Текст книги "Выжить в лесу Междумирья"

– Тимофей Васильевич, позвольте поставить вам сметанку на подоконник?

– М-да!

Сделав позволенное, София прошептала:

– Господин котик, наконец-то все наговорились и ждут теперь ваших мудрых слов!

– Хорошо… Волки похожи на овчарок, а тех я почти всегда на поводке видел.

– Тима, не было у Вовы поводка!

– Чирок, если что-то необычное происходит, то надо не только глаза таращить и крепко за ветку держаться, но и маленько соображать. Понятно, что у волка ошейника с поводком нет. Однако у него на шее лежат, по-благородному говоря, длинножадные лапы.

– Телепатический ошейник! – воскликнул Роберт. – Люди полностью свободны, пока действуют, как угодно телепату, но в любой момент он может вмешаться, и тогда люди двигаются медленно, как больные… это страшно! Нам надо бежать!

Словно бы не услышав последних слов, Николай сказал:

– Друг, спасибо за объяснение, я бы ни за что не догадался. София может тобой гордиться!

Девушка, не стесняясь, провела ладонью по щеке Роберта и поцеловала его.

– Поцелуй еще за меня, – попросила фея, – а то мне вставать неохота. Роберт, на каком расстоянии действует такой ошейник?

– Не могу сказать точно. Вероятно, расстояние не очень большое, потому что телепат обычно находится в том же помещении.

– Я тоже так думаю, иначе бы моя волшебная палочка не испугала осьминога.

Неожиданно Николай широко улыбнулся.

– Счастливые мы люди! Мне бы раньше такие проблемы – телепатический ошейник, волшебная палочка, волк, осьминог. Так нет же, красивая женщина в черной мантии однажды хмуро посмотрела на меня и открыла таинственную книгу законов, которая действует на тысячи километров вокруг, – кое-как здесь от нее спрятался!

Глава 10
Вечер перед сражением

– Тима, ты спишь?

– Да так, глаза жмурю, но уши закрыть не могу. – Ну и хорошо, иначе как бы я с тобой говорил? Я все думаю, что же ночью будет?

– Да что гадать… если мы победим, я тебе обо всем расскажу.

– Подожди, ты считаешь, я повернусь к полю боя гузкой и спрячу голову в перьях?!

– Чир, ты храбрый парень, просто по ночам щеглы не воюют. Ты будешь спокойно спать у дверей в кармане Колиной фуфайки, потому что там свежий воздух и тепло.

– Тима, но ты же меня разбудишь?

– Посмотрим, – ответил кот, отвернувшись, – ты, главное, сейчас бди и в окно поглядывай, пока все глаза жмурят.

В соседней комнате водопроводчики тоже шептались:

– Коля, ты спишь?

– Да так, вроде бы дремлю иногда. Ты, Роберт, постарайся отдохнуть. Крупных мужиков в нашей команде только двое, нельзя нам подвести.

– Коля, ты меня научил вилами атаковать. Думаешь, нам все-таки придется… людей колоть?

– Мне кажется, волшебная палочка – это как бы артиллерия, а в конце обязательно рукопашная будет. Но мы, конечно, не станем тех колоть, кто сам этого не захочет.

– Я не знал, что только таких, кто захочет. Уф, мне теперь даже дышать легче! Действительно, если кто-то попросит…

– Разумеется.

– Коля, я должен признаться… возможно, я уже убивал людей, но только не вилами, а ножом.

Подумав, Николай спросил:

– Нож был пластмассовый?

– Да, из жесткого пластика. В мыслевизорных фильмах о древних людях я видел, что ножом можно нанести человеку страшные раны, а я был злым, как Саблезубый Человекообезьян – 5.

– Роберт, мне трудно представить тебя древним воином, – признался Николай, – но ведь ты двоих Служителей Справедливости зарезал пластмассовым ножом. Надеюсь, мы с Тимофеем успеем отбежать в сторону, когда ты по-настоящему разозлишься. Мог бы ты нас незадолго до этого момента как-то предупредить?

– Не знаю…

– Да, конечно, самим не надо ушами хлопать.

