Текст книги "Феодал: Боярин. Усобица. Разбойник"

После плотного ужина Лука ушел проверять сторожевые посты. К дозору привлекли местных мужиков – воев мало, и Лука всерьез опасался, что непривычные к ратной службе мужики, которых по необходимости привлекли к дозору, могут задремать. Но все обошлось, крестьяне справно несли службу, охраняя покой табора.

Ближе к ночи на горизонте показалась вереница телег. Андрей с Лукой вышли навстречу неспешно двигающемуся обозу.

На передней телеге сидел безразличный к окружающему миру отец братьев Демьян в окружении женской половины. Рядом с телегой бодро вышагивал коренастый мужичок-боровичок в добротной суконной однорядке[12]12
  Однорядка – верхняя широкая, долгополая одежда, без воротника, с длинными рукавами.


[Закрыть], застегнутой вместо пуговиц и петлиц на шелковые завязки, с привешенными к ним кистями с ворворками[13]13
  Ворворка – шарик на шнурке или тесьме над чашечкой, в которой скреплены пряди кисти.


[Закрыть]. На голове мужичка довольно смешной высокий шерстяной колпак. Широкие суконные штаны заправлены в настоящие кожаные сапоги с тиснением. За мужиком, еле поспевая за телегой, семенил русоволосый пацан лет пятнадцати в стареньком темно-зеленом кафтане до колен. Точнее возраст парня Андрей определить не мог. Он с братьями-то лопухнулся. Думал, Семену лет пятнадцать от силы, а в действительности оказалось все восемнадцать.

Из всех виденных за последние дни мужиков лишь Кузьма с Лукой да Афоня-стрелец выделялись богатырским телосложением. Остальные все как один – мелкие, невысокого роста и сухощавые все, что ли.

Отец братьев, Демьян, как понял Андрей из пояснений Федьки, после службы у князя поселился в деревне у сестры, а вот и она самая – Феклой зовут, а этот мужичок в сапогах, на которые уставился Андрей, значит, ейный муж. Спиридон – мужик справный. А девицы в телеге – это Федькины двоюродные сестры: Прасковья и Катерина, они взрослые и уже на выданье. А тот пацан, что за телегой бежал, – ихний брат. В заключение Федька выдал главное: Спиридон, наслушавшись об удаче боярина Андрея и о поступлении на службу к боярину братичадов жены, решил податься со всем семейством к боярину. В надежде, что тот его примет вместе с семейством в слуги вольные. Да и с уходом троих взрослых племянников не поднять было Спиридону пашню, рабочих рук осталось всего ничего. Отец братьев, после смерти любимой жены и дочери, все еще не в себе, и неизвестно, когда оклемается.

В заключение Федькиных слов Спиридон степенно поклонился до самой земли и попросил принять его вместе с семейством хоть в челядники для начала.

«Эк меня угораздило-то, – Андрей откровенно растерялся от такого поворота событий. – Толком еще не обосновался, а уже людишками обрастаю. Дружина у меня уже есть, оружия полные возы, коней табун целый, теперь еще челядники для полного счастья. С другой стороны, не вечно же всухомятку жрать, да и постирать одежонку пора уже, да мало ли что еще потребуется сделать. Решено – беру».

– Ты не думай, боярин, мы люди вольные, – поспешил заверить господина Спиридон, видя замешательство Андрея. – За нами долга нет перед князем. Оброк выплачен весь сполна, без остатка. Вольны мы уйти с землицы княжеской, – мужик в надежде смотрел на боярина, ожидая ответа.

– Ну, раз так, то согласен, – объявил свое решение Андрей. – Устраивайтесь на ночлег. Утром с восходом выступаем.

– Благодарствую, боярин, – Спиридон опять низко поклонился, до самой земли.

– Боярин! Татарчонка твоего куда девать? – весело скалясь, спросил Федька, выталкивая с телеги связанного по рукам и ногам татарина.

– К остальным пленным отведи да покорми его. Заодно и про остальных не забудь, – ответил Андрей, вспомнив о пленных татарах, с ними нужно было что-то делать.

