Текст книги "Сын Человеческий. Истоки религии"

Осень 28 года – весна 29 года

Если не считать коротких путешествий в Иудею, Иисус в течение года не покидал Геннисаретской области, проповедуя в поселках, расположенных на северо-западной стороне озера. В Тивериаде, столице Ирода Антипы, где жили по большей части язычники, Он не появлялся. Около Гадары Его встретили враждебно. Единственным городом на восточном берегу, где Он учил беспрепятственно, была Вифсаида. Однако уже с самого начала Христос стал готовить учеников к мысли о более широкой проповеди Евангелия. «Поднимите глаза ваши, – говорил Он, – и взгляните на нивы, как они уже побелели к жатве… Жатвы много, а работников мало»[261]261
  Ин. 4: 35; Мф. 9: 37–38; Лк. 10: 2.


[Закрыть]. Из преданных слушателей ученики должны превратиться в «ловцов человеков», в деятельных сподвижников своего Учителя.

Для этой цели и были избраны Двенадцать.

В ветхозаветной Церкви существовали «шелухим», посланники, или по-гречески – апостолы. Они были представителями общин, развозили письма, решали спорные вопросы, собирали пожертвования, сообщали о днях праздников. По двое ходили они из города в город, обеспечивая связь между рассеянными очагами Израиля[262]262
  Берахот, V, 5; Песахим, 86; Авот рабби Натана, VIII; Епифаний. Панарион, I, 128.


[Закрыть]. Новозаветной Церкви тоже надлежало иметь таких апостолов.

Накануне их избрания Иисус молился всю ночь, уединившись на горе, а утром собрал учеников, чтобы поименно назвать Двенадцать и разъяснить им их миссию. Он говорил о Царстве Божием, о новой жизни, которую оно приносит, о блаженстве призванных[263]263
  Из Лк. 6: 12 сл. явствует, что «Нагорная проповедь» была произнесена перед началом миссии Двенадцати апостолов.


[Закрыть]. В этот день поистине было положено основание Церкви-благовестницы. Она должна явиться ответом на чаяния мира.

Евангелист Матфей пишет, что незадолго до призвания Двенадцати Иисус, полный сострадания, смотрел на толпы, «которые были изнурены и полегли, как овцы без пастыря»[264]264
  Мф. 9: 36.


[Закрыть]. Апостолы пойдут к этим страждущим, неся им духовное и телесное исцеление. Каждый их день и каждый шаг отныне принадлежат только Богу и людям. Они станут вольными путниками и будут жить, подобно птицам небесным, не заботясь ни о чем. Им не нужно брать с собой ни денег, ни запасов, ни лишней одежды. Кров и хлеб они получат от тех, кто примет посланцев, ибо «трудящийся достоин пропитания своего»[265]265
  Мф. 10: 7–10; Мк. 6: 7–13; Лк. 1–6; 10: 4–11; ср.: Мф. 19: 28; Лк. 22: 30. Как отмечает еп. Кассиан, «выделение Двенадцати было началом организации» (еп. Кассиан. Христос и первое христианское поколение, Париж: YMCA, 1950, с. 31).


[Закрыть].

Миссионерский поход апостолам надлежит начать с народа Господня. Время для обращения мира еще впереди; пока же Иисус заповедует:

 
На путь к язычникам не идите
и в город самарянский не входите.
Идите лучше к овцам погибшим
дома Израилева.
 

Даже Себе Он ставит эти границы[266]266
  Мф. 10: 5–6; ср.: Мф. 15: 24. В Послании к Римлянам, написанном в 57 г., ап. Павел говорит о том, что евангельская проповедь обращена к «каждому», однако в соответствии с замыслом Свящ. истории сначала ее должны услышать иудеи, а лишь потом эллины. Рим. 1: 16.


[Закрыть]. Израильтянам первым был дан Завет через Моисея и пророков, и поэтому они первые должны оказаться перед выбором: принять благовестие или отринуть его?

