Текст книги "Введение в теорию художественной речи: учебное пособие"

Так, образ автора, лирического героя – «это образ, складывающийся или созданный из основных черт творчества поэта. Он воплощает в себе и отражает в себе иногда также элементы художественно преобразованной его биографии»[103]103
  Виноградов В.В. О теории художественной речи… С. 134.


[Закрыть]. Элементы личной жизни творца художественного произведения иногда довольно заметны в прозе («Жизнь Арсеньева» И.А. Бунина) и стихотворных произведениях. Изумительные строки «Я помню чудное мгновенье» навеяны встречей А.С. Пушкина с А.П. Керн на балу в Петербурге (1819 г.) и вторичной встречей с красавицей в Тригорском, гостившей у П.А. Осиповой (1825 г.).

Образ автора предстает как обобщенный образ творца, как образ творческой личности, талантом которой создается художественное произведение. Но личностное (частица образа жизни человека, одаренного способностью создавать художественные ценности) незаметно в художественном творчестве может преобразовываться в обобщенное.

Творчество иногда даже воспринимается как изживание своего «Я» в «МЫ»: «…я до сих пор с трудом могу перейти от первого лица к третьему, вначале непременно чувствую утрату силы и только мало-помалу сживаюсь со своим “героем” <…> И до сих пор отрывать имена героев своих от себя не могу без утраты, но зато, когда говорю Я, то, конечно, это Я уже сотворенное, это МЫ. Мне этого Я никогда не совестно, его пороки не мои личные пороки, его добродетели возможны для всех. Люди, животные, растения, реки – все это я просматриваю как бы до дна, где их индивидуальность исчезает и воскресает личностью не в механическом смешении всех, а в ритмической связи с другими»[104]104
  Пришвин М М Собр. соч. Т. IV. С. 308, 309.


[Закрыть]. Эстетизация изображаемой действительности приводит к тому, что личность автора вынуждена реализовывать свой творческий потенциал, поэтому завершаемое произведение обретает законченную форму, способную выражать «личность автора во всем длительном ее происхождении»[105]105
  Там же. С. 320.


[Закрыть]. Именно в таких, завершенных творениях и находит свое наиболее полное воплощение образ автора: как художник использует средства словесного выражения, как он относится к тому, что стало восприниматься сквозь призму авторского сознания.

Образ автора – это точка зрения, видения мастера художественного слова, позволяющая осмысливать изображаемое; более того, это «магический кристалл», позволяющий картинно представлять изображаемое.

В самом деле, образ автора – «это не простой субъект речи… Это концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем рассказчиком или рассказчиками и через них являющееся идейно-стилистическим средоточием, фокусом целого»[106]106
  Виноградов В.В. О теории художественной речи… С. 139.


[Закрыть].

Мастер художественного произведения может иметь лики своего перевоплощения, поэтому в произведениях одного и того же автора образ творца подвижен: образ автора в зависимости от того, что становится предметом изображения, может перевоплощаться: повествователем может быть герой произведения, автор каких-либо записок, своеобразный биограф, который близок к тому кругу лиц, которые становятся предметом изображения. Более того, повествователем может быть мифический автор, следы творческого сознания которого проступают в рукописи.

Повествование в повести А С. Пушкина «Капитанская дочка» развертывается от лица Гринева, являющегося главным героем этого произведения, а «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» приписываются вымышленному автору. «Смотритель» якобы рассказан титулярным советником А.Г.Н., «Выстрел» – подполковником И.Л.П., «Метель» и «Барышня» – девицею К.И.Т. Более того, А С. Пушкин выдает себя за издателя повестей некоего Белкина.

Подвижность образа автора позволяет ярче и самобытнее изобразить что-либо потому, что рассказанное преподносится как быль, как правдоподобное.

