Текст книги "Феодал: Боярин. Усобица. Разбойник"

Александр Анатольевич Логинов
Феодал: Боярин. Усобица. Разбойник

© Александр Логинов, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Боярин

Пролог

В просторной комнате царил полумрак. Три толстые восковые свечи на золотом массивном подсвечнике-шандане слабо освещали широкий дубовый стол на массивных резных ножках, уставленный разнообразной снедью на деревянных тарелках и серебряных блюдах: солеными грибами, кусками запеченного мяса и большими косыми пирогами. На столе возвышалась массивная резная кружка из слоновой кости, окованная по краям серебром, наполненная до краев русским квасом. Рядом с ней покоился на столе опорожненный питейный рог, оправленный сканным золотом и украшенный лалами, яхонтами и бирюзой[1]1
  Драгоценные камни.


[Закрыть]. Все предметы, находившиеся в комнате, несмотря на высокую художественную ценность, являлись обычными повседневными предметами обихода.

Справа от стола, на полу, разместился початый бочонок с темно-красной жидкостью, в воздухе терпко пахло винными парами. Неподалеку от винной бочки валялся нечаянно оброненный питейный ковш с витой золотой ручкой и украшенный затейливой чеканкой по золоту.

Дверь, обитая золоченой парчой, с легким скрипом отворилась, в образовавшуюся щель осторожно просунулась женская голова в старинном головном уборе, цепкий девичий взгляд стремительно стрельнул в сторону спящего за столом человека в домашнем атласном халате.

– Кажись, спит, – вполголоса объявила девица толпившимся за дверьми людям.

Появившаяся в дверном проеме мужская рука цепко ухватила любопытную девку за шиворот и с силой втащила назад. Обшитая золотой парчовой тканью дверь широко отворилась, в комнату, бесшумно ступая босыми ногами по узорчатому персидскому ковру, вплыла дородная женщина с заплаканными глазами, следом за ней ковыляла, опираясь на клюку, древняя бабка, скрюченная в поясе от прожитых лет.

– Уснул, родимый, – облегченно вздохнула женщина, но тут ее взгляд упал на разрубленные в щепы коники. Полавочники, шитые из дорогой ткани, валялись чуть в стороне, зияя огромными прорехами. – Ой! Что делается! – она непроизвольно всплеснула руками, невольно повышая голос.

– Тихо ты, дура! – в дверях появился среднего роста коренастый мужичок в широких темно-синих шароварах, заправленных в простые, но добротно сшитые остроносые татарские ичиги, в темно-зеленом расшитом серебром кафтане и темно-красной тафьей на макушке седой головы.

– Ты бы попридержал язык, Спиридон, – злобно ощерилась женщина. – Если бы тебе не пришла блажь в голову послать кровиночку на муку лютую… – из ее заплаканных глаз скатилась скупая слеза.

– Что зенки вылупила? – прошамкала старуха, с силой ткнув клюкой в бок любопытной холопке, пробравшейся в комнату следом за хозяйкой. – В опочивальню несите князя. Не боись, не проснется он. Травка зело сильная, – старая Аграфена смело говорила в полный голос, разглядывая погром, учиненный князем в горнице. Лавки изрублены, боевой топор плотно засел в стене, куда его с силой вогнал князь.

Спиридон понуро опустил голову, не споря с женой. За последние две седмицы ему не раз приходилось выслушивать от жены упреки в участи дочери. Иной раз так тоскливо было на душе, хоть в петлю лезь, и, главное, возразить нечего – сам виноват. Жена права. Кто знал, что случится непоправимое, что именно в этот день придет беда, откуда ее совсем не ждали.

Со стороны степи набежали татары-казаки. Нынче на украинах княжества неспокойно, кочующих орд, не подчиняющихся царям, развелось особенно много. Эмиры, беки, мурзы, нарушая вассальную присягу, покидали своих государей[2]2
  В Орде сейчас аж три царя!


[Закрыть] и откочевывали к границам Руси и Литвы, выжидая, кто победит в междоусобной борьбе за Сарайский трон. Изредка между мелкими татарскими родами вспыхивали ожесточенные схватки, но большей частью они дружно грабили окраины вассалов своих бывших сюзеренов – Рязанское, Нижегородское, Московское княжества и Литву.

