Текст книги "Где они все?"

Норман понял, что происходит слишком поздно и не успел среагировать. Тварь с невероятной силой впечатала его в потолок, и удар о бетон оказался сильнее любых ожиданий. Воздух выстрелил из его легких словно пробка из бутылки шампанского, в глазах потемнело, а хватка ослабла. Падая он думал, что теперь жертв точно не миновать и все его труды были напрасны.

Представители семейства Моррисов приземлились почти одновременно, только мамаша на ноги, а сынок – на кухонный стол, тем самым завершив его существование.

Чудище медленно выпрямилось, и принюхалось. Вместе со зрением оно потеряло и ориентацию в пространстве. Застыв, оно прислушивалось, пытаясь понять в какой стороне потенциальная добыча.

Генри показалось, что лучше момента он может и не дождаться. Задержав дыхание, он навел пистолет и выстрелил, а затем еще раз.

В академии его учили, что если уж дело дошло до оружия, то стрелять нужно сразу дважды. Даже если нападающий не умрет, то с ног свалится точно. Генри не был уверен, но скорее всего они имели в виду человека, потому как миссис Моррис не только не умерла, но даже не пошатнулась. Обе пули вошли в ее ребристую, как у тощей дворняги, грудь, и оставили аккуратные дырочки. Но мало того, что монстр не был повержен, выстрелы еще и привлекли его внимание.

Не зная, как поступить, Букер поднял крепко сжатый в ладонях «Глок» повыше и сделал последний выстрел. Выстрел, на который он возлагал все свои надежды. Выстрел в голову

Пуля вошла в череп взбесившейся мамаши аккурат там, где ее брови встречались с переносицей. Через образовавшееся отверстие можно было разглядеть остатки мозга, перемешанные свинцом в бурую кашу. Но миссис Моррис по-прежнему была жива. Не смотря на все причиненные ей увечья, она была жива и готова к действию. Наведясь на шум выстрелов как ракеты наводятся на тепло самолетных двигателей, она ломанулась вперед, снова превращаясь в стенобитное орудие.

Генри еле успел отскочить в сторону. Чудовище пронеслось в каких-то сантиметрах от него, и он почувствовал на своем лице ее жаркое, зловонное дыхание.

Миссис Моррис, злобно шипя и щелкая зубами «кастаньетами», вылетела через ранее пробитое ею же отверстие в стене. Оказавшись в коридоре, она, вопреки ожиданиям, не остановилась, а продолжила набирать скорость. Казалось, она даже без глаз могла учуять запах фонаря в руке Дэнниса и бежала прямо на него.

Если вам хоть раз довелось видеть, как гудящий товарняк сбивает корову, по глупости решившую передохнуть на железнодорожных путях, то вы можете с легкостью представить, что произошло с беднягой Дэннисом. Страх настолько сильно пропитал все его естество, что даже перед лицом неминуемой гибели не дал сойти с места. Пит смотрел на надвигающийся локомотив компании Моррис и не думал ни о чем. В его голове царил абсолютно тихий вакуум, как у коровы, стоящей на рельсах.

Норман огорченно наблюдал за столкновением. Он надеялся, что сможет выполнить свою работу, как было задумано давным-давно. Его готовили слишком долго и слишком усердно, чтобы он не допустил кровопролития. Но когда он увидел, как монстр на полном ходу врезается в толстяка, валит его с ног и по инерции скользит на нем в комнату, где всего пару минут назад был замурован, он понял, что все было зря. Первая жертва пала и ее кровь будет на его совести.

Но толстяк не умер. Его жировая прослойка, от которой так сильно хотела избавиться Марси (боже, храни душу этой терпеливой женщины), наконец принесла хоть какую-то пользу. Она послужила своеобразной подушкой безопасности и амортизировала удар, чему Пит был несказанно рад. Но не долго, примерно пол секунды, пока не осознал, что лежит под разъярённым чудовищем.

– Снимите ее с меня! – завопил он, закрывая лицо руками. – Снимите ее ради бога!

