Текст книги "Рыбинск. Мозаика былого"

Первый банк в Рыбинске

В 1841 году в Рыбинске, в виде опыта, открылась временная контора Государственного коммерческого банка. Впоследствии это первое в истории города банковское учреждение работало в каждую навигацию (потому и называлось временным) вплоть до 1863 года.

До 1841 года рыбинские и действовавшие в городе иногородние купцы кредитовались у ростовщиков. Не самые уважаемые в обществе люди. Об этом свидетельствует и предлагаемая вниманию читателей карикатура середины XIX века.

Контора Государственного коммерческого банка подорвала позиции ростовщиков в Рыбинске. О сфере деятельности конторы можно судить по письму ее управляющего в 1843 году в Рыбинскую городскую думу: «Временная рыбинская Коммерческого банка контора, имея честь уведомить Рыбинскую градскую думу, что сего 10 числа мая последовало открытие оной для ссуды под учет векселей и для трансферта капиталов на тех же основаниях, какие существуют по Коммерческому банку, покорнейше просит Градскую думу объявить о сём здешнему и иногороднему купечеству, в Рыбинске пребывающему».

Для своей деятельности контора арендовала дом у рыбинского купца И. И. Крашенинникова. В Рыбинском архиве хранится список мебели, находившейся в помещении конторы: «Стол для общего присутствия на шесть персон, два стола для четырех персон, две конторки, четыре стола ломберных с сукном, шесть кресел, восемнадцать стульев, диван с подушкой для дежурного».

Дежурный – это, видимо, сторож. А зачем сторожу диван с подушкой?

Карикатура «При встрече»

Ростовский купец Дмитрий Максимович Плешанов. Художник П. Ф. Плешанов

Конторой заведовал управляющий. Самым известным человеком на этой должности стал Фёдор Филиппович Юрьев (1796–1860) – бывший военный, участник Отечественной войны 1812 года, действительный статский советник (генерал-майор по военной Табели о рангах), хороший знакомый А. С. Пушкина. Великий поэт, поздравляя своего приятеля с именинами, написал:

 
Здорово, Юрьев именинник!
Здорово, Юрьев лейб-улан!
Сегодня для тебя пустынник
Осушит пенистый стакан…
 

Кроме управляющего, у конторы был директор. Если управляющего назначали, то директора избирали из числа рыбинского и иногороднего купечества. Так, в 1843 году на должность директора Рыбинской конторы Государственного коммерческого банка баллотировались пять человек: ярославский первой гильдии купец П. М. Пастухов, ярославский второй гильдии купец Г. Ф. Щербаков, ростовский второй гильдии купец Д. М. Плешанов, угличский первой гильдии купец Н. М. Журавлёв и романово-борисоглебский первой гильдии купец А. И. Трутнев. В обязанности директора входило определение благонадежности и состоятельности лица, просящего кредит.

Директорами избирались самые авторитетные и знающие купцы. Ростовский купец Дмитрий Максимович Плешанов (1800–1865) имел в Рыбинске значительную торговлю сахаром и медом. В 1825–1826 годах являлся членом рыбинской судоходной управы.

Николай Михайлович Журавлёв (1810–1872) хотя и числился в угличском купечестве, но постоянно жил в Рыбинске.

Директор конторы Алексей Михайлович Полежаев (1809–1872) был калязинским купцом. Впоследствии записался в петербургское купечество, но постоянно жил в Москве. Это был крупный благотворитель: староста церкви Святого Мартина Исповедника в Москве, почетный староста православного храма Воздвижения Креста Господня в Женеве. А. М. Полежаев стоял у истоков создания Крестовоздвиженской церкви в Женеве. На ее постройку выделил 15 000 франков.

Калязинскому Троицкому монастырю Алексей Михайлович подарил Тихвинскую икону Божией Матери. На иконе имелась серебряная риза весом 1 пуд 18 фунтов. В Спасо-Андроников монастырь в Москве А. М. Полежаев передал серебряную раку весом 5 пудов 11 фунтов.

