Текст книги "В Багдаде неспокойно"

Дальше всех, почти до обочины добралась девочка лет десяти. Ей до спасения не хватило нескольких сантиметров. Впрочем, ее тяжело ранило еще в автобусе, а пуля, остановившая ее – разбила девочке голову. По асфальту за ней тянулся кровавый след. Неужели американцы приняли эти автобусы за брандеры, начиненные взрывчаткой, а всех, кто в них находился – за смертников? Или они думали, что в этих автобусах едет Саддам Хусейн, а им за его уничтожение дадут премию, награды, примут в престижный колледж? В американской армии, наверное, стали использовать андроидов? В них закладывают определенные программы, а человечны они или бесчеловечны – исполнителей нисколько не интересует и поэтому солдаты готовы навалить горы из трупов, чтобы выполнить заложенную программу. При этом американцы продолжают на всех углах трубить о гуманизме и демократии. Это тоже заложенная в андроидов программа.

Расправа заняла несколько секунд и была такой жестокой, что Игорь потерял дар речи. Только он из пассажиров «Сабурбана» видел почти все подробности. Остальные лишь догадывались о происходящем – по выстрелам, крикам и стонам, но они были не очень различимы сквозь шум работающего мотора. У Игоря пальцы сжались в кулаки.

Громов все еще надеялся, что американцы не будут стрелять по их колонне, ведь машины были с дипломатическими номерами, а на крыле первой из них трепетал трехцветный российский флаг. Но, вероятно, он был для американцев таким же раздражителем, как, по слухам, для быка – красная тряпка.

Машины сбились в кучу. Те, что ехали позади головной, обошли ее слева и справа, встали по бокам. Всем хотелось оказаться подальше от горящего танка, но теперь колонна представляла из себя очень хорошую мишень, чем тут же и воспользовались американцы…

– Они сейчас по нам шарахнут! – наконец закричал Игорь. – Из машин вываливайте!

Он дернул рукой ручку двери, стал открывать ее, смещаться в сторону образовавшегося прохода, и тут пули полоснули по ветровому стеклу, рассыпав его на мириады осколков.

– Мать вашу! – закричал в отчаянии Игорь, вываливаясь из машины.

Сергею показалось, что в оператора попала одна из пуль и, скатываясь с сиденья автомобиля на землю, он даже увидел, что тот, кажется, обливается кровью. При этом оператор продолжает обниматься видеокамеру, пытаясь уберечь ее от поломки, поскольку хрупкая оптика могла испортиться от любого сотрясения.

Громов свалился на асфальт, остался лежать, втягивая голову в плечи от каждой пулеметной очереди. Игорь сидел рядом, привалившись спиной к борту машины. Кровь из рассеченной брови начинала затекать на глаза, а все лицо у него было в мелких крапинках, точно он за одну секунду то ли оспой проболел, то ли ветрянкой. Впрочем, все эти раны были от осколков, а не от пуль, а значит – не глубокими, хоть и страшными на вид, но совсем не опасными.

Сергей и сам почувствовал мгновенную боль в щеке, приложил к этому месту ладонь, наткнулся на что-то острое, колкое, застрявшее в коже и чуть не порезался. Он обхватил осколок стекла пальцами, точно вытаскивал занозу, дернул, чуть скривившись и готовясь к болезненным ощущениям, но боли так почти и не почувствовал. С майки ссыпалось еще несколько осколков, но они даже ткань не порвали, а уж до тела тем более не добрались.

– Ты как? – спросил Сергей, подползая к Игорю.

– Кажется все нормально. Я глаза закрыл, а то и их могло осколками посечь.

Он поставил рядом с собой видеокамеру, снял майку, приложил ее к ране, пробуя остановить кровь. Она покрывала теперь уже все лицо и казалось, что оно превратилось в кровавую маску.

– Эти суки прекратят когда-нибудь?! – завопил Игорь, то ли стараясь перекричать звуки выстрелов, то ли ожидая, что ему кто-то ответит.

