Текст книги "Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре"

Часть 5
Революциионная работа

…Его товарищи ликовали, но Че уже думал о той борьбе, которая ему предстояла в дальнейшем. Война была закончена, но революция только начиналась. Прибыв в Гавану, Эрнесто Че Гевара стал начальником гарнизона Ла-Кабаньи. Команданте открыл в крепости «Военно-культурную академию», где преподавались общеобразовательные дисциплины и проводились курсы по кубинской экономике и текущим политическим событиям; основал и помогал выпускать две революционные газеты; а в конце января возглавил Отдел по обучению революционных вооруженных сил и участвовал в создании нового аппарата госбезопасности и разведки.

В Гавану были приглашены родители Эрнесто.

Вот как описывал их встречу, состоявшуюся 9 января 1959 года, через восемь дней после официального объявления победы революции, его отец Эрнесто Гевара Линч: «Как я понимаю, ему хотели сделать сюрприз, и сын узнал о нашем приезде лишь за несколько минут до того. Моя жена бросилась к нему в объятия и не могла сдержать слез… Вскоре и я обнял сына. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видел Эрнесто».

«Теперь я воин, работающий над укреплением правительства, – сказал отцу Че. – Что будет со мной дальше? Я даже не знаю, в какой стране сложу голову». Гевара Линч был озадачен и лишь намного позже понял значение последней реплики сына. «Прибыв в Гавану, Эрнесто уже знал, какова его судьба».

Одним из главных событий «революционного января» стала речь Че, где он назвал одной из главных задач проведение аграрной реформы и изменение системы владения землей и, главное, раскрыл свое представление о континентальной революции и призвал к вооруженной борьбе по всему полушарию.

Выступление Че, таким образом, стало не чем иным, как громким призывом к будущим латиноамериканским революционерам и скрытым объявлением войны интересам Соединенных Штатов, которые позже он назовет «главным врагом человечества».

С одобрения Фиделя Эрнесто Че Гевара встречался с революционерами из разных стран Латинской Америки, участвовал в создании тайного агентства внутри службы госбезопасности; эта подпольная организация должна была заниматься помощью зарубежным партизанским и революционным движениям, подготовкой и обучением партизан.

В феврале, в соответствии со специально созданным положением в новой кубинской конституции, Че официально был признан кубинцем по рождению, что стало вторым прецедентом подобного рода за всю историю Кубы. Этот статус наделял его всеми теми правами, которыми пользовались коренные кубинцы.

Свадьба Эрнесто Че Гевары и Алейды Марч (слева – Рауль Кастро и его жена Вильма Эспин)

В его личной жизни тоже происходят значительные изменения. «Со свойственной ему прямотой Эрнесто заявил мне, – пишет его первая жена Ильда Гадеа, – что у него есть другая женщина…Я до сих пор не могу без волнения вспоминать, как, поняв, насколько сильно я страдаю, он сказал: «Уж лучше б я погиб в бою». Она попыталась объяснить мужу, что искренне счастлива, что он остался жив. «Растроганный, он ответил: «Если так, то все в порядке… мы друзья и товарищи?» «Да», – сказала я».

Оформив развод и женившись на Алейде, он часто встречался с Ильдой, поскольку стремился как можно больше общаться с Ильдитой, которой к тому моменту исполнилось три года. Девочку привозили в Ла-Кабанью, где отца и дочь часто видели гуляющими по крепости, держась за руки…

Это кажется неправдоподобным, но в своей частной, скрытой от посторонних глаз жизни Эрнесто Че Гевара был столь же честен и прям, как и в своей жизни общественной. Хотя и пуританином он, разумеется, не был.

Команданте думал и рассуждал отнюдь не только о политике, экономике и социальном строе. Ему, например, принадлежит такое проницательное высказывание, касающееся отношений мужчины и женщины:

«Никто не постановил, что мужчина всю свою жизнь должен жить только с одной женщиной. Да и большинство мужчин все равно нарушало бы это ограничение – прячась или в открытую.

