Текст книги "Становление теории человеческого капитала в рыночной экономике"

1.4. Классическая политическая экономия о нематериальных компонентах человеческого труда

Теория роста общественного богатства А. Смита исходит из трех базовых принципов модели «экономического человека», сформированных его предшественниками: человек эгоистичен, рационален и стремится к максимизации собственной выгоды. В труде «Исследование о природе и причинах богатства народов» А. Смит выделяет основной фактор роста богатства – разделение труда, которое определяется склонностью людей к обмену. Обмен у Смита – универсальная форма сотрудничества эгоистичных и рациональных индивидов. Таким образом, А Смит обосновывает методологический принцип индивидуализма, заложенный его предшественниками – Т. Гоббсом, Дж. Локком и Д. Юмом, а также принятый и развитый его последователями – Ж.Б. Сэем, Ф. Бастиа, Т. Мальтусом, Дж. С. Миллем, Д. Рикардо, и др.

А. Смит первым дифференцирует виды труда в зависимости от его сложности и необходимого обучения работника: "один час занятия таким ремеслом, обучение которому потребовало 10 лет труда, может содержать в себе больше труда, чем работа в течение месяца в каком-нибудь обычном занятии, не требующем обучения" [56, с. 57]. Выделяя факторы дифференциации заработной платы работников, он называет степень трудности овладения профессией, затраты на профессиональную подготовку, а также меру ответственности работника.

Т. Мальтус, обосновывая первичность биологических побуждений, подчеркивал значение экономической свободы в сочетании с необходимостью особого воспитания и образования, побуждающих к максимально эффективному использованию этой свободы для создания основы удовлетворения биологических потребностей человека, прежде всего, в питании и размножении. В своеобразной форме биологического детерминизма Мальтус развивает идею значимости нематериальных компонентов человеческого труда как факторов обуздания природных биологических потребностей людей.

Ж.Б. Сей и Ф. Бастиа разделение труда считают основой максимизации своих способностей хозяйствующим индивидом. В «трактате по политической экономии» Сей описывает специальные качества человека, позволяющие ему максимизировать результаты в разных сферах своей деятельности [65, с. 182–185, 34–35, 56–57]. Тем самым создается прообраз современного понятия «человеческий капитал», отражающего способность человека к эффективному созданию добавленной стоимости. Ж. Б. Сей первым синтезировал различные теории ценообразования – издержек производства, спроса и предложения, предельной полезности. В результате появилась его теория трех факторов производства – труда, земли и капитала, издержки которых компенсируются заработной платой, рентой и прибылью.

В учении Дж. С. Милля важная роль отводится свободе выбора человека в сферах потребления и производства. Эту свободу обеспечивает прогресс, дающий человеку все больший объем знаний. Следовательно, образование становится одной из важнейших утилитарных ценностей: оно позволяет выбирать другие блага, использовать их с максимальной пользой, развивает потребности и побуждает человека преобразовывать свою производственную деятельность. Образование, соответствующее историческому прогрессу, максимизирует среднюю полезность, приходящуюся на одного человека [50, с. 356–360]. Причем, эта полезность не сводится к удовольствиям материального потребления: если цели человеческой деятельности и общества в целом определяются исторически и носят нормативный характер, то экономический рост определяется позитивной логикой и рационализированным стремлением к богатству.

Процесс образования капитала Милль связывает со способностью человека накапливать мастерство: «Мастерство рабочего считается богатством лишь в качестве средства приобретения богатства в его материальном смысле; любые качества, не ведущие к этой цели, едва ли вообще рассматриваются как богатство» [50, с. 140]. Развитием этой мысли стало его концепция производственного и непроизводственного потребления, пожалуй, впервые ставящая проблему инвестирования в развитие работника с целью накопления его способностей создавать добавленную стоимость. И хотя основой такого инвестирования Милль считает сбережение, тем не менее, он ставит вопрос о передаче части накопленного предпринимателем капитала работникам для наращивания этого капитала в будущем. Правда проблему такой передачи, как и проблему накопления капитала, он считает результатом психологического выбора, а не результатом рационального планирования. Но зато вводит в свою концепцию производственного и непроизводственного потребления понятие риска, считая, что величина ожидаемой прибыли зависит от степени неопределенности будущего.