В одной из петербургских газет XIX века я прочитал прелюбопытное объявление: «Сим объявляю, что ни за моего сына, отставного коллежского регистратора Аполлона Крутикова, ни за мою жену, ни за самого себя я никаких долгов платить не буду и прошу всех наших кредиторов к нам с требованиями не обращаться. Отставной провинциальный секретарь Тит Крутиков».

Таким Титам Крутиковым в Рыбинске кредиты не давали.

Волжско-камский банк

В 1870 году в Санкт-Петербурге был основан один из крупнейших акционерных коммерческих банков России – Волжско-Камский. В июле того же года банк открыл в Рыбинске свое Ярославско-рыбинское агентство. Предполагалось, что в летнее время агентство будет работать в Рыбинске, а зимой – в Ярославле. Однако летние результаты агентства оказались настолько успешными, что правление банка навсегда оставило его в Рыбинске.

Волжско-Камский банк организовал и открыл крупный русский предприниматель Василий Александрович Кокорев (1817–1889). Он родился в мещанской семье города Солигалича Костромской губернии. Семья была старообрядческой, поморского толка. Этой вере В. А. Кокорев остался верен до конца жизни. В конце 1840-х годов Василий Кокорев переехал в Санкт-Петербург, где занялся винными откупами, на чём быстро разбогател. Его состояние достигло 7 миллионов рублей – фантастическая по тем временам сумма.

Кроме винных откупов, Василий Александрович построил нефтеперегонный завод в Баку, вел международную торговлю, владел акциями многих железнодорожных компаний.

В. А. Кокорев ценил искусство, прекрасно разбирался в живописи, собрал замечательную коллекцию работ российских и зарубежных художников. Рядом со своим имением Ушаки в Вышневолоцком уезде Тверской губернии В. А. Кокорев оборудовал пустующее здание Министерства путей сообщения под Академическую дачу. В этом живописном уголке русской природы бесплатно жили и творили как признанные мастера кисти, так и наиболее талантливые студенты Академии художеств. Преподавали студентам выдающиеся мастера Илья Ефимович Репин и Архип Иванович Куинджи.

В июле 1870 года Ярославско-рыбинское агентство Волжско-Камского банка начало работу в нашем городе. Вначале оно находилось в доме богатого купца И. И. Зимина (ул. Крестовая, 25). Затем арендовало дома 47 и 49 на Волжской набережной у не менее богатого купца И. Г. Крупышева. Впоследствии банк приобрел оба здания в собственность. В 1898 году оба дома соединили в одно строение. Оно сохранилось до настоящего времени – долгое время здесь находилось Рыбинское отделение Сбербанка Российской Федерации.

Рыбинское агентство работало до 1918 года. В различное время его возглавляли специалисты высочайшего класса. Профессия банкира была уважаемой во все времена. Даже в Древней Греции, граждане которой ко всем промышленникам и торговым людям относились с презрением.

В Древней Греции банкиров называли трапедзитами – от слова «трапеза», что на древнегреческом означает «стол» или «скамья». Трапедзитством в Древней Греции занимались рабы и иностранцы. Вначале трапедзиты лишь обменивали деньги. Это было жизненно необходимо, так как страна состояла из мелких самостоятельных государств и каждое государство имело свою денежную единицу. Поэтому в Древней Греции трапедзиты были на особом положении и даже иногда освобождались от рабства.

В Священной Римской империи банкирская деятельность расцвела. Но когда империя пала, на многие века в Европе банковское дело забыли, и возродилось оно лишь в Средневековье. В XV веке вошло во всеобщее употребление слово «банкир». Банкиры очень много сделали для развития не только промышленности и торговли, но и культуры. Так, банкир из города Пизы Леонардо Фибоначчи, торговавший в Тунисе и занимавшийся там ссудами, первым из европейцев применил к банковскому счетоводству арабские цифры, ознакомив таким образом с ними Старый Свет.

