Текст книги "Лисбет"

Смерть библиотекаря

3 ноября, понедельник.

Наутро мы быстро позавтракали и отправились в замок. Предвкушаем обследование подвала романского дворца и бергфрида. Но в замке нас сразу разочаровали. Гюнтер не появился на работе. Ему звонили домой, звонили на мобильный телефон, но он не отвечает. Вход в романский дворец открыт, но на первый этаж, в библиотеку, войти без Гюнтера нельзя. Хорошо, что хоть подвал можно обследовать. Вероятно, это помещение, разделенное на три части, стало подвалом уже после перестройки романского дворца. В первое время, судя по некоторым приметам, здесь были жилые комнаты. До строительства башенки с капеллой здесь была и часовня. Должна же она где-то быть. Владельцами замка всегда были христиане: они не могли обойтись без хотя бы маленькой часовни. Кроме того, в замковой легенде упоминается именно часовня. И быть ей кроме как в романском дворце негде.

Мы внимательно осмотрели все три помещения подвала. Он расположен, судя по схемам, ниже самой нижней комнаты бергфрида. Даже нужник темницы чуть выше этого подвала. Впрочем, то, что использовалось в поздние времена как нужник темницы, было когда-то частью подземного хода. И ведет сохранившаяся его часть в направлении к романскому дворцу. Но заканчивается, судя по схемам и фотографиям, мощной кирпичной стеной. Два помещения подвала пустые. В третьем какие-то ящики, покрытые пылью картины. Мы с Лисбет простучали все стены подвала, обращенные к бергфриду, и… ничего. Совершенно одинаковые звуки по всей стене. Впрочем, если здесь была часовня, то непосредственно из нее потайной ход не может идти.

В бергфрид мы отправились через рейнскую постройку. Прошли шаткий мостик, выше только заглянули – пусто. Спустились на первый этаж, где была малюсенькая темница. Дальше трудный спуск в «нужник». Это просто название. На самом деле здесь пусто и чисто. Небольшой отрезок потайного хода и тупик. Действительно, крепкая кирпичная стена. Никто не разрешит нам ее ломать. Мы опять в самом настоящем тупике. Поднимаемся наверх и выходим во дворик. Нам навстречу взволнованный господин Брукмайер:

– Господа, господина Либкнехта убили.

– Кто? Когда?

– Позвонили из полицейского поста. Он найден убитым. Сейчас сюда приедет начальник полицейского управления, следователь и эксперты. Больше я ничего не знаю.

Все. Нет никакого желания продолжать сегодня поиски. Лисбет уточнила время прибытия полицейского начальства, предупредила господина Брукмайера, что мы уезжаем обедать и будем в замке минут через сорок-пятьдесят. В молчании едем в отель. Только за столом, когда немного отошли от неожиданного известия, Лисбет задумчиво сказала:

– Я все же надеялась, что Гюнтер не замешан в эту историю, хотя кое-что указывало на него.

– Вырезанные страницы?

– Да, но и не только. Он явно врал тебе, говоря о незаинтересованности в информации о мече. Что это его не волнует. Кроме того, он один из немногих, кто имеет доступ во многие помещения замка.

– Почему? Я понимаю, что он имеет доступ в романский дворец. Но в остальные?

– Мне сказали, что он уже в течение полугода курирует и оружейный зал. Предыдущий хранитель уволился, и он его замещает. Теперь более правильно сказать – замещал.

– Как теперь будем искать?

– Как планировали. Сегодня мы весь день, вероятно, проведем с полицейскими чинами. Но завтра ты поедешь в университет. А я завтра буду сотрудничать с полицией и… еще раз все с ними осматривать. Кстати, я расскажу полиции инцидент с преследованием машин. Пусть заодно поищут. Может, хотя бы заставят бандитов на время затаиться, пока мы работаем.

– Бандитов?

– Конечно.

