Текст книги "Колумбийская балалайка"

– Пока нема, звиняйте, хлопци, – сказал Борисыч. – Алексей… Леха, блин, да оставь ты свою берданку в покое! Противника в пределах прямой видимости нет. Посмотри лучше, что у нас там в багажнике интересного имеется.

Морячок нехотя передал автомат Татьяне и перегнулся через спинку.

Задний борт не вплотную примыкал к сиденьям – между ними имелся зазор сантиметров в сорок, образующий нечто сродни ящику. Алексей откинул свернутую в рулон маскировочную сетку и принялся перечислять:

– Так. Домкрат – одна штука… автомобильный фонарь… электронасос… лопата типа туристической… бухта металлического тро… Ах ты, ё!..

Левым передним колесом джип провалился в глубокую лужу, коварно замаскированную пленкой ряски, и седоков кинуло вперед. Алексей спиной влепился в водительское кресло, скрежетнул зубами. Мотор взвыл на повышенных оборотах, в сторону полетели комья грязи. Качнувшись на рессорах, машина с трудом выбралась на ровный участок.

– Шумахер хренов, – проворчал моряк. – Борисыч, больше ни фига там нет. Ни гранатометов, ни ракетных установок.

– С дороги надо уходить, пока совсем не увязли, вот что, – сказал старик. – Огородами. Все, что под рукой, с собой берем, машину бросаем, и – в лес. Тут такие джунгли, что год можно искать. – Он открыл “бардачок” и выгреб на колени его содержимое: драную промасленную ветошь, несколько грязных гаечных ключей, отвертку…

– А также год можно плутать, – сказала сзади Люба.

– Во-во, – добавила Татьяна. – А я, между прочим, в сандаликах нашей очаровательной Любаши, и они мне, между прочим, велики.

– Тридцать седьмой ношу, между прочим, – не замедлила с ответом сидящая рядом Любаша. – А ты что, в “Детском мире” обувку покупаешь?

– Ну-ка цыц! – повернулся к ним Леша. – Девочки, не ссорьтесь. Люба права, в лес нам соваться нельзя. Карты нет, колумбийских джунглей никто не знает… Ведь никто не знает?

Никто не знал.

Борисыч включил найденный в “бардачке” цилиндрический карманный фонарик. Фонарик работал. Старик хозяйственно сунул его в левый карман рубашки – правый уже оттопыривали перекочевавшие к Борисычу гаечные ключи и отвертка. Потом снова запустил руку во внутренности “бардачка”. Как акуле в пасть.

– Ох, е-мое… – Вова наконец перестал икать и теперь озирался по сторонам, будто лишь сейчас понял, что едет не по Большой Тверской. – Мужики, так это что, действительно Колумбия? – В голосе сквозило такое страдание, что казалось, он вот-вот заплачет.

– Колумбия, Колумбия, успокойся, – устало проговорила Татьяна. – Только не спрашивай, как мы тут оказались.

– Вы прекратите му-му трахать, а?! – в сердцах гаркнул Михаил. – Думать надо, что дальше делать! В лес нельзя, на берег нельзя! По воздуху, что ли, дальше драпать?!

– Ох, е-мое… Е-мое!..

Борисыч в это время листал потрепанную записную книжку, также обнаруженную в “бардачке”. На страницах только имена и телефоны. Имена, судя по окончаниям, сплошь женские. Решив, что не пригодится, он выкинул ее придорожные кусты.

– Я знаю место, где нас точно не ждут, – задумчиво сказал Алексей. – И где полно оружия. И откуда, возможно, удастся связаться с властями… Ведь нас не правительственные войска захватили, согласны?

– Предлагаешь искать вэ-чэ правительственных войск? – хмыкнул Миша.

– Осторожно! – взвизгнула Татьяна.

Михаил крутанул баранку, и джип на полной скорости вписался в поворот, в миллиметре разойдясь с толстым мшистым стволом какого-то дерева, подозрительно напоминающего секвойю. Комья грязи из-под колес очередью прошили придорожные кусты. Водитель выругался.

– Предлагаю вернуться на базу этих педрил, – ответил Алексей. – Они-то думают, что мы улепетываем во все лопатки, и будут прочесывать округу, а мы тем временем…

– Ты это серьезно? – испуганно спросила Люба.

