Текст книги "Страсть и бомба Лаврентия Берии"

И только он начал писать, как в голове снова зашебуршилась несвоевременная мысль:

«Сейчас номенклатура и является коллективным собственником всего, что есть в стране. А когда умрет вождь? Вдруг все эти бесчисленные Иван Иванычи захотят стать единоличными собственниками заводов, фабрик, земли? Что будет? Если страх исчезнет вместе с вождем? Нет, не надо так думать. Это крамола. Давай пиши письмо».

А мысли всё лезли дурные.

«Удивительная вещь эта номенклатура, которую создал Коба. И дураки тоже перемещаются по горизонтали и по вертикали. Люди, которые неспособны работать на нужном уровне, застревают сами и не дают работать другим. Такой подбор кадров, такая система приведет к тому, что рано или поздно наверх вырвутся посредственности, жополизы, лизоблюды. И когда-то погубят все дело, которому мы служим. И кто будет виноват? Да тот, кто эту систему выстроил. Он», – подумал Лаврентий Павлович. И даже испугался своих таких вот непростых мыслей. Испугался, потому что впервые в своей жизни усомнился в правильности и праведности мудрого Иосифа.

«Но что я могу сделать? Да ничего! Попробуй скажи кому-нибудь хоть слово, хоть полслова. Тут же донесут. А там глянет на тебя тигровым желтым взглядом Коба. Прищурится. И все… пропал…»

От таких мыслей леденящий душу страх сковал сердце, а потом холодным лезвием опустился в живот. Да так сильно, что живот перехватило судорогой.

Кто-кто, а уж он-то, Лаврентий Берия, знал, что бывает с теми, кому откажет в доверии Джугашвили. В лучшем случае сгниешь в тюрьме…

X

Проходя по коридору Лубянки к себе в кабинет, Берия услышал громкий хохот, который раздавался из приемной заместителя. Похоже, что там собралась «веселая компания» и рассказывают анекдоты. Но Лаврентий Павлович не стал заходить к Меркулычу и грозно «зыркать» на собравшихся сотрудников, а просто тихо прошел к себе и тут же вызвал начальника секретариата Людвигова.

Тот появился на пороге с написанным на лице выражением «полной готовности», как говорится, «в огонь и воду». Берия молча посмотрел на своего верного оруженосца. И неожиданно спросил:

– И чего ржали?

Людвигов помолчал секунду – видимо, не ожидал такого вопроса. Но вспомнил, что нарком любит «черный юмор», улыбнулся уголками рта и ответил:

– Мешик анекдот рассказывал!

– Смешной? Ну-ка расскажи мне!

Борис Александрович начал серьезно:

– В областном НКВД идет чистка. В коридоре сидят ждут очереди мужики. Заводят первого. Начинается допрос. Судья и прокурор стараются изо всех сил. Но не за что зацепиться. И тогда прокурор спрашивает подсудимого:

– А ты с какой стороны от жены спишь?

Тот и говорит:

– С левой!

И прокурор как рубанет:

– Пять лет за левый уклон!

Заводят второго подсудимого. Опять начинается канитель. Не за что сажать! Тогда судья в свою очередь спрашивает:

– А ты с какой стороны с женой спишь?

Мужик помнит, что сказал предыдущий. И отвечает:

– С правой!

Тут судья как рубанет:

– Пять лет за правый партийный уклон!

Приводят третьего. С ним такая же история. И прокурор опять с вопросом. А мужик, не будь дурак, говорит:

– А я, гражданин прокурор, на женский пол такой падкий, что сплю прямо на жене.

А прокурор ему в ответ:

– Десять лет за давление на массы сверху!

Вводят последнего подсудимого. Тот уже все понимает. И на вопрос «как спишь?» отвечает:

– А у меня, гражданин судья, жены нет, так что я действую ручным способом…

Все и остолбенели. Как судить? За что? Но старший следователь нашелся. И как рявкнет:

– За связь с кулаком десять лет! – и добавляет: – А за растрачу семенного фонда еще пять!