Сам не зная зачем, он отдал приказ захватить нескольких татар в плен. Понимая, что это враги и что они убивали, грабили, насильничали на родной земле, Андрей не мог просто так, за здорово живешь отдать приказ убить пленных. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Андрей плюнул на копание в себе и стал расспрашивать Федьку, не говорил ли он с татарчонком по дороге.

– А как ни то… Он все больше молчал сперва, но потом говорить начал, – Федька не заставил себя ждать с ответом и весело продолжил: – Он сын сотника по-нашему. Там замятня у них была, и на их кочевье напали, людишек побили, бек ихний погиб, а они сумели уйти, потеряв все имущество, женщин, скот. Вот и набежали пограбить да жен себе взять удумали из наших баб. Да не вышло у них. Почитай от всего кочевья только эти в живых и остались.

– Вот оно как, – покачал головой князь. – Значит, от безысходности к нам пришли. А куда откочевать собирались? – полюбопытствовал Андрей.

Не то чтобы ему было интересно, но лишней информация не бывает.

– Да кто их знает, может, сами еще не знали, куда путь держать станут, – Федька махнул рукой и снова принялся помогать дядьке устраиваться на ночлег.

– Покормить пленных не забудь, – еще раз напомнил парню о полоне Андрей.

Утром, наскоро позавтракав, тронулись в путь. Лука выставил охранение, новгородец опасался татар, хоть и побили они бесермен, но мало ли бродит по Русской земле степных разбойников? Со слов пленных, после вдумчивой беседы с ними Кузьмы, узнали, что татарский бек прогневал оглана[14]14
  Оглан (тюрк.) – букв. «сын», титул членов рода Чингисхана, не занимавших ханского престола; встречается в текстах конца XIV и XV вв.; по-персидски переводится «шахзаде» – царевич.


[Закрыть] и был бит им. Повезло вырваться немногим, но все же лучшая сотня татар смогла уйти от погони, побросав пожитки, скот, женщин. Все это добро досталось победителям.

От голодухи и пошли они в набег на Рязанские земли, да какой это набег, так пограбили малость, далеко не заходили. Русский князь такие малочисленные шайки грабителей отлавливал и уничтожал, и все три великих хана Орды смотрели на это сквозь пальцы. Такие мелкие набеги случались ежегодно, летом и зимой. Дело привычное.

Телеги бойко скакали на прошлогодних травяных кочках. Андрей несколько раз подъезжал справиться о здоровье раненых, опасаясь, что по дороге их сильно растрясет. Но пока – тьфу, тьфу – все обходилось. Лишь один раненый впал в забытье и метался в горячке.

Ехали не торопясь, осторожно. На следующий день дозорные заметили ушкуй, одиноко стоявший на мелководье разлившейся реки.

Среди ватажников раздался шум. Люди громко кричали и бурно выражали свою радость. Лука коротко скомандовал, двое мужиков рванули вперед, пуская коней в холодную воду, ловко взобрались на борт и сноровисто установили весла в уключины, сели на весла, и корабль отчалил от берега.

Глаза Луки светились радостью.

– Ушкуй-то наш! Не пожгли его бесермены. Вестимо, бросили они его, вот его течением и унесло, хорошо хоть недалече! – обрадовался Лука Фомич, радостно потирая руки.

– Тогда приведи его в порядок, – принял решение Андрей. – Дальше по реке пойдем. Раненых растрясло в телегах. Да и по воде быстрее доберемся до города. Скоро уже деревня будет, как она там зовется?

– Васькино. То сельцо будет, а не деревенька, – уточнил ехавший рядом Кузьма.

– А есть разница? – спросил Андрей.

– Так церквушка же у них есть, значит, сельцо, – вопрос господина опять удивил мужиков, не знать простые вещи – это из ряда вон.

Постепенно мужики привыкали к вопросам своего нового господина, но нет-нет да и удивлялись незнанию князя элементарных вещей.

Глава 4. Васькино

По прибытии в селение их радостно встретили жители, которые успели убежать в лес от татар. Увидав возвращающихся сельчан, они гурьбой высыпали из леса и бойко бежали навстречу уже оплаканным родным и близким. Слезы радости блестели на глазах матерей, обнимающих своих детей. Мужики украдкой смахивали набежавшую слезу, обнимая своих жен. На удивление, в этом селе татары никого не убили.