– Толково, но нереально, – возразил Борисыч, вертя в руках выуженный из “бардачка” моток тонкой капроновой веревки. – Как возвращаться? Пешком через лес? Или на машине обратно по дороге – навстречу погоне? Хотя… – Прищурившись, он посмотрел на проносящиеся мимо деревья. – Если джип загнать в заросли, пропустить грузовик…

– Ребята! – вдруг подалась вперед Люба и схватила Мишу за плечо. – Нас же сюда на лодках привезли!..

Тяжело, как неповоротливый жук, старенький “мерседес” перевалил через пригорок, с которого двадцать минут назад спустились беглецы, и вновь углубился в лес. Брезентовые борты царапали низко нависшие ветви, солдат в кузове нещадно швыряло из стороны в сторону. Мотор надрывался в борьбе с неровностями дороги. Не был грузовик приспособлен к погоне по пересеченной местности.

Сержант Лопес на пассажирском сиденье мусолил губами погасший окурок сигары и сумрачно смотрел в лобовое стекло. Он физически ощущал, как песком сквозь пальцы уходит драгоценное время. Но ничего с этим поделать не мог. Приказывать было бессмысленно: шофер делал все возможное, чтобы удержать машину на узкой дороге, не увязнуть, не потерять скорость. Понимал, что сбежавших пленников надо догнать. Любой ценой. Маэстро оплошностей не прощает.

“А побриться я так и не успел…”

– Ничего, сержант, догоним, – позволил себе обращение не по форме шофер, не отрывая напряженного взгляда от дороги. Будто прочитал мысли командира. Официально он тоже был сержантом, однако устав уставом, а в реальной жизни армия диктует свои собственные правила, поэтому Лопес в негласной служебной иерархии обитателей базы С-117 занимал положение ступенькой выше. – Деться им некуда. Не в лесу, так на берегу накроем…

– За дорогой смотри, – неоправданно зло оборвал шофера Лопес.

Он и сам понимал, что далеко иностранцы не уйдут, что у безоружных гражданских кишка тонка играть в салочки с отборными бойцами Медельинского Картеля*, а недоволен был по другой причине.

Ведь сегодня он уже проезжал этой дорогой – на этом же грузовике и с той же целью: взять в плен нескольких русских туристов, неизвестно зачем понадобившихся Маэстро. Хотя зачем они понадобились Маэстро, это не его, Лопеса, дело. Взять-то он их взял, а вот этот кретино, Диего Марсиа, их упустил. Так почему теперь он, Лопес, должен опять ловить русских? Делать дважды одну и ту же работу сержант был не приучен. “Против судьбы не попрешь”, – учит катехизис колумбийского солдата. И еще: “Возвращаться – плохая примета”. Не то что бы это настораживало сержанта Лопеса, но злило неимоверно.

Нет, но как лихо русские сдернули из каземата, а? Джип угнали, пальбу учинили, наверняка кого-то походя убили – а ведь Марсиа клялся, что они простые туристы. Врал? Или сам не знал, что, может быть, это никакие не туристы, а знаменитые русские “морские ежи” – по крайней мере, один из туристов? Иначе зачем тогда он, этот один, понадобился Маэстро? Очень возможно, очень…

Самолет развернулся на том конце поля, куда завело его приземление, и взял курс на коттедж. Напротив коттеджа он остановился, моторы смолкли, тут же распахнулась дверь, на которой красовалась эмблема аэроклуба – золотокрылый кондор, выдвинулся трап.

А по полю уже бежал человек в защитного цвета штанах, заправленных в высокие ботинки на шнуровке, и черной рубашке. Длинные черные волосы бегущего были стянуты на затылке в “конский хвост”, он прижимал рукой бьющую по бедру кобуру. Подоспел к самолету, когда от него двинулась процессия – седоволосый господин в дорогом костюме и по обе стороны от него двое молодцов в свободных куртках. Черноволосый обменялся с седовласым рукопожатием, с ребятами в куртках – кивками.

Все четверо скорым шагом направились к коттеджу. Человек в черной рубашке говорил, сопровождая каждое слово каким-нибудь жестом, показывая то в одну, то в другую сторону, “конский хвост” метался по спине. Седоволосый молча слушал. Не произносил пока ни звука.

