Текст книги "Царьград (сборник)"

– Считая со мной и с уважаемым Евгением Максимовичем – чуть больше двух десятков бойцов.

– Придется вам пожить в спартанских условиях, сейчас в Плоешти тесновато, и хоромы я вам не обещаю.

– В тесноте, да не в обиде, Николай Павлович. Мы люди ко всему привычные, было бы куда прилечь, а остальное – уже сибаритство.

Игнатьев нацарапал карандашом несколько строчек на листке бумаги и передал его майору Леонтьеву.

– Господин майор, договоритесь о постое, приведите в отведенное вам помещение всех сопровождающих Александра Васильевича. А пока отдыхайте. Завтра вам рано вставать. Мой слуга постелет вам в гостиной. Спокойной ночи!

Когда Леонтьев ушел, Игнатьев повернулся ко мне и, хитро улыбнувшись, сказал:

– А вот теперь мы побеседуем с вами, капитан, без посторонних, с глазу на глаз.

– Всегда готов к откровенному разговору, господин генерал, – ответил я Игнатьеву, давно уже разгадав его незамысловатую хитрость по удалению «третьего лишнего».

– Александр Васильевич, скажите, каковы ваши дальнейшие планы? От вашего ответа будет зависеть многое.

– Николай Павлович, не стану вас обманывать, мы не собираемся вместе с отвоеванными нами территориями бывшей Османской империи становиться частью Российской империи. Мы хотим быть самостоятельным государством. Естественно, дружественным и союзным России.

Игнатьев внимательно посмотрел на меня, потом встал, прошелся по комнате, снова сел на стул и, взяв из шкатулки толстую «гавану», срезал ее кончики. Он прикурил от свечки и, затянувшись, задал следующий вопрос:

– Александр Васильевич, а почему вас так пугает российское подданство? Ведь вы русские, наши потомки, и вполне естественно было бы, чтобы вы, как блудные сыновья, вернуться под отчий кров.

– Николай Павлович, мы с вами сегодня договорились быть откровенными. Поэтому я укажу вам причину, по которой мы не готовы стать одной из российских губерний. И эта причина – наличие в Российской империи монархической формы правления.

Увидев, что Игнатьев при этих словах насторожился, я постарался его успокоить:

– Нет-нет, Николай Павлович, вы не подумайте. Мы считаем, что в настоящее время монархия – единственно возможная для России форма правления. Что такое «демократия» и в какую диктатуру может выродиться «народоправие», мы насмотрелись в наше время вдоволь. Скажу вам, Николай Павлович, у наших людей стопроцентная прививка против радикалов-демагогов.

Беда монархии в том, что от личности монарха очень часто зависит судьба его подданных. Зная по нашим историческим материалам о том, что происходит сейчас в России, мы не уверены, что государь Александр Николаевич всегда самостоятелен в принятии решений.

– Александр Васильевич, вы имеете в виду?..

– Да, Николай Павлович, я имею в виду особу, которая через сорок дней после смерти государыни Марии Александровны заставила царя пойти с нею под венец. И мы хорошо знаем о тех, кто постоянно бывает в покоях княжны Юрьевской.

Услышав эту фамилию, Игнатьев нахмурился, хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и промолчал…

– Уважаемый Николай Павлович, – продолжил я, – нас не очень беспокоят амурные увлечения государя. Как мужчина, я понял бы его. Опасно то, что княжна Юрьевская уговаривает царя, и практически его уже уговорила, короновать ее и признать наследником не всеми нами уважаемого Александра Александровича, а юного Гогу Юрьевского.

Игнатьев возмущенно взмахнул руками:

– Да быть этого не может!

– Может, Николай Павлович, может. И это все при том, что в нашей истории меньше чем через четыре года государя не стало…

– Он умрет? – воскликнул изумленный Игнатьев.

– Его злодейски убьют те, кого у нас называют террористами, а у вас – нигилистами, – сказал я. – В той истории императором станет цесаревич Александр Александрович, а вот во времени, в котором появились мы, все пойдет по-другому.

