Текст книги "Сам по себе мальчик"

Хранение запрещенной логики

Есть много явлений, названий которых мы не знаем, но пользуемся ими постоянно. Огонь в зажигалке вызывается поляризацией диэлектрика, мясо мы перевариваем благодаря гидролизу, речевые этикетные формулы – к ним мы, сами того не зная, прибегаем, когда вежливо желаем ближнему «сгори в аду!» Причем явления эти могут быть не только из мира физики, химии и языкознания, но и из такой темной науки, как логика. Есть у нас один всенародно любимый логический прием – индукция. Выведение общего из частного. Пользуются у нас им все и повсеместно.

Смотришь, тащит прораб Кузьмич со стройки батарею домой. Говоришь ему: «Кузьмич, да ты никак батарею своровал. Нехорошо это, даже плохо это!» А он тебе в ответ: «Так че, все ж воруют». И ты думаешь, действительно! Раз все что-то делают, то вроде как и ничего. Быть как все – это хорошо и правильно. То есть воровать батареи – это в каком-то смысле тоже хорошо. Кузьмич, сам того не подозревая, воспользовался так называемой ложной индукцией, то есть обобщил, честно говоря, не имея для того оснований. Потому что вовсе не все воруют, но это еще поди докажи. И ложная это индукция или истинная – Кузьмичу все равно, для очистки совести любая подойдет.

И пошло-поехало. В поликлинику приходишь – мол, заболел я, кашляю. А тебе говорят – да сейчас все болеют, все кашляют. Вон я сама врач, а кашляю – кхе-кхе. Видите?

Жене изменил, она в претензии, а ты ей: «Да ты что, мать! Все мужики изменяют, не слыхала разве? Кино посмотри, у подруг расспроси. А? То-то!»

Вплоть до государственных масштабов индукция у нас работает. Спросишь умного человека насчет коррупции – как-то, мол, нехорошо, может, стоит побороть ее? А любой умный человек тебе ответит: «Думаешь, в Америке коррупции нет? Или в Европе? Не будь так наивен! Да ты знаешь, какая там коррупция? Присмотришься и остолбенеешь!» И так уверенно говорит, как будто он с этой американской коррупцией за руку здоровался и лично ее линейкой мерил. Ты под напором индукции сразу сникаешь, сразу понимаешь, что покусился на основы мироздания, и говоришь: «Ну ладно, ладно, я просто спросил». И даже думаешь еще про себя: «Что ж, мы хуже других? Раз во всем мире так принято, то у нас пусть тоже своя плохонькая коррупция будет, как у людей».

Отличный это принцип – индукция. Для поднятия настроения милое дело. Машина сломалась – у всех ломается. Зарплата маленькая – у всех маленькая. Плохо живешь – все плохо живут. Раз все – значит, это норма. А раз норма, то бороться с ней не надо, а надо мудро принять. Вместе со всеми ничего не страшно, на миру и смерть красна.

А есть еще у индукции симметричный принцип – дедукция. Вывод частного из общего. Который твое право спрятаться от проблем в толпе таких же страдальцев превращает в обязанность. Все пьют – и ты пей. Все воруют – и ты воруй. Все пешком ходят – а ты почему на машине? Все коротко стригутся – а ты чего патлы отрастил? А главное: все плохо живут, а ты куда полез? Сейчас мы твою частность до общего низведем!

Очень полюбились нашему народу эти два принципа, и бороться с ними тяжело, но можно. Оружие называется «не все». Просто нужно, попав в сети индукции-дедукции, как заклинание повторять: «Не все, не все. Есть примеры – вот страна, где нет коррупции, вот прораб, который не ворует, вот человек, который не болеет». И даже если примеров под рукой нет, вполне можно взять и стать первым. Первым неизменяющим, первым непьющим, первым хорошо живущим, первым исключением, на которое будут ссылаться другие.

