Текст книги "Неразгаданное убийство. Современный детектив"

16

Василий решил тотчас не следовать совету своего чересчур осторожного шефа. Он никуда не уехал из города, как требовал тот, а на несколько дней залег на дно, но не где-нибудь, а в своей собственной квартире, которая была оформлена на имя человека, которого уже не было в живых. Василий подделал паспорт этого гражданина, вклеив в него свою собственную фотографию. Родственников у бывшего хозяина жилплощади не было. Квартплату, а, также, плату за свет и воду он вносил исправно. Поэтому опасаться, что с минуту на минуту к нему на хату нагрянут назойливые кредиторы, настойчиво требуя своего, и, уж, тем более, люди из полиции, не было веских причин. Соседи его не беспокоили, зная, что квартира на одной с ними лестничной площадке в основном пустует. Шум не поднимали, так как бывший хозяин их предупредил, что переезжает на другое место жительство, а свое жилье сдает в аренду с последующим выкупом. Мол, будущий хозяин, пока что, живет в своем доме в пригороде и до тех пор, пока окончательно не переедет на новое место жительства, будет появляться в нем лишь изредка…

Василий, заранее прикупив продуктов, в основном спал и ел. Смотрел телевизор и ежедневно выходил из дому, чтобы в ближайшем киоске «Роспечати» приобрести свежие газеты. Как правило, он читал криминальную хронику и все, что касалось того громкого дела об убийстве артиста Чудова, к которому он имел непосредственное отношение. В конце концов, он должен быть предельно точно осведомлен, насколько успешно велось расследование… Это – в его интересах. И, если, не дай бог, полицейские ищейки нападут на его след, Василий, конечно же, будет знать об этом первым. В этом случае он не станет слепым орудием судьбы и, как надеялся крутой парень, сумеет ловко избежать расставленных на него ловушек. Понятное дело, что Адольф, тем более, не окажется в стороне. Скорее, наоборот, он будет рвать и метать, чтобы замять это дело об убийстве известного артиста. Иначе, если возьмутся за Василия, наркоторговец, прикрывавший свои темные делишки легальным ресторанным бизнесом, едва ли, выйдет сухим из воды! Ему, как и Василию, и, помимо него, некоторым другим членам их банды, светит пожизненное. В патовой ситуации, Адольф, конечно же, попытается лишних свидетелей убрать!.. Что ж! К любому развитию событий крутой парень был готов заранее!..

…Просмотрев несколько газет подряд, и не найдя в них ничего интересного, Василий взял в руки следующую. Это была желтая газетенка, от которой даже при поверхностном взгляде слегка припахивало экскрементами. Газета называлась «Реликт». Василий, прочтя несколько светских сплетен, обличенных в форму статей, зарисовок и затейливых информаций, брезгливо поморщился. Он уже хотел отложить в сторону этот достойный образец гениальной публицистики, когда взгляд его невольно упал на корреспонденцию с заголовком «Погасшая звезда!» Немного ниже он обнаружил также портрет Чудова. Тот стоял на сцене с микрофоном и со слезами на глазах смотрел в зал, который ему бешено рукоплескал.

Крутой парень пробежал глазами статью. Ничего конкретного! Придя к такому выводу, он небрежно сплюнул в пепельницу, где еще недавно дымился окурок его сигареты.

– Жалкие писаки! – не желая того, насмешливо произнес он вслух.

В публикации перечислялись заслуги великого тенора Чудова. Приводились кое-какие факты из его биографии. Все заканчивалось трагической сценой! Как, возвышаясь над толпой, Чудов вдруг пошатнулся, заливая кровью свою великолепную спутницу. Она завопила от ужаса во всю мочь своих легких, а он, опираясь на ее руку, медленно осел на мраморные ступеньки на спуске из государственной филармонии.

Все бы – ничего! Но в конце статьи была приписка: читайте в наших следующих номерах серию статей об этом скандальном и загадочном убийстве! В нашей завершающей публикации «Преступник – в кадре!» вас ждет настоящая сенсация: портрет предполагаемого убийцы!

Это было уже чересчур!