Сельский староста, которого все звали просто – Тит, выделил Андрею пустующий отдельный дом. Фекла с дочерьми выгнала Андрея вместе с мужиками во двор и, вооружившись вениками, тряпками, скребками, объявила войну запустению. Через два часа изба сияла чистотой, полы набело выскоблены, печь затоплена по-черному, дымом продезинфицировали избу от присутствия всякой кусачей и кровососущей живности. Остальных ватажников расположили по соседству, в таких же неказистых избенках.

Андрей первым делом занялся размещением раненых. Состояние многих из них вызывало опасение, температура поднялась почти у половины. Несколько человек находились без сознания. Осмотрев раны и сделав перевязки, Андрей не отказался от помощи хозяйки избенки, старой бабки Аграфены. Та, пошептавшись с Кузьмой, заставила ватажника снять пучки трав, развешенных под крышей избы, аккуратно разложила высушенные травки на столе. Отобрав нужные, выскочила за порог, а там уже Кузьма развел огонь в очаге и грел воду в железном котелке.

Оставив раненых на попечении старой Аграфены и Кузьмы, превратившегося в настоящую няньку для пораненных, чему Андрей был несказанно удивлен, князь отправился на поиски Луки Фомича.

Новгородца он нашел на реке, придирчиво осматривающего кораблик и громко высказывающего, что он думает о татарах и раззявах ватажниках. Эти самые раззявы шустро бегали, наводя порядок на корабле. Приметив подходившего Андрея, Лука неторопливо сошел с кораблика, встречая своего господина на берегу.

– Трофеи сегодня смотреть будем или с утра? – Лука, как говорится, взял быка за рога.

Телеги с поклажей стояли во дворе дома, где расположился на постой Андрей. Ему и самому не терпелось посмотреть, что конкретно им досталось в качестве трофеев, но он переборол себя, решив соблюсти лицо.

– Утром, Лука Фомич, – Андрей с любопытством разглядывал ушкуй. Кораблик не впечатлял размерами. «И на этих кораблях они умудряются не только плавать по рекам, но и выходят в море», – думал Андрей, поражаясь отваге мореходов.

Ушкуй по своей конструкции напоминал струги донских казаков, однажды виденные Андреем на картинках. Видимо, струг и был прототипом ушкуя, или наоборот? Да какая разница? Главное, у них есть корабль!

Фантазия разыгралась не на шутку. Мысленно Андрей представил себя стоящим на палубе ушкуя, идущего на абордаж неприятельской ладьи. И то, что ладья купеческая, нисколько его не смущало, ведь не хлеб же выращивать он сюда пришел. Жажда приключений лежала в основе его решения уйти в прошлое, и, что немаловажно, ему до чертиков надоели либеральные ценности сгнившего на корню капитализма. Надоела избирательность законов, надоели двойные нормы морали, когда одним позволялось все, а другие должны были гнуть спину, чтобы чиновник-ворюга мог позволить себе еще один дом на Канарах.

Андрей вздрогнул от нахлынувших воспоминаний из прошлой жизни. Тряхнул головой и продолжил разглядывать ушкуй. В длину кораблик имел около пятнадцати метров, в ширину почти три метра. Палубы только на носу и на корме, оснащен ушкуй косым парусом, исчезновение которого как раз и выводило Луку из себя. Отсутствовала также часть весел. Но это дело легко поправить, Лука отрядил парочку плотников рубить древесину для изготовления недостающих вёсел.

Удовлетворившись осмотром корабля, Андрей решил отправиться на боковую. Тело от долгой езды на лошади с непривычки ныло. Что ни говори, а надо иметь привычку к верховой езде, а последние пять лет Андрей коней видел только на экране телевизора.

Андрей отказался от горячей еды, приготовленной заботливой Феклой, сразу же завалился на широкую лавку спать. Клопы ночью не кусали, сны ему не снились, а если и снились, то, проснувшись, он не смог их вспомнить.