Вполне возможно, что силы, вознамерившиеся подчинить нас, если, конечно, мы будем одной из губерний Российской империи, смогут это сделать. Они могут также убить и цесаревича. На трон, в обход всех сыновей от первого брака, взойдет малолетний Гога Юрьевский, регентшей при нем станет его мать. А мы знаем, что эта особа падка на подарки, и поверьте нам, иностранные державы, в первую очередь Британия, не пожалеют миллионы для того, чтобы нейтрализовать нашу эскадру и овладеть нашим оружием. Мы, естественно, сделать это откажемся, и на просторах Российской империи начнется новая Смута, по сравнению с которой Смута времен Лжедмитрия покажется детской шалостью.

– Это ужасно! – воскликнул Игнатьев. – Надо немедленно предупредить об опасности государя.

– Он будет предупрежден полковником Антоновой, она взяла с собой документы по «делу первого марта». Но взамен арестованных злодеев появятся новые. Вполне возможно, что они будут лучше подготовлены, да и к тому же вооружены и обучены на британские деньги.

– Что же вы предлагаете? – немного успокоившись, спросил у меня Игнатьев.

– Николай Николаевич, я предлагаю то, что, собственно, совсем недавно вы предлагали мне. А именно – встретиться с цесаревичем. В нашей истории он оказался правителем честным, строгим и умным. Народ дал ему прозвище «Миротворец».

– А что вы хотите предложить ему? – Игнатьев задумался, тщательно взвешивая все за и против моего предложения.

– Мы хотим его познакомить со всеми документами, подчеркиваю, со всеми, в которых подробно описано будущее, которое было нашим прошлым. Я думаю, что Александр Александрович извлечет от полученной о нас информации много полезного для себя.

– А государя вы разве не желаете проинформировать о будущем в полном объеме?

– Николай Павлович, голубчик, скажите только честно, а вы уверены в том, что информация, в полном объеме полученная от нас государем, не станет через какое-то время известна недругам России?

Игнатьев задумался. Потом снова раскурил потухшую было сигару, посмотрел мне в глаза и со вздохом произнес:

– Нет, Александр Васильевич, я в этом не уверен…

– Тогда, Николай Павлович, нам крайне необходимо встретиться с цесаревичем.

Игнатьев встал, отряхнул с сюртука табачный пепел и ровным твердым голосом сказал мне:

– Александр Васильевич, я обещаю представить вас цесаревичу в самое ближайшее время. Только подскажите, как вас лучше отрекомендовать ему.

– Николай Павлович, нам хорошо известна страсть Александра Александровича к коллекционированию. В конце своего царствования он передаст все купленные им картины и предметы антиквариата специально созданному в Санкт-Петербурге музею, получившему имя монарха. Этот музей существует и в XXI веке, правда, называется он теперь «Русским музеем».

Предложите цесаревичу встретиться с одним французским антикваром, только что прибывшим из Стамбула, который готов предложить ему весьма любопытные предметы старины из султанского Сераля. Этим антикваром буду я. Будьте покойны – что предложить Александру Александровичу, мы найдем…

День Д+2, 7 июня 1877 года, утро, дворец Долмабахче

Комендант Константинополя поручик Дмитрий Иванович Никитин

Понадобились без малого сутки, чтобы остановить в городе вакханалию грабежей и погромов. Сколько при этом было расстреляно пойманных на месте преступления мародеров и насильников, я не могу сказать точно. Знаю только, что их было много. Греческие патрули с разбойниками особо не церемонились. Морские пехотинцы наших гостей из будущего – тоже. По ночам в Константинополе гремели выстрелы. Иногда были слышны разрывы ручных гранат и очереди автоматов и пулеметов. Это означало, что за наведение порядка взялись морпехи. В конце концов поняв, что дальнейшие походы за добычей с большей долей вероятности закончатся смертью для самих добытчиков, грабители попритихли, и можно было заняться нашими насущными делами.