Они приблизились к коттеджу, и обладатель черной рубашки после кивка владельца дорогого костюма снова перешел с ходьбы на бег. Помчался по краю летного поля. А седоволосый подошел к коттеджу, остановился у двери в ожидании, когда один из сопровождающих распахнет ее перед ним.

Дон Мигель вышел на террасу, держа в руке бокал “Харпа”, позаимствованного из холодильника Диего. Плебейскую манеру пить из горлышка он не переносил и поэтому предпочел лично сполоснуть бокал (после того как повертел его на свету), прищурив один глаз, чем вовсе от него отказаться. Охранников дон Мигель оставил в гостиной на первом этаже.

С террасы открывался замечательный вид и на его аэроплан, возле которого копошился пилот, и на весь взлетно-посадочный плацдарм в целом. Проводись на летном поле зрелищные мероприятия, лучшего места для зрителя, чем терраса коттеджа, не придумаешь.

Ожидание несчастья всегда страшнее самого несчастья. Поэтому, узнав, что случилось, дон Мигель успокоился. Что ж, в который раз наследственная интуиция не подвела. Она предупредила, сделала свое дело, уползла (где она там прячется?), забрав с собой всякие щемящие ощущения. Теперь опасность определена, беда уже здесь, не надо ждать ее из-за каждого угла, бояться теней и призраков. Теперь предстоит заняться знакомой работой: кто-то напортачил, а ты выправляй. И этот крест, думается, навсегда.

Правда, от Диего он не ожидал столь детского прокола. Чтобы с базы, из-под носа у сорока великолепно вооруженных бойцов, которые только и должны были, что два часа продержать под присмотром шестерых безоружных пленников, так вот, чтобы эти самые пленники удрали, захватили джип, автоматы и, похоже, даже убили кого-то!.. Бред. Позор. М-да, видимо, пересидел Диего в лесу. Не всем идет на пользу тишь и гладь глухомани. Некоторые засыпают…

Дон Мигель, сделав несколько глотков, поставил бокал на плетеный столик, подошел к перилам террасы, облокотился о них.

В этой позе и застал босса Диего Марсиа, фугасным снарядом ворвавшийся на террасу.

– Трое мертвы. Один жив, но свернута челюсть.

Дон Мигель повернулся:

– Рассказать смог?

– Рассказал. Мигель, среди них профессионал, я тебе точно говорю.

Проходя мимо стола, он бросил на него сложенную карту, едва не сбив бокал с пивом.

– Диего, меня сейчас интересует другое: как это произошло?

– Как, как… – Марсиа пнул легкий плетеный стул, и тот покатился по террасе. – Глупо, вот как.

И Диего принялся пересказывать услышанное от Пабло.

– Стоп, – спустя некоторое время прервал его рассказ дон Мигель. – Не понимаю. Откуда твоим людям стало известно, что нас интересует только один из русских? Я сказал об этом тебе. Ты что, Диего, обсуждал это с твоими людьми?

– Боже, конечно, нет. Пабло утверждает, что стоял рядом, когда я говорил с тобой по телефону. Вот и услышал…

– Диего, Диего, почему ты не отошел с трубкой в сторону! Почему вообще не говоришь из аппаратной? Она для того и предназначена, чтоб никто ничего не услышал!

Марсиа сотряс кулаком верхний, поперечный брус перил.

– Откуда я мог знать, Мигель!

– Так, подожди. Ты же слушал, только слушал и отвечал “да-нет”. Как же до твоего Пабло дошла информация? Он что, разбирал на расстоянии мой голос в трубке? Какой же у него тогда слух?

Диего сделал несколько нервных шагов по террасе, остановился напротив босса, всплеснул руками:

– Не спросил, Мигель! Хочешь, пошлю за ним? Или хочешь, схожу сам и выясню, как и что.

– Диего, Диего… – Дон Мигель вплотную приблизился к Марсиа, положил руки на плечи и слегка встряхнул его. – Что с тобой? Я тебя не узнаю. Ты не можешь вспомнить, как переспрашивал меня из-за плохой слышимости, как произнес вслух: “Значит, только один нужен, Мигель?”, “Ты прилетишь, Мигель, и сам с ним разберешься, да?” Это и подслушал твой Пабло и правильно сообразил, о чем идет речь… Ладно, Диего, рассказывай, что было дальше с твоими часовыми.