Тебя, конечно, после этого, скорее всего, побьют. И на вопрос «за что?» ответят: «А ни за что. Логический парадокс! Ты в нашу индукцию свое исключение совал? Совал. Так скажи спасибо, что не убили». И тут ты поймешь, за что казнили Сократа, – не надо быть слишком логичным. Лучше быть счастливым – это куда полезнее для здоровья.

О любви

Хорошо быть рациональным человеком! Там, где у других эмоции, у тебя мысли. Где другие впадают в панику, ты строишь план действий. С рационалистами приятно поговорить! Они внимательно выслушают, если что непонятно, уточнят: «Что ты имеешь в виду?», а потом дадут исчерпывающий ответ, который начинается с «насколько я могу судить» или «по моим сведениям».

У рационального человека в голове не винегрет из слов, звуков и извилин, а логичный каталог. С таким подходом удобно жить, удобно работать. Рационалисты гордятся своим складом характера. До первого столкновения с кошмарным явлением под названием «любовь».

Все идет хорошо. Рационалист замечает в себе приятный коктейль из гормонов – дофамина, эндорфина, адреналина и серотонина. Не какие-то там бабочки в животе… В животе не водятся насекомые. А вполне конкретные гормоны в крови. Рационалист удовлетворенно фиксирует сексуальное возбуждение – в общем, переживает половодье чувств на свой рациональный лад. А потом слышит вопрос: «Ты меня любишь?»

Люди с винегретом в голове знают, что этот вопрос подразумевает простой ответ. Желательно «да», в крайнем случае «нет». Но рационалист привык отвечать на вопросы серьезно. Поэтому он, не чувствуя подвоха, уточняет: «Что ты имеешь в виду?»

Тут интересный диалог заканчивается, не успев начаться, и у одного из участников сердце разбивается на тысячу осколков – явление, не описанное наукой.

Наш герой любит отвечать на вопросы. Ему только нужно знать, что подразумевается под термином «любишь», каковы критерии любви, желательно в чем-то, что можно померить количественно. Любовь ставит рационалиста в тупик. О ней поют песни, про нее снимают фильмы, но четкого определения нет нигде, кроме вкладышей от жвачки, которые нельзя считать серьезным источником. Словари дают пару объяснений – «глубокая привязанность», «чувство глубокой симпатии». И, желая продолжить диалог и вообще как-то спасти отношения, рационалист находит рыдающую на карнизе одиннадцатого этажа сторону диалога и начинает рассуждать вслух: «Насколько я мог судить, я испытываю к тебе глубокую привязанность, это раз». Плач сменяется воем. «По моим сведениям, я испытываю к тебе глубокую симпатию, это два». В ответ безутешный участник дискуссии совершает нелогичный вывод: «Все понятно, ты меня не любишь», слезает с карниза, собирает вещи и хлопает дверью.

И так происходит каждый раз, пока рационалист не начинает думать про себя, что он либо тупой, либо у него шизоидная холодность.

Сколько невинных рациональных душ раздавило катком: «Ты меня любишь?»! Окружающие жонглируют этой непонятной черной дырой – влюбляются, разлюбляют, – а они, хорошие спокойные ребята с несколько притупленной эмоциональностью, все силятся понять, о чем вообще речь. Это же ответственное решение – признаться в любви, надо знать точно. Вдруг это не любовь, а страсть? Или увлечение? Или дружба с сексом? Или вообще побочный эффект ноотропила?

Да и неправильно это – самодиагностикой заниматься, тут специалист нужен. А какой?!

Простудился – померил температуру под мышкой. Девушка забеременела – две полосочки на палочке. А любовь – в каком месте что мерить? Где искать полосочки? Как узнать наверняка, что симпатия глубока? Глубина же измеряется в метрах… Хотя при чем здесь вообще глубина?

Потом любовь – это же единственная женщина на свете… Можно вначале всех остальных посмотреть? Остальные три миллиарда?

