Текст книги "Путин"

В то же время Кремль наводнился слухами. Согласно Коржакову, Березовский «регулярно сообщал, что и где Гусинский сказал о Президенте, как он его проклинал, какими именами называл, как хотел его обмануть». Зная, что Ельцин боится Юрия Лужкова как потенциального соперника на президентских выборах, Березовский играл на его паранойе, рассказывая, что Гусинский и Лужков провозгласили тост за тот день, когда мэр станет Президентом.

Коржаков утверждает, что, в конце концов, он отказался быть каналом передачи подобных сплетен, так что Березовский обратился к Татьяне Дьяченко. Когда через некоторое время он обрел контроль над счетами «Аэрофлота», он назначил Валерия Оку лова – ранее одного из пилотов авиакомпании – главой национального авиаперевозчика. То, что Окулов был в то время женат на привлекательной дочери Президента, не было случайностью.

* * *

До сих пор крупнейшим событием 1994 года считается начало Первой чеченской войны. Чечня, часть южной России, объявила о своей независимости тремя годами ранее, но Москва безуспешно пыталась провести в Чечне референдум на тему сохранения отмежевавшейся республики в составе России. Власть лидера сепаратистов Джохара Дудаева росла, и было заметно, что Москва оказалась в замешательстве. Ельцину не хотелось посылать российские вооруженные силы для подавления мятежа, но ряд неприятных инцидентов заставил его развернуть военный лагерь.

31 августа того года он посетил в Берлине церемонию празднования окончательного вывода войск из объединенной Германии. Кадры прямого телеэфира о том, как он, будучи пьяным, отобрал дирижерскую палочку у руководителя оркестра и сам пытался дирижировать, облетели весь мир. Затем 30 сентября, возвращаясь из Соединенных Штатов, он не смог выйти из самолета в Ирландии, чтобы встретиться с ожидающим его премьер-министром Альбертом Рейнольдсом. Это событие тоже было транслировано по телевидению, но телевизоры показывали только трап самолета и пустой дверной проем – и снова многие решили, что Президент был пьян. Заместитель премьер-министра Олег Сосковец, наконец, вышел из самолета для встречи с Рейнольдсом и, как его затем цитировал ТАСС, сказал, что здоровье Ельцина в порядке, когда в действительности у него в полете случился сердечный приступ. Ельцин переживал один кризис за другим. В «черный вторник» 11 октября 1994 года рубль потерял в цене 27 процентов из-за неожиданного обвала на валютных рынках. Ельцин был невеждой в экономических делах. Обвиняя в этом падении либералов из своего правительства, он сблизился со своим собутыльником генералом Коржаковым, который создал в Кремле воинственную группу, получившую у либеральных оппонентов название «партия войны». Среди ее членов был Сосковец, ветеран советской военной индустрии, которого Коржаков тайно считал будущим Президентом.

Осознавая преимущества наличия собственного телеканала без критики в эти трудные времена, Ельцин 29 ноября подписал указ и поменял Останкино на ОРТ (Общественное российское телевидение). Никаких признаков аукциона, положенного по закону, хотя бы даже и символического, не было. Сначала Березовский был назначен председателем Надзорного совета, но позже собрал все бразды правления в свои руки.

В следующем месяце Президент по указанию «партии войны» послал войска в горные районы Чечни. НТВ Гусинского показало ужас этого конфликта, и поддержка войны электоратом сошла на нет. Меньше чем за 18 месяцев в этом жестоком столкновении было убито более 30 тысяч человек, в том числе 5 тысяч российских солдат. Рейтинги Ельцина по опросам снизились до однозначных чисел, тогда как у лидера коммунистов Геннадия Зюганова они достигали 30 процентов.