Берия смеялся долго, тонким таким, визгливым смехом. Отсмеявшись, вытер выступившие на глаза слезы белым платочком, протер пенсне и наконец произнес:

– Да, наши мастера-умельцы найдут за что. А народ, он все понимает. И тут же показывает нам большую дулю. Но я тебя не за этим вызвал. Читал я вчера дело этих бурят-монгольских лам. Контрреволюционеров и японских шпионов. Дело совсем сырое. Видно, чтобы нагнать контрольные цифры по арестам и выйти в передовики, они арестовали тучу народа. Короче, напортачили там знатно. Надо организовать проверку. Наверняка к тебе в секретариат поступают жалобы и заявления. Ты подбери наиболее вопиющие дела. И человека возьми подходящего. Направим туда особоуполномоченного от НКВД СССР. Пусть проверит эти заявления с выездом на место в Бурят-Монгольскую АССР. Обрати внимание на дело Доржиева Агвана. Давай действуй! Как соберешь все, этого уполномоченного приведи ко мне. Я дам установку.

* * *

А дело было в том, что вчера к нему с виноватым видом, как «побитая поленом собака», явился Меркулов. Долго мялся, а потом доложил. Нашли они этого проводника в Лхасу, Агвана Доржиева. Только он того. Уже не живой! Умер! В тюрьме!

Берию едва не хватил удар. Он орал так, что на его и соседних этажах все слышали страшные угрозы и ругань наркома. Берия бил кулаком по столу, потом запустил в невинного Меркулыча чернильным прибором. И, выкатив глаза, со зверским выражением лица подступался к заместителю с криком, что он задушит его своими руками.

– С-у-ук-и! Вре-ди-и-те-ли! Я вам покажу, где раки зимуют! Все будете у меня баланду жрать! Пойдете вертухаями в лагеря…

Ну и все такое прочее. Сорвался человек!

Прооравшись, красный, как рак, Лаврентий Павлович вытер пот с лица белым платочком и наконец смог говорить. Отпив воды прямо из графина, спросил:

– Докладывай, как это получилось?

Ну, Меркулов и доложил. Положил на стол дело № 2768 по обвинению гражданина Доржиева Агвана в преступлениях по ст. 58—1 «а», 58—2, 58—8, 58—9, 58–11 УК РСФСР.

Нарком долго и тупо смотрел на папку и горестно бормотал:

– Оборвалась ниточка. Рухнула моя надежда. Кто теперь проведет нашу экспедицию в Лхасу? Где мы теперь возьмем материалы по «оружию богов»? Ай-я! А я-то надеялся! Ламы откроют свои закрома. Покажут бомбу. И будет триумф социализма. И немцы утрутся. И… такой облом. Умер в тюрьме. Именно тогда, когда он так нужен…

Он еще долго причитал. Но когда успокоился, то оставил дело Доржиева у себя. А потом прихватил его на дачу в Сокольники, чтобы почитать на досуге. И сделать выводы. Вместе с делом прихватил другие материалы, документы и даже какую-то рукопись.

Ночью читал. И размышлял. Дело это было по тому времени обычное, рядовое. Такие тогда штамповали десятками. А вот мысли наркома были не совсем обычные. Можно сказать, крамольные.

«Вот и допланировались! Собрались дружненько в Политбюро. Покумекали, что к чему. Внесли предложения. И в результате родилась тетрадочка. Простая школьная тетрадка в линейку, на которой аккуратно расчертили рамку. Расписали – чего и сколько. На первый взгляд невинная школьная тетрадка. Но ее содержимое, цифры и графики побоялись даже доверить кому-либо из технического персонала, даже проверенным машинисткам. Все записали от руки. По областям. Контрольные цифры. А как же! Социализм – это контроль и учет. Сколько по первой категории – расстрелять. Сколько по второй – посадить на двадцать пять лет. Короче, все запланировали.

А того не учли, что все будут стараться. Развернется социалистическое соревнование. Кто больше убьет «врагов народа». И понеслись депеши в центр. Просим увеличить контрольную цифру на тысячу человек. На две тысячи. На пять. Каждый район, каждая область стремилась выйти в передовики. Убить больше, чем соседи. И так дальше, дальше, больше, пока вообще не потеряли берега. Не утратили реальность. Свалили все в общую кучу и принялись убивать без разбора. Всех подряд. Не удосужась даже вынести приговор».