Даже рассматривая вопрос с наследованием собственности, Милль подчеркивает значение формирования у наследников способности к производительному труду. Таким образом, следствиями и факторами исторического прогресса, Милль считает улучшение деловых качеств человека на основе роста благосостояния и укрепления безопасности, как самого человека, так и его собственности.

Но необходимо заметить, что идеи Милля о значимости образования и деловых качеств человека не касаются способности отдельного работника максимизировать собственную полезность. Речь скорее идет об общем эффекте, которое может дать обществу рост образованности его членов в долгосрочной перспективе. Такой эффект должно обеспечить государство, регулируя образовательную деятельность граждан и даже принуждая к ней.

Критика взглядов на труд представителей классической политической экономии разворачивается по двум направлениям – в рамках теории трудовой стоимости К. Маркса и в рамках теорий австрийской исторической школы.

1.5. Теория воспроизводства рабочей силы К. Маркса

К. Маркс рассматривает проблему нематериальных элементов человеческого труда в своей теории воспроизводства рабочей силы. Он ставит проблему «потребительского производства» как второго вида производства: потребляя продукты материального производства, человек воспроизводит как свои физические, материальные, так и духовные возможности к труду, что является основой накопления и увеличения богатства [39, с, 719]. Тем самым он развивает идею А. Смита о производственном значении отдельных видов потребления [67, с. 234–235].

Маркс пишет о совершенствовании производительной силы труда, определяемой созидательными, умственными способностями человека. Развитие этих способностей он связывает с наличием свободного времени как времени развития индивида: «С точки зрения непосредственного процесса производства сбережение рабочего времени можно рассматривать как производство основного капитала, причем этим основным капиталом является сам человек" [43, с. 305–306]. Из этого следует вывод о том, что величина вновь созданной стоимости определяется произведением сложности труда на величину рабочего времени, в течение которого осуществлялся труд. Сложность труда обусловлена как производственными задачами, так и качеством рабочей силы. Из этого положения делается вывод о большей стоимости качественной, развитой рабочей силы: "Труд, который имеет значение более высокого, более сложного труда по сравнению со средним общественным трудом, есть проявление такой рабочей силы, образование которой требует более высоких издержек, производство которой стоит большего рабочего времени и которая имеет, поэтому более высокую стоимость, чем простая рабочая сила. Если стоимость этой силы выше, то и проявляется она, зато в более высоком труде и овеществляется, поэтому за равные промежутки времени в сравнительно более высоких стоимостях" [40, с. 3, 208–209]. Следовательно, если источником накопления капитала служит рабочая сила, то обоснованные издержки на ее развитие являются основным фактором расширенного производства.

Начиная с первого тома «Капитала», в целях упрощения анализа он предлагает рассматривать рабочую силу как простую, с ничтожными затратами на образование [41, с. 53, 183]. Цель такого упрощения – выявление всеобщих отношений между капиталом и трудом. Но К. Маркс анализировал также роль образования как фактора развития рабочей силы и различия издержек на образования работников разной квалификации [34, с. 182–183].

В то же время в марксистской теории капитала сама категория «капитал» отражает не вещь, а производственное отношение, представленное в вещи. В капитале персонифицируются средства производства, обособившиеся по отношению к живой рабочей силе продукты и условия приведения в действие этой силы, монополизированные частью общества. Сам К. Маркс подчеркивал, что с точки зрения непосредственного процесса производства развитие человеческих способностей "можно рассматривать как производство основного капитала, причем этим основным капиталом является сам человек" [42, с. 221]. Но Ф. Энгельс в письме к К. Гиршу высказывает мысль о том, что, если считать, что капитал рабочего – он сам, то слово капитал теряет здесь последний остаток смысла. Тем самым, Энгельс снова возвращается к пониманию капитала как особых социально-экономических отношений, а не источника добавленной стоимости.

