Текст книги "Паблисити эджент"

– А как вы определили, что у меня отравление, а не банальная передозировка? – Доктор явно замялся. – А то тут некоторые ваши сотрудники одним махом меня в конченые наркоманы записали.

– Признаки отравления мы распознали позже, правда, не определив природу самого отравления. Понимаете, всё говорило о том, что вы вкатили себе нечто сверх убойное, диффузный цианоз, оглушённое состояние сознания, критически низкое давление, а пульс при этом, честно сказать, был как у бегуна на короткие дистанции, и при всём вышеперечисленном вы ещё могли двигаться и даже разговаривать, правда, невнятно, но могли. Всё это вместе на грани фантастики уважаемый Василий Александрович.

– Так почему же меня не в наркологию отправили?

– Я так и собирался сделать, но Лида, – Павел Сергеевич кивнул на медсестру – а вернее будет сказать, её дядя и так уж вышло, руководитель вашего агентства, убедительно попросили меня этого не делать. – Я с удивлением уставился на «Лидусю».

– Тесен мир. – Пробормотал я как можно тише.

Повисла неловкая пауза. Доктор зарылся в свою папку, Лида густо покраснела и опустила очи долу, один лишь я не испытал неловкости.

Я просто обожаю такие моменты, именно в них, на мой взгляд, раскрывается истинная натура человека. Неуверенные в себе люди лихорадочно ищут, что бы сказать, не знают куда деть руки или попросту сбегают, занятые «делают вид, что занятым чем-то важным», искренние густо краснеют и испытывают жуткую неловкость, ленивые перестают думать, а наглые и самоуверенные продолжают молчать как ни в чём не бывало. Ого!

– Павел Сергеевич, позвольте узнать, где мои вещи, мне нужен телефон, да и с выпиской можно поторопиться.

– Какие выписки мой дорогой, вы тут абсолютно на птичьих правах, то есть, я хотел сказать, вы можете уйти в любой момент, а вещи вам Лида отдаст. Только скажите мне по секрету, чем это вас так накрыло?

– Самому хотелось бы знать доктор.

– Что вот так, ни с того ни с сего вы вдруг почувствовали себя плохо?

– Почти, но не могу сказать, что мне было так уж плохо.

– Хорошо. Лида, верните вещи Василию Александровичу. – Медсестра отчего-то грустно кивнула и ушла. – А кем вы работаете, если не секрет?

– Не секрет, я рекламный агент.

– Да?

– Да.

– Я просто подумал, может какое-то химическое предприятие…, авария…

– Не выдумывайте Павел Сергеевич, случись у нас авария на каком-нибудь предприятии, тем более химическом, мены бы сюда не одного привезли, да и не сюда вовсе.

– Это конечно верно. Но ежели найдётся ещё один человек с подобным отравлением, то добро пожаловать к нам, уж больно необычные симптомы проявляются. Ладно, – он вздохнул – всего хорошего, желаю вам больше сюда не попадать.

– Ни чего не имею против. – Доктор весело прокрутил папку в руках, ловко её перехватил и пошёл по своим делам. Я снова отвернулся к окну, но Лида не дала мне полюбоваться так понравившимся мне пейзажем увядания природы. Она, молча, всучила мне пакет с моей одеждой, и уже было собралась уйти, когда я спросил. – А телефон? Документы?

– Всё там. – Бросила она, даже не обернувшись, я покачал головой. Её-то я чем обидел?

Порывшись в целлофановом содержимом, я откопал свой сотовый и разочаровано плюнул, у этой смартфоновой хрени конечно разрядилась батарея. Надо Мишку на звонок раскрутить, а он с детства жмотом был, никогда не давал попиликать на своей скрипке, типа «его мама заругает». Пошутил про себя я и, развернувшись на пятках, нос к носу столкнулся с Давидом Хананьявичем Парасолем, внештатным юристом агентства «Эдельвейс». Почему, внештатный спросите вы, для штатных случаев у нас есть штатный юрист, для нештатных и неординарных ситуаций существовал Давид Парасоль, но хочу сразу оговориться, шеф ему не платил, и не потому, что денег жалко было (попробовали бы вы ему не заплатить), просто Парасоль, как это ни странно, их не брал. Оставалось только гадать, чем таким обязан был этот гигант от юриспруденции, владелец одной из ведущих юридических контор страны, Геннадию Петровичу, и что вообще могло связывать этих, по сути, абсолютно разных, как по социальной планке, таки по характеру, людей.