Василий Александрович Кокорев

Первым управляющим Ярославско-рыбинским агентством В. А. Кокорев назначил своего сына Александра. Через три месяца, когда тот образцово организовал работу, Александра Васильевича Кокорева перевели управляющим в Московское агентство банка.

В конце ХIХ века управляющим Рыбинским агентством назначили Дмитрия Васильевича Григорьева. Имя, малоизвестное даже историкам банковского дела. Но тому, кто интересуется изобразительным искусством, конечно, знакомо имя его сына – выдающегося художника Бориса Дмитриевича Григорьева (1886–1939).

Пик творчества Б. Д. Григорьева пришелся на зарубежный период его жизни. В 1919 году художник с женой и малолетним сыном бежал из советской России на вёсельной лодочке через Финский залив. Персональные выставки Бориса Григорьева с огромным успехом пройдут в Праге, Париже, Нью-Йорке и других крупнейших городах мира.

В начале XXI века автора этих строк пригласили в Псков на Всероссийскую научную конференцию, посвященную жизни и творчеству Б. Д. Григорьева. Меня попросили рассказать о детских годах художника. Так как Боря Григорьев в 1894–1898 годах обучался в Рыбинской мужской гимназии, я обратился к документам Рыбинского архива. То, что обнаружил, повергло в недоумение…

Глядя на табель успеваемости, я не верил своим глазам. Закон Божий – 3, русский язык – 3, математика – 3, география – 3, латинский язык – 2! Более всего поразила оценка по рисованию – троечка! В приготовительном и первом классах Борю Григорьева оставляли на второй год! Папа, уважаемый в городе человек, не стерпел позора, и в итоге Борис Григорьевич оказался в Московском Строгановском художественном училище, где и нашел дело своей жизни.

В словаре Брокгауза и Ефрона дается следующее определение банков: «Высшая форма кредитного посредничества и важнейший орган вексельного и денежного обращения». В этом же словаре сформулировано и назначение банков: «Их цель – снабжать торгово-промышленные предприятия быстро восстанавливаемым капиталом».

Управляющий Рыбинским отделением Волжско-Камского банка Дмитрий Васильевич Григорьев

Рыбинское отделение Волжско-Камского банка

Изучая историю Рыбинска, можно встретить и иные формы применения банковского капитала. Например, в 1914 году Рыбинское отделение Государственного банка решило построить в нашем городе первый элеватор. Осуществлению задуманного помешала начавшаяся мировая война.

Волжско-Камский банк имел прямое отношение к организации коммерческого образования в Российской империи. Что особенно приятно, не последнюю роль сыграл в этом Рыбинск. На рубеже ХIХ – ХХ веков Волжско-Камский банк и Рыбинский биржевой комитет заключили соглашение о передаче одного процента прибыли банка в распоряжение комитета. Эти средства биржевой комитет должен был расходовать на развитие коммерческого образования во всей России. 1 сентября 1901 года соглашение утвердил министр финансов России С. Ю. Витте.

Рыбинск стал центром, откуда финансировались все (!) коммерческие училища необъятной России. Конечно, рыбинские биржевики не забыли и родной город. В 1902–1905 годах на западной окраине Рыбинска выросло огромное здание Коммерческого училища, построенное по проекту столичного архитектора А. Парланда. Ныне это здание авиаколледжа.

Пришла советская власть. 25 декабря 1917 года Совет народных комиссаров принял декрет о национализации банков. В Рыбинске для этого создали специальную межбанковскую комиссию. Начали с ревизии частных сейфов в банках. Искали монеты из драгоценных металлов, золотые и серебряные вещи, драгоценные камни, ценные бумаги. По законам новой власти всё это подлежало конфискации.

