Текст книги "Рыбинск. Мозаика былого"

О купцах Дурдиных

Во второй половине XIX века в Санкт-Петербурге сложилась большая, разветвленная династия купцов-пивзаводчиков Дурдиных.

Основателем династии стал Иван Алексеевич Дурдин (1797–1879), родившийся в семье крепостного крестьянина в селе Шестихино Мышкинского уезда Ярославской губернии.

В 1817 году И. А. Дурдин женился и, как многие жители Шестихина, с разрешения помещика уехал на заработки в Москву. Здесь И. А. Дурдин начал работать приказчиком в одном из магазинов по продаже пива Московского общества пивоваров.

В 1833 году И. А. Дурдина перевели работать на один из пивоваренных заводов Санкт-Петербурга, где Московское общество пивоваров намечало расширить производство. Но в столице дела у общества пошли плохо, и в 1836 году завод было решено продать. И. А. Дурдин, к этому времени скопивший небольшой капитал, купил у общества завод, на котором работал приказчиком, с рассрочкой платежа на три года.

Так началась самостоятельная предпринимательская деятельность И. А. Дурдина. Он перевез в Петербург семью и вызвал себе на помощь из Шестихина брата Александра. Сыновей Ивана (1823–1899) и Андрея (1829–1888) устроил «мальчиками» в свои лавки по торговле пивом, а затем рассыльными в контору своего завода.

В течение трех лет дела у братьев Дурдиных шли настолько успешно, что они не только расплатились за купленный в рассрочку завод, но и приобрели в Петербурге ещё одно пивоваренное предприятие. В 1846 году И. А. Дурдин записался в третью купеческую гильдию, в 1854 году – во вторую, в 1863–м – в первую гильдию (Александр Алексеевич Дурдин в 1852 году отошёл от дел).

В 1873 году И. А. Дурдин получил звание потомственного почетного гражданина. Это означало, что все его потомки будут носить звание потомственных почетных граждан.

В 1876 году было организовано товарищество «И. Дурдин», директорами которого стали сыновья Ивана Алексеевича Иван и Андрей. Главную роль в товариществе играл младший сын Андрей.

В 1878 году, после кончины Андрея Ивановича Дурдина, дело в Петербурге возглавил его сын Иван Андреевич Дурдин (1865–1908). Это был хорошо образованный человек, знавший несколько европейских языков. Тонкости пивоваренного дела он ездил изучать в Германию. Иван Андреевич значительно развил пивоваренное дело в Петербурге. Он также открыл в России школу пивоваров.

Внук основателя династии, Иван Иванович Дурдин (1853–1918) в 1877 году переехал на жительство в Рыбинск и подал прошение о строительстве здесь пивоваренного завода. Уже через год предприятие заработало.

Согласно «Указателю фабрик и заводов Европейской России», пивоваренный завод И. И. Дурдина в Рыбинске стал самым крупным среди аналогичных предприятий Ярославской губернии.

И. И. Дурдин – младший имел половину кирпичного трехэтажного дома в Петербурге, кирпичный двухэтажный дом в Рыбинске, кирпичный дом в Угличе, кирпичный флигель и деревянный ледник в Ярославле, деревянный дом и кирпичные ледники в Бежецке, кирпичный дом и кирпичный ледник в Костроме, кирпичный дом и ледники в Нижнем Новгороде.

С 1879 года И. И. Дурдин – младший являлся гласным Рыбинской городской думы, с 1889 года – гласным Рыбинского уездного земского собрания, с 1890-го – председателем попечительства церковно-приходской школы в селе Архангельском Рыбинского уезда, с 1891 года – директором на общественных началах рыбинского тюремного отделения. В течение восьми лет И. И. Дурдин – младший был членом попечительного комитета Рыбинской Мариинской женской гимназии.

И. И. Дурдин – младший занимался благотворительностью. В 1887 году за пожертвование 200 рублей (корова в то время стоила 40 рублей) церкви Иоанна Богослова на Кавказе был удостоен благословения Правительствующего синода. В 1892 году пожертвовал церкви села Архангельского на реке Черемхе в Рыбинском уезде участок земли в 1167 квадратных саженей с выстроенным на этой земле новым зданием церковно-приходской школы. В 1894 году И. И. Дурдина – младшего за заслуги по духовному ведомству наградили серебряной медалью с надписью «За усердие» для ношения на шее ленте ордена Святого Станислава.