Высоко в небесах, едва различимый, пролетел штурмовик прикрытия. Его рев достиг земли, когда самолет совсем исчез из глаз.

Американцы не унимались и продолжали обстреливать колонну. Патронов они захватили с собой много, оставалось молиться, чтобы никому из них не пришло в голову расстрелять все машины из орудия танка. Может, это в их задачу и не входило, но уничтожить все, что еще проявляет признаки жизни – они явно собирались. Неприятный свист пролетающих где-то поблизости пуль щекотал нервы и раздражал барабанные перепонки.

Американцы реагировали на любое движение, на любую суету между машинами, на любую попытку отползти к обочине. Наконец стрельба прекратилась.

– Кажется, сейчас поедем, – сделал оптимистический прогноз Игорь.

Он увидел, как помощник посла начал подниматься с земли, сжимая в руках российский флаг, но автоматная очередь тут же сбила его с ног. Куда попали пули – разглядеть не удалось, одна кажется – в голову. До танка было слишком близко. С такого расстояния автоматная очередь должна превратить человека в решето…

– Никуда мы не поедем, – процедил Игорь, сжимая кулаки.

Вот сейчас американцы начнут более методично уничтожать колонну, и никто не спасется, подумал Громов с тоской. Он попытался прикинуть, куда можно спрятаться и невольно помотал головой. До кювета никто доползти не успеет. Трупы пассажиров двух автобусов были тому доказательством. Громов встретился глазами с женщиной, прятавшейся за одним из валунов, что лежали вдоль дороги. Она была вся в черном, точно носила по кому-то траур, но впрочем, здесь эта одежа была традиционной для женщин. Только сейчас Сергей увидел, что на обочине дороги в нескольких метрах от того места, где он лежал, располагается автобусная остановка – мало чем отличимая от тех, что попадаются в Подмосковье.

Эта женщина, наверное, покинула на остановке один из тех микроавтобусов, догадался Сергей, и ей повезло. Ей сильно повезло.

И все-таки еще раз встретившись с взглядом этой женщины, Сергей прочитал в ее глазах обреченность. В страну двигалась орда варваров и вся ее жизнь рассыпалась в прах. Очевидно, обреченность виднелась и в его глазах. В такие минуты надо вспоминать всю свою жизнь, но это не получается, поскольку на воспоминания остается слишком мало времени…

– Да они нас тут всех перебьют! – кричал Игорь. – Полезли под машину.

Все еще не отрывая руку с тряпкой ото лба, он второй ухватил Сергея за плечо, потянул следом за собой – под высокое днище «Сабурбана». Места там было много, даже можно было чуть приподнять голову, не опасаясь удариться затылком о карданный вал. Громов подумал, что под танком во время обстрела отлежаться можно, а под машиной – не получится, хотя если ей даже в бензобак попадет пуля, то как в голливудских поделках, она не взорвется. Пусть даже бак загорится, а это тоже не всегда происходит, бензин в нем всего лишь выгорит. Сергей буквально перед поездкой смотрел передачу, где как раз такие опыты и проводились. Для того, чтобы машина взорвалась эффектно, надо к бензобаку приладить немного взрывчатки. Хотя, у американцев, занявших перекресток, есть для этого танк…

Под машиной было тесно. Все-таки под нее забилось пять человек.

Громов лежал возле колеса. Покрышки пахли горячей резиной. Сергей посмотрел на часы и удивился. Время слишком сжалось. С начала обстрела прошло около минуты, а ему показалось, что не меньше получаса. Он вдруг понял, что выстрелы прекратились. Или он уже просто от них оглох и теперь не различает никаких звуков? Тогда Громов выполз из-под машины.

– Ты куда? – спросил Игорь, но Сергей его не слушал.

Так уж вышло, что их «Сабурбан» при перестроении остановился как раз за головной машиной. Ее водитель сидел на асфальте, прислонившись спиной к борту. Майка на его груди в двух местах была порвана, а ткань вокруг аккуратных дырок пропиталась кровью. Такие дырки выбитые стекла не оставляют, они бывают только от пуль. Одна дырка виднелась в районе диафрагмы, другая с левого бока напротив пуповины. Глаза водителя были раскрыты, но он вряд ли что-то видел или чувствовал, находясь уже наполовину в беспамятстве.