Спиридон не сильно переживал за судьбу дочери, которую отправил в одну из дальних деревенек собрать пушной оброк. Вместе с дочкой княжеского тиуна Спиридона отправились два десятка служилых татар в качестве охраны да четверо холопов-обозников. Но кто ж знал?

О появлении ворогов упредила дальняя сторожа, и навстречу татарам вышла рать под предводительством Рябого, который распорядился упредить окрестные деревеньки о набеге татар и, забрав почти всех воев из усадьбы, отправился на соединение со служилыми казаками, чтобы дать отпор ворогу.

Татары, разумеется, боя не приняли, огрызаясь лихими наскоками, они отступали и отступали. Русские преследовали татар, вступая в короткие стычки, но так и не смогли уничтожить противника. Возвращаться назад Рябой посчитал опасным, татары, рассыпавшись, могли незаметно просочиться в тыл и устроить засаду.

Дальше преследовать татар воевода не решился: опасался засады. Со стрелковой тактикой легких конных лучников Русь познакомилась не вчера и прекрасно знала все хитрости, на которые способны бесермены. Русских заманивали в засаду, где тяжелая конница татар поставит жирную точку, раздавив уставших русских.

Стоять на месте тоже не выход. От скоротечных наскоков легких татарских лучников падали сраженные короткими стрелами кони, вои пока все живы, но легкораненых с каждым днем становилось все больше и больше. Другая беда – корм для лошадок. То, что прихватили с собой в торбах, уже подходило к концу. Вестники, отправленные воеводой в усадьбу, как сквозь землю провалились. По расчетам воеводы они должны были вернуться к вечеру, но, бесполезно прождав их до самого утра, Рябой вынужден был отдать приказ отходить.

Татары прицепились к войску Рябого, словно банный лист к заднице. Постоянно тревожили стремительными нападениями, издалека осыпая русских стрелами.

Оставив служилых татар с полусотней казаков прикрывать свое отступление, Рябой осторожно возвращался к усадьбе. Шел девятый день с момента выхода русаков из стен крепости.

Когда передовая сторожа принесла весть, что обнаружены тела убитых вестников, Рябой, холодея от ужаса, осознал, что его перехитрили. Оставив казаков самостоятельно разбираться с татарами, воевода, забрав с собой всех служилых татар, скорым маршем помчался назад к усадьбе.

На пути войска русаков встретилась разграбленная деревенька из трех дворов. Сено в деревеньке отсутствовало, татары выгребли все подчистую. Рябой, предчувствуя непоправимое, загоняя ослабевших от бескормицы коней, бросая ослабевших от потери крови товарищей, рвался быстрее вернуться назад, пока еще не поздно.

Усадьба Луки Фомича, главного княжеского воеводы разграблена. Повсюду на вытоптанном снегу лежат ободранные догола трупы защитников усадьбы. Рябой, до крови закусив губу, приказал двигаться дальше, нигде не останавливаясь.

Через версту – вновь разоренная деревенька. Та же картина разрушений и парочка окоченевших трупов крестьян, посеченных саблями.

Когда к вечеру двенадцатого дня отряд добрался до усадьбы, князь уже вернулся из похода. На заснеженном поле лежали неубранные трупы татар. Перед надвратной башней тел было особенно много. Никто их не убирал. В открытых воротах стояли хмурые стражники, из тех, что уходили с князем в поход в далекую землю под названием Пермь.

Рябой, бросив взмыленного коня у коновязи, топтался на месте, не решаясь подняться по золоченым ступенькам высокого крыльца терема.

– Что ж ты, мил человек, натворил-то? – слова Демьяна, княжеского осадного воеводы, резанули словно ножом по сердцу.

– Перехитрили меня бесермены, – Рябой склонил замотанную окровавленной тряпкой голову.

– Перехитрили его! Ты зачем на татар пошел? Сказано тебе было, собрать народишко в усадьбе и пересидеть набег! – сорвался на крик сильно разгневанный Демьян.

– Я перед князем отвечу за свои проступки, – бешено сверкая очами, взбрыкнул провинившийся.

