Текст книги "Викинг"

Глава сороковая,
в которой выясняется, что беды, раз за разом обрушивающиеся на героя, имеют вполне конкретное обоснование. Правда, мистическое…

Что бы там ни говорили матерые морские волки, но после этой «забавы» мы высадились в первой же подходящей бухте, выволокли корабль на песок, и компетентные специалисты всерьез занялись техническим обслуживанием «Сокола».

К сожалению, бухточка, вполне подходящая для корабельного ТО, не была оборудована ни фастфудом, ни водопроводом. Поэтому, по распоряжению Хрёрека, была сформирована команда для решения вопросов водо– и едоснабжения.

Возглавил ее Трувор. Естественно, в состав вошел и совершенно бесполезный в сфере судоремонта Ульф Черноголовый.

В наш славный поход мы отправились на лодке.

Да, совсем забыл сообщить: этим утром мы захватили отличный рыбацкий парусник: крепкую четырехвесельную посудину, по утверждению Ольбарда, способную нормально перенести средней силы шторм.

Собственно, она его и перенесла. Внезапно начавшийся шторм отрезал ее от спасительного берега, но – обошлось. Рыбаки, как и мы, постарались отойти подальше от берега… И встретили рассвет по соседству с нами.

Близкое общество нашего «Сокола» оказалось для них куда неприятнее минувшего шторма.

В некотором смысле они сами виноваты. Не стоило удирать. Хотя и рыбачков понять можно. Одного взгляда на плотоядную драконью морду на нашем носу и не менее алчные рожи хирдманнов Хрёрека-ярла достаточно, чтобы возникло непреодолимое желание перенестись миль на тридцать подальше.

В общем, они дали деру. А мы, само собой, погнались. Ольбарду приглянулись мореходные качества лодки, а всем остальным, по-моему, нравился сам процесс.

Сначала у беглецов были неплохие шансы, поскольку берег – на виду, ветер – попутный, а под парусом они шли так же ходко, как «Сокол». Чем, собственно, и покорили шкиперское сердце Ольбарда Синеуса.

Однако, когда от спасительной тверди рыбаков отделяло каких-то полторы мили, ветер внезапно спал, паруса повисли старушечьими сиськами, и участь лодки была решена. Абсолютное превосходство двадцати восьми весел над четырьмя было настолько очевидно для специалистов, что рыбачки даже и не пытались продолжить бегство.

Беглый экипаж состоял из пяти человек. Нет, я оговорился: из пяти трэлей. Разве можно считать человеком существо в железном ошейнике? Мои соратники, во всяком случае, не считали. Кстати, далеко не все рабы здесь, на севере, носят этакие «украшения». Я в этом деле не специалист, но, судя по всему, железом «кольцуют» в первую очередь тех, кто склонен сменить социальный статус. Впрочем, я могу и ошибаться. Точно знаю одно: я на человека такую штуку не надену никогда.

Ярл, в отличие от меня, избытком гуманизма не страдал. Он с ходу объявил рыбачков беглыми рабами, и хускарлы тотчас принялись обсуждать, какой именно казни предают таких вот беглецов в разных уголках Балтийского и Северного морей. Один из трэлей, видимо, старший, попытался спорить: мол, никакие они не беглые, а на рыбалку отправились по поручению своего хозяина, местного землевладельца… Но дискуссии не получилось. Стюрмир отвесил говоруну оплеуху, от которой тот мигом оказался на палубе и в дальнейшей беседе не участвовал. Остальные понуро внимали и готовились к худшему.

Конечно, это был беспредел. В том же Хедебю никому и в голову не пришло бы покуситься на чужое имущество. Но на море действовали другие законы. Вроде «закона тайги». Помните? С медведем-прокурором. Вода – она спрячет не хуже. А если кто-то на суше попробует оспорить события, то ему придется выставить никак не меньше сотни свидетелей своей правоты, поскольку весь наш хирд на тинге дружно покажет, что на волнах болталась брошенная посудина без экипажа. А и был бы экипаж – кого волнуют свидетельства трэлей?