Кричал он зря, ведь основным источником информации для миссис Моррис теперь являлся звук. По-хорошему, Питу нужно было бы помалкивать в тряпочку и, задержав дыхание, надеяться на то, что она примет его за мертвого. Но об этом думать было уже слишком поздно. Что сделано – то сделано и пришла пора пожинать плоды своих ошибок.

Услышав под собой крики недобитой жертвы чудовище защелкало зубами с удвоенной частотой, а затем опустило голову Питу на руки. Послышался неприятный хруст вперемешку с чавканьем. Это были пальцы Дэнниса. Рот чудовища превратился в залитую кровью мясорубку, в которой постепенно исчезала левая рука толстяка.

Норман не мог больше тратить ни секунды на сомнения. Все равно, ни о каком прикрытии речи быть уже не могло. После всего того беспорядка, который они тут устроили, у людей вопросы должны возникнуть несомненно, так что первоначальный план отпадает. Пора вскрыть карты.

– Господи Иисусе! Помогите! – орал Пит, из последних сил упираясь правой рукой в лоб чудовища. – Оно жрет меня, жрет!

Генри прекрасно видел это, но не мог понять, что нужно делать. После неудачной попытки застрелить эту отвратительную тварь весь его пыл, и жажда подвига испарились без следа. Пуф, и больше нет никакого героя – спасителя человечества, остался только испуганный и растерявшийся полицейский.

– Будьте так любезны… – Норман подошел к Букеру и аккуратно вытащил из его дрожавших пальцев пистолет, а затем протиснулся в коридор.

Если бы Генри сейчас хоть на секунду вернулся к реальности, то понял бы, что только что просто так отдал свое табельное оружие незнакомцу. За это полагается крупный выговор с занесением в дело и, скорее всего, увольнение. Но правильному Генри, всегда следовавшему инструкциям и приказам было абсолютно плевать. Как можно волноваться о таких нелепых вещах, как выговор или увольнение, когда собственными глазами видел монстра, который способен запросто согнуть луч света как ему заблагорассудится?

Осмотрев оружие, Норман отодвинул затвор, убедился, что патрон в стволе, и приступил к таинству начертания. Времени придумать что-то получше у него не было, потому как все его планы были спутаны не к месту приехавшими полицейскими. Приходилось импровизировать, а это у него всегда получалось неважно.

Норман просунул окровавленный мизинец через прямоугольное отверстие затвора и начертил на латунной гильзе небольшой символ, похожий на те, которыми были изрисованы газеты на стенах, затем навел пистолет на спину чудовища и нажал на спусковой крючок.

Раздался выстрел, что для квартиры 5-b этим утром уже вошло в норму, вот только эффект от попадания заставил Букера с ужасом вздрогнуть.

Норман боялся, что переборщил, и взрыв может задеть толстяка, но все вышло просто идеально. Как только пуля коснулась бледного тела бывшей миссис Моррис, вся комната тут-же окрасилась в красный. Изуродованное тело женщины за долю секунды увеличилось в размерах как минимум вдвое, а затем, словно воздушный шарик, к которому прикоснулись тлеющим окурком, лопнуло, разбрасывая во все стороны крохотные ошметки мяса и потоки густой, алой крови.

Дэннис взвыл еще громче. Взрывающееся чудовище – зрелище не для слабонервных, а перепуганный до смерти Пит сидел в первом ряду этого дьявольского представления. В один момент его с ног до головы окатило ушатом горячей крови, которая тут же залила глаза и нос. Откашливаясь и судорожно вытирая целой рукой лицо, он продолжал орать, но голосовые связки, непривыкшие к таким нагрузкам, постепенно слабели и вопль стремительно скатывался в жалкое скуление избитой дворняги.

– Полагаю это ваше, – Норман медленно вложил «Глок» во вспотевшую ладонь Генри тем самым приведя его в чувства.

Букер смотрел на корчившегося Дэнниса. Напарник, с которым он проводил по двенадцать часов в день вот уже на протяжении трех лет, за какие-то пол часа изменился до неузнаваемости. Его лицо сковала гримаса ужаса, первобытного и ведомого только ему одному страха. Левая рука была изуродована, и сочилась кровью. На ней недоставало трех пальцев, а оставшиеся безжизненно болтались, удерживаемые лишь тонкими кусочками изжеванной кожи.