Можно его спасти или не стоит пытаться – Громов не знал. Однако не мог он вот так просто лежать под машиной и смотреть, как из человека медленно уходит жизнь. Сергей пополз к водителю.

– Да куда ты? – схватил его за ногу Игорь.

– Раненый там, – повернувшись к нему, зашептал Громов, словно скажи он это громче, его могли бы услышать американцы и вновь открыть огонь.

В эту секунду их отвлек кто-то с левого края колонны и автоматчики, укрывшиеся за броней танка, выпустили по нему короткую очередь.

Эта жестокость объяснялась очень просто. Еще во времена вьетнамской войны американцы испытывали на своих солдатах психостимуляторы и амфетамины, пробуя сделать из них универсальных солдат, похожих на безмозглых идиотов, о которых снял культовый фильм Роланд Эммерих. Эти солдаты переставали чувствовать боль, усталость и становились очень агрессивными. Испытания продолжились и во время операции «Буря в пустыне». Наверняка на стимуляторах сидят и солдаты, что сейчас обстреливали дипломатическую колонну. Вот только к этим препаратам быстро привыкаешь. Эти солдаты – потенциальные наркоманы.

– Блин, ты же видишь, что они делают, каждый раз, когда кто-то рыпается, – сказал Игорь.

– Вижу, – согласился Громов. До него вдруг дошло, что если сейчас Игорь задержит его еще на секунду, то он потеряет решимость, никогда из-под машины не вылезет. Ничего в этом позорного, конечно, не было, потому что под машинами прятался весь караван.

Он стянул с себя майку. Лежа делать это было не очень удобно, приходилось изворачиваться, словно змея, но даже приподниматься не стоило, не то что пытаться встать на ноги. Сергей чуть надкусил края майки зубами, чтобы она лучше рвалась, разодрал ее на несколько длинных полос, шириной схожих с бинтами. Его чуть закрывали борта машин, и американцы не увидели, как он подобрался к раненному водителю. Игорь тем временем, дернул дверь багажника, но она была закрыта. Он поискал глазами своего водителя, чтобы взять у того ключи, но его и след простыл. Куда он подевался в этой суматохе – Игорь не заметил. Тогда оператор вытащил из сумок арабские платки, которые они везли в качестве сувениров, чтобы использовать их вместо бинтов. Его майка была уже использована.

Сергей перемотал кусками своей майки раны водителю. Все, кто лежал под машиной, тоже стянули майки, порвали их и побросали Сергею, так что недостатка в перевязочных средствах у него не было. Больше ничем раненому он помочь не мог. Американцы наконец заметили какое-то движение возле головной машины и дали очередной залп. Пули забарабанили по капоту, пробивая металл. На асфальт что-то натекло, кажется, охладительная жидкость.

Громов уткнулся лицом в асфальт, прикрывая затылок руками, сомкнутыми в замок.

По дороге, подходы к которой охраняли американцы, загрохотали танки, немилосердно уродуя траками асфальт. Сергей чуть повернул голову, чтобы было лучше видно. Танков было много, десятки, может сотни. Сколько их там должно быть в американской дивизии? Сергей сбился со счета, считая их, да и видно ему было не очень хорошо.

Шея в неудобном положении вскоре затекла, стала болеть. Громов вновь положил голову на асфальт, закрыл глаза, и слушал, как сотрясается под ним земля от многотонных бронированных монстров, которые шли в обход Багдада в клубах едкого дыма, сильно смахивающие на исчадия зла.

Следом за танками проехало несколько огромных бульдозеров, которые в случае необходимости, прокладывали дорогу посреди бездорожья. Размерами своими они даже превосходили танки. А следующими уже ехала бесчисленная орда грузовиков, отдаленно очертаниями своими напоминающие «Уралы» с солдатами в кузовах закрытых брезентовыми тентами.