И Диего Марсиа передал до конца то, что узнал от Пабло. Дослушав, дон Мигель спросил:

– Кого именно они вешали, как его описал твой Пабло?

– Он только то и разглядел, что это был молодой парень.

– Понятно. То есть ничего не понятно. Неужели, Диего, русским стало известно, что нам нужен только один из них? Пабло подслушал наш разговор, а русские подслушали разговор охранников?

– Не обязательно. Не думаю, Мигель. Просто состряпали на скорую руку ловушку. Простой расчет на то, что караул вмешается, увидев, как заключенные затевают казнь. Но человек, уверенный, что управится с двумя, и подбивающий на это других, – профессионал, Мигель.

– Тогда должно быть два профессионала, потому что двух бойцов уложили одновременно, если я правильно понял твой рассказ. – Увидев, что Диего собирается возразить в ответ, дон Мигель поспешил опередить его: – Оставим количество профессионалов. Мне надо звонить Падре. Прикинь, Диего, все ли я выяснил для разговора с Падре?

– Мигель, может, не надо ему звонить прямо сейчас? Подожди хотя бы, пока поступит сообщение от Лопеса. Может быть, их уже взяли… или вот-вот возьмут.

Дон Мигель Испартеро задумался.

– Ты уверен, – наконец заговорил он вновь, – что твои не станут стрелять на поражение?

– Боже, Мигель, я же сразу тебе об этом сказал. Я только тем и занимался, как началась эта заваруха, что бегал и орал, срывая глотку: “Брать живыми! Лично пристрелю того, кто застрелит кого-нибудь из русских!”

Дон Мигель вдруг вспомнил о пиве, подошел к столу, взял бокал, сделал глоток.

– А сколько ждать, Диего? – Он снова поставил бокал на стол. – Десять минут, час? Если Падре узнает, что я не поставил его в известность сразу же, то наше и без того скверное положение ухудшится до необратимо скверного.

– Давай подождем первого сообщения от Лопеса. Он уточнит хотя бы, где беглецы находятся. Если Лопес их не возьмет, то тогда ты попросишь у Падре людей, вертолеты, машины… да и поточнее укажешь их координаты.

Босс пристально посмотрел на подчиненного.

– Пожалуй, ты прав, Диего. Вижу, приходишь в форму. О’кей, ждем сообщения от Лопеса. Запрашивай его сам.

Диего вытащил из чехла рацию.

– Послушай, Мигель, мне вот что пришло в голову… Может быть, ты дашь приметы нужного тебе русского? Чтобы ребятам было проще. Остальных же можно ликвидировать.

– Нет, Диего, – покачал головой Испартеро. – Не могу по двум причинам. Первая: твои снайперы в горячке сразу положат того, кто нужен. Вторая: без санкции Падре я не могу назвать приметы этого человека.

– Такое серьезное дело?

– Очень серьезное, Диего.

Аккорд шестой
Русские партизаны в тропических лесах

– Какие лодки? – не понял Миша.

– Ну, нас же на берег на лодке привезли, такой резиновой, с мотором… Их две было, помните?

– Ну помню, и что? Ну, уплыли куда-то…

Старик хлопнул себя по тощему колену, обтянутому грязной брючиной.

– Ах, дьявол, как же я не догадался! Лодки!

– Не понял, – оторвался от своего дозора Алексей. – Лодки тут при чем?

– А при том, что черта лысого они уплыли! – радостно выкрикнул Борисыч. – Латиносов в моторках восемь душ было, так? Плюс еще один, что ждал на берегу, а потом все девять сели в машину вместе с нами! Некому уплывать было! На берегу, когда нас обыскивали, двое солдат возились с вытащенными лодками. Я вам скажу, что они делали, – отсоединяли моторы.

– Сарай! – догадалась теперь и Татьяна. – У них на берегу сарай есть! Где они лодки свои держат!

– Точно! Молодец, Любка! Тебе на родине памятник надо поставить! Гони, Миха!

– Так, стоп, – осадил водитель, – в тему не въезжаю. Ты хочешь найти моторку и на ней в море рвануть?

– Опять в море?.. – застонал Вова.

– Именно! Я ведь еще тогда обратил внимание: нас обыскали, в кузов загнали, но машина еще какое-то время стояла, ждала чего-то. А потом подошли двое солдат, и мы поехали. Они же лодки прятали!