Когда мы вернулись в замок, там уже были начальник полицейского управления и следователь. Начальник, насупившись, грозно смотрел на всех и многозначительно молчал. Но следователь показался мне молодым и деятельным. Он уже задал «по первому кругу», как он выразился, вопросы господину Брукмайеру и Максу. Теперь была наша очередь. Следователь был очень любезен, особенно по отношению к Лисбет. С ней он быстро закончил вопросы, выяснив только, что мы делаем в замке. Но мной занимался дольше. Возможно, его интересовало мое израильское и российское прошлое. Кроме того, его интриговало, что я начал работать на фирму буквально несколько дней назад. Не знаю, сколько раз он смог бы повторять одни и те же вопросы, но вмешалась Лисбет и сказала, что хочет сделать официальное заявление. Следователь сразу преобразился. Возможно, его самого смущала необходимость по несколько раз задавать одинаковые вопросы. Лисбет заявила:

– В пятницу вечером мы с господином Шпильманом ездили в Бонн. Это не была официальная поездка. По дороге нас стали преследовать две машины.

Далее она очень подробно описала все, что с нами случилось после того, как мы обнаружили первую из этих машин. Следователь неоднократно задавал дополнительные вопросы, и Лисбет все тем же ровным голосом повторяла сказанное раньше. В конце она заявила:

– Такое преследование мешает нам выполнять возложенные на нас функции. Я прошу следственное управление выяснить, кто осуществляет преследование и с какой целью. Не создает ли это угрозу нашей жизни или жизни других граждан.

Все это говорилось на включенный микрофон и фиксировалось следователем. После этого у него пропало желание продолжать беседу, как он выразился, хотя мне это показалось больше похожим на допрос. Ведь помимо всего прочего, он интересовался, где мы были вчера вечером и имеются ли тому свидетели. Следователь спросил также, не собираемся ли мы покинуть город. Это не было похоже на четкое запрещение, и я сразу же сказал, что собираюсь завтра с утра поехать в Марбургский университет поработать в университетской библиотеке и побеседовать с профессорами. Лисбет подтвердила, что никуда не уезжает и готова полностью сотрудничать со следствием, так как это соответствует полученному нами заданию. Она уверена, что вчерашнее преступление непосредственно связано с пропавшим мечом. Мне показалось, что следователь доволен результатами наших «бесед». У него появляется хоть какой-то материал и направление дальнейших действий.

Вторая половина дня прошла бездарно. Мы съездили к дому Гюнтера. Лисбет хотела самостоятельно посмотреть на место преступления. Впрочем, она сразу сказала, что Гюнтера убили не около его дома. Следователь с интересом посмотрел на нее и подтвердил, что действительно Гюнтера пытали и убили совсем в другом месте.

– Пытали?

– Да, на теле много следов пыток, а около места стоянки машины Гюнтера остались пятна крови. Сейчас их анализируют в лаборатории уголовной инспекции земли Рейнланд-Пфальц.

Я содрогнулся. Мне еще не приходилось вплотную сталкиваться со случаями пыток. А Лисбет продолжала спрашивать как ни в чем ни бывало:

– Дорожной полиции передали то, что я рассказала о преследовавших нас машинах?

– Да, но я не очень надеюсь на результат. Слишком обобщенные приметы. Думаю, здесь сотни машин этих марок и цвета.

Нам ничего не оставалось делать, как вернуться домой. Фрау Эльза была уже в курсе всех сегодняшних событий. Нам даже не пришлось рассказывать ей что-либо. Она сама набросилась на нас и стала в красках рассказывать то, что ей поведали соседки. Если верить соседкам, в городе орудует целая банда гангстеров. Они ловят припозднившихся граждан, отнимают у них деньги и… О, ужас! Вырезают органы на продажу. Фрау Эльза описала это все так ярко, что я даже на минуту поверил ей и представил, как на меня нападает банда, валит на голую землю и вырезает из меня, живого, сердце и еще что-то.

Потом, в номере Лисбет, мы немного посмеялись над рассказом фрау Эльзы, но неприятное чувство от всего услышанного осталось. И, как назло, у нас не было ни одной бутылки вина, чтобы заглушить это чувство. А в сонном городке так поздно вечером вино не найдешь.