Берия оторвался от своих горестных мыслей. Ему не было жалко каких-то безымянных людей, которые попали под каток репрессий. Его расстраивал беспорядок и бардак, с которым проходило такое великое дело, как расчистка, раскорчевка места для новых людей. «И что в результате – был заговор? Или это чистой воды вымысел?» – продолжал обдумывать полученные факты он.

Конечно, какие-то вещи объективно говорят о том, что такое может быть. Японцы еще со времен Гражданской подбираются к нашему Дальнему Востоку и Забайкалью. Это факт.

Считай, только что в прошлом году, июле – августе, у нас с ними было столкновение на озере Хасан. И в результате из-за трусости и нерешительности слетел с должности бывший любимчик народных масс маршал Блюхер. По ходу дознания у него появились такие пробелы в биографии, такие прорехи, которые ничем не прикроешь. Но это дело прошлое. Блюхер умер в ноябре прошлого года. Тут, в тюрьме. А вдруг он тоже был участником заговора? И тоже сговорился с японцами об отторжении Дальнего Востока?

Японцы активничают не только у нас… Они воюют с китайцами с июля 1937-го. И что-то, как сообщают наши шпионы и военные, назревает в Монголии, рядом с нашими границами.

А если они ударят? А у нас был большой заговор в Забайкалье, в Бурятии? Тогда надо награждать всех, кто этот заговор раскрыл. Как звучит! Заговор «Ламской контрреволюционной, панмонгольской, террористической, повстанческо-диверсионно-шпионской организации». Цель – создать единое Великое Панмонгольское государство под протекторатом Японии.

И кто в заговоре участвует? Председатель Совнаркома Бурят-Монгольской АССР, похоже, то ли родственник, то ли однофамилец этого Доржиева – Д.Д. Доржиев, первый секретарь обкома М.Н. Ербанов, второй секретарь Маркизов. Короче, вся верхушка республики. Больше тридцати человек.

Если это так, то честь и хвала соколам Ежова. А если не так? Тогда получается, что они обезглавили всю верхушку республики. То-то японцы в случае нападения порадуются такому «подарку». И Хозяин, узнай он это, по головке не погладит.

Ну, положим, на пустом месте ничего не бывает. Конечно, недовольство было. Все накапливалось еще с Гражданской. И даже раньше. Тут вот в докладной написано, что их ученый некто Ц. Жамцарано еще до революции выдвигал предложение – объединить все монгольские народы, живущие и в Халха-Монголии и во Внутренней Монголии, с Бурятией, Калмыкией, монголами Синьцзяна, Тувы. Это, мол, позволит создать действительно независимое государство. За эту идею тогда уцепились японцы и атаман Семенов. Пытались они в 1919 году собрать делегации от монголов. Провели конференцию. Конференция избрала временное правительство во главе с ламой. Но дело создания «Великой Монголии» не заладилось. Семенов с японцами, а тут еще вмешались американцы, так и не смогли договориться. Ну а потом, как в том анекдоте, «пришел лесник и выгнал всех из леса». Пришла Красная армия и всех вымела с территории Российской империи.

Но японцы свои мечты не оставили. В 30-м году генерал Гиити Танака стал премьер-министром и посулил белоэмигранту атаману Семенову: «Мое правительство не пожалеет сил и средств для того, чтобы отторгнуть от России территорию до Байкала, а если удастся – до Урала…» И обещал Семенову выделить свой улус в виде «буферного государства».

«В общем, причины для беспокойства есть, – продолжал свои печальные размышления нарком. – Но был ли реальный заговор? Ведь они с чего начали раскрутку этого дела? Со старинного письма, написанного аж двадцать лет назад, в восемнадцатом. В нем местные политики рассуждали о том, что хорошо бы создать Панмонгольское государство в тот период, когда в регионах не знали, чья возьмет, и думали жить дальше самостоятельно. За двадцать лет много воды утекло. Буряты получили свою автономию. Все эти люди были при власти. Зачем им надо было рисковать, вступать в заговор? Что-то тут не так!