Генри смотрел на все это безумие и не мог понять, как рутинный утренний вызов мог вылиться в такое? Но почувствовав в своей руке прохладу пистолета, тут же перевел взгляд на Морриса.

– Что это, мать твою, такое было? – практически шепотом спросил он.

– Извините, но я не могу вам сказать, – ответил Норман и подошел к холодильнику, который чудом уцелел во время погрома. Он открыл дверцу и стал разглядывать скудное содержимое в поисках чего-нибудь съестного.

– Что это, мать твою, такое было?! – Букер повторил вопрос, но уже своим «голосом полицейского». Он долго репетировал его перед зеркалом, чтобы приловчиться к нужным интонациям. Они звучали так, будто он располагает какой-то тайной властью и полностью контролирует ситуацию, это частенько помогало приструнить особо буйных задержанных.

– Хм, – Норман повернулся с пакетом молока в руке, отхлебнул из него и поморщился. – Ваш тон изменился, это потому, что вы считаете меня преступником?

– Я считаю, что ты… что я… Короче, или ты объясняешь все добровольно, как свободный человек, или в камере для допросов, как подозреваемый.

– Извините, но я предпочту ничего не рассказывать, как свободный человек, – Норман отхлебнул еще молока и по привычке поставил пакет на стол, который ранее сам же и разнес. Пакет упал на пол и остатки молока белыми брызгами разлетелись во все стороны. Норман озадаченно посмотрел на растекающуюся лужу, затем окинул взглядом всю кухню и разочарованно протянул: «Ну и бардак».

– Хорошо, не хочешь по-хорошему – будет по-плохому, – Генри ловко выхватил наручники из маленького кармашка на своем поясе. Один браслет он защелкнул на запястье Морриса, а второй – на своем. – Посидишь в участке голяка часок, и сразу язык развяжется.

– О нет, зря вы так, – Норман потянул руку на себя, короткая цепочка натянулась, и браслет впился в запястье. – Мое время очень дорого, его никак нельзя терять, определенно.

– Ну, тогда ты можешь нам обоим его сэкономить и выложить все как есть.

– И тогда вы меня отпустите?

– Нет, конечно! Посмотри, что ты тут устроил, это же сраная кровавая баня. Как я, по-твоему, буду это все объяснять начальству?

– Но вы не понимаете, – за стонами толстяка Норман расслышал нарастающий вой сирен. Скорее всего, полицейские увидели его труп и вызвали скорую, а чем больше людей, тем больше вопросов, и потраченного впустую времени, – мне нужно спешить, все уже началось…

– Что? – Генри нахмурился, а затем слегка улыбнулся. – А, я понял, ты в идиота решил играть. Это зря.

Странный рев и выстрелы из соседской квартиры заставили склочную соседку миссис Ким закрыться у себя в уборной и залечь на холодном дне старой, как и она сама, чугунной ванны. Увидь ее Букер сейчас, он бы поклялся вам на чем угодно, что морщин на ее лице стало в два раза больше, и это как минимум. Она лежала в своем импровизированном окопе пока канонада не стихла. Но как только шум прекратился, она с прытью, которой никак не ожидаешь от такой сухонькой старушки, кинулась к дверному глазку.

В следующие пятнадцать минут она взволнованно смотрела в эту выпуклую и слегка помутневшую линзу, запоминая все мельчайшие подробности, чтобы потом было что рассказать таким же престарелым подружкам, как и она, на прогулке в парке.

Сперва в квартиру 5-b забежали трое крупных парней в форме пожарников. Затем еще двое, но эти были в синем, похоже, медики. Вроде бы ничего такого, но для Ким это было покруче любого утреннего ток-шоу.

Далее из соседской квартиры вывели мистера Морриса. Он был прикован наручниками к одному из полицейских, тому, что постройнее, и почему-то голый. Старуха сильно не присматривалась, но все же успела разглядеть на бедре соседа след от укуса.