В то же время следует отметить, что не имеется случаев благотворительности И. И. Дурдина – младшего в отношении своей малой родины – села Шестихино в Мышкинском уезде, что не относится к петербургским Дурдиным. Так, в 1871 году основатель династии Иван Алексеевич Дурдин и его брат Александр Алексеевич Дурдин пожертвовали на ремонт храма Воскресения Христова, построенного в селе Шестихино в 1804 году, по 1000 рублей каждый.

В 1892 году петербургский купец Дмитрий Дурдин пожертвовал в церковь села Шестихино две облигации второго Восточного займа, каждая номиналом 1000 рублей, на вечное поминовение: Александра, Алексея, Марии, Иоанна, Параскевы, Марианны, Василия, Анны, Андрея, Агапии, Анны, Трифона и Акилины. Видимо, это были усопшие родственники Дмитрия.

В 1896 году петербургскому купцу Ивану Ивановичу Дурдину, сыну основателя династии, и купеческой дочери Дурдиной объявлена благодарность архиепископа Ярославского и Ростовского за пожертвование деньгами и вещами на украшение храма в селе Флоровском Мышкинского уезда.

Иван Иванович Дурдин на даче

Судьба рыбинских Дурдиных печальна. 20 августа (по старому стилю) 1918 года Ивана Ивановича Дурдина – младшего и двух взрослых его сыновей, Германа и Николая, расстреляли во время красного террора. Это произошло на даче Дурдиных, находившейся в районе современного санатория имени Воровского. Там же расстреляли и многих других купцов. Тела убитых похоронили в общей могиле.

Вдова И. И. Дурдина – младшего Анна Васильевна тайно перевезла тела мужа и сыновей в Рыбинск и похоронила на Георгиевском кладбище без надгробий. Сама бежала из Рыбинска без вещей.

Сейчас о рыбинских Дурдиных напоминает замечательный мебельный гарнитур в неорусском стиле, когда-то им принадлежавший и находящийся ныне в Рыбинском музее-заповеднике.

На кладбище в Шестихине имеется надгробный камень Дурдиных.

Приключения Подхалимова

Поводом для единственного посещения великим сатириком М. Е. Салтыковым-Щедриным города Рыбинска стала… ошибка нотариуса. В результате этой поездки на свет появился очерк с описанием Рыбинска и рыбинцев.

В 1873 году М. Е. Салтыков-Щедрин и его родственники произвели раздел имущества, доставшегося им по наследству. Михаилу и его брату Сергею досталось имение Заозерье в Угличском уезде Ярославской губернии. Договор о разделе оформлял рыбинский нотариус, в зону действий которого входил и Угличский уезд.

Согласно договору, братья должны были ежегодно перечислять определенную сумму в пользу своей матери. Михаил Евграфович аккуратно выполнял обязательство, а Сергей постоянно забывал о сыновнем долге. В результате нотариус, следивший за выполнением договора, вынужден был оштрафовать необязательного сына на 10 тысяч рублей – огромные в то время деньги. Но при этом слуга закона ошибся и вместо Сергея наложил штраф на Михаила Евграфовича.

Доказать свою правоту в России тогда было так же трудно, как порой и сейчас. Писателю даже пришлось обращаться к ярославскому губернатору: «Выкупное учреждение постановило удержать с меня 10 тысяч рублей, так как рыбинский нотариус вывел на меня запрещение, наложенное на моего брата. Прошу Вас разъяснить это дело». Вскоре М. Е. Салтыков-Щедрин приехал в Рыбинск, встретился с нотариусом, и недоразумение исправили.

Проходя по рыбинским улицам, вспоминал ли Михаил Евграфович свою бабушку Надежду Ивановну, вышедшую из рода рыбнослободских купцов Нечаевых? В «Ревизской сказке купцов и посадских людей Рыбной слободы» от 1763 года написано, что «у Ивана Матвеева Нечаева дочь Надежда 20 лет выдана за лейб-гвардии капитан-поручика Василия Богданова Салтыкова». Молодые поселились в селе Спас-Угол Угличского уезда. Вскоре у них родился сын Евграф – отец великого писателя.