– Ответишь! За все ответишь! – на крыльце с перекошенным от злобы лицом появился боярский сын Лука Фомич, бывший ватаман ушкуйников, а ныне первый княжеский воевода.

– И отвечу! – задирая голову кверху, чтобы посмотреть в глаза своего бывшего ватамана, сквозь зубы процедил Рябой.

– Катерина пропала, – тихим голосом сообщил новость Демьян.

От этого известия у Рябого душа ушла в пятки. Выхватив из-за пояса кинжал, он резко взмахнул единственной рукой, но был остановлен железной хваткой Демьяна.

– Ишь што удумал! Нет. Тебя судить, голубь ты сизый, князь будет, – Демьян завернул руку Рябого, отбирая кинжал. – Ахмет! В поруб его! – грозно рыкнул воевода.

Старый татарин Ахмет, словно в ожидании этого приказа, вместе с помощниками стоял за спиной Рябого. Два татарина подхватили вырывающегося Рябого под локотки, а Ахмет легонько ударил кистенем по затылку. Рябой сразу обмяк. Татары потащили бесчувственное тело прочь от крыльца.

– Боже! Если ты есть, не дай сгинуть боярыне! – взмолился старый воин.

– От Булата с Кулчуком нет вестей? – Лука Фомич спустился вниз по лесенкам и остановился рядом с другом.

– Пока нет, – помотал головой Демьян. – От сыновей посыл был. Переняли два десятка татар, отстали от своих бесермены.

– И? – Лука замер в ожидании.

– Мещерский юрт, – выдохнул Демьян.

– Вот черти! – боярский сын в сердцах сплюнул. – Мыслишь, сговорились с ордынцами?

– Не мыслю, ведаю, – покачал головой Демьян.

Андрей беспокойно спал, изредка вскрикивая во сне, и видел дивный сон, яркий, красочный и, главное, очень реалистичный.

Во всех деталях, до мельчайших подробностей, вплоть до глубоких царапин на золоченом доспехе терминатора, перед взором Андрея предстал закованный в железо перс-харасанец, словно Шварценеггер, безжалостно убивающий его, Андрея, воинов.

Вот перед его взором промелькнул гибкий девичий стан, Андрей попытался поймать красавицу, но та ловко ускользнула от его объятий, опрокинувшись на душистую траву широкого заливного луга.

Краешком сознания он понимал, что это ему снится, что такого быть в реальности не может. Почему? Да потому, что не может – и точка! Все видения плод его воспаленного сознания, наверное, он попал в автокатастрофу и находится между жизнью и смертью. Отсюда и галлюцинации, но почему они так реальны?

У него есть жена, есть бизнес. В конце концов, он уважаемый человек в серьезных бизнес-кругах.

Но сын… Маленький беззащитный комочек на его огрубевших руках и теплое, ласковое прикосновение женских рук! Андрей физически ощутил прикосновения! Ему так этого не хватает, а во сне – сын существует, Андрей слышит его писклявый голос, звонкое журчание и чувствует тепло, согревающее руки.

Жена Света и слышать не желает о детях, говорит, что сначала хочет пожить для себя, а уж потом, если бог даст, то можно подумать о наследнике. В порядочных семьях хорошим тоном считается беречь свое здоровье. А роды, роды не идут на пользу молодой женщине, они портят фигуру и если бы только фигуру…

Яркий образ вечно недовольной жены предстал перед глазами, и воспаленный мозг ответил нестерпимой пульсирующей болью. Андрей беспокойно заметался, пытаясь отогнать видение, но образ жены не уходил, настойчиво требуя очередное брильянтовое колье.

На плечи легли ставшими такими родными маленькие девичьи руки, и вторая девушка забрала сына с его рук. Сахарные уста впились в губы Андрея, заслоняя образ жены, стирая его из памяти, словно кто-то нажал клавишу «Делит».

Андрей знал, что девушки сестры, что младшая из них – мать его сына, и что обе они – его жены. События, разворачивавшиеся во сне, так увлекли Андрея, что ему очень хотелось, чтобы сон не кончался, чтобы сказка стала былью.