20 февраля 1995 года ОРТ разорвало все связи с посредниками, которые получали огромные прибыли от продажи рекламного времени на Первом канале. «Это была моя собственная идея, – говорит Березовский. – Она вызвала большое удивление». В ответ на это новый популярный генеральный директор ОРТ Владислав Листьев был застрелен двумя убийцами у двери своей московской квартиры. В свои 38 лет он был в России фигурой уровня Ларри Кинга, а его шоу «Поле чудес» было национальным хитом. Ельцин поехал в студию ОРТ и осудил в прямом эфире «это трусливое и злое убийство». В память о погибшем все телеканалы были закрыты на сутки. Березовский попал под подозрение: ОМОНу было приказано арестовать его, и бойцы отправились к нему домой. Когда они прибыли, сотрудник ФСБ Александр Литвиненко (позже отравленный в Лондоне) вышел из дома, размахивая пистолетом, и сказал ОМОНу, что их услуги не требуются, поскольку ФСБ собирается забрать Березовского для допроса. Березовский навсегда остался благодарным Литвиненко за свое спасение от ареста, и, позже, они работали вместе. После расследования в ФСБ сделали вывод, что убийство Листьева и покушение на жизнь Березовского были работой «курганских» – банды, внедрившейся в ряды московской милиции.

Олигархи просто купили более защищенные «Мерседесы» и окружили себя большим количеством телохранителей. Они потирали руки, предвкушая, как сорвут новый куш. У группы с Воробьевых гор появилась идея, как превратить локомотив экономического хаоса в богатый и теплый вагон.

Глава 7. Манна небесная

Владимир Путин не скрывал своего отвращения к олигархам, которые продолжают привлекать внимание СМИ во всем мире. Эта неприязнь зародилась после того, как в 1995–1996 гг. под предводительством его бывшего коллеги в Санкт-Петербургском совете Анатолия Чубайса была разграблена сокровищница российской промышленности. Кучка магнатов смогла осуществить то, что впоследствии назвали «распродажей века» (или, точнее, «самым крупным грабежом в истории»), поскольку для того, чтобы иметь шанс одержать победу на президентских выборах 1996 года, Борис Ельцин столкнулся с крайней необходимостью крупного вливания наличных денег для поддержания экономики.

Создателем проекта, призванного спасти его репутацию, был 34-летний Владимир Потанин, дитя номенклатуры, человек невысокого роста, с приплюснутым носом. Его частная компания «ОНЭКСИМ Банк» имела счета на сумму 300 миллионов долларов, открытые, как в подарок, услужливыми служащими разваливающегося государственного Банка Экономической Координации. На этот раз Потанин явился в Кремль в сопровождении Михаила Ходорковского и Александра Смоленского – двух влиятельных банкиров. Там он представил свою программу на заседании кабинета министров, возглавляемом тогдашним премьер-министром Виктором Черномырдиным. Идея Потанина заключалась во введении «залоговых аукционов». Он предложил, чтобы группа российских магнатов предоставила огромную ссуду правительству, которое в свою очередь создало бы контрольный пакет акций в стратегических государственных отраслях промышленности в качестве гарантии и передало бы право управления этими предприятиями кредиторам. Проект был поддержан кабинетом министров по ряду причин. Комитет по вопросам государственной собственности, задачей которого было получить 8,7 триллиона рублей в виде денежных поступлений в ходе приватизации, на тот момент имел лишь очень малую долю этой суммы. Так, предложение управляемых олигархами банков предоставить правительству ссуды в размере 9,1 триллиона рублей (что на тот момент соответствовало 1,12 миллиарда фунтов стерлингов) взамен на акции государственных компаний получило благословение Ельцина, при условии, что оно будет замаскировано как сдача государственных активов в залог, а не как полная и конечная распродажа. Будучи премьер-министром, а затем Президентом, Владимир Путин относился сугубо отрицательно к этому проекту в той же мере, что и к большинству его участников; и все же полагается, что без его осуществления Россия, по всей вероятности, вернулась бы к коммунистическому режиму.

* * *

Крупные государственные предприятия, которые занимали господствующее положение в нефтегазовой, добывающей, телекоммуникационной и военной отраслях промышленности, все еще находились в руках коммунистов, многие из которых получали основную часть прибыли и укрывались от налогов, переводя деньги в оффшор. Чубайс рассматривал проект «залоговых аукционов» в качестве рычага, который раз и навсегда выбьет эти активы из их рук и, таким образом, поможет избавиться от «красных» директоров, поборником чьих прав в Кремле был его главный противник Олег Сосковец. Для Чубайса, отрешившегося от идей ярого коммуниста-отца, цель оправдывала средства. «У меня был выбор между приходом к власти коммунистов и грабительским капитализмом, – объяснял он позже. – Я выбрал грабительский капитализм». Тем летом, пока разрабатывались детали операции, практически никакая информация об этой схеме не вышла за пределы Комитета по вопросам государственной собственности и тайного круга олигархов. Путин все еще находился в Санкт-Петербурге и мало что об этом знал. Его враждебность к олигархам зародилась только после того, как стали известны жульнические методы, использованные ими, чтобы заполучить эти активы.