Ульфхам Треска с присущей викингам практичностью предложил подарить рабов Эгиру и его подружке. Чтобы, когда тот следующий раз вздумает варить пиво[40]40
  Авторы скандинавской мифологии были склонны навязывать свои личные пристрастия плохим и хорошим божествам. А еще они были весьма поэтичны, потому уподобляли море огромному пивному котлу вышеупомянутого великана Эгира. Шторма, соответственно, считались естественным следствием склонности великана к выпивке.


[Закрыть], ему было чем закусить – помимо доблестного экипажа «Сокола».

Предложение одобрили. Бедолаги отправились за борт. А поскольку Хрёрек был в это утро настроен благодушно, то им даже предварительно не перерезали горло.

Оглушенный Стюрмиром спорщик камнем пошел ко дну. Остальные даже не попытались ему помочь: сразу устремились к берегу. Трэли и есть трэли.

Надо сказать, у них был неплохой шанс выжить: до берега оставалось меньше километра. Я оценил этот шанс, как три к одному. Конечно, полукилограммовый ошейник заметно снижает плавучесть, да и водичка в море довольно холодная, но жители севера к холоду привычны.

Мои соратники были склонны смотреть на шансы пловцов менее оптимистично. Пари заключались на то, двое доплывут до берега или один.

Биться об заклад я не стал. Мой цинизм еще недостаточно окреп, чтобы ставить на человеческие жизни. Однако и я почерпнул полезный опыт. В вопросах свободного плавания по морским просторам я абсолютный дилетант. На береговые камни выбрался только один трэль. Правда, второй не дотянул до берега самую малость – метров пятьдесят. Видно, прибой доконал.

Так что поспорь я с кем-то, неминуемо проиграл бы.

А вот мой раб стал богаче на целый серебряный дирхем – выиграл у Рулафа. Хавчик поставил на единичку. Впрочем, ставил он мое серебро, так что и дирхем теперь тоже мой.

Захваченное плавсредство Ольбард осмотрел и полностью одобрил.

Трофейная лодка бежала в кильватере драккара, как жеребенок за мамкой.

А сегодня ей предстояло самостоятельное плавание. С командой заготовителей на борту.

Нас было восьмеро. Трувор, Руад, Рулаф, Сигвад (тот самый парень, которого принимали в хирд вместе со мной), я и еще двое варягов. А также Свартхёвди. Земли эти были – датские. Медвежонок же был природным даном с Сёлунда, знал поименно всех местных лидеров и носил правильную одежку. Это значило, что по вышивке на его куртке любой коренной обитатель Датской Марки мог запросто отследить родословную, а затем (если у обитателя не было к роду Свартхёвди кровных претензий) облобызать, покормить или иным образом выразить его живым и мертвым родственникам глубокое уважение.

Медвежонку предстояло, если потребуется, вести переговоры и торговаться о цене провианта. Если, конечно, не удастся получить требуемое бесплатно. У северян эта экспроприация считается почти законной и называется – страндхуг. Выглядит это так: приплывают на большом корабле к мирным землевладельцам крепкие парни в доспехах и очень мирно интересуются: не поделишься ли, дорогой товарищ, с ними провизией и другими необходимыми в походе вещами?

Грабеж? Какой грабеж! Мы же чисто по-дружески просим! А то так есть хочется, что и переспать не с кем. Неужели можно отказать в сущих пустяках морским странникам, творящим вечную славу северного народа?

При этом, для убедительности, борцам за нурманнскую славу рекомендуется ненавязчиво так поглаживать рукоять секиры. Угрозы? Какие угрозы! Разве мы угрожаем? Просто напоминаем, что есть такой освященный веками и одобренный прадедушками (викингов, само собой, а не землепашцев) обычай. Страндхуг, называется. Вы что, против обычаев? А вот это уже уголовно наказуемое преступление!

Однако бывают ситуации, в которых тема не проходит. Как правило, когда военное превосходство приверженцев страндхуга не столь очевидно.