Эта колонна являлась отличной целью, будь у иракцев хоть один штурмовик, способный здесь оказаться. Сергей видел, что солдаты в кузовах иногда что-то кричат автоматчикам, стоящим за бортами танка – охранения. Те что-то радостно кричали в ответ. Ну да, они ведь выполнили поставленную задачу и смогли обеспечить беспрепятственное движение колонны, отправив на тот свет десяток-другой мирных жителей. Может еще за этот подвиг каждый из них получит медаль конгресса. А если станет известно, что они на самом деле тут натворили, то американские СМИ придумают, как обелить своих военных, сделают репортаж о том, что, отступая части, верные Саддаму Хусейну, уничтожили мирных жителей, решивших встретить американцев цветами. И вновь отыщется работа для Голливуда, где явно испытывают творческий кризис. Там после «Бури в пустыне» наснимали много клюквы о том, как злые иракские солдаты пытали обывателей, воровали в их домах столовое серебро и применяли мины с отравляющими веществами, но доблестные американские спецназовцы их прогнали. В этих фильмах конечно ни слова не говорилось о том, что сами американцы применяли запрещенные снаряды с обедненным ураном, как в Югославии и что из-за этого множество людей заболело разными видами рака. После нынешней операции Голливуду тоже придется сочинять разные сказки, хотя бы о том, что в Ираке нашли-таки оружие массового поражения.

Впоследствии, Сергей узнал, что эта колонна шла по заранее условленному с продажными иракскими генералами, пути. Дорога была разминирована, а генералы за свое предательство после войны получили виллы во Флориде. Потом они еще и возмущались, что дома и поместья им дали меньших размеров, чем обещали. Дескать, американцы их накололи.

Военная армада двигалась по дороге больше полутора часов.

Все это время пришлось лежать на асфальте. Хорошо еще, что он был теплым, а то и простуду можно было подцепить.

Наконец хвост колонны скрылся вдали. На танк охранения забрались автоматчики, напоследок выпустив несколько очередей в воздух, поверх застывших посольских автомобилей. «Абрамс» двинулся с места и отправился догонять колонну.

Земля все еще сотрясалась, но звуки работающих моторов затихли.

Громов услышал, как кто-то громко сказал: «На нас напали». Он узнал голос посла.

Сергей приподнял голову, огляделся, потом сел на корточки. Решиться подняться в полный рост – было очень страшно. Ноги дрожали. Пригибаясь, он высунулся из-за автомобиля, посмотрел на перекресток. Там никого не было.

Оказалось, что посол забрался в свою машину, связался с Москвой по спутниковой системе, установленной в салоне, и теперь докладывал о случившемся.

– Американцы! – говорил посол. – Сейчас выясняем, сколько у нас раненых.

Сергей вдруг вспомнил, что сто первая американская дивизия, обстрелявшая их, носила очень громкое название «Кричащие орлы».

– Кажется, пронесло, – сказал он Игорю.

– Ага, – ответил оператор и засмеялся, вспомнив анекдот про Петьку и Василия Ивановича. – Куда эта скотина водитель делся?

– Откуда я знаю? – развел руками Громов.

– Блин, без штатива снимать, уже рука устала, – пожаловался Игорь.

– Так ты что же, снимал? – удивился Сергей.

– Ну, было немного, – скромно потупившись сказал Игорь, – не все конечно, а так, чуть-чуть, – он взглянул на показатель времени камеры. – Вот снял семь минут сорок три секунды. Но ты не обольщайся. Планов там мало. Длинными мазками работал.

– Да ты гений! – сказал Сергей.

У него немного тряслись руки.

– А ты сомневался что ли?

– После Югославии, где ты сиганул снимать бой с учекистами, я вообще в тебе не сомневаюсь. Все, снятое Спилбергом, по сравнению с твоими работами, полная фигня.