– Коля, я рассказывал Чиру о мыслевизорных сражениях, он ответил: «Мой друг, что я могу сказать? Должны мы сразу показать всю нашу храбрость и сноровку – нам не дадут переигровку!»

– Роберт, боюсь я, непривычно мне, муторно, – вдруг прошептал Николай. – Я раньше только о своей дурной голове заботился, насколько она этого заслуживала. Детей у меня нет. Обе бывшие жены – своевольные бабенки, сейчас они прекрасно без меня обходятся, да и прежде я нужен был им больше для мебели. И вдруг судьба молодых, неопытных людей от меня зависит… Братишка, уходите с Софией, пока не поздно!

– Госпожа фея тоже сказала, чтобы мы уходили, но София ответила: «Дедушка Кутузов нам завещал никаких супостатов не бояться!»

– Дедушка плохого не посоветует, – помедлив, согласился Николай, перевернулся на другой бок и вскоре тихо засопел.

На маленькой поляне, вокруг которой росли березы, отдыхал отряд Моргенфеллера. Пэр ворочался с боку на бок, но на твердой земле не удавалось найти место помягче. А вот у ефрейтора земля, похоже, была мягкой, поэтому он довольно сопел, раздувая ноздри. Всегда ему доставалось самое лучшее! Врезать бы по широкому, противному носу!

– Ефрейтор, – с ненавистью прошептал Пэр, – перестань храпеть! Вова, можно я его… Вова…

– Все спят, – ответил знакомый голос, – только ты, горемычный, не спишь, да я с тобой.

Пэр заулыбался в привычной для него манере – с застывшими глазами и по-птичьи дергая головой.

– Это ты, что ли, хромой дурачо… дедушка?

– Понятно, что я. Другие лешие здесь не водятся.

– А не врешь? – Пэр хитро прищурился.

– Пока нет.

– Покажись!

Леший высунул голову из-за дерева.

Пэр оглянулся на волка и ефрейтора.

– Ладно, спите, а я пойду вторую медаль зарабатывать!

Бесполезные маленькие существа сновали вокруг Моргенфеллера. В полусне он убивал некоторых из них, уже не пытаясь уничтожить всех, – этот мир нуждался в основательной чистке, но сначала следовало разобраться с более-менее серьезными врагами.

Потом отряды подходящих для этой местности боевиков под руководством генерала Бруса займутся наведением полного порядка. Волк Владимир будет, пожалуй, хорошим наместником Междумирья. Пэру, если генерал будет за ним маленько присматривать, а Владимир время от времени его награждать, можно будет доверить инвалидов и стариков.

Моргенфеллер знал, что вернется в Олигархическую Конфедерацию, и вроде бы не имело смысла заниматься древним лесным захолустьем. Однако если нет порядка в прошлом, то не будет и в будущем. Моргенфеллер усмехнулся, вспомнив, как на семейных совещаниях братья и сестры ругались и скрипели зубами от жадности, но все-таки выделяли деньги на бесчисленные гранты для историков и мыслевизорных программистов…

На поверхности раздались странные звуки. Мощными рывками Моргенфеллер ушел в глубину. Убедившись, что его не преследуют, он остановился и обдумал ситуацию, потом медленно пополз вверх.

Владимир выл с безнадежной тоской, Брус подвывал, Пэр почему-то не участвовал в концерте. Когда Моргенфеллер вынырнул из-под земли, волк и ефрейтор повернулись к нему, продолжая выть.

– Я понял. Мне тоже горько, – сказал директор. – Повойте еще пять минут, и начнем думать.

В лесу стало темней и ощутимо прохладней. Владимир утверждал, что это зависит от положения солнца, – бледного желтого круга, подвешенного к удивительно высокому потолку. Брус и Пэр тогда подмигивали друг другу и Моргенфеллеру, прыскали в кулаки, однако вполне допустимо, что волк прав. Солнце было похоже на плоский плафон, за которым расположен источник света и, возможно, тепла.

Владимир рассказывал, что при новой луне станет еще холодней, замерзнут лужи, будет идти пар изо рта. Однажды земля покроется снегом, и для всех начнется голодное время.