Организация речевых средств в «Капитанской дочке» представляет читателю повествователя как представителя определенной социальной среды, как участника описываемых событий, которые к тому же подаются сквозь «призму» героя – повествователя. Живописность художественного изображения рассчитана на понимание и восприятие современника, но эта живописность усиливается содержательностью слов и выражений, свойственных речевому узусу последних десятилетий XVIII в.: увидел я вороты и въехал на барский двор; подхожу к постеле; дать сатисфакцию; в воинском артикуле, отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки; я смотрел на кипучие пенки.

Средства народно-разговорной речи в устах рассказчика как представителя провинциального дворянства придают изображению колорит интимности и правдоподобия, что подчеркивается образностью пословично-поговорочных речей, которые вовлекаются в речь повествователя и в высказывания персонажей.

В прозаических произведениях А.С. Пушкина образ автора, творца художественного произведения своеобразен; он отличается много ликостью и подвижностью. Отмечается, что даже «в романе в стихах… композиционной осью является всеобъемлющий образ “Я”… Мир героев охвачен миром автора, миром “Я”; мир героев как бы предопределен этой лирической энергией и является ее функцией <. > Собственное единство мира рассказа, события, без авторского “Я” как всеобъемлющего начала и предпосылки, – единство пушкинской прозы <..> прямое “Я” исчезло и растворилось в повествовании <.. > безличное повествование таит в себе скрытую личность <.. > Протеический это субъект без точно очерченной “субъективности” запрятан в самом прозаическом тексте, в порядке слов, строении речи»[107]107
  Бочаров С.Г. Поэтика Пушкина. Очерки. М., 1974. С. 107–114.


[Закрыть].

Образ автора как творца художественного произведения определяет единство и образный строй всего произведения. Даже стихотворное произведение, каким является роман «Евгений Онегин», предстает как целостное поэтическое единство различных сцен и тех описаний, которые дают представление о мире Онегина и мире Татьяны, о мире Ленского и мире Ольги, о мире Лариных и мире столичного дворянства.

Своеобразное применение слов как средства художественного изображения проступает как особая эстетично значимая манера словесного творчества, находящая свое выражение в образе автора, поэтому образ автора – это «индивидуальная, словесно-речевая структура, пронизывающая строй художественного произведения и определяющая взаимосвязь и взаимодействие всех его элементов»[108]108
  Виноградов В.В. О теории художественной речи… С. 176.


[Закрыть].

Речевая структура образа автора в произведениях А.С. Пушкина динамична и многолика. Образ автора предстает как то, что позволяет в полной мере оценивать разные зоны художественного полотна. В романе «Дубровский» автор заметен в описании, которое и подается от имени автора; в повести «Капитанская дочка» изображаемое пропускается сквозь «призму» героя Гринева; в «Повестях Белкина» воспринимается сквозь лик вымышленного повествователя; в «Пиковой даме» проступает как лик Томского – рассказчика. Многоликость речевой структуры образа автора охватывает разные зоны художественного полотна.

Речевая структура образа автора определяет смену и взаимопроникновение речевых стилей, манеры изображения как своеобразия изложения по мере развертывания художественного повествования. В романе «Евгений Онегин» различимы речевые зоны главных героев: Ленского, Онегина, Татьяны. Таким образом достигается яркость изображения, происходит как бы сплочение характерных форм речи, содействующих сгущению или концентрации особенностей словесного выражения. В речи Ленского есть элементы романтизма, более того, имеет место своеобразная шаблонизация словесных форм поэтов той поры, в частности В.К. Кюхельбекера:

 
Стихи на случай сохранились;
Я их имею; вот они:
«Куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?
Что день грядущий мне готовит?
Его мой взор напрасно ловит,
В глубокой мгле таится он.
Нет нужды; прав судьбы закон.
Паду ли я, стрелой пронзенный,
Иль мимо пролетит она,
Все благо: бдения и сна
Приходит час определенный;
Благословен и день забот,
Благословен и тьмы приход!
Блеснет заутра луч денницы
И заиграет ясный день;
А я, быть может, я гробницы
Сойду в таинственную сень…
 

(Гл. 6, строфа 21, 22)