Ученикам не следует думать, что им поручено легкое дело. Многие с радостью встретят их, но еще больше появится у них противников.

 
Вот Я посылаю вас, как овец посреди волков:
итак, будьте разумны, как змеи,
и бесхитростны, как голуби.
Берегитесь же людей:
ибо они предадут вас в судилища,
и в синагогах своих подвергнут вас бичеванию,
и к правителям и царям поведут вас за Меня
во свидетельство им и язычникам.
 
 
И когда предадут вас,
не заботьтесь, как или что вам сказать,
ибо не вы будете говорить,
но Дух Отца вашего будет говорить в вас.
 
 
Продаст же брат брата на смерть,
и отец дитя свое;
и восстанут дети на родителей,
и умертвят их;
и будете ненавидимы всеми за имя Мое.
Претерпевший же до конца,
он и будет спасен…
 
 
И не бойтесь убивающих тело,
души же не могущих убить,
а бойтесь лучше могущего и душу и тело
погубить в геенне.
 
 
Не два ли воробья продаются за ассарий?
И ни один из них не упадет на землю
без воли Отца вашего.
У вас же и волосы на голове все сочтены.
Не бойтесь же:
вы лучше многих воробьев[267]267
  Мф. 10: 16 сл.; Мк. 13: 9 сл.; Лк. 10: 3; 12: 11; 21: 12–19.


[Закрыть].
 

Те, кто вручил себя Иисусу, освобождаются от рабства «миру сему». Господь всегда с ними, Он сделал их Своими «друзьями» с того момента, как они пошли за Ним. Царство, которое им предстоит возвещать, есть Царство Сына Человеческого. Верить Богу – значит верить Иисусу.

 
Всякого, кто исповедует Меня перед людьми,
исповедую и Я перед Отцом Моим,
Который на небесах.
 
 
И кто отречется от Меня перед людьми,
отрекусь и Я от него перед Отцом Моим,
Который на небесах.
 

Нередко бывает справедлива пословица: «Враги человеку домашние его». Пусть даже самые близкие люди будут отвращать апостолов от их служения, они должны помнить, что обрели иное, высшее родство и ему прежде всего должны хранить верность. «Любящий отца или мать более Меня недостоин Меня»[268]268
  Мф. 10: 32 сл.; Мк. 8: 38; Лк. 12: 8–9; 14: 26–27.


[Закрыть].

Эти суровые слова, вероятно, заставили содрогнуться даже самых мужественных из апостолов, но они сумели понять их смысл, понять, что Учитель говорит лишь о том, насколько полным и окончательным обязан стать их выбор.

Если посланцы проникнутся духом Иисусовым, Он Сам будет действовать через них и в них. «Принимающий вас – Меня принимает, слушающий вас – Меня слушает»[269]269
  Мф. 10: 40; Лк. 10: 16.


[Закрыть].

Апостолы Христовы получат власть примирять души с Богом.

 
Как послал Меня Отец,
и Я посылаю вас…
Если кому отпустите грехи – отпущены им;
если на ком удержите – удержаны…
Что свяжете на земле – будет связано на небе,
и что разрешите – будет разрешено на небе[270]270
  Ин. 20: 21, 23; Мф. 18: 18.


[Закрыть].
 

По образу Сына Человеческого ученики Его станут сеятелями Слова и целителями. Отныне их жизнь отдана служению, как жизнь их Наставника и Господа. Впоследствии апостол Павел, хотя он и не был одним из Двенадцати, засвидетельствовал это таинство «преображения во Иисуса». «Живу больше не я, но живет во мне Христос», – говорил он. «Подражайте мне, как я Христу»[271]271
  1 Кор. 11: 1; Гал. 2: 20.


[Закрыть]. И это были не слова превозношения, а призыв отдавать себя Богу и миру, как отдал себя Иисус Назарянин.

Когда Двенадцать, разделившись по двое, ушли в окрестные города, Иисус остался один. А вскоре Ему сообщили о трагедии, которая разыгралась в Махероне.