Марбург

4 ноября, вторник.

На следующий день я отвез Лисбет в замок, а сам отправился в Марбург. До Марбурга через Кобленц чуть больше сотни километров. Немецкие дороги великолепные, и я потратил на дорогу немного больше часа. Университет всего лишь в километре от центра этого небольшого города. В приемной мне посоветовали обратиться на факультет истории и культурологии. В свою очередь на факультете, ознакомившись с моим удостоверением, отправили к профессору Кранцбергу. Профессор Кранцберг оказался на месте. Мне показалось, что у него не слишком много дел на кафедре, так как он с удовольствием пересказал все, что помнил о выступлении доктора Фридриха Гампнера на заседании ученого совета.

По словам профессора Кранцберга, Фридрих Гампнер обосновывал свое мнение о мече из замка Витсбург ссылками на незаконченный труд «О лангобардских королях» Иоганна Гелениуса, брата знаменитого Эгидия Гелениуса. Профессор сказал, что не помнит, конечно, детали этого выступления, но основная идея заключалась в том, что на лезвии меча, по словам Гелениуса, было выгравировано слово Ulciscere – месть. Эту надпись доктор Гампнер прочитал с большим трудом на лезвии замкового меча и представил ученому совету фотографию надписи.

Гелениус, в свою очередь, обосновывал это утверждение, ссылаясь на старую рукопись, одну из небольшого количества рукописей, чудом сохранившихся после разгрома Кёльна норманнами. В рукописи описывался известный факт дарения в 791 году Карлом Великим меча архиепископу Хильдебольду. Там же были приведены сведения о том, что этот меч еще с начала VII века принадлежал нескольким лангобардским королям. Но профессор Кранцберг запомнил только одно имя: король Госдеперт – арианец – был обезглавлен этим мечом. Позднее меч принадлежал многим лангобардским королям, и в 774 году был получен Карлом Великим после сдачи Павии в качестве трофея. Для Хильдебольда этот меч был символом победы истинного католицизма над арианской ересью. Главное, что было важно для доктора Гампнера в рукописи, – текст выгравированной на лезвии меча надписи, приведенный Гелениусом. Доктор Гампнер несколько лет работал над статьей, посвященной этому мечу, но она так и не была опубликована. После неожиданной смерти доктора Гампнера рукопись Иоганна Гелениуса не была найдена. Больше профессор Кранцберг ничего не мог вспомнить. Но даже эти сведения будут нам полезны. Когда я поинтересовался докторской диссертацией Гампнера, профессор ответил, что он ничего не помнит о ней: вероятно, защита проходила до его прихода на кафедру.

На вопрос о судьбе архивов ландграфов Гессена профессор сказал, что в свое время интересовался ими. В начале прошлого века все бумаги ландграфов были сконцентрированы в архиве Касселя.

Я искренно поблагодарил профессора за ценную помощь и отправился в библиотеку. Там мне выдали после некоторой заминки диссертацию Гампнера. Я с волнением открыл ее, ожидая, что и здесь будут вырезаны интересующие меня страницы. Но они оказались на месте. Да, здесь Гампнер говорил о подземном ходе, идущем, оказывается, в XIII веке не из нынешнего подвала романского дворца, а из подвала первого строения на этом месте. Гампнер основывался на старинной схеме, которая почему-то теперь была неизвестна Гюнтеру.

По мнению Гампнера, подземный ход был уничтожен в середине XV века, когда было закончено строительство здания рейнской стороны. Он стал не нужен, так как вход в бергфрид теперь был через деревянный мостик. Но существовал и другой подземный ход: из романского дворца в готический дворец, который был прорыт в середине XIV века и уничтожен одновременно с первым. И все. Ничего больше по интересующему нас вопросу. Кстати, никакой связи с легендой об Элизабет и ее женихах. Рядом в тексте – не значит, что события связаны. По моей просьбе были скопированы в двух экземплярах интересующие меня страницы диссертации.