Если воспользоваться военной терминологией моего шефа то Давида Хананьявича можно сравнить с тяжёлой юридической артиллерией массового поражения и, вместе с этим как это ни странно звучит, специалист по узкоспециализированным вопросам, в одном лице. А если высказаться в двух словах, то Парасоль юрист международного масштаба.

Выглядел он как состоятельный пожилой человек в костюме от Бриони с золотой цепочкой на животе, на конце которой, в карманчике жилета прятался золотой брегет работы, само собой, самого Авраама Бреге. Разъезжал сей видный юридический деятель на бентли континенталь с личным водителем и подозреваю, что стоили его услуги исключительно дорого, примерно столько, сколько наше агентство зарабатывает за полгода непосильного труда.

Боюсь, вам трудно будет представить моё изумление, когда я понял, что человек такого статуса приехал в больницу только ради меня, а увидев Парасоля в возбужденном, можно даже сказать, нервном состоянии, я сам чуть не ударился в панику.

Он нехорошо посмотрел мне в глаза, правда, для этого ему пришлось немного задрать голову, но старик вполне успешно с этим справился.

– Как вы себя чувствуете молодой человек? – Как обычно тихо спросил он.

– Вполне сносно Давид Хананьевич. – Ответил я. Парасоль поморщился, он ужасно не любил когда коверкали его непростое отчество. Я понял свою ошибку и чуть ли не по слогам проговорил. – Простите, Хананьявич. Давид Хананьявич.

– Чего ещё ожидать от человека, который не может запомнить простых имён. – Проговорил он, как бы для себя.

– Чем обязан э… господин Парасоль?

– Что вы помните о своём последнем контракте Василий? Вам ничего такого, необычного, не показалось в этом Скрипичном Ключе? – Я честно постарался напрячь память, но как ни странно, все мои потуги тут же поддёрнуло какой-то мельтешащей дымкой. Я точно знал, что там произошло, но скомпоновать мысли хоть в какой-нибудь стройный логический ряд, никак не получалось. Если сравнивать память с фильмом, и постараться заново прокрутить его в голове то, в глаза бросался рой ничего не значащих кадров, из которого я не смог выудить ни одной мало-мальски осмысленной реплики или законченного движения. Видно мне заметно поплохело, так как я услышал почти заботливый голос юриста. – Ну – ну, Василий Александрович, не стоит так напрягаться, да и вообще, постарайтесь забыть о своей неудаче. Отлежитесь, дома денёк другой и спокойно возвращайтесь на работу.

– Но там что-то с договором, – я с усилием растёр себе глаза большими пальцами рук, что бы убрать это отвратительное мельтешение – вроде как наше агентство в случае не выполнения условий контракта, который я не помню, как подписывал, может вылететь в трубу.

– Это уже не ваша забота молодой человек. – Ответил Парасоль и тихо добавил – и лучше бы не моя.

– Насколько всё серьёзно Давид Хананьявич?

– А вы сейчас о чём конкретно спрашиваете молодой человек?

– О договоре Давид Хананьявич.

– Проблема не в договоре, договор тьфу, его можно смять и выбросить. Типовая бумажка, ничего более, а вот неизвестно откуда взявшийся доп-лист с вашими вензелями, вещь посерьёзнее. Хотя, с юридической точки зрения и его можно развалить, но! – Указал Парасоль пальцем в небо и неожиданно замолчал.

– Что но? – Пришёл я к нему на выручку, в которой он вовсе не нуждался, а нуждался скорей всего я, так как чувствовал, что крыша снова начала съезжать.

– Понимаете, Василий Александрович, – вздохнул он, печально глядя в окно на увядший сад – по сути, Скрипичный Ключ, это самый обычный чайный магазин, каких тысячи, если не миллионы по всему миру, но вот хозяин данного заведения для меня полна загадка.

– В смысле?

– Без всякого смыслы, загадка и всё тут.

