Текст книги "Внешняя разведка СССР – России. 1946–2020 годы. История, структура и кадры"

До 1983 года благодаря «Журу» Центр располагал намного лучшей информацией о политике Франции в отношении Советского Союза, чем кто-либо из союзников Франции по НАТО. Агент одновременно продолжал подбирать для вербовки других сотрудников Министерства иностранных дел из числа шифровальщиков и работников секретариата. В 1978–1979 годах он осуществлял разработку «Л» (установлено лишь, что это человек, входивший в «штат поддержки» министерства), получил его личный адрес, провел проверку его дома и облегчил его вербовку оперативным сотрудником резидентуры.

В период с 1978 по 1982 год в активной разработке советской внешней разведки было не меньше шести сотрудников шифровального отдела Министерства иностранных дел Франции. Перечислим их агентурные псевдонимы: «Алмазов», «Громов», «Гудков», «Краснов», «Лапин» и «Веселов».

Большинство из наиболее высоко оценивавшихся французских агентов в середине семидесятых годов прошлого века (шесть из десяти, кто получил новогодние подарки в 1973–1975 годах: «Андре», «Брок», «Аргус», «Нант», «Марс» и «Тур») были журналистами или имели отношение к прессе. Один из трех других наиболее ценных французских агентов «Федор» занимал важный пост во внешнеполитическом учреждении и обеспечивал документы по США, НАТО и Китаю. «Лоран» был ученым в научно-исследовательском институте НАТО по вопросам аэронавтики. «Драгун» был бизнесменом и агентом-вербовщиком[138]138
  Ch. Andrew, V. Мitrokhin. The Мitrokhin Archive. The KGB in Europe and the West. С 609–610.


[Закрыть].

Среди агентов советской внешней разведки в Японии следует назвать двух сотрудников МИДа-«Ренго» и «Эмма», которые передали в Москву огромное количество ценной информации. Третий ценный агент-шифровальщик МИДа «Назар». В семидесятые годы прошлого века он передал огромный объем шифроматериалов, благодаря которым Москва смогла читать японскую дипломатическую переписку[139]139
  Ch. Andrew, V. Мitrokhin. The Мitrokhin Archive II. The KGB and the World. С 304–305.


[Закрыть].

В семидесятые годы прошлого века большинство ценных агентов, находившихся на связи у римской легальной резидентуры, были журналистами. Перечислим некоторых из них:

• «Франк» – завербован в 1966 году, занимал высокую должность в одной из крупных газет, исключен из агентурной сети в 1982 году;

• «Подвижный» – известный журналист;

• «Стажер» – был завербован в 1969 году и работал в римском бюро информационного агентства;

• «Дарио» – о нем подробно написано выше;

• «Немец» – высокопоставленный политик;

• «Орландо» – личность которого не установлена;

• «Сталь» – был завербован не позднее 1969 года;

• «Фиделио» – директор информационного агентства, завербован в 1975 году, в 1978 году был исключен из агентурной сети после того, как обнаружилось, что он регулярно поддерживал контакт – и, несомненно, получал от нее деньги – с венгерской разведкой, а также установил контакт с чехословацкой и польской разведслужбами;

• «Ренато» – редактор периодического издания, завербован в 1974 году, в 1980 году связь с ним была «заморожена»;

• «Мавр» – придерживавшийся левых взглядов журналист одной из ведущих римских ежедневных газет;

• «Аральдо» – высокопоставленный чиновник;

• «Лорето» – маоистский активист, который передавал информацию о контактах Китая со своими сторонниками среди европейских «левых»;

• «Меценат» – коррумпированный госслужащий, в 1980 году прекратил сотрудничество с советской разведкой;

• «Турист» – газетный издатель, прекратил сотрудничество с советской разведкой в 1978 году[140]140
  Там же. С.628–629.


[Закрыть].

