Текст книги "Феодал: Боярин. Усобица. Разбойник"

Кабальная запись, по сути – временное лишение свободы с кучей приятных бонусов.

Первое – родственники получают необходимые им деньги, а можно вложить полученное серебро в торговое предприятие местного купца, или просто банально прогулять полученное серебро.

Второе – боярин тебя кормит, поит, одевает, дает крышу над головой. Чем богаче боярин – тем сытнее жизнь.

Третье – ограничение свободы временное, на определенный срок: от года до пяти лет. По окончании срока кабальной записи можно вернуть взятые деньги и стать снова свободным, но можно и не возвращать, вот тогда уж наступает полное холопство. Андрей разъяснил, что быть кабальным холопом не значит, что твои дети станут холопами, все дети, рожденные в кабальном холопстве, рождаются свободными! Это раз, а во-вторых, – продолжал объяснять разницу Андрей, – кабальная запись оформляется на всю семью, но, в отличие от принятых на Руси правил, если мужики не дай бог помрут, не успев выкупиться, то их дети холопами по «старине» не станут.

Андрей удивился, сколь велик должен быть двор боярина. Андрей утвердил всех, и Иван Андреевич повел народ к дьяку оформлять кабальные записи. После выполнения всех формальностей работа в доме закипела. Уже к вечеру по дому разносились запахи свежевыпеченного хлеба и жареного мяса.

Потихоньку быт обитателей дома обустраивался. Андрей погряз в хозяйственных делах и чуть волком не выл от навалившихся на него забот. Первым делом приоделся сам, и ратникам пришлось справлять новую одежду взамен пообносившейся, для чего пригласили несколько швецов и устроили в доме Андрея швейную мастерскую. Перед этим купец с Лукой долго выбирали материю и цветовую гамму. А меха ушло целая прорва. В обычае народном оторачивать мехом все, что можно и что нельзя тоже. Обувь заказали по паре сапог на человека. Но с той лишь разницей, что новгородцы предпочитали обычные сапоги, а братья выпросили себе татарские ичиги. Татарская обувь необычайно удобна, Андрей сам в этом убедился, ему также стачали парочку ичиг да еще украсили затейливой вышивкой.

Конечно, можно было раздать татарскую одежонку, что взяли на татарах, но Андрей решил не мелочиться, деньги позволяли, и он хотел показать заботу о своих людях. Он был уверен, что вложения вернутся сторицей.

Андрей поставил на стол сундучок со всем оставшимся серебром.

– Значит так, Иван Андреевич, – сказал он, выкладывая стопками монеты на дубовый стол, покрытый красным сукном. – Казна пусть у тебя хранится. Тебе закупать товар надобно. Лука же с Семеном могут брать у тебя серебро на свои ратные и хозяйственные нужды. Учет веди строгий, – Андрей постарался спихнуть с себя очередную заботу. – Луке нужно будет починить доспехи посеченные. Если сможешь, то продай ненужное барахло татарское – Лука покажет, что не нужно. Оружие тоже можно продать, которое нам без надобности.

– Сполню все, князь. Я за людишками послал, что товар закупать будут по деревням. Лавка почти пустая. Нужно за товаром идти в Нижний али в Новгород?

Андрей задумался. Лавка действительно опустела, после того как стали шить одежду для самого князя и его людей. Кабальным холопам тоже пришлось поменять сермяжные кафтаны на нормальные из дорогой импортной ткани, иначе не поймут Андрея, по виду его дворни судят о самом князе.

– В Новгород пойдешь, Иван Андреевич, – принял решение Андрей. – Лука с тобой пойдет. Что повезешь?

– Меха повезу и воск, камки бы прикупить, да страшно дорого, ее бы в Нижнем брать, а еще лучше в Сарае, – загибая пальцы на левой руке, начал перечислять товары Иван Андреевич. – У Ивановских выменяю на сукна ипрские. Мелочи всякой прикуплю: пуговиц там, гребешков и иного товару мелкого.

– Постой, ты что про шелк говорил? – перебил купца Андрей.

– Да пришли по осени к нам тазики, один из города Кашиня[22]22
  Кашинь – Кашан, город на Иранском нагорье. Главный центр производства художественной керамики в Иране – фаянсовой посуды и архитектурной керамики, а также центр изготовления шелковых тканей и бумазеи.


