Текст книги "Феодал: Боярин. Усобица. Разбойник"

Андрей уже догадался, что Фекла решила обновить весь княжеский гардероб. В заседании модного приговора, помимо мастера-швеца и Феклы, приняли участие Лука Фомич и Демьян, позднее к ним присоединились Прасковья с Катериной. Андрей сидел на своем любимом кресле, лениво потягивая красное вино, слушая споры по поводу количества необходимой ему одежды и из какой ткани шить ту или иную вещь. Больше всего споров возникало по поводу вышивок и украшений на одежде, и хватит ли в Переяславле волоченных золотом и серебром нитей, и не стоит ли послать гонца в Москву за ними.

Дума постановила шить для князя становые кафтаны для различного употребления: ездовые, дождевые, столовые кафтаны, смирные. Все кафтаны шились в двух вариантах: утепленные мехом и исподние. Длина рукавов также отличалась в зависимости от покроя, смотря какой кафтан, становой или турский, то есть турецкий. Андрей насчитал больше двадцати пяти разновидностей кафтанов, без которых он не сможет обойтись. Помимо собственно кафтанов, требовалось пошить полукафтанья – суженные и укороченные разновидности последних. Но это еще не все, оказалось, большинство кафтанов нужно шить из разных тканей, одна и та же модель должна быть атласная, бархатная, камчатая, объярная, тафтяная, суконная, крашенинная, что количество одежды нужно умножить на три, ибо в Переяславле Резанском и на Москве в подворьях князя должны быть точно такие же комплекты одежды. Ко времени, когда комиссия модного приговора закончила с обсуждением фасонов кафтанов, Андрей успел опорожнить кувшинчик вина и уже собирался было княжьей волей распустить заседание модного приговора, но выяснилось, что, помимо кафтанов, в повестку дня включены еще несколько пунктов: зипуны, ферязи, опояски, кушаки, однорядки, опашни, охабни, кожухи и так далее. На жалкую попытку Андрея заявить, что ему не нужно столько одежды, средневековые эксперты модного приговора не отреагировали, отмахнувшись от своего князя, как от несмышленыша. Все они с серьезным видом обсуждали, какой должен быть галун на дождевом кафтане князя. Можно сказать, что занимались они государственным делом. Впрочем, оно так и было. Прасковья, наклонившись к Андрею, ласково успокоила любимого:

– Дело важное решается, государь. Честь княжеская и боярская урону понести не должна. Негоже тебе быть хуже других, – приложив пальчик к губам Андрея, добавила: – Не спорь, так нужно.

Андрей махнул на все рукой и задремал, слушая перебранку своих ближников.

За обедом Андрей собрал ближних своих и стал держать совет, как дальше жить. Намерение Андрея поверстать часть своих ближников в боярские дети, собравшиеся встретили настороженно. Выжидали, что дальше скажет боярин. Лишь Спиридон тут же стал высчитывать, сколько нужно отвести земли и делать записи в записной книжке, подаренной ему Андреем.

– Хватит умничать, Спиридон. Землю присмотришь верх по реке. Думаю, князь наш не будет против. Земля пограничная. С татарами мы договоримся, у нас железные аргументы найдутся.

– Чаво найдется? – Спиридон уставился на Андрея широко открытыми глазами.

– Сабли найдутся для непонятливых, Спиридон. Или ты думаешь иначе с татарами договориться? Далее идем. Холопов даю по четыре семьи. С условием, что через пять зим отпустите холопов на свободу.

– Дык, как это на свободу? Уйдут ведь окаянные.

– Не перебивай, Спиридон. Никуда они не денутся. А зная, что через пять зим свободными станут, работать лучше будут. Иначе быть им холопами навечно. С теми холопскими семьями, что мне останутся, так же поступим. На землю посадим.

– Кого в дети боярские поверстаешь? – не утерпел Демьян и задал волнующий всех вопрос.

– Детей твоих в первую очередь, Демьян. Ты уж извини, но ты мне тут нужен позарез. А детей твоих не обижу, будут они детьми боярскими.