– Курить хочешь? – спросил Игорь, вытащив из кармана джинсов мятую пачку с мятыми гнутыми сигаретами, некоторые из которых сломались и в руках разваливались на части.

– Давай.

– Я тут поработаю немного, – сказал Игорь.

Он тоже затянулся, потом водрузил камеру на плечо и отправился даже не в голову колоны, а дальше – туда, где асфальт устилали трупы пассажиров микроавтобусов.

Постепенно между машинами стали появляться любопытные, началось движение. Те, кто не пострадал, оказывали помощь раненым; вытаскивали из машин аптечки, кололи обезболивающее, перевязывали. Убитых в колонне не оказалось. Тяжело раненный был только один – водитель головной машины. Его надо было срочно доставить в госпиталь. Ближайший из них находился в Фалуджи. Еще пятерых ранило легко, в том числе и помощника посла, который попытался было объяснить американцам кого они обстреливают. Удивительно, но его задело лишь двумя пулями, да и те прошли по касательной – чиркнув по голове и по шее. Царапину на голове перемотали бинтами, кровь из шеи перестала течь сама.

– Ты в рубашке родился, – говорили ему, похлопывая по плечу.

– Да уж, – отвечал помощник посла, морщась. Видимо его чуть контузило, и сейчас голова у него раскалывалась от боли, а обезболивающая таблетка, которую он выпил, еще не подействовала.

Поддерживая под руки, его усадили в исправную машину на заднее сидение и пристегнули ремнями, чтобы не упал.

Что касается машин, то четыре из них в полевых условиях было не починить, вернее на это ушло бы слишком много драгоценного времени. У двух были разбиты радиаторы, а еще у двух – двигатели. Пробитые покрышки заменили в считанные минуты, запасных не хватило, пришлось снимать с поврежденных машин, благо большинство из них в колонне были «Тойотами Ленд Крузер». Все равно их придется бросать на дороге, поскольку никто за ними возвращаться не станет. Людей бы спасти! Грабителей, которые будут потрошить эти машины, ждал очень приятный сюрприз – несколько коробок с коллекционным вином в одном из багажников. Им пришлось пожертвовать, когда стали перераспределять груз по исправным машинам. Посольский архив был гораздо ценнее. Здесь могли даже быть документы, о переговорах между российским правительством и Саддамом Хусейном. Их темы еще долго будут оставаться секретными, а документы, наверное, никогда не станут доступны. Сергей помог его перегружать, таская тяжеленные коробки из машины в машину.

Неожиданно он увидел, что несколько арабов пытаются залезь в салоны машин, в том числе и в их «Сабурбан». Поскольку исправных машин стало меньше, чем вначале этой одиссеи, то было понятно, что новые пассажиры могут занять места русских. Оказалось, что это те, кто ехал в автобусе и выжил. Во время обстрела они, похоже, прикинулись мертвецами, и лежали не шевелясь, пока не ушли американцы. По-английски они не разговаривали. Громов не понимал, что им объясняет посол, но догадаться было несложно. Арабы вызвались помочь перегрузить часть поклажи, но взамен клянчили места в машинах. Поэтому от их услуг пришлось отказаться.

– Я сообщу о вас властям, – наверное, так можно было перевести последнюю фразу посла, брошенную арабам.

Обещание это их не вдохновило. Они наверняка понимали, что властям сейчас не до них, что никто им помогать не будет и спасаться придется только рассчитывая на собственные силы. Посол и сам это превосходно понимал, но ничего другого пообещать не мог.

Вернулся Игорь.

– Там все в фарш, – сказал он, махнув в сторону разбитых микроавтобусов, – картинка скажу тебе отвратительная. Я снял кое-чего. Водителю первого автобуса пуля точно в центр лба попала. Посмотришь потом – может пригодится. Но не стал бы я такие жестокости показывать. Знаешь ли, не у каждого нервы выдержат на подобное смотреть.