И вот я снова сижу за столом со своим ангелом-хранителем, старшим лейтенантом Бесоевым. Перед ним лежит очень полезная и умная штука, именуемая «ноутбуком». Пальцы Бесоева быстро и легко порхают по кнопкам и клавишам этого прибора, а сам он мурлыкает себе под нос песню: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, просыпается с рассветом вся российская земля», – красивая песня.

Тем временем на плоской светящейся поверхности бегут буквы и строчки, иногда появляются чьи-то фотографии, схемы и карты местности.

Наконец оторвавшись от ноутбука, Николай Арсентьевич с улыбкой посмотрел на меня, подмигнул и сделал несколько пометок в лежащем на столе блокноте удивительным пером, которое называется у потомков «шариковой ручкой». У меня тоже есть такая – подарок капитана Тамбовцева. Писать ею одно удовольствие – не надо никаких чернил, перо само бежит по бумаге, и не боишься, что оставишь на листе кляксу.

– Итак, Дмитрий Иванович, – сказал мне Бесоев, – начнем вторую фигуру Марлезонского балета.

Увидев мое недоуменное лицо, он пояснил:

– Это у нас присказка такая. «Трех мушкетеров» господина Дюма помните? Так вот, там был такой балет. А сказка-то будет у нас впереди.

Наша задача на ближайшее время – нейтрализация вражеской агентуры. Те бандиты, которых уже вторые сутки отстреливают наши морпехи и ваши греческие ополченцы – это обычные неорганизованные «работники ножа и топора, романтики с большой дороги». Но скоро вместо них появятся уже вполне организованные громилы, имеющие интерес скорее политический. Они будут всячески нам пакостить и провоцировать местный люд на мятеж против власти – то есть против вас, милейший Дмитрий Иванович, ну и, естественно, против нас.

Подобные вещи очень любят ребята с одного острова, славящегося непогодой и туманами. Но в игре против нас могут поучаствовать и любители вальсов и мазурок. Следовательно, в первую очередь надо обезвредить английскую и австрийскую агентуру.

– Николай Арсентьевич, – удивился я, – но как же мы узнаем – кто эти агенты и где они скрываются?

– Господин комендант, – голосом преподавателя гимназии, разговаривающего с недоумком-второгодником, наставительно сказал мне Бесоев, – грош нам цена в базарный день, если мы не сможем переиграть своего противника. Вы ведь и сами были разведчиком, так что как ловить своих бывших коллег по ремеслу, вы должны знать. Тем более что противник перешел на нелегальное положение неожиданно для себя, а местное население, даже турецкое, к Австрии и Англии не особо расположено. Не то что единоверные греки и славяне к России.

Прежде всего надо взять под наблюдение британское и австро-венгерское посольства. И решительно пресекать все контакты местных жителей с сотрудниками этих посольств. Сошлитесь на разгул бандитизма в городе, на невозможность обеспечить безопасность посольских чинов и их прислуги в случае их самостоятельного выхода за территорию дипломатического представительства.

Ну, а если кто в этом усомнится, разыграйте сцену нападения на таких храбрецов – со стрельбой холостыми патронами, криками и шумом. Напугайте их всех до икоты. Я знаю, что греки хорошие актеры – ведь именно они изобрели в античности театр.

– Ну, а если кто-то из них захочет выбраться из посольства тайком, скажем, ночью? – спросил я.

– Парочка любителей ночных прогулок может таинственно исчезнуть в лабиринтах старого города, – с кривой усмешкой отвечал добрейший Николай Арсентьевич, – а воды Золотого Рога со времен византийских базилевсов умеют хранить свои тайны. Милейший человек был император Юстиниан-строитель, но вот сколько подобных тайн ему пришлось похоронить, не знает никто.