Италия

После окончания Второй мировой войны внешней разведкой была возобновлена связь с агентом Джорджо Конфорто «Дарио», который начал сотрудничать с советской военной разведкой в 1932 году. Почти в течение четверти века (за это время он поочередно был «Баск», «Спартак», «Гау», «Честный» и «Гаудемус») он играл важную роль в получении огромного количества секретных материалов Министерства иностранных дел. Среди его помощников можно назвать машинисток «Дарью» и «Марту», которые начали помогать ему еще до начала Великой Отечественной войны. Других женщин он завербовал в годы «холодной войны»: «Топо» (позднее переименованная в «Леду»), которая в течение пятнадцати лет обеспечивала Центр тем, что он считал «ценными документами»; сотрудница отдела печати МИДа «Магда» (завербована в 1956 году); «Николь» (позднее «Инга»), которая также поставляла «непротиворечивую ценную» информацию; сотрудница итальянского посольства в Париже «Венецианка» (завербована в середине пятидесятых годов прошлого века); «Овод» (итальянская контрразведка так и не смогла установить место ее работы, известно лишь время вербовки – середина пятидесятых годов прошлого века); «Суза» – работала у советника по дипломатическим вопросам президента Джованни Гронки и имела доступ к широкому кругу отчетов послов и другим секретным документам Министерства иностранных дел.

В 1968 году Центр принял решение «заморозить» «Дарио» и предоставить ему пожизненную пенсию. В 1974 году агент участвовал к разработке женщины-шифровальщика, работавшей в иностранном посольстве, и еще одной машинистки в Министерстве иностранных дел Италии, которой был присвоен оперативный псевдоним «Мара»[141]141
  Ch. Andrew, V. Мitrokhin. The Мitrokhin Archive. The KGB in Europe and the West.1999. С 621.


[Закрыть].

Вскоре после вербовки «Топо» она вышла замуж за «Дарио». В марте 1975 года супруги были награждены орденом Красной Звезды. В конце концов агент вышел в отставку в мае 1979 года после одной из длиннейших карьер в качестве советского агента.

В конце Второй мировой войны в МИДе начал трудиться советский агент «Демид». Он не только добывал ценную информацию, но и выступал в роли вербовщика, а также способствовал проникновению других «тайных информаторов Москвы». Так, в начале пятидесятых годов прошлого века он трудоустроил в шифровальный отдел «Квестора»[142]142
  Там же. С.362.


[Закрыть].

После Второй мировой войны римская резидентура также успешно внедрилась в Министерство внутренних дел, прежде всего благодаря «Демиду», сотруднику министерства, завербованному в 1945 году, который действовал в качестве агента-вербовщика.

Первой крупной разработкой «Демида» внутри министерства была разработка шифровальщика «Квестора», который согласился поставлять информацию о содержании секретных телеграмм, которые он зашифровывал и расшифровывал.

Шифровальщик в течение нескольких лет считал, что «Демид» передавал его информацию не советской разведке, а итальянской компартии, и отказывался передавать сами шифры. Позднее, в 1953 году, римская резидентура решила форсировать события и проинструктировала «Демида» предложить агенту 100 000 лир за предоставление «на несколько часов» кодов и шифровальных книг, использовавшихся и министерстве. Шифровальщик согласился.3 марта 1954 года «Демид» наконец сообщил ему, что он работает не на итальянскую компартию, а на советскую разведку и получил от него расписку на 100 000 лир. Вскоре после этого шифровальщик был передан под руководство «Степана», оперативного сотрудника римской резидентуры, которому он предоставил огромное количество шифров, к которым ему удалось получить доступ. Среди них были шифры префектур, Министерства финансов, центральных и региональных штаб-квартир карабинеров, итальянских дипломатических представительств за границей, итальянского Генерального штаба и внешней разведки вооруженных сил SIFAR (Информационная служба вооруженных сил). Агент также получил хранившиеся в Министерстве внутренних дел списки итальянских коммунистов, иностранных граждан и других лиц, которые находились под наблюдением службы безопасности полиции[143]143
  Там же. С.621–622.


[Закрыть].