– Вы не могли бы выразиться немного точнее?

– Точнее. Пожалуй, мог бы, но я уже выразился точнее некуда молодой человек, не лезьте в это дело, идите спокойно домой, заварите чаю, лягте на диван, включите телевизор, возьмите книгу и забудьте всё это как неприятный сон. – Я нахмурился и уставился на подоконник покрытый белой краской, отколупнул засохшую капельку от края и, насчитав как минимум пять разноцветных слоёв, вздохнул. Очень я не люблю, когда люди чего-то не договаривают, или начинают что-то скрывать, не имея на то, на мой взгляд, никаких оснований.

– А если меня пытались отравить в этом вертепе для чайных церемоний?

– А вы ещё в этом сомневаетесь? – Удивился Парасоль. – Ну знаете, я думал вы более догадливый молодой человек. Я потому и приехал сюда, что бы предостеречь вас от каких либо поспешных и необдуманных действий.

– У меня времени не было на какие-либо действия, ни поспешные, ни медленные, я очнулся лишь пару часов назад.

– Вот и хорошо, а то наделали бы дел.

– А что Геннадий Петрович? Что он намерен делать с этим договором?

– Хотелось бы, что бы он им подтёрся. Однако у вашего шефа поразительная интуиция и он прежде чем осуществить моё потаённое желание, посоветовался кое с кем и, как всегда оказался прав.

– Вы Давид Хананьявич обладаете поразительной способностью говорить много и интересно, но не сказать ничего конкретного.

– Это мой хлеб молодой человек….

– Ну не в моём же случае. – Чуть не вспылили я. – Неужели вы не понимаете что произошло? Потому что я точно ни черта не понимаю, хотя подозреваю, случилось нечто из ряда вон….

– А вы продолжайте. – Посоветовал Парасоль.

– Я, мгм…, ладно. – Набрал побольше воздуха в лёгкие и затараторил. – Я взял типовой договор, пошёл в обыкновенный магазин заключить контракт на обыкновенную рекламу, там меня встречают странные люди, травят, подсовывают доп-лист, якобы подписанный мной и Геннадием Петровичем…

– И этот доп-лист составлен так грамотно и так гармонично вплетается в букву самого договора, что я просто диву даюсь изощрённости создателя этого юридического опуса. – Не меняя моей интонации, ловко подхватил мою речь Парасоль.

– Э-э-э, о чём это я?

– О подписи. – Напомнил старик.

– Да, якобы подписанный мной и…,

– Вами, вами. – Снова перебил меня юрист. – Графолог уже подтвердил это.

– Но я ничего не подписывал!

– Я и этого не исключаю. – Успокоил меня Давид Хананьявич. – И делаю такой вывод не из-за хорошего расположения к вам, а только из того, что на нём стоит подлинная подпись вашего шефа, которая там оказаться ну ни как не могла, иначе вам, для подобного случая выдали факсимиле.

– Ну да. – Снова сбился я, видно последствия странной интоксикации всё ещё давали о себе знать.

– Вы когда-нибудь закончите свою мысль? – Поторопил меня Парасоль.

– С радостью, если вы перебивать не будете.

– Извольте. – Я усердно взъерошил волосы.

– Чего ради?

– В смысле? – Сделал большие глаза суперюрист.

– Зачем какому-то, простите за цветастое слово, «сраному» магазину, торгующему «колониальными» товарами наезжать на нашу контору? Чего ради? Хотят выплаты денег по неустойке за не исполнение контракта, а выполнить его, со слов шефа, практически не возможно? Или это новый способ более-менее законного рейдерского захвата? А может, они просто так зарабатывают или развлекаются? Ага, ещё возможно это просто личная месть. – Понесло меня.

– На счёт третьего, четвёртого и пятого вариантов не скажу, но первые два маловероятны, потому как всё будет делаться через суд, а там они ничего не получат, разве что самую малость, да и то не факт.

– Тогда зачем?

– Вы читали дополнительный лист?

– Нет, откуда? Я его только подписал. – Похоже, Парасоль не совсем понял, издеваюсь я или просто шучу.