[Закрыть], второй из Ездея[23]23
  Ездей – Йезд, город на Иранском нагорье. Один из главных центров шелкоткачества на Ближнем Востоке. Служил узловым пунктом двух караванных торговых путей: один соединял северо-запад Ирана с Керманом и портом Ормуз, другой – Хоросан с Фарсом и Барсом.


[Закрыть], на Рясском поле еле отбились от татарских казаков. Раны купцы получили страшные. Вот и пришлось им зимовать в граде. Сейчас собираются на Москву идти расторговываться.

– Тазики – это что или кто? – заинтересовался князь.

– Купцы с Востока, на Руси кличут их тазиками, – пояснил Иван Андреевич.

Князь задумался. Восток – значит шелк. Что еще могут везти восточные купцы?

– Камка[24]24
  Камха – обычно шёлковая цветная ткань, одно– или двухлицевая с рисунком (обычно цветочным), образованным блестящим атласным переплетением нитей, на матовом фоне полотняного переплетения.


[Закрыть] в Новгороде хорошо идет?

– Сам два получим, может и поболее, – не задумываясь ответил купец.

Андрей из-под лавки выдвинул еще один сундучок, в котором хранились взятые с собой зеркальца. Покрутил в руках самое маленькое с ладошку величиной и протянул его купцу. Иван Андреевич ахнул от восхищения, разглядывая собственное отражение.

– Как думаешь, сколько за него дадут? – задумчиво спросил князь.

– Это очень дорогая вещь, господин! Откуда она у тебя? – Иван Андреевич не удержался от нескромного вопроса.

– Привез с собой, – коротко ответил князь.

– Почти весь товар тазика можно выменять на нее, – купец не отрывал восторженного взгляда от диковинки.

Андрей достал еще одно и бережно положил его на стол.

– Вот, еще возьми. Забери весь товар у тазиков.

– Государь, нам его ни в жисть не продать в Переяславле, – купец ошалел от предстоящей сделки. Такими суммами еще ему не приходилось ворочать.

– В Новгороде продашь немцам, все выгодней, чем воск тащить, – предложил Андрей.

– Возьми грамотку, – князь протянул купцу исписанный ровным почерком лист плотной бумаги.

Писцом пришлось поработать Федьке, благо братья грамотные оказались.

– Я тут список набросал, что купить надобно.

Иван Андреевич отодвинул лист подальше от себя и быстро ознакомился с перечнем товаров.

– Не войдет товар весь в ладью, – сказал купец в заключение.

– Знаю, – князь кивнул головой в знак согласия. – Потому купите в Новгороде еще один кораблик. Только добрый выбирайте.

– Ну, коли так, то ладно, – купчина свернул в трубочку грамотку и спрятал ее за пазуху.

– Будет у меня к тебе просьба еще, – задумчиво сказал Андрей. – Вызнай все про купцов заморских. Сколько раз приплывают в Новгород, на каких кораблях и сколько команды на борту, есть ли пушки, тюфяки по-вашему? Про орденских купцов особо вызнай. Но осторожно поспрашивай, – предупредил он купца, – чтоб не подумали плохого.

– Это можно. Когда отправляться?

– За неделю, тьфу, – Андрей быстро поправился, – седмицу успеешь собраться?

– Успею. Не сомневайся, даже раньше успею, – купец отвесил поясной поклон и быстро вышел из горницы.

Андрей, проводив купца, вернулся. Сел на резной стул. Как увидел на торгу такое чудо, не удержался – купил и заказал еще с десяток мастеру. В горнице стараниями Андрея стало вполне комфортно.

На Андрея разом навалилось столько дел, что впору было хвататься за голову. Часть забот по обустройству хозяйства взяли на себя Лука с Кузьмой и братья, но дел все одно не убавилось. Семен оказался толковым распорядителем. Младшие братья как угорелые носились по торгу, и во дворе постоянно что-то разгружали из прибывающих телег. В доме появились иконы, дубовые столы, лавки и даже ковры. Вот и сейчас Андрей услышал шум и громкие голоса возчиков вперемешку со звонким голосом Федора. Во двор заезжали груженые телеги, и парень бранился с возчиками, указывая, куда поставить телеги. «Рожь привезли», – догадался Андрей. Кладовые заполнялись различными припасами, часть припаса пойдет на собственные нужды, часть отправят в Новгород на продажу. Андрей тщательно сложил листы плотной желтой бумаги в стопку и убрал их в маленький сундучок.

Андрей спустился во двор. Щуплый пацан с веснушками на лице подбежал к хозяину и сообщил, что за воротами стоят кузнецы и просят пустить их к боярину.