А теперь вот что. Выловленный из вод Эгейского моря после уничтожения турецкой Средиземноморской эскадры британский матрос 1-го класса Теодор Смит, оказавшийся впоследствии польским шляхтичем Тадеушем Ковальским, поведал нам кое-что интересное. А именно то, что он направлен был в Стамбул британскими спецслужбами для организации диверсионных групп, которые должны были действовать в тылу русских войск. Сей пан Ковальский сообщил нам кое-что об адресах агентов английской разведки. Надо бы быстренько пробежаться по этим адресам. Глядишь, кое-кого из них и отловим. И, естественно, агентура… Не мне вас учить, как она важна в контрразведывательной деятельности.

Теперь насчет окончательного наведения порядка. Я бы назначил вашего замечательного друга Аристидиса Кириакоса начальником городской милиции. Он прекрасно знает людей, пользуется у них большим авторитетом и имеет огромный жизненный опыт в таких делах, хоть и с другой стороны. Про французского сыщика Видока и про русского жулика Ваньку-Каина слышали?

Я задумчиво кивнул:

– Действительно, если кто и способен помочь мне навести порядок в этом бедламе, так это мой старый приятель Аристидис Кириакос.

Тот же день, около полудня, район Галаты

Прапорщик морской пехоты Виктор Павлович Егоров

«Ни сна, ни отдыха измученной душе!» – эти слова оперного князя Игоря как нельзя лучше иллюстрируют мою сегодняшнюю службу. А ведь говорили, что в далеком прошлом у людей была спокойная и размеренная жизнь. Фигушки! Вранье все это! Приходится крутиться как белка в колесе, выкраивая час-полтора, чтобы хоть немного покемарить.

Вот и сейчас: только я собрался «придавить на массу» минуток так сто пятьдесят, как пришел старлей Бесоев с каким-то греком. И сказал: выспишься ты, раб божий Виктор, когда мы всех супостатов помножим на ноль. А пока – бери ноги в руки и отправляйся с уважаемым Андреасом туда, куда он покажет. И предстоит тебе, золотой-яхонтовый, повязать британского «агента 007», не Джеймса Бонда, естественно, а его предка, некоего Майкла Грина.

И уже серьезно говорит мне:

– Смотри, Палыч, хоть и не супермен этот Грин, но человек опытный, жизнью битый и оружием владеет исправно. Так что возьми-ка ты с собой спецсредства, да и бронник одеть не забудь.

Успокоил, значит. Послушался я Бесоева, вооружился и экипировался по полной. Взял с собой парочку морпехов, и на «Тигре» вместе с Андреасом отправились задерживать британского шпиона.

Похоже, что грек-проводник уже успел познакомиться с нашей техникой. Во всяком случае в салоне на переднем сиденье он сидел достаточно уверенно, на поворотах и на колдобинах не вскрикивал и, в отличие от некоторых своих соотечественников, поминутно не поминал Господа Бога и Богородицу.

Доехали мы так до Галаты – прескверное, я вам скажу, место, притонов и борделей тут – словно блох на бродячей собаке. Андреас сказал, чтобы мы тут притормозили. Дальше, говорит, на повозке вашей нельзя. Надо идти пешком, а не то спугнем вражину. Вышли мы из машины, приготовили оружие к бою, а я сунул в карман разгрузки светошумовую гранату «Факел-С». Береженого Бог бережет.

Подходим мы, значит, к дому, где этот шпиен должен обитать. Идем как положено, аккуратненько, вдоль стеночки. А грек наш прется посреди улицы, как танк. Вдруг я вижу, как распахивается окно на первом этаже и высовывается оттуда ствол ружья не меньше как двенадцатого калибра. Грек застыл с открытым от удивления ртом, того и гляди, ворона туда влетит.

Тут бы ему и кранты, если бы не Игорек Кукушкин. Прыгнул он, как вратарь, берущий пенальти, и сшиб грека на землю. И вовремя – «Джеймс Бонд» этот недорезанный успел выпалить из своей фузеи и едва не зацепил Андрюху – так мы прозвали нашего проводника. Я услышал, как в комнате лязгнул затвор – бритт перезаряжал свое ружье, готовясь продолжить на нас сафари.

А вот хрен ему! Я достал из кармана светошумовую гранату, выдернул чеку и плавненько так зафигачил ее в открытое окно, успев крикнуть своим орлам: «Берегись, вспышка!»