Громов кивнул. В середине девяностых, когда он только начинал работать на телевидении, трупов в новостях показывали много и во всех подробностях, благо недостатка в таких материалах – не было. Убийств на улицах столицы и других городов во всяких бандитских и коммерческих разборках было предостаточно. Но с некоторых пор информационная политика стала меняться. Убитых старались уже не показывать крупным планом, чтобы не шокировать телезрителей. И все-таки люди должны видеть в подробностях то, что здесь случилось.

– Ты хотя бы майку надел, – подсказал Игорь.

– Ой! Точно.

Сергей и забыл, что он ходит по пояс голым. Он полез в машину, достал из сумки первую попавшуюся майку и натянул на себя.

Откуда-то возник водитель «Сабурбана», в котором ехали журналисты. Сергей не стал интересоваться – где тот прятался во время обстрела. Может, у него была природная способность к мимикрии, все-таки он тут родился, и в минуту опасности может сливаться с местностью?

В «Сабурбане» выбило почти все стекла.

– Милейший, открывай багажник, – сказал Игорь водителю по-русски, но тот, хоть по-русски и не говорил, превосходно понял оператора и тут же бросился выполнять его просьбу. У Игоря была поразительная способность объяснять кому угодно, что ему нужно.

Игорь забеспокоился, что в дороге через разбитые окна машины выпадут какие-то из вещей. За личные он беспокоился не очень, но гораздо хуже окажется, если выпадет что-то из аппаратуры. Пока шли сборы в дорогу, Игорь вытащил из сумки скотч, который всегда возил с собой на тот случай, если в аэропорту он не сможет запечатать сумку с аппаратурой и придется тогда ее обматывать. На этот раз он стал приматывать сумки ко всевозможным выступам и скобам внутри машины, совсем как паук, который поймал муху и теперь облепляет ее паутиной, чтобы не улетела.

Все эти приготовления могли занять еще приличное время, а для тяжело раненого водителя каждая минута была важна.

– Я тебя брошу на время, – сказал Сергей Игорю.

– Куда это ты намылился? – удивился оператор.

– Вызовусь добровольцем для одного дела. Не переживай, в Фалудже, дай бог, встретимся. Смотри, чтобы ничего из вещей не пропало.

Сергей подошел к послу и, показывая на водителя, лежащего на заднем сидении внедорожника, сказал:

– Я его в госпиталь отвезу.

Посол быстро прикинул в голове, что колонна будет двигаться медленнее, чем одна машина.

– Сможешь?

– Конечно.

Лет десять назад, когда с деньгами было очень туго, Сергей ночами подрабатывал тем, что «бомбил» на ночных улицах на старом «Запорожце», который он одолжил у отца. Разные встречались пассажиры. Однажды даже пытались отнять у Сергея выручку, приставив к горлу нож. Повезло, что денег при себе у него почти не было, а на его «Запорожец» грабители не позарились. Зато за эти полгода Сергей выучил все закоулки родного города и так научился водить машину, что теперь мог участвовать в любых гонках.

– Знаешь, где госпиталь в Фалудже находится? – спросил посол.

– Нет.

Карты города под рукой, конечно, не было. Посол на пальцах объяснил Громову, как добраться до госпиталя.

– Не бойтесь, не заблужусь, – успокоил его Сергей. – В крайнем случае, спрошу у местных жителей. Вот только бы на американцев опять не нарваться.

– Мы следом за тобой поедем. Думаю, что скоро. У госпиталя и встретимся все. Удачи тебе!

– Вам тоже удачи.