Ну, тогда можно и за деньги…

Подходящее место для десантирования мы обнаружили часика через полтора. Внизу, под скалой, мокла рыбачья лодка немного меньше нашей. Повыше сушились сети. Вверх по карнизу взбегала хорошо утоптанная тропинка. Даже такому неопытному викингу, как я, очевидно: где-то там, наверху, имеется человеческое жилье. А следовательно, вода и пища.

Мы пристали и высадились.

Наблюдательные варяги сходу обнаружили на тропе следы лошадиных и козьих копыт.

Глаза у моих друзей загорелись. Конинка, козье молочко…

Страндхуг! Ура! Теперь зажируем!

Однако, как я уже говорил, были такие, которые – против.

Вот на них мы и напоролись.

Два рослых бородача стояли поперек тропинки, недвусмысленно нацелив на нас копья.

А за ними, повыше, у поворота, – еще двое. С луками.

Добро пожаловать, гости дорогие. Как насчет «перекусить» острым железным предметом?

Нас было больше. И, скорее всего, мы были лучше подготовлены, хотя копья, шлемы и щиты у аборигенов тоже сработаны вполне профессионально. Надо полагать, они нас заметили уже давно, так что успели и облачиться, и обсудить протокол встречи.

Возможно (даже скорее всего) мы их победим. Но какова будет цена победы? А ну как дешевле все-таки – серебром?

Вперед выдвинулся Свартхёвди. Продемонстрировал пустые руки и начал переговоры. Мирные.

То есть сначала был предложен бартер: они нам – пищу и воду, а мы за это не станем забирать лодку и сети. А то такое дело – если не принесут нам перекусить, то придется самим рыбку ловить, чтоб от голода не помереть. Тут-то рыбацкая снасть и пригодится.

Аргумент был веский.

Но аборигены уперлись рогом. Может быть, оттого, что им было во что упираться.

Позиция больно выигрышная. Карниз узкий, да вдобавок изгибается удачно, а стрелки вообще за камнями прячутся. А вот мы – как на ладони. Если начнем чужое имущество прибирать, то сверху очень удобно будет в нас разными предметами швыряться. Стрелами, например, или булыжниками…

Диспут длился примерно полчаса. И вот наконец прозвучало редкое в устах викинга словосочетание «мы заплатим».

Теперь пошел уже конкретный торг. И почти определились условия: наверх мы не пойдем. Съестные припасы в виде пары козлят и трех свинок, свежую воду и даже пару бочонков пива нам снесут прямо сюда…

И цену аборигены предложили приемлемую… После получасовой торговли.

…Словом, дело было почти на мази, когда этот дебил взял да и стрельнул. Причем – в меня.

Что у него там в башке переклинило, понятия не имею.

Стрелу, допустим, я отбил. И вторую – тоже. А потом Трувор удачно метнул копье и сбил стрелка с карниза.

Тот пролетел метров пять, еще столько же прокатился по камешкам и затих, не подавая признаков жизни.

Родичи стрелка обиделись (за что? – он же первым начал!) и открыли военные действия. Одно копье полетело в Свартхёвди, второе – в Трувора. Свартхёвди пригнулся, Трувор увернулся – а может, метатель был не слишком меткий… Но в итоге оба копья «достались» мне. Первое продырявило щит, второе смачно долбануло по макушке шлема.

Результат: я, оглушенный, плюхнулся в воду и едва не потоп, потому что место оказалось довольно глубокое, а плавать в доспехах весьма затруднительно.

Выручил Сигвад, подцепивший меня, еще в процессе падения, за ремень щита бородкой секиры. Тут подоспели наши: Рулаф ухватился за древко застрявшего в щите копья (остальные прикрывали щитами) и выволок меня на сушу.

Тем временем бой прекратился.

Свартхёвди заорал, мол, стоп! Ну ее, драку! Давайте все-таки поговорим!

Оставшиеся без копий аборигены, хоть и с топорами наголо, тоже в атаку идти не спешили.

Свартхёвди истово клялся атрибутами Тора и добрым именем своего дедушки Ормульфа, приходившегося родичем кому-то из местных ярлов, что не хочет кровопролития. Но если все же такая неприятность случится, то там, за мысом, находится драккар Хрёрека-ярла, и пусть тогда поднявший топор на его хускарлов пеняет на себя!