А потом в доме как бабахнет! Открыл я глаза и вижу: стоит на четвереньках посреди улицы Андреас, смотрит на нас чумными глазами, а на широких шароварах его спереди расплывается мокрое пятно. Кроем его, растяпу, матом, и бегом наверх.

Влетели мы в тот негостеприимный дом и видим – какая-то рыжая британская морда сидит на полу и открывает и закрывает рот, словно карась, которого только что сняли с крючка. Ну, и глаза у него такие же, рыбьи – выпученные и бессмысленные. И воняет гадостно.

Рядом с ним на тахте в полунеглиже расположилась девица, как видно, из здешних «ночных бабочек». Сидит она, икает, а из ее ушей по вискам стекает кровь. В общем, барабанным перепонкам – кирдык! И она тоже того – обделалась. Не зря же эту гранату втихаря у нас называют «засранкой» – за такой вот побочный эффект.

Выволокли мы эту «сладкую парочку», погрузили в «Тигр» и, зажимая носы – от обоих воняло премерзостно, – поехали в комендатуру. Может быть, больше на мою голову ничего сегодня не приключится, и я смогу хоть немножечко поспать? Ну, минуток этак триста…

День Д+1, 6 июня 1877 года, 22:45, внешний рейд порта Варны, ТАКР «Адмирал Кузнецов», оперативный отдел

В помещении оперативного отдела собралась почти вся авиагруппа «Кузнецова». Было душно. Натужно гудящие вентиляторы гоняли под потолком клубы табачного дыма. Контр-адмирал Ларионов поставил задачу: чтобы завтра утром на Дунае не осталось ни одного турецкого корабля. Всякие случайности должны быть исключены. Операции был присвоен шифр «Вальсы Штрауса».

Турецкая речная флотилия фактически была разбросана по всему Дунаю. В Видине, на границе с Австро-Венгрией, находились броненосная канонерская лодка «Подгорица», железная канонерская лодка «Сунна» и колесный пароход «Нузретие». В устье Дуная в порту Сулина находился монитор «Хизбер». Его собрата «Сейфи» уже успели утопить русские минные катера.

Правда, где-то там должен быть и британский стационер, но адмирал Ларионов дал команду, что все боевые корабли в турецких портах должны быть уничтожены, не обращая при этом внимания на их национальную принадлежность. Ведь они расположились не в нейтральном торговом порту, а в военно-морской базе воюющего государства. Решили рискнуть – пусть теперь не обижаются! Словом, кто не спрятался – я не виноват!

Кроме того, по Дунаю были разбросаны следующие корабли: в Тульче корвет «Хивзи Рахман» и канонерская лодка «Семендерия». Монитор «Люфти Джелиль» из этой «тройки» недавно утопила русская осадная артиллерия. В Мачине, чуть южнее Галаца – колесные пароходы «Килиджи Али» и «Аркадной». В Силистрии – колесный пароход «Ислахат». Совсем рядом, в Гирсово – броненосная канонерская лодка «Фетх-уль-Ислам», деревянная канонерская лодка «Аккия» и колесный пароход «Хайредан». В Рущуке – броненосные канонерские лодки «Беквир-делен» и «Искодра», деревянные канонерские лодки «Варна» и «Шефкет-Нулса».

Особое внимание необходимо обратить на Рущук, Силистрию, Гирсово, Мачин и Тулчу. На левом берегу Дуная у нас будет множество благодарнейших зрителей, так что «Шоу огня» должно быть достойно их самой высокой оценки. Там этой ночью поработают ударные вертушки, «Ночные охотники» и «Аллигаторы». Если надо будет исправить недоделки, им будут ассистировать Ка-29.

По самой дальней цели – Видину – нанесут удар Су-33, потопить корабли, пришвартованные к причалам, для них задача нетрудная. После долгих споров, решено использовать для этой цели обычные ФАБ-100 и бомбить с бреющего полета. Судя по данным авиаразведки, корабли пришвартованы вдоль берега друг за другом, в одну линию. Так что тройке будет достаточно одного захода.