Оценивая роль теории К. Маркса в системе предпосылок формирования и развития теории человеческого капитала, можно сделать следующие выводы:

1. Развивая идеи представителей классической политической экономии, К. Маркс в качестве основного капитала выделяет производительные возможности человека, основанные на простом и расширенном (связанным с совершенствованием трудового мастерства) воспроизводстве рабочей силы. Тем не менее, капитал как социально-экономическое отношение противостоит живому труду и его носителю – работнику.

2. В процессе расширенного воспроизводства качественной рабочей силы основой является накопление производственного опыта и образования, связанного с наличием достаточного свободного времени.

3. Марксистская категория стоимости рабочей силы аналогична сумме пожизненных затрат на содержание человека и инвестиций в человеческий капитал. Основой такого аналогии стало само понимания капитала в теории трудовой стоимости: как суммы накопленного овеществленного и живого труда

Следовательно, развитие Марксом взглядов классической политической экономии внесла определенный вклад в предпосылки формирования теории человеческого капитала.

1.6. Идеи австрийской исторической школы: теории выбора и рассеянного знания

В процессе «маржиналистской революции» конца 70-х гг. XIX века австрийская историческая школа делает центром анализа действия отдельного человека. Стремясь объяснить объективные закономерности поведения человека в сфере удовлетворения своих потребностей, К. Менгер рассматривает богатство как полезность. Блага приобретают полезность в результате отношения к ним человека. В структуру этого отношения входят потребность, свойства предмета ее удовлетворять, осознание человеком этого свойства и возможность его использовать. Отношение между предметом и человеком могут быть иллюзорными, воображаемыми. Экономический рост в обществе обеспечивается за счет того, что образование, получаемое людьми, снижает их зависимость от иллюзорных благ и позволяет направлять основные усилия на создание реальных благ, совершенствуя также их использование. Накопление капитала, следовательно, является результатом системы действия людей, обусловленной их реальным или воображаемым взаимодействием с экономическими и неэкономическими благами.

Хотя К. Менгер, как и его последователи Е. Бем-Баверк и Ф. Визер, анализирует, прежде всего, сферу потребления, тем не менее, оценка благ и установление меновых пропорций, обусловленные способностью человека ориентироваться на реальные блага, определяет и организацию хозяйственной деятельности [48, с. 39–61]. В учении Менгера речь не идет о конкретном работнике, создающем добавленную стоимость, анализируется средний человек, оценивающий блага и действующий в соответствии с этой оценкой. Но следует отметить, что новое поколение австрийской исторической школы (Л. фон Мизес и особенно Ф. Хайек), опираясь на идеи Менгера, приходит к выводам, не противоречащим разработанной на другой методологической основе теории человеческого капитала.

Так Л. фон Мизес преобразует теорию цен в теорию человеческого выбора. На выбор влияют не только экономические, рациональные факторы, все желания и потребности человека, в том числе такие, как власть, статус, самореализация и др., не остаются вне единой шкалы ранжирования. Для максимизации полезности в результате рационального выбора человеку недостаточно знаний. Индивид обладает частичной, фрагментарной информацией, это создает неопределенность, как на личностном, так и на социальном уровнях. Поэтому Мизес критикует классическую политическую экономию: полностью информированный, рациональный эгоист – абстрактная модель, но не реально действующий в сфере экономических отношений человек [49, с. 43–45, 62–63].