Василий вернулся в начало статьи. Автором ее значился некий Геродот. Странно, но это имя показалось ему знакомым! Он старательно напрягал память, но никак не мог вспомнить, где, когда и из чьих уст уже однажды слышал о нем. Хотя вполне возможно, что ему лишь так казалось! А в действительности…

Он правильно сделал, что не послушался Адольфа и задержался в городе. Если этот публичный, похожий на болотную жижу со смрадными испарениями в жаркий летний день, «желток» грозится растиражировать еще серию статей об убийстве и в последней из них напечатать портрет киллера, то этим не могла не заинтересоваться полиция! Хотя портрет – портретом, но то, что его, Василия, возможно, случайно сняли на фотопленку, еще ни о чем не говорит! И, к тому же, там, на месте убийства он был в солнцезащитных очках и старательно загримирован. Искусственная борода и усы помогли ему перевоплотиться в совершенно другого человека! Поэтому ему не стоило опасаться, что публикация портрета выдаст его с головой. Сам момент убийства не смогла бы запечатлеть ни одна даже самая классная фотокамера. Его движение руки, в которой он сжимал стилет, было мгновенным! В те доли секунды, что решили судьбу его жертвы, и при желании никто не разглядел бы ничего! Василий в свое время потратил годы, чтобы научиться тому, что в этом мире умели очень немногие. Он тренировался у настоящего мастера кунг-фу, который, также, отлично дрался на саблях и метал ножи. В совершенстве овладев этим искусством, Василий некоторое время упорно искал ему применение, пока не встретил Адольфа. Тот, не долго думая, предложил ему работу. Кроме того, что Рудольф Савельевич изготовлял композит из наркотиков и сбывал самым разнообразным клиентам, пойманным в сети его развлекательных заведений, он еще имел тесные связи с местными националистами, которых спонсировал деньгами. Но делал он это дозировано, то есть, не в ущерб собственному бизнесу. Точнее, он сбывал им композит по сниженной цене. И националисты, когда затевали очередную бучу или гонения на демократов, охотно употребляли эту подслащенную пищевыми добавками дурь. Никто бы и не подумал, глядя со стороны, что, развернув цветную обертку, крепкие и коротко стриженные парни совали себе в рот, отнюдь, не долгоиграющие карамельки или шоколадные батончики!..

…Василий вышел на улицу, и, как ни странно, ноги сами понесли его в сторону «Реликта». Как он выяснил, редакция этой паршивой и беспринципной газетенки располагалась всего в трех кварталах от его жилья. Возможно, с одной стороны, это было простым совпадением: те, кто объявили ему публичную войну, даже не подозревая об этом, что называется, находились у него под боком… И однажды, протянув руку, он мог без особенного труда, точно назойливого комара, легко прихлопнуть любого из них… С другой, матерый хищник мог расценить это, как вызов! Вызов его непростой судьбы ему, удачливому теневому бизнесмену, каковым он считал себя до сих пор. Если бы он довольствовался лишь теми крохами, которые фактически за ювелирную работу платил ему на редкость скупой Адольф, он никогда бы не сделал то, чего ему удалось добиться, поступая, как в случае Расулом… Мысли Горемыкина вновь и вновь возвращались к тому, как он потратит заработанный капитал, о котором, кроме него самого, не знала ни одна живая душа… И даже не догадывался Шалый!.. В его банковской ячейке хранились драгоценности, которые прежде принадлежали другим, и, точно переходящий кубок, в конце концов, достались ему, на сумму, которую лучше было не называть вслух. А на различных банковских счетах… В общем, Василий был доволен тем, сколько он успел заработать… В особенности, за последние несколько лет, поскольку, прежде, элементарное везение и благосклонность фортуны не предоставляли ему подобной возможности! Другим столько и за несколько жизней хапнуть не удастся!

Уже на подходе к «Реликту» крутой парень вдруг резко замедлил шаг. Конечно же, ему очень не терпелось минут на десять заглянуть на огонек к тем, кто хотели испортить ему жизнь, и одному за другим свернуть им шеи. Он сделал бы это очень тихо и аккуратно. И подобное не составило бы для него особенно труда. Но, немного поразмыслив, он решил поступить по-другому. Ведь выигрывает не тот, кто – сильнее, а кто – умнее! Что, если приписка в конце той статьи об убийстве была, пускай и не самым оригинальным, но способом заманить его в западню?

Василий остановился посредине тротуара, шагах в пятидесяти или немногим больше от «Реликта», и, достав сигарету, не спеша, закурил…

17

– Але? Телевидение?

Окси плотнее прижала трубку к уху.

– Так, вы приедете к нам в университет на фестиваль весны?

Видимо, абонент ответил ей положительно потому, что Окси широко улыбнулась.