– Если опустить всю юридическую транскрипцию, то на первый взгляд хозяин «Скрипичного Ключа» просто захотел с вас поиметь. Чего? Это дело десятое…

– Постойте, – позволил я себе перебить уважаемого юриста – вы хотите сказать, что это все-таки личная месть?

– Я хочу сказать ровно то, что я хочу сказать. – Довольно жёстко оборвал меня Парасоль. – Мне достаточно известно о «Скрипичном Ключе», что бы не опасаться каких-либо осложнений с этой стороны но, я абсолютно ничего не знаю о хозяине этой, с позволения сказать, торговой точки. Если вам не понятно, то я не знаю, кто он такой, как его зовут, сколько ему лет, где он родился, если родился вообще, есть ли у него жена, дети, тёща с тестем, собака с машиной, квартира и тому подобные маяки, по которым легко вычислить человека. Так понятно?

– Понятно. А через честных и неподкупных сотрудников министерства внутренних дел не пробовали зайти? – Взгляд, которым наградил меня Давид Хананьявич, был столь красноречив, что я невольно опустил глаза, поняв всю нелепость своего вопроса. – Понятно. Вернее ни чего не понятно. Какой-то невероятно глупый наезд, как бы это выразиться, наудачу что ли?

Из разряда «а вдруг прокатит». Кстати, у хозяина «ключа» есть трековый велосипед. Карвело, кажется.

– Велосипед?

– Ага, на стеночке висел, судя по виду, вещь не дешёвая.

– Велосипед. – Парасоль постучал себя указательным пальцем по подбородку что-то обдумывая. – А знаете, может вы и правы, может и в самом деле это был просто глупый наезд.

– Но вы же сами сказали, что у Геннадия Петровича «взрыватель» сработал. Ну, в смысле, интуиция.

– Сработал, но может быть зря? – Парасоль глянул на свой карманный брегет. – Ну ладно Василий Александрович, всего хорошего вам, поправляйтесь и в следующий раз поменьше полагайтесь на вашего дорогого шефа, целее будете. Всего хорошего. – И не пожав руки, гений от юриспруденции удалился быстрым, но всё же таки, стариковским шагом. А я смотрел в его согнутую годами спину, пока он не скрылся в конце длинного коридора.

– Чё за кент? Солидный банбер у него, однако. – В который раз за сегодня раздалось за спиной, заставляя меня вздрогнуть. Чего-то я нервным стал.

– На такой, как ты выразился, банбер, можно парочку таких больниц отгрохать, с полным фаршем.

– Да ну!?

– Зуб даю. – Ответил я полушутливо.

– Не хило. – Покачал Миха головой в сильном удивлении. – Зачётные кенты у тебя Васёк. Что хоть за человек такой?

– А тебе зачем? – Я внимательно посмотрел старому приятелю в глаза.

– Да ладно! Ты чё Вась? – Поднял он руки. – Я давным-давно семейный, законопослушный гражданин и налогоплательщик. – Без всяких шуток уверил меня Михаил, перейдя на нормальный язык общения, без блатных закидонов. – Если хочешь, у меня бизнес свой, автосалоны, заправки. Заправка, правда, одна, но зато салонов два!

– Поздравляю, неслабо поднялся. – Слегка позавидовал я.

– Ну, ты вроде, то же не бедствуешь, вон какие у тебя знакомцы. – Кивнул он на дверь, за которой скрылся Парасоль.

– Увы, Миха, это не мой знакомец, это шефа моего благоприятель. Или партнёр, смотря с какой стороны посмотреть.

– Что у тебя за начальник, если такие олигархи через тебя поклоны бьют?

– Миха, – я обнял приятеля детства за плечи и, развернув его на девяносто градусов, направился с ним к дверям палаты – что тебе до моего начальника? Он самый обычный хозяин рекламного агентства.

– Рекламного агентства? – Не поверил Миха. – И ты конечно же рекламный агент?

– Ты угадал. – Кивнул я, хотя и не очень мне было приятно это подтверждать. Когда тебе далеко за тридцать, такая профессия многим престижной не кажется. Лично я смирился, ибо кем я только не был, но став свободным агентом, я мог в любое время послать шефа с его конторой в любую кобылью дыру, любой козе под хвост, и туда, куда Макар телят никогда не гонял.