На столе стоял нехитрый завтрак, Андрей вышел во двор, направившись к колодцу, замечая, что народу во дворе никого нет. Оглядываясь по сторонам, Андрей искал туалет. Ничего похожего на него он так и не нашел, выход из положения нашелся быстро, недалеко от Андрея зиял вход в покосившийся сарай, вот туда Андрей и направился. Судя по запаху, он не первый заглянул в сарай с определенной целью. Справив нужду, побрел к колодцу, набрал в деревянное ведро колодезной водички, тщательно умылся и вернулся в дом завтракать. На завтрак Фекла приготовила вчерашнюю кашу с мясом, испекла огромный пирог, опять же с мясом, и раздобыла молока у деревенских.

После плотного завтрака Андрей отправился осматривать деревеньку.

Со стороны реки она была не особо заметна, но располагались дома на приличном расстоянии от реки, на высоком пригорке, хаотично вытянувшись вдоль берега реки. Странным показалась то, что Андрей не нашел ничего похожего на русскую баню. Все избы похожи друг на друга. Несколько домов имели явно нежилой вид – пустовали. Еще с вечера Андрей узнал, что это результат набега татар двухлетней давности. Население так и не восстановилось в деревне после татарского набега. Желающих поселиться рядом с татарами не находилось, какими бы льготами рязанский князь ни приманивал крестьян. Единственная улица пустовала, ни кур, ни гусей, ни прочей живности не наблюдалось.

Вернувшись с прогулки, Андрей застал Луку за разбором трофеев. Братья помогали новгородцу вытаскивать барахло с телег и раскладывали все это богатство, сортируя по лишь им одним понятным признакам. Андрей уселся на лавку и стал наблюдать за ватажниками.

Овчинные полушубки и меховые шапки лежали на особицу, тут же прямо на глазах росла куча белья, которое парни вытаскивали из множества кожаных сумок. Судя по всему, это были запасные комплекты одежды. Одежду, снятую с убитых, складывали в отдельную кучу. В мешках еще обнаружились маленькие мешочки с шилом и иглами. В некоторых сумах парни находили татарские серебряные и медные монеты, украшения, которые аккуратно складывали на расстеленную холстину.

Большущая гора маленьких котелков возвышалась у покосившегося забора, рядом лежали сваленные в кучу фляжки.

Лука с братьями придирчиво рассматривали ножи, сортируя их на две части. Андрей не вмешивался, с интересом наблюдая за спорами, которые нет-нет да и возникали между ними по поводу того или иного ножа. То же самое повторилось, когда дошла очередь до кривых сабель.

– Вот что, казаки-разбойники, – Андрей поднялся с лавки, прошелся среди разложенного во дворе барахла, взял в руки кривую саблю. – Выбирайте себе, что потребно. Лука Фомич, ты тоже отбери нужное для рати про запас, остальное продадим.

Действительно, трофеи добрые, хотя большинство защитных доспехов представлены комплектами легкого лучника – войлочные, тканевые и даже кожаные распашные халаты с осевым разрезом, с рукавами до середины предплечья. Они чуточку отличались друг от друга, но не намного: у одних были рукава до середины предплечья, у других вместо рукавов наплечники. Интересно, что у части халатов железными пластинами бронировалась лишь верхняя часть халата, в то время как нижняя, начиная от пояса, оставалась свободной от пластин. И пластины крепились большей частью не снаружи, а изнутри, и потому со стороны были видны лишь ряды металлических заклепок. Почти вся тканевая основа таких доспехов ярко-красного, желтого и фиалкового цветов.

Такой тип защиты Лука определил термином «куяк». На самом деле Лука Фомич назвал бронь монгольским термином – первая буква произносилась как русская «ха», и Андрей невольно засмеялся, вспомнив производные от этого слова. Первоначальный смысл выражения давно утрачен потомками, а термин продолжал бытовать на просторах некогда большой и могучей страны.

Среди трофейных броней попадались желто-коричневые кожаные доспехи, покрытые специальным лаком. Все они украшены причудливым орнаментам в виде вьющейся виноградной лозы. Сам доспех представлял собой кирасу с разрезом на боку.