– Очень хорошо! Я буду с нетерпением вас ждать!

Худоярова постепенно набирала очки в пользу будущей телеведущей, каковой, как уже говорилось, она стремилась стать, на различных и студенческих, в том числе, реалити-шоу. Ко времени окончания университета она рассчитывала на довольно объемный и представительный портфолио, чтобы потом даже с самыми крутыми телевизионщиками быть, если не на равных, то, по крайней мере, не особенно в чем-либо им уступать.

Окси, немного подумав, снова набрала чей-то номер.

– Але? Теодор Елисеевич?

– Кто спрашивает?

Тон главного редактора «Реликта» показался ей не особенно дружелюбным.

– Здравствуйте! Это – Оксана! Оксана Худоярова!..

И Окси выдержала паузу, надеясь, что тот, с кем она говорила, непременно ее вспомнит. Но хозяин частной газеты упорно молчал.

– Примерно полгода назад я уже приходила к вам в редакцию и вы написали обо мне замечательную статью!

– Подождите! Как вы сказали?

– Худоярова Оксана! Дочь заместителя главы?..

И редактор тактично выдержал паузу.

– Да, да! Кажется, я вас припоминаю! Вы – та самая, очаровательная, девушка! Учитесь в институте международных отношений, если я ничего не перепутал!

– Да, нет! В университете!

– Впрочем, не важно!.. Я вас внимательно слушаю! Ведь, вы, я надеюсь, не только для того, чтобы поздороваться со мной, позвонили?

– У меня есть для вас очень стоящая информация!

– Гм… Так почему же вы – до сих пор не у нас, в «Реликте»?! Приезжайте! Приезжайте немедленно! Слышите! Одна нога – там, другая…

– Я буду у вас через час!

Примерно, минут через сорок Окси уже входила в здание редакции.

– А вот и – я! – с улыбкой воскликнула она, входя в кабинет Главного. Поднявшись из кресла, Теодор Елисеевич сделал шаг навстречу девушке, и через секунду уже легонько сжимал в своих ладонях ее атласную ручку.

– Очень хорошо, что вы пришли! Присаживайтесь!

И он указал на стул, а сам вновь опустился в кресло.

– Понимаете, у нас в университете через пару дней будет проводиться весенний фестиваль! Не могли бы вы прислать к нам своего репортера… И чтобы он…

– Да, с превеликим… С превеликим удовольствием!.. Одну минуточку!

Главный тотчас потянулся к телефону на его столе.

– Герман! Зайди ко мне, пожалуйста!

И он опустил трубку в седло аппарата.

– Герман, говорите?

Окси удивленно вскинула брови.

– Это – наш новый сотрудник! Точнее, практикант!

Едва он успел это сказать, как Дот, словно на крыльях, уже примчался к нему. Но, как только переступил порог, лицо его буквально вытянулось от изумления.

– Ты?! – невольно вырвалось у Германа.

Он не понимал, как Окси, ни с того, сего могла очутиться в кабинете редактора «Реликта». Их взгляды встретились.

– А вы, разве, знакомы?

Ошарашенный Герман, словно не слышал вопроса.

– Мы вместе учились! – ответила Окси за них обоих. – В одном классе.

– Вот и – прекрасно!

Окси не смогла скрыть разочарования.

– То есть, вы хотите сказать…

Но Главный словно прочел ее мысли.

– А почему бы – нет? Вы смотрели последний номер нашей газеты?

Окси заметно смутилась.

– Честно говоря…

– Вот!.. Видите? А вы почитайте! В особенности, материал за подписью «Геродот». Очень даже интересная вещица получилась! За пару дней рейтинг «Реликта» вырос почти вдвое. А Герман у нас теперь – своего рода знаменитость! Так-то! Э… Простите!

– Оксана!

– Ну, да! Оксаночка!

И редактор с самодовольным видом откинулся на спинку кресла.

– Кстати! Не забудь Феликса предупредить! У вас, как будто бы, неплохо работать в тандеме получается… Правда, у него своих дел – по горло…

И главный, вдруг посерьезнев, предупредил:

– Будет брыкаться, пришлешь его ко мне! Я с ним сам поговорю…

– Теодор Елисеевич! А, может…

От ощущения неловкости или же некоторой доли смущения, которое ему внушало присутствие Окси, Герман даже слегка поперхнулся собственной слюной.

– Я с пятого класса занимаюсь фотографией!

Главный раздраженно фыркнул.