Так и мучаются люди. Бывают и девочки рационального склада, но в основном на грабли «ты меня любишь?» наступают мальчики.

Друзья! Логики! Все, кто читает инструкции перед тем, как начать пользоваться прибором! Давайте так. Отныне под любовью мы будем подразумевать a) привычку, b) секс, c) симпатию, d) наличие общих детей и e) штамп в паспорте о браке. При наличии хотя бы одного из этих критериев нужно смело говорить: «Я люблю тебя», глядя при этом в глаза. И все. И от вас отстанут. Вы же научились говорить «ты не толстая» без реальной фиксации динамики веса? Ну вот, это то же самое!

Муза

В советское время ведь как было? Вернулся из армии или закончил институт – женись. Потому что в загранку без штампа в паспорте не пустят, в очередь на квартиру не поставят, а впереди мучительная смерть от гастрита. Не то сейчас. Мы так увлеклись улучшением бытовых условий, что доигрались. У мужчин отпала острая необходимость в единственной и неповторимой спутнице жизни.

В сущности, если начать разбираться – зачем молодому успешному мужчине в наше время какая-то жена? Раньше она совмещала в себе кучу функций – теперь за дело взялись профессионалы и бытовая техника. Убираются уборщицы, готовят повара в ресторанах, стирают машинки. Долгие зимние вечера герой нашего времени с диким азартом коротает на работе. Дома его ждут домашние: ноутбук и игровая приставка. Грустить некогда. Все, конечно, спросят: а как же секс? А для секса у нашего молодого успешного мужчины всегда есть в телефоне номера жизнелюбивых партнерш, готовых рассчитать свой субботний вечер по формуле «суши – танцы – секс». (О серьезных отношениях речи не идет, это для обоих антропология – познание людей.) Иногда такой спортивный подход приносит неожиданные плоды в виде детей, но и они в отсутствие жилищно-материальных проблем не всегда одаривают мужскую жизнь образом одной-единственной Женщины-Матери-Моих-Детей. Даже такая, некогда святая миссия превратилась в функцию. Эта женщина у меня убирает, с этой я занимаюсь сексом, а эта растит моего ребенка. Всем спасибо.

Лучше всех в контексте сей басни чувствуют себя попрыгуньи-стрекозы, те самые любительницы суши-антропологии. Дамы посерьезнее проявляют озабоченность – «мужик пошел избалованный, эгоист, ничем его не проймешь». И пытаются, пытаются найти подходы, пронять. Больно смотреть, какие страшные усилия прилагает порой женщина, чтобы стать для мужчины кем-то. Чтобы заменить ему что-то. Насилие над собственной внешностью, чтобы стать произведением искусства, которым мужчина захочет украсить свой дом. Насилие над собственным мозгом, чтобы стать идеальным собеседником. Усердное оттачивание сексуальной техники, чтобы заменить ему всех женщин мира. (Хорошо хоть никто не учится готовить, чтобы стать идеальной домохозяйкой, – это уж совсем тупиковый путь.) Но тщетно. Красота, интеллект, страсть – их никогда не бывает достаточно, и, с удовольствием приникнув к одному источнику этих благ, наш подлый эгоист тут же готов переключиться на другой. Чем больше вокруг произведений искусства, собеседников и секс-богинь, тем лучше.

И есть только одна роль, исполнительница которой позарез нужна каждому мужчине в строго единственном экземпляре. Роль, о которой эмансипированные дамы совершенно позабыли. Ее не сыграют ни друг, ни подружка, ни ребенок, ни родитель. Она не под силу ни стиральной машине, ни французскому шеф-повару.

Роль музы.