У Иоанна Крестителя был в доме тетрарха враг, уже давно добивавшийся его смерти, – Иродиада, жена Антипы. Первый раз она была замужем за его братом, которого Ирод Великий лишил наследства. Честолюбивая женщина тяготилась своим унизительным положением и мечтала о власти. Когда в 26 году Антипа гостил в доме брата, она сумела обворожить тетрарха. Тому было уже за пятьдесят, но он влюбился в родственницу и решил жениться на ней. Препятствий для этого было немало. Предстояло развестись с первой женой, дочерью союзника, набатейского царя Ареты IV. Узнав о планах Антипы, его супруга с помощью верных бедуинов бежала к отцу в Набатею. Это привело к дипломатическому разрыву с Аретой. В самой Иудее поступок Ирода вызвал единодушное осуждение: Иродиада была его племянницей и женой брата, – таким образом, тетрарх дважды нарушил Закон[272]272
  См.: Лев. 18: 6, 16.


[Закрыть]. Но правителя ничто не могло остановить.

Иоанн Креститель, еще будучи на свободе, открыто высказывался против этого кровосмесительного брака. Он не перестал упрекать Ирода и после того, как тот заточил его в крепость. Поэтому узник продолжал быть опасным для Иродиады. Она искала повода разделаться с ним, но видела, что слабохарактерный муж едва ли решится осудить и казнить Иоанна. Долгожданный случай все же представился.

Ирод справлял день своего рождения, и в махеронском дворце собралось много почетных гостей – военачальников и старейшин Галилеи. Когда пир был в разгаре, на середину зала выбежала Саломея, дочь Иродиады, и, к неописуемому восторгу всех, исполнила зажигательный сирийский танец. «Проси у меня что хочешь!» – кричал пьяный тетрарх. Он призвал в свидетели присутствующих, что клятвенно обещает выполнить любое пожелание девушки. Саломея, посоветовавшись с матерью, повторила слова, подсказанные ей Иродиадой: «Подай мне сейчас же на блюде… голову Иоанна Крестителя».

Лицо Антипы помрачнело. Пророк всегда внушал ему уважение, и к тому же он опасался реакции народа. Да и римляне не любили внесудебных расправ. Однако Ирод, желая сдержать слово, данное при знатных гостях, приказал телохранителю спуститься в темницу. Скоро тот вернулся с окровавленной головой Иоанна в руках. Ее положили на блюдо, а Саломея отнесла страшный дар матери…

Так погиб «величайший из рожденных женами». Ему было немногим более тридцати лет. Успел ли он получить ответ Иисуса? Мы не знаем. Но он умер, как жил, – несгибаемым свидетелем правды Божией.

Тело пророка отдали ученикам. Похоронив его, они поспешили в Галилею сообщить о случившемся Иисусу. Иоанниты знали, что в последние дни мысли их наставника постоянно возвращались к Человеку из Назарета.

С тех пор Антипу стал преследовать страх. Услышав об Иисусе, он уверял окружающих, что это восстал из мертвых казненный им праведник. Когда Арета IV пошел на Ирода войной и захватил Махерон, люди говорили, что Бог покарал тетрарха за убийство Иоанна[273]273
  Иосиф Флавий. Арх. XVIII, 7, 1 сл.; Мф. 14: 1–2; Мк. 6: 14–16.


[Закрыть].

Тем временем в Капернаум вернулись Двенадцать. Успех вдохновил их, и они в восторге описывали Иисусу «все, что сделали и чему научили». Однако радость их была омрачена печальной новостью. Теперь, после казни Иоанна, любой из них подвергался опасности. Тетрарх мог перейти к враждебным действиям и против новых проповедников. Учитель должен был сохранить зарождающуюся Церковь. «Пойдите вы, – сказал Он апостолам, – отдельно от других в пустынное место и отдохните немного». Сам же Он сел в лодку и переправился на восточный берег к границам владений Ирода Филиппа.