Китай – противник еще не «главный», но уже «основной»

3 сентября 1945 года подписанием на борту американского линкора «Миссури» акта о капитуляции Японии закончилась Вторая мировая война. Но противостояние Гоминьдана и КПК в Китае неизбежно должно было привести к новой, третьей по счету гражданской войне. Понимая это, руководство советской внешней разведки, пользуясь тем, что на территории Маньчжурии находятся советские войска, дало указание китайским резидентурам об активной вербовке проживающих там китайцев и японцев. Для связи со вновь приобретенной агентурой большое число сотрудников 1-го управления НКГБ было направлено в Маньчжурию под видом советских служащих на КВЖД.

Временное присутствие советских войск в Маньчжурии (они были полностью выведены по договоренности с гоминьдановским правительством к 3 мая 1946 года) позволило китайским коммунистам организовать так называемую маньчжурскую революционную базу и привести в порядок потрепанные гоминьдановцами воинские части, из которых в начале 1946 года была образована Народно-освободительная армия Китая (НОАК). Ей было передано практически все захваченное советской армией у японцев трофейное оружие и снаряжение: более 3700 орудий, минометов и гранатометов, 600 танков, 861 самолет, около 1200 пулеметов, 680 различных складов, а также корабли Сунгарийской военной флотилии. Помимо этого для частей НОАК из СССР поставлялось также советское вооружение, горючее, автомашины, обувь, медикаменты, продовольствие и т. д. [144]144
  Маоизм: военная теория и практика. М., 1978. С.62.


[Закрыть]

Благодаря поддержке Советского Союза КПК и ее НОАК удалось в ходе 3-й гражданской войны, начавшейся в 1946 году, одержать победу над режимом Чан Кайши. К концу июня 1949 года гоминьдановский фронт распался на отдельные изолированные группировки, а в сентябре правительство Чан Кайши и значительная часть его войск эвакуировались на остров Тайвань. В результате 1 октября 1949 года была провозглашена Китайская Народная Республика (КНР), а уже 2 октября СССР первым признал КНР.

После победы в гражданской войне КПК во главе с Мао Цзэдуном и образования КНР по указанию советского руководства вся разведывательная работа в Китае была прекращена. Более того, позднее по просьбе Мао Цзэдуна китайским органам безопасности была передана вся агентура как внешнеполитической, так и военной разведки. Этот необдуманный шаг привел к печальным результатам. Позднее все китайцы, сотрудничавшие с советской разведкой, были приглашены в местные органы власти якобы для получения советских орденов и там арестованы. Однако в первое время после образования КНР отношения между советскими и китайскими спецслужбами были партнерскими. Так, для координации деятельности советских и китайских разведслужб в Пекин в 1949 году был направлен Андрей Иванович Раина, занявший пост советника по разведке при Министерстве общественной безопасности (МОБ).

Между тем начиная с 50-х годов советско-китайские отношения стали постепенно охлаждаться. Начало этому процессу положил, как ни странно, И. В. Сталин, который встретил приехавшего в декабре 1949 года в Москву Мао Цзэдуна не как лидера крупнейшего государства, в котором только что свершилась революция, а как вассала, которого можно заставить ждать в передней. Еще больше обострились советско-китайские отношения в 1956 году, после XX съезда КПСС, на котором первый секретарь ЦК КПСС Н. Хрущев выступил с разоблачением культа личности Сталина. Все это значительно осложняло взаимодействие между советскими и китайскими спецслужбами. Так, прибывший в Пекин в 1957 году, старший советник КГБ по вопросам безопасности при МОБ КНР Владимир Иванович Вертипорох по заданию Центра внимательно отслеживал складывающуюся в Китае политическую ситуацию и регулярно информировал Москву об изменениях в политике в отношении СССР, проводимой китайским руководством. К сожалению, в январе 1960 года, находясь в Пекине, он внезапно умер от сердечного приступа.

Сменивший Вертипороха новый руководитель аппарата представительства КГБ СССР в Китае Евгений Петрович Питовранов, прибывший в Пекин в марте 1960 года, стал свидетелем дальнейшего ухудшения советско-китайских отношений. В своих донесениях в Центр он сообщал, что лидеры КНР отвергают советскую политику мирного сосуществования с капиталистическими странами, считая ее уступкой империализму. Отвергалась китайской стороной и советская концепция «мирного перехода к социализму» в экономически развитых странах. Кроме того, руководство КНР после начала в 1958 году политики «большого скачка» стало критиковать работавших в Китае советских специалистов за «техническую отсталость и ретроградство». В Москве на критику реагировали весьма болезненно, и в 1960 году все работавшие в Китае специалисты были отозваны в СССР.