Образ автора проступает в характере отношения к предмету изображения; при этом авторские желания, размышления принимают форму лирических отступлений. Отношение автора к Ленскому скептическое; он характеризуется стихами В.К. Кюхельбекера и тем самым как бы изображается изнутри, – мотивами собственной музы:

 
Он пел любовь, любви послушный,
И песнь его была ясна,
Как мысли девы простодушной,
Как сон младенца, как луна
В пустынях неба безмятежных,
Богиня тайн и вздохов нежных.
Он пел разлуку и печаль,
И нечто, и туманну даль,
И романтические розы;
Он пел те дальние страны,
Где долго в лоно тишины
Лились его живые слезы;
Он пел поблеклый жизни цвет
Без малого в осьмнадцать лет.
 

(Гл. 2, строфа 10)

Ассоциативностью словесных средств достигается типизация персонажей:

 
Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy лондонский одет —
И наконец увидел свет <…>
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
 

(Гл. 1, строфа 4, 7)

В структуру повествования включается даже читатель; при этом он разнотипен:

 
Вы, согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
И вы, читатель благосклонный,
В своей коляске выписной
Оставьте град неугомонный,
Где поселились вы зимой;
С моею музой своенравной
Пойдемте слушать шум дубравный
Над безыменною рекой
В деревне, где Евгений мой…
 

(Ел. 4, строфа 18; гл. 7, строфа 5)

Организация слов в пределах стихотворной строки ориентирована на достижение изобразительности, что достигается с помощью присоединительных конструкций, втягиваемых в зону контрастности:

 
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец <…>
Monsieur l’Abbé, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил.
 

(Гл. 1, строфа 3)

Словесная структура образа автора предстает в виде афористичного словоупотребления, что свидетельствует о фиксации жизненных явлений с помощью метких формул образной речи:

 
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас не мудрено блеснуть <…>
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей:
К чему бесплодно спорить с веком?
Обычай деспот средь людей <…>
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей…
 

(Гл. 1, строфа 5, 25; гл. 4, строфа 7)

В образе автора просматривается отношение мастера произведения к языку своего времени:

 
Не дай мне бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в желтой шале
Иль с академиком в чепце!
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Быть может, на беду мою,
Красавиц новых поколенье,
Журналов вняв молящий глас,
К грамматике приучит нас;
Стихи введут в употребленье;
Но я… какое дело мне?
Я верен буду старине.
 

(Гл. 3, строфа 28)

Образ автора приоткрывает тайну, которая волнует всякого творца художественного произведения: как вести повествование, как олитературивать проблески художественной мысли:

 
Я думал уж о форме плана
И как героя назову;
Покамест моего романа
Я кончил первую главу;
Пересмотрел все это строго:
Противоречий очень много,
Но их исправить не хочу <…>
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне —
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.
 

(Гл. 8, строфа 50)

Образ автора в произведениях Н.В. Гоголя присутствует в иных формах словесно-речевой структуры. Организация слов в канве авторского повествования направлена на детализацию изображаемого. Описание шкатулки приоткрывает завесу над помыслами ее хозяина, главного героя «Мертвых душ»: «Автор уверен, что есть читатели такие любопытные, которые пожелают даже узнать план и внутреннее расположение шкатулки. Пожалуй, почему же не удовлетворить? Вот оно внутреннее расположение: в самой середине мыльница, за мыльницею шесть-семь узеньких перегородок для бритв; потом квадратные закоулки для песочницы и чернильницы с выдолбленною между ними лодочкою для перьев, сургучей и всего, что подлиннее; потом всякие перегородки с крышечками и без крышечек для того, что покороче, наполненные билетами визитными, похоронными, театральными и другими, которые складывались на память. Весь верхний ящик со всеми перегородками вынимался, и под ним находилось пространство, занятое кипами бумаг в лист; потом следовал маленький потаенный ящик для денег, выдвигавшийся незаметно с боку шкатулки. Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту хозяином, что наверное нельзя сказать, сколько было там денег»[109]109
  Гоголь Н.В. Поли. собр. соч. Т. 3. С. 54, 55.


[Закрыть].