Моргенфеллер вдруг понял, что есть еще одна причина, по которой необходимо захватить замок феи, – иначе трудно будет выжить в зимнем лесу.

Волк и ефрейтор перестали выть.

– Хорошо, – сказал директор. – Пэра мы не забыли. Если он живой, мы отобьем его у русалок, или обменяем на пленного врага, или как-нибудь по-другому вытащим нашего парня, но пока нам надо выжить самим.

– Статуи двигаются! – зарычал волк, глядя мимо Моргенфеллера.

Фея смотрела из окна на убегающих расколдованных животных.

– Хоть бы кто спасибо сказал, удирают без оглядки!

– Застоялись они, госпожа, – робко возразила София, – но все очень рады и благодарны!

– Ну что ты, какая благодарность, только рады. Думают, наверно, что я по рассеянности волшебную палочку перевернула или не то слово сказала. Однако быстро могу ошибку исправить, поэтому нельзя отекшие лапы разминать, надо улепетывать, как получится – хромая, припрыгивая, ползком.

– Мы с Робертом будем всем рассказывать, что спасение пришло не случайно, а по воле вашего доброго сердца. Тимофей Васильевич и милый господин поэт тоже будут…

– Софи, – перебила фея, – ты же знаешь, что сердце мое не так чтобы сильно доброе, да и вообще, в этой истории ни при чем. Возможно, нам понадобится вся сила волшебной палочки, поэтому я освободила ее от мелких заданий.

– Госпожа фея, простите, что напоминаю: вы забыли волчицу, которая за домом стоит.

– Нет, эта злая дама пусть еще там подождет. Утром я посмотрю, что с ней делать… В парке стало как-то пусто, неуютно. Думаю, волчица переедет к фонтанчику, а напротив поставлю ее серого парня и человекоосьминога, если тот выглядит не очень противно.

– Я могу его подкрасить.

– Тогда без проблем, так вот потихоньку парк снова заполнится.

– Госпожа, почему волк и человекоосьминог ненавидят Роберта?

– Девочка, почему ты его любишь?

– Не знаю…

– И они не знают, но всегда будут ненавидеть тех, кого мы любим.

Волк рычал и скреб передними лапами землю.

– Ведьма! Крылатая тварь! Она всех отпустила, а волчицу держит!

– Странно, Владимир, война начинает принимать для нас характер освободительной.

– Что? – Красные глаза волка непонимающе смотрели на Моргенфеллера.

– Волчица и Пэр находятся в плену. Я почти уверен, что Пэра пока не утопили, – надеются в случае необходимости обменять его на преступника, которого ведет одна из русалок. Ситуация мне не нравится. Я всегда побеждал, но это были захватнические войны.

– Господин директор, – осмелился подать голос Брус, – мы ведь пойдем на штурм замка?

– Да, мы похожи на нищих, восставших крестьян. По всему получается, что мы теперь на стороне добра и справедливости. Как бы нам в дураках не оказаться.

На острове Пэр, пугливо вздрагивая, потребовал:

– Дед, скажи им, чтоб меня не щекотали!

– Сегодня больше не будут, успокоились они. Ты только купаться не вздумай, все-таки нервы у них не железные, всякое может случиться.

– Какой же ты, дед, глупый! Купаются в экономтазике, где ты его здесь увидел?

– У русалок есть одна большая штуковина по имени Кастрюля. Не говорят, где раздобыли, но думаю, что у феи сперли или ведьма им при переезде подарила, – на метле-то всего не увезешь. Только вряд ли тебе разрешат в Кастрюле купаться, русалки в ней уху и грибной суп варят, ягоды моют. Кстати, я на ужин грибной супчик заказал – нынче я герой, имею право!

– Старый, зачем ты вообще этот пустой разговор завел – о том, что я как будто бы купаться хочу?

– Действительно, не бери много в голову. Русалки на другой конец острова не из-за тебя ушли, а потому, что им там больше нравится.

Глава 11
С друзьями против врагов

Николай вылез по лестнице из подполья.

– Один капкан я на полку поставил, где колбаса лежит, а другой – на бочку с квашеной капустой.

– Коля, зря ты так, – проворчал кот, – не нужна осьминогу наша капуста!