Вот тут некий Ринчино Элбен-Доржи Ринчинович имел хорошую должность в Москве. Был профессором Коммунистического университета трудящихся Востока. Или этот, Сампилон Даши Сампилович… Тоже вполне себе вписался в советскую жизнь. В заговор обычно вступают люди, не имеющие ничего, для того чтобы получить все. Хотя кто его знает? Этот Агван Доржиев, которого они назвали главным, был большим человеком еще при царе Николае Романове. Дай-ка я посмотрю, что тут есть на него. Так, анкета арестованного. Ну-ка, кто ты есть? Написана собственноручно:

«Фамилия: Доржиев Агван

Дата рождения: 1852 г.

Место рождения: улус Хара-Шибирь, Хоринского аймана БМАССР.

Место жительства: город Ленинград, Буддистский храм.

Профессия: культ, служитель – Хамбо-лама.

Род занятий: культ, служитель, Хамбо-лама от тибетского народа при Буддистском храме в городе Ленинграде СССР.

Паспорт: паспорт не имею, сов. паспорт не имел, был тибетский паспорт, утерян при царе.

Социальное положение: из богатой семьи скотовода-крестьянина…»

Нарком внимательно дочитал протокол до конца. Удостоверился в собственноручной подписи задержанного. Потянулся за справкой, которую подготовили сотрудники НКВД.

«Действительно очень серьезный деятель буддистского духовенства. Учился в Тибете. Получил ученую степень «лхарамба». Был даже наставником и постоянным собеседником юного Далай-ламы XIII. Стал одним из ведущих советников тибетского правительства. Вел линию на сближение Тибета с Россией. Несколько раз встречался с Николаем Романовым, императором всероссийским. Был дипломатическим представителем Тибета в России и убеждал империю в необходимости открыть консульство.

Договорился с царем о строительстве. И построил в Петербурге буддистский храм. Ездил по всей Российской империи с проповедями буддизма. Был знаком и поддерживал отношения со многими государственными чиновниками…»

«Да, такой человек оказался бы нам очень полезен. Он бы точно довел нашу экспедицию до результата».

«В революцию участвовал в работе возникшего в Петрограде бурят-калмыцкого комитета. Был активным членом Бурнацкома…»

Лаврентий Павлович в очередной раз тяжело вздохнул.

«Нужный дядька. Конечно, у него были поползновения и мечты о создании Единого Монгольского государства. То есть страдал он так называемым «панмонголизмом». Но кто ж из нас не мечтал? Мечтать не вредно! В тридцать седьмом подался из Ленинграда к себе в Бурятию. А там его уже ждали. Крутили дело о заговоре лам. Ну-ка, где на него показания? Якобы он является руководителем большого заговора. Кто показывает. Вот протокол допроса председателя Совнаркома Бурят-Монгольской АССР, однофамильца Д.Д. Доржиева. Подтверждает руководящую роль Агвана по созданию «панмонгольской» организации. Так, вот еще…»

Все эти протоколы допросов были сделаны так топорно и однообразно, что вызывали у наркома сомнения. Большие сомнения.

Вот лама-лекарь, некий Шойнор Юмов, на предъявленное в начале допроса обвинение в участии в шпионско-повстанческой организации отвечал: «Признаваться мне не в чем, контрреволюционную работу не проводил». А уже на следующий вопрос ответил: «Да, был! Ездил в Ленинград» – и все такое прочее.

Наверняка его так отделали, что он все подписал.

А вот еще один свидетель. Некто Цыбинов Исай:

«Руководитель Тибетско-Монгольской миссии знает меня лично с 1924 года. В 1930 году он пригласил меня в Ленинград, и я был у него доверенным лицом по связям между ним и другими участниками контрреволюционного формирования. В 1934 году я ездил по поручению Агвана Доржиева в Бурятию под видом проводника лошадей с Ленинградского ипподрома в Улан-Удэ для земельного управления. Я посетил колхоз в дер. Хирик, вел там контрреволюционную агитацию, доказывая, что в колхозах будут голодать, и агитировал за кулацкие хозяйства…»

«Еще один контрреволюционер Бадаржап Бадмаев. Этого допрашивали аж пять раз. Ишь ты! Он, оказывается, брат того Бадмаева, что служил при царе Николашке. Тоже признается, что состоял в контрреволюционной организации этого Агвана Доржиева…

Ну а что сам этот старый хрыч показывает. Ну-ка, ну-ка!»