В общепринятых и навязываемых правилах есть большая доля социального ханжества: истина в том, что если бы жизнь каждого была известна всем, еще нужно бы посмотреть, кто сможет бросить камень».

При этом он довольно жестко наказывал мужчин, которые пытались, пользуясь своим служебным положением, неподобающим образом обращаться с подчиненными им женщинами.

Об аскетизме команданте ходили легенды. Он говорил: «…К лишениям, вызванным трудными условиями партизанской войны, добавляется отказ от всяких излишеств, что достигается строгим самоконтролем. Этим же предотвращается любой соблазн, несмотря ни на какие обстоятельства. Партизан должен быть аскетом».

Эрнесто Че Гевара строго следил за тем, чтобы его жизнь и даже его семейный быт ничем не отличались от жизни и быта простых кубинцев. Он отказался от дополнительного продовольственного пайка, который полагался ему по статусу, и получал лишь зарплату команданте (позже точно так же он откажется и от зарплаты главы Национального банка и министра промышленности)… А когда его жене Алейде прислали в подарок итальянские туфли, Че велел вернуть их, потому что другие кубинки не могут позволить себе носить такое.

Он был абсолютно предан своему идеалу и верил в то, что другие смогут его разделить. Можно сказать, что Эрнесто Гевара шел впереди времени – мыслями он уже жил при коммунизме.

…Между тем Че вплотную занялся подготовкой аграрной реформы, воплотить в жизнь которую должен будет «Национальный институт аграрной реформы» (НИАР). По большому счету с этого-то и начнется истинная кубинская революция, которую Эрнесто с самого начала определял как социалистическую.

Он оказывал на других почти мистическое воздействие и собрал вокруг себя тесную группу учеников, которые, подобно Орландо Боррего, были последователями именно Че, а не какого-либо политического движения.

В то же время для американцев революционер со столь ясной идеологией, столь близкий к Фиделю и вызывающий невероятную преданность со стороны своих солдат и почти религиозное почитание со стороны простых людей, безусловно, был опаснейшим врагом. И в США это прекрасно понимали уже в начале 1959 года.

В Москве тоже с интересом следили за развитием событий в Гаване. Советский Союз одним из первых признал новый режим на Кубе, а дипломату и сотруднику разведки Александру Алексееву было поручено связаться с Че Геварой.

События развивались стремительно – революция будто ускорила все процессы – и через шесть месяцев после победы команданте уже отправился в страны Азии, Африки и Европы с целью укрепления дипломатических и торговых связей.

Он писал матери из Индии: «Сбывается моя давняя мечта увидеть мир, да только мне от этого мало радости. Я должен все время разговаривать о политике и экономике, устраивать приемы, на которых мне только смокинга недостает, и при этом лишать себя самых чистых удовольствий: пойти и помечтать в тени пирамиды или над саркофагом Тутанхамона… А, может быть, я просто скучаю по Алейде. Прими это письмо как есть, оно написано ненастной ночью под небом Индии вдали от моей родины и любимых людей».

Несмотря на настоятельные рекомендации Фиделя взять с собой молодую жену, он отправился в это путешествие один, хотя со дня их свадьбы с Алейдой прошло на тот момент всего 10 дней… Таким образом он хотел продемонстрировать революционным лидерам, что личную жизнь следует подчинять высшим целям.

Во время той же поездки команданте сказал своим спутникам слова, значение которых стало понятно намного позже: «В Южной Америке, конкретно в Боливии, есть одно нагорье… Там мы могли бы разместить партизанские войска и оттуда распространить революцию по всей Южной Америке», за освобождение любой из стран которой он готов был, не задумываясь, «отдать свою жизнь».

Верный своей давней традиции ломать стереотипы и нарушать протокол, Че категорически отказался возлагать цветы на могилу неизвестного солдата в Токио: «Это была империалистическая война, убившая миллионы азиатов… А вот куда я отправлюсь – так это в Хиросиму, где американцы убили сто тысяч японцев».