– Он будет щупальцами везде шарить… Да, чтобы нам не забыть: маленькую бутылку с медовухой я откупорил и насыпал в нее порошок для тараканов. Жаль, что у нас чего-то покрепче нет… я имею в виду отраву.

– Мы так и подумали, – кивнула фея. – Вряд ли он серьезно отравится, но пусть ему хотя бы тошно будет и голова заболит.

– София, Роберт, не стойте у окна, – сказал Николай. – Все равно в темноте ничего не увидите, а камень обязательно прилетит.

Озадаченно моргая, Роберт возразил:

– Коля ты ошибаешься. Камни тяжелей воздуха, поэтому не могут летать.

– Еще как могут! – буркнул кот.

К счастью, София отошла в сторону и притянула к себе Роберта. Едва он оказался под защитой стены, как близкая к нему часть оконного стекла разлетелась вдребезги и камень величиной с кулак упал на пол посередине комнаты, задев туфельку крылатой женщины.

Фея вздрогнула и прикусила губу. Кот зашипел, выгнув спину и распушив хвост. Роберт и София обнялись.

– Началось. – Голос у Николая был спокойный. – Действуем по плану.

У нападающих камни поначалу летели во все стороны, в том числе назад. Однажды Брус взвыл и схватился за коленку, в другой раз застонал Моргенфеллер и засунул себе в рот кончик одного щупальца.

– Осторожней, не торопитесь! – зарычал волк. – Брус, все-таки иногда выглядывай из-за дерева. Не целясь, ты не попадешь! Директор, сила у тебя есть, первый бросок был отличным! Только не надо глаза закрывать и голову в плечи втягивать. Ты, наверное, Бруса боишься? Ефрейтор, если ты убьешь директора или меня, то я тебя загрызу… или директор загрызет!

Подопечные волка постепенно приспособились и с переменным успехом энергично обстреливали окна замка, прячась за деревьями и медленно продвигаясь вперед.

– Владимир, как ты думаешь, почему враги не отстреливаются?

– Балбесы! Не запаслись камнями.

– Овощи! – прыснул от смеха Брус. – Преступник, кроме конвейера и дешевого мыслевизора, ничего не видел, и приятели у него такие же или еще краше.

– Возможно, мы переоценили врагов, – согласился Моргенфеллер. – В панике они убежали наверх и трясутся, сидят тихо в темноте, как будто мы их там не найдем!

– У маленькой мыши ума и храбрости больше, чем у них, – буркнул волк, – если, конечно, не считать Тимофея. Терпеть его не могу… с виду весь такой серьезный, усатый, а на самом деле редкостный пройдоха. Даже моя рыжая кума на него жаловалась: мол, где хитростью не может взять, там наглостью берет.

– Похоже, один в поле не воин, – вздохнул Моргенфеллер. – По себе знаю, как тяжело что-то провернуть, если вокруг только офисный планктон.

– Думаю, Тимофей не шибко и надрывается, сам-то он хоть откуда удерет.

– Тогда почему он еще в замке среди этих обреченных?

– Ну, все-таки они Тимофеевы друзья. К тому же любопытный он, а что может быть интересней хорошенькой грызни?

До замка осталось около двадцати шагов.

– Пора. – Моргенфеллер неторопливо начал проникать под землю. – Значит, преступник нам нужен, хорошо бы и кота поймать: возможно, он расскажет что-нибудь интересное. Остальные… если вы не придумали, для чего они могут пригодиться, то я также не знаю. А главное, парни, – сегодня в тепле ночуем!

Волк проводил его взглядом и повернулся к ефрейтору:

– Брус, здесь волшебная палочка нас уже достать может, поэтому голову лучше не высовывать, но камни бросай. Много бросай. Пусть в замке думают, что директор по-прежнему с нами.

– Осьминог под землю уполз, – сказал Тимофей. – Думает, наверно, что мы его не видим. Чтобы я да не увидел!

– Жаль, что не все мы такие зоркие. – Фея опустила волшебную палочку. – Ничего, на первом этаже свечи горят, там он и замрет, а утром Коля и Роберт его в сад унесут.