Глава 1. Переход

Он мчался по ночному шоссе, утопив педаль газа до упора. Стрелка спидометра перевалила за отметку сто восемьдесят километров в час, но спортивный автомобиль явно проигрывал соревнование в скорости мыслям своего хозяина. События последних трех месяцев ярким калейдоскопом проносились перед глазами Андрея. Благо что трасса в это время суток пуста, до рассвета оставалось часа два. Тело Андрея жило собственной жизнью, и госпожа удача благоволила Андрею, ибо на пути не встретился ни один экипаж гаишников. Вот и отворот, дальше дорога представляла собою памятник дорожникам развитого социализма. Нужно отдать должное строителям коммунизма в отдельно взятом государстве, асфальт имел место быть, несмотря на более чем тридцатилетний возраст. Ямы и выбоины на дороге имелись в достаточном количестве, чтобы укротить пыл заядлых гонщиков, и Андрей скинул скорость.

Рассвет застал его, когда Андрей по наитию свернул на малоприметную проселочную дорогу, по привычке сбрасывая скорость до минимума. Как на грех, дорогу опять перегородило упавшее дерево. Сколько себя помнил, дерево всегда преграждало дорогу. Его оттаскивали, распиливали, сжигали, но оно неизменно появлялось вновь. Проклиная все на свете, Андрей остановился, вышел из машины, нервно закуривая сигарету.

Тонкий писк комара вернул Андрея к реальности. «Собственно, что такого страшного случилось, – подумал Андрей, оттаскивая на обочину здоровенное дерево. – Рано или поздно – это должно было случиться. Главное – руки, ноги целы, а остальное… Гм, если под остальным понимать потерянную квартиру в Москве, фирму и жену и предательство друга – это одно. Если под “остальным” понимать потерянные семь лет жизни – это уже понимаешь.… Так, стоп, – остановил себя Андрей. – Хватит накручивать себя. Что упало, то пропало. Если подумать, то в сложившейся ситуации я сам виноват. В отношениях между мною и Светкой изначально был неверно заложен базис. Все-таки мы современные люди, а не пережитки седой древности. Это дед с бабкой жили душа в душу, понимали друг друга без слов и словно чувствовали друг друга на расстоянии. Помнится, бабка Акулина, придя домой с вечерней дойки, надела черный платок и истово молилась до самого восхода солнца, а утром объявила родителям Андрея, что их родитель отдал богу душу. Что интересно, мать с отцом восприняли это известие как свершившийся факт, даром что деда уже несколько лет не было дома, и лишь бабка знала, куда он уехал. На вопрос участкового, мучившегося с глубокого похмелья, с какого бодуна, бабка решила, что Иван Дмитриевич, так звали деда, умер, лаконично ответила: сердце вещает.

Через год с небольшим родители Андрея погибли в автокатастрофе. Так маленький Андрейка попал к бабке Акулине. Для пацана началась новая жизнь, полная приключений и странностей. Несмотря на почтенный возраст, бабка была полна сил. Шустро управлялась по хозяйству, держала скотину в хозяйстве: лошадь, две коровы, три овцы, козу и два десятка кур.

Знатный был жеребец – огонь. Из соседнего колхоза, где разводили лошадей, сам председатель приезжал – кланялся бабке. Многое Акулина знала про лошадей. Только Андрей не сумел перенять все ее знания, ни к чему они ему были в век самолетов и космических кораблей. Как наезднику ему не было равных, но, в отличие от бабки, он не мог мысленно подозвать к себе коня, находясь за версту от него. Бабка могла.

Лето Андрей проводил в дремучем лесу, старая Акулина находила время обучать внука повадкам птиц и зверей. Удивительно, но в окрестных лесах, словно в заповеднике, водилась всякая живность – медведи, лоси, кабаны, а зайцев была тьма тьмущая.

Во время перестройки и бурного роста дикого капитализма новые хозяева жизни сторонились этих лесов, места эти издавна имели недобрую славу, изредка новые «хозяева жизни» пропадали бесследно в этих дебрях. Милиция по-тихому закрывала дела, и лес дальше продолжал жить в тишине и покое.