– Давай пропускай, – Андрей вспомнил, что намедни сам пригласил мастеров в гости, пообещав им хороший заказ.

Мужики степенно поздоровались. В натруженных руках они мяли свои войлочные шапки, не зная, что с ними делать. Андрей выручил мастеров, перейдя сразу к делу.

– Пойдемте в дом, уважаемые мастера. Покажу, что мне надобно.

Андрей выложил на стол несколько метательных ножей и сообщил, что таких требуется три десятка штук изготовить. Мастера подивились форме ножей, балансировке, качеству стали и высказали восхищение работой мастера, изготовившего такие ножи.

– Как на подбор все, – уважительно сказали мастера, – Попробуем. Отчего не попробовать. Через седмицу готово будет.

Потом долго торговались. Сговорившись о цене, Андрей выдал задаток беличьими шкурками, которые тут были не только товаром, но и платежным средством. Впрочем, эквивалентом денег были не только шкурки, но и материя. За отрез заморской ткани можно купить деревеньку. Товарно-денежные отношения еще не в полной мере прижились на Руси, даже на торгу можно выменять нужную тебе вещь на что-нибудь нужное мастеру-кузнецу. Денег как таковых было мало в обращении, в основном хождение имели татарские монеты. Золото же вообще не в ходу. Разве что у купцов оно было, таскать медные и серебряные монеты или слитки серебра на себе не будешь, а золото – милое дело.

На такой рубль можно купить двух холопов, или плохонькую лошадь, или корову, или десяток овец, или двадцать кур. А вот хорошие лошади – стоили дорого. Рабочая лошадь местной породы на торгу продавалась не менее чем за два рубля. Ездовые лошади можно было сторговать за три-четыре рубля. Боевой конь стоил от семи-восьми рублей, и цена порою доходила до ста рублей. Аргамаки, так называли всех арабских и персидских скакунов, стоили совсем сумасшедшие деньги, чуть ли не на вес их продавали. Торговали лошадьми в основном татары. Они ежегодно гнали на продажу многочисленные табуны лошадей.

Андрей пригласил мастеров отобедать с ним. Те вежливо отказались, но Андрей настоял на своем. Во время обеда Андрей завел разговор о качестве железа. Со слов кузнецов стало ясно, что с хорошим железом в стольном граде Резанском проблем нет. Были бы деньги. Железо есть местное, возят его из-под Пронска и иных резанских мест, есть железо с северных областей. А есть и свейское, что купцы привозят из Новгорода. Свейское самое дорогое, зато лучшее, что можно купить. Вот с медью и оловом проблема. Не лучше дела обстоят с цинком. Цветного металла на Руси мало, и везут его в основном из Великого Новгорода и Новгорода Низового.

После обеда мастера откланялись. Андрей же отправился спать. Тут так принято было, что после обеда полагался сон. Такая жизнь новоявленному князю очень нравилась.

Вечером, во время ужина, Лука Фомич завел неспешный разговор о ремонте доспехов. Он уже успел потолковать с кузнецами, приходившими к князю, и показал им доспехи, требующие ремонта. Общий язык мужики нашли быстро, особенно когда Лука пообещал, помимо серебра, за работу отдать в уплату совсем уж сильно посеченные брони, ремонт которых все равно затянулся бы на пару месяцев. Так дешевле будет, а доспех добрый они еще добудут, с оптимизмом заявил Лука. Лишнее оружие они с купцом тоже пристроили татарам, продававшим в Переяславле лошадей, те скупали оружие и конскую сбрую, седла, плетки с рукоятью из морского зуба. Цену не ломили, и ушло все быстро, в уплату татары отдали три десятка маленьких степных лошадок, три коровы, пять быков, две дюжины овец, несколько тюков китайского шелка и много разных медных и серебряных монет, в основном татарских, русские монетки тоже попались среди прочих, все они чеканились с тамгой золотоордынских ханов.

Андрей вдруг вспомнил, что хотел он вооружить судовую рать арбалетами, или самострелами, как их тут еще называли. Они были в ходу у местного населения, Андрей видел с десяток самых разных самострелов, что предлагались на торгу. Лука же посоветовал не торопиться и купить самострелы в Москве или в Новгороде, тем более в стольном Резанском граде стрельников от силы три мастера.

– Тут все больше для охоты самострелы предлагают, для боя почитай совсем нет, – вынес вердикт Лука.