К Сулине несколько часов назад полным ходом вышел «Адмирал Ушаков». К трем часам ночи он должен быть на месте. У капитана 1-го ранга Иванова приказ – уничтожить все военные корабли в гавани, включая и британский стационер «Кокатрис». Переводится его название примерно как «Адская курочка», что-то вроде карликового варианта Василиска… Мда-с, трудно бывает понять иногда британский юмор. Слишком уж далеко от родных берегов залетела эта самая «не птица». Время военное, и моряки Ройал Нэви могут обижаться только на свое командование… Одним словом, «Бурю» заказывали?

День Д+2, 7 июня 1877 года, 00:15, правый берег Дуная, Рущук

Полночь… Мирно спят пришвартованные к берегу турецкие военные корабли. Тишина, лишь назойливо зудят злые речные комары. Они в изобилии плодятся в зарослях камыша под самым берегом Дуная. Подобно ассасинам древности, они раз за разом заходят в атаку на отмахивающихся от них турецких матросов, отбывающих свой срок на вахте. Как поется в известной песне, «тихо вокруг, только не спит барсук…»

Русским тоже должно быть несладко. Камыш под левым, пологим берегом куда гуще, он растет буйно, соединяясь в огромные поля. Но с другой стороны, в той камышовой чаще легко можно спрятать целую флотилию быстроходных минных катеров и лодок. А сейчас как раз новолуние, и на небе нет ничего, кроме звезд. Вот и вслушиваются вахтенные – не застучит ли где паровая машина, не плеснет ли где весло. В этой египетской тьме не видать ни зги, а висящий на корме фонарь только слепит глаза, делая правоверных совсем беспомощными во тьме…

Вахтенные услышали звук, но не сразу поняли, что это. Будто далеко-далеко загудел еще один комар, но только очень большой. Сначала на этот звук не обратили внимания, потом, конечно, забегали и закричали, но было уже поздно. Первые НАРы огненными кометами пронеслись в полной тьме к цели, и на палубе броненосной канонерки «Беквир-Делен» вспыхнули разрывы. Для гарантированного поражения броненосных канлодок были выбраны блоки неуправляемых авиационных ракет С-13 калибра сто двадцать два миллиметра. Половина ракет – с осколочно-фугасными проникающими боевыми частями, вторая половина – с объемно-детонирующими.

Одно из попаданий в пороховой погреб оказалось роковым – осветив все вокруг адским пламенем, канонерка со страшным грохотом взлетела на воздух. Через пару минут к ней присоединилась и «Искодра». Огненные вспышки взрывов были хорошо видны на русском берегу Дуная. Деревянные «Варна» и «Шефкет-Нулса», в которые попали НАРы, пылали, словно куча сухой соломы.

…Ординарец разбудил полковника Егорова сразу же после того, как часовые доложили, что слышат на турецком берегу подозрительный звук. Когда от огненных снарядов взорвалась первая канонерка, полковник крепко выматерился. Двадцать лет назад он начинал свою службу прапорщиком на батарее, вооруженной ракетами Засядько, и не мог не узнать знакомую картину. Всю свою жизнь он был сторонником совершенствования и развития этого вида оружия. Но с появлением скорострельных казнозарядных пушек, командование, наоборот, начало сокращать ракетные части. И в настоящий момент боевые ракетные батареи оставалось только в Туркестанском корпусе.

А тут кому-то явно удалось создать следующее поколение этого оружия, о чем можно было судить по мощности взрывов, уничтожающих турецкие корабли. Да к тому же это оружие было установлено на какие-то летательные аппараты, рассмотреть которые не удалось из-за полной темноты. Полюбовавшись на горящие турецкие канлодки, полковник ушел к себе в палатку – писать рапорт на имя начальника штаба корпуса.