Лесной массив был полностью в распоряжении Андрея, парень дни и ночи напролет предавался охотничьим забавам, то гонял с кистенем зайцев, а как подрос и возмужал, то сходил на медведя с рогатиной. Правда всего один раз и то неудачно. Чудом остался жив, бабка спасла самонадеянного внука, вогнав каленую стрелу точно в глаз медведю. Больше Андрей не геройствовал, в его шестнадцать лет хозяин леса был ему еще не по силам.

В свои годы бабка Акулина легко натягивала свой короткий изогнутый лук. Она не признавала огнестрельного оружия, считая его порождением дьявола, впрочем, бабка не признавала ничего из достижений цивилизации. В доме не было даже электричества, готовили пищу в русской печи, собственноручно сложенной дедом.

В округе молодую Акулину сразу записали в колдуньи и досуже гадали, из какой глуши привез ее дед. Речь молодой жены нелюдимого Ивана долгое время оставалась непонятной для окружающих, и вела себя она очень странно. Но травы знала, как профессор ботаники. И была у жены Ивана дурная привычка таскать с собой острый длинный нож-тесак, но так как Акулина практически не бывала нигде, кроме своего дома, поля и дремучего векового леса, который наивно полагала своим, а с внешним миром общалась только через редких гостей, забредавших на отдаленные выселки получить лечебную траку, то на странности Акулины быстро перестали обращать внимание. Живет за болотом чокнутая колдунья и пущай себе живет.

Секретарь райкома, проявивший нездоровый интерес к семье Ивана, как-то неудачно съездил на охоту. Что там произошло на той охоте, никто не знает, но хоронили погибших в закрытых гробах. В леса загнали солдат, прочесали лесной массив от и до, но никаких волков так и не нашли. Серые словно под землю провалились.

Вновь назначенный секретарь предпочел не замечать сплетен. Так и жили дед с бабкой в мире и согласии, пока дед в очередной раз не исчез.

Автомобиль остановился перед воротами дома. Андрей заглушил двигатель, но остался сидеть в салоне, вспоминая свое детство и юность, проведенное в деревне. Прошло не меньше получаса, прежде чем Андрей решился выйти из машины. Попав внутрь двора через калитку, широко отворил ворота, загнал авто во двор под навес.

Осмотрел старинный, ручной работы замок на дверях избы, отметил, что недобрая слава охраняла хозяйство весь этот год почище охранного предприятия. Главное задаром. Потом забрал с заднего сиденья машины букет свежих цветов, отправился на могилу бабки.

Ушлый нотариус бабки вызвался решить все вопросы, связанные с оформлением документов на похороны, паспорта у покойницы не оказалось, и вдобавок она, как оказалось, не числилась среди клиентов Пенсионного фонда.

Деньги у Андрея были, служащие разных уровней относились к зелененьким президентам с почтительным благоговением, размер которого определялся должностью чиновника, и проблем с выправлением бумажек не возникло.

Андрей возложил цветы на могилку, уселся на лавочку, доставая из внутреннего кармана пиджака вскрытый конверт. Развернул листок бумаги, исписанный мелким почерком, вновь стал перечитывать посмертное послание бабки. Относиться к содержанию письма можно было по-разному, но поверить в написанное мог только не совсем нормальный человек.

Однако вместе с письмом нотариус передал Андрею вместительный деревянный сундучок, сработанный под старину и искусно окованный железом. В сундуке хранились слитки серебра, в которых нумизматы безошибочно определили новгородские и киевские гривны, золотые монеты Византийской империи и других стран Востока. Экспертиза показала, что монеты настоящие, огромной нумизматической редкости, особенно византийские и восточные. Так что не верить бумаге – оснований нет, каким бы бредом ни казалось написанное в письме.

Завтра к обеду должны прибыть транспорты с необходимыми вещами и оборудованием. Послезавтра, на восходе солнца, Андрей узнает, правда ли существует семейная тайна или это посмертная шутка бабки Акулины.