– Благодарствую, боярин, – Демьян вскочил с лавки и бросился в ноги Андрею и к ужасу боярина стал целовать сапоги Андрея.

– Эй, Демьян, ты что творишь? Быстро встал, я сказал, – Андрей не ожидал такой реакции и не знал, как реагировать. Демьян встал с колен, поклонился до пола, бормоча слова благодарности. Что ни говори, а социальный статус тут много значит. Одно дело дружинник, а совсем другое дело – боярский сын, владелец земельного участка и нескольких крестьянских семей.

– Далее Лука, Кузьма и Афоня. Вам по десятку семей отдаю. И земли, значит, поболее будет вам. Ты, Спиридон, записывай давай, дважды повторять не буду. Коней боевых, оружие и брони у Демьяна возьмете. Рабочих лошадок, скотину, зерна и всякий скарб домашний Спиридон выдаст. Ты рожу не криви, Спиридон. Не свое отдаешь – хозяйское.

– Я и не думал. Это ж сколько всего нужно… Тут список потребно составить. – Спиридон тяжело вздохнул и сделал пометку в записной книжке.

Теперь пришла очередь мужиков пасть на колени. Сапоги, конечно, не целовали, но поклонов набили изрядно. Потом долго обсуждали, кому и где дать землю. Главное, чтобы недалеко от вотчины князя. Полдня пути конному – это нормально, решил Андрей и развернул карту. Стараниями пацанов, которых Андрей научил рисовать карты, у него была уже подробная карта вотчины своей и всех окрестных земель. В перспективе Андрей мечтал о подробной карте всех земель русских, но это было пока нереально.

Каждый новоиспеченный боярский сын получал по пятьсот четей земли. За это обязан был служить Андрею, целовав на том крест и дав клятву. В обязанности боярских детей входило содержать за свой счет по пять боевых холопов во всеоружии и на конях. Пять оружных холопов – это минимум, подчеркнул Андрей, лучше больше. Таким образом князь планировал увеличить свое боярское войско.

Раньше дружинники, как понял Андрей, особо не интересовались земельными наделами, предпочитая получать от князя наличные да долю в добыче. Теперь времена изменились. Все больше бояр садилось на землю в качестве оплаты за службу. В некоторых княжествах бояре, прочно осев на земле, позволяли себе даже изгонять князей и серьезно ограничивали их власть. Когда татары пришли на Русь из днепровских земель – боярство целыми косяками переходили в княжества, куда татары не добрались. И порою не спрашивали разрешения князей. Приходил такой боярин с собственной дружиной и садился на облюбованной земле. Поди, прогони, попробуй. И ведь пробовали. Иногда получалось.

Земля стала главным мерилом богатства и показателем социального статуса. Купцы и те прибыль от торговых операций вкладывали в покупку земли с деревеньками. А то и просто выменивали на товар. Например, реально можно было выменять отрез шелка на деревеньку из трех дворов. А недостаток работников компенсировали покупкой пленных у татар, садили выкупленных на землю в качестве холопов. Особо ушлые купцы умудрялись получить боярство.

Усадьба опустела. Боярские дети отправились обустраивать деревеньки. Спиридон погнал мужиков рубить дома и ставить загоны для скота на отведенной для хуторов земле. Все были заняты. Лишь Андрей был предоставлен самому себе и развлекался, проводя время с персидской рабыней. Дочки Спиридона уехали с двоюродными братьями, и Андрей делил ложе с полонянкой. По вечерам бражничал с Костей, и однажды по пьяни подарил Косте свою караваш. Нехилый подарок. На Резани или на Москве за нее, не торгуясь, дадут чуть больше кило серебра, но в Сарае в десять раз больше. Может, оно и к лучшему. Все равно хорезмийке жизни не давали в усадьбе. Больше всех невзлюбила невольницу младшая дочка Спиридона. И когда Андрей отлучался из усадьбы, то для нее наступали черные дни.

Боярин Маслов быстро шел на поправку, судя по количеству выпиваемого им ежедневно вина. Выздоровлению способствовали не в меньшей степени дочки польского пана, которых Андрей по доброте душевной отдал Косте вместе с персиянкой. Ну их, баб этих – от греха подальше. Все равно сестры им житья не дадут.