И Берия открыл протокол единственного допроса хамбо-ламы, так несвоевременно отошедшего в мир иной.

«1937 года ноября 26 дня, я пом. опер. упол. 5 отд. НКВД по БМР Серж. Ив. Николаев допросил в качестве обвиняемого фамилия Доржиев…»

«Так, это пропустим. Что по существу? Вот!»

«Вопрос: расскажите, гр-н Доржиев Агван, когда, откуда Вы приезжали и где останавливались?

Ответ: Число точно не помню, в октябре м-це с/года приезжал из гор. Ленинграда, где пребывал в Буддистском храме. По прибытии в БМАССР остановился в Ацагатском Аршане Заиграевского р-на (б/Хоринский айм).

Вопрос: какая была цель Вашего приезда в БМАССР?

Ответ: Прибыл по своему желанию, для свидания с ламами, проживающими в БМАССР, поинтересоваться их условиями жизни.

Вопрос: С кем Вы приехали из Ленинграда?

Ответ: Из Ленинграда приехал с Жимбеевым Дугаром ламой Ацагатского дацана. У меня работал поваром с 1936 года.

Вопрос: Вы, гр-н Доржиев Агван, изобличаетесь как участник контрреволюционной шпионской организации против Советской власти. Признаете ли себя виновным в предъявленном Вам обвинении по ст. 58—1 «а», 58—2, 58—8, 58—9, 58–11 УК РСФСР?

Ответ: В предъявленном мне обвинении виновным признаю себя полностью, так как являюсь одним из руководителей контрреволюционной террористической повстанческо-шпионской организации.

Вопрос: Расскажите подробнее о цели Вашей контрреволюционной организации?

Ответ: Цель нашей контрреволюционной организации подробно я сегодня обрисовать не смогу. Могу сказать, что конечная цель нашей контрреволюционной организации была свержение Советской власти, т. к. я лично ненавидел Советскую власть за закрытие дацанов и вообще за борьбу с религией. Поэтому я стал членом контрреволюционной организации, имеющей цель свержения Советской власти…

Допрос прерывается ввиду болезни.

Протокол записан с моих слов верно и мне зачитан по-бурятски и по-русски, все правильно к сему расписываюсь: Агван Доржиев».

«Что за черт, – подумал нарком. – Во всем признается. Но и этот протокол, и другие документы либо не имеют дат, либо проставлены они другими чернилами. Почему следователь не выяснил, когда возникла организация? Кем возглавлялась, кто состоял в ней? Какая-то полная хрень. Читаешь все эти протоколы, и не покидает ощущение, что это все большая липа. Ну, да ладно! Что тут дальше? Так, его отправили в тюремную больницу. И там он просто умер». Нарком пролистал свидетельство о смерти № 187 от 1/IL 38 года и заключение врача больницы.

«Начальнику тюрьмы. Доношу, что Доржиев Агван 29 января с.г. умер. Смерть последовала при явлениях упадка сердечной деятельности и общего ослабления организма на почве старческих изменений организма».

«А вот почему дело прекращено за смертью обвиняемого только 10 апреля 1938 года. Непонятно. Что тут еще? А вот акт обыска квартиры этого восьмидесятичетырехлетнего контрреволюционера, руководителя заговора. Так, что они у него там нашли? Может, хоть тут есть зацепки?»

«1. Комиссией в местности «Ацагатский Аршан» Закраевского аймана БМАССР произведена опись имущества Агвана Доржиева в следующем порядке:

а). Парчовые материалы оказались заделанными в 10-ти ящиках и подготовлены к отправке в Тибет (везде надпись «Жоо»). Эти карги комиссией измерены с составлением подробной описи. Опись прилагается при этом. Указанные карги комиссией доставлены в г. Улан-Удэ и сданы на склад НКФ БМР для дальнейшей отправки в Москву – в Госуд. Фонд (через НКФ СССР).