Главное богатство, доставшееся им от татар, – пластинчатые доспехи, которые тут называли пансырями. Нашлась также парочка броней смешанных: чешуйчатые на спине и пластинчатые на груди. У одного пансыря вместо пластин на груди были кольца. Но оба доспеха усилены на груди и спине крупными стальными досками, крепившимися к доспеху кожаными завязками, и, видимо, надевались они отдельно. Рукава и подол отделаны длинными языкообразными пластинами.

– Иж ты, какие гуси нам попались, уланы не иначе, – Лука не мог скрыть своей радости. – Зерцала-то как блестят!

Братья, словно дети новой игрушке, радовались коротким байданам. От обычной кольчуги байдана отличалась лишь размерами и формой колец, они были крупные, плоско скованные. При детальном осмотре Андрей понял, что крепились кольца на шип, что давало сочленению большую прочность. Весу в таком доспехе немного – килограммов шесть, может чуть больше.

– Лука Фомич, так она от стрелы не спасет. Кольца-то крупные, – Андрей положил доспех на место и уселся на телегу в ожидании дальнейшего представления.

– Так байдана от сабли защищает, а от стрелы уберечься – поддевают кольчугу вот такую, – Лука Фомич передал Андрею кольчужную рубашку, сплетенную из мелких колец.

– Я думал, татары плохо вооружены, – задумчиво произнес Андрей, оглядывая разложенное на холстинах вооружение. – А тут целый арсенал…

– Да, нам повезло, княже. На улан нарвались, могло и иначе все кончиться. С чего ты взял, что татары плохо вооружены? – включился в разговор Сенька. – Брони у них легкие до пояса, ноги защищены батурлыками[15]15
  Батурлык, или поножи – доспех, состоящий из трех выгнутых железных или стальных пластин, закрывавших ногу всадника от колена до подъема и соединявшихся позади пряжками с запряжниками и наконечниками.


[Закрыть]. Кони обычно тоже защиту имеют, вон они лежат в телеге, глянь, коли охота. И конница у них кованая есть, сам видишь, сколько железа на них было вздето. А про луки тугие и говорить нечего.

– Я думал, степняки только стрелами бьют противника, – из прошлой жизни Андрей помнил, что татары – легкие всадники, вооруженные только луком и кривой саблей.

– Так и есть. Они лучники. Хорошие лучники. У каждого по два саадака, а то и три бывает. Ты посмотри, сколько хабара мы взяли… И у каждого луки сложные или сложносоставные. Да вот гляди сам, – Сенька вытащил из телеги саадак – комплект стрелка из лука.

– Отец сказывал, что раньше у нас были луки, доставшиеся нам от воинственных хунну, луки были разными, но все они происходили от этого самого лука хунну. И что самое главное, такие луки были большими, а этот, ты глянь…

Саадак представлял собой набор лучника и включал в себя собственно сам лук, колчан, тетиву и саадачный нож. Луки были двух типов. Длина их отличалась, но не намного. Даже похожие луки одного типа имели разную длину, от восьмидесяти до ста десяти сантиметров. Второй тип в длину имел от ста двадцати сантиметров до полутора метров. Андрей не поленился и расчехлил все тохтуи, в которых хранились комплекты, по росту складывая татарские луки.

Наверное, правильней их было называть монгольскими, но это не суть важно. Все они имели основу, состоящую из пяти кусков, склеенных из двух-трех слоев дерева, слоя сухожилий, наклеенных с наружной стороны плечей, а также двух тонких роговых полос, подклеенных к плечам с внутренней стороны, изогнутой костяной пластины с расширяющимися, как лопата, концами, которую приклеивали к внутренней стороне рукояти и примыкающим участкам плеч. У коротких луков рога имели по одной костяной наклейке с углублениями для тетивы. У более длинных рога обклеены уже двумя парами костяных пластин. Плечи у тех и других обтянуты берестой или тонкой кожей и покрыты лаком.

Понятно, что костяные фронтальные накладки не лишали участок кибяти упругости, а лишь добавляли к рефлекторному усилию деревянной основы дополнительное усилие расположенной по центру лука костяной пластины.