До Фалуджи было всего километров двадцать. Сергей завел двигатель, и приноравливаясь к машине, медленно двинулся с места. Он засек показатели на спидометре и прикинул, какие цифры на нем должны быть, когда он въедет в город. До той поры можно ни о чем не волноваться, а гнать по дороге в свое удовольствие. Асфальт был старым, выгоревшим на солнце, серым, как и вся округа, но без заметных трещин и ровным. Вскоре Сергей разогнался до восьмидесяти километров в час и ехал, почти не снижая скорость. Лишь однажды, когда он увидел впереди хищный силуэт «Абрамса», стоящий на обочине, Сергей нажал на педаль тормоза. Он проехал мимо танка как черепаха, провожая его долгим взглядом. Так отвлекаться от дороги было конечно опрометчиво. На ней было даже не две полосы, а полторы и поэтому машинам, чтобы разъехаться, обязательно надо было сворачивать на обочину. Впрочем, насколько Громов мог видеть – дорога пустовала. Никаких повреждений на танке заметно не было. Жизни ни в нем, ни вокруг него тоже не наблюдалось. Очевидно, боевая машина сломалась и ее просто бросили здесь, пересадив экипаж на другие, чтобы не оставлять солдат в одиночестве. А то не дай бог нападут на них злые арабы и отомстят за бомбежки.

Завидев спустя километров пять следующий танк, Громов промчался мимо, не обращая на него никакого внимания. Прежде чем доехал до города, он встретил еще два брошенных американских танка.

Водитель на заднем сидении все время находился в беспамятстве, иногда постанывая. Рана на боку открылась, кровь просочилась сквозь повязку и натекла на кресло. Сергей боялся, что водитель умрет в дороге.

Он доехал до Фалуджи менее чем за двадцать минут. Сельский пейзаж как-то неожиданно перешел в городской. По бокам дороги выросли двухэтажные мазанки. Сергей и не надеялся повстречать дорожный указатель, объясняющий как добраться до госпиталя. Поначалу он сбавил скорость, боясь пропустить нужные повороты, а потом на всякий случай остановился и спросил у первого попавшегося прохожего – где находится госпиталь.

Тот на пальцах объяснил, как туда доехать, с любопытством поглядывая на заднее сидение внедорожника. Было видно, что араб очень хочет узнать, что стряслось. Он даже попытался задавать Громову вопросы, посчитав, что человек, который едет на машине с дипломатическими номерами, должен владеть местным языком.

– Я не понимаю, – развел руками Сергей.

Он по жестам араба догадался, о чем тот его спрашивает, но понимал, что ответить ему не сможет, да и времени на разъяснения терять не хотелось.

Несколько месяцев, что Сергей провел когда-то за рулем, не исчезли без следа, и теперь он интуитивно чувствовал – куда ему надо ехать. Это не раз выручало, когда он оказывался в незнакомой местности, за городом, где далеко не все проселочные дороги были нанесены на карту. Да и госпиталь, к счастью, находился на окраине Фалуджи, и углубляться в лабиринт городских улиц, где Громов наверняка заплутал бы, не пришлось. У него точно камень упал с плеч, когда он наконец-то увидел за забором длинное одноэтажное здание, похожее на барак. Судя по описаниям посла – это и был местный госпиталь.

Здание опоясывал невысокий кирпичный забор. Охранные функции он явно не мог выполнить, скорее просто очерчивал территорию, принадлежащую госпиталю, за которую пациентам выбираться не следовало.

Ворота были распахнуты настежь. Во дворе никого не оказалось, да и госпиталь словно вымер и казался брошенным. Сергей испугался, что весь его персонал, включая врачей, медсестер, уборщиков и больных, заслышав о приближении американцев, эвакуировался. Тогда раненому здесь никто не поможет, а Громову останется лишь ждать в машине, когда приедет вся колонна. И какой же тогда был смысл лезть на рожон, вызываться добровольцем? От этих неприятных мыслей сердце Сергея учащенно забилось.

Он въехал внутрь, остановился перед центральным входом, заглушил двигатель и выбрался из машины. Никто не вышел ему навстречу. Пришлось самому бежать к зданию. Он хотел толкнуть дверь рукой, но оказалось, что они открывались автоматически, все-таки гостиницу построили лет десять назад.

В коридоре тускло мерцали лампы накаливания, похожие на джедайские мечи, вмонтированные в потолок, только не синие, а белые. На стенах между закрытыми дверями, висело несколько плакатов, в большинстве самодельных, похожих на стенные газеты.

– Эй, есть тут кто? – спросил негромко Сергей.

Никаких действий на его слова не последовало.