б). Вещи из драгоценного металла, переписка Доржиева с Тибетом, снимки и т. п. Включены в протокол обыска…»

«Так, где тот протокол обыска? Вот он! Что здесь? Парчи для Тибета было почти семьсот метров! Вот идиоты! Дебилы! Вот же она, зацепка! Доставка в Тибет огромной партии тканей. Это предлог. А там этот Доржиев вывел бы нашу экспедицию на тех, кого надо. Вместо того чтобы беречь его, как зеницу ока, они и в больнице продолжали терзать его. И угробили! Оборвали ниточку, которая привела бы нас к «оружию богов». Кретины! Ну, погодите! Я вам покажу высокие показатели! Разоблачение огромной контрреволюционной ламской сети… вы у меня попляшете! Ну почему так? Блюмкина идиоты расстреляли вместо того, чтобы использовать. Доржиева то ли забили, то ли уморили!

Так. Ладно. Что тут еще осталось? А вот его переписка с Тибетом. Интересно. А это что? Рукопись! Да еще с картинками! Хамбо-лама что-то писал на досуге. Хотя подписи нет. Может, это и не его… Но интересное название: «Восточное искусство любви»… Рукопись Лаврентий Павлович решил оставить себе, чтобы почитать на досуге, что они там насочиняли.

* * *

Через пару дней исполнительный Людвигов зашел в кабинет с папочкой и доложил наркому, что он подобрал заявления от бывших партийных советских работников Бурят-Монгольской АССР, в которых они указывали на незаконные аресты.

– Вот, Лаврентий Павлович, жалобы некоего Константинова, Рудницкого, Ребухина, Савельева, Архарова, Мельникова, Прохорова, Борисенко, Ильина, Сиелит… Как вы приказали – подобрал!

– Ладно, хватит перечислять. Кто поедет проверять?

– Особо уполномоченный НКВД СССР старший майор…

– С выездом?

– С выездом!

– Хорошо! Пусть едет. И мне по результатам доложит.

– Слушаюсь!

XI

«Глубокоуважаемый господин король Гитлер, правитель Германии. Да пребудет с вами здоровье, радость покоя и добродетели! Сейчас вы трудитесь над созданием обширного государства на расовой основе. Поэтому прибывший нынче руководитель экспедиции Сахаб Шеффер не имел никаких трудностей в пути по Тибету. Примите, Ваша Светлость, король Гитлер, наши заверения в дальнейшей дружбе! Написано 18 числа первого тибетского месяца, года Земляного Зайца (1939)».

Лаврентий Павлович дочитал до конца это послание и недоуменно уставился из-под пенсне на своего заместителя.

– Это что?! – наконец, выдержав паузу, спросил он.

– Это, товарищ Берия, – официально обратился к нему Меркулов, – письмо тибетского регента Квотухту господину Гитлеру, сообщающее ему, что немецкая экспедиция, организованная «Аненербе», находится в Лхасе и приступила к работе.

– Как они туда попали? – сдерживая гнев, на первый взгляд спокойно спросил нарком.

– Научно-исследовательская экспедиция под руководством Эрнста Шеффера, оказывается, планировалась еще в тридцать седьмом году, но тут началось японское вторжение в Китай. А они намеревались доплыть в Тибет по реке Янцзы… но не получилось. Потом Гитлер с Риббентропом добились разрешения британцев на поход через их владения в Индии. Тронулась экспедиция из Европы, точнее из Генуи. И через остров П, ейлон дошла до Калькутты. А уж оттуда направилась в штат Сикким. Там они и ждали своего часа до конца года. В декабре прошлого, тридцать восьмого тибетцы их впустили. Правда, предупредили – обычаев не нарушать, живность не истреблять, ну и все такое прочее…

Уже в январе, когда мы готовили свою экспедицию с Савельевым, они были в Лхасе. И работали…

– Над чем работали?! – рявкнул нарком, и лицо его побагровело от гнева. – Над чем?! – закричал он так, что в приемной наступила тишина.

– Официально они приехали заниматься культурой Тибета, этнографией, климатом. Но на самом деле, вполне возможно, собирали дополнительные данные к блюмкинским и другим сведениям. Думаю, это вопросы, касающиеся «оружия богов».