– Дед, разуй глаза, а? – Миша стиснул руль так, что побелели костяшки пальцев. – У нас на заднице рота отморозков висит! С волынами! Пока этот сарай гребаный найдешь, пока лодки до воды дотащишь, нас три раза в дуршлаги издырявят!

– А ты что-нибудь другое предложить можешь?! – гаркнул Борисыч.

– Старик дело говорит, – встрял Алексей. – Моторки – это наш шанс. Единственный! Поэтому солдат надо задержать. Хотя бы минут на десять.

– Десять мало, – возразил старик. – Не меньше двадцати.

– Как – задержать? – Люба сделала большие глаза.

– Засада, – коротко ответил Алексей. – Кто-то должен остаться на дороге и встретить грузовик. Патронов хватит…

– Леш, да ты что!..

– Типа подъезжаем, – скучным голосом доложил Миша. – Уже море виднеется. Так что решайтесь быстрее.

– И кто должен остаться? – тихо спросила Татьяна.

– Никто нигде оставаться не будет! – отрезал Борисыч. – Совсем сдурели, матросовы хреновы?! С голой пяткой против танков, едрить вас в кольцо… Значит, делаем так. Сейчас Татьяна, Люба, Володя – Вовка, не спать! – и Леха выгружаются на землю, а мы с Михаилом на тачке немного вернемся назад и приготовим торжественную встречу для наших друзей. Усекли?

– Нет, не усекли! – заявил Алексей. – Ты что задумал?

– Нет времени объяснять, Лешенька! Христом Богом вас молю, найдите лодку и постарайтесь оттащить ее к берегу. Мы мигом обернемся…

– Но я могу хотя бы знать…

– Не можешь! Выполнять приказ!.. Мишка, узнаешь места?

– Ну дык… Вот там грузовик стоял, а вон оттуда нас привели, суки смугложопые…

Джип вырулил на небольшую полянку, окруженную высоким кустарником, за которым начинался непроходимый лес, и резко остановился посередине. На мягком грунте отчетливо виднелись следы широких протекторов недавно стоявшего здесь грузовика, и в воздухе, казалось, еще пахло угрозой, распространяемой людьми в камуфляже. Меж кустов в сторону океана вела широкая тропа.

Мишка заглушил двигатель и бессильно уронил руки.

– Все, мужики. Бобик сдох…

– Ну, чего сидите? Из машины, живо! – приказал старик. – Миха, заводи!

– Сейчас, Борисыч, сейчас… Погоди…

Вместе с попутчиками Мишка вывалился из джипа, с хрустом потянулся, шагнул вперед… и едва не упал.

– Ах ты ж!..

– Что еще?! – Борисыч из машины не выходил, нетерпеливо подпрыгивая на сиденье. Выдохнул обреченно: – Ранен?!!

– Ботинки, ч-черт!.. – поморщился водитель. – Жмут, заразы… Ладно, фигня, на педали давить могу. Поехали.

Штаны ему тоже оказались малы – по щиколотки, а ремень он с трудом застегнул на последнюю дырку под самым пузом. И теперь внушительный живот не по-уставному нависал над ремнем. Мишка вознамерился было вернуться за руль, но Борисыч остановил его:

– А бежать сможешь?

– Куда еще бежать?! – опешил тот.

– Понятно. С твоей-то дыхалкой… Леха! Водить умеешь?

– Да в армии шоферил вроде…

– Сойдет. Давай за руль, и ходу!

– Э, э! – Миша ухватился за дверцу. – Не понял! А я?

– А ты найди лодку, очень тебя прошу, – ласково сказал старик и вдруг, перегнувшись через сиденье, сдернул кепку с Мишкиной головы. Добавил скороговоркой: – Давай, дружок, времени не остается, печенкой чую, скоро фашисты нас нагонят, после спорить будем, ладно?.. Лешка!

Пожав плечами, морячок мягко отодвинул нового русского от машины и занял его место за рулем.

– Автомат оставь, – приказал Борисыч. – Нам одного хватит, а им, если что, может пригодиться. Ну все, все, все! Едем!

Безропотно отдав оружие Михаилу, Алексей завел двигатель и врубил заднюю передачу. Джип дернулся, юзом откатился к краю поляны и развернулся. Выплюнул на прощание облако синего дыма и исчез за поворотом.