К 30 августа заговорщики согласовали все вопросы. Борис Ельцин подписал декрет, согласно которому Комитет по вопросам государственной собственности санкционировал ряд аукционов, на которых банки предлагали низкопроцентные ссуды правительству в обмен на акции 12 дорогостоящих государственных предприятий. Подразумевалось, что, в случае неспособности выплаты ссуд правительством кредиторы получали право первого выбора покупки акций, удерживая при этом 30 процентов доходов от выручки в качестве комиссии. Поскольку шансы на погашение ссуды были минимальны, долгосрочное последствие данной договоренности выразилось в том, что ключевые посты экономики были проданы небольшой группке спекулянтов по дешевке. Чубайс создал хитрую двухфазовую систему, которая гарантировала максимальную поддержку для переизбрания Ельцина в ходе предвыборной кампании 1996 года. Олигархи имели возможность приобрести ту или иную фабрику до дня выборов, однако аукцион, на котором утверждалось их право владения, проходил только после выборов. Олигархи были этим весьма довольны: их собственные банки отвечали за проведение аукциона, и они фактически становились единственными его участниками через фиктивные компании или непосредственно филиалы государственных предприятий. Они просто не могли проиграть, если все шло по плану.

Альфред Кох смело уверял репортеров, что функция аукциониста была в значительной степени технической и не давала участникам «никакого дополнительного преимущества». Чубайс был столь же изворотлив, как и его коллега. «Как вы, возможно, знаете, – отвечал он журналистам, – мы не предопределяем покупателя». Аукцион является «свободным и конкурентным». Все же фактом остается то, что подавляющее большинство предприятий, проданных с аукциона в период с 3 ноября по 28 декабря 1995 года, получили банки, организовавшие аукцион, или их посредники.

17 ноября Владимир Потанин получил желаемое, а именно – 38-процентную долю в крупнейшей горно-металлургической компании Арктики «Норильский Никель», одном из важнейших мировых производителей никеля, платины и кобальта. Только объявленная прибыль этого предприятия составляла 1,2 миллиарда долларов, что превышало всю сумму, полученную в ссудах, призванных пополнить правительственную казну. Целью Ходорковского была компания «ЮКОС», второе по величине нефтегазодобывающее предприятие в России. Заместитель министра энергетики несколько недель добивался расположения «красных» директоров компании и был уверен, что они у него в кармане. Кроме того, он знал, что Джон Браун, бесстрашный руководитель компании BP, с нетерпением ждал момента проникновения на крупный российский рынок нефти и газа. Первым шагом Брауна было создание совместного предприятия с Юрием Лужковым по строительству цепи станций технического обслуживания BP в ближнем Подмосковье. Это предприятие оказалось коммерчески успешным, а также способствовало тому, что компания BP стала известной ключевым фигурам страны, принимающим решения, включая Бориса Ельцина, который интересовался всеми проектами Лужкова.

Для того чтобы не допустить конкуренции со стороны BP и прочих крупнейших компаний – и, как следствие, взвинчивания цены, – Ходорковский успешно лоббировал Комитет по вопросам государственной собственности, в результате чего все иностранные компании были исключены из участия в аукционе. Таким образом, банк «Менатеп» стал официальным аукционистом компании «ЮКОС», так же как и основным участником аукциона. 8 декабря 1995 года компания «ЮКОС» была выставлена на аукцион. 45 процентов акций были выставлены на общедоступную продажу в рамках проекта «залоговых аукционов», а также еще 33 процента в инвестиционном тендере, вынуждавшем участника торгов слить в компанию сумму в размере 200 миллионов долларов. Стартовой ценой была сумма в 150 миллионов долларов ссуды взамен на акции и 150 миллионов долларов в качестве инвестиционного тендера. Ходорковский сделал заявку через одну из своих подставных компаний «Лагуна», однако возникла проблема. Три других банкира – Владимир Виноградов («Инкомбанк»), Михаил Фридман («АльфаБанк») и Валерий Малкин («Российский кредит») объединили силы для подготовки конкурирующего предложения. Они не могли сделать вклад в размере 350 миллионов долларов наличными, однако предложили внести 82 миллиона долларов наличными, а оставшуюся часть выплатить в виде краткосрочных государственных облигаций (ГКО). Кох и Чубайс, однако, отклонили ГКО, объяснив это отказом российского правительства принимать собственные облигации, и настояли на том, чтобы вся сумма была выплачена в наличных деньгах. Партнер Фридмана Петр Авен, президент «Альфа-Банка», пытался поговорить с Чубайсом, которого он знал на протяжении многих лет, и убедить его в несправедливости данного решения. Однако Чубайс не соглашался на личную встречу или даже на разговор по телефону. Эти три банкира не могли каким-либо образом воспрепятствовать Ходорковскому в желаемом приобретении.