Андрей целыми днями занимался составлением карт местности. С бумагой проблем не было, по случаю скупили все стопки бумаги, которые кафинский купец вез в Москву. Торговая флотилия остановилась на ночлег вблизи от усадьбы, Андрей пригласил купцов к себе в гости и с удивлением узнал, что среди прочего товара один из них везет бумагу. Андрей не торгуясь забрал всё: небольшого формата итальянскую бумагу и большие листы плотной египетской бумаги. За все про все Андрей отдал полпуда серебра. Цены аховые, но что поделать, бумага стоит дорого. Для нанесения карты лучше всего подошли большие листы плотной желтого цвета египетской бумаги. А для ведения хозяйственных книг лучше всего подошла итальянская бумага.

Каждый день мальцы приносили ему планы местности с указанием расстояний. Андрей отмерил несколько веревок, и теперь у мальцов были импровизированные рулетки. Погрешности, конечно, были, но с этим приходится мириться. Карта получилась большая, во всю стену. Используя в качестве основы найденный в ящиках, непонятно как туда попавший атлас автомобильных дорог, старательно перенесли на бумагу русла больших рек. В остальном же атлас был малопригоден. Несуществующие города и поселки, отсутствие маленьких речек, а те, что в атласе были обозначены, теперь были достаточно полноводными реками и даже судоходны. Русла рек теперь проходили совсем иначе. Работы было – непочатый край. Даже Костя отказался от выпивки в дневное время и, присоединившись к компании картографов, порою давал очень дельные советы. Расстояния боярин измерял не в саженях, а в днях пути. Пригодились чертеж Луки и Костин чертеж. Обе карты достаточно грамотно выполнены. В чертеже Луки по течению Дона даже стояли промеры глубины и отмечены отмели. Кто-то в свое время хорошо потрудился над чертежами. Постепенно шаг за шагом рождалась карта Резанского княжества и его соседей.

За этим увлекательным занятием время пролетело незаметно. Костя окончательно выздоровел. Семен уверенно шел на поправку и скоро должен отъехать в свою деревеньку, пожалованную ему боярином. На коня Семену еще рано садиться, но в санях – милое дело.

Корабли давно вытащены на берег и законсервированы до весны. Константин Федорович ожидал установления снежного покрова, чтобы отправиться в свою вотчину. Зима постепенно вступила в свои права, и можно уже скоро собираться в дорогу. Ладью свою Костя оставлял зимовать в вотчине Андрея. Домой боярин станет добираться санным обозом. Благо трофейных повозок и саней у князя скопилось несколько сотен. К тому же запасливый Спиридон озаботился изготовлением телег, возков, саней, и теперь транспортных средств было в избытке. За сани Спиридон умудрился выпросить у боярина Маслова что-то из добычи боярина, и, судя по довольной роже Спиридона, мена была не в пользу боярина.

Хороша зима тем, что путешествовать можно с комфортом. Зимой тебя не трясет на кочках, знай лежи в тепле, укрывшись медвежьей полостью или санным одеялом.

Вместе с Костей засобирался в дорогу Андрей. Князя повидать, проверить, как идут дела в лавке, отвезти товары на продажу. Крестьяне навезли оброку столько, что все амбары ломились от припасов, плюсом еще дар[110]110
  Дар – обязательный ежегодный подарок крестьян землевладельцу, выплачивался часто белками.


[Закрыть] преподнесли по старине, да торговые агенты исправно поставляли в усадьбу выменянные на сукно и другие товары зерно, овес, мед и воск, меха. По совету купца Андрей стал внедрять практику кредитования крестьян Пронского княжества зерном для посевной и лошадьми с упряжью. Выгода была двойная и даже тройная: кредит оформлялся в соответствии с действующими нормами права, с докладом кому следует, только отдавать долг крестьяне обязывались натурою по бросовым ценам. В случае неурожая и невозможности отдать долг, крестьянин вместе с семьей поступал в закупы к князю. Боярин, на чьей земле сидели крестьяне, лишался арендаторов и положенного ему оброка. Доверенные люди купца в этом случае должны были гасить задолженность крестьянина перед его боярином и сразу предлагать боярину продать землицу князю, все равно обрабатывать землю у боярина становилось некому, раз крестьян уводили в закупы. Андрей сомневался поначалу в жизнеспособности подобной схемы, но она, на удивление, работала, и работала неплохо, крестьяне охотно брали в долг.