– Да, хоть с первого! Ты – любитель, а не профи! И, наверно, из «пушки» твоей только по воробьям стрелять! И то, не попадешь!

Но Герман упрямо мотнул головой.

– У меня «пушка» высочайшего калибра! Мама на прошлое день рождение подарила! У Фила похуже моей будет!

– Серьезно? – с наигранным недоверием спросил Главный. – Что за «гаубица»?

И Герман назвал марку.

– Мм… Да! – неохотно согласился редактор. – Но из этой пушки еще стрелять уметь надо! Ты со мной согласен?

– Не волнуйтесь, Теодор Елисеевич! С пятидесяти шагов мухе в глаз все мега-пиксели всажу, даже моргнуть не успеет! – самонадеянно заявил Герман.

– А, если, нет?

– Ну, тогда… Оценку за практику на бал снизите!

– По рукам! – сказал Главный. – Но – не на бал, а на два!..

18

Первым покинув кабинет редактора, Герман дождался Окси на выходе из редакции. Когда там, наверху, впервые за последние три года он увидел ее, то невольно отметил про себя, что девушка похорошела еще больше.

– Вот – визитка! В ней – все телефоны редакции!

И он протянул ей глянцевый прямоугольник.

– Как – ты?

Сжав визитку двумя пальцами, она отвела взгляд.

– А – ты?

Чувствовалось, что Окси было немного не по себе, словно что-то смущало ее. И, возможно, по этой причине девушке не очень-то хотелось говорить с ним наедине.

– У тебя есть парень?

– А у тебя – девушка?

Герман немного насупился.

– Ты отвечаешь вопросом на вопрос!

Она пристально посмотрела на него. Этого оказалось достаточно для того, чтобы его буквально с головы до пят точно жаром обдало. Стоя напротив нее, он жадно втягивал ноздрями чудесный запах волос Худояровой и еще какой-то ужасно приятный аромат, исходивший от всего ее девственного существа. От этого аромата и еще больше от ее близости, точно хмель ему в голову ударил. Герману вдруг неимоверно захотелось обнять Окси и крепко прижать к груди. Видимо, она почувствовала, что с ним творится что-то неладное, и это немного отпугнуло ее.

– Ну, мне пора! – сказала она. – Я тебе позвоню!

Герман задумчиво смотрел ей вслед, и, слушая, как звучно клацают, ударяясь об асфальт, ее каблучки, он не понимал, рада она была их встрече или нет.

Ровно через два дня Окси позвонила Доту.

– Приезжай в универ! Знаешь, где находится?

– Да, знать-то, знаю! – не особенно уверенно ответил он.

Она назвала ему адрес, нужный этаж и номер аудитории.

– Запомнил?.. Хотя… Лучше я тебя внизу, в вестибюле ждать буду! Так надежнее! А то, не дай бог, потеряешься… А мне очень надо, чтобы о нашем весеннем фестивале материал в одной из лучших городских газет опубликовали!

– Все сделаем, как надо! – заверил Герман.

– Обещаешь?

– Тогда и ты мне пообещай!

Секунд пять она ничего не говорила.

– Что именно?

– Да, ничего особенного!

Он сказал это, как можно непринужденнее.

– Сходишь со мной куда-нибудь?

Она снова замолчала.

– Посмотрим! Вначале сделай все… Как надо!

Окси почти слово в слово повторила его фразу, словно нарочно передразнивая его.

– Считай, что уже сделал!

В очень короткой юбченке, белой шифоновой рубашке, пестром галстуке и вполне приличном жакете, с красной розой в волосах она встретила его в фойе универа, как ни в чем не бывало. Как будто не было перерыва в три года, за которые они не виделись, если не считать той скоротечной встречи в редакции «Реликта». Герман невольно обратил внимание на ее очень стройные загорелые бедра и голени. У него образовалась какая-то ноющая пустота в груди, когда, остановившись в шаге от девушки, он посмотрел ей в глаза, полные задумчивой серьезности и едва сдерживаемого огня.

– Ну, и как я – тебе? – спросила она, слегка коснувшись ладонью прекрасных волос. – Нравлюсь?

Вопрос был чересчур откровенным. Не ожидая ничего подобного Дот заметно смутился.

– Могла бы и не спрашивать!

– Значит, очень нравлюсь? Только отвечай честно!

– Зачем? Зачем тебе это знать?