– Твою мать! – выругался нарком. – Прозевали свою удачу! Наши где? – Он чувствовал себя так, как будто вот только что его лично обокрали.

– Еще в дороге. Но, похоже, там неспокойно. И вряд ли им удастся пройти. А если и пройдут, кто его знает, будет ли какой-то результат…

– От немцев кто организовал экспедицию? Может, тут можно будет что-то перехватить?

– Организовало СС. Деньги дали представители немецкого бизнеса. И немаленькие. 65 000 рейхсмарок. Это только стоимость снаряжения. Состав такой: Эрнест Шеффер – руководитель, Карл Винерт – геолог, Эрнст Краузе – оператор и фотограф, Бруно Бегер – антрополог, Эдмунд Геер – по технике…

– Хватит перечислять. Давай по существу. Кто? Что?

– В тридцать седьмом их приглашал к себе Гиммлер. Он хотел узнать, есть ли в Тибете голубоглазые светловолосые арийцы… Ну и все такое в соответствии с расовой теорией, принятой в рейхе.

– Подробнее!

– Ну вы же знаете о теории существования высших и низших рас, изложенной в «Майн кампф». Так вот эта теория и легла в основу практики национал-социализма. Якобы немцы – потомки древней мощной цивилизации, которой были доступны многие тайные знания. Цивилизация эта погибла от природного катаклизма, но ее потомки скрестились с ариями и дали толчок появлению расы сверхлюдей – предков германцев. Подтверждение этих расовых теорий нацисты ищут по всему миру.

Они создали некий орден – СС, в который собирают людей расово чистых, соответствующих стандартам. Это, так сказать, новое немецкое дворянство. А уже СС создало такую организацию под названием «Аненербе», что в переводе значит «наследие предков». Эта компания и занимается по всему миру поисками доказательств существования высшей расы, а также тайных знаний, которые помогут им вывести на их базе новых «сверхлюдей», «белокурых бестий». Ищут везде – от Тибета до Африки и Европы.

– Зачем им это нужно?

– Расовая теория, с одной стороны, сплачивает народ. Мы – немцы, мол, высшая раса. Раса господ. С другой – подтверждает их претензии на власть над миром.

– Так просто!

– Не совсем. «Аненербе» имеет десятки отделов, огромный бюджет, который позволяет вести работы по самым разным направлениям. По-видимому, они занимаются и новыми мощными видами оружия…

– Это что? Что-то вроде нашего спецотдела, который возглавлял Бокий? Там тоже чего только не было! И алхимики трудились, и парапсихологи… Один эзотерик Варченко чего стоил со своей Калачакрой. Тоже хотел вывести какого-то особого человека. Скрестить коммунизм с буддизмом и за одну жизнь достичь духовного совершенства. И где этот шарлатан сейчас… на небесах…

– Ну, немцы, они ищут высшую расу по крови. Мол, только у людей с чистой кровью можно открыть сверхспособности.

– И чего их свело с этими тибетскими мудрецами? Что у них общего, что они так полюбили друг друга? – разочарованно спросил народный комиссар внутренних дел.

– Кто его знает? – уклончиво ответил Меркулов. – Отношения у них завязались еще в двадцатых годах. Может, лам увлекла идея создания сверхгосударства. Может, создание сверхчеловека? Во всяком случае, они открыли для Шеффера не только Лхасу, но и позволили им посетить священное место – Ярлинг…

Нарком откинулся в кресле и, помолчав некоторое время, произнес сакраментальную фразу:

– А как вся эта чертовщина, замешанная на эзотерике, совмещается с немецкой церковью. Вряд ли она ей нравится, а, Меркулыч?