– Ты серьезно, что ли?

– Ага.

– М – да. Я-то думал ты в шоколаде.

– Да ты не переживай, я не бедствую. На гаджет с маслом вполне хватает. – Мы вошли в палату.

– Где хоть работаешь?

– В «Эдельвейсе».

– А! Ну это совсем другое дело! Ваша контора широко известна, рекламщики вы что надо. За зря монету не получаете. Только всё равно как-то не того…, не очень. Ведь не молодой уже, ногами зарабатывать.

– Меня устраивает Мих, да к тому же у меня давно своя клиентура. Новые контракты я редко беру.

– Так-то оно так, но всё же…. – Покачал он головой. Я усмехнулся.

– Ты вот, небось, сегодня целый день о своём бизнесе думал, беспокоился, наверное. Вон смотрю, телефон из рук не выпускаешь.

– Ну как же без этого, пока моих работников не пнёшь, никто и не почешется.

– А я, представь, с утра даже не вспомнил, что я вообще где-то работаю. – Почти не соврал я, просто случай с моим отравлением это невероятное исключение.

– Вот это и плохо Вась. – Начал вещать мне прописные истины капиталиста Михаил. – Что бы чего-то добиться, ты должен о работе день и ночь думать, жить ею, я бы сказал.

– Да я не против, будь это моя фирма, а так, ну чего ради я буду за чьё-то благосостояние своё здоровье гробить?

– Да как ты не поймёшь!? – Видно это была больная тема для него. – Чем быстрее развивается дело, чем больше она приносит доход, тем лучше настроение у твоего босса, а это значит, что и тебе кое-что перепадёт.

– Круто Миш, но меня, как и добрую половину всего человечества, это кое-что, совсем не устраивает. Так как это ваше кое-что, размерами больше на подачку смахивает, а значит нужно работать за фиксированную зарплату, ну, что бы не обидно было, за зря потраченное время и энергию, что эта самая половина с переменным успехом и делает.

– И сидит на голом окладе, плюс премия, и постоянно ноет, что им денег ни на что не хватает, а их начальник, проклятый буржуин, пьёт их пролетарскую кровь и надувается заработанными этими беднягами деньгами как империалистический клоп. – Миха достал из тумбочки термос и налил кофе на двоих, а я, представив какой из него выйдет шикарный клоп, не удержался и заржал.

– И сидят и ноют, не без этого, но не все, – я с удовольствием отхлебнул горячую, ароматную жидкость и представил себе эклер – многие, уважаемый ты мой проклятый буржуин, реализуются по-своему. Кто на дачах и огородах занимается «садизмом», кто пропадает в гаражах, кто-то ходит в баню, вяжет носки, сидит в сети, смотрит сериалы, рыбачит, в конце концов. Да мало ли.

– Ага, и все они ноют.

– Ты не прав, не все. Далеко не все. Если бы все ныли, вас давно бы нагнал очередной октябрь семнадцатого.

– Ещё чего не хватало.

– Хм. – Улыбнулся я. – Всё в ваших руках, заинтересуйте своих людей материально, и не постигнет вас учесть буржуев начала прошлого века.

– Да мы бы с радостью, но иногда денег хватает держать самых нужных людей, а остальным приходиться жить на то, что сами заработают или на то, что мы дадим. Налоги просто зверские, а ещё проверки, комиссии с благотворительными фондами, в которые если не зашлёшь деньгу, то у тебя может значительно повыситься, или неожиданно кончиться аренда. Короче, вечный бой.

– Из этого мы делаем вывод, что у вас не всё так хреново, как вы об этом рассказываете. Если бы вы несли только убытки, чёрта с два кто-либо из вас занимался делом. Хотя, на мой взгляд, покупка чего-то оптом и перепродажа этого в розницу, как было спекуляцией, так ею и осталось. Знаешь сколько у нас таких? А я вот случайно узнал, на десяток производителей у нас семьдесят торгашей и посредников. Во как.

– А ты думаешь найти качественный товар по более низкой цене легко? Доставить его, продвинуть на рынке. – Начал заводиться Миха. Я примирительно поднял руки.