«Проклятый наркоман, – подумала Ким, – Надеюсь, на улице ему хотя бы выдадут плед, у скорой помощи должен быть один».

Затем на ручных носилках вынесли второго полицейского, и старушке показалось, что он слегка похудел, одежда на нем сидела не так хорошо. Но на этом она не стала заострять свое внимание, ведь он был с ног до головы облит чем-то красным и вряд ли это малиновый джем, его-то она за жизнь повидать успела. Левая рука толстяка была плотно обмотана бинтами, которые в районе ладони пропитались кровью.

Ким простояла бы возле глазка еще как минимум полчаса, пока пыль окончательно не осядет, но ее отпугнул странный взгляд полицейского на носилках. Этот взгляд… этот странный холодный и полный какого-то флера неизбежности взгляд, который толстяк бросил на нее прямо перед тем как исчезнуть из поля зрения помутневшей линзы. Казалось, он знал, что она наблюдает за ним, и посмотрел ей прямо в глаза.

Старуха испуганно отшатнулась от двери и, медленно осела на полку для обуви. Она могла поклясться, что зрачки этого парня на миг расширились, поглощая белки почти полностью, и превращая глаза в уродливые черные дыры на пухлом лице.

Часть четвертая. Что-то не так с чаем

Обычная бежевая дверь из прессованных опилок, каких полно в разного рода офисных зданиях. В двери вставка из рифленого стекла, через которое невозможно разглядеть, что происходит с той стороны. На стекле черными буквами написано: «Комната 107».

Джеральд неуверенно потянулся к дверной ручке. Прохлада металла заставила его замереть на мгновение.

Может ты зря все это? Зачем раздувать из мухи слона? А вдруг это был просто сон, и они тебя засмеют, так же как в полицейском участке? Нет, я должен узнать, я должен, ради нее.

Он резко повернул ручку, замок щелкнул и двери открылись.

Помещение было небольшим, больше похожим на просторную кладовую, нежели на зал собраний. В центре комнаты по кругу расставлены стулья, а в дальнем углу стоит синий раскладной столик, на нем – электрический чайник и набор одноразовых стаканчиков.

Джеральд застыл на пороге. Мысли о том, что он совершает большую ошибку, роились в его голове словно пчелы вокруг улья, не давая сделать последний шаг.

– Добрый день, – знакомый голос вырвал его из оцепенения. – Проходите, не стесняйтесь.

Джеральд нагнулся через порог и увидел, что в той части коморки, которую не было видно из коридора, стояли трое мужчин и женщина. Они собрались возле белой доски для рисования и что-то бурно обсуждали.

– Полагаю, вы Джеральд? – спросил мужчина в вязанной клетчатой жилетке поверх синей рубашки.

– Да, – кивнул он неуверенно. – Я вам звонил вчера.

– Добро пожаловать. У нас фамилии не называют, так что можете обращаться ко мне просто Грант. Я куратор группы и буду координировать наши встречи, – мужчина в жилетке быстро окинул взглядом всех присутствующих. – Ну, раз все в сборе, можно начинать. Присаживайтесь, – он указал рукой на стулья в центре комнаты.

Люди заняли свои места. Джеральд выбрал стул, ближе к выходу, он думал, что так будет легче воспринимать происходящее, будто он сможет просто взять и уйти в любой момент, но легче не становилось.

Парень в старой, потрёпанной кепке заметил замешательство на лице Джеральда, и, перегнувшись через разделявший их незанятый стул, прошептал: «Не волнуйся, здесь все свои».

Все свои… По спине Джеральа пробежали мурашки. Они все свои, ты слышал? Ты попал куда нужно, осталось только придумать, зачем.

– Итак, – дождавшись, когда все присутствующие затихнут, произнес Грант, – добро пожаловать на еженедельное собрание «похищенных». Я рад приветствовать всех здесь присутствующих, и для начала хочу сказать, что для многих наши собрания стали той отдушиной, благодаря которой они преодолели свои страхи и вернулись к обычной жизни. Надеюсь, вы получите то, ради чего сюда пришли, – он начал хлопать и остальные подхватили его аплодисменты.

Джеральд не хлопал и не понимал, почему должен.