Не знаю, какой из доводов оказался более убедительным, но наши противники опустили топоры, и через минуту Свартхёвди уже представлял им хольда Трувора.

А я в это время сидел на береговом камешке и пытался определить, есть у меня сотрясение мозга или нет. Тошнить вроде не тошнило, но голова кружилась, и меня не по-детски трясло. Не сразу до меня доперло, что трясет от холода: я же промок до нитки. Некоторое тугодумие тоже было косвенным свидетельством сотрясения… Ну да ладно. Мог ведь и воды нахлебаться, а то и вовсе утонуть.

– Благодарю тебя, выручил! – с чувством сказал я Сигваду.

– Пустяки! – махнул рукой мой спаситель. – Мы же с тобой, считай, молочные братья.

Ну да. А вместо общей материнской сиси у нас – ритуальный сапог Хрёрека. Хорошо хоть его пришлось не облизывать, а только обуть. Хотя (я теперь уже был в курсе некоторых местных обрядов), если бы меня принимали в обычный род, пришлось бы и на коленках посидеть, и к «материнской» груди приложиться. Не подумайте, что местные ребята – извращенцы. Это они «рождение ребенка» изображают. Чтобы, значит, собственных предков-чуров в заблуждение ввести. По-моему, это неуважение к покойникам – держать тех за полных недоумков.

Хотя, если вдуматься, плевать через левое плечо (как это популярно у их отдаленных потомков), еще глупее. Если на этом плече (как предполагается) сидит черт, то плевком его не собьешь. Только обидишь. А обиженный черт вряд ли добрее необиженного…

Начавший драку абориген, к моему немалому удивлению, оказался жив, хотя должен был сначала продырявиться копьем, а потом разбиться всмятку.

Парень оказался настоящим везунчиком: во-первых, копье Трувора не проделало в нем дыры (как это обычно бывало), а всего лишь снесло с тропы. Во-вторых, от контакта с гранитными камнями он, можно сказать, почти не пострадал. Вывихнул руку и сломал обе ноги. Сущая ерунда, если вспомнить, на что и откуда он падал.

Пока его перевязывали и упаковывали в лубки, стрелок несколько раз приходил в сознание и терял его снова, так что желающим выяснить, какого хрена он в меня выстрелил, пришлось потерпеть.

Тем временем на берегу развели костерок. Я избавился от доспехов и мокрой одежды, завернулся в шерстяной плащ Трувора, выпил горячего пива (местным нравится, а по-моему, редкая дрянь) и наконец перестал лязгать зубами.

Наши суетились так, будто я серьезно ранен. Неспроста, как оказалось.

Следовало показать, что с нашей стороны тоже имеется пострадавший. Для взаимозачета, так сказать.

После недолгих переговоров стороны сошлись на снятии взаимных претензий. Поскольку копье Трувора непосредственного вреда парню не принесло, было решено считать, что он свалился со скалы исключительно по собственной неуклюжести. Так же, как и мое падение в воду было признано следствием моей скверной координации.

Высокие стороны поклялись не делать предьяв на общем собрании-тинге, и инцидент сочли исчерпанным. Примерно так договариваются в двадцать первом веке автомобилисты, если не хотят привлекать ГИБДД. Только здесь обходятся без расписок: за соблюдением условий сделки тут следит самая высшая инстанция. Божественная.

За водой и четвероногими был отправлен сводный (после обмена суровыми клятвами нас больше не боялись) отряд. Ко времени его возвращения поломанный парень пришел в себя. Однако внятного ответа на главный вопрос дать не смог.

Захотелось – и выстрелил. Вот и весь сказ.

Услыхав это расплывчатое объяснение, Свартхёвди Медвежонок как-то очень многозначительно поглядел на меня.

Я даже подумал: а не спровоцировал ли я паренька каким-нибудь неправильным действием?

Нет, все оказалось намного проще. Или сложнее. Это с какой стороны посмотреть.

Тайну сию, вернее, свою интерпретацию сегодняшних и более ранних событий, Свартхёвди выдал мне, когда мы благополучно вернулись в бухточку, где «профилактировали» драккар.