– Миша, у каждого из нас своя правда, каждый из нас в чём-то да лукавит, а то и безбожно врёт, так что давай, оставим в покое эту тему, оставим, друг другу телефоны и встретимся где-нибудь в более приятной обстановке, за рюмочкой и запотевшей кружечкой. К тому же, меня уже выписали и мне пора отсюда сваливать в холодную и хмурую осень. Спасибо за кофе.

– Поэт, – буркнул Миха – не дам я тебе телефон, дорогой очень, а вот визитку на, возьми.

– Шухов Михаил Афанасьевич. Сеть автосалонов «Мерседес Бенц», адрес и телефон. Солидно, однако. На держи мою.

– Репин Василий Александрович, и не должности, ни названия фирмы, только телефон.

– Краткость, сестра таланта. Могу дарственную надпись сделать, если хочешь. – Миха усмехнулся, почесал волосатую грудь.

– Обязательно, когда знаменитым станешь, в чём я сильно сомневаюсь.

– А ты не сомневайся, ты верь. – Выдал я патетически и вышел из палаты.

Если тебе категорически не везёт,

поневоле задумаешься, а не

прокляли ли тебя?

Классический Атеист.

На улице дул холодный ветерок, дул с настойчивостью достойной лучшего применения, например, когда на улице жара и дышать практически нечем. Но нет, мы лучше будем морозить, чем приносить прохладу. А чего же ты хотел, живя в России? Бананов на берёзе?

Я поднял воротник полупальто и, засунув руки в карманы и не нащупав там ключей от моей ласточки, обеспокоился. Вот чёрт, неужели она так и стоит там, на Рождественской, одинокая, забытая, никому не нужная. На счёт ненужной я немного погорячился, но возвращаться туда всё равно не хотелось и, потому я направился в свою контору повидаться с шефом и узнать, что он решил делать с этим контрактом, со мной, да и вообще. Однако и этот визит вызывал у меня некоторые опасения и потому, для начала, я решил по-тихому пробраться в офис и повидаться с Гешей, прозондировать, так сказать, обстановку.

На такси денег не было, ну как не было, были, конечно, вот только час комфорта мог обойтись мне в три дня строгого поста, и поэтому я отправился на маршрутку.

Ответьте мне, пожалуйста, на вопрос, кто из вас знает, с какого момента начинается новое действие? Точно знаю, не всегда это происходит по воле творца или случая, возможно корни будущих наших поступков лежат далеко в нашем прошлом, и зачастую совсем не нашем.

У меня очередной поворот начался с похлопывания по плечу и горсти мелочи высыпавшейся мне в руку, но этот поворот явно был не из моей оперы.

– Передайте, пожалуйста. – Попросили сзади. Мне это показалось удивительным, так как салон маршрутки был свободен, и ничто не мешало пройти пассажиру и купить себе билет. «Ну что же» подумал я, « и мы не будем подниматься», и протянул мелочь сидящей около водителя полной девушке с недовольным лицом и тяжёлым взглядом. И вы представьте, эта малолетняя фифа, демонстративно отвернулась и вставила в свои розовые ушки наушники. Я негодующе поднялся, и сыпанул монеты рядом с «коробкой передач». (Касса, обычно простая коробка для мелочи лежащая родом с водителем)

– Неужели не слышит? – Сказала одна женщина, по виду торговка с рынка, своей товарке.

– А чего им слышать, вставят бананы в уши и забивают на всех. Соплячки. – Отозвалась та.

– А вы своими котомками весь автобус заняли. Прямо товарняк какой-то. – Отозвалась толстушка каким-то чудесным образом услышав их разговор.

Нет конечно, что правда, то правда, два огромных баула стоящих у них на коленях, немного мешали свободному передвижению пассажиров по салону, однако не так что бы пройти было совсем уж не возможно. Короче, кто маршрутками часто пользуется, особенно в час пик, тот и по поручням, если надо доберётся, и какой-то там баул, даже самый большой, помехой вообще не является. В крайнем случае, рискуя своим здоровьем, можно и по нему пройтись.

Торговки, кажется именно этого и ждали, и их можно понять, натерпевшись за день от клиентов которые всегда правы, нужно же на кого-то накопившийся негатив излить? Не всё же домашним доставаться будет.