– Госпожа фея, – неуверенно проговорил Роберт.

– Понятно, что тяжелый, – улыбнулась крылатая женщина, – но как-нибудь потихоньку унесете… Роберт, я пошутила. Ты ведь меня предупредить хотел?

– Да… возможно, человокоосьминог способен набрасывать телепатический ошейник с некоторого расстояния.

– Ну и что? – фыркнул кот. – Представь, что ты решил на меня ошейник набросить. Я, конечно, буду терпеливо сидеть и шею вперед вытяну, а если через полчаса ты все-таки попадешь, то я, почесав за ухом, еще маленько подожду, пока ты ошейник туго затянешь.

Николай неодобрительно покачал головой.

– Тимоха, помнишь, ребята с живодерни в нашем поселке бродячих собак ловили. Ты потом три дня безропотно на балконе в песочек писал и на улицу не просился.

– Если у осьминога такая палка с веревкой… – прошипел кот и запрыгнул на спинку кресла. Забывшись, он яростно начал точить когти, из его глаз посыпались искры, а из кресла полетели крохотные кусочки ткани и наполнителя.

– Тимофей Васильевич, что вы делаете! – всполошилась София.

– Не беда, – возразила фея. – Мне все равно придется за стеклами в город лететь, заодно и новое кресло куплю – это ведь не диван, на котором Тимофей Васильевич тоже однажды слегка, по мере своих скромных сил, расслабился, а композитор удивительно большое пятнышко оставил.

– Я все аккуратно зашила и пятнышко оттерла. Кресло тоже можно зашить, у нас есть подходящие по цвету ниточки.

– Хорошо. Всегда мечтала, чтобы у меня был аккуратно зашитый мягкий уголок. Впрочем, мы немного отвлеклись. Я благодарна всем за трогательную заботу о моей шее, на которой вы… на которую человекоосьминог свое лассо набросить хочет. Обещаю, что буду осторожной.

– Я пойду впереди и попытаюсь метнуть в осьминога вилы, – сказал Николай. – Возможно, не успею, но в любом случае отвлеку его, и у вас будет время взмахнуть волшебной палочкой.

– Нет, – чувствовалось, как тяжело и непривычно было Роберту это говорить, – не обижайся, Коля, но я моложе и быстрее, а твоя сила понадобится в дальнейшем. Кажется, все забыли, что есть еще один Служитель Справедливости. Где он?

– Скорей всего, пошел с лешим к твоим подружкам, – буркнул кот. – Леший у них охотно подрабатывает, потому что они не жадные и в нашем лесу единственные, кто на маленького деда не ворчит.

– Зачем же он к ним Служителя Справедливости повел? – Роберт сжал кулаки.

– Видно, такая у этого Служителя судьба, – объяснил Тимофей. – Насчет осьминога не спорьте, я сам его отвлекать буду. Ведьмам помогают черные коты, а у госпожи феи будет… не весь рыжий, кое-где белый.

Крылатая женщина кивнула:

– Какая фея, такой и кот. Совсем белых котиков я, в общем-то, и не видела.

– А Чир будет у вас вместо филина, – предложил Тимофей.

– Конечно, тоже ведь птица, – согласилась фея.

* * *

Щупальце вылезло из-под земли в пустоту… вероятно, в нижнюю часть дома, которую Владимир называл подпольем. Несколько раз Моргенфеллер бросил наугад телепатический ошейник, тот вернулся пустым и не вызвал ни у кого всплеска страха.

Теперь следовало рискнуть, не часто удавалось абсолютно все просчитать. Собравшись с силами, Моргенфеллер ворвался в подполье.

Здесь было темно и тихо, как в подземных ходах, только через пару узких щелей наверху проходил свет. Возможно, там находился входной люк. Щупальце осторожно коснулось потолка, потом попробовало в него войти – далеко не стенопластик, что-то похожее на деревья, но мертвое и тонкое.

Моргенфеллер довольно усмехнулся, он не любил пользоваться входными люками в незнакомых помещениях, где его с нетерпением или, дрожа от страха, ждали. Торопиться он не будет, пусть подождут. Он с наслаждением вдыхал фантастические запахи. Пожалуй, если он прихватит в свой мир парочку маленьких бочонков с древней едой, то сможет удвоить свое состояние… нет, деньги деньгами, но один бочонок он оставит себе.