Вскоре за Ним последовали и ученики.

Весна – лето 29 года

В то время как над маленькой общиной впервые нависла реальная угроза со стороны властей, проповедь Иисуса достигла наибольшего успеха. Его постоянно сопровождали жители Галилеи и Декаполиса, Иудеи и Иорданского округа и даже Финикии[274]274
  Мф. 4: 24–25; Лк. 6: 17–19.


[Закрыть]. Молва о Нем «прошла по всей Сирии». Никогда раньше такие толпы не стекались к Учителю. Хотя неизвестно, сколько из этих людей вошло позднее в первую Церковь, но та весна бесспорно принесла Евангелию обильную жатву.

Когда Иисус скрылся из Капернаума, народ стал разыскивать Его. Невзирая на близость Пасхи, многие галилеяне, вместо того чтобы собираться в Иерусалим, отправились в обход озера к Вифсаиде, надеясь встретить там Учителя. И вновь Иисус увидел «овец дома Израилева», бредущих, как стадо без пастуха. Среди пустынных холмов Он казался им новым Моисеем, который поведет их по дороге свободы. «Сжалившись над ними», Иисус долго беседовал с людьми и исцелял приведенных к Нему больных…

Незаметно спустился вечер, и скоро ночь должна была окутать побережье. Ученики забеспокоились.

– Пустынно это место, и час уже поздний, – сказали они Иисусу. – Отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе поесть.

– Вы дайте им поесть, – ответил Он.

– Не пойти ли нам купить хлебов динариев на двести и дать им есть? – спросил один из апостолов. Ведь община имела свои сбережения, а некоторые из пришедших, вероятно, взяли с собой деньги. Филипп, впрочем, выразил сомнение, будет ли и этого достаточно. Тогда Иисус спросил:

– Сколько у вас хлебов? Идите посмотрите.

– Есть тут мальчик, – сказал Андрей, – и у него пять хлебов ячменных и две рыбки. Но что это для такого множества?

Вместо ответа Учитель велел им рассадить собравшихся рядами на зеленой весенней траве и, взяв хлебы, произнес над ними молитву благодарения. Торжественным жестом Он преломил их и роздал ученикам. Смущенные, они стали разносить по рядам скудную пищу, но скоро, к своему изумлению, убедились, что хватает на всех…

На первый взгляд может показаться, что Христос в этом случае как бы уступил искусителю, который некогда предлагал Ему превратить камни в хлеб. Но на самом деле в том, что Он совершил, не было компромисса. Слова «не хлебом единым жив человек» оставались в силе. Учитель хотел, чтобы толпа шла к Нему прежде всего за духовной пищей. Если люди будут искать Царства Божия, «все остальное приложится им». Предание сохранило знаменательные слова Христа: «Просите о великом, и Бог даст вам сверх того и малое»[275]275
  Эти слова сохранились в неизвестном древнем Евангелии; см.: Климент Александрийский. Строматы, I, 24; Ориген. На Псалмы, 4, 4; Амвросий Медиоланский. Послания, I, 36.


[Закрыть].

Мы никогда не узнаем, как именно произошло умножение хлебов, но важно совсем не это. Накормив народ, Иисус показал, что подлинная живая вера и единение душ в благодати могут стать залогом не только небесного, но и земного благословения.

Не случайно, что это событие описано у всех четырех евангелистов, а ранние христиане любили изображать его на стенах катакомб[276]276
  Мф. 14: 13–21; Мк. 6: 30–44; Лк. 9: 10–17; Ин. 6: 1–13. Согласно Мф. и Мк. умножение хлебов происходило дважды (второй раз после возвращения Христа из Финикии). В этом, по мнению некоторых толкователей, содержится указание, что священная Трапеза была введена Христом еще до Тайной вечери как постоянный обряд, как «знамение» Церкви. Слова εὐχαϱιστήσας и ϰατέϰλασεν, «благодарив» и «преломил», имеют евхаристическое звучание. Согласно Лк. 24: 30–31, 35, «преломление хлеба» было священным жестом, по которому ученики узнали Господа. Ин. не говорит о Евхаристии на Тайной вечери. Экзегеты думают, что это было возможно лишь потому, что она не раз уже совершалась прежде. Знаменательно, что умножение хлебов, как и Тайная вечеря, произошло в предпасхальные дни (Ин. 6: 4).