Глава 2. Первая встреча

Странный тоннель оставался открытым три дня. Жертвенный камень в пещере под старинным домом Андрея за это время обагрился его кровью полностью. Кровь тонкой струйкой текла по желобкам, Андрей смотрел, уже в который раз, на это таинство, не понимая его природы и не веря собственным глазам, – стена пещеры вновь пошла мелкой рябью и исчезла в дымке. Разум Андрея отказывался воспринимать процесс перехода. Держа коня на поводу, он в последний раз шагал по тоннелю. Вокруг стелились клубы плотного тумана, видимость практически нулевая, и вдруг, сделав очередной шаг, ты попадал в новый мир, чистый и светлый. Там даже воздух был иным, дышалось легко и свободно.

Андрей тщательно замаскировал вход в пещеру, надеясь, что потом сможет найти схрон. Еще раз оглядев критическим взглядом дело рук своих, он оседлал своего донца, навьючил пожитками, отобранными в дорогу, вторую лошадку, и, посидев на дорожку, неспешно выкурив сигарету, отправился в путь – навстречу судьбе.

Весеннее солнышко ласково припекало, слабый ветерок, тянувший с реки, обдувал прохладой. Решение ехать вдоль реки Андрей считал правильным, люди испокон веков селились по берегам рек, рано или поздно на пути встретится жилье. Там, действуя по обстановке, он попытается определиться с местом и временем. Планов как таковых не было. Самый простой вариант – явиться в столицу и поступить на службу. Насколько он понимал историю, то проходимцы на Руси часто делали карьеру при дворах государей. Так отчего бы не попробовать?

Двигаясь по высокому берегу реки, Андрей мог видеть окрестности противоположного берега. Судя по всему, если в половодье заливало правый берег, то луговую низменность левого берега затапливало на много километров. На стороне, по которой он двигался, вековой сосновый лес почти вплотную подступал к высокому берегу реки, но не настолько близко, полоса берега шириной метров сто – сто двадцать позволяла передвигаться достаточно свободно. Ветер с реки обдувал земельку, солнышко припекало, вот и ехал Андрей посуху. А не дай бог дождик пойдет, то все, пиши пропало – не пройти, не проехать…

У дремучего лесного массива не видно конца и края. Вот уже два часа Андрей любуется красотами природы, а лес все не кончается. Иногда он отступал достаточно далеко от берега, тогда Андрей ехал по широкому лугу. Он торопился, но старался не переутомлять коня, переходя с шага на рысь и обратно. Уровень воды в реке вызывал беспокойство, если половодье застанет его в пути, то останется только один путь – сквозь дремучие лесные дебри, а снег в лесу еще не сошел полностью. Интересно, что широколиственные леса соседствовали с хвойными.

Однажды недалеко от берега Андрей углядел возвышенность, где давным-давно стояло человеческое жилье. Об этом безмолвно свидетельствовали остатки земляных укреплений. Поселение, судя по размерам полуисчезнувших от времени валов, не отличалось многолюдностью, занимая пространство в четыреста-пятьсот квадратных метров. Осмотрев периметр, Андрей пришел к выводу, что тут когда-то стояла укрепленная усадьба или острог. Уже собираясь покинуть это место, Андрей случайно пнул трухлявую кочку, и из-под нее выкатился железный горшок, в котором скалился верхними зубами полуистлевший человеческий череп. Нижняя челюсть отсутствовала. Андрею стало не по себе. Он поторопился покинуть это место как можно быстрее.

Изредка на пути возникали препятствия в виде неглубоких овражков, по дну которых весело журчали ручейки, лишь однажды овраг был настолько глубок и широк, да к тому же зарос орешником, что спуск по крутым склонам не прельстил одинокого путника, и Андрей решил поискать место поположе. Ему пришлось двигаться вдоль оврага, иногда продираясь сквозь заросли кустарника, здорово мешавшего движению. Приблизительно через километр овраг изменил направление, постепенно заворачивая в противоположную сторону.

Ругаясь почем зря, Андрей продолжал объезжать препятствие, но двигался он в обратном направлении уже достаточно долго, а удобного спуска все не было.