Осталось неясным, где Гампнер нашел рукопись со сведениями о мече. В диссертации о мече только одно упоминание среди предметов, хранящихся в оружейном зале. Без какой-нибудь конкретики. Имеется еще один непроверенный источник информации: архивы ландграфов Гессен. Там можно выяснить, что именно вывезли ландграфы из замка. Какие вещи и какую библиотеку. Но это не первоочередная задача. А в университете мне больше делать нечего.

Раскрытая тайна

Я успел приехать в отель к обеду. Мы сидим с Лисбет и обмениваемся впечатлениями. Невеселыми впечатлениями. Мы не имеем ни одного следа. Надежды на архивы ландграфов иллюзорны. Не ясно, что делать дальше. Но размышлять особенно некогда. Когда мы приехали в замок, следователь предложил нам принять участие в опасном эксперименте. Не буду описывать детали. Скажу, что мы должны были проехать по знакомому уже маршруту через Бонн, а полицейские машины, не менее четырех, должны были обеспечить безопасность, если в поле нашего зрения опять попадут машины бандитов. Следователь предложил пользоваться связью на волне полиции. Но Лисбет сразу же возмутилась:

– Вы думаете, бандиты не знают вашу волну? Нонсенс. Сразу уйдут с дороги.

– Хорошо, давайте связываться на запасной волне.

– И ее они знают. Никакая полиция не может гарантировать, что среди нее нет предателей.

Следователь хотел возмутиться, но Лисбет неумолима:

– Никакой связи с вашей стороны. Иначе мы сразу уходим с маршрута. Вам достаточно иметь сигнал с нашего датчика. Вы постоянно будете видеть, где мы находимся. И если мы увидим бандитов или что-то подозрительное, сообщим по телефону через интернет. В катастрофическом случае перейдем на открытую волну, но только с нашей стороны и условными словами.

Следователю пришлось согласиться. Договорились о системе условных слов и согласовали интернет-адреса. Договорились, что мы с Лисбет выезжаем из гостиницы в девять вечера.

«Хотели, как лучше, а получилось как всегда». Благополучно доехали до Кобленца, переехали на левый берег и уже выехали на дорогу к Бонну, когда какой-то озабоченный полицейский ляпнул прямо на полицейской волне:

– Фиат, я вас не вижу. Куда вы пропали? Так мы вас потеряем.

Не хватало, чтобы еще назвал нас по имени. Лисбет закусила губу, но промолчала, хотя, наверное, жаждала сказать олуху пару крепких слов. Но тут прозвучало еще хлеще:

– Семнадцатый, ты что, сдурел? Я ж тебе объяснял, что поездка секретная, что нужно сохранять радиомолчание.

– Так скажите этой чертовой парочке, чтоб не исчезали из поля моего зрения. Что, я должен ползти за ними в двадцати метрах? Или гадать, куда им заблагорассудится ехать?

Лисбет молча развернулась и поехала в обратную сторону. Тут же по интернету с ней связался следователь и тревожно спросил:

– Почему вы возвращаетесь? Что-то увидели?

– Нет, мы выходим из игры.

– В чем дело?

– Ваши полицейские или полные идиоты, или специально хотят нас подставить.

– Не может быть. Я говорил лейтенанту, чтобы он их проинструктировал.

– Вам верю. Вашему лейтенанту – нет. Мы едем домой. Я отключаю телефон.

И снова сидим в гостиной Лисбет. Она злая как черт. Еще один неудачный вариант. Что остается? А я вдруг понял, что хочу есть. Спрашиваю Лисбет. Она достает из холодильника пару термосов фрау Эльзы. Молодец. Как всегда предусмотрела наше фиаско. И я спокойно налег на еду. Вдруг звонит телефон Лисбет. Следователь сухо сообщает, что нашли сожженный серый «фольксваген» с двумя трупами. Мы с Лисбет переглядываемся. И она спокойно говорит следователю:

– Может быть, вам теперь понятно, почему мы вернулись домой?