– Болтов еще надо к ним. Не менее трех десятков на самострел, – внес уточнения Андрей.

– А сколько самострелов надобно? – решил уточнить Лука Фомич. – У нас парочка имеется.

– У тебя под рукой сейчас почти четыре десятка. Значит, берем с запасом – дюжин пять нужно.

– Это же сколько серебра уйдет! – присвистнул от удивления Лука. – Пожалуй, в Новгороде столько сразу не наберется готовых, заказывать придется, али в Москве еще посмотреть.

– Вот и посмотри, Лука. С купцом нашим пойдешь в Новгород. Необязательно серебром платить. Возьмешь у Ивана Андреевича отрезы тканей, может, поменяешь на самострелы. С собой возьмешь с десяток людей, мало ли что в дороге случится. Присмотришь за товаром. Да еще послушаешь на торгу, что люди сказывают. Заодно купите там пару лодей набойных.

– Ты же сказывал про одну ладью? – удивился Лука.

– Сказывал. Но одной, думаю, мало будет. А вот парочка – самое то. Главное, чтобы вместительные кораблики были, товару чтоб могли изрядно. На скорость не смотрите особо, но если еще и плыть ходко будут, то будет лепо. – Андрей ввернул понравившееся ему словечко. – Лука, ты ведь родом с Новгорода?

– Ну да, – подтвердил новгородец.

– Наберешь людей там с полсотни. Назначаю тебя сотником. Кузьму и Афоню – полусотниками.

– Все исполним, боярин, – Лука встал и отвесил земной поклон. – За доверие спасибо. Не подведу, боярин. Живота не пожалею.

– Выступаете сразу, как Иван Андреевич скажет. Как, Иван Андреевич, готов? – спросил купца князь.

– Через три дня крайний срок.

– Что с тазиками? – напомнил Андрей.

– Таки все сговорились. Купцы отдали весь товар. Два дня торговались, взял я у них четыре дюжины вьюков камхи, вьюк дороги кашаньской и иной шелковой ткани, дюжину вьюков бумазеи, вьюк киндяки, пару вьюков алачи и пять батманов фиников из Тарома[25]25
  Дороги – полосатая или шелковая клетчатая ткань, иногда струйчатая с золотыми, серебряными, шелковыми деревцами и травками. Употреблялась в основном на подкладку кафтанов, зипунов, летников, куяков, наручей. Бумазея – мягкая хлопчатобумажная ткань с начесом. Киндяк – хлопчатобумажная набойчатая ткань. Алача – персидская ткань из сученых шелковых и бумажных ниток. Таром – одна из малых административных единиц Ирана.


[Закрыть], что по нашему весу почти пуд, еще купцы приплатили золотом – скрепя сердце отвалили двадцать золотых монет.

– Нехило, – Андрей очень удивился такому обмену. В запасе у князя оставались еще почти три десятка зеркал. Он, можно сказать, сказочно богат!

– Вот еще что… – купец хитро прищурился, незаметно подавая знак слуге.

Через пару минут в комнату вошли слуги, неся на руках два халата из золотого зарбафе[26]26
  Зарбаф – золотая или серебряная ткань с узорами шелковыми, серебряными и золотыми. Название ее, происходящее от персидского «зер» – золото и «бафт» – ткань, указывает на вывоз ее из Персии. Из зарбафты шились шапочные верхи, кафтаны, зипуны, ферязи, шубы и др. нарядные царские одежды.


[Закрыть], сафьяновые сапоги, дорогие опояски и две восточные сабли в очень простых ножнах. В ткани халатов Андрей безошибочно узнал парчу, но он уже успел узнать, что «парча» – это по-персидски значит – «кусок», именно кусками в розницу продавалась зарбафа, потому, наверное, эту ткань и стали потом называть парчой. Хотя уже сейчас можно нередко услышать от покупателя вопрос: «Есть ли парча?»

– Вот, государь, поминки от тазиков, – с гордостью сказал Иван Андреевич, демонстрируя восточные халаты.

– Ух ты! – ничего подобного Андрей еще не видел.

Шелковые пояса застегивались на застежку из литого золота в виде крыльев бабочки. Сабли – настоящее произведение искусства.

– Булат! – ахнул Лука Фомич.