Его подставная компания «Лагуна» заплатила 159 миллионов долларов – лишь на 9 миллионов долларов больше стартовой цены – за 45 процентов акций «ЮКОСа», и он получил инвестиционный тендер еще на 33 процента, предложив всего лишь 125 000 долларов сверх стартовой цены 150 миллионов долларов. В целом, он приобрел контрольный пакет по невероятно низкой цене, чуть больше чем за 309 миллионов долларов. Компания «ЮКОС» была вскоре оценена российским фондовым рынком в 15 миллиардов долларов. По расчетам журнала «Экономист», Ходорковский получил в кратчайший срок большее количество денег, чем кто бы то ни было за всю историю. Ходорковский опровергает утверждения о том, что приобретение «ЮКОСа» было нечестным. «Нефтедобыча снижалась на 15 процентов в год, долги подрядчикам составляли приблизительно 3 миллиарда долларов, заработная плата не выплачивалась в течение шести месяцев, а служащие тихо негодовали или высказывали свои жалобы вслух», – заявляет он. Альфред Кох неоднозначно комментирует: «Все возможно, когда такого рода нефтяная компания объединяет силы с крупным банком».

В день продажи «ЮКОСа» с аукциона консорциум во главе с Владимиром Потаниным стал обладателем 51 процента акций в другой нефтяной компании, «Сиданко», всего лишь за 130 миллионов долларов. Это произошло незадолго до того, как прошли переговоры Потанина с представителями компании BP, стремившимися расширить сферу своего влияния. Не участвовавший в аукционе Джон Браун купил 10 процентов акций компании «Сиданко» за 571 миллион долларов – предложение, от которого Потанин не мог отказаться. Соглашение было подписано на Даунинг-Стрит, 10, в присутствии премьер-министра Тони Блэра.

Тем временем, Борис Березовский рисковал упустить получение доходного предприятия. В последнюю минуту он убедил Анатолия Чубайса и Александра Коржакова (изумительный трюк, если принять во внимание их диаметрально противоположные взгляды), что ему необходим постоянный приток наличности для поддержки слабеющей «проельцинской» телекомпании ОРТ. Коржаков признал: «Я не очень хорошо разбираюсь в экономике», однако он «замолвил словечко за Березовского» несмотря на враждебное отношение к нему, в то время как Чубайс и его партнеры точно знали, что нужно сделать. 11 октября Комитет по вопросам государственной собственности потребовал в обязательном порядке провести аукцион контрольного пакета акций «Сибнефти», седьмой по величине нефтяной компании в России. Компания «Сибнефть» была создана двумя месяцами ранее путем вертикальной интеграции крупнейшего завода страны по нефтеочистке в Омске, сибирской нефтяной компании «Ноябрьскнефтегаз», исследовательской организации «Ноябрьскнефтегазгеофизика» и торговой компании «Омскнефтепродукт».