Детализация изображаемого содействует типизации того, что проходит перед взором повествователя. При таком «погружении» героев в предметность житейского быта подчеркивается не только связь героев с миром своих вещей, но и придается форме изображения большая характеристичность, позволяющая типизировать формируемый образ.

Образом автора определяется направление и характер показа фрагментов художественного полотна. Одно и то же явление природы может по-разному выглядеть в произведениях мастеров художественного слова. Точка зрения автора определяет организацию слов, посредством которой вызываются эстетические впечатления, свидетельствующие о приметах того, что стало предметом изображения. Летнее утро, изображаемое С.Т. Аксаковым в «Семейной хронике», подается с позиции художника, чье внимание нацелено на жизнь живой природы, т. е. на то, что происходит при наступлении световой части суток, при появлении первых лучей солнца: «Весело кружились в небе, щебетали и пели ласточки и косаточки, звонко били перепела в полях, рассыпались в воздухе песни жаворонков, надседаясь, хрипло кричали в кустах дергуны; подсвистыванье погонышей, токованье и блеянье дикого барашка неслись с ближнего болота, варакушки взапуски передразнивали соловьев; выкатывалось из-за горы яркое солнце!.. Задымились крестьянские избы, погнулись по ветру сизые столбы дыма, точно вереница речных судов выкинула свои флаги; потянулись мужики в поле». Автор дает представление о звуковом своеобразии разнородного птичьего гама, а также подчеркивает, что утром начинается обычная трудовая жизнь в деревне, что усиливается сопоставительным оборотом речи и красочностью определений. И вот зарисовка летнего утра, когда Базарову после бессонной ночи предстояла встреча с Павлом Петровичем на дуэли: «Утро было славное, свежее; маленькие пестрые тучки стояли барашками на бледно-ясной лазури; мелкая роса высыпала на листьях и травах, блистала серебром на паутинках; влажная темная земля, казалось, еще хранила румяный след зари; со всего неба сыпались песни жаворонков. Базаров дошел до рощи, присел в тени…» (т. XXI, с. 143). Буйство природы в лучах раннего солнца передается с помощью слов, вызывающих представления зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные.

В образе автора находит выражение и то, как он подходит к формированию образов персонажей, к преобразованию собственного «Я» в «Я» сотворенное. Известно, что наблюдения над жизнью людей разных социальных групп дают писателю материал, который он преобразует в нечто типичное, обобщенное, способное проступать как художественный образ.

И.С. Тургенев определенно подчеркивал, что создаваемые им образы взяты из жизни: «я должен сознаться, что никогда не покушался “создавать образ”, если не имел исходною точкою не идею, а живое лицо, к которому постепенно примешивались и прикладывались подходящие элементы <…> в основание главной фигуры, Базарова, легла одна поразившая меня личность молодого провинциального врача. (Он умер незадолго до 1860 года.) В этом замечательном человеке воплотилось – на мои глаза – то едва народившееся, еще бродившее начало, которое потом получило название нигилизма»[110]110
  Тургенев И.С. Соч. Т. XI. С. 86.


[Закрыть].

И.С. Тургенев не раз подчеркивал то, что его герои возникают из самой жизни. В литературных текстах немало интересных сведений о лицах, которые послужили И.С. Тургеневу прототипами его замечательных образов. Прототипом образа Ермолая был крепостной человек Афанасий Тимофеевич Алифанов, которого И.С. Тургенев выкупил и отпустил на волю[111]111
  Тургенев И.С. Соч. Т. III. С. 452.


[Закрыть]. Герой рассказа «Хорь и Калиныч» – это реальное лицо по имени Хорь; этот крепостной крестьянин выселился из общины и завел свое хозяйство. С этим крепостным во время охоты встречался А.А. Фет: «Я ночевал у самого Хоря <…> Хорю теперь за восемьдесят лет, но его колоссальной фигуре и геркулесовому сложению лета нипочем»[112]112
  Там же. С. 448.


[Закрыть].