Как можно вернуться к обычной жизни после такого? Просто забыть и все? Промыть себе мозги? Вот чем они здесь занимаются, добровольно промывают себе мозги и забывают, кто они и что пережили, если пережили вообще. Нет, ты зря сюда пришел. Тебе нужна помощь, а не забвение.

– Сегодня у нас важный день, – продолжал Грант. – Сразу двое новоприбывших «похищенных» – все снова начали хлопать, – По уже сложившейся традиции новички должны представиться и рассказать свою историю. Кто хочет начать? – он вопросительно посмотрел на Джеральда, всем своим видом намекая, что начать должен именно он.

– Я бы предпочел сначала немного послушать, – ответил Джеральд, нервно теребя пуговицу на рукаве.

Нужно убедиться, что эти люди испытали то же что и ты. Нужно знать наверняка.

– Ну, хорошо, – в голосе Гранта послышалась легкая нотка огорчения. – Я вижу для вас все происходящее – большой стресс. У нас есть замечательный чай с мятой, там, на столе, угощайтесь, вам станет лучше.

Джеральд кивнул и молча встал со стула. Он подошел к дешевому раскладному столику и увидел, что на нем стоят стаканчики с уже заваренным чаем.

Странно, какой смысл заваривать чай заранее? Он же остынет и станет невкусным. Хотя, чего еще ты ожидал от таких людей?

Он взял стаканчик и к своему удивлению почувствовал, что чай горячий, как будто его заварили только что. Он сделал осторожный глоток, и волна расслабляющего жара прокатилась по его телу.

Не дурно, действительно успокаивает.

Тем временем Грант продолжал собрание.

– Тогда, может быть, вы осмелитесь начать? – спросил он у единственной женщины в помещении.

– Что нужно делать? – неуверенно поинтересовалась она.

– Для начала представьтесь.

– Добрый день, меня зовут Молли Майерс, – начала она, все снова зааплодировали.

Эти люди хлопают всему подряд. Какой в этом смысл?

– Что с вами произошло, Молли?

– Мне кажется, что меня похищали пришельцы… – она на секунду замялась.

– Не стесняйтесь, здесь все свои, – голос Грант стал убаюкивающе мягким и бархатным, – расскажите нам свою историю.

Все свои, кажется, это местная мантра, призванная убежать этих несчастных в том, что они не одиноки, что есть люди, которые им сочувствуют, но на самом деле им плевать друг на друга, они просто хотят, чтобы их пожалели.

Молли собиралась с мыслями. Джеральду с такого ракурса было видно только ее спину и левую половину лица, но даже по ним он с легкостью мог определить, что она за человек. Лет сорока, полная, с дурным вкусом в одежде и макияже. Скорее всего, из немноголюдного фермерского городка. Работает на кассе или в бухгалтерии, вероятно, всю жизнь. На карьеристку не похожа.

– Я мало что помню, – наконец продолжила она, – все произошло так быстро. Помню, что ехала в Неваду, навестить старую знакомую. К тому моменту уже стемнело. Знаете, как бывает, в один момент день, а потом оглянешься и уже ночь, сразу, без сумерек. Вот и тогда было так же. Помню, радио было включено, я все время в дороге его слушаю. Играли «Queen», вроде бы, сейчас уже точно не скажу, но это, наверное, не важно. Песню я все равно не смогла дослушать до конца потому, что начались какие-то непонятные помехи. Их поначалу почти не было слышно, но постепенно они становились все громче и громче, пока я совсем не перестала разбирать слова. Я уж подумала, что радио сломалось. Помню, огорчилась тогда, потому, что мне же еще обратно надо было ехать, а путь не близкий. Без радио было бы совсем скучно. Но потом… – ее взгляд потерял фокус, и она уставилась куда-то в пустоту, будто забыла, что только что рассказывала.

– Не переживайте, – подбодрил ее Грант, – продолжайте говорить. Все будет хорошо.

Ха! Хорошо, как же.

– … потом все и произошло, – ее нижняя губа задрожала.

– Что именно произошло, Молли?