– Все – очень просто! Я хочу сразу расставить некоторые непонятки по своим местам!

– То есть? – не совсем понял Герман.

Слегка склонив голову, Окси вдруг метнула в него взгляд исподлобья.

– Так, у тебя есть девушка или нет?

– Нет! – честно признался он.

– Очень плохо!..

Он заметил, как по губам ее скользнула едва приметная усмешка.

– С какой целью ты это спрашиваешь?

– Как – это, с какой? Шпионские сведения собираю!

– Ну, и дела!.. Выходит, ты – разведчица! И на кого работаешь?

– На себя, любимую, конечно! На кого же еще?

В это время кто-то окликнул Окси.

– Ладно! Хорош базарить!.. Нас уже ждут!

И Окси сделала Герману знак, чтобы он следовал за ней. После чего стала быстро подниматься вверх по широкой лестнице с гладкими дубовыми перилами, ловко избегая столкновения со студентами, которые попадались ей навстречу.

– До начала фестиваля – еще целый час! – вводила она практиканта в курс дела по дороге в актовый зал. – Еще есть время, как следует, все отрепетировать…

И, требовательно глянув на него, она деловито добавила:

– А ты пока приготовь свою пушку! Смотри, только, и впрямь, не убей никого!

– Ты так говоришь, что я непременно это сделаю! И ты будешь первой моей жертвой!

– Скажи, когда ты успел меня так возненавидеть?

– Три года назад!

19

– Так, ты – сын Виталия Семеновича?

– А вы откуда знаете? – притворно удивился Герман.

Но человек в погонах сделал вид, что не заметил его иронии.

– А меня зовут Георгий Самойлович Стодевятов! Может помнишь… Я в свое время к вам на хату изредка наведывался, когда обстоятельства по работе вынуждали, и с твоим папаней срочно требовалось кое-какие очень важные вопросы утрясти!.. Хотя… Мал ты тогда еще был…

И полковник внимательно посмотрел на Дота. Это был мужчина средних лет и среднего роста, с копной жестких и черных, как смоль, волос и сединой на висках, крепкого сложения. С мохнатыми бровями, из-под которых на мир со знанием дела угрюмо взирали глаза, похожие на два кристально-чистой воды озерца. Казалось, окунешься в них и не выплывешь, даже если спасательный круг тебе кинут.

– Да, пожалуй, есть сходство!

– В чем – это, интересно? – нахально усмехнулся Герман.

Но начальник отдела по борьбе с организованной преступностью и не думал на него сердиться. Недоверие к его персоне и, в результате этого, некоторая доля сарказма со стороны молодого человека, который едва переступил порог своего двадцатилетия, казались ему вполне естественными.

– Взгляд у тебя, точь-в-точь, как у него, с затаенным огоньком внутри! И выражение лица такое же… Дерзкое, решительное! Смотрю я на тебя, парень, и как будто его, Семеныча, вижу! Словно бы, и не было того выстрела прямо в голову! И живой – он до сих пор и невредимый!..

– Зачем вы мне все это говорите? За душу тронуть хотите? И, чтоб слезу я пустил? Не дождетесь!

– А я и не жду!

– И правильно делаете!

– Я понимаю! Не хочешь ничего говорить, так и не надо! Только твой отец не одобрил бы твоего поведения…

– Опять вы – про свое! Нечего мне вам сказать! Не че го!

Германа начинала не на шутку злить въедливость этого матерого законника.

– А меня ваш Главный убеждал, что есть! Как это понимать?

– Как хотите!

– Твой отец скольких наркоманов переловил да пересажал! Пальцев на руках не хватит, чтобы всех пересчитать!

– А вы не считайте! А то ненароком ошибетесь и чужие заслуги припишите тому, кто вас об этом никогда не просил!.. А теперь… Тем более, не попросит…

– Ты не очень-то вежлив со старшими, Герман!

– Извините, конечно! Но и вы поймите меня правильно… Я действительно ничего не знаю об этом человеке в солнцезащитных очках и черной куртке! Сперва мне показалось, что я уже видел его прежде! Да и то, это может быть совсем не он! С тех про три года минуло… И тогда он не носил ни бороды, ни усов!..

– Ну, и ладно!.. Ступай себе с богом!

И Георгий Самойлович Стодевятов, достав платок из кар-мана, шумно высморкался в него.