[Закрыть]. Мистерия праздничной трапезы братьев явилась предвосхищением Евхаристии, таинства Благодарения, которое Сын Человеческий сделал средоточием Своей Церкви.

В тот вечерний час окрестности Вифсаиды стали свидетелями первых шагов к открытому признанию Царства. Вера, хоть и на короткое время, победила. Лжепророк и святотатец, по мнению богословов, опасный возмутитель черни в глазах политиков, Иисус был восторженно встречен тысячами людей, которые провели с Ним предпасхальные дни и участвовали в священном Преломлении хлеба.

Когда спустилась ночь и огни костров зажглись в долине, людям было трудно заснуть. Всех охватило радостное возбуждение. «Воистину Он – Пророк, который грядет в мир!» – раздавались повсюду крики. Хотя Иисус не требовал для Себя царских почестей, галилеяне были уже готовы увести Его силой и провозгласить своим повелителем. Их мысли приняли обычный оборот. Свет Царства, евхаристический «знак» богообщения вновь заслонились ожившими иллюзиями…

Энтузиазм толпы мог передаться ученикам, что было опаснее всех гонений Ирода. И снова нужно скрываться, бежать. Иисус не медлит ни минуты. Он приказывает Двенадцати сесть в лодку Симона и плыть вдоль берега к Вифсаиде. Не понимая причины такой поспешности, они молча повинуются, а Он, не замеченный никем, под покровом ночи, один уходит на гору, откуда в свете луны Ему видна лодка, которая борется с противным ветром.

Ученики ждали, что Иисус скоро спустится к берегу, однако Он не покидал Своего убежища. К трем часам ночи их отнесло почти на середину озера. Теперь приходилось думать только о том, чтобы лодка не опрокинулась. Внезапно апостолы увидели нечто, заставившее их вскрикнуть. Прямо среди волн двигалась фигура человека, который, как им казалось, хотел пройти мимо. Рыбаки, оцепенев, побросали весла. Все ужасы народных поверий припомнились им. Не предвещает ли этот призрак близкую гибель? И в этот момент из темноты раздался знакомый голос: «Это Я, не бойтесь!»…

Они еще не знали, радоваться им или страшиться, как порывистый Петр, всмотревшись во мглу, крикнул: «Господи, если это Ты, повели мне пойти к Тебе по воде!»

Что толкнуло его? Детское любопытство? Или желание, прикоснувшись к Учителю, избавиться от страха? Скорее всего, рыбак не отдавал себе отчета в своих побуждениях, когда, услышав: «иди», смело шагнул за борт. И случилось невероятное. Несколько мгновений сила веры действительно удерживала Петра на воде. Но тут же он, ощутив волны под ногами, в испуге осознал, что происходит, и начал тонуть.

– Господи, спаси меня! – отчаянно закричал Симон.

– Маловерный, почему ты усомнился? – сказал Иисус, протягивая ему руку.

Ученики лежали на дне лодки, не смея шевельнуться. Теперь они окончательно поняли: судьба связала их с Кем-то нездешним.

Никто из них не успел заметить, как лодка коснулась прибрежных камней…

Между тем утром народ, узнав, что Двенадцать отплыли одни, без Учителя, терялся в догадках и недоумевал: куда Он мог исчезнуть? Группы галилеян растерянно ходили вдоль берега. Некоторые вышли в море на лодках и перекликались с рыбаками Тивериады. Наконец кто-то подал мысль отправиться в «Его город».

И в самом деле они нашли Назарянина в Капернауме[277]277
  Мф. 14: 22–36; Мк. 6: 45–56; Ин. 6: 14–21.