Кустарник резко закончился, Андрей выехал на открытую местность, мысленно пытаясь представить себя со стороны. Зрелище, судя по всему, фантастическое: верхом на коне, в широких штанах, заправленных в красные сапоги, в зеленом кафтане, на голове не пойми что, означавшее головной убор. Широкий кожаный пояс с начищенными медными бляхами, на боку сабля, доставшаяся по наследству от бабки. Этим интересным оружием Андрей владел виртуозно. Сабля не совсем обычная – настоящий булат. Необычность в сабле заключалась в легкой изогнутости клинка и рукояти, соединенной с клинком под небольшим углом. Такой саблей можно было не только рубить, но и колоть, тем более что острие обоюдоострое. К седлу приторочен щит из легкого, но прочного сплава. Одежду всю Андрей купил у ролевиков, помешавшихся на старине. Оружие, за исключением сабли и короткого бабкиного лука, – новодел, но какой новодел! Броня одна чего стоит! На испытаниях умелец одного хитрого завода, работающего на оборонку, продемонстрировал качество своей работы, ударив наотмашь топором по доспеху. И ничего, выдержал доспех испытание.

За спиной снайперская винтовка, на груди болтается бинокль, в перешитой кобуре импортная машинка с навернутым на ствол глушителем. В общем, помесь русского витязя с американским Рембо.

Весеннее солнышко неимоверно припекало. Расстегнутые верхние пуговицы на кафтане облегчения не принесли. Очень хотелось пить. Андрей потянулся рукой за бутылкой спрайта, спрятанной в сумке, и волосяной аркан, наброшенный ему на плечи стал для всадника полной неожиданностью. Резкий рывок, и Андрей, как пушинка, вылетел из седла, с силой приложившись головой об землю.

Очнулся он от жуткого холода. Сейчас он лежал на покрытой прошлогодней травой холодной земле в чем мать родила, то есть абсолютно голый. Более того, был связан, и связан качественно. Голова раскалывалась от боли, виски разрывала пульсирующая боль. Но что значит боль по сравнению с обидой! Так глупо попасться. Обидно до слез. Хуже всего, что Андрей не знал, кто его пленил, чуть в стороне фыркала лошадь, и вдруг раздался сухой хлопок, следом послышался звук грузно упавшего тела.

Андрей крепко зажмурился, пытаясь прогнать головную боль, потом замер на минуту, прислушиваясь к окружающим его звукам. Ничего, кроме щебетания птиц и фырканья лошадей. Заставив себя мысленно сосчитать до ста, Андрей попробовал повернуться на левый бок. Получилось, но руки пронзила адская боль, видно, связали его по-хитрому. Рядом с Андреем, распластавшись на спине, лежал человек в грязном стеганом халате до колен. На ногах грязные сапоги из грубой кожи, но добротно сшитые. Каблуки отсутствуют, что странно. Конь чужака спокойно стоял рядом с хозяином, а вот жеребец Андрея ускакал и в поле видимости не наблюдался, но его присутствие было обозначено недовольным фырканьем. На боку мертвяка очень широкий пояс из красного шелка, на кожаных ремнях к нему при помощи медных пряжек пристегнута кривая сабля в обтянутых желтой кожей ножнах, до нее – рукой подать, но каждое движение отдавалось нестерпимой болью в плечах. Превозмогая себя, Андрей перекатился и заерзал, пытаясь добраться зубами до сабли. С большим трудом это ему удалось. Осталось малое – вытащить клинок из обшитых тонкой кожей ножен.

Андрей замер, отдыхая, одновременно пытаясь совладать с нахлынувшим страхом. Никогда ему еще не было так страшно. Умом понимал, что страх вызван отсутствием одежды, что будь он хотя бы в штанах, то липкий страх не смог бы завладеть его сознанием. Наконец решившись, он, охая от боли, вцепился зубами в шелковую тесемку сабли, резко дернул головой. Клинок ненамного, но обнажился. Периодически останавливаясь на короткий роздых, Андрей умудрился на треть вытащить клинок. Теперь нужно снова миллиметр за миллиметром проползти вперед и извернуться спиной к сабле.

Андрей потерял счет времени, но смог перерезать стягивающие его путы, изрезав в кровь руки. Освободившись, с наслаждением сел голой задницей на землю и уставился на мертвеца с не предусмотренной создателем дыркой во лбу. Импортная игрушка с навернутым глушителем, ставшая причиной столь кардинальных технических изменений в конструкции создателя, валялась рядом с покойником.