Андрей, внимательно слушая пояснения мужиков касательно вооружения, перебирал в руках тетиву, пристально рассматривая её, потом взял другую, третью. Все они были комбинированными – сплетены из шелковых нитей. Нити все сплошь разноцветные: синие, желтые, белые и розовые цвета. На концах стержня шелковой тетивы сделаны маленькие ушки – петли. В эти самые ушки завязывались узлы кожаных петель тетивы, которые надевались на концы лука. Такие петли значительно облегчали процесс надевания и снятия тетивы с лука.

В общем, все луки как две капли воды походили на бабкин лук, из которого Андрею частенько приходилось стрелять.

Сенька продолжал посвещать Андрея в тонкости пользования луком. Андрей не возражал, стараясь не показывать лишний раз свои знания. Авось, что интересное парень расскажет.

– Тетиву можно натягивать разными способами. Я знаю все! – гордо заявил Семен.

– Врешь, небось, – Лука аж крякнул от изумления.

Ватажники дружно усмехались в бороды, но молчали, не вмешивались в разговор.

– Не скажи, дядька Лука, – Сенька не на шутку обиделся. – Вот, к примеру, переправляешься ты через реку… А тут враг налетел, стрелы кидает. Есть способ и в таких условиях натянуть тетиву и не замочить лук. Или вот напали на стан неожиданно. Пока ты будешь натягивать тетиву, ты весь на виду, вмиг посекут тебя или стрелой побьют. А можно ведь лежа натянуть. Ты вот видел, чтобы татары тетиву натягивали, когда мы напали на них? То-то же. Знамо, лежа они натянули. – Сеньку так и распирало от гордости, от возможности продемонстрировать свои знания более опытным бойцам.

– Ишь ты, лежа, – Лука откровенно подначивал парня, ехидно улыбаясь.

– Ей-богу не вру.

И Сенька тут же продемонстрировал свое умение, бухнувшись на сырую землю, натянул тетиву на лук из положения лежа. Потом неспешно встал, гордо уставившись на ватажника в ожидании, что он скажет на такое. Мужики разразились одобрительными возгласами, выражая свое восхищение умению парня.

– А вот ранят тебя в руку, тогда как? Натянуть сможешь? – в разговор вступил Афоня.

Он давно уже прислушивался к ходу беседы, изредка поглаживая коротко стриженную бороду. Ратники, примерявшие доспехи, заинтересованно уставились на Сеньку, а ну что скажет пацан в ответ?

– В руку? – неуверенно протянул Сенька, растерявшись от такой постановки вопроса, и повернулся к братьям, словно ища у них помощи.

Но те скромно молчали, заинтересованно разглядывая остроносые носки своих ичиг.

– В руку, в руку, – повторил Афанасий, усмехаясь, и тут же продемонстрировал свое умение, натянув тетиву на первый попавшийся лук, используя всего одну руку, имитируя ранение в другую, старательно отведя ее в сторону. – Сможешь так?

Семен достал из налучья лук, вынул из кармашка тетиву и неловко попытался повторить действия Афони, но неудачно. Рядом братья, пыхтя от напряжения, старательно натягивали свои луки. От напряжения капельки пота выступили на лбу, но луки не хотели поддавался им.

– Мало каши ели, – съехидничал Афанасий, но тут же обнадежил братьев: – Ничаво, получится со временем. Не каждому стрельцу сие по силам.

Афанасий придирчиво осмотрел луки, которые братья выбрали для себя. Хмыкнув, стал вытаскивать из налучей лук за луком и, осмотрев, возвращал их на место. После долгих поисков он нашел, что искал. Это был обычный, ничем не примечательный короткий лук, только вот верхний конец у него был чуточку длиннее нижнего. Афоня выглядел очень довольным, словно кот, обнаруживший на столе забытую хозяевами кринку с молоком.

– Дядька Афоня, зачем тебе такой лук? – Сенька с братьями удивленно уставились на Афанасия, не понимая, чему тот радуется.

Лука хитро подмигнул Андрею, как бы в предвкушении очередной серии вразумления молодых.