На основе этой критики Ф. Хайек создает свою теорию рассеянного знания, из которой делает вывод о том, что единственным механизмом использованного фрагментарного и быстро устаревающего знания является рынок с его ценовыми сигналами [79, с. 89–99]. Система цен понимается им как механизм передачи информации, в том числе и о тех компетенциях работника, которые могут быть объектом купли-продажи на рынке труда. Он особенно подчеркивает роль конкуренции, поминая ее не как процесс борьбы продавцов и покупателей за ограниченный ресурс, а как результат этой борьбы – отбор лучших решений. В связи с этим неодинаковость человеческого труда как товара, многообразие компетенций работников, позволяет через механизм рыночной конкуренции отобрать те компетенции, которые являются оптимальными для хозяйственной системы. В работе «Пагубная самонадеянность» он пишет: «Такие институты по сбору информации как рынок позволяют нам использовать рассеянное невидимое знание для формирования надындивидуальных схем. Широко рассеянные среди людей знания и навыки теперь вполне можно было пускать в ход для достижения самых разнообразных целей» [80, с. 31].

Для анализа проблемы человеческого капитала особое значение имеют следующие выводы Ф. Хайека:

1. Конкуренция, понимаемая как отбор лучших решений, привела к тому, что из институтов отбирались самые успешные – приносящие обществу наибольшую пользу, а из агентов рынка выживали не те, кто обладал большими ресурсами, а те, кто их наиболее эффективно использовал.

2. Ценовые сигналы на рынке, в том числе и на рынке труда, позволяют сравнить разные товары и выбрать наиболее значимый для будущего объект инвестирования. Следовательно, правильно понятые ценовые сигналы позволяют сделать выбор во времени и обеспечить сбережение и накопление капитала.

Следует подчеркнуть, что Ф. Хайек одним из первых ставит и проблему роли социальных связей экономического субъекта. Они, по мнению исследователя, способны компенсировать ограниченность рассеянного знания, замещать лакуны информации и тем самым играть роль важного ресурса экономической деятельности. Тем самым Ф. Хайек обозначает проблему, трансформировавшуюся у последователей Г. Беккера в проблему социального капитала.

1.7. Идеи человеческого капитала в теориях А. Маршалла, А. Пигу, И. Фишера и Л. Роббинса

Неоклассическая экономическая наука, начиная с А. Маршалла, рассматривает «экономического человека» не как внеисторического эгоистичного, информированного и рационально действующего индивида, а как результат исторически меняющихся условий хозяйственной деятельности. Поэтому качества человека, необходимые для успешности в сфере производства, обмена, распределения и потребления, исторически меняются. Но предпосылки их анализа достаточно стабильны, так как процесс изменений развернут во времени.

Так, А Маршалл, по сути, закладывает предпосылки современной теории человеческого капитала, определив оптимальные для экономического успеха качества как некую совокупность черт и особенностей поведения, которые формирует каждый человек самостоятельно, но под влиянием конкретных экономических условий. Эти качества он описывает следующим образом:

• каждый экономический субъект стремится к материальному комфорту, это заставляет его извлекать каждую неделю наибольшее количество работы, которое за это время может быть получено;

• решимость сделать каждое действие экономически целесообразным заставляет «постоянно каждого спрашивать себя, не мог ли он улучшить положение, изменив свою область коммерции либо изменив способ ее осуществления» [46, с. 171];

• политическая свобода позволяет каждому изменять свое поведение и «вовлекать себя лично и свою собственность в новые и рассчитанные на отдаленное будущее предприятия» [там же].

Следовательно, экономически эффективное поведение определяется максимизацией усилий со стороны индивида, готовностью к изменению способов деятельности и приобретению новых компетенций, а также готовностью к риску инвестиций в будущий капитал. А Маршалл одним из первых ставит также проблему рынка образовательных услуг, утверждая, что "самый ценный капитал – это тот, который вложен в человеческие существа" [46, с. 270].

Модель экономически успешной личности А. Маршалла заложила основы кембриджского подхода к «экономическому человеку», которая во многом интегрировала как принципы теории трудовой стоимости английских экономистов-классиков, так и их критику австрийской исторической школой. Этот подход развивает А. Пигу, продолжающий традиции анализа «экономического человека», заложенные А. Смитом, Дж. Миллем и А. Маршаллом.