Но большевиков ждало разочарование. Предусмотрительные владельцы сейфов уже давно взяли золото с драгоценностями, оставив лишь бумажки, в которые превратились из-за национализации ценные бумаги. В Волжско-Камском банке в сейфе жителя Мологи Андрея Гавриловича Масленникова-Столярова нашлись пять акций Крестьянского пароходства по рекам Волге, Мологе и Шексне; тридцать купонов на дивиденды пароходного общества «Кавказ и Меркурий» и один купон на дивиденды Петроградского частного коммерческого банка.

После вскрытия сейфа Ольги Николаевны Эльтековой секретарь комиссии сокрушенно записал в протоколе: «Документы делового характера, которые оставлены лежать в сейфе».

Национализацию банков в Рыбинске возглавил большевик Н. Н. Тугаринов. Два брата, Николай и Павел Тугариновы, происходили из обедневших дворян Рыбинского уезда. Революционной деятельностью занялись в годы первой российской революции.

В 1919 году в Рыбинске прошла национализация банков. Из всех рыбинских отделений коммерческих банков создали два отделения Рыбинского народного банка. В первое отделение вошли Русско-Азиатский и Русский для внешней торговли банки. Во второе отделение – Петроградский международный коммерческий банк, Сибирский торговый банк и Волжско-Камский.

В 1920 году Николая Николаевича Тугаринова направили на финансовую работу в Донскую область, затем он был министром финансов в Дальневосточной республике, заведовал отделом наркомфина РСФСР, являлся финансовым советником в Монголии, работал в народном комиссариате финансов СССР. Персональный пенсионер Николай Николаевич Тугаринов скончался в Москве на 89-м году жизни.

Общественный банк

Рыбинский городской Общественный банк во второй половине XIX – начале XX веков входил в число самых успешных кредитных учреждений Российской империи.

К созданию Общественного банка в Рыбинске был причастен славянофил, известный поэт и публицист Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886). В мае 1850 года в Рыбинск пришло письмо из Министерства внутренних дел:

«Господину Рыбинскому городскому голове. Хозяйственный департамент, препровождая ко мне представленный его сиятельству Министру Внутренних дел проэкт положения об Общественном банке города Рыбинска, составленный Рыбинской Градскою думою, предлагает мне о выгодах или недостатках проэкта сделать нужные соображения и предоставить оные в Министерство… Надворный советник И. С. Аксаков».

В 1850 году И. С. Аксаков был одним из самых способных чиновников Министерства внутренних дел. В 26 лет он уже имел чин надворного советника, что по военной Табели о рангах соответствовало подполковнику.

Было еще одно обстоятельство, по которому министр направил на рецензию проект положения об Общественном банке именно Аксакову. Год назад, в 1849 году, Иван Сергеевич совершил обширную поездку по Ярославской губернии, изучая хозяйственную жизнь региона. И потому хорошо знал экономику Ярославского края.

Добавим, что в этой поездке И. С. Аксаков имел еще и тайное задание – изучение секты бегунов-странников, одной из самых законспирированных в России. Благодаря подвижному образу жизни, бегуны имелись почти во всех регионах России, но особенно много их было в Ярославской губернии.

И. С. Аксаков в целом дал положительную оценку положению о банке, разработанному Рыбинской городской думой.

К 1856 году в Рыбинске за счет частных пожертвований собрали на учреждение Общественного банка более 27 000 рублей. Однако прошло еще шесть лет до открытия банка.

Общественные банки начали появляться в российских городах с начала XIX века. Но законодательные акты об этом виде кредитных учреждений в России отсутствовали. Лишь 6 февраля 1862 года император Александр II утвердил мнение Государственного совета о городских общественных банках.

Уже на следующий день, 7 февраля 1862 года, Рыбинское городское общество приняло решение учредить в городе Общественный банк. 20 июля этого же года император утвердил это решение.