– Устрой мне встречу с этими тазиками, – попросил Андрей, любуясь узорчатой дымкой клинка с позолоченными долами на голомени[27]27
  Дол – желобоватая продольная выемка на голомени клинка для облегчения его веса и усиления жесткости. Голомень, голомя – плоская сторона полосы у меча, сабли, кончара, тесака, кинжала.


[Закрыть].

– Так они завтра уезжают, – развел руками купец.

– Значит, сегодня устрой встречу! – сердито ответил Андрей, молниеносным движением приставив лезвие сабли к горлу купца.

– Ей-ей устрою, – сглотнул слюну испугавшийся купец, кося взглядом на клинок у своего горла.

– Ты еще здесь? – строго спросил Андрей, не понимая, откуда в нем такая властность проснулась. Ну прямо самодур-диктатор.

– Бегу! – Иван Андреевич отступал мелкими шажками от острого клинка, потом резво рванул к дверям.

– Иж ты, чуть не обделался купец-то наш, – хохотнул Лука Фомич.

– Собирайся. Со мной поедешь, – резким голосом сказал Андрей, наставив саблю на Луку.

– Так ить смеркается ужо, – возразил Лука Фомич. – Не примут тазики на ночь глядя, поутру съездим, – предложил Лука, игнорируя маячившую у его носа саблю.

Иван Андреевич обернулся быстро. Не прошло и часа, как он примчался с вестью, что тазики изволят принять позднего гостя.

Хасан-Ходжа, мужчина среднего роста с ярко выраженной восточной внешностью, принимал гостя по восточному обычаю. Андрей обрадовался настоящему кофе, чарующий запах которого чуть не свел Андрея с ума. С наслаждением смакуя настоящий крепкий кофе, Андрей вызвал нешуточное удивление хозяина.

– Вы бывали на Востоке? – осторожно спросил восточный купец.

– Увы, не приходилось, – улыбнулся Андрей. – Но кофе доводилось пробовать. С тех пор я не могу без него обходиться.

– Я пришлю вам все свои оставшиеся запасы, – с улыбкой сказал Хасан-Ходжа, подливая горячий напиток в чашку гостя.

– Благодарю вас, уважаемый… – Андрей бросил быстрый взгляд на Ивана Андреевича. Очень уж не хотелось называть восточного гостя тазиком.

– Ходжа, – шепотом подсказал Иван Андреевич.

– Уважаемый Хасан-Ходжа. Позвольте узнать, куда теперь путь держать станете? – поинтересовался Андрей.

– Домой. Пора возвращаться домой. Давно уже не видел жену, детей. Скучаю по дому, – уклончиво ответил Хасан-Ходжа.

– Тогда позвольте спросить прямо. Какой товар повезете на родину? – настойчиво продолжал расспросы князь.

– В Сарае очень хорошие лошади, – лаконично ответил перс.

– Но разве на твоей родине нет лошадей? – Андрей заинтересовался, интересно, как он собирается переправлять лошадей через море? Ради нескольких кобыл стоит ли заморачиваться перевозкой лошадей степной породы.

– Есть, – согласился перс. – Спрос превышает предложение. Что поделаешь, воинам нужно много лошадей.

– И как велик доход? – Андрей понимал, что задает нескромный вопрос, но ждал честного ответа от купца.

– Я вижу, что князь понимает толк в торговле и чует выгоду издалека, – вежливо улыбнулся Хасан-Ходжа. – Я куплю лошадей по шестьдесят дирхемов[28]28
  Дирхем – арабская серебряная монета, стоимостью 1/10 динара.


[Закрыть] за голову, если повезет, то и по пятьдесят.

– Рубль московской деньгою, – тихонько подсказал Иван Андреевич, сам с интересом слушая перса.

– Караванными путями я перегоню коней до Хормуза[29]29
  Хормуз – остров в Ормузском проливе.


[Закрыть]. Там погружу лошадей на корабли и отправлюсь в Индию, где продам по шестьсот дирхемов за голову. Лучшие лошади уйдут за три тысячи дирхемов минимум, – продолжил делиться планами перс.

– Прошу простить великодушно, но я имею торговое предложение, выгодное для вас, – сказал Андрей, откусывая кусочек от вяленой дыни. – Ваш товарищ погонит лошадей. Я хочу послать своего человечка с ним. Сколько лошадей вы собираетесь купить?

– Двести – двести пятьдесят, – лаконично ответил Хасан-Ходжа.

– Хорошо. Пускай будет двести пятьдесят. Столько же погонит мой человек. А вам, уважаемый Хасан-Ходжа, у меня будет иное предложение.