От Ивана Андреевича был скоровестник, от усердия чуть было не загнавший степную лошадку: просил купец поторапливаться. Конюх еще долго ворчал по поводу почти загубленной скотины, которая теперь по вине гонца должна проходить долгий период реабилитации, прежде чем кобылка снова сможет встать под седло. И была бы его воля, отправил бы он скоровестника на конюшню и всыпал бы ему по полной программе, чтобы знал шельмец, как губить животину.

Глава 15. Дорога в Новгород

Зима нынче ранняя, в октябре ударили сильные морозы, сковав льдом реки. Самое время отправляться торговать. В Новгород купец собрался идти за товаром заморским да свой товар сбыть с прибытком. Андрей надеялся, что князь позволит ему съездить в Новгород, уж больно хотелось посмотреть Андрею на самый старинный русский город.

От Москвы до Новгорода семь-восемь дней пути. С санным обозом, конечно, дольше, но тут уж ничего не поделать. На дворе пятнадцатый век – скоростных поездов еще не изобрели. А две недели пути по местным меркам – сущий пустяк.

Спиридон договорился со старостами крестьянских общин о выделении подвод вместе с возницами. По уговору с боярином крестьяне обязаны предоставлять сани и возниц два раза в год. Договор с крестьянами подразумевал определенное количество верст прогона, а все что сверху – должно быть оплачено, а уж как далеко соберется идти боярин, в Москву или в Новгород, то дело боярина. Бесплатно крестьянская община обязана давать возниц только до Переяславля Резанского и точка. Спиридон за отданное крестьянам сено затребовал не только меха, мед и воск, но значительно увеличил прогон санных поездов, так что проблем с этим не было. В Новгород так в Новгород.

С собой Андрей брал пять десятков дворян, так прозывали служивших князю воинов. Причем боевые холопы также попадали в эту категорию дворовых людей. Потери в живой силе во время набега на Литву боярин понес приличные, но раненые поправились, а убитых заменили новые холопы.

Все семьи погибших воев получили от боярина разовую компенсацию различным добром. Более того, Андрей, уточнив нормы потребления хлеба на человека, обязал Спиридона выдавать хлеб семьям погибших до тех пор, пока не вырастут дети. Если детей не было, то жены убитых станут получать хлеб и овес до тех пор, пока баба снова не выйдет замуж. Если у убитого дружинника нет ни детей, ни жены, то родители получат компенсацию в пять рублей. Если погибший совсем безродный, то причитавшиеся родным деньги пойдут церкви на помин души погибшего.

Родителям холопов, продавшихся Андрею, вопреки протестам Спиридона и Демьяна, боярин выделил по рублю. Большие деньги. Демьяна со Спиридоном понять, конечно, можно. Раз продавшись, холопы уже отдали свою жизнь боярину, и ничего больше семьям холопов не полагалось. Андрей решил иначе и не прогадал.

Двоих увечных Спиридон пристроил к Демьяну в охранную сотню и по хозяйству на одной из дальних пасек. Оставшийся в результате ранения хромым на всю жизнь воин, выбравший жизнь пасечника, до конца жизни станет получать от князя хлеб на прокорм. И так будет с каждым, кто получит увечья на службе князю, эту весомую гарантию двор встретил восторженно, ведь в практике князей доселе такого не случалось: обычно увечного выгоняли со двора, сунув ему пару монет на житье на первое время. Потом, когда деньги закончатся, живи, как знаешь, князю до судьбы увечного дела нет.

Авторитет боярина сразу же поднялся до небес. И вскоре во дворе усадьбы появились новые ловцы удачи из Резанского и Пронского княжеств. Предлагали свою жизнь и свободу в обмен на деньги. Все сплошь молодые, но года – дело наживное. Демьян лично вел отбор самых способных к ратному делу.