В Рыбинском архиве хранится письмо правления банка в городскую думу от 1863 года: «Рыбинский городской Общественный банк открыт 14 числа февраля сего года. Правление банка имеет свои заседания во все присутственные дни с 9 часов утра до часу дня. Директор Андрей Миклютин. Товарищ директора (то есть заместитель. – А. К.) Василий Сыроежин. Кандидат товарища директора Иван Сыромятников».

Первый директор банка, купец Андрей Иванович Миклютин (1818–1885), был человеком выдающимся. Потомственный почетный гражданин, рыбинский городской голова в 1852–1854 годах, организатор строительства Спасо-Преображенского собора, Покровской церкви и Софийского женского монастыря.

Банку везло с директорами. Так, купец Николай Дмитриевич Живущев (1835–1912), возглавлявший банк в 1880-е годы, также был потомственным почетным гражданином, рыбинским городским головой в 1871–1878 годах, организатором строительства, а затем и старостой храма во имя Тихона Задонского.

В начале XX века директором банка был представитель одной из старейших купеческих династий Рыбинска, потомственный почетный гражданин В. И. Жилов.

Прибыль Общественного банка направлялась на нужды благотворительности. 8 сентября 1870 года в Рыбинске открылась Общественная богадельня, построенная на средства Общественного банка.

Андрей Иванович Миклютин, первый директор Общественного банка в Рыбинске

В 1892 году в богадельне открыли домовую церковь. Храм находился на втором этаже. В нём имелся четырехъярусный деревянный позолоченный иконостас.

В 1919 году призреваемых в богадельне старушек и стариков выселили, и сюда въехала рота Чрезвычайкома. Здание бывшей богадельни сохранилось до настоящего времени и знакомо всем рыбинцам. Ныне здесь военкомат.

Со второй половины 1870-х годов в России началась череда банковских крахов. При этом некоторые члены городских самоуправлений проявили себя не очень красиво. Так, московский городской голова Д. Д. Шумахер, узнав о тяжелом положении Московского ссудного банка, тайно забрал свой вклад. Остальные вкладчики потеряли свои средства.

Общественный банк Рыбинска успешно пережил тяжелое время. Этому способствовал созданный при банке в 1879 году учётно-ссудный комитет. В нём состояли самые авторитетные купцы. Они решали, кому выдать кредит, а кому отказать.

Сообщение о создании в Рыбинске при Общественном банке учётно-ссудного комитета опубликовала столичная газета «Голос». Прочитав важную для себя информацию, голова города Николаева тут же написал письмо рыбинскому городскому голове Константину Никитичу Лытикову, где просил поделиться опытом создания учётно-ссудного комитета.

В 1888 году в Рыбинске торжественно отметили 25-летие Общественного банка. При этом в столицу отправили телеграмму: «Его Сиятельству, господину Министру Внутренних дел. Общество города Рыбинска, помолившись Господу Богу по случаю 25-летия полезного и благотворного существования Городского Общественного банка, выражает Вашему Сиятельству глубочайшую благодарность за Вашу многостороннюю и плодотворную деятельность на благо и преуспеяние дорогого отечества. Пьем за Ваше здоровье».

Телеграмму с аналогичным содержанием отправили и министру финансов.

В 1919 году советская власть закрыла рыбинский Общественный банк. Чтоб не пили за здоровье царских министров.

Рыбинская Общественная богадельня

Воспоминания банкира

Николай Павлович Полянский (1852–1921) был одним из самых квалифицированных и авторитетных чиновников Государственного банка Российской империи. К 1917 году он занимал должность управляющего Нижегородской конторой Госбанка. В 1880–1896 годах работал контролером в Рыбинском отделении Государственного банка. Предлагаем вниманию читателей воспоминания Николая Павловича о рыбинском периоде его жизни. Воспоминания написаны в 1919–1921 годах, но опубликованы лишь в 2007 году. Они содержат порой неожиданные для рыбинских историков и краеведов сведения. В публикации сохранены орфография и пунктуация автора воспоминаний. Печатаются с небольшим сокращением.