– Я увидела яркие огни в небе. Они летали в разные стороны так быстро, мне даже сначала показалось, что они у меня в голове. Ни разу не видела, чтобы что-то двигалось так быстро. Моя машина заглохла, и я съехала на обочину. Огни, они танцевали вокруг меня, летали вверх и вниз, вверх и вниз, становясь с каждой секундой все ярче и ярче, пока не заполнили своим светом все вокруг. Я смотрела на них и не могла пошевелиться, они будто бы загипнотизировали меня, а в следующую секунду все исчезло.

– Исчезло? – переспросил Грант.

– Огни, они просто пропали. Раз и все. Радио снова заработало так резко, что я аж подпрыгнула на сидении. Как сейчас помню, я тогда потянулась его выключить и увидела, что на часах уже было четыре часа утра. Выходит, я просто просидела в машине больше пяти часов и даже не заметила.

– Это называется феномен «потерянного времени», – вмешался в ее рассказ парень в изношенной кепке.

– Да, – подтвердил Грант, – похищенные часто на такое жалуются. Бывает, люди теряют пятнадцать минут, бывает, час. В вашем случае целых пять. Я уверен, что «они» стирают нам память о том, что делали с нами. Это как своеобразный наркоз.

– То есть эти огни были взаправду? – глаза Молли были на мокром месте. Она явно ожидала услышать что-то более обыденное, например, что у нее в голове лопнул сосуд или что это просто побочное действие какой-нибудь пищевой добавки.

– К сожалению, да, – Грант покачал головой.

– И что же мне теперь делать?

– Главное, не поддаваться панике и помнить, что вы не одиноки в своей беде. Все в этой комнате испытали что-то подобное, ведь так? – присутствующие закивали.

Черта с два. Она даже не представляет, что могла забыть.

Джеральд сделал последний глоток чая, и поставил стаканчик на стол.

– Молли, – Грант наклонился немного вперед, стараясь быть как можно более осторожным, – заранее извините меня за такой бестактный вопрос, но я просто обязан спросить: после инцидента вы обследовали свое тело?

– Что? – ее брови подскочили от удивления.

– Себя осматривали? – снова вмешался в разговор парень в кепке. – Эти уроды любят оставлять подарочки.

– Подарочки? Извините, я не понимаю, о чем вы.

– Вот о чем, – он одним уверенным движением снял кепку, выставив напоказ то, что Молли явно пришлось не по душе.

Под старым головным убором парень скрывал огромный шрам, тянувшийся через всю голову, от правого виска и до самого затылка. Вдоль рубца не росли волосы, и было видно небольшие точки по краям, оставшиеся от хирургических швов.

– Господь милосердный, что с вами стряслось? – вскрикнула Молли, прикрыв рот рукой.

А вот это уже интересно.

– Голова чесалась, – ответил парень и заливисто рассмеялся.

– У него под кожей похитители оставили имплантат, – поспешил объяснить Грант.

– Да не надо, – перебил его парень, – я сам. Ей нужно знать, с чем она имеет дело. Эти уроды пришли за мной прямо на работе. Я уборщик, вернее был им. Полы в школе мыл по ночам. Работа простая, платили немного, но на жизнь хватало. И вот, в один вечер я как обычно вышел на смену, все было хорошо, в сортире даже никто не наблевал. Не знаю, что жрут эти чертовы школьники, но обычно без чьей-то рвоты в туалете не обходиться.

Ну, значит, помыл я все, протер, надо бы и домой собираться. Пошел в кладовую, инвентарь запереть, открываю дверь, а кладовой то и нет. За дверью свет, яркий такой, слепящий, ну вы в курсе. В общем, очнулся я в этой самой кладовой, и ничего не помню. Ну, думаю, мало ли что, может в обморок упал. Короче, не стал заморачиваться и продолжил жить дальше, да вот только голова стала чесаться. И так настырно, гадко так. Вот тут, у виска, – он показал пальцем на самое начало длинного шрама, – Пошел к врачу, а он мне – это от нервов. Выписал мазь какую-то с непроизносимым названием и домой отправил.

Не помогла мазь.