И.С. Тургенев подчеркивал, что его наблюдения над фигурой уездного врача Дмитриева усилили авторский интерес к людям такого типа, что послужило активизации художественной мысли в «базаровском» направлении: «Рисуя фигуру Базарова, я исключил из круга его симпатий все художественное, я придал ему резкость и бесцеремонность тона – не из нелепого желания оскорбить молодое поколение (!!!), а просто вследствие наблюдений над моим знакомцем, доктором Дмитриевым, и подобными ему лицами…»[113]113
  Там же. Т. XI. С. 90, 86.


[Закрыть].

Образы персонажей – это не слепки. Любой прототип доводится писателем до определенной грани, которая и определяет контуры художественного образа: «Характер Ирины (“Дым”), – ответил И.С. Тургенев, – представляет странную историю. Он был внушен мне действительно существовавшей личностью, которую я знал лично. Но Ирина в романе и Ирина в действительности не вполне совпадают. Это то же и не то же. Я не знаю, как объяснить вам самый процесс развития характеров в моем уме. Всякая написанная мной строчка вдохновлена чем-либо – или случившимся лично со мной, или же тем, что я наблюдал»[114]114
  Тургенев И.С. //Русские писатели о литературном труде. Л., 1955. Т. 2. С. 752.


[Закрыть].

Образ автора направляет процесс доработки человеческого материала. Художественный образ, втягиваемый в связи с другими персонажами художественного произведения, испытывает сюжетно значимое давление, в ходе которого у него возникает что-то, чего не могло быть при работе над образом при подготовке к созданию художественного творения: «Базаров остался для меня загадкой; я сам не могу хорошенько себе представить, как я его написал. Тут был <…> какой-то фатум, что сильнее самого автора, что-то независимое от него. Знаю одно: никакой предвзятой мысли, никакой тенденции во мне тогда не было; я писал наивно, словно сам дивясь тому, что у меня выходило»[115]115
  Там же. С. 740.


[Закрыть].

Лик автора как творческое «Я» художественного произведения может присутствовать в повествовании, которое поручено вести рассказчику. Это чувствуется в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» в обращении к читателю: «но не думайте однако после этого, чтобы автор этой книги имел когда-нибудь гордую мечту сделаться исправителем людских пороков. Боже его избави от такого невежества!.. Ему, просто, было весело рисовать современного человека, каким он его понимает и, к его и вашему несчастию, слишком часто встречал»[116]116
  Лермонтов М.Ю. Поли. собр. соч.: в 1 т. М., 1906. С. 745.


[Закрыть].

Итак, образ автора – это сложная структура художественного текста, определяемого углом авторского видения. Образ автора – это литературная личность, находящая свое выражение в системе средств художественного изображения. Образ автора – это система художественных средств, определяющих своеобразие творческого «Я» писателя. Образ автора – это «призма», позволяющая автору осваивать явления реальной жизни и выражать отношение к изображаемому. Образ автора – это отношение автора художественного произведения к читателю. Образ автора – это умение автора облекать свое художественное сознание в разные формы литературно-художественной речи. Образ автора – это мастерство, позволяющее писателю использовать выразительные возможности всех разновидностей русской речи (литературной, разговорной, просторечной, обиходно-бытовой, профессиональной, диалектной, жаргонной и даже иноязычной). Образ автора – это самобытность словесно-речевых структур, обладающих индивидуальным своеобразием, неповторимостью. Образ автора – это лики творческого «Я» в различных видах изображения, организуемого маскировкой собственного «Я». Образ автора – это приемы изображения, присущие субъекту повествования и дающие представление об авторе как культурном типе эпохи, определенного отрезка времени.

Задания для самостоятельной работы

1. Обратите внимание на особенности «образа автора» как творческой личности в произведениях А.С. Пушкина «Станционный смотритель», «Пиковая дама», «Капитанская дочка».

2. Объясните многоликость «образа автора» в романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени».

3. Укажите особенности лирического героя как творца стихотворного текста в произведениях М.Ю. Лермонтова, С.А. Есенина.

4. Попытайтесь найти особенности, определяемые «образом автора» в «Записках охотника» И.С. Тургенева.