Молча выслушивает его оправдания и извинения и выключает телефон. Вопросительно смотрю на Лисбет. Она без слов достает из холодильника бутылку белого мозельского.

– Ты идеальная женщина. Такую иметь бы спутницей жизни. Понимаешь мужчину с полуслова и даже без слов.

Только вскинула на меня глаза и промолчала. Щедро наливаю не только себе, но и ей. Молча пьем по паре стаканчиков. Все, сегодняшний день можно считать полностью потерянным. Ухожу к себе в номер.

Снова и снова пытаюсь вспомнить, что меня поразило в истории с Элизабет. Вероятно, то, что фальшивый двоюродный брат провалился, когда священник хотел освятить брачующихся крестом. Приблизил к нему крест? Но крест, наверное, уже был у него в руке? Разве крест, по мнению тогдашних священников, действовал только с близкого расстояния? Почему «нечистый» не исчез раньше? Или священник взял откуда-то крест? Сплошные вопросы. Ну почему я так верю, что во всех легендах есть правдивое ядро? Я постучал к Лисбет и поделился своими сомнениями. Она уже была в халате и явно не склонна размышлять о деталях легенды. Только проворчала:

– Я хочу спать. Давай завтра обсудим. Или зайдем утром в подвал и там еще раз все осмотрим.

5 ноября, среда.

Утром мы попросили Макса еще раз открыть подвал. В прошлый раз мы его осматривали только с целью найти следы подземного хода. Теперь я был склонен передвинуть все с места на место и осмотреть детально. Ведь других предположений уже не осталось. Приходится хвататься за соломинку. Осматривали только среднее помещение. Представьте себе комнату размерами три на четыре с половиной метра. Слева от входа на протяжение двух метров громоздятся какие-то ящики. Я спросил Макса: «С чем они?» Он только пожал плечами.

Мы передвинули их на новое место, осмотрели стену, потолок, пол – ничего. Поставили на место. Справа к стенке придвинуты запыленные картины в рамах и без чехлов. И на рамах, и на стене за ними тоже ничего нет. Лисбет осталась в дверях, чтобы не мешать нам, и смотрела на мои манипуляции с большим сомнением. Макс усердно помогал. Мы продвинулись с ним дальше. Впереди у противоположной стены оставалось не занятое ничем пространство. Если до него не найдем ничего – наши усилия были напрасны. За прислоненными к стене картинами висела еще одна картина, на которой ничего не видно. Присмотревшись к ней, увидел, что полотно полностью покрыто грязью и паутиной, но рамка справа чистая, как будто ее только недавно трогали.

Попытался снять ее. Оказалось, что она держится на двух крюках. С третьей попытки удалось снять картину. И я замер от удивления. За картиной в углублении (точно по форме креста) виднелся крест. В нерешительности оглядел все помещение. Попросил Макса отойти назад к двери и медленно начал вынимать крест из углубления. Не поддается. Собственно, его было трудно ухватить, так как почти везде он плотно прижимался к стенкам углубления. Я рассмотрел его и углубление внимательно и увидел две впадины рядом с углублением: справа и слева. Только тогда, когда я вставил указательные пальцы обеих рук в эти углубления, мне удалось оторвать крест от стены. И в этот миг с шумом провалилась часть пола около противоположной входу стены. Мы все замерли от неожиданности. Я стоял с крестом в руке и представлял себе, как падает вниз незадачливый жених и как он вопит от неожиданности.

Подал Лисбет и Максу знак, чтобы они не шевелились, и заглянул в открывшийся квадратный проем. Там был темный подвал. На петлях свисала часть пола. Вниз шла вертикальная деревянная лестница. Я попросил Макса принести сильный фонарь, а лучше два. Когда он убежал, мы переглянулись с Лисбет. Она подошла ко мне, поцеловала в щечку и отпрянула назад. Ни фига себе какое выражение радости и признательности! Не похоже, совсем не похоже на мою графиню. Я переполнен гордостью за себя. А ведь радоваться еще рано. Неизвестно, что мы там найдем. Конечно, для какого-нибудь историка само нахождение такого старинного сохранившегося механизма – прекрасная находка. Но мы не историки. По крайней мере, сейчас. У нас совсем другая задача.