После возвращения из своей трехмесячной командировки Че Гевара возглавил Департамент индустриализации НИАР, сохранив за собой воинское звание и полномочия.

Тогда же состоялась его встреча с советским дипломатом и разведчиком Александром Алексеевым, которая была назначена в два часа ночи в кабинете Че в понедельник 13 октября. Они проговорили почти до рассвета, и ближе к концу встречи Че сказал Алексееву: «Наша революция по-настоящему прогрессивна… она создана руками народа… Но нам не под силу удержать ее без помощи глобального революционного движения и прежде всего социалистического блока и Советского Союза».

После этой встречи и последовавшей затем аудиенции Алексеева у Фиделя Кастро началось сближение Кубы с Советским Союзом.

…Со дня победы революции не прошло и года, когда команданте возглавил Национальный банк Кубы… По поводу этого назначения существует одна легенда.

На совещании Фидель, говоря о банке, сказал, что ему нужен экономист. Че послышалось слово «коммунист», и он поднял руку, после чего оказался назначенным на пост Председателя этой важнейшей финансовой структуры.

Рабочий график Че вошел в легенду. «В 6.30 утра – не в начале, а в конце моего рабочего дня – я нашел несколько минут, чтобы пожелать вам всего, что можно пожелать… Мы не люди, а работающие машины, сражающиеся со временем…» – писал он родителям. Здесь же он говорит о «финансовом деле», «талант к которому, видимо, дан мне от Бога. … Мы творим историю высшей американской пробы; за нами будущее, и мы это знаем, мы работаем с радостью, хотя и позабыли все личные привязанности…»

Через год после победы повстанцев Фидель при поддержке Че издал декрет о национализации всех сахарных плантаций и скотоводческих хозяйств, а затем отобрал нефтеперерабатывающие заводы у американских компаний «Тексако» и «Эссо», а также у британской «Шелл».

А Че тем временем начал кампанию по ликвидации неграмотности и одновременно решил заполнить пробелы в своем образовании в области экономики и математики.

На новой Кубе деньги больше не рассматривались как нечто священное, став досадным наследием эры капиталистического предпринимательства – эпохи, которой в скором времени надлежало исчезнуть без следа. И новые кубинские банкноты он подписывал простым и ясным автографом: «Че».

13 февраля 1960 года было обнародовано торговое соглашение между СССР и Кубой, включавшее встречные обязательства стран по закупке сахара и нефти соответственно. Фидель и Че ликовали, называя этот договор шагом к экономической независимости Кубы.

А в начале марта в порту Гаваны взорвалось французское судно, груженное бельгийским оружием. Погибло около ста человек, и Фидель обвинил в диверсии США. Кстати, как раз на митинге, посвященном этому трагическому событию, молодой кубинский фотограф Альерто Корда сделал знаменитую фотографию Че Гевары, облетевшую позже весь мир.

Фидель начал опасаться прямой интервенции Соединенных Штатов, и вскоре, в соответствии с его просьбой, на Кубу стало тайно прибывать вооружение из СССР в сопровождении советских инструкторов.

Симона де Бовуар, Жан-Поль Сартр, Эрнесто Че Гевара

Облик Гаваны также стремительно менялся. Город перестал быть «публичным домом Америки», на глазах исчезали элитные яхт-клубы, казино, бордели. Гавану стали посещать культурные и торговые делегации, выдающиеся интеллектуалы того времени. Так, встреча с Че произвела на Жана-Поля Сартра неизгладимое впечатление: великий мыслитель назвал его «не только интеллектуалом, но и самым совершенным человеком нашей эпохи».

Альберто Гранадо, Эрнесто Че Гевара, Алейда Марч на рубке сахарного тростника.

Выступая на 1-ом Латиноамериканском молодежном конгрессе, Че вдохновенно произнес: «Слова наши дышат влагой кубинских джунглей. Мы карабкались по Сьерра-Маэстра и видели рассвет, и сердца наши и руки полны семян рассвета, и мы готовы посеять их в этой земле и защищать, пока они не взойдут. … Да будет так: пусть же каждый уголок Америки обретает свободу!»