– Стой, а сигареты?! – запоздало спохватился Вовик. Сигареты остались на приборном щитке джипа.

– Усохни, – сквозь зубы проговорил Михаил.

Вова поглядел на автомат в его лапах и сник.

– Что значит – “пригодится”? – нервно спросила Татьяна у поредевшей группы соотечественников. – Что значит – “если что”?! Куда они, а?..

– Хрен их разберет. Дед какую-то подставу папуасам замыслил. – Мишка сплюнул. – Бляха-муха, все “грины” отдам за банку “колы”…

Татьяна, прищурившись, посмотрела на спутницу, открыла было рот, чтобы что-то спросить, но передумала. Перехватив ее взгляд, Люба заканючила:

– Давайте сарай искать… Давайте уедем отсюда… Мне страшно…

– Ну! – Мишка закинул автомат на плечо. – Хватит сопли на кулак наматывать. Короче, доходим по тропе до пляжа. Опосля я и Танька шерстим слева от тропы, а ты с Вованом – с другой стороны. Сарай этот где-то рядом, отвечаю. Смотрите, где трава примята или кусты поломаны, что ли…

К рокоту мотора присоединился новый звук – мелодичное пиликанье из нагрудного кармана. Лопес расстегнул застежку и достал плоскую черную коробочку с короткой антенной – портативную рацию “Кенвуд 46 АТ”. Поднес к ко рту.

– “Либра” на связи.

– “Акрил” на связи, – сообщили из коробочки. – Доложите обстановку.

Лопес поморщился. Марсиа вызывал его уже в третий раз.

– Обстановка стабильная, – в третий раз ответил он. – Продолжаем движение. Через двадцать минут будет результат.

Несмотря на то что переговоры велись на закрытой частоте четыреста сорок мегагерц и сигнал был кодированным – без дешифратора не подслушаешь, – Лопес предпочитал не называть вещи своими именами. Береженого Бог бережет…

– “Либра”, понял вас, – сказал Марсиа. – О результате доложить немедленно.

– Есть. Готовьтесь к встрече гостей.

Последнюю фразу он сказал зря. Когда началась заварушка с побегом заключенных, Лопес заметил в небе самолет Маэстро. Так что сейчас дон Мигель уже наверняка в курсе событий и слушает разговор… Но сержант не мог удержаться от шпильки в адрес профукавшего “гостей” лейтенанта. Напутствовал на прощание.

– “Либра”, конец связи, – недовольно пробурчал Марсиа.

– Понял вас, “Акрил”. Конец связи.

Если откровенно, то не похожи беглецы на крутых. Совершенно не похожи. Впервые Лопес надел военную форму, когда ему было четырнадцать, и с тех пор с ней не расставался. И за два с половиной десятка лет, проведенных в армии, научился с одного взгляда отличать военного человека от гражданского. Как ни переодевайся, как ни маскируйся и какую личину на себя ни напяливай, армейскую выправку не скроешь. А из этих русских ни один не тянет даже на солдата-первогодка, не говоря уж о профессиональном бойце… Разве что крепыш в футболке с непонятной надписью чужими буквами… Но один он, конечно, не мог организовать побег.

Значит, просто прошляпили. Расслабились. Решили, что гражданским пленникам с военной базы никуда не деться. В принципе, так и есть – только иногда случается, что и трусливая крыса, загнанная в угол, бросается на своего преследователя.

У беглецов не так уж много вариантов. Пока их гонит вперед страх, но скоро до них дойдет, что дорога только одна, что впереди – океан… И как они поступят?

Лопес попытался поставить себя на их место. Вероятнее всего – бросят машину и попытаются уйти от погони лесом. Разделятся? Вряд ли. Им слишком страшно – в чужой-то стране. Так что будут держаться вместе. И петлять, запутывая следы.

Что ж, это наиболее разумный для них выход. И ситуация сложится патовая: с одним отделением Лопесу беглецов не найти, тут батальон понадобится, не меньше, чтобы прочесать многогектарье леса, но и русские сами себя загонят в ловушку – без карты, босиком, не зная местности, да еще с бабами – заблудятся. Ноги переломают. Подохнут.