В результате в начале 60-х годов отношения между СССР и КНР приобрели характер открытого противостояния. Более того, в 1963–1964 годах участились нарушения советско-китайской границы со стороны Китая.

Так, только в 1963 году было зарегистрировано более 4 тыс. таких нарушений, а число гражданских лиц и военнослужащих КНР, принимавших в них участие, превысило 100 тыс. человек. Еще больше подлил масла в огонь взрыв 16 октября 1964 года первой китайской атомной бомбы мощностью 20 кт.

В этой обстановке руководство ПГУ КГБ приняло решение возобновить разведывательную работу в Китае. Выполнять это решение было поручено Юрию Ивановичу Дроздову, прибывшему в Пекин в августе 1964 года. Несмотря на огромные трудности, немногочисленным сотрудникам вновь образованной пекинской легальной резидентуры удалось сделать достаточно много. Так, от представителя Швейцарской партии труда, работавшего в партийной школе в Шанхае, была получена информация о готовящейся большой чистке КПК и всего населения Китая. А представитель германской фирмы «Крупп», работавший в Пекине, поделился с Дроздовым информацией о том, что Китай увеличил закупки стали на Западе и усиливает группировку своих войск на границе с СССР. В 1967 году сотрудникам резидентуры удалось побывать в провинции Хэйлунцзян и в Харбине, где они встретились с русскими эмигрантами. Один из них, старый казачий офицер, сообщил, что китайские власти выселили его с принадлежавшей ему пасеки и превратили ее в огромный ящик с песком, какие бывают в классах тактики военных академий. Изображенная же местность представляет собой сопредельную советскую территорию. Обо всем этом Дроздов доложил в Москву. Но ни к каким конкретным действиям со стороны советского руководства эта информация не привела. Вот что вспоминает об этом сам Дроздов:

«Осенью 1967 г. я прилетел в Центр в отпуск, где мой прямой начальник заявил, что мои шифровки вгонят его в очередной инфаркт. Я промолчал. В нашем подразделении мне сказали, что тревожная шифровка была направлена в инстанции, откуда вернулась с грозной резолюцией: «Проверить, если не подтвердится, резидента наказать».

Проверили. Все подтвердилось. Не извинились. Не принято.

В 1969 г. в районе/близком к пасеке, произошел известный вооруженный конфликт»[145]145
  Дроздов Ю. Нужная работа. М., 1994. С.57.


[Закрыть].

Впрочем, наладить действительно эффективную агентурную работу в Китае ПГУ КГБ так и не удалось. Это прежде всего было связано со спецификой местных условий и развернувшейся с 1966 года так называемой «культурной революцией». Достаточно сказать, что из-за шпиономании и ксенофобии хунвейбинов даже дипломатам было трудно передвигаться по Пекину. Так, например, в 1967 году Юрий Дроздов почти всю ночь провел недалеко от советского торгпредства в «Москвиче», оклеенном дацзыбао (листовками) и с выхлопной трубой, обмотанной соломой. Кроме того, сами китайцы старались избегать иностранцев, поскольку тех из них, у кого находили заграничные книги, заставляли ползать на коленях в знак раскаяния, а тех, кого заставали за прослушиванием передач иностранного радио, сажали в тюрьму. Не менее жестко действовала и китайская контрразведка. Так, только за два года из Китая были высланы четыре сотрудника резидентуры, работавшие под «легальным» прикрытием: в 1966 году – Юрий Леонидович Косюков, а в 1967 году – Николай Гаврилович Наташин, Валентин Михайлович Пасенчук и Олег Александрович Еданов.