Неделю промучился, все чешется и чешется, прям с ума сводит. Напился. Так-то я обычно не злоупотребляю, вы не подумайте, но в тот вечер дал жару, залил глаза как следует. Все из-за нервов. И вроде бы как сам уже ходить с трудом могу, не то что соображать, а рука так к голове и тянется. И вот, сижу я, значится, пьяный в стельку на диване, смотрю… – он на мгновение задумался, – … а не важно, не помню я уже что смотрел, главное, что сижу и чешусь. И тут, вдруг чувствую, рука в чем-то липком. Глядь – кровь. Я бегом в ванную, к зеркалу, так и есть, дырку в башке прочесал. Футболка вся в крови, да и на штаны попало, но не сильно заметно. Лицо умыл и стал разглядывать рану. В принципе, ничего страшного, да вот только что-то там внутри блестело. По первой подумал, спьяну привиделось, а нет. Начал ковырять глубже. Больно было, сильно больно, хорошо, что пьяный был, всяко легче.

Стою, значит, в ванной перед зеркалом извернувшись и голову себе ковыряю, пытаюсь получше рассмотреть, что же все-таки там блестит. Расковырял. Маленький шарик, металлический. А чесаться стало еще сильнее, прямо под ним. Ну, думаю, гад, вот из-за кого вся эта катавасия. Ногтем его подцепил и потянул, а он не выпадает. Не знаю, что на меня тогда нашло, но разозлился я не на шутку, видать, сильно мне чесаться надоело. Схватился за этот треклятый шарик поудобнее и как дерну со всей пьяной дури, а он, зараза, к какой-то проволоке был прикреплен. Даже не проволока, а нитка металлическая, тонкая такая. Шарик я выдернул, а вместе с ним и эту самую нитку, правда она по пути мне чуть скальп не сняла. Под кожей до самого затылка тянулась. Я, естественно, в скорую позвонил сразу. В больнице меня зашили, а врач нитку ту с шариком себе забрал, на опыты. Сказал, вернет, как изучит. Не вернул. Вот так я из-за этих гадов уродом и остался, Молли. Так что мой тебе совет, осмотри себя хорошенько, мало ли что.

Он закончил свой рассказ и самодовольно откинулся на спинку раскладного стульчика.

– Чушь собачья, – фыркнул Джеральд и взял еще один стакан с чаем.

– Да, я и сам порой не верю, – улыбнулся парень и надел кепку, снова скрыв уродливый шрам. – Даже сейчас рассказывал, а сам сомневался, но разрази меня гром, если все было не так как я говорю. Обо мне даже в местной газете написали, правда, через неделю все забылось, но вырезку я до сих пор храню.

– Чушь собачья, – повторил Джеральд, сделав ударение на первое слово, и плюхнулся на свое место. – Ваши истории – просто несусветная чушь. Но отдам должное, чай действительно хорош.

– Послушай, друг, – парень в кепке нахохлился, словно петух, готовящийся к драке, – если тебя что-то не устраивает, можешь валить на все четыре стороны. Тебя здесь никто не держит.

– Тише, тише, – Грант положил руку на плечо взволнованной Молли Майерс, давая тем самым понять, что ситуация под его полным контролем, – давайте не будем горячиться. Мы здесь собрались не для того, чтобы ссориться.

– Ага, – Джеральд сделал еще один глоток, – вы здесь для того чтобы травить друг другу скучные байки про пришельцев, которые сами же и придумываете на досуге.

– Что? – удивился Грант.

– Что слышал. Этот алкаш, – он кивнул в сторону парня в кепке, – скорее всего, подрался в баре и получил бутылкой по голове, а Молли заснула за рулем. Ей просто повезло, что она съехала с дороги, а не на встречную полосу, под колеса какого-нибудь дальнобойщика. Вот он бы точно увидел ослепительно яркий свет, свет ее фар.

– Эй! – парень в кепке вскочил на ноги, – Не знаю, кем ты себя возомнил, но по роже получишь, это точно!

– Чак, успокойся, – Грант чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, но старался не подавать виду.

– Успокоиться? Он приперся сюда, пьет наш чай и издевается над нами! Я такое терпеть не стану.