– Внимательно слушаю вас, князь.

– Вы вернетесь на родину и привезете мне еще столько же шелка, сколько вы продали моему купцу. Еще меня интересует восточное оружие. Очень интересует. Особенно клинки из булата. Доспехи для воинов. Редкие луки. Вы понимаете, о чем я?

– Хватит ли у вас серебра? – когда пошла речь о дорогостоящих товарах, перс отринул элементарную вежливость, задав вопрос напрямую.

– Вы получили зеркала за товар. Что вы скажете о еще трех зеркальцах? – усмехнулся Андрей. – Понимаю ваши опасения, я готов передать их вам завтра же под честное слово.

Андрей нисколько не рисковал. Вернее, риск существовал, но исходил не от продавца, который никогда в жизни не подумал бы надуть торгового партнера. Разбойники, шторм на море – вот главные риски. Но честное слово купца на вес золота. Правда, не любого купца, а только восточного. Ганзейцы часто пользовались доверчивостью русских купцов, безбожно обманывая их. Можно не отдавать зеркала сейчас, перс привезет все, что нужно, и так, но Андрею важно стало получить полное доверие перса.

– Буду с нетерпением ждать вашего хазиначи[30]30
  Хазиначи – казначей.


[Закрыть], великий хан, – перс склонился в почтительном поклоне.

Ранг Андрея сразу же вырос до уровня великого хана. Умеют персы льстить, тут уж ничего не скажешь. Восток – дело тонкое.

– Хочу дать в спутники моих людей, посмотреть, как люди живут на Востоке, – Андрей не просил, он ставил условие.

– Как будет угодно господину. Но позвольте дать совет. Пусть ваши люди идут только со мной. Мой товарищ продаст ваших лошадей, и серебро будет доставлено вам или товары по вашему желанию. Так будет выгоднее вам. Дорога обходится страшно дорого. И пусть господин простит меня, но с неверных берут пошлину в десять долей из ста от стоимости проданных лошадей. С правоверных же лишь «закат», а это в четыре раза меньше.

– Хорошо, – согласился Андрей. – Завтра с первыми лучами солнца мои люди будут у тебя.

– Будем рады быть полезными князю, – купцы склонились в поклоне.

Еще бы, по заверениям Ивана Андреевича, зеркала тазики у себя на родине продадут минимум в десять раз дороже.

– Завтра мой человек принесет вам еще два зеркала, – на прощание сказал Андрей. – Спасибо за угощение. Кофе очень вкусный.

В доме князя этой ночью не спали. Иван Андреевич отправил гонца за верным человечком, когда приказчик прибыл в дом князя, все только его и ждали.

– Поедешь в дальние страны с тазиком, – начал инструктаж князь. – Меня интересуют цены на товары, разные товары. Особенно интересует оружие и доспехи. Все тщательно записывай. Возьмешь с собой тетрадей поболее. Вместе с тобой пойдет Фома. Он хоть и неграмотный, а присмотрит за тобой, воин Фома опытный.

– Вы только комоней выбирайте похуже, понравиться конь – сразу отберут. Придется тогда на осле ехать, – под громкий хохот собравшихся дал совет Иван Андреевич.

– Это как так отберут? – не поверил соглядатай князя.

Фома же предпочел дипломатично промолчать.

– Законы у них там такие. Православным нельзя на лошадях ездить, – уже серьезно сказал купец. – Серебра я вам в дорогу дам, пуда, я думаю, хватит. Все, собирайтесь в путь. Скоро рассвет.

Рано утром, едва взошло солнце, Андрея разбудил звон клинков. Андрей поднялся с мягкой перины, выглянул в окно и с удивлением разглядел во дворе яростно рубящихся на саблях и мечах ушкуйников. Лука важно ходил между разбитыми на пары воинами и наблюдал за поединками. Парни отрабатывали бой один на один, двое против одного и трое против двоих. Андрей совсем забыл о данном себе обещании начать интенсивные тренировки. Жизнь в средневековой Руси требовала мастерского владения оружием, иначе риск быть убитым становился вполне реален. Бой с татарами показал, что уровень физической подготовки Андрея недостаточен по нынешним меркам. К броне привыкать нужно, чтобы не давила тяжестью на плечи. Неплохо бы еще овладеть техникой боевого топора и владения мечом. С такими мыслями Андрей вышел на крыльцо и потребовал принести ему саблю.