В Москве Андрей собирался нанять плотников поставить нормальные стены усадьбы. В Переяславле с мастеровыми мужиками уже была договоренность, но объем и сроки работ велики. Без московских умельцев не обойтись.

Называли таких умельцев по-смешному – огородники. По незнанию Андрей было подумал, что так зовут тех, кто работает в огородах. Оказалось, что нет. Так называли умельцев, строящих городские укрепления. Ибо городком назывались лишь те поселения, которые обнесены были крепостной стеной. Андрей вовсе не собирался строить город на месте усадьбы. Но практика штурма усадьбы польского пана показала, что тын – ненадежная защита от ворога. И набег татар летом лишь чудом удалось отбить. Если бы не пушки, татары легко захватили бы княжескую усадьбу. Конечно, Андрей обучил холопов обращаться с пушками, но высокие стены все-таки надежная гарантия безопасности. С высокими стенами спокойней будет.

Наученный горьким опытом Литовского похода, Андрей распорядился на всякий случай прихватить с собой в дорогу парочку пушек. Мало ли какая надобность в них случится. Если бы князь догадался взять пушки в набег на литовские земли, то не было бы таких больших потерь в его войске.

Из детей боярских сопровождали Андрея Лука Фомич, Федор и Кузьма. Крещеный норвежец Данила на пару с новгородцем Прохором также напросились взять их с собой. Неждан не сумел выкарабкаться из лап костлявой и отдал богу душу. Прохор тяжело пережил смерть друга, и Андрей опасался, что пьянка погубит мужика. Потому он согласился с просьбой мужиков взять их с собой в Новгород, тем более что буйный новгородец каким-то образом нашел общий язык с урманом, таким же буяном, как он сам. Уланы Кулчука, само собой, тоже шли. Андрей и шагу не мог ступить без своих татар. Теперь-то он понимал, почему русские князья всегда нанимали и нанимают на службе татар. Без них никуда.

До Переяславля добирались с комфортом. Спиридон по поручению Андрея еще летом озадачил мастера изготовлением крытого возка. На сани установили деревянные рамы и обтянули хозом. Возок утеплили и стенки обшили красным бархатом с традиционными вышивками и украшениями в виде жемчуга и драгоценных камней. Андрей считал, что это лишние, но оказался в меньшинстве, когда Прасковью поддержали не только все женщины, но и все боярские дети. Для удобства установили внутри возка мягкие лавки и поставили маленький столик. Кузнец изготовил небольшую железную печурку, по типу буржуйки, и железную трубу для вывода дыма из возка. Получилось, конечно, неказисто, первый блин, как говорится комом, зато тепло. Дрова для печурки везли в особых санях, и по необходимости холоп, отвечавший за тепло, время от времени заносил дрова внутрь возка. Спать в возке можно только полулежа, если хотелось поспать по-нормальному, то, пожалуйста, извольте в обычные сани, на пахучее сено, под медвежью полость или санное одеяло. Катерина, провожая любимого в дорогу, распорядилась положить для князя одеяло самое лучшее, разумеется, с ее точки зрения. Чем больше украшений в виде узоров и жемчугов с каменьями – тем лучше одеяло, так нехитро рассуждала девушка. Вот и приходилось Андрею укрываться санным одеялом и думать о баснословно высокой цене вещи. Постепенно Андрей начал привыкать, что в обиходе князя, когда он выходит за пределы своих хором, дешевых вещей быть не должно, иначе это будет, несомненно, уроном его чести. А с этим тут строго.

Стараниями боярина Маслова время в дороге летело незаметно. Пили заморские вина и всю дорогу пьяно горланили песни. Андрей опасался, что такими темпами потребляя алкоголь он станет законченным алкоголиком. Костя, конечно, по-своему хороший человек, но чтобы столько пить… Воистину предки наши были покрепче своих потомков. Да и пили все натуральное – мед ставленый, вина заморские. Это не водка паленая, что сплошь и рядом продавалась во времена ельцинского развитого капитализма.