Когда приближалось время декабрьского аукциона, экономисты под руководством Чубайса оценили минимальную стоимость предприятия в 100 миллионов долларов, но Березовский располагал лишь половиной той суммы. «Это Рома, мой новый партнер, – представил он малоизвестного нефтеторговца Романа Абрамовича партнеру Джорджа Сороса Алексу Голдфарбу в здании клуба „ЛогоВАЗ“. – Он замечательный парень, побольше бы таких, как он!» 29-летний Абрамович был застенчив, небрит, одет в свитер и джинсы, но у него был доступ к 50 миллионам долларов. Таким образом, Березовский и Абрамович, действуя как команда, приобрели контрольный пакет акций компании «Сибнефть» всего лишь за 100 миллионов долларов в течение того же месяца. Восемь лет спустя стоимость компании повысилась до 15 миллиардов долларов, когда Владимир Путин вынудил Березовского продать ее партнеру. В книге «Распродажа века» Кристия Фриленд подводит итог, высказываясь о «залоговых аукционах» и связанных с этим проектом аферах следующим образом: «Россия была ограблена средь бела дня бизнесменами, не нарушавшими законов, при содействии молодых реформаторов – лучших друзей Запада в Кремле». Не вызывают удивления утверждения олигархов о том, что их осыпают бранью в родной стране, поскольку русским людям чужд дух предпринимательства, и они не готовы мириться с чьим-либо заметным личным богатством. На Западе они известны как «бароны-разбойники» и приравниваются к Рокфеллерам, Вандербильтам и Карнеги, широко известным в Америке.

Они, конечно, нашли союзника в лице лорда Брауна Мэдингли, прежнего главы BP, которого Тони Блэр рекомендовал возвести в рыцарское достоинство и затем присудить ему титул лорда. «Конечно же, люди критикуют олигархов, но нужно помнить, что они умели рисковать по-крупному, – заявил он в интервью, сопровождавшем Совет по энергетике компании „Риверстоун“ в лондонском квартале Мэйфэр. – Они купили все эти акции, возможно, по низкой цене, но им нужно было раздобыть огромные суммы денег, чтобы сделать то, что они сделали, а ведь они могли потерпеть крах. Кто бы еще был готов рискнуть теми гигантскими суммами и вложить их в акции? Я думаю, что никто, поэтому это невероятно рисковые люди. Это те люди, с которыми вы готовы строить профессиональные отношения, но не личные; я и не уверен, что они бы хотели последнего». Путин был теперь членом центристской партии премьер-министра Виктора Черномырдина «Наш дом – Россия» (НДР). В июне 1995 года группировка, в которую входило около 200 чеченцев, во главе с независимым полевым командиром Шамилем Басаевым взяла более 1500 человек в заложники в больнице города Буденновска на юге России. Приблизительно 120 граждан России были убиты, прежде чем Черномырдин смог договориться с Басаевым о прекращении огня. Внезапное нападение привело к приостановке операций российских войск в Чечне, что дало чеченцам время для подготовки успешной всенародной партизанской кампании.

Черномырдин рьяно стремился преуспеть в борьбе против коммунистов, возглавляемых Геннадием Зюгановым, на федеральных парламентских выборах.

В конце 1995 года, несмотря на скудный опыт в качестве организатора выборов, Путин был назначен ответственным за предвыборную кампанию партии «Наш дом – Россия» в Санкт-Петербурге. Кандидаты от партии набрали лишь 10 процентов голосов и всю вину свалили на незадачливого организатора избирательной кампании. Черномырдин был в ярости от его действий, но, на самом деле, Путин мало что мог сделать, чтобы отобрать легкую победу у коммунистов в условиях преобладавшего на тот момент экономического климата. Результат убедил большинство русских, что Борис Ельцин не сможет оказаться избранным на второй срок в президентских выборах 1996 года. По данным, полученным в результате социальных опросов, он занимал седьмое место, в то время как Зюганов был явным лидером. Всю осень и начало зимы Ельцин либо находился в стационаре в связи с болезнью сердца, либо проходил реабилитацию на одной из своих дач. Ельцин перенес наиболее серьезный сердечный приступ в конце декабря 1995 го да – факт, который в то время держался в секрете от СМИ. Ходили массовые слухи о чрезмерном употреблении им водки, и многие считали его не способным вести убедительную предвыборную кампанию. Многие наблюдатели подозревали, что для отмены выборов найдут какой-нибудь предлог, поскольку в случае победы коммунистов Ельцину и его близким друзьям пришлось бы иметь дело с расследованием дел о коррупции. «Проблема алкоголизма имела место, но я думаю, что, когда мой отец выпивал, это происходило вследствие огромного напряжения, которому он был подвержен», – рассказывает его дочь Татьяна. Она называет карикатурное изображение Ельцина в образе пьяницы с нетвердой походкой «совершенной ложью». «Несправедливо, предвзято и недопустимо рассматривать правление Ельцина и многие его достижения исключительно сквозь эту узкую призму. Необходимо более широко смотреть на вещи. Он был лидером великой державы, много сделавшим для своей страны. Никакое другое государство не претерпело столько бурных изменений в столь краткое время, как Россия при Ельцине».