– Принеси любую из оружейной. Только живо! – грозно рыкнул невыспавшийся хозяин на парня.

Челядник стремглав бросился исполнять поручение и быстро вернулся, неся на вытянутых руках татарскую саблю.

– Как, князь, косточки разомнем? – Семен уже закончил бой, молниеносной атакой разбив защиту противника, и плашмя ударил по ноге и руке оплошавшего ушкуйника.

Судя по тому, как поморщился новгородец, досталось ему крепко.

– А давай, Сенька, поучишь меня, – Андрей взял в руки саблю.

Баланс у сабли неплохой. Лука понимал толк в оружии и отобрал для нужд княжьей дружины лучшие образцы из трофеев.

Атака Семена была стремительной, как молния. Андрей еле успел отпрыгнуть в сторону, уходя с линии атаки, и перешел к защите, даже не пытаясь контратаковать. Сенька саблей владел виртуозно. В технике Семена чувствовалась школа. Отец братьев – рубака еще тот – обучил мальцов сызмальства владеть оружием. Поединок затягивался. Семен после каждого стремительного выпада возвращался в исходную позицию и крутил мельницу. Татары так не бьются. Тут чувствовалась западная школа. Андрей выжидал, когда рука парня, находящаяся в постоянном напряжении, устанет, но Семен демонстрировал чудеса выносливости. Андрей попробовал атаковать, нанеся горизонтальный удар в правую часть живота противника, чуть пониже ребер и тут же занял исходную позицию, даже не пытаясь нанести повторный удар. Семен отреагировал не совсем обычно, нанеся рубящий вертикальный удар вниз, в центр головы князя. Андрей успел среагировать, изогнувшись всем корпусом назад, и тут же получил подножку и растянулся на земле. Семен нанес колющий удар. Андрей перекатом ушел в сторону и в свою очередь подсек ударом ноги левую ногу Семена. Парень не удержался на ногах и свалился рядом с Андреем. Андрей, даже не пытаясь встать, изогнулся под немыслимым углом и приставил саблю к шее лежащего на земле парня.

– Ты убит, – произнес Андрей с довольным видом.

Князь поднялся и подал руку Семену, помогая тому встать на ноги. Парень выглядел ошарашенным. За десяток схваток, что он успел провести за утро, не проиграл ни одной – всегда выходил победителем. А тут такой конфуз…

Лука, внимательно следивший за поединком князя с парнишкой, поднялся с лавки, где обосновались вся старшина княжьей дружины, и повелительно махнул рукой. Против Андрея выступили сразу двое новгородцев, вооруженных короткими мечами и небольшими круглыми татарскими щитами.

Андрей не спешил атаковать, постоянно передвигался, стараясь поставить противников в неудобную позицию, когда действовать против князя мог только один, а второму приходилось выходить из-за спины товарища. Воины попались опытные и не давали князю такого шанса. Андрей натурально скакал, словно черт на сковородке. Бойцы умели работать в паре. Спасение для князя – только в быстроте передвижения. Андрей носился по двору, едва успевая уворачиваться от слаженных ударов новгородцев. Парировать удары мечей своей саблей Андрей не решался. Велик шанс, что клинок не выдержит и переломится. Будь бой настоящий, Андрей бы расправился с противниками, но в потешном бою боевым оружием можно покалечить противника или вовсе нанести смертельную рану. Приходилось осторожничать. Князь поплатился за это, получив удар по ноге. Разумеется, плашмя, но нога взорвалась вспыхнувшей болью.

– Хватит! – Лука Фомич прекратил схватку, и новгородцы отступили, дружно поклонившись князю.

– Ну что уставились? Живо продолжать! – повелительно крикнул Андрей на зевак, столпившихся на крыльце, и принялся рукавом рубахи вытирать застилавший глаза пот. – Теперь каждый день будете саблей махать – с утра и до забора! – Андрей не мог смириться с поражением и вымещал на зеваках досаду за проигрыш.

– Кхе… – Лука задумчиво чесал затылок.

– Что ты там кхекаешь? Тебя это тоже касается, – решительно заявил Андрей Луке. – Собирай всех. Сенька поучит твоих ушкуйников сабельному бою.

– Нам топорами да мечами сподручней, – Лука продолжал задумчиво чесать затылок, внимательно разглядывая носок своего сапога.

– Раз мечами владеете, то саблей махать живо научитесь, – настаивал князь.