В 1874–1880 годах М. Е. Салтыков-Щедрин написал серию очерков под общим названием «В среде умеренности и аккуратности». Найти эти очерки удалось с большим трудом. После долгих поисков обнаружил их в фонде редкой книги Центральной городской библиотеки им. Энгельса. Это был третий том прижизненного собрания сочинений писателя. В библиотеку книга поступила в первые годы советской власти из библиотеки Рыбинского коммерческого училища. Еще ранее она принадлежала первому директору училища М. И. Черникову – одному из самых образованных людей Рыбинска в начале ХХ века. Он окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета с ученой степенью кандидата историко-филологических наук. В 1907 году возглавил Рыбинское отделение партии октябристов.

Рыбинск и рыбинцы описаны в очерке «Тряпичкины-очевидцы». Но главный герой очерка не рыбинец, а корреспондент столичной газеты «Краса Демидрона», бывший маркер (прислуживающий при игре в бильярд. – Ред.) ресторана «Старый Пекин» Подхалимов 1-й – враль, пройдоха и забулдыга.

Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 годов редакция направила Подхалимова в служебную командировку на Дунай, в район боевых действий. Подхалимов сел в поезд Санкт-Петербург – Москва, где познакомился с рыбинским купцом Иваном Ивановичем Тр. и священником из Рыбинска Николаем. Писатель дает портрет купца: «Иван Иванович Тр. – веселый малый, высокий, плотный, румяный, кудрявый с голубыми, но необыкновенно странными глазами, которые делались совершенно круглыми по мере того, как опоражнивалась висевшая у него через плечо фляга. Подобно всем русским, не отказывающим себе в удовольствии выпить лишнюю рюмку водки, он говорил разбросанно, не только не вникал строго в смысл выражений, но даже не имел, по-видимому, достаточного разнообразия их».

Рыбинск. Ресторан на городском бульваре

Описан и отец Николай: «Он являлся прекрасным комментатором в тех случаях, когда смысл речей Ивана Ивановича делался слишком загадочным…»

Прототипом для образа Ивана Ивановича Тр. стал рыбинский купец Иван Иванович Дурдин, построивший в Рыбинске пивоваренный завод. Пиво, производимое на предприятии, славилось по всей России. Но сам Дурдин прославился как первый в Рыбинске буян.

Подхалимова и Тр. объединила страстная любовь к алкоголю. Неудивительно, что вместо Дуная репортер оказался в Рыбинске. В нашем городе Подхалимов пробыл три недели, став постоянным спутником Ивана Ивановича и объектом его шуток, к которым не может быть однозначного отношения. Подхалимов жаловался: «…он уложил меня, сонного, в гроб, покрыв старой столовой красной салфеткой и поставив по четырем углам сальные свечи, так что, когда ночью я проснулся и увидел себя в комнате одного и в такой обстановке, то чуть в самом деле не умер со страху. В другой раз, воспользовавшись таковым же моим положением по случаю взятия Ардагана, он вывез меня на дрогах в городской лес и бросил в канаву, так что я, будучи пробужден воем собак, должен был для спасения своего лезть на дерево…»

Уточним, что Ардаган – это турецкая крепость в Закавказье, которую 5 мая 1877 года штурмом взяли русские войска.

Устами Подхалимова сатирик описал коллективную драку во время карточной игры, случившуюся в городском общественном клубе (улица Крестовая, 21, в советское время здание театра кукол): «…враждующие разделились на две партии: одна под предводительством моего принципала (в этом же лагере находился и я), другая – под предводительством одного из здешних сильных мира, статского советника Р. <…> Он… ворвался в игральные комнаты, не рассчитав, что мы были защищены игральными столами и вооружены подсвечниками. Неприятель был смят в несколько мгновений и бежал с поля сражения… С нашей стороны потерь не было, но лицо Тр. оказалось до такой степени испещренным разнообразными боевыми знаками, как будто по нем проехали железной бороной».

Рыбинск. Отправление парохода от пристани

Расстались Подхалимов и Тр. так же необычно: «В заключение всего Иван Иванович пригласил меня с собой в Нижний, куда он поехал по торговым делам, и высадил ночью, сонного, в согласии с капитаном парохода, на пустынном берегу Волги. <…>…В карманы моего пальто заботливой рукой г. Тр. были положены: булка, кусок колбасы и бутылка водки. Сверх того, я нашёл у себя в боковом кармане сторублёвый кредитный билет и записку следующего содержания: “Прощай, корреспондент!” Однако к этому доброму делу он придал шутовские формы… а именно нарисовал на сторублёвом билете усы… так что… меня повели к исправнику в качестве обвиняемого в превратных толкованиях! <…> Вот каковы результаты моей поездки в Рыбинск!» Поясним, что на сторублевой купюре был изображен портрет императрицы Екатерины II. На её лице и появились усы.