Экономические предпосылки поведения человека обусловливают развитие личности, способной:

а) выполнять сложные и узкоспециализированные производственные операции;

б) постоянно совершенствоваться в своей сфере деятельности;

в) выполнять функции хорошо отлаженного орудия производственных благ, пользование которыми приносит благосостояние [57, с. 147]. Казалось бы, речь идет о личности, все устремления и качества которой подчинены задаче максимизации добавленной стоимости и формирования личного благосостояния. Но такой подход сам автор считает слишком узким, а описанную личность не соответствующей интересам общественного развития. Поэтому к предложенной модели он добавляет следующие параметры:

• человек работает в коллективе, поэтому он должен быть способным к эффективному для себя и коллектива межличностному взаимодействию, должен уметь дополнять позитивную конкуренцию кооперацией;

• на микроуровне большую роль играет характер отношений работников и работодателей. Отсутствие моральной и физической отчужденности выступает элементом неэкономического благосостояния работодателей, работников и производственной системы в целом;

• получаемый экономический доход на уровне индивида и экономической системы целесообразно использовать для повышения «неэкономического благосостояния». Социальное благополучие и удовлетворение духовных потребностей людей не только повышает устойчивость индивида и экономической системы, основанной на взаимодействиях людей, но и обеспечивает развитие креативных качеств индивидов, необходимых для развития экономических субъектов.

Таким образом, А. Пигу пытается снять противоречие между «экономическим человеком» как средством экономического роста и человеком как целью деятельности экономической системы.

Помимо кембриджской школы идеи неоклассиков развивались в теории Дж. М. Кейнса. Анализируя мотивы экономических действий, Кейнс практически не отходит от классической модели «экономического человека». В теории Кейнса такие мотивы как доход, коммерциализация капитала, предупреждение риска (предосторожность) и спекулятивность в поведении рыночного агента, по мнению исследователя, обусловливают тенденцию сбережения капитала в форме денег [29, с. 464]. Такая позиция является традиционной как для классической, так и для неоклассической модели «экономического человека». Что касается инвестиций, в том числе и инвестиций человека в самого себя, то здесь Кейнс следует воззрениям Дж. Мура, считавшего, что рациональность обычного человека подвержена обыденному мышлению, т. е. традициям, стереотипам и невозможности предугадать будущее [51, с. 313–324]. Экономический человек Кейнса боится неопределенности и риска. Ему нужны гарантии будущего потребления. Поэтому он предпочитает гарантии ликвидности ценностям будущего развития. В этом утверждении отразились и личные воззрения Кейнса, считавшего решения об инвестировании аналогом азартной игры, повлиять на которые способно лишь государство [60, с. 328].

Последователь А. Вальраса И Фишер, определяя капитал как любой запас (природные ресурсы, машины, сырье, трудовые навыки людей), который через какое-то время и в определенных условиях приносит поток услуг, ставит проблему оценки отдачи от инвестиций в труд. По его мнению, доход, реализуемый в виде процента как превышение над инвестициями в обучение работника, есть процент на человеческий капитал, который может накапливаться точно так же, как капитал физический.

Другая ветвь неоклассиков – представители Лондонской школы экономики, во многом проявившие оппозиционное отношение к идеям кембриджских экономистов, положили начало так называемому. «экономическому империализму» и создали непосредственную основу теории человеческого капитала.

Так, Л. Роббинс считает, что разделение благосостояния на материальные и нематериальные составляющие, характерное для А. Маршалла и А. Пигу, неоправлено сужает предмет экономической науки. Человек в любых условиях вынужден делать выбор между альтернативными вариантами поведения, поэтому все его действия носят экономический характер, направлены на то, чтобы максимизировать собственную выгоду в условиях ограниченных ресурсов (времени и денег) и в ситуации, когда цели других людей не совпадают с его целями. В центре экономического анализа Л. Роббинса оказывается проблема альтернативности целей в условиях возможности комбинировать ограниченные ресурсы. Основная проблема поведения «экономического человека» в его теории – проблема выбора.