До Переяславля домчались быстро. Тяжелогруженый санный поезд Маслова безнадежно отстал, а у Андрея товар, приготовленный на продажу, уместился в четыре дюжины возков. Саней в княжеской усадьбе много, можно было позволить себе роскошь грузить возки в половину грузоподъемности, так и лошадкам легче и скорость движения в два раза выше. Все остальные товары предусмотрительный Иван Андреевич загодя переправил в Москву по рекам, пока еще не закончилась навигация. Да и переправлять-то особо нечего. Продовольственные припасы самим нужны, народу в усадьбе тьма-тьмущая, а всех накормить-напоить надо. Да и смысла нет везти капусту далеко, в Переяславль – еще куда ни шло, а в Москву – дураков нет. Далеко возить выгодно только дорогостоящие товары. Сахар, например, или икру красную, черную, воск, мед, меха, ювелирные украшения, дорогое оружие. Оттого вся торговля в основном шла летом, по рекам. Так транспортные расходы обходились дешевле.

Шустрый приказчик, из новеньких, бойко распоряжался разгрузкой товаров, которые предназначались для продажи в стольном граде Резанском и для домашнего обихода княжеских хором. Дворовые нагружали сани товаром для отправки в Москву и Новгород, в основном бочками с мехами и воском, медом. Сплошная суета. Обоз увеличится минимум втрое, в основном за счет меда воска и зерна, приготовленного на продажу в Москве.

Ранним утром, затемно, санный поезд отправился в Москву. Хлеб выгодней продавать в Москве, это все знают, там цены самые высокие по всей Руси. В Новгороде за хлеб тоже хорошую цену дают, да только кто повезет туда хлеб, если и в Москве с выгодой продать можно? Разве что сами новгородские купцы и возят. Новгород – город огромный, хлеба ему нужно много.

Не так давно монголы провели перепись населения Новгорода и всех его окрестных земель. Так в самом городе насчитали переписчики сто десять тысяч тяглых людей. Всего же в землях Великого Новгорода проживало пятьсот тысяч человек. Своего хлеба в Новгороде в неурожайные годы всегда не хватало, потому новгородцы делали запасы впрок. Вот и гоняли новгородские купцы хлебные обозы из Тверского и Московского княжеств, а порою из Резанского и Пронского княжеств. Из Европы хлеба не дождешься. Они там, в Европе, сами без хлеба сидят. Литва та же Европа – сама сидит впроголодь. Хлеба своего еле-еле самой Литве на прокорм хватает. В Ливонии та же ситуация. А все почему? Да потому, что все больше овес выращивают там, а на Руси – рожь-матушку. Даже если урожайный год, то никто не станет заморачиваться перевозкой зерна. Цена на хлеб везде одинаковая, что в Брюгге, что в Риге, что в Новгороде.

Андрей отложил грамотку купца, в уме пытаясь подсчитать, сколько можно выручить от продажи хлеба. Купец сообщал, что уже сейчас оптовая цена в Москве за кадь[111]111
  Кадь – сыпучие тела в Древней Руси измерялись кадями и половниками. Кадь делилась по системе двух на 2 половника, 4 четверти и 8 осьмин. Вес кади в каждом регионе отличался. В среднем он составлял от 12 до 14 пудов. А. И. Никитский установил примерное равенство древнерусской кади 14 позднейшим московским пудам – 229,32 кг. Кадь иногда называли бочкой, иногда оковом.


[Закрыть] ржи составляет три алтына. В Пскове же за зобницу[112]112
  Зобница – мера сыпучих тел в Пскове. Старая зобница (I половина XV в.) составляет две трети новой (II половина XV в). Старая зобница вмещала 91/2 пуда ржи. Новая – 14 пудов ржи. В 1434 г. в Пскове зобница ржи стоила 9 денег. Это очень низкая цена!


[Закрыть] дают девять денег псковских. Ну, это то же самое, что новгородские. В прошлом годе в это время в Пскове давали на три деньги больше, сообщал купец между делом. В Москве в этом году наоборот, по сравнению с прошлым годом, цена выросла, и намного выросла. И постоянно растет.