О судьбе Подхалимова сообщила газета «Краса Демидрона»: «Сегодня мы получили от чебоксарского уездного исправника официальную бумагу, из которой видно, что в Чебоксарах пойманы двое беспаспортных бродяг по фамилии Подхалимовы, которые называют себя корреспондентами “Красы Демидрона”». Видимо, Подхалимов раздвоился.

Первый почётный

Первым почетным гражданином Рыбинска стал в 1865 году ярославский губернатор Иван Семёнович Унковский. До начала административной работы это был блестящий морской офицер. В 1852 году тридцатилетнего капитан-лейтенанта Унковского назначили командиром фрегата «Паллада», совершившего кругосветное плавание из Кронштадта в Японию. Этому путешествию посвятил своё произведение выдающийся писатель И. А. Гончаров…

Дворянский род Унковских известен с XVI века. Иван Семёнович родился в семье военного моряка. В 13 лет поступил в Морской кадетский корпус. В 1848 году стал адъютантом главнокомандующего Черноморским флотом адмирала М. П. Лазарева, у которого многому научился в морской профессии.

Кругосветное путешествие началось 7 октября 1852 года. Официальной, публичной задачей экспедиции объявлялось посещение Аляски, в то время еще не проданной США, а принадлежавшей Российской империи. Истинной же и тайной целью являлось установление дипломатических и торговых связей с Японией.

Русскую делегацию возглавил известный государственный деятель, дипломат, адмирал Е. В. Путятин. В качестве секретаря адмирала пригласили набиравшего известность писателя И. А. Гончарова.

Трудность задачи состояла в том, что Япония середины XIX века была страной закрытой. Японские власти всячески препятствовали проникновению в страну иностранцев с их чужеродной культурой.

Иван Семёнович Унковский

Выйдя из Кронштадта, вместе с «Палладой» в плавание отправились шхуна «Восток», корвет «Оливуца» и транспортное судно «Князь Меншиков». Русские корабли взяли курс на Англию, оттуда – к западному побережью Африки, чтобы обойти этот континент с юга.

В Атлантическом океане корабли попали в жестокий шторм. О его начале И. А. Гончаров написал: «Вдруг поддало, то есть шальной, или, пожалуй, девятый вал ударил в корму. Все ухватились кто за что мог. Я, прежде нежели подумал об этой предосторожности, вдруг почувствовал, что кушетка отделилась от стены, а я отделяюсь от кушетки».

Писатель с трудом выбрался на палубу и там увидел незабываемое: «Фрегат взберется на голову волны, дрогнет на гребне, потом упадет набок и начинает скользить с горы, спустившись на дно между двух бугров, выпрямится, но только затем, чтоб тяжело перевалиться на другой бок и лезть вновь на холм. Когда он спустится вниз, по сторонам его вздымаются водяные стены».

И. А. Гончаров более на палубу не выходил. И. С. Унковский предоставил писателю место в своей каюте, где стояла крепко привинченная к полу софа между шкафом и пианино. В этой норке, упершись ногами в пианино, а спиною в шкаф, классик русской литературы провел семь штормовых суток.

Сам Иван Семёнович Унковский за неделю ни разу не прилег. Не раздеваясь, он иногда дремал в кресле, готовый каждый миг бежать наверх, на палубу.

Обогнув мыс Доброй Надежды, пройдя Индийский океан, побывав в Сингапуре и Гонконге, эскадра достигла японских берегов.

К остановившимся на рейде русским кораблям приблизилась лодочка. Вышедший из нее японец назвался представителем губернаторов Нагасаки (губернаторов почему-то оказалось два). На просьбу встретиться с губернаторами ответил, что вначале должен сообщить об этом губернаторам, те спросят у верховного совета, совет спросит у сёгуна, а тот у микадо. Только потом русские получат ответ.