Он уж хотел повторить свой вопрос погромче, но наконец-то одна из дверей в коридоре распахнулась, а из нее выглянул кто-то, облаченный в белый халат.

Ну, слава богу, подумал Громов.

– Мне нужен врач, – громко сказал он и пошел навстречу человеку в белом халате. Тот уже вышел из кабинета.

– Вам? – удивился незнакомец, внимательно разглядывая Сергея.

– Нет. Со мной все в порядке, – Громов понял, что объясняет сбивчиво, а по акценту и по тому, как врач прислушивается к его словам, догадался, что тот плохо говорит по-английски. Значит, говорить следовало медленно, тщательно подбирая самые простые и распространенные слова.

Может заговорить на русском? Врач мог обучаться в Советском Союзе, подумал журналист.

– В машине, – Сергей махнул в сторону входных дверей, за которыми виднелась «Тойота», – раненый.

– Русский? – чудовищно коверкая слово, спросил врач.

– Да! – обрадовался Сергей тому, что врач его понял.

– Не понимаю, не говорю по-русски, – сказал врач на ломанном английском.

Но зато он догадался – что от него хотят, двинулся к выходу посмотреть – какая помощь нужна раненому. Сергей губами воспроизвел звук выстрела и показал два пальца. Это означало, что в водителя попало две пули. Объяснение звучало идиотски, но врач превосходно его понял, открыл дверцу машины, чуть нагнулся, рассматривая водителя, прислушиваясь к его дыханию.

– Нас американцы обстреляли, – сказал Сергей.

– Я знаю, – сказал врач.

– Откуда?

– Радио.

Оказалось, что информация о происшествии каким-то образом стала известна на местной радиостанции. Не могли же они перехватить разговор посла с Москвой? Для этого надо иметь сканер, настроенный на определенные частоты. Обычно их ставят на частоты, на которых переговариваются силовые структуры. Тем не менее, сообщение о нападении на русскую дипломатическую колонну уже прошло в эфире радиостанции.

– Я сейчас вернусь, – сказал врач и, устроил целую пантомиму, показывая, что хватает и везет что-то невидимое.

Он вернется с каталкой, догадался Сергей и кивнул в ответ.

– Моя помощь нужна? – спросил он.

– Оставайтесь здесь, – сказал врач и еще раз добавил, будто у него заело пластинку в голове: – Я сейчас вернусь.

Ждать пришлось недолго. Госпиталь наконец-то ожил, появился даже охранник. Он разительно отличался от всего персонала тем, что не носил белый халат, а был одет в форму песочного цвета с каким-то нашивками.

Санитары выкатили носилки, подвезли их к машине. Один из них залез внутрь, попробовал подхватить раненого за руки, чуть приподнял его, потянул на себя, а уж когда он почти вытащил тело, второй санитар взял водителя за ноги. Они перегрузили раненого на каталку, но сделали это все-таки не очень аккуратно, словно работали не в госпитале, а на бойне и привыкли разгружать машину с мясными тушами. Громов заметил, что санитар испачкал в крови джинсы на коленках и белый халат.

Сергей машинально пошел следом за каталкой. Наверное, он даже ввалился бы в операционную, если бы его не остановил врач, показывая, что дальше идти не стоит.

– Подождите в коридоре, – сказал он.

– Я на улице подожду, – сообщил Сергей.

– Очень хорошо, – сказал врач.

На территории госпиталя наверняка не курят, подумал Громов, оказавшись на улице. Он даже поискал взглядом – не валяются ли где окурки, но ни одного не нашел, а урна для мусора, что стояла перед входом, судя по форме – не предусматривала, что об нее будут тушить окурки. Хотя, таблички, запрещающей курить, тоже не было.

Сергей отвернулся от входа, достал сигареты, закурил, все так же не поворачиваясь лицом к зданию. Он даже подумал о том – не выйти ли ему за территорию госпиталя. Позади он услышал шаги и обернулся, вытащив сигарету изо рта. Оказалось, что к нему шел охранник.