Его вывод был абсолютно неожиданным для меня, но полностью отвечавшим духу времени. Присутствовавшие при разговоре хускарлы дружно поддержали мнение Медвежонка. А я впал в растерянность. С одной стороны, мои самые близкие друзья отнеслись к ситуации очень серьезно, а мнению этих суровых тружеников меча и топора я привык доверять. С другой стороны, моему рациональному (даже после волшебного «перехода») уму было трудно мыслить подобными категориями. Все-таки я родился не Ульфом Черноголовым, а Николаем Переляком. Которому было очень трудно всерьез отнестись к утверждению, будто на него навели порчу.

Глава сорок первая,
в которой герой ступает на землю Сёлунда, славного острова, на котором правит тот самый прославленный в веках обладатель «волосатых танов» Рагнар Лодброк

Длинный красивый фьорд… Пустынная и чистая красота дикой северной природы, плеск весел, мерный рокот барабана, ветер, надувающий полосатый парус, несущий горе всем, кто не способен за себя постоять. То есть несущий нас.

Бывало, правда, что из-за очередного изгиба-поворота вышмыгивали местные хищные «щучки» – такие же искатели приключений и чужого добра.

Однако, как вышмыгивали, так и ушмыгивали обратно.

С нами связываться – себе дороже.

Этот фьорд был каким-то… непуганым. Похоже, здесь совсем не опасались грабителей. Обитатели земли Сёлунд глядели на нас с берегов совершенно без страха, рыбачьи лодки не бросались наутек при виде драконьей головы, а с шедшего встречным курсом кнорра нам адресовали что-то вроде «добро пожаловать».

Вероятно, дело было в человеке, который заправлял на этом чудесном острове.

Звали его Рагнар Лодброк. Или Рагнар Волосатые Штаны. Прозвище не было оскорбительным. Слава Рагнара-конунга была так велика, что, даже если бы его прозвали, скажем, Крысиной Мошонкой, на его статусе это не сказалось бы.

Репутация Рагнара и страх перед ним были таковы, что наделяли всех жителей Сёлунда поистине геройским бесстрашием.

Однако любая храбрость здорово выигрывает, если подкреплена настоящей силой.

Эту силу мы увидели минут через двадцать.

Она приняла облик двух кораблей, чьи весла весьма энергично пенили воду. Надо полагать, на каждом руме сидело по двое. Вблизи от берега, когда не надо запасаться водой и пищей, на большой драккар можно загрузить человек двести, так что проблем с гребцами никаких. Они шли без парусов, поскольку ветер дул нам в корму, но шли, по-моему, раза в полтора быстрее нашего.

– Треска, – лениво процедил Хрёрек, – отверни дракона. Эй, кто-нибудь, поднимите на мачту мирный щит.

До драккаров оставалось метров триста, когда носовую фигуру «Сокола» развернули задом наперед и накрыли чехлом. К этому времени «мирный», выкрашенный белым, щит как раз достиг верхушки мачты.

– Забодай тебя Тангриснир, Хрёрек Инглинг! – раздался с носа одного из драккаров голос, больше похожий на бычий рев, чем на человеческую речь. – А я-то думал: кто это посмел переть по Роскиллефьорду с оскаленной пастью!

– Я так и знал, что кто-то из Рагнарсонов непременно удивится! – заорал в ответ наш вождь. – И непременно припрется поглядеть, кто колотит в ваши ворота обухом секиры!

– Ну вот я пришел! – проревел в ответ бычьеголосый громила. – Что дальше, Соколок?

Тем временем встречные драккары совершили красивый точный разворот и теперь шли бок о бок с нами. Я видел, что на их палубах полным-полно головорезов самого зверского вида. На бородатых рожах читалось такое искреннее желание порыться в нашем трюме, что мне даже стало чуточку не по себе. Но наш ярл, похоже, просто развлекался.

– Так и знал, что это будешь ты, Бьёрн Железнобокий! – крикнул Хрёрек. – Изо всех Рагнарсонов ты, братец, самый любопытный! А пришел я потому, что слыхал от людей, будто Рагнар собирает пахарей Лебединой дороги для славного веселья.