– В том-то и дело, что никак. У Шикльгрубера есть сейчас все. Своя расовая теория, свой аппарат, партия, армия, законы. Можно сказать, собственное государство. Ему не хватает только религии. Ведь он ненавидит христианство и считает его ответвлением, можно сказать, побочным сыном иудаизма. С помощью этой религии, как он считает, евреи решили покорить весь мир. Такая церковь, проповедующая такую религию, ему не нужна. Вот он и хочет с нею покончить. А на ее место водрузить истинную, германскую. Ту, которую в свое время христианство раздавило и вытеснило. Но сразу это не получится. Поэтому и решено начать насаждать ее сначала в Национал-социалистической рабочей партии, среди членов СС. Вот он и поставил задачу «Аненербе» создать новую религию. Пока это не очень получается. И они приспосабливают образ Христа к своим нуждам. Мол, Христос был истинным арийцем. И хотел спасти мир от еврейской заразы. Вот за это евреи его и распяли. Но так как он был популярен у народов, то решили присвоить арийского героя себе. И две тысячи лет это успешно делали… Но теперь, мол, пришел новый Мессия Адольф Гитлер. И он завершит дело Христа. Очистит и спасет мир от иудеев.

– И это все? На большее их не хватило?

– Они опираются на идеи Ницше. Мол, христианство защищает слабых, трусливых, мешает естественному отбору… Им чужды прощение, грех, воскрешение, спасение души. Называют сострадание и милосердие слабостями, которые недостойны настоящего воина-арийца… Тут много чего намешано. Притянута даже Блаватская. Потому что она тоже пишет о приходе на Землю новой расы… В общем, работают они в этом направлении. Сильно работают. Как и во всякой религии, создают свои ритуалы.

Во время Мюнхенского путча в ноябре 1923 года их расстреляла полиция. Убили шестнадцать человек. Их кровь пролилась на знамя со свастикой. Теперь это знамя считается главной священной реликвией. Они его торжественно выносят на своих праздниках…

– И чего Гитлера тогда не убили полицейские? Он же был там, на этом шествии…

– Был. Геринга серьезно ранили. На Гитлера свалился убитый Шейбнер Рихтер, придавил к земле. Но он уцелел… Видимо, такая его судьба…

– Во, Меркулыч, и ты уже набрался этой премудрости! – усмехнулся Берия.

– Работа у меня такая, Лаврентий Павлович, – вздохнул Меркулов, – все понимать.

– Работа! А вот скажи мне, Меркулыч, как на духу, могут эти чудики, маги, антропологи, создатели ритуалов и теорий сделать что-нибудь конкретное? Например, решить проблему урана?

– Думаю, могут, Лаврентий Павлович.

– Вот и я думаю. Поэтому нам надо сейчас решать конкретные проблемы. А со всеми этими тайнами наследия предков может как-то потом разберемся…

– Чего уж конкретнее? С первого января нынешнего года эта самая «Аненербе» стала самостоятельной организацией. Ее начали усиленно финансировать. А это говорит о том, что они занимаются не только теорией расового превосходства германцев, но и кое-чем более существенным. Их деятельность переориентируется на военные нужды. Открыты десятки отделов по всем направлениям. И, заметьте, президент у них Генрих Гиммлер. Что-то они затевают.

– Вот это нам и надо знать!

– Кстати говоря, из Тибета в Берлин приехало несколько сот тибетских монахов. Этот Шеффер установил в горах Тибета мощный радиопередатчик – ретранслятор. Наладил прямую связь Берлин – Лхаса. О чем-то они общаются.

– Эх, Меркулыч! – вздохнув, произнес нарком. – Выходит, немцы нас переиграли?

– Ну да!

– Проспали мы свою удачу! Экспедиция без проводника вряд ли что-то серьезное получит. Тем более что, похоже, ламы немцам все и отдали. Выходит, «не играет наша касса». Надо искать концы в Германии. У фашистов. А как все хорошо начиналось! Гад этот Блюмкин. Жулик. Все продал. Думаю, надо ставить новые задачи разведке. Серьезные задачи…

XII

Среди всех своих забот и хлопот Лаврентий чуть не забыл про отложенную рукопись «Восточное искусство любви». Но вот, наконец, она лежала перед ним и очень интриговала.

…«Жизнь – это йога». Так говорили великие мудрецы Востока, подразумевая, что и рядовой человек, и Великий Посвященный идут в этом мире одним и тем же путем от одного воплощения к другому, постепенно совершенствуя свой дух. Разница только в том, что йогин проходит этот путь во много раз быстрее, потому что занимается духовными практиками и специальными упражнениями.