– Если не дорожишь своей жизнью, так пусть этот опасный преступник на свободе гуляет! Я-то, прежде всего, хотел тебе помочь и другим ни в чем перед ним неповинным людям, которым он, если еще пока что пулю между глаз не всадил или ножичком горло не полоснул, то это – лишь дело времени!..

«Знаю я, как вы помочь хотите! Хватит с вас того, что моего отца уже нет в живых!..» – примерно, так подумал про себя Дот.

– Так, я могу идти?

Демонстративно отвернувшись, Георгий Самойлович ничего ему не ответил.

– Папаню твоего!.. Один из таких же гадов и порешил! – уже выходя из кабинета начальника ОБОП, услышал Герман вдогонку.

Вот достал! Надо ж, клещ при погонах! В самое больное вцепился! И вырвать его оттуда никакими щипцами нельзя! Зря он тогда Константину лишнее сболтнул про типа, которого он видел возле филармонии! Ведь Герман в точности не знал, был ли тот в действительности ухажером Окси в прошлом? И являлось ли убийство Чудова делом его рук? Он лишь предположил это. Конечно же, Константин не мог не рассказать об их разговоре Главному. А тот сообщил в полицию, чтобы придать больше статуса собственному детищу, то есть «Реликту»! Газете, которая занимает ярко-выраженную гражданскую позицию и не мирится с теми, кто преступает закон. Вот полковник и наехал на Германа, точно асфальтовый каток, чтобы нужную информацию отжать. С другой стороны, Дот не мог не поделиться своими сомнениями и догадками с Костей, у которого практиковался. Тот и не предполагал, что Тео захочет извлечь из этого столь опасную выгоду! Неужели, Вернис все измерял только выгодой, которую ему приносил «Реликт»?

Герман ничего не сказал Стодевятову потому, что не хотел подставлять Окси. Ведь это из-за владельца «Порша» она в свое время перестала появляться в школе, а Дота несколько часов подряд продержали в полицейском участке. При случае Дот решил немного подробнее расспросить про ту историю у самой Худояровой. Естественно, если она согласиться говорить с ним на эту тему. А, если – нет? В любом случае, давить на нее он не станет!

Герман решил не оттягивать долгожданную встречу с Окси, тем более, что ее номер теперь имелся в памяти его сотового.

Он вдруг вспомнил, как после весеннего бала, которым закончился фестиваль под названием «Черемуховый цвет», она с улыбкой подошла к нему в костюме очаровательной бабочки с крыльями за спиной, в который успела переоблачиться по ходу мероприятия, и спросила:

– Тебе понравилось?

– Да, очень! – просто ответил он.

– Значит, и тем, кто будет читать про это тоже должно понравиться! Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Баш – на баш! Если ты позволишь проводить тебя до дому, завтра утром материал будет сдан в печать!

Окси с сомнением посмотрела на Дота.

– Не врешь?

Он безразлично пожал плечами.

– Как знаешь!

Демонстративно отвернувшись от нее, он собрался уже уйти…

– Ладно! Погоди, я только переоденусь!

И она быстрым шагом направилась из редеющего зала со зрителями за кулисы сцены.

Потом они шли по улицам вечернего города и говорили о разном.

– Так, ты хочешь стать журналистом? – спросила она.

– Почему бы, нет? Эта – профессия ни чем не хуже других!

– Я не говорю, что хуже! Я говорю, есть ли у тебя к ней способности, и нравится ли тебе она?

– Костя говорит, что я – прирожденный репортер!

– А кто такой – Костя?

– Костя? Костя – правая рука Тео и мой шеф!

– А!.. Это – тот лысый? С козлиной бородкой?

Герман от неожиданности слегка насупился.

– Кос – отличный жур! И бородка у него – нормальная!

Окси понимающе кивнула.

– Ну, извини! Не хотела я обидеть твоего жура!

Они не заметили, как очутились возле подъезда ее дома.

– Спасибо, что проводил!

И Окси прижала чип к гнезду замка. Тот пискнул, и она потянула за ручку двери.

– Постой! А, как я тебе сообщу, что статья готова? У меня, ведь, даже нет номера твоей мобилы!

– А ты не много хочешь?

– Но, ведь, это…

Герман пару секунд подбирал нужные и весьма убедительные доводы.

– Это для дела нужно!

На лице Окси мелькнуло сомнение. Но, как видно, желание поскорее увидеть материал о весеннем фестивале в газете, оказалось сильнее.

– Ладно! Для дела, так – для дела! – наконец, сказала она.

– Твоя взяла!..