– Ты только глянь на эту соплю раздувшуюся, – вскочила та, что сидела сразу за мной, при этом спихнув свой баул мне на хребет – товарняк мы тут, понимаешь ли, устроили! Помолчала бы лучше тёлка перекормленная!

– На себя посмотри, хабалка! – Не осталось в долгу юное создание.

– Э – эх. – Решила усовестить девушку другая торговка. – И не стыдно тебе так выражаться.

– А ты мне не тычь!

– Ах ты мокрота! – Завелась первая. – Сейчас дам подсрачние, махом у меня из автобуса вылетишь! Переговаривается тут ещё! Подрасти сначала! – Я усмехнулся на это пожелание, куда уж больше? Хотя с баулом на спине мне было не очень-то весело.

– Ну чего вы так на неё взъелись? Что она вам плохого сделала? Она же вовсе не ваши деньги отказалась передавать. – Вступился за девушку юноша с ошейником на худенькой шейке, внешне напоминающий бледную эмо немочь после трёх суток тяжёлой физической работы.

– А ты помолчи молокосос! Намажутся черте, чем и думают, что выглядят круче некуда!

– У-у антихрист! – Чуть ли не басом гаркнула тощая бабка сидящая рядом со мной и так лихо махнула клюкой, что чуть не засветила мне в глаз. – Чаво вы творитии! Чаво вы обликом своим нечистого приманиваитии! – Протяжно вытягивая окончания слов завыла она. – Эдак вас ночию и пристукнет кто-нито перепутамшии!

– А что вам мой внешний вид!? – Дал петуха эмо подросток. – Может это мой социальный протест против вашей зажравшейся и окостеневшей не до культуры! Вы, окаменелые пережитки обеспокоенные только заколачиванием бабла…

– Да этот пережиток на своих плечах такое вытянул, что тебе, погань ты не Русская, даже и не снилось. – Встрял мужик с задних рядов.

– Ну а парень-то тут причём? – Спросила женщина интеллигентного вида лет тридцати от роду. – Вы просто бросаетесь на всех подряд. – Спор двух торговок и девахи потихоньку начал обретать образ средневекового вече, то есть все лаялись со всеми.

Я тихонько собрался выйти и даже успел встать со своего места, как причина народных волнений неожиданно проскочив у меня под рукой, плюнула в одну из торговок. Видно у неё окончательно закончился словарный запас, и аргументов, кроме слюней, не осталось. Плевок был так себе, девчонка больше сама себя замарала чем попала в кого-либо, но видно самого акта осквернения торговке хватило с лихвой, и та, неистово матерясь, ринулась на возмутительницу спокойствия, выпустив кроваво – красные ногти.

Я ловко сгрёб девчонку, пытаясь загородить её своим телом от неминуемой кары путём выдирания косм, как моментально и весьма ощутимо получил бабкиной клюкой по загривку.

– Оставь девку детотрах недоделанный! Оставь говорю! – Басила старуха раздавая удары направо и налево, и тут водитель, выматерившись на чистейшем таджикском, дал по тормозам.

– Э – э – э! Что вас всех тут ачина покусал а!?

Я вместе с девчонкой улетел к водителю в объятья, ну почти. Мерзавка саданула своей слоновьей ножкой, обутой в приличный берц, мне по ступне и выскочила в открывшиеся двери, а торговка, промахнувшись, зацепила меня ногтями по лицу.

– А – м – м – мать вашу! – Это были единственные слова сказанные мною в автобусе, остальные я договаривал уже на улице. А в спину мне летело басовитое «не тронь девку сволочь». Нужна она мне была как свиной жопе оленьи рога. Простите за нелитературное сравнение.

В итоге на такси я все-таки разорился, хромать до конторы мне как-то не улыбалось, а второго автобуса я мог и не пережить.

Прибыл я на Керченскую далеко не в самом лучшем расположении духа, утрата доверия к общественному транспорту, боль в ступне, в ближайшей перспективе острая нехватка денег, всё это настроение практически не поднимало и если честно, я был на волосок от того, что бы взорваться.