Тогда же он коснулся и понятия Нового человека, человека коммунистического будущего, которого он стремился создать. Это будет почти идеальный человек, невосприимчивый к меркантильной стороне вещей, работающий на общество по велению души, а не ради личной выгоды, и получающий удовлетворение и радость от результатов своего труда.

«Лучший способ сказать – это показать», – говорил команданте. Поэтому, невзирая на астму, он участвовал в добровольных бесплатных работах, убирая сахарный тростник, спускаясь в шахты, трудясь на стройках…

Следствием социалистического курса, взятого Кубой во внешней и внутренней политике, стало наложенное США эмбарго на торговлю с Островом Свободы. За национализацией Фиделем 166 компаний, принадлежавших американцам, последовал отзыв в Вашингтон посла, который так больше и не вернулся на Кубу.

22 октября 1960 года, через три дня после объявления американского экономического эмбарго, Че выехал из Гаваны в свою первую поездку по странам социалистического блока. 7 ноября он наблюдал с московского Мавзолея за военным парадом в честь годовщины Октября.

Наверно, правильнее всего будет назвать его впечатление от СССР неоднозначным и противоречивым. С одной стороны, Эрнесто Че Гевара считал Советский Союз «родиной социализма» и, безусловно, был благодарен за оказываемые Кубе помощь и поддержку, с другой, будучи мыслителем и интеллектуалом, не мог не замечать отход от многих базовых социалистических принципов, который в те годы проявился в нашей стране уже достаточно очевидно.

Невероятно, но команданте уже тогда предсказал неизбежность «реставрации капитализма» в России…

Рассказывают даже такой курьезный эпизод. В конце своего визита в Москву Эрнесто Че Гевара был приглашен в гости к высокопоставленному советскому дипломату. Сидя за столом, щедро уставленным дорогой посудой и буквально ломившимся от деликатесов, Че стал постукивать по тарелкам, выразительно поглядывая на своих сотрапезников. Затем, подняв бровь, заметил: «Стало быть, пролетариат здесь ест с французского фарфора?..»

В Берлине переводчицей на встречах Че с немецкими чиновниками была молодая красивая женщина, коммунистка по имени Тамара Бунке. Именно ей в будущем суждено участвовать в континентальных революционных проектах команданте Че Гевары, и, в частности, в последнем, трагически закончившемся в Боливии…

Однако, возвращаясь в конец декабря 1960 года, когда команданте вернулся в Гавану, можно сказать, что в целом Че имел все основания быть довольным результатами визита: ему удалось договориться с лидерами социалистических стран по жизненно важным для Кубы экономическим вопросам – продаже сахара и кредитах.

…А через несколько дней, 3 января 1961 года, Эйзенхауэр разорвал дипломатические отношения Соединенных Штатов с Кубой.

Через полтора месяца НИАР стал полноценным министерством, и никогда не устававший учиться Че Гевара уже в должности министра организовывал еженедельные занятия по марксизму для себя и некоторых своих помощников.

На Кубу стали приезжать советские специалисты. И даже в семье Че дочь Алейду теперь ласково называли на русский манер – Алюша, а сам команданте два раза в неделю начал заниматься изучением русского языка под руководством филолога Юрия Певцова.

В обстановке повышенного напряжения – ходили упорные слухи о возможной интервенции США – Че продолжал работу: выступал с речами, писал статьи, лично участвовал в организованных им же субботниках.

Программа команданте, получившая в итоге название «коммунистическое соревнование», основывалась на идее, что, отдавая свой труд на благо общества без мысли о вознаграждении, человек делает важный шаг на пути формирования истинного коммунистического сознания.

…Высадка и последовавший через три дня полный разгром так называемой «освободительной армии кубинских эмигрантов», обученных и вооруженных в Соединенных Штатах, на Плайя-Хирон в апреле 1961 года стал убедительной демонстрацией одобрения и поддержки нового курса Острова Свободы со стороны кубинского народа. Это была ошеломительная победа революции.