– Так и есть, братец! – гаркнул в ответ Бьёрн Рагнарсон. – Так и есть! Ты зря явился в Роскилле накануне зимы! Хватит ли у тебя серебра, чтобы провести зиму на Сёлунде?

– Мне хватит серебра даже на то, чтобы купить у твоего отца его штаны! – отозвался Хрёрек под взрыв хохота наших и не наших хускарлов.

Отлично! Значит, будем здесь зимовать. То есть в ближайшее время можно будет забыть о холодном море, мокрой палубе и приевшейся картине широкой спины переднего гребца. Ура!

Все-таки как мало надо человеку для счастья.

Драккары тем временем бодренько резали воду, подгоняемые гребцами и попутным ветерком. И спустя некоторое время нам открылся замечательный вид на обширную гавань.

Ну да, теперь мне понятно, почему здесь не боятся грабителей.

Не менее сотни больших кораблей покачивались у причалов. И не меньше трети из них были боевыми драккарами. Волк из классической басни мог считать себя счастливчиком в сравнении с волками морей, решившимися угоститься в этом фьорде. Это была не псарня. Это было тигриное логово.

Да, в гавани было тесновато, но для нас местечко все же нашлось.

Чертовски приятно почувствовать под ногами твердую землю.

А впереди – сладостная перспектива многодневного ничегонеделания…

То есть это я так думал. По неопытности. Глядя на компании праздношатающихся викингов.

Дружеское общение, пиры в приятном обществе самого популярного из датских конунгов… Что бы там ни говорили, будто главным человеком в Дании является Харек-конунг, а Рагнар Лодброк – лишь его вассал, правящий Сёлундом и иными землями лишь с королевской санкции… Но когда я увидел военный потенциал всего лишь одного из оплотов Рагнара, почему-то показалось, что он останется конунгом, даже лишившись благоволения Харека. А вот останется ли на своей должности Харек, случись ему поссориться с Рагнаром… Не факт.

Увы, моим планам на скорый отпуск не суждено было сбыться. Всю неделю мы занимались строительными и судостроительными работами. Называлось это – подготовка драккара к зиме. Наиболее компетентные из моих товарищей трудились непосредственно над кораблем. Работали не просто старательно – любовно. Ни одна дощечка не осталась без внимания, ни один квадратный миллиметр крепких бортов. Все было вычищено, вылизано, укреплено, просмолено и законсервировано до весны. Менее компетентные члены команды (и я – среди них) занимались неквалифицированным трудом: строили корабельный сарай. Хорошо хоть с нашим собственным жильем вопрос решился: Хрёрек арендовал до весны один из «длинных» домов. Тесновато для нашей оравы, но все же лучше, чем под открытым небом. Ну да теперь, особенно после недавнего шторма, я очень хорошо понимаю, что надежность корабля намного важнее, чем мелкие удобства команды… Однако ночи уже довольно холодные.

Словом, труд, труд и еще раз труд. И в гости к Рагнару меня не позвали. Сам-то Хрёрек побывал у конунга за это время раз пять. Бывали в гостях у великого разбойника и заслуженные хольды…

Меня не пригласили – статус застрял где-то между дренгом и хускарлом… То есть – примерно на уровне сержанта. Надо полагать, с такой «мелочовкой» великий Рагнар не якшался.

«Ничего, – успокоил я себя. – Еще познакомимся».

Спустя двенадцать дней «морской конь» обрел сухую и удобную конюшню.

Но побездельничать мне опять не дали. Старина Свартхёвди Медвежонок тактично напомнил, что я – человек порченый. И с этим надо что-то делать. А именно: ехать в его, Свартхёвди, родовое поместье. Там помогут. По крайней мере можно на это надеяться.

Что ж, ехать так ехать. Ничего не имею против, чтобы съездить в гости к хорошим людям.

Я кликнул Хавчика и велел собирать вещички. Благородный дон Ульф Черноголовый отправляется в замок благородного дона Свартхёвди Медвежонка. Вперед, Хавчик! Нас ждут великие дела! Готовьте наряды и мешки для подарков…