[Закрыть].

Какие причины побудили Его вернуться в тетрархию Антипы? Хотел ли Он еще раз попытаться найти там понимание и не потому ли медлил покинуть Галилею? Это наиболее вероятное предположение. Иисус как бы закрывал от Самого Себя грядущее. В этом заключался непостижимый для нас трагизм Его жизни. Пусть семена Евангелия часто падали на бесплодную почву, Сеятель продолжал трудиться «для спасения многих». По проникновенному слову русского писателя, Христос «должен был сохранять искру надежды до конца, до креста»[278]278
  Д. С. Мережковский. Иисус Неизвестный, т. 2, ч. I, с. 167.


[Закрыть].

В капернаумскую синагогу явились тем временем книжники из Иерусалима. На сей раз они обвиняли Иисуса не в колдовстве, а в неуважении к «преданиям старцев». Как может Он, претендующий на роль наставника, так легко относиться к обрядам, заповеданным отцам? Ведь все видели, что, садясь за стол, Его ученики не совершали ритуальных омовений.

Иисус не стал оправдываться перед ними. «Хорошо пророчествовал Исайя о вас, лицемерах, – заметил Он, – как написано:

 
Этот народ устами Меня чтит,
сердце же их далеко отстоит от Меня;
но тщетно воздают Мне почитание,
уча учениям, предписаниям человеческим.
 

Оставив заповедь Божию, вы держитесь предания человеческого».

Велика ли цена обрядам, если главное в Законе забыто? Учитель тут же привел пример фальшивого благочестия этого рода. Нередко люди, завещавшие свое имение храму, отказывали на этом основании в помощи родителям. Воображая, что проявили набожность, они впадали в грех против одной из первых заповедей Моисея[279]279
  Мф. 15: 1–9; Мк. 7: 1–13; Лк. 11: 38. Говоря о жертве на храм, Христос употребил слово «корван». В позднейшей иудейской литературе оно приобрело иной смысл, и на этом основании критики подвергали сомнению точность Евангелия. Но найденная в 1955 г. вблизи Иерусалима надпись показала, что в I в. «корван» обозначал именно жертву, посвященную Богу. См. статью J. Fitzmyer в «Journal of Biblical Literature» (1959, № 78, p. 60–65).


[Закрыть].

Спор был прерван галилеянами, прибывшими из окрестностей Вифсаиды[280]280
  Ин. 6: 22 cл.


[Закрыть]. Они окружили Учителя, взволнованные и удивленные:

– Равви, как Ты сюда пришел?

Но встреча с ними уже не радовала Христа.

– Истинно, истинно говорю вам, вы ищете Меня не потому, что видели знамение, а потому, что поели хлебов и насытились. Трудитесь не для пищи тленной, но для пищи, пребывающей в жизнь вечную, которую даст Сын Человеческий. Ибо Его запечатлел Отец, Бог.

В их душах «знамение», чудо Богоприсутствия, явленное за трапезой, потускнело в сравнении с тем, что Иисус смог накормить их в пустынном месте. Однако галилеяне все же старались уяснить, чего ждет и требует от них Учитель.

– Как нам поступать, – спросили они, – чтобы делать дела Божии?

– В том дело Божие, – был ответ, – чтобы вы верили в Того, Кого послал Он.

Но разве они не верили? Разве не хотели сделать Его царем за то, что Он, подобно Моисею, дал им новую небесную манну?[281]281
  «Манной» называлась зерноподобная пища, которую собирали израильтяне в период странствия в пустыне при Моисее (Числ. 11: 7). Она стала символом чудесного насыщения, совершенного Богом; ср.: Откр. 2: 17.


[Закрыть]

– Не Моисей, – возразил Иисус, – дал вам хлеб с неба. Ибо хлеб Божий есть Тот, Кто сходит с неба и дает жизнь миру.

– Господин, давай нам всегда этот хлеб! – снова не поняли они. Как и женщина из Самарии, люди восприняли иносказание буквально, хотя некоторые из них могли знать, что книжники называли «хлебом» Премудрость Божию.