Вдохнув полной грудью, холодный ветерок дующий с Волги, я толкнул дверь бизнесцентра, миновал дремлющего вахтёра, (ну как можно спать, когда мимо тебя постоянно снуют всякие подозрительные личности и носят подозрительные предметы?) и поднялся на лифте в офис рекламного агентства «Эдельвейс».

За три дня моего отсутствия тут ничего не изменилось. Если вы никогда не были в больших рекламных агентствах, то вы ничего не потеряли. Для краткости – это дурдом, где айтишники, програмёры, менагеры, креативщики, имиджмейкеры, клипмейкеры, копирайтеры и другие супер-творческие личности, упившись кофе, сливались в общем созидательном экстазе обычного трудового дня. Сливаются они, как правило, в коридорах, и туалетах предварительно и основательно задымив их сигаретным дымом, наверное для того, что бы их начальники не сразу их обнаружили и водворили на рабочее места, эскизно выписав им творческих кренделей.

Здесь никто никого не знает и никто никого не видел, но каждый постарается вам помочь в меру своих небольших сил и что бы вы не потерялись в задымлённых просторах рекламного агентства, при выходе из лифта вас встретит красавица Эллочка.

Она с доброжелательной улыбкой вникнет в суть вашего визита, предложит вам чай, сок или кофе, и вызовет нужного специалиста, при этом ни на минуту не перестанет отвечать и перенаправлять входящие звонки. Я как-то целых пять минут наблюдал за её работой и честно скажу, я не поверил, что она человек, а программисты так вообще были уверены в том, что это какая-то продвинутая компьютерная программа с шикарным голографическим интерфейсом. Никто и никогда не видел её не на своём рабочем месте. Никто не мог похвастаться близким знакомством с ней, ибо всех интересантов Эллочка отфутболивала с неизменной вежливой улыбкой, и ни один из них не повторил своей попытки. Я как-то задался вопросом, «почему», но проверять не стал, а отшитые волокиты дружно и стыдливо молчали на интересующую меня тему.

В общем, выйдя из лифта, я к своей радости помимо Эллочки наткнулся на Гешу, он забирал какие-то бумаги и потому не сразу меня заметил.

– Привет труженикам непаханых рекламных просторов. – Поздоровался я. Элла вежливо улыбнулась а Геша прижал к щуплой груда папку на которой было крупно написано «Мастерс – Си». – Как шеф? В духе?

– Почти. – Коротко ответил секретарь.

– Что-то ты неразговорчивый сегодня, обычно тебя не остановить. А как там договор по «Скрипичному Ключу»?

– Шеф им занимается, лично.

– Хм, понятно. – Нахмурился я. – Ключики от моей тачки не видел? И не знаешь, она всё ещё на Рождественской стоит?

– Мы забрали машину. – Не сразу ответил Геша, слегка поменяв цвет лица. – Но….

– Что, но? – В помещении явно запахло озоном и неприятностями.

– Понимаешь, тут, буквально минуту назад, зашёл один человек и сказал, что конфисковал твою машину, ну…, вроде ты отказался выполнять договор и…

– Какой договор? – Хотя прекрасно знал какой.

– Тот самый. – Геша тоже знал.

– И ты её спокойно отдал!?

– А он и не спрашивал, просто поставил перед фактом! И у него были ключи!

– Что за хрень происходит Геша? – Начал я тихо, физически ощущая, как на глаза наползают красные шторы. – Где моя машина и где договор? Не понял? Я сейчас объясню. Я – ткнул я себя пальцем в грудь – свободный агент. Я сам ищу клиентуру и пропускаю её через Эдельвейс, но это моя клиентура, понимаешь? – Геша кивнул. – А тот сраный чайный магазин, клиент шефа. Так? – Геша снова кивнул. – Тогда ответь мне на один вопрос, причём тут моя машина?

– Василь Саныч, я ей Богу не знаю! Он зашёл и сказал, что забрал. – Шторы опустились.

Справка: Аффект – кратковременная, бурно протекающая, положительно или отрицательно окрашенная эмоциональная психогенная реакция. В качестве аффективной разрядки люди чаще совершают суицидальные, нежели агрессивные действия. Аффект от латинского affectus – душевное волнение.