Четыре месяца спустя Че передал президенту США Кеннеди сообщение: «Спасибо за Плайя-Хирон. До вторжения революционный режим был шаток. Теперь он крепок как никогда».

В начале осени 1961 года Че вновь побывал в СССР. Целью его визита были переговоры с Н.С. Хрущевым о переброске на Кубу советских ракет для защиты Острова Свободы от возможной интервенции США.

К 1962 году благодаря Че Куба превратилась в подлинный центр планирования партизанских операций. В условиях неослабевающей враждебности со стороны США и изоляции Острова Свободы мечта Че о «континентальной революции» получала особый стратегический смысл – речь уже шла не только о революции как таковой, но и о том, что потенциальные социалистические страны смогут протянуть руку молодой новой Кубе. В это время команданте начал набор и военную подготовку добровольцев из стран Латинской Америки.

…Алейда не хотела, чтобы он уезжал, но знала, что не в силах его остановить. Он был революционером, когда они познакомились и ни на секунду не переставал быть им в дальнейшем. С самого начала Че ясно давал понять жене, что придет день, когда он оставит ее, чтобы начать воплощать свою мечту о континентальной революции.

Че во время визита в СССР

Маленький кабинет Че, где он часами читал, писал, думал, был забит книгами. Он никогда не отдыхал, и у него практически не было времени, чтобы побыть с женой и детьми. В редкие свободные воскресные вечера он садился в гостиной на пол и играл с детьми и собакой – немецкой овчаркой по кличке Муралья, которая любила сопровождать хозяина до работы. Кстати, «муралья» означает в переводе «великая стена».

Этот пес чувствовал себя как дома и в министерстве, возглавляемом суровым команданте Че Геварой, – он научился подниматься на лифте на девятый этаж, а затем скрестись в кабинет своего хозяина, пока тот не открывал. Муралья стал талисманом министерства, он посещал заседания коллегии и с хозяйским видом расхаживал повсюду.

Но и местные бродячие собаки отдавали должное второму человеку в государстве – он кормил и заботился о них, а они слушались его и ходили по пятам, словно еще одна группа телохранителей.

Эрнесто Че Гевара и Алейда Марч с детьми: Алейда Гевара Марч (р. 24 ноября 1960) – врач-педиатр и политический активист; Камило Гевара Марч (20 мая 1962 – 29 августа 2022) – юрист, учился в Советском Союзе, адвокат, сотрудник министерства рыбной промышленности Кубы, директор Центра исследований Че Гевары в Гаване; Селия Гевара Марч (р. 14 июня 1963) – врач-ветеринар, взяла аргентинское гражданство, ссылаясь на аргентинское происхождение отца; Эрнесто Гевара Марч (р. 24 февраля 1965) – адвокат, закончил юридический факультет в Советском Союзе в 1987 году, после обучения в Академии в СССР стал офицером контрразведки, служил также в Командовании специальных операций МВД (MININT), провел два года в Анголе; также является координатором компании, занимающейся мототуризмом; живет в Гаване

Единственным излишеством в его спартанской и сверх меры перегруженной работой жизни были шахматы. «…Я позвал жену и сказал ей, что собираюсь повидаться со своей второй любовью, и она ответила: “Я знаю, ты идешь играть в шахматы”».

Разгром партизанского отряда, руководимого другом и соратником Че Хорхе Рикардо Масетти, на родине Эрнесто Гевары в Аргентине стал для команданте последним аргументом в решении о том, что он снова должен подать личный пример, если хочет, чтобы его идеи воплотились в жизнь.

Успех революционного движения на всем южноамериканском континенте был невозможен без присутствия признанного лидера, а кто еще мог взять на себя эту роль, как не он сам?..

Летом 1964 года Че твердо решил оставить Кубу и вернуться на поля революционных сражений. Команданте видел, что кубинская революция не только победила, но и смогла себя отстоять. «Другие страны требуют моего скромного присутствия», – так напишет он чуть позже в прощальном письме Фиделю.