Будь среди них Лопес, он бы организовал засаду. С двумя автоматами, если, конечно, не все патроны сдуру расстреляли, он бы рискнул. Дорога узкая, по краям густые заросли. Один почти в упор расстреливает водителя и командира, второй лупит по кузову и по выпрыгивающим солдатам. Грузовик в этот момент – мишень идеальная… Только ведь нет с ними Лопеса. Не должно быть и профессионала. Иначе Маэстро предупредил бы. Возможно, они так и будут драпать в панике до самого океана…

Почему не вызывают вертолет? Тогда охота на русских закончилась бы через пять минут…

Лопес раздраженно выбросил давно потухший окурок в окно. И тут же закурил новую сигару.

До побережья оставалось не больше пяти километров. Расстояние между грузовиком и джипом сокращалось.

– Сюда! Сюда! Нашли!

“Сарай” отыскали Любка с Вовой. Точнее, одна Люба, поскольку Вова неприкаянно брел за ней по пятам и в поиске участие принимал пассивное.

Маскировочная сетка, увешанная кусками материи цвета хаки и пучками пластмассовой травы, прикрывала часть пологого холмика столь искусно, что забреди в эти места какие-нибудь колумбийские грибники, они прошли бы мимо и ничего не заметили.

Под сеткой обнаружилась тяжелая двустворчатая дверь, ведущая в глубь холма, и тут же стало ясно, что никакой это не холм, а рукотворное сооружение типа землянки с заросшей кустарником крышей.

– Ну, че тут у вас? – Шнурки тесной обувки, развязанные для облегчения, волочились по траве за Михаилом. Татьяна едва поспевала следом.

– Замок, – показал пальцем на дверь Вова.

– Я тропинку заметила, по которой они лодки волочили, – объяснила Люба. – И вот…

– В кайф! А замок – фигня. Ну-ка, расступись…

В два удара сбив прикладом навесной замок, Михаил дернул дверь на себя. Створа распахнулась без скрипа, приминая невысокую траву, и на четверку следопытов дохнуло легким запахом бензина, свежих досок и машинного масла.

Свет в землянку проникал только через вход, но и его было достаточно, чтобы разглядеть аккуратно составленные вдоль одной стены тюки в половину человеческого роста, большие, аэродинамических форм лодочные моторы вдоль другой и полки с разнообразным инструментом. В глубине склада поблескивали выстроенные рядком канистры, а в правом углу на деревянном верстаке темнел какой-то агрегат, похожий на топливный движок. Каковым он, скорее всего, и являлся.

– Вот где у них тут малина… – пробормотал Мишка, первым заходя внутрь. – Ну, я им тут устрою!

– А где же лодки? – потерянно прошептала Татьяна, когда они вошли внутрь. – Лодок-то нет!

– Бляха, они ж надувные! – Михаил со злостью пнул ближайший резиновый тюк. – Их еще накачивать, а времени!..

– А как накачивать-то? – Вова с интересом озирался по сторонам. – Насоса-то нет…

– Все есть, – пробурчал новый русский и скомандовал: – Вовка, бери с девчонками эту херопупию, – повторный пинок по тюку, – и на улицу. Я пока агрегат заведу.

– Ты что, плавал? – недоуменно поинтересовалась Люба.

– Эка невидаль – “резинка”, – буднично ответил Мишка, подходя к аппарату на верстаке, над которым на стену был приляпан плакат с голой девицей. – На рыбалки еще с папашей ездил. Со всяких лодок рыбачил.

– А теперь у него катер. Большой, – вставила Татьяна, подхватывая вместе с Любкой и Вовиком резиновый тюк.

– Не “Виктория”, конечно. Но тоже ниче… В темпе давайте!

Две женщины за один край и мужчина за другой выволокли из сарая источающую густой резиновый запах ношу. Положили на траву перед дверью.

– Эй, там! Разворачивайте! – догнал их Мишкин голос, вслед за которым послышались грохот и звон чего-то падающего на пол и рассыпающегося и короткие, выразительные замечания Михаила по этому поводу.

– Пойду отолью, – поставил в известность Вовик и скрылся в кустах.

– Далеко не уходи, – напутствовала Люба.

– Странно, – сказала Таня, пятясь раком и раскручивая таким образом резиновый сверток, – я думала, что, прежде чем сдувать, лодку высушить надо – иначе резина слипнется или там сгниет, что ли…

Люба встала на колени и принялась расправлять лодочные складки.