Напряженность между СССР и Китаем не спадала и в 70-х годах. В связи с этим ПГУ КГБ усилило свою работу по Китаю. К 1976 году, когда резидентом в Пекине был назначен Михаил Михайлович Турчак, пекинская резидентура стала одной из самых мощных разведывательных точек за рубежом. Поскольку иностранцам по-прежнему было невозможно спокойно передвигаться по Пекину, значительное число сотрудников резидентуры составляли лица среднеазиатского и монгольского происхождения, которые в соответствующей одежде вполне могли выдать себя за китайцев. Ночью их скрытно вывозили из посольства и оставляли в безлюдном месте. А утром они смешивались с толпой, читали дацзыбао и покупали так называемые «маленькие газеты», в которых печатались новости из Шанхая, Чунцина и Синьцзяна.

Активно работали по Китаю и разведцентры, расположенные в Хабаровске, Иркутске и Алма-Ате. В них готовились и перебрасывались через советско-китайскую границу разведчики-нелегалы среднеазиатского и монгольского происхождения. Однако ни они, ни работники пекинской и других резидентур не смогли получить доступ к источникам, которые имели информацию о принимаемых китайским руководством политических решениях. Поэтому главный упор в работе по Китаю был сделан на разведку с территории других стран, прежде всего Японии и Гонконга, а также на радио-и космическую разведки.

Улучшение советско-китайских отношений началось в 1985 году, после прихода к власти в Москве М. С. Горбачева. А после 1991 года отношения между Москвой и Пекином окончательно нормализовались. Это не могло не отразиться и на деятельности российской внешней разведки. В результате в 1993 году между СВР России и Министерством государственной безопасности (Гоань-бу) Китая был подписан протокол о сотрудничестве.

* * *

Конечно же перечисленными странами деятельность советской разведки не исчерпывается. К сожалению, ни одна, ни десяток книг не могут вместить всю известную информацию. К примеру, мы сознательно оставили в стороне афганскую эпопею – ее невозможно, да и попросту кощунственно было бы пытаться изложить в нескольких абзацах. Различные ее эпизоды описаны во множестве мемуаров, в том числе офицеров ПГУ КГБ – в частности мы можем порекомендовать воспоминания первого руководителя представительства КГБ Л. П. Богданова «Афганская тетрадь», а также исследование В. С. Христофорова «Советские спецслужбы открывают Восток».

История берлинского театра «тайной войны» раскрыта с обоих сторон в книге советского разведчика С. Кондрашева, его американского визави Д. Мерфи и журналиста Дж. Бейли «Поле битвы – Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне». Добавить к ней что-либо трудно. О работе в Японии и в Израиле немало сказано в других работах А. И. Колпакиди. Немало интересного о своем пребывании в странах Востока вспоминают такие известные разведчики как Л. В. Шебаршин, Л. П. Костромин, В. Н. Сопряков, Л. А. Баусин и многие другие.

Глава 6

«Нелегальные резидентуры надо создать прежде всего в приграничных государствах»

И. В. Сталин о разведке.1952 год

28 января 2020 года директор Службы внешней разведки России Сергей Нарышкин сделал беспрецедентное заявление, назвав имена сразу семи ранее засекреченных разведчиков нелегалов. Это были Герои России Юрий Анатольевич Шевченко, Виталий Вячеславович Нетыкса и его супруга Тамара Ивановна, Герои Советского Союза Евгений Иванович Ким, Михаил Анатольевич Васенков, а также Владимир Иосифович Лохов и Виталий Алексеевич Нуйкин[146]146
  https://iz.ru/969294/2020-01-28/naryshkin-rassekretil-imena-semi-razvedchikov-nelegalov


[Закрыть]. До этого, в 2017 году была рассекречена супруга В. А. Нуйкина Людмила Ивановна.6 ноября 2020 года Юрий Анатольевич Шевченко скончался.

Супруги Нетыкса «в особых условиях». Южная Америка, 80-е годы

Нелегальная разведка, именовавшаяся в 1954–1991 годах Управлением «С» ПГУ КГБ является наиболее закрытым звеном системы органов госбезопасности и внешней разведки. Ее существовангие ни в коем случае не замалчивается, однако зачастую даже география работы нелегалов известна только с точностью до конитнента. Несомненно, многие имена до сих пор скрываются под грифом секретности – не из какой-то болезненной тяги «кровавой гэбни» к утаиванию тайн от общества, а потому, что книги об истории разведки читают и в ФБР и далеко не все секреты прошлого века утратили актуальность к нынешнему дню.