Муза! Ей необязательно быть красавицей. Приковывать всеобщее внимание, искриться обаянием, вызывать зависть конкуренток – это не ее стихия. К музе вообще не применимы пошлые земные критерии оценки на вид, на слух, на ощупь и на запах. Она – полунебесное создание с лирой наперевес, и у нее одна задача – верить. Верить в своего поэта, который в наше время может, в частности, быть бизнесменом, юристом, летчиком или врачом. Любой из них, сколько бы женщин ни функционировало вокруг, нуждается в источнике веры в себя. Любой мужчина, у которого есть Дело (а Дело есть у любого стоящего мужчины), должен периодически получать извне порцию советов, критических и подбадривающих реплик, каким бы успешным он ни выглядел. Не просто: «Ну как там у тебя на работе? О! Молодец! А куда мы сегодня пойдем есть суши?», а полноценное определение координат на мужском пути от подростковых комплексов до воплощения заветных амбиций. Что такое успех в глазах завистливых коллег и меркантильных подружек по сравнению с успехом в глазах музы, которая верит в тебя бескорыстно? Суета. Муза вдохновляет на подвиги, пинает под зад и вынимает из огня рукописи бизнес-планов. Именно ей, музе, хочется хвастаться, хочется снова и снова доказывать, какой ты молодец. И, что особенно важно, ценность музы для поэта со временем накапливается. Чем дольше она в тебя верит, тем забористее звучат струны ее лиры.

Стать музой проще простого. Всего-то дел выслушать, не перебивая, историю успеха («А как все начиналось?»), выудить из поэта его мечту («И о чем ты мечтаешь теперь?»), после чего регулярно внимать сводкам с фронтов. Вера в поэта не требует напряженного интеллектуального вовлечения, достаточно вооружиться ключевыми фразами: «Это временные трудности, ты не должен отступать», «Я уверена, все будет хорошо, ты ведь у меня такой талантливый», «Интуиция подскажет тебе правильное решение», «Ты же сам говорил, что нельзя останавливаться на достигнутом, кто не идет вперед, тот идет назад», «Я всегда в тебя верила и знала, что все получится!» и т. п. По мере завоевания музного авторитета можно расцвечивать эти мантры чуть более резкими оборотами: «Соберись, тряпка!», «Если ты этого не сделаешь сейчас, можешь поставить на себе крест!» «Ты гений!» и «Это будет достойная страница в моих мемуарах». Плюс повосхищаться любой мелкой победой и погладить по голове в момент слабости. И слушать, слушать, слушать, подавляя позывы рассказать похожую историю из опыта собственного или своих подружек. И все!

Стать совсем единственной женщиной для мужчины в наше непростое время – это утопия, к тому же утопия довольно хлопотная. А вот стать главной – вполне по силам каждой, кто умеет слушать и восхищаться. Втирание в доверие под видом музы занимает иногда несколько месяцев, но плоды усилий можно будет пожинать потом очень долго. Вплоть до встречи с более поэтичным поэтом.

О мужских селфи

Эта мысль вначале была чувством. Подспудным ощущением, которое зрело по мере бега лет, проведенных в соцсетях. Сотни и тысячи фотографий дорогих френдов, как капли дождя, питали это чувство – оно расцвело и принесло плод мысли. Мысль такая: мужчины не должны делать селфи.

Женщине приходится как-то выглядеть. Как-то специально выглядеть. Не для себя, для других. Для мужчин из жалости – это у них почти единственное развлечение в жизни. Для других женщин – из вредности. Дорогая, какое платье! Какая прическа! Ты немного поправилась! Но тебе это так идет! Сама сгори в аду!

Поэтому женщины стараются хорошо выглядеть, тратят месяц в году на макияж и выбор туалета. Женщина перед зеркалом в момент одевания – это сексуально, очень серьезно, и может даже закончиться заметкой в хронике происшествий, если кто-то не вовремя спросит «Ты скоро?».

Святое дело потом фотографировать себя и являть миру в соцсетях. Мужчины сглотнут слюну, женщины поперхнутся – все при деле. Выглядеть определенным образом для женщины – в принципе достаточное оправдание собственного присутствия в помещении. Ее дальнейшие слова и поступки – уже бонус к внешнему виду.