– Они спешили. И потом, для них это казенное имущество, сгниет – новое выпишут. У нас в армии по-другому разве?

– Не в курсе. Не служила. – Таня, взявшись руками за поясницу, наклонялась вперед-назад, разминала спину.

– Эй, хоре трепаться! – крикнул, выходя из сарая, Мишка. Из его кулака торчал конец шланга с металлической насадкой. – Где Вовка?

– Здесь я, – раздвинулись кусты, и показался “ботаник”.

– Все сюда. Короче, объясняю. – Миша, бросив шланг на землю, как недавно Любка, встал на колени и принялся копаться в бледно-зеленой резине лодки. – Ищите клапаны. Во, глядите!

Он высвободил из складок фаллического вида отросток, ухватил его двумя пальцами и потряс.

– Клапан, блин. Вставляю в него переходник. – Миша засунул металлический набалдашник шланга в отросток. – И пошел врубать компрессор. Пока надувается секция, вы, короче…

– Что надувается? – перебила Татьяна.

– Секция, ядрен батон. Лодка поделена на секции…

– Ясно, – встряла Любка. – Дальше.

– Вы ищете остальные клапаны. Сколько секций, не знаю, разберетесь. Короче, как секция надуется, перегибаете отросток, чтоб воздух не выходил, вот так, и затыкаете пробкой, вот она…

Пробка была присоединена к основанию отростка короткой капроновой веревкой.

– …И вставляете шланг в другой клапан. Ясно? Только не перепутайте, а то вставите не туда.

Хохотнув над собственной шуткой, Михаил вернулся в сарай.

– Думаешь, получится? – Татьяна посмотрела на Любу. Та пожала плечами. – Миша вообще-то в резиновых лодках должен разбираться. Все уши прожужжал своей рыбалкой.

В сарае затарахтело. Женщины вздрогнули от неожиданно громкого звука, Вовик заулыбался. Шланг, уходивший от лодки в мрачную глубину сарая, изогнулся, принимая необходимую ему кривизну. После чего на глазах людей стало совершаться чудо. Резина “задышала”. Зашевелилась, будто оживая, начала вздыматься пузырями.

– Давайте найдем другие клапаны. Вова, не стой! – Любка первой оторвалась от гипнотизирующей картины “воскрешения” лодки и принялась выполнять наказ Михаила – искать клапаны других секций. Татьяна и Вова присоединились к ней.

Из сарая выбежал Мишка.

– Ну как? Пашет? Ага, зашибись!

– А не лопнет? – поинтересовался Вова, с тревогой глядя на стремительно вспухающий борт.

– А ты здесь на что? Ексель-моксель, Вовка, айда за мной! – И рванул опять в хранилище лодок и компрессора.

Владимир не торопясь двинулся за ним.

– Все же надо было Лешке остаться, – вздохнул Миша, входя в сарай. – Моряк все ж таки…

– Миша, а скажи… это действительно Колумбия?

– Нет, блин, Сестрорецк! Задолбал уже! – Миша что-то подкручивал у трясущегося на верстаке агрегата. – Бери бак с бензином! Вот они, напротив компрессора. Тащи к воде! А ты где хотел оказаться, в Венесуэле?

– Ну да, – серьезно ответил Вовка. – В этом, как его, в Каракасе… Я ж туда специально из Москвы прилетел…

– А как в Панаму попал? – не оглядываясь на Вовика, поинтересовался Михаил. Он почти лег головой на верстак, залез толстыми пальцами под основание компрессора, что-то там ими проделывая. Вова, подойдя поближе, понял что: подкручивал гайку. От тряски гайка сползала с резьбы. Техника импортная, а проблемы интернациональные.

– Да… как попал… – Вова остановился перед баками, удивительно похожими на канистры, потряс один, потряс другой. – Не знаю… Я раньше группы прилетел, в отеле ждал. Потом в бар спустился и… и… Господи, у меня ж сегодня доклад!..

– Ломоносов, твою мать! – выругался Михаил. – Ботаник хренов!

– Я не ботаник…

– Одна херня! Волоки бак!

С улицы донесся характерный звук, а вслед за ним визг.

– Так и знал, твою об забор! – Михаил бросил гайку и понесся к выходу, проорав на ходу диким голосом: – Тащи давай, загашу на фиг!