Ельцин на удивление быстро вернулся в форму, как раз когда широко цитировались слова генерала Коржакова о том, что российское общество слишком нестабильно для проведения выборов надлежащим образом – намек на то, что выборы, возможно, будут отменены. Ельцин поспешил вернуться в Кремль на Новый год, чтобы публично сделать язвительный упрек своему собутыльнику и объявить, что выборы будут проведены, как запланировано. Ельцин обвинил воинствующего Коржакова в том, что он повлиял на его решение начать первую чеченскую войну, следствием которой были не только непрерывное расстройство экономики, но и неблагоприятные результаты опросов общественного мнения. Опасаясь потери привилегированного положения, генерал сменил курс и настоял на том, чтобы Ельцин уволил главного виновника его проблем Анатолия Чубайса, порочные приватизационные схемы которого обогатили ограниченное меньшинство, в то время как подавляющее большинство россиян с ностальгией вспоминали старые добрые времена Советского Союза, когда они, по крайней мере, могли позволить себе регулярно питаться.

Коржаков был поддержан группой правых сил, включавшей директора ФСБ Михаила Барсукова и предпринимателя Олега Сосковца, в его требовании отставки Чубайса. Ельцину не понадобилось много времени, чтобы оценить рациональность их доводов: Чубайс пользовался отрицательной репутацией в массах, и его уход должен был отвлечь внимание общественности от неадекватности самого Ельцина. Ельцин принял решение баллотироваться на выборах. 17 января 1996 года он начал свою кампанию с объявления шокирующей новости об увольнении Чубайса и еще нескольких либеральных членов его кабинета. Более того, он назначил Сосковца руководителем своей новой предвыборной кампании, а генералов Коржакова и Барсукова выбрал в качестве его заместителей.

Внезапный правосторонний уклон в политике Ельцина в угоду сторонникам жесткого политического курса в его лагере был явным предательством реформаторского движения. Этот факт был отмечен месяц спустя, когда ведущие мировые магнаты и политические деятели собрались на Всемирном экономическом форуме в швейцарском горнолыжном курорте Давос. Деловые лидеры Запада толпились вокруг Геннадия Зюганова, будучи уверенными в том, что он станет следующим Президентом России. Принимая мантию социал-демократа Западного стиля, Зюганов приступил к пропагандистскому наступлению. «Наш приоритет – смешанная экономика, устойчивое равновесие государственной, частной и коллективной собственности, – заявил он в колонке Уильяма Сэфайра в газете „Нью-Йорк Таймс“. – Коммунизм означает общинность, постоянное развитие, духовные ценности, крупные вложения в развитие человека». После совещания с Зюгановым Джордж Сорос предостерег Бориса Березовского, объявив, что игра окончена. «Мой вам совет, – сказал ему Сорос за завтраком, – продайте все, что еще можете, берите семью и уезжайте из страны пока не поздно». Ходорковский подслушал эту беседу и признает, что она вызвала у него большое беспокойство. На Березовского, однако, предостережение Сороса подействовало подобно электрическому заряду. Преодолев гордость, он назначил встречу со своим заклятым врагом Владимиром Гусинским («Гусем») в отеле «Флуэла». Березовский сразу подошел к главному: возродившаяся коммунистическая партия должна была положить конец реформам, сделавшим их сказочно богатыми, отменить второй раунд «залоговых аукционов» и «повесить их обоих на фонарных столбах».

Гусинский знал, что, даже если Ельцина переизберут, ему предстоит столкнуться со многими неприятностями. Президент полагал, что тот стал о себе слишком высокого мнения. Наина и Татьяна Ельцины жаловались на то, что его кортеж «подрезает» их на шоссе по дороге из дома в Москву. Кроме того, он поддерживал Юрия Лужкова в его стремлении к президентству, в то время как телеканал НТВ был основным критиком политики правительства в Чечне. Окончательным надругательством стало начало показа на канале сатирического шоу «Куклы», в котором высмеивались Президент и его семья. Ельцин поручил Коржакову «разобраться» с Гусинским. Вскоре после этого по дороге в город Гусинского атаковала команда людей в масках, вооруженных автоматами. Ему удалось добраться до офиса, но телохранители были избиты и несколько часов пролежали в снегу лицом вниз. Эпизод настолько лишил олигарха присутствия духа, что он отправил жену и ребенка за границу. Гусинский не сомневался, что блюститель ельцинского закона генерал Коржаков был ответственен за эту кампанию преследования, что означало только одно – она была санкционирована самим Ельциным. Но даже при таких обстоятельствах приход коммунистов к власти оказался бы еще более неблагоприятным, нежели правление Ельцина, поэтому он был вынужден обменяться с Березовским рукопожатием в знак согласия поддержать предвыборную кампанию Ельцина.