И тогда Иисус произнес слова, которые привели собравшихся в полное замешательство:

 
Я – хлеб жизни.
Приходящий ко Мне не будет алкать,
и верующий в Меня не будет жаждать никогда…
Отцы ваши ели в пустыне манну и умерли.
Этот хлеб с неба сходит,
чтобы человек от него вкусил и не умер…
Хлеб, который Я дам, есть плоть Моя, которую Я даю за жизнь мира…
Ядущий Мою плоть и пиющий Мою кровь
во Мне пребывает, и Я в нем.
 

Хлеб, вода, вино символизируют пищу, необходимую для поддержания жизни тела. Трапеза же с Сыном Человеческим есть пища духа. Через Него, Существо из плоти и крови, совершается причастие божественному бытию, достигается полнота Завета, соединение Творца и твари.

В день умножения хлебов народ был свидетелем и участником этого «знамения», но не устоял перед земным соблазном. Теперь же подъем той необыкновенной ночи, когда Иисуса хотели провозгласить царем, миновал. Людям показалось, что они очнулись ото сна и пришли в себя. «Не он ли Иисус, сын Иосифа, отца и мать которого мы знаем? – с сомнением спрашивали одни. – Как же он теперь говорит: „Я сошел с неба“?» А другие считали себя обманутыми: «Как он может дать нам есть плоть?»

Даже учеников Его все сказанное смутило до крайности. Некоторые из них роптали: «Трудно это слово. Кто может его слушать?» Иисус пытался объяснить им, что Его речь следует понимать в духовном смысле. «Слова, которые Я сказал вам, – это дух и это жизнь. Но есть между вами такие, которые не веруют».

Евангелист Иоанн поясняет, что под «неверующими» Господь подразумевал Иуду[282]282
  Песикта, 80b.


[Закрыть]. В самом деле, вполне возможно, что этот честолюбивый человек, убедившись, что Иисус не желает становиться царем, именно тогда пережил разочарование в своих надеждах. А как понимал он происшедшее ночью на озере? Сомнение всегда найдет ответ: сон, волшебство, игра расстроенного воображения. Вера в Иисуса надломилась, однако, не только у Иуды. Тот же евангелист сообщает, что «с этого времени многие из учеников Его оставили и больше с Ним не ходили».

– Не хотите ли и вы уйти? – спросил Иисус у Двенадцати.

Все молчали, только Петр сумел выразить общее чувство:

– Господи, к кому мы пойдем? Ты имеешь слова жизни вечной…

Ошеломленные тем, что видели и слышали, ученики как бы испытывали муки нового рождения. Многое они были еще не в состоянии вместить. Но в конце концов, на кого они могли надеяться, кроме Господа? А Он печально смотрел на Своих сбившихся в кучку последователей:

– Не Я ли вас, Двенадцать, избрал? И один из вас дьявол.

Если Иуда и вздрогнул от этих слов, то не подал вида, что они относятся к нему; остальные же замерли в ужасе.

Им было нелегко, но еще труднее было Самому Иисусу. Ему предстояло духовно пересоздать людей, разделявших многие заблуждения своей среды. Будучи избраны апостолами Царства, они все же оставались бесконечно далеки от Христа. Услышав Его предостережение: «Берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой», они решили, что Учитель запрещает им в случае нужды принимать хлеб от Его врагов. «Неужели вы все еще не понимаете?» – огорчился Иисус[283]283
  Мк. 8: 15–21.


[Закрыть].

Тем не менее Он не употребил Своей власти, не захотел совершать насилия над душами. Снова и снова Он будет наставлять их, следить за их сомнениями, ждать с неиссякаемым терпением. Им нужно будет пережить второе обращение, еще раз узнать Мессию в рабби Иешуа, но не Мессию зелотов и суетной толпы, а Того, Кто есть духовная пища мира, Хлеб, дарованный небом…