В 20-е – 40-е годы прошлого века самостоятельное подразделение нелегальной разведки несколько раз создавалось и вновь ликвидировалось. В качестве предшественников Управления «С» можно назвать 1-е отделение ИНО ОГПУ и «Группу Яши» (Якова Исааковича Серебрянского). В начале войны самостоятельного подразделения нелегальной разведки не существовало. Нелегалы в то время подчинялись непосредственно географическим отделам 1-го Управления НКВД. Лишь в 1942 году такой отдел был воссоздан и в дальнейшем нелегальная разведка существовала постоянно, опять-таки меняя организационные формы.

Управление «С» было создано в июле 1954 года по инициативе первого начальника ПГУ А. С. Панюшкина. Его начальниками были, как уже упоминалось, А. М. Коротков (16.7.54 – 6.9.55 и. о., 6.9.55–23.3.57), А. А. Крохин (3.57–58 г.), В. Г. Павлов (58–61), М. С. Цымбал (61–66), А. И. Лазарев (66–74 г.), В. А. Кирпиченко (5.74 – 8.79), Ю. И. Дроздов (14.11.79 – 3.8.91)[147]147
  L. Pawlikowicz, Aparat centralny 1 Zarządu Głуwnego KGB jako instrument realizacji globalnej strategii Kremla 1954–1991, С.212–213.


[Закрыть].

Начальник Управления «С» являлся по должности заместителем начальника ПГУ.

Известны имена некоторых заместителей начальника Управления: В. Г. Павлов (7.54–58), Рубен Амбарцумович Агамалов, Георгий Александрович Соколов, В. Я. Барышников (6.58 – на 1.61), Н. А. Корзников (9.67–82), Н. В. Стацкевич, Геннадий Федорович Борзов (на 68), Ю. И. Дроздов (70–75), М. А. Юзбашян (72–78), П. Н. Лукьянов (на 76).

В 1976 г. в состав Управления «C» вошел диверсионный отдел «В» ПГУ, получивший обозначение 8-й отдел. Его начальники стали заместителями начальника Управления: В. Г. Красовский (76–81), Н. В. Ефимов (81–84), В. К. Толстиков (84–91).

Структуру Управления «С» частично раскрыли перебежчики Олег Гордиевский и Василий Митрохин. Суммируя всю доступную информацию, мы можем воссоздать ее в следующем виде:

В 60-е гг.:

1-й отдел

2-й отдел (документация и легенды по региональным вопросам)

3-й отдел (подбор и подготовка нелегалов)

4-й отдел

5-й отдел (безопасность)

В 1969 г. был создан Отдел «Ф» (финансовая разведка, использование Торгово-промышленной палаты).

Приказом КГБ № 0046 от 12 апреля 1976 г. была объявлена новая структура, в состав управления вошел Отдел «В» ПГУ КГБ:

Руководство (начальник, заместители начальника, партком)

1-й отдел (нелегалы центра)

2-й отдел (документация и легенды по региональным вопросам)

3-й отдел (подбор и подготовка нелегалов)

4-й отдел (Северная и Южная Америка)

5-й отдел (Западная Европа и страны Британского содружества)

6-й отдел (Дальний Восток)

7-й отдел (Северная Африка, Средний Восток, Индостан)

8-й отдел (прямые действия)

9-й отдел (безопасность)

10-й отдел (работа на советской территории, вывод нелегалов из СССР по легальным каналам)

Отдел «Ф» (финансовая разведка, использование Торгово-промышленной палаты)

1-е отделение (языковое)

2-е отделение

3-е отделение (оперативно-хозяйственное)

В 1982 г. были созданы 11-й (стратегическая связь) и 12-й отделы.