– Вот смотрите. Что можете сказать о хозяине лука? Какой он был лучник? – Афоня осторожно передал лук братьям.

– Да откуда нам знать? – за всех ответил Сенька.

Братья удивленно переглянулись, не зная, что сказать, и выглядели они очень растерянными.

– Ну, перво-наперво лук сей делали на заказ. И лучник был от бога. Вот смотрите: у всех луков рога по длине одинаковые, а у этого верхний рог чуток длиннее, – начал объяснять Афоня. – Хозяин этого лука понимал толк в стрельбе. Так достигается полное равновесие в броске. Центр, глядите-ка, выходит не посередине рукояти, а ближе к верхнему концу, – Афанасий сопровождал свои слова наглядной демонстрацией. – Видите? Тут помещается большой и указательный пальцы, и именно тут размещается стрела. Понятно теперь?

– Спасибо, дядька Афоня, за науку, – братья в ноги поклонились Афоне.

Ватажники, чей доспех был изрядно посечен в схватке с татарами, уже закончили примерять новые доспехи и хозяйственно упаковывали новые брони в мешки. Братья также выбрали себе по дополнительному доспеху. Остановили они свой выбор на легких полубайданах. Лука Фомич было вопросительно глянул на Андрея, но тот утвердительно кивнул головой, и Лука одобрил выбор братьев. Доспехи сидели на братьях как влитые, даже подгонять не придется. Так же выбрали братья для себя наручи и бутырлыки. Андрей и тут утвердил их выбор.

Лука Фомич с Кузьмой остановили свой выбор на смешанных панцирях с зерцалами. И теперь придирчиво разглядывали друг друга.

На разбор конной упряжи Андрей не остался, ушел со двора, извилистая тропинка привела его к реке. Уселся на бережку и предался размышлениям о жизни. Одиночество было прервано появлением Луки.

– Не помешаю? – Лука замер в ожидании.

– Присаживайся, – Андрей махнул рукой.

– Я, князь Андрей свет Георгиевич, хотел поговорить с тобой, – решительно начал Лука. – Непонятен ты мне казался. Мы ведь с мужиками как думали попервости – послужим чуток, а там… Ищи ветра в поле. А теперь прощения хотим просить, за думы нехорошие.

– Да знаю я, Лука Фомич. Не первый год живу. Люди везде одинаковые.

– Ты не думай о нас плохо. Добычу мы взяли отменную с татар. Когда ты отдал добро обратно православным, мужики недовольны остались. По правде-то, раз не уберегли они своё имущество, то и прав на него не имеют. Но когда ты роздал брони мужикам…Ты хоть знаешь, сколько это все стоит? И к раненым ты доброе отношение имеешь. Кузьма говорит, что все они встанут на ноги.

– Знаю, Лука. А чего не знаю, то о том догадываюсь. Но что мне толк в мошне тугой, когда ворог нападет? А вой в добром доспехе завсегда ворогов порешит и сам жив останется. Потому и сказал тебе раздать кому что потребно. Не князь дружину кормит, а дружина князя. Так у нас исстари заведено было. А кто думал иначе, тот и земли своей лишился, и живота своего. Вот так-то.

В деревеньке пришлось задержаться. Состояние раненых вызывало опасения у Андрея, и он принял решение обождать с отправлением пару дней. Часть ватажников им была отправлена на помощь сельчанам. По весне в деревне каждая пара рук на вес золота. Возражений со стороны бывших ушкуйников не последовало. Они вдруг превратились в дисциплинированных воинов, готовых выполнить любой приказ командира.

Тем временем Андрей при помощи Луки и Спиридона договаривался с Титом о лошадях. Лука советовал оставить табун на попечение деревенских. За это пришлось отдать назад часть телег, отобранных у деревенских, и добавить до ровного счета татарского серебра чуток. Увидев серебряную монету, Тит тут же согласился присмотреть за лошадками.

Спиридон же с семьей должен остаться в селе присматривать за ранеными, пока они не поправятся. Андрей оставил Спиридону довольно серебра, чтобы он мог прокормить семью и раненых ватажников.