Наконец настал час визита. Для встречи русских в губернаторский дворец прибыли четыре уполномоченных от микадо. Стороны молча стояли, осматривая друг друга с ног до головы. Наших удивила одежда уполномоченных. На них были халаты из толстой, почти не сгибающейся шелковой ткани, шелковые же шаровары, на голове какие-то коробочки, на ногах деревянные сандалии. Еще забавнее оказались одеты губернаторы. Их шелковые шаровары были на аршин (71,2 см) длиннее ног. В любой из шагов губернаторы рисковали запутаться в шароварах и упасть. И. А. Гончаров подумал, что в такой одежде и шевелиться-то мудрено, и сделал вывод: «Она выдумана затем, чтобы сидеть и важничать в ней».

Русские предложили поговорить о взаимоотношениях России и Японии. В ответ услышали, что сначала нужно пообедать. Адмирала Е. В. Путятина, И. С. Унковского, И. А. Гончарова и еще одного члена делегации, востоковеда К. Н. Посьета, провели в просторный зал, где поставили каждому отдельный столик. С ними обедали и два уполномоченных.

Далее предоставим слово И. А. Гончарову: «Вот появилось ровно шесть слуг, по числу обедающих гостей, каждый с подносом, на котором лежало что-то завернутое в бумагу, как мне показалось. Они поставили подносы, вышли на минуту, потом вошли и унесли их; перед нами остались пустые, ничем не накрытые столы…»

Увидев вытянувшиеся лица русских, главный уполномоченный объяснил: «Это наш обычай подавать блюдо с “этим” и тотчас уносить – это у нас символ приязни». «Этим» оказалась не рыба, а перепонка улитки, с помощью которой та прилипает к скалам. Это и есть у японцев символ симпатии, привязанности, буквально – прилипчивости.

Более «дразнилок» не было. Подали обед – с серебряными ложками для гостей. Лишь И. С. Унковский пытался есть палочками, чем немало позабавил уже японцев. После трапезы русские вновь предложили начать переговоры. Японцы отвечали, что сегодня – обед, а переговоры – завтра. Одним словом, некоторых договоренностей с японцами адмирал Е. В. Путятин смог достичь… спустя год.

В 1856–1860 годах капитан первого ранга И. С. Унковский уже не на парусном, а винтовом фрегате «Аскольд» совершил второе кругосветное путешествие, и вновь – в Японию. После этого Иван Семёнович получил звание контр-адмирала с зачислением в свиту императора.

Карьера тридцативосьмилетнего моряка развивалась великолепно. И вдруг в 1861 году его назначают ярославским губернатором. На аудиенции у императора И. С. Унковский сказал: «Ваше Величество, как я могу быть губернатором, когда не знаю даже разницы между магистратом и губернским правлением?» На что Александр II ответил: «Я тебя знаю хорошо и ручаюсь: через полгода ты будешь таким же лихим губернатором, как был командиром фрегата».

1861 год – время отмены крепостного права в России. При этом крестьяне должны были выкупать землю у помещиков. А те назначали такие высокие цены, что по стране покатилась волна крестьянских недовольств.

Волнения были и в Ярославской губернии. Например, особенно возмущались бывшие крепостные помещика А. С. Некрасова – отца известного поэта. Вскоре А. С. Некрасов умер. Один из бывших крепостных вспоминал, что крестьяне две недели праздновали его смерть, напиваясь до белой горячки.

Кроме решения проблем, связанных с отменой крепостничества, И. С. Унковскому предстояло проводить на территории губернии городскую, земскую, судебную, военную реформы.

Иван Семёнович был губернатором в течение 16 лет и с честью справился со всеми задачами. При нём к Рыбинску подвели железную дорогу; от Рыбинска по Волге и Шексне открыли два цепных пароходства; впервые стала издаваться газета; построено несколько храмов, богаделен и детских приютов; появились мужская и женская гимназии; начали открываться отделения крупнейших банков России; учреждена городская почта, начато строительство театра, открыт мореходный класс (позже ставший речным училищем).

За морские и губернаторские заслуги И. С. Унковского наградили орденами Святого Станислава, Святой Анны, Святого Владимира – все первых степеней. Ему присвоено звание почетного гражданина Рыбинска, Мологи и Ярославля.

Иван Семёнович Унковский скончался от тяжелой болезни в 1886 году в Москве. Похоронен в родовой вотчине Унковских, в селе Козлово Калужской губернии. Перед кончиной был сенатором и полным адмиралом – без приставки «контр».

Фрегат «Паллада». Художник А. П. Боголюбов