – я улыбнулся ещё раз и нажал отбой.

Уже совсем к ночи мы остановились у кружевных кованых и массивных ворот въезда в мэрию. К моему окну наклонился человек, я не разглядел его в сумерках, поэтому немного приблизился.

– Добрый вечер, господин Идри-ток, – сказал незнакомец. После представился сам как Александр. После стал расспрашивать по делу Стэмковой и напрашиваться на встречу с Циллионой, я сначала хотел прогнать его, подумал, это какой-то безумец, но после слов о деле Стэмковой я немного напрягся.

– Так, дальше, – хрипло сказал мэр.

– А дальше он медленно поднял отрезанную голову, голову… – голос Идри-Тока дрожал, порой слышалось поскуливание, он жадно глотал бурбон. – Голову моей Циллионы, сэр, он её убил и отрезал ей голову, – и тут, не выдержав, он сорвался в рёв, закрыв лицо руками.

– Ну, ну, – спокойно прогудел мэр. – Поплачьте, помощник, поплачьте, вам может это помочь. Анна!

– Да, господин, что-то нужно? – осведомилась появившаяся в дверях кабинета гувернантка.

– Да, мадам, постелите нашему другу постель, он сегодня остаётся здесь, и ещё, мадам, пригласите в мой кабинет Мару.

– Хорошо Николай Исаевич, ещё что-то нужно?

– Пожалуй, я ещё бы выпил бурбона и выкурил сигару, – задумчиво проговорил мэр, уткнувшись взглядом в стену.

– Ступайте, господин, я всё принесу.

Идри-Ток, затихнув, так и уснул в кресле.