«Тьфу ты, – в сердцах плюнул Андрей. – Запутался совсем. Он же разные меры хлеба приводит в письме и деньги разные. Тут московские меры веса и денежный счет, а тут новгородский. Псковские меры и счет – те же новгородские. Я же резанский алтын по привычке считаю, а купец про московский и новгородский счет говорит. Резанский алтын по весу серебра монеток, как татарский, они полновеснее московского, а новгородский рубль вдвое тяжелее московского. Как купец умудряется не обсчитаться?

Вот у Пскова своя мера ржи, у Новгорода своя, у Москвы своя, у Твери своя. Даже если название меры веса одинаковое, то вес то разный! Понятно, отчего Иван Андреевич постоянно уточняет – московская кадь, ростовская кадь, московский пуд, резанский пуд. Черт ногу сломит с этой феодальной раздробленностью. Ну как можно в таких условиях вести нормальную торговлю? Мучение одно, а не торговля.

Так, а это что? Цены на железо… В Новгороде крица за четверть деньги новгородской продается. В Москве же по деньге московской. Ну, нормально так. Сто процентов навар. Война ожидается, сообщал купец новости, на Москве железо в цене. Что интересно, именно свейское железо в цене сильно поднялось. В смысле не из Швеции железо, наше оно – русское. Ганзейские купцы в Новгород всякий металлолом привозят: старые котлы, сковородки и прочий хлам. Ничего в мире не меняется. Как гнали дерьмо всякое на Русь, со времен феодализма, так и через пятьсот лет продолжат пичкать Россию говном старым. А свейским железо прозывается потому, что более качественное. Это купец растолковал Андрею еще в первый день знакомства за чаркой меда ставленого.

Кстати, о меде. Что там Костя говорил давеча? Обещался прислать насадку меда обварного. Сказывал, такого я не пробовал, зело крепкий мед – с ног валит. Господи, пора мне отправляться в дорогу, иначе сопьюсь. Холопы вон с крестьянами туда же – выпросили пару бочек вареного меда. А в бочках почитай ведер сорок было, и ведь выпили охальники, даже не поморщились.

Железяки литвинские в Москву повезем, там цена сейчас на оружие и доспехи хорошая. Точно – заварушка намечается. Верная примета. Раз цена на железо и оружие растет – быть войне. Можно половить рыбку в мутной воде. Если великий князь Московский железки скупает, значит, и братец его двоюродный раскошелится. Добра же этого у меня скопилось немерено, впору сабли и мечи на серпы перековывать. Если быть осторожным, то вполне можно провернуть дельце и сбыть излишки оружия.

Андрей убрал грамоту купца в серебряный ларец изящной работы и стал собираться к князю. От Кости час назад прибегал посыл, передал записку от боярина. Князь ждал их к вечеру. Андрей еще раз осмотрел поминки для князя. Княжью долю от набега давно уже отослали князю, но подарки – это святое.

Андрей остался доволен отобранными подарками. Меч добрый итальянской работы, пансырь черкасский с ожерельем и рукавами по локоть, кольчуга с сеченым кольцом московского дела, кончар в дорогих ножнах, саадашный набор с очень дорогим покровцом к нему (причем стоимость покровца и тохтуя равнялась стоимости самого лука), мешочек литовского серебра в монете, парочка золотых монет, массивный ларец из чистого золота, украшенный самоцветами, с грамотками, найденными в усадьбе, взятой на щит, несколько тюков разных тканей, две связки шкурок соболиных и бобровых. Князь должен остаться доволен подарками.

Серебро на Руси не дефицит, как и золото, вот только применяют драгметаллы на Руси не только как средство платежа. Есть у золота с серебром другое назначение, Андрей уже это понял. Витовт давеча все серебро из Новгорода выгреб, посуду серебряную и ту новгородцы отдали. У населения серебра припрятано на черный день тьма-тьмущая. А князю резанскому срок подошел выход татарский платить. Год ведь закончился. Сумма выхода немаленькая, а то, что половина татарской дани оседает в сундуках московского князя, об этом не принято говорить. Порою и вся дань, старательно собранная с русских земель, остается у Москвы. Орде не платят, а дань собирают. Потом удивляются, отчего князья бузят? Платят княжата исправно, а потом бумс… – татары нагрянули, а ну, где наша дань?