Ко времени знакомства Березовского с Президентом в конце февраля в Кремле первый уже стал лидером проельцинской политической клики, в которую входили Гусинский (группа «Мост»), Михаил Ходорковский (группа «Менатеп»), Владимир Потанин («ОНЭКСИМ Банк»), Александр Смоленский (банк «Столичный»), Михаил Фридман и его партнер Петр Авен («Альфа-групп»), свободно говоривший по-английски. Внешний вид Ельцина шокировал публику. Лицо обрюзгло, некогда атлетический торс стал дряблым из-за злоупотребления алкоголем и болезни сердца. Он был похож на стареющего борца, решившегося участвовать в поединке, которого не мог выиграть. Но все же его великий русский ум был до сих пор удивительно активен. Березовский объяснял Ельцину, что многие члены деловых кругов пытаются достичь соглашения с коммунистами, в то время как другие «пакуют чемоданы и бегут за границу». «Дайте нам возможность помочь вашей кампании, – умолял он. – У нас есть средства массовой информации, деньги, люди, контакты в регионах и главное – решимость. Нам нужно лишь ваше слово».

Ельцин не тешил себя иллюзиями. Он знал, что целью олигархов было получение миллиардов во втором раунде «залоговых аукционов» в случае его победы на выборах, поэтому их единственными мотивами были жадность и личная выгода. «Вы предлагаете мне уволить Сосковца и назначить вас ответственными за мою кампанию?» – спросил он.

«Конечно же, нет, – ответил Березовский. – Создайте еще одну единицу, например аналитическую группу, и пусть она работает параллельно с вашим штабом. Мы предлагаем кандидатуру Анатолия Борисовича Чубайса в качестве ее лидера».

Ельцин покраснел от гнева. «Чубайс? – Он перешел на крик. – Чубайс – главный виновник всего». Затем, как рассказывает друг Березовского Алекс Голдфарб, после нескольких секунд размышлений он сказал: «Ну ладно, он во всем виноват, пусть сам и разбирается. Хорошо, дадим ему шанс».

Валентин Юмашев предложил, что было бы хорошо, если бы Татьяна Ельцина выступала в качестве информационного канала между участниками кампании и Президентом. Ельцин с готовностью согласился. Так, с Березовским в качестве главного стратега, Чубайсом – рулевого и Татьяной Ельциной – посредника «команда Ельцина» с головой окунулась в предвыборную борьбу. Президент как будто родился заново. Он бросился в кампанию с головой, много разъезжал, раздавал государственные фонды, даже танцевал под рок-музыку. К марту 1996 года по результатам опросов общественного мнения поддержка кандидатуры Ельцина стремительно возросла, а к апрелю общественность признала, что он уже является основным претендентом на пост, несмотря на едва ли не олимпийское соперничество со стороны Зюганова. К маю стало ясно, что многие были готовы голосовать за него, поскольку следующие президентские выборы должны были пройти не позднее 2000 года, и Ельцин не имел права баллотироваться на третий срок. Предвыборные махинации олигархов начинали приносить дивиденды. Борец за права женщин и этнических меньшинств Галина Старовойтова пророчила развал «карточного домика российской демократии» в случае, если Борис Ельцин, несмотря на все его недостатки, не будет переизбран и не возглавит маленькую парламентскую группу реформаторов, продолжая осуществлять демократическую революцию. Преемник Ельцина, как она предупреждала, мог стать «потенциальным диктатором» или одним из олигархов, которых мало волновали вопросы демократии.

Как и Ельцин, Анатолий Собчак баллотировался на второй срок на выборах 16 июня. Эта кампания стала еще одним нелегким опытом для Владимира Путина, однако именно она сблизила его с Ельциным и Кремлем.