Кроме того, Че по-прежнему был убежден в том, что в более далекой перспективе и поддержание кубинского суверенитета будет зависеть от успеха революционного движения в Латинской Америке. Сообщество революционных государств континента должно будет возглавить движение всего развивающегося мира в сторону новой, социалистической эры.

Эрнесто Че Гевара нашел особый вид счастья в атмосфере братства, присущей партизанской жизни, когда люди оказываются связаны единой целью и готовностью пожертвовать собой во имя конечной общей победы.

И еще. Как говорила его мать Селия де ла Серна, ее сын с детских лет «старался доказать, что может сделать все, чего не мог сделать, и таким путем он до невероятной степени закалил свою волю». При этом его действия были «продиктованы огромным стремлением к цельности и чистоте».

А вот что отметил один из встречавшихся с ним в 1964 году журналистов: «Че не был кабинетным человеком: совершенно очевидно было, что он призван творить революцию – если он и был администратором, то вопреки себе. Гевара походил на льва, попавшего в клетку…ему нужна была сьерра».

Но попробуем поставить себя на его место. Кто из нас был бы готов, не раздумывая, отказаться от славы, власти, почета и вернуться к суровой и полной лишений партизанской жизни ради воплощения своей мечты о построении достойного и справедливого мира?..

Однако ситуация складывалась таким образом, что движение сопротивления в Африке и особенно конфликт в Конго все больше привлекали внимание Че и заставляли размышлять над тем, чтобы на время забыть о своих планах континентальной революции во имя помощи африканским повстанцам. Кроме того, созданный таким образом антиимпериалистический альянс придал бы латиноамериканской революции новый импульс. Осенью 1964 года Че получил от Фиделя разрешение отправиться в Африку.

Однако до этого Эрнесто Че Геваре предстояло еще раз побывать в Советском Союзе (ноябрь 1964 года), где он вместе с Юрием Гагариным основал Общество советско-кубинской дружбы и где к этому моменту на посту генерального секретаря Н.С. Хрущева сменил Л.И. Брежнев.

Затем он в качестве официального представителя революционной Кубы 11 декабря 1964 года выступил на Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке с речью, в которой обличил преступления американского империализма и поддержал «освободительные войны» в Латинской Америке, Азии и Африке.

«Жестокость империализма – жестокость, которая не знает пределов и не признаёт национальных границ, – сказал Че. – Зверства США равнозначны зверствам гитлеровских армий, равнозначны зверствам бельгийских парашютистов или французского империализма в Алжире. Поскольку суть империализма заключается в превращении человека в животное. Кровожадное животное! …Следует со всей ясностью установить, что правительство Соединенных Штатов не является защитником свободы, а скорее увековечивает эксплуатацию и угнетение многих народов мира и многих из своих собственных граждан».

Комментируя взрыв снаряда, с помощью которого кубинские контрас пытались убить Че, когда он находился в зале заседаний ООН, команданте заметил: «Что же, это придало моему выступлению особое звучание».

Че побывал в ряде стран Африки и Европы, а также в Китае.

25 февраля в Алжире он произнес свою знаменитую речь, в которой призвал социалистические сверхдержавы бескорыстно поддержать освободительные движения в странах третьего мира, в частности, «безвозмездно и в любых количествах» делиться оружием «с теми народами, которые попросят об этом, сообразно своим нуждам и возможности доставки оружия».

Это было его последнее выступление на публике. «Его последняя пуля», как иногда именуют эту речь в разговорах между собой кубинцы…

Итак, несмотря на собственные сомнения в надежности конголезских лидеров и на недостаток информации о реальном положении дел в Конго, Эрнесто Че Гевара теперь должен был лично явить пример «пролетарского интернационализма». Кроме того, разгоревшаяся в Конго война обещала стать бесценным опытом для его бойцов, а также надежно законспирировать тех из них, кому предстояло затем отправиться вместе с команданте в Южную Америку.