С внешностью мужчины все намного хитрее. Он, конечно, тоже должен как-то выглядеть. Как минимум аккуратно, желательно прилично, в крайнем случае, стильно. Но не более того. Стараться выглядеть – не по-мужски. Мужская внешность – сплошная формальность, всего лишь необходимое качество для присутствия в помещении, но никак не достаточное. Нечто сродни гигиене. Помылся, зубы почистил и что-то на себя надел. Но мы совершенно не хотим знать, как он справился с этими формальностями – ни как он мылся, ни как одевался. Мужчина перед зеркалом в момент одевания асексуален, жалок и смешон. Сама мысль, что мужчина терзается сомнениями относительно цвета носков, перечеркивает всю его мужественность. Мужчины одеваются украдкой, немного стыдясь процесса, и норовят как можно быстрее достичь результата – стать одетыми.

Или вот – почему мужчины не красятся? Ведь когда-то в галантный век и пудрились, и парики носили, и мушки клеили. И сейчас могли бы, все-таки у многих мужчин есть на голове лицо, на нем кожа, нос там всякий, рот, которые могли бы выглядеть поярче после макияжа. Но нет, табу. Почему?

Потому что в наше время в нашей культуре внешность для мужчины не главное – и точка. Так за каким, спрашивается, фигом он себя фотографирует три раза в день и демонстрирует миру? Стоит. Улыбается. И что? Кому это адресовано? Женщинам? Им достаточно одной твоей фотографии на аватарке. Да и та нужна больше для реконструкции характера. Мужчинам? Мужчины вообще не очень любят смотреть на себе подобных. Они не разглядывают друг друга, не делают комплиментов по поводу бороды, прически или удачного сочетания ботинок с ремнем. Разве что из вежливости. «Прикольная майка, чувак!» – вот единственный искренний комплимент, который в течение жизни один мужчина может услышать от другого. И то это будет комплимент майке.

Мужчина, делающий селфи, – нарцисс, залезающий на женскую поведенческую территорию и вызывающий сомнение в своей сексуальной ориентации. Мужчина с палкой для селфи – полный позор, зашквар и фейспалм. Мужской аккаунт в Инстаграм – такой же оксюморон, как женский простатит.

Есть лишь три обстоятельства, при котором мужчина может себя виновато сфотографировать. Первое. Хорошая компания и фото на память, о том, что эти пьяные люди были вместе. Второе. Экзотическое место или событие (финал Кубка чемпионов, высадка на Луну, женская баня) – это хвастовство, святое дело. И третье – функциональное фото с чем-то в руках. («Выбираю металлочерепицу, пацаны, что думаете о ширине листа?») И то, во всех этих случаях будет уместно начать описание фото с извинения.

Все остальное – нет, нет и нет. Никаких селфи! Пейзажи – да, натюрморты – да, дети – да (хотя лучше не надо, но это отдельный разговор), животные – да (хотя тоже не подарок), интересные люди, удивительные объекты и, самое главное, – слова, мысли – вот чем мужчине стоит делиться в соцсетях.

А еще лучше подумать-подумать и не поделиться ничем вовсе. Говорят, такие герои есть. Но по понятным причинам их имена и лица неизвестны.

Товарищи ученые

Обожаю читать новости науки! Регенеративная медицина, генетическая терапия, биопринтеры – сколького мы уже достигли! Хоть распродавай свои акции бюро похоронных услуг.

Вот тут в Америке пару лет назад взяли солдата без какой-то мышцы на ноге, стволовых клеток насыпали на ногу – выросла новая мышца! Сгибается, разгибается, чуть ли не сама под музыку притопывает старой ногой. И это два года назад. А я вот только недавно, буквально на новогоднем корпоративе, тоже себе руку повредил – наступил, кажется, кто-то… во время белого танца. Болит и не проходит. Я в поликлинику – говорят, растяжение запястья. И током руку били, и лазером через магнит светили, и кремом я ее мазал так, что чуть огонь из руки не добыл, – не проходит. Хотя с того случая в Америке, повторяю, два года прошло.