2 августа 1954 года отдел нелегальной разведки был создан также в составе Представительства КГБ при МГБ ГДР. Первоначально он обозначался как 7-й отдел, а к 70-м гг. сменил номер на 3-й. Его начальниками были Иван Федорович Ширяев (2.8.54 – на 1.56), Н. М. Горшков (57–59), Н. А. Корзников (12.59–11.62), Б. Я. Наливайко (65–67), М. А. Юзбашян (67–70), Б. Я. Наливайко (70–74), В. И. Завершинский (89–92).

Для обеспечения действий нелегалов на враждебной территории в составе легальных резидентур действовали линии «Н».

* * *

В годы «холодной войны» большинство советских разведчиков-нелегалов, которые должны были действовать в США, в течение нескольких лет жили в Канаде или странах Латинской Америки.

Первым советским разведчиком-нелегалом, который использовал Канаду в качестве отправной точки для работы в Соединенных Штатах, был тридцатилетний Евгений Владимирович Брик («Харт»), который обосновался в Галифаксе (Новая Шотландия – провинция Канады) в ноябре 1951 года, предварительно получив указание открыть резидентуру в Монреале.

Брик имел прекрасную возможность получить великолепную языковую подготовку. С 1932 по 1937 год он учился в англо-американской школе в Москве, затем провел несколько лет в Нью-Йорке, где его отец работал в «Амторге», советской торговой миссии в Соединенных Штатах, перед тем как уйти служить в Красную Армию во время Великой Отечественной войны.

С 1949 по 1951 год «Харт» прошел спецподготовку. Опытные инструктора обучили его тайнописи, шифрованию, использованию коротковолновой радиосвязи, подбору и использованию тайников, выявлению наружного наблюдения и методам сбора разведывательной информации. Он также освоил специальность часовщика для того, чтобы быть готовым открыть небольшой бизнес в Канаде.

Для поездки в Канаду он использовал документы и «биографию» канадского «живого двойника» Ивана Васильевича Гладыша («Фред»), завербованного в июле 1951 года специально для предоставления «личины» «Харту». По указаниям Центра «Фред» пересек Атлантический океан и оказался в Великобритании, затем проехал по территории Франции и Западной Германии и очутился в Вене, где и встретился с «Хартом». В Вене Гладыш рассказал Брику о подробностях своей жизни в Канаде и о своем путешествии в Европу, затем отдал собеседнику свой канадский паспорт. Последний заменил в документе фотографию и благополучно пересек Атлантику. По прибытии в Галифакс «Харт» взял билет на поезд до Монреаля и зашел в туалет на станции. Там, в специально оборудованном тайнике, его ожидал другой комплект документов, ранее принадлежавший другому «живому двойнику», Давиду Семеновичу Соболеву («Соколу»). Последний родился в Торонто в 1919 году, однако в возрасте шестнадцати лет эмигрировал вместе с семьей в Советский Союз. В 1951 году он работал преподавателем в Горно-металлургическом институте в Магнитогорске. Вот так Брик стал Соколовым.

«Харту» удалось убедить Центр в том, что не было реальной возможности открыть свое дело часовщика в Монреале и что он вместо этого должен открыть студию фотографии, где, кроме него, никто больше не будет работать. Находясь в Монреале, он получил инструкции о проработке планов своей эмиграции в Соединенные Штаты. Вместо этого он занялся обустройством личной жизни.

В октябре 1953 года начался его роман с женой одного канадского военнослужащего, проживавшего в Кингстоне (провинция Онтарио). Чтобы не прерывать связь с этой женщиной, «Харт» убедил Центр в том, что еще преждевременно отправлять его в Соединенные Штаты.

Задолго до этого он признался своей любовнице, что является русским шпионом, проживающим под чужим именем, и пытался убедить ее оставить мужа. Она отказалась, но просила его обратиться в канадскую конную полицию и сделать добровольное признание.

Через месяц после начала знакомства, в ноябре 1953 года, он последовал совету своей любовницы и позвонил в главное управление канадской конной полиции в Оттаве. Начальник отдела «В» (контрразведка) службы безопасности канадской конной полиции принял решение об использовании Брика (псевдоним «Гидеон» в материалах отдела «В») в качестве агента-двойника для того, чтобы узнать как можно больше о советских разведывательных операциях на территории Канады.