После трех с лишним часов тренировок Андрей походил на выжатый лимон. Семен спуску не давал ни князю, ни Луке. Андрей не раз поблагодарил бабку за науку владения саблей. Умение это в прошлой жизни Андрея оставалось невостребованным, но Андрей продолжал поддерживать форму, посещая местную секцию саблистов. Техника Андрея отличалась от принятых в современном мире правил фехтования. Это и неудивительно. Откуда бабке родом из тринадцатого века было знать правила и приемы современного фехтования. Все ее умение было не в красоте и чистоте приемов, а в конкретном повреждении организма противника. Стараниями бабки Андрей владел целым набором подлых приемов. Вот теперь они пригодились! А в прошлом признанные мастера фехтования частенько пинали Андрею за несоблюдение правил поединков и применение приемов, направленных на конкретное членовредительство.

Отдохнув после тренировки и плотно перекусив чем бог послал, Андрей в сопровождении братьев отправился к кожевенных дел мастеру. Дом мастера нашли быстро. Братья знали дорогу и уверенно вели Андрея по кривым улочкам посада. Найти кожевенников на посаде можно было по устойчивому запаху. Но местный народец словно не замечал витающие в воздухе запахи. Прохожие жались к заборам, пропуская кавалькаду.

Избы ремесленников, как и всяких людей, очень маленькие. Сначала Андрей удивлялся этому факту. Многие из мастеровых вполне зажиточные люди, леса вокруг много – бери да строй, ан нет. Строились скромно из чистого рационализма. Большую избу отапливать зимой – дров не напасешься, и выстывает большая изба быстро.

Топили дома по-черному, то есть дым от печки поступал в избу. Профилактика, так сказать, санитарная обработка избы.

Семья кожевенных дел мастера проживала в обычном доме на окраине посада. Дом ни по внешнему виду, ни по внутренней планировке не отличался от сельских домов, которые Андрей успел изучить в свою бытность в Васькино. Изба кожевенника, как все остальные дома в городе, имела двор, на котором размещались хозяйственные постройки и мастерская. Большую часть времени горожане проводили вне дома, ибо в избе царил полумрак. Небольшие волоковые оконца света давали чуть, а в зимнюю пору эти оконца закрывались деревянными дощечками для сохранения тепла в доме. Поэтому все домашние дела – ремонт домашней утвари, шитье, плетение из лыка – приходилось делать на свежем воздухе.

Размеры, конструкция дома говорили о социальном статусе хозяина. Мастеровые побогаче, знатные люди, купцы оборудовали дома более вместительные и старались поднять кровлю повыше. Размеры каждого помещения в доме ограничивались длиной древесного ствола. Потому приходилось составлять конструкцию дома из нескольких срубов.

По наблюдениям Андрея, обычный резанский дом имел размеры не больше шестнадцати квадратных метров. На семью, состоящую из мужа, жены и двоих детей, приходилось по четыре квадратных метра. Этого хватало, чтобы устроить постель, поставить стол, лавки, сундук. Достаточно стесненные условия проживания, так что привычка к тесноте берет свое начало в седой древности. Но не эта привычка являлась причиной тесноты, а была она лишь следствием. Отапливать многокамерные помещения очень и очень затруднительно.

Кожевенник был дома – работал во дворе, где стояли какие-то ящики, в которых лежали шкуры, присыпанные известью вперемешку с золой. На деревянных козлах разложены шкуры. Дети мастера, вооружившись железными стругами, отскабливали остатки мяса, жира и подкожной клетчатки с бычьей шкуры. Андрей уже обратил внимание, что большую часть времени мастеровой люд проводит вне дома, работая во дворе.

Мастер сидел за столом, на столешнице разбросаны куски кож и заготовка сапога, на полках лежали уже пошитые чеботы, ичиги, башмаки и черевички. Последние отличались особенно толстыми подошвами и носились в основном крестьянскими женщинами. Сапоги носили в основном люди зажиточные. Мастер, которого Кузька называл сапогошвец, был обыкновенным сапожником. Изготавливал обувь не только на заказ, но судя по количеству пошитой обуви, лежащей на полках, реализовывал свои изделия на городском торгу. Однако ни лавки, ни полулавки и даже шалаша не имел. Оно понятно, и так, помимо всяких разных налогов, ему еще приходилось платить татарский выход. Чан кожевенный приравнивался к сохе и облагался налогом в гривну серебром, а если еще шалаш поставить на торгу, то еще гривна будет. Проще так, на дому работать, а заказчик сам найдет мастера.