– Может быть у него есть причина так себя вести? Джеральд, у вас ведь есть причина?

– Конечно, есть, – кивнул Джеральд, – у всего есть причина.

– Вот видишь? А теперь садись и дай человеку сказать. Мы здесь в первую очередь, чтобы делиться друг с другом, помнишь?

– Да, – буркнул Чак и сел на место, но кулаки разжимать не стал.

– Итак? – Грант вопросительно посмотрел на Джеральда.

– Итак? – Джеральд вопросительно посмотрел в ответ.

– Не желаете поделиться с нами, почему вы считаете истории здесь присутствующих выдумкой?

Ну, давай, скажи ему, пусть посмеется, и я вместе с ним. ЗДЕСЬ ВСЕ СВОИ.

Джеральд посмотрел на стаканчик, в своей руке и слегка взболтал остатки чая на дне.

– Настоящее похищение совсем не похоже на ваши бредни.

– Почему вы так думаете? – поинтересовался Грант.

– Настоящее похищение – это страх и боль. Настоящее похищение – это ад. Но, что самое страшное, оно никогда не заканчивается.

– Вижу, вам есть, о чем рассказать. Не стесняйтесь.

Давай, выложи им все, как на духу. Посмотрим, как громко они будут ржать.

– Моя жена умерла, – начал Джеральд но тут же замолчал. Немного собравшись с мыслями, он залпом допил остатки чая и продолжил. – Моя жена, Натали, умерла год назад. Оставив меня самого воспитывать тринадцатилетнюю дочь. Нелегкая работа для человека, ничего не понимающего во взрослеющих девочках. Я хорошо помню ее десятый день рождения. Она вся такая нарядная, в новом платье, которое я ей подарил по подсказке жены, и все хорошо. А теперь, спустя всего три года она уже совсем другой человек, вовсе не та милая девчушка, которую я помню. Все эти плакаты с металл группами, черная одежда…

– Эй, приятель, – вмешался в рассказ Чак, – это все, конечно, здорово, но мы здесь не про семейные драмы пришли слушать!

Видишь, им уже скучно. Они здесь все СВОИ, со своими страшилками про цветные огоньки, а ты не вписываешься в их круг интересов. Оставь эту дурацкую затею и просто живи дальше.

– Терпение, – Джеральд с презрением посмотрел на Чака, – сейчас ты получишь то, зачем пришел.

– Действительно, не перебивай человека, – по всей видимости, толстушку Молли Майерс семейная драма заинтересовала гораздо больше чем история Чака.

Началась небольшая перепалка между провинциальной бухгалтершей и уборщиком в драной кепке, но вовремя вмешавшийся в спор Грант, как мог, стабилизировал ситуацию.

Дождавшись, когда в коморке под номером 107 снова наступила тишина, Джеральд продолжил.

– Все произошло ночью. Меня разбудило странное ощущение, будто кто-то неотрывно на меня смотрит. Глаза я открыл не сразу. В том месяце как раз по нашему району прокатилась волна краж, и я подумал, что в дом забрались воры. Какое-то время я лежал и прислушивался, пытаясь понять в какой они комнате, чтобы быстро среагировать, но в доме было тихо. Тогда я аккуратно приоткрыл глаза и понял, что ощущение пристального взгляда не было причудой воображения.

Вокруг моей кровати стояли твари, внешний вид которых описать не поворачивается язык. Они стояли прямо там, в моей спальне, и смотрели на меня. Их бесформенные, черные как смола тела словно парили в воздухе, а конечности, похожие на щупальца, извивались и вибрировали, будто в припадке.

Неописуемый животный страх сковал мое тело. Я тут же зажмурился и стал молиться о том, чтобы они меня не заметили, не узнали, что я проснулся. Как маленький ребенок, считающий, что если закрыть ладошкой глаза, то окружающие перестают тебя видеть. Но они знали, потому, что они заговорили со мной. Их голоса возникали прямо в моей голове. Мерзкие, скользкие, как и их тела. Голоса, услышать которые я бы не пожелал и самому заклятому врагу.