Да бог с ними. В княжеские разборки лезть дело неблагодарное. Лучше я выпрошу у князя разрешение подворье в Старой Резани поставить. Если лес гнать в Орду, то лучшей базы не придумаешь. Насады мои, новые, по Проне с Проновой не пройдут. Ладьями до Резани, там склады поставить и погрузку организовать самое-то будет.

Андрей кликнул Федора и отправил его седлать коней.

– Того жеребца, что по осени от татар привели, с собой возьмем – подарим князю, – распорядился Андрей.

– Дорогой подарок, – глаза парня прямо-таки расширились от удивления. – Уже справлялись в городе, не продаем ли. Сулили сто московских рублей дать.

– Ого! Значит, князю понравится, – Андрей улыбнулся и поторопил парня. – Давай поторапливайся. Да приоденься. Надень все лучшее, все-таки к князю идем. Ты боярский сын, честь свою блюсти должен – выглядеть, как подобает боярскому сыну.

– Я мигом, – Федор сиганул выполнять распоряжение боярина.

Андрей вырядился словно на парад. Ничего не поделаешь – этикет. В седло садился с помощью слуг. Шуба весила, как три брони. Рядом во всем блеске вертелся Федор Демьянович в новенькой длиннополой горностаевой шубе, обшитой тафтицей и украшенной вышитыми золотыми узорами, аппликациями из шелка. Шубу парню подарил боярин Маслов. Костя, по сути своей человек нежадный, легко забирал чужое и так же легко раздавал награбленное. Бобровой шапкой Федор разжился сам, серебришко у парня водилось. Не спеша тронулись. По темным улочкам Переяславля без охраны должной передвигаться не стоило. Андрей и не рисковал, взял с собой десяток дворян. Конечно, больше для почета, для сохранения княжеской и боярской чести, чем из надобности. Для охраны хватило бы и пары-тройки воев. Но тут все были помешаны на достоинстве. Андрей понял, что поговорка «по одежке встречают, а по уму провожают» на Руси не пустой звук, имеет поговорка глубинный смысл. Заехали за Костей. Спешились у ворот. Не просто так спешились. Заехать на коне в чужой двор – значит нанести оскорбление хозяину. Пьяный привратник открыл калитку и склонился в почтительном поклоне, пропуская гостей.

– Коней прими, – мимоходом буркнул Андрей и строго взглянул на Федора. Тот по привычке было сам хотел заняться лошадьми, но вовремя одумался и, передав поводья подбежавшему холопу, бросился догонять Андрея.

Костя как раз выходил из хором. Во дворе царил бардак. Порядка на подворье боярина не было. Добро до сих пор лежало в санях, укрытое рогожами. Андрей давно бы уж накрутил хвостов управляющему за такое нерадение, но хозяин – барин.

– Гуляют холопы, – беззаботно пояснил Костя, перехватив осуждающий взгляд Андрея. – Пускай. Завтра уберут. Ну что, двинулись?

– Так пора уже, – Андрей принял поводья и тяжело, при помощи холопа, взгромоздился на лошадь. – Никак не привыкну к этой шубе. Весит черте знает сколько.

– Богата шуба, – Костя улыбнулся в усы. – Ценит тебя князь!

Встреча с князем проходила в ключе доклада подчиненных о проделанной работе. Князь был не один. На лавках, вдоль стен, сидели двое ближних бояр с раскосыми, как у татар, глазами и рыжими бородами. Андрей уже успел с ними познакомиться и знал, что они потомки татарского мурзы, выехавшего к князю Олегу, и родственники нынешнего князя. Олег Резанский выдал за мурзу то ли дочь, то ли сестру свою. С тех пор ставшие русскими боярами представители сего многочисленного рода верой и правдой служили резанским князьям. Одесную[113]113
  Одесную – по правую руку, справа.


[Закрыть] от князя сидел давешний монах и внимательно слушал, не перебивал. Лишь когда Маслов на секунду замешкался в повествовании о судьбе католических священников, монах перекрестился.