Такой подход во многом определил становление теории человеческого капитала Г. Беккера в 60-70-е гг. XX века и побудил этого исследователя распространить проблему альтернативного, а значит, экономического выбора на все сферы человеческой деятельности. Сравнение затрат и выгод как содержание этого выбора в условиях разнообразия целей и ограниченности ресурсов по новому поставило задачу рационального поведения человека и обусловило новый подход к понятию «капитал». При этом было отвергнуто упрощенное понимание труда как простого и однородного. Анализ труда как разнокачественного явления был соединен с анализом таких социальных институтов как семья и образование, что отражало распространение экономического анализа на внеэкономические сферы деятельности человека.

Подведем итог проделанному анализу:

1. К концу ХХ века в результате технологической революции сформировались объективные предпосылки превращения нематериальных компонентов человеческого труда в ведущий фактор роста экономических систем. В связи с этим актуализировалась проблема их формирования и максимально эффективного использования.

2. В период, предшествовавший становлению классической политической экономии, сформировались два подхода к оценке роли нематериальных компонентов человеческого труда как фактора производства. Первый подход, представленный учениями Аристотеля, Фомы Аквинского, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Дж. Локка, Ф. Кенэ и др. мыслителями, обосновывает универсальность и неисчерпаемость такого компонента человеческого труда как знания и опыт, рассматривает их в качестве ведущего фактора экономического роста и социального развития на уровне индивида, нации, общества. Второй подход (Платон, Б. Франклин, Ш. Монтескье, Ж.Ж. Руссо, Э. Кондильяк и др.) отдает предпочтение материальным факторам производства и материализованным компонентам человеческого труда. Земля как основной фактор производства, сбереженный капитал, минимизация инвестиций в реализацию человеческих потребностей, в том числе познавательных и креативных, создают основу устойчивого производства в настоящем и будущем.

3. Классическая политическая экономия обосновывает методологический принцип индивидуализма, заложенный предыдущими исследователями. В учении А. Смита закладываются основы модели «экономического человека», деятельность которого базируется на таких нематериальных компонентах экономического поведения как установка на личную выгоду и способность к рациональным действиям. Опираясь на идеи Смита и его последователей Дж. С. Милль в концепции производственного и непроизводственного потребления впервые ставит проблему обоснованности инвестиций в развитие работника с целью накопления его способностей создавать добавленную стоимость.

4. Критика школы классической политической экономии в рамках теории трудовой стоимости К. Маркса и взгляды австрийской исторической школы оказали определенное влияние на становление неоклассической школы. Выделяя производительные возможности человека в качестве основного капитала, Маркс в категории «стоимость рабочей силы» показывает значение ее расширенного воспроизводства за счет образования и накопленного мастерства. К. Менгер, Е. Бем-Баверк и Ф. Визер показали влияние на хозяйственную деятельность человека его способности к оценке благ и установлению меновых пропорций. В ХХ веке развитие идей австрийской исторической школы порождает теорию человеческого выбора Л. фон Мизеса и теорию рассеянного знания Ф. Хайека.

5. Неоклассическая школа выявляет основу экономической эффективности, обусловленную нематериальными компонентами человеческого труда. К ним относят готовность работника к максимизации трудовых усилий, его способность к приобретению новых компетенций и к риску инвестиций в будущий капитал (А. Маршалл). А Пигу затем расширяет структуру этих качеств за счет способностей работника к социальному взаимодействию и его креативных качеств. Представитель кембриджской школы Л. Роббинс, интегрирует взгляды предшественников и в качестве основной проблемы экономического поведения анализирует проблему альтернативности целей в условиях возможности комбинировать ограниченные ресурсы.

Таким образом, генезис идей, обусловивших появление теории человеческого капитала нельзя сводить только к развитию неоклассический экономической науки, продолжающей традиции классиков. Он вобрал в себя также многие идеи их предшественников и критиков.