«Приехал я в Рыбинск в ноябре месяце 1880 года. Остановился в гостинице Зимина на Крестовой улице. Не успел, что называется, ввалиться в номер, нам докладывают, что старший помощник контролера Николай Михайлович Воскресенский желает меня видеть.

Входит невзрачного вида с красным лицом рябенький человечек и рекомендуется:

– Счел долгом явиться – ваш старший помощник.

– Зачем, – говорю, – изволите беспокоиться? Ведь теперь всего один час дня, и у вас должны идти занятия?

– Нет, занятия у нас всегда заканчиваются к часу дня. Я теперь совершенно свободен. Не нужно ли с моей стороны каких-либо вам услуг?

На мое удивление, что так рано они оканчивают занятия и что это должно быть неудобно для публики, он сказал, что публика к этому приучена, что в час дня заканчиваются занятия и биржа, что весь город в это время прекращает свою деловую жизнь. Обыватели расходятся по домам или гостиницам.

Николай Павлович Полянский

Улица Крестовая

Поблагодарив Воскресенского за любезность, я пожелал ему всего хорошего, но он не уходил, сказав, что желает кое о чём меня предупредить.

Хотя я на это и поморщился, но всё же приготовился слушать. Воскресенский по первому же апцугу начал на чём свет стоит разносить управляющего Николая Дмитриевича Погорельского и плести на него всевозможные гадости, причем особенно восторгался моим предместником Николаем Аркадьевичем Машковцовым, сумевшим после бывших при Погорельском растрат держать его в руках.

Всё это, а равно и сам мой помощник Воскресенский, произвело на меня отвратительное впечатление. Видимо, Воскресенский старался всячески меня против Погорельского вооружить. Думаю: “Ну, хорош, должно быть, ты и сам, мой милый!”

Поблагодарив ещё раз Воскресенского за желание быть полезным, я сказал, что напрасно он беспокоится знакомить меня с Погорельским; что я имею о нём очень хорошие сведения и что я во всяком случае приехал не ссориться с ним, а хорошо служить и делать свое дело, и что я привык разбираться в людях по личному своему впечатлению. Послужу и всё увижу сам, а пока до свидания.

Первый мой выход был в церковь, чтобы отслужить панихиду по родителям, а затем пошел пройтись по городу, чтобы познакомиться на первое время хотя бы с главными улицами.

Город произвел неважное впечатление: улицы узкие, в том числе и главная Крестовая. Собор же в Рыбинске очень хорош.

Зимой Рыбинск живет тихой местной жизнью, летом же во время навигаций с приходом хлебного каравана оживляется. Приезды иногороднего купечества бывали огромные, а также наплыв хлебных грузчиков и других чернорабочих. Оживление на Волге было очень большое. Караван с нагруженными хлебом баржами тянулся на несколько вёрст.

Хлеб к Рыбинску идет со всей Волги, Камы и их притоков, а затем отправляется дальше на Петербург по Мариинской системе и по железной дороге, и уже в меньшей степени вверх по Волге. Из Петербурга хлеб шел за границу. Народонаселение Рыбинска в летнее время увеличивалось в несколько раз, то есть с около двадцати тысяч местных жителей тысяч до восьмидесяти и до ста.

Жизнь летом в Рыбинске прямо-таки кипела. На рыбинской бирже можно было встретить весь цвет приволжского купечества. Не проданный во время навигации прибывший в Рыбинск хлеб оставался зимовать в многочисленных местных амбарах до следующей навигации и частью перемалывался в муку на рыбинских мельницах.

На другой день приезда в Рыбинск я сделал визит управляющему Николаю Дмитриевичу Погорельскому и некоторым другим старшим служащим. Погорельский произвел на меня хорошее впечатление, но показался человеком с какими-то странностями. На всё, что бы ему ни говорили, он имел привычку отвечать: “Что вы?.. Неужели?..” Так что приходилось по несколько раз сказанное ему повторять.