Щупальца осторожно исследовали подполье. Да, вот откуда идет поистине обворожительный запах – из небольшой откупоренной бутылочки. Интересно, что остальные бутылки, банки и бочонки закрыты. «Не надо смеяться, не время», – напомнил себе Моргенфеллер и пообещал обитателям замка, что немного погодя обязательно выпьет за упокой их несчастных, глупых душ.

Вдруг резкая боль пронзила одно из щупалец.

Крылатая женщина и Тимофей стояли за неплотно прикрытой дверью на втором этаже.

– Осьминог в подполье, – тихо прошипел кот. – Нас не чует, но не боится.

– Даже я слышала, как он из-под земли выбрался. – Голос феи чуть заметно дрожал.

– Слабоват он для подземного жителя. Если бы чудо-юдо вылез, у нас бы уже стены посыпались.

– Действительно, – улыбнулась фея.

– Жаль, тараканью медовуху пить не хочет, опять на бочку поставил. Прямо вижу, как он ухмыляется!

Раздался бешеный рев боли и ярости. Посередине комнаты на первом этаже пол разлетелся в щепки, как от подземного взрыва, и казалось, что этим же взрывом человекоосьминога выбросило из подполья. Крутясь от боли, он разжал металлическую ловушку и вытащил щупальце.

Щепки еще падали ему на лицо, однако он заставил себя открыть глаза. Маленький зверь, раскрыв пасть и растопырив когтистые лапы, летел на него. Щупальца метнулись к зверьку, но замерли в воздухе, и странное оцепенение охватило Моргенфеллера.

– Вперед! – зарычал волк и помчался к замку.

Брус замешкался, но потом тоже зарычал и, пригнувшись, побежал следом.

Волк прыгнул в разбитое окно, не обращая внимания на впившиеся в спину и лапы осколки стекла. Он приземлился на пол, развернулся к врагам… и внезапно вспомнил овчарню и крестьянина с вилами – у врагов тоже были вилы, от которых уже не было возможности увернуться. Волк понял, что проиграл в обоих мирах, и еще успел коротко взвыть.

Ефрейтор подумал и пнул в дверь – должны были открыть Служителю Справедливости! Открыла юная девушка, руки у нее были спрятаны за спиной. Брус зарычал и получил сковородкой по голове. Он потер голову и грустно вздохнул. Уже не в первый раз, когда он ломился к незнакомым людям, начинались приключения.

В это время его товарищ мирно посапывал, сложив руки на животе, полном грибного супа. Будучи оптимистом по натуре, Пэр не сомневался, что все как-нибудь утрясется.

Со стороны сада уцелело только окно на кухне. Тимофей лежал на подоконнике и, жмуря глаза, смотрел на деревья и утреннее солнце. Возле носа кота прыгал разгневанный щегол.

– Чив-чив! Тима, у тебя совесть есть? Ты должен был меня разбудить!

– Не ворчи. Если ты не проснулся, когда осьминог из подполья выпрыгнул, то как бы я тебя разбудил?

– Чив-чив! Я тебя не прощу… или только по старой дружбе, если ты честно скажешь, что пытался меня разбудить!

– Я это… скажу как могу: да, пытался.

– Хорошо, тогда рассказывай дальше.

– Ну, значит, наши все растерялись и на меня смотрят…

Садовая дорожка переходила в три лесные тропинки, которые все больше удалялись друг от друга. По каждой тропинке шел человек.

Софии казалось, что рядом кто-то есть. Она долго оглядывалась, но никого не увидела.

Растерянно моргая, Николай подумал: «Где это я? Дожил, на ходу уснул… но ведь уже четыре дня не пью! Может, нельзя было так резко бросать?»

Роберт провел ладонью по глазам. «София…» – почему он произнес это имя?

Крылатая женщина стояла у разбитого окна на втором этаже опустевшего замка, ее губы чуть заметно шевелились: она шептала вслед уходящим то, что непременно сбудется.