Наконец Макс принес два фонарика. Я попросил его светить сверху, взял второй фонарик в зубы и начал спускаться по лестнице. Глубина всего-то два с половиной метра. Узкое помещение (полтора на три метра) полностью кирпичное: от пола, до сводчатого потолка. Похоже, что это когда-то было частью подземного хода в бергфрид. К моему удивлению, воздух достаточно свежий. Не чувствуется сырость. В дальнем углу стоит маленький столик. На нем небольшой плоский ящик. Слева вдоль стены узкий шкафчик.

Я открыл его и увидел еще три ящичка. В помещении не было ничего, в чем мог бы храниться меч. Это меня немного разочаровало. Так хочется найти, наконец, этот проклятый меч, прекратить поиски, получить заслуженные деньги и уехать (с Лисбет?) куда-нибудь отдохнуть. Я не стал ни до чего дотрагиваться и позвал Лисбет, предложив ей спуститься вниз.

Лисбет мгновенно оценила внизу ситуацию: меч мы не нашли. Разочарованно молча осмотрела все:

– Нужно вызывать господина Брукмайера. Без него мы ни к чему не будем притрагиваться.

Мы оба поднялись из секретной камеры в подвал. Я остался у входа, а Лисбет с Максом пошли за Брукмайером. К счастью, они с полицейским начальством еще были в замке и, конечно, подошли к нашему подвалу.

Когда Лисбет доложила Брукмайеру о том, что мы нашли в подвале и в секретной камере, тот заявил, что потрясен нашей находкой и, безусловно, разрешает вытащить все из секретной камеры. Он отправил Макса вниз, передавать мне ящички. В течение следующих двадцати минут мы вытащили из секретной камеры все ящики, подняли вверх подвижную секцию пола, и я вставил крест на место. Господин Брукмайер собственноручно закрыл дверь в подвал, забрал ключ и сказал, что содержимое ящиков будем смотреть после обеда. На мой взгляд – правильное решение. Есть очень хотелось. Возможно, это было связано с нашими сильными переживаниями.

После обеда господин Брукмайер открыл подвал только тогда, когда мы все собрались. Меня в первую очередь интересовал плоский ящик, практически шкатулка без замка, который лежал в секретной камере на столе. Я осторожно открыл его. В пластиковой папочке содержалось не более дюжины листочков. Лисбет начала осторожно разворачивать и рассматривать их. Среди них оказались листы из диссертации, докладная записка доктора Фридриха Гампнера «О мече архиепископа Хильдебольда» и одинокий листок, на котором четким почерком был нарисован прямоугольник с изображенной на нем пятеркой вертикальных палочек, одна из которых перечеркнута косой чертой. Палочки нарисованы в каком-то непонятном порядке. И все вдоль одной из сторон прямоугольника. Брукмайер небрежно отбросил этот листочек в сторону и милостиво ответил согласием на мою просьбу отдать его на время мне. Лисбет недоуменно посмотрела на меня, потом что-то вспомнила, забрала листочек и всмотрелась в него внимательно. Я только сказал:

– Да, ты права. Там.

Мы попросили господина Брукмайера пройти с нами в оружейный зал. Лисбет сравнила листочек с фигурами рыцарей в зале и уверенно подошла к одной из них. Я развязал тесемки доспехов на спине у рыцаря, засунул внутрь руку и осторожно вытащил меч. На лезвии меча была какая-то надпись, но я не разобрал ее. У господина Брукмайера широко раскрылся рот. Он вдохнул воздух, хотел что-то сказать и не смог. Я подскочил к нему поддержать, так как боялся, что с ним что-то произойдет. Но он уже успокоился:

– Я не верил, что изо всей этой затеи что-то выйдет. Вы действительно мастера своего дела.