Всё же оказался он человеком неглупым и развитым. Но, как потом я убедился, любившим слушать, причем вечно находился под чьим-либо влиянием, и, что самое неприятное, этим пользовались всякие отбросы учреждения. Первое время по моем приезде он всецело был под влиянием одного из кассиров – весьма грязноватого и глупого человека.

Нельзя всё же отнять у него, что он был очень опытный управляющий. Я от него многому научился. Правда, своей продолжительной службой он был несколько окрылен и часто своими административными действиями превышал свою власть, но я всегда, может быть, и во вред себе, по возможности его сдерживал: частью убеждениями в неверности его взглядов на дело, а частью и официальными на его имя заявлениями о неправильности принятых им решений.

Одним словом, наши с Погорельским служебные отношения сложились так, что я во все шестнадцать лет с ним службы был его нянькой.

Хлебный караван на Волге в Рыбинске

Государственный кредитный билет номиналом три рубля 1898 года

Аккуратно через год Погорельский брал двухмесячные отпуска, а затем с такой же аккуратностью пользовался правом два месяца дополнительно похворать. Всё это проделывалось им летом во время самой усиленной работы в Рыбинске.

Погорельский купил себе в Романовском уезде Ярославской губернии имение. Устраивая его, очень много проводил там времени. Мне за его отсутствием приходилось исправлять обязанности управляющего. Само собой разумеется, это всё более и более втягивало меня в служебное дело».

Погорельский Николай Дмитриевич родился 23 октября 1833 года в Москве, в семье учителя. В Рыбинск Н. Д. Погорельского перевели из Ярославского отделения Государственного банка и 19 марта 1869 года назначили управляющим Рыбинским отделением Госбанка. В Рыбинске Н. Д. Погорельский работал почти тридцать лет и вышел в отставку 5 февраля 1897 года.

«Прежде чем вступить в должность, я принял наперечет кладовую, то есть все капиталы и ценности и, составив об этом акт, послал его в центральное управление. Затем засел за свой столик и принялся за работу. Вскоре все сослуживцы мои оценили во мне сведущего работника и дело, что называется, пошло. С публикой отношения у меня установились самые лучшие.

Квартира казенная была в нижнем этаже здания, в котором помещалось наше учреждение. Квартира порядочная, но первое время, пока не была построена кладовая наверху, в коридоре, или, вернее сказать, в прихожей моей квартиры, стоял часовой у двери в казенную кладовую. Внесло это, разумеется, большие для нашей жизни неудобства, но что же делать – приходилось с этим мириться.

Бывали случаи, когда при возвращении ночью откуда-нибудь домой меня часовой до вызова разводящего и до выявления моей личности не впускал в свою собственную же квартиру. Запах в прихожей всегда был отвратительный.

Но вскоре всё образовалось. Кладовая для ценностей была построена наверху. А затем, спустя три или четыре года, учреждение наше из дома Сыромятникова на Волжской набережной было переведено в дом Мыркина против городского театра. Помещения как для учреждения, так и для квартир служащих – управляющего, контролера, бухгалтера, кассира и заведующего зданием – были хорошие.

До марта месяца 1881 года жил я в Рыбинске один, занимаясь службой и устраивая свою квартиру. Мебель перевез из Пскова и частью добавил вновь приобретенной в Петербурге. Немного, что было нужно для хозяйства, купил в Рыбинске. За семьей во Псков пришлось съездить самому. Приехали в Рыбинск 1 марта 1881 года, в день убийства императора Александра II.

Сделав с женой визиты, мы вошли в рыбинскую общественную жизнь. Каждое воскресенье по вечерам бывали в клубе. Затем среди наших знакомых образовался кружок для вечеров у себя по средам. Каждая среда падала на какую-либо семью по очереди, то есть одна среда, например, у Величко, другая среда на следующей неделе – у Горбуновых, затем опять на следующую среду у нас и так далее. В такой союз, насколько мне помнится, вступило восемь или девять семейных домов. Условия притом были по самой скромной программе. Все собирались рано, часам к восьми, к чаю. Затем садились за карты. А после чаю самый простенький, легонький ужин – и по домам.