Тот солдат, наверное, уже чемпионом Оклахомы по родео вприсядку стал. Казалось бы, уж за два года можно было стволовыми клетками разжиться, разобраться, куда и сколько их сыпать, и такой пустяк, как у меня, вылечить. Нет, говорят, ждите, само пройдет через полгода, пока поменьше рукой пользуйтесь.

Или вон рапортуют: точечная бомбардировка раковой опухоли. В Израиле слепили прямо из элементов таблицы русского ученого Менделеева лекарство, посадили его на какую-то молекулу, которая отвезла лекарство по венам прямо к опухоли и по ней бомбанула. То есть по венам мы уже ездим, как в метро, скоро начнем наносветофоры глотать, чтобы полезные молекулы не мешали друг другу организм изнутри латать.

Молодцы мы, что тут скажешь! У меня вот тоже как раз трубы в ванной забились. Трубы не вены, туда сантехник почти целиком пролезает. Казалось бы, можно засор разобрать, пусть не микро-, но обычного робота на батарейках запустить. В крайнем случае, в Израиль позвонить или кого из знакомых евреев расспросить, как это делается. Нет, говорят, надо всю систему менять, ждите капремонта, пока не пользуйтесь канализацией. Поменьше ешьте, побольше книг читайте.

Каждый день слышишь: рак победили, диабет победили, машине дали розу понюхать – и она сто километров ехала, а искусственные глаза уже растут как помидоры и еще кино показывают, когда снаружи скучно.

Хочется спросить: где это все, о чем в новостях пишут? Ведь пишут не первый год. Я вот не поленился, откопал журнал за тысяча девятьсот девяносто восьмой год. Читаю заметку под названием «Конец дантистам». В Швеции изобретен гель, побеждающий кариес. Средство, состоящее из аминокислот и раствора гидрохлорида кальция за тридцать секунд сделает зубы здоровыми. В тысяча девятьсот девяносто девятом году гель должен появиться в продаже за пределами Швеции.

Семнадцать лет прошло, я вот как раз сейчас за пределами Швеции – где мой гель? Дупла в зубах такие, что белки приходят зимовать, а геля нет.

Читаю дальше: «Вакцина от язвы». Доклад, симпозиум гастроэнтерологов, эксперимент. Жертвами язвы ежегодно становятся десятки миллионов человек. Сто процентов получавших капсулы с инактивированными бактериями хеликобактер пилори выработали антитела к этому микробу.

Кто это писал, спрашивается? Где теперь этот вредитель? Но претензии предъявлять некому, я же сам это и писал, когда работал в журнале Men’s Health. Из официальных медицинских новостей брал и, немея от восторга, писал. Мечтал – вот бы поскорее настал тысяча девятьсот девяносто девятый год!

По-моему, десятки миллионов человек становятся жертвами не язвы, а напрасных надежд, что в «мы», которые где-то там победили и побороли, входит маленький «я», здесь и сейчас в бахилах на голое тело сидящий в очереди к терапевту.

Товарищи ученые, я так скажу: вы там что-то придумали, это, конечно, здорово, молодцы, но не забудьте нам сюда свое изобретение прислать. Не на симпозиум, а вот нам, в аптеку на углу Силикатного и 3-й Магистральной. Вы как будто в параллельной вселенной живете, уже двадцать лет как панацею открыли, а у нас тут из доступных препаратов только зеленка и молитва. Я очень люблю читать новости науки, но эйфория начинает притупляться. Жду вашего ответа, можете зашифровать его в нуклеотидной последовательности ДНК, но лучше просто в конверте. Наш почтальон как раз лошадь подковал – доставит.