Вплоть до лета 1955 года Центр даже не подозревал, что «Харт» мог быть агентом-двойником. Поскольку Брик уже успешно обосновался по поддельным документам в Монреале и открыл свою деятельность под «крышей», Центр начал переход к следующей стадии его продвижения в качестве резидента-нелегала, главная роль которого заключалась в том, чтобы стать руководителем агентуры.

Между 1951 и 1953 годами легальная резидентура в Оттаве, подхлестываемая после предательства Гузенко критикой со стороны Москвы за свое бездействие, завербовала одиннадцать агентов. Большинство из них поставляло информацию научно-технического характера. Передавая некоторых из этих агентов на связь нелегалу, Центр надеялся разрешить проблемы, связанные с наблюдением сотрудников службы безопасности канадской конной полиции за посольством в Оттаве.

Этими агентами были:

«Листер» – коммунист из Торонто украинского происхождения, родился в 1919 году;

«Линд» – ирландско-канадский коммунист, служащий авиакомпании (среди добытой им разведывательной информации – планы по разработке самолета Avro Canada CF–105 Arrow (его планировалось использовать для перехвата советских бомбардировщиков, несущих ядерное оружие);

«Помощник» – коммунист, предприниматель по продаже телерадиоаппаратуры и оказанию ремонтных услуг в Оттаве;

«Эмма» – «живой почтовый ящик», была завербована в 1951 году во время учебы в Сорбонне, сдавала вступительные экзамены в Министерство иностранных дел Канады, но неудачно. В 1954 году она открыла магазин по продаже произведений художественных ремесел в Квебеке;

«Мара» – «живой почтовый ящик», французский модельер – дизайнер, совладелец мебельного магазина в Париже.

Позднее Центр пришел к выводу о том, что «Харт» выдал всех пятерых агентов, с которыми он поддерживал связь. Он, однако, не знал о ценном советском агенте Хью Хамблтоне, которого в начале пятидесятых годов прошлого века завербовали сотрудники легальной резидентуры. Этот человек родился в Оттаве в 1922 году и провел часть детства во Франции, где его отец работал канадским журналистом. В течение Второй мировой войны он служил в качестве офицера разведки в составе движения «Свободная Франция» в Алжире, а после освобождения – в Париже, перед тем как стать французским офицером связи при 103-м отделе армии США в Европе. В 1945 году он перешел в канадскую армию и провел год в Страсбурге, занимаясь анализом разведывательной информации по оккупированной Германии и допрашивая военных преступников.

В 1952 году Хью Хамблтон был завербован в качестве советского агента сотрудником резидентуры в Оттаве, Владимиром Павлович Бурдиным, и получил псевдоним «Римен» (позднее изменен на «Радов»). Два года спустя он переехал в Париж, где начал в качестве аспиранта проводить исследования в области экономики в Сорбонне. В 1956 году «Римен» получил работу в экономическом директорате в НАТО, главное управление которого тогда находилось на окраине Парижа. Примерно в последующие пять лет Хью Хамблтон передал «огромное количество документов», большинство из которых было оценено Центром как «ценные или весьма ценные по содержанию». Хотя «Харт» не знал о его существовании, но, по злой иронии судьбы, «Радов» был в итоге предан двадцать лет спустя другим советским нелегалом.

В начале 1955 года, вероятно, в качестве начальной стадии подготовки переброски «Харта» в США, Центр разработал планы по переводу супружеской пары разведчиков-нелегалов Михаила Ивановича («Жанго») и Анны Федоровны («Марта») Филоненко в Канаду.

«Жанго» имел подлинное свидетельство о рождении, которое было оформлено на имя Иосифа Ивановича Кульды. Родившийся 7 июля 1914 года в Альянсе, штат Огайо, Кульда эмигрировал в Чехословакию вместе с родителями в 1922 году. Жена Филоненко, «Марта» получила документы на имя Марии Навотной, чешки, рожденной 10 октября 1920 года в Маньчжурии. Анна была чешкой по отцовской линии; до замужества за Филоненко она провела два года в Чехословакии, совершенствуя свои языковые навыки и улучшая свою легенду.