Констатировав факт смерти обидчика, освободил от пут затекшие ноги. Его одежда валялась совсем рядом, достаточно руку протянуть. Боже! Как паршиво себя чувствует обнаженный человек. Первым делом он подобрал свою фляжку, трясущимися руками открутил крышку и сделал большой глоток коньяка. Сразу стало легче, покойник сразу перестал восприниматься как нечто фантастическое. Андрей осторожно толкнул мертвеца, потом ущипнул себя за руку. Нет, он не спит. А раз это не сон, то пора приводить себя в порядок. Сделав еще один большой глоток целительного напитка, стал суетливо одеваться, от волнения не попадая в ногой в штанину. Упал, чертыхнувшись, под внимательным живым взглядом низенькой кобылы.

Полностью одевшись, подобрал валявшийся рядом с мертвяком пистолет. Чужая кобыла вдруг взбрыкнула и резво отскочила в сторону. Он осторожно приблизился к лошадке с непропорционально длинным туловищем и легкой, острой снизу головой, венчавшей длинную шею, но та не подпускала его слишком близко. Андрей замер, пытаясь внутренне найти контакт с непослушной кобылой. Осторожно сделал маленький шажок, потом еще один, взял под уздцы, нежно обнял за шею, шепча ласковые слова и поглаживая гриву. Лошадь перестала дрожать, безоговорочно подчинившись человеку. Привязав кобылку к одинокому деревцу, растущему неподалеку, он без всяких угрызений совести занялся осмотром трофеев. К луке высокого седла приторочен чехол, в котором хранился налуч, с коротким луком и колчаном. Это понятно: оружие дальнего боя, а вот и другое оружие есть: медная булава и короткий топорик. Из имущества – кожаная сумка. В ней нашлось немного грубого хлеба, тонкие ломтики вяленого мяса, мешочек проса, мешочек с солью, суровые нитки и две иголки в костяном футляре. В другом мешке лежали овчинный тулуп и ярко-синие шаровары.

Мертвец под пухлым халатом носил кольчугу тонкого плетения с большой медной бляхой на груди. На голове полукруглый шелом с кожаной бармицей[3]3
  Бармица – оплечье, походившее на отложное ожерелье, оно делалось или из сплошного железа, или из нескольких железных частей, скрепленных железными кольцами.


[Закрыть]. По роже и по вооружению – типичный татарин: широкие плечи, короткая и толстая шея, продолговатый овал лица, прямой нос, правильный разрез карих глаз, не совсем густая бородка клинышком. Голова брита наголо. Вот только, насколько знал Андрей, татары, а это, скорее всего – татарин, судя по очень изогнутой сабле, кольчуги не носили. Или носили?

Немного повозившись, снял с покойника опояску из кожи, к которой прицеплялась сабля, затем широкий пояс, в складках которого обнаружился мешочек из мягкой кожи. Внутри весело звенели монетки, но Андрей отложил на потом исследование содержимого кошелька.

Простеганный в косую клетку толстый халат, местами залитый кровью, ему без надобности, а вот кольчугу стоит прибрать, решил Андрей и принялся мародерничать.

Ощупывая халат, он заинтересовался, отчего он такой толстый, сделал надрез на ткани и увидел содержимое начинки – конский волос. Стало любопытно, насколько такое чудо может защитить тело от сабельного удара. Аккуратно привязав халат к деревцу, наотмашь рубанул трофейной саблей. Железко рассекло халат с трудом, но подкладка осталась цела, конский волос оказался не по зубам сабельке. Нанести колющий удар кривой саблей немыслимо, пришлось доставать из ножен свою. Рубящий удар собственной слегка изогнутой саблей вышел чуть похуже, а вот колющий прошел на ура. Сабля, острие которой заточено с обеих сторон, легко вспорола халат. Будем знать, отметил про себя Андрей. При кажущейся простоте халатик – неплохая защита, если учесть, что под ним еще есть кольчуга. Осталось проверить на стрелу. За пятьдесят метров стрела прошила насквозь халат, ствол деревца и умчалась в неизвестность. Искать стрелу пришлось долго, но Андрей нашел.