Очень хорошая в Рыбинске была библиотека. Выписывалось много новых книг и почти все лучшие журналы и газеты.

Нигде я так много не охотился, как в окрестностях Рыбинска, и нигде не было так много дичи, как там.

Летом Рыбинск нехорош. Зелени в городе мало, очень небольшой бульвар по берегу реки Черемхи и небольшой садик около театра. Улицы узенькие и пыльные. Город переполнен “зимогорами”, в особенности же набережная возле пароходных пристаней.

“Зимогорами” в Рыбинске называются рабочие-крючники, зарабатывающие летом на разгрузке барж с хлебом огромные деньги, но тут же их и пропивающие в местных темной руки явных и тайных притонах. Зимой эти рабочие остаются без дела и в полном смысле этого слова горюют. “Зима – горе для нас”, – они говорят. Местные же рыбинские жители окрестили их одним общим наименованием “зимогоров”.

Рыбинское отделение Государственного банка (дом купца Мыркина)

Рыбинский крючник

Очень разношерстная компания их составляется. Много из них действительно настоящих крючников по профессии, но много к ним людей по тем или иным причинам пристроившихся. Можно среди крючников встретить пропившегося родовитого помещика, расстриженного попа и прожившегося гвардейского офицера.

Я лично видел носившего на спине кули с овсом крючника, отпускавшего между делом шуточки на отличном французском языке, и когда мой знакомый Иван Александрович Башилов обратился к нему с вопросом, где он этот язык выучил, то он ему ответил, что знает не только французский, но и немецкий, и английский, и тут же пьяным голосом сказал:

– А позвольте мне по этой причине на чай с вашей милости!

Полученный от Башилова двугривенный быстро опустил в карман своих широких с заплатами шаровар.

Все постоянные рыбинские обыватели летом разъезжаются по дачам: кто по своим, а кто и по арендуемым. Детям летом в Рыбинске решительно некуда деваться. Без дачи в Рыбинске жить нельзя.

Служба моя шла своим чередом. Работать я не ленился, но дальнейшие движения затянулись. Может быть, это и к лучшему, так как, получив ответственное место контролера учреждения, я был еще очень молод. Мне было всего двадцать восемь лет. Думаю, что по своим годам в то время я был самым молодым из всех служащих, занимавших эту должность по всем провинциальным учреждениям.

Таким образом, оберегая управляющего Погорельского, а иногда и ссорясь с ним, работая как вол и свободное время занимаясь охотой, я просидел на одном месте ровно пятнадцать лет. Думаю, что на этом самом месте в ожидании, что «жареный рябчик сам влетит мне в рот», я просидел бы и еще столько же, если бы не следующий печальный случай.

Как-то во время заседания учетно-ссудного комитета были представлены на несколько десятков тысяч рублей одним из разорившихся купцов векселя, подписанные ничего не имевшей его родственницей. Я для того, чтобы не поднимать историю в комитете, один из членов которого в этом деле был заинтересован, сделал на учетном реестре надпись, что векселя эти дружеские и что как предъявитель, так и векселедательница никакой ценности не представляют, и что при учете этих векселей учреждению грозят потери. Весь состав членов комитета со мной вполне согласился, и никто из членов этот реестр не подписал. В учете векселям было отказано.

Какая тому была причина – не знаю, может быть, оскорбленное самолюбие, но управляющий Погорельский вспылил и наговорил мне грубых дерзостей. Я, к моему счастью, зная, что справедливость на моей стороне, сдержался, но тут же совершенно корректно при всех заявил, что чаша моего терпения переполнилась и завтра же еду в Петербург – не жаловаться на него, нет, но просить перевода, куда будет угодно моему начальству, так как дальше служить в Рыбинске не могу. Так на другой день и сделал.