День Д+2, 7 июня 1877 года, 03:35, порт Сулина

Душная черноморская ночь, нет ни ветерка. Позже, перед самым рассветом, потянет в море первый утренний бриз, а пока лишь чуть слышно плещет вода у причала. На турецком мониторе и британском стационере вахтенные чувствуют себя в полной безопасности. Русская армия далеко, ну а флота на Черном море у русских, считай, вообще нет. Правда, эти сумасшедшие русские атакуют турецкие корабли на маленьких катерах с шестовыми минами наперевес. Но они боятся связываться с англичанами. А вот и их корабль, маленький, но грозный. Правда, название у него смешное – «Кокатрис». Но даже эту британскую «Адскую курочку» побаивается русский орел.

Неприятно удивляло лишь то, что вот уже два дня нет телеграфной связи со Стамбулом, а вчера замолчала и Варна. Но в Сулине корабли в безопасности, тут ничего не может случиться. Особенно в такую темную безлунную ночь, когда не видишь даже пальцев вытянутой руки… Нет, в такую ночь лучше стоять на якоре или у причала.

Но вот в открытом море, почти у самого горизонта, беззвучно мигнула яркая вспышка, как будто на мгновение приоткрыли стекло сигнального фонаря. За ней другая, третья, четвертая… Потом замигало часто-часто… Почти минута нужна фугасным снарядам, чтобы преодолеть двадцать километров и обрушиться на порт лавиной смертоносного огня и металла. Злосчастную британскую «Адскую курочку» 130-миллиметровые снаряды разорвали буквально пополам. Большая часть команды корабля погибла, даже не проснувшись, другие еще какое-то время барахтались среди обломков. Турецкому монитору тоже не повезло – ну, не было тогда еще бронированных палуб. Да и вряд ли тогдашняя броня удержала бы двухпудовый снаряд, падающий почти отвесно со скоростью в два раза быстрее звука. Снаряд пробивал корабль насквозь, взрываясь в воде под днищем. После пятого или шестого попадания монитор разломился на несколько частей и затонул. Покончив с кораблями, разрывы снарядов, выпущенных неведомым кораблем, огненным катком прошлись по береговым батареям и портовым сооружениям, вызвав обширные пожары на складах военного имущества.

Утром уцелевшие турецкие интенданты бросились подсчитывать ущерб от русского нападения на Сулин. В спешке были составлены эти бумаги в которых, о чудо, один и тот же порох числился и как подмоченный водой, и как сгоревший при пожаре, и как истраченный при боевых стрельбах… Это было не единственное чудо в истории с обстрелом порта…

7 июня, утро, Вена, заголовки утренних австрийских газет

«Винер Цейтнунг»

Кошмары Стамбула! Русские казаки насаживали на пики турецких младенцев! Сотни тысяч убитых, миллионы беженцев!

«Нойес Фремденблатг»:

Европа негодует! Кто остановит новых гуннов из дикой Московии?! Русские вызвали силы ада, чтобы истребить весь цивилизованный мир!

Император Австро-Венгрии Франц-Иосиф и министр иностранных дел граф Дьюла Андраши

Встревоженный известиями из Стамбула, император Австро-Венгрии Франц-Иосиф вызвал в свой дворец Шеннбрунн министра иностранных дел Дьюла Андраши.

– Граф, скажите мне – что это?! Как могло произойти подобное, и куда смотрели наши разведчики?! Почему я обо всем этом узнаю из газет, а не из донесений ваших дипломатов?! Чем занимаются эти дармоеды?!

Император гневно помахал перед носом опешившего министра утренней венской газетой, в которой рассказывалось о том, как русский флот в течение одной ночи прорвался через Дарданеллы, внезапным налетом захватил дворец Долмабахче и пленил султана Абдул-Гамида.

– Ваше величество, мы сами только что получили донесение из Стамбула от нашего посла. Он рассказывает, что все произошло внезапно. Откуда-то появились корабли под русским военно-морским флагом, причем, как заявил наш военно-морской агент, подобных типов кораблей он не видел ни разу в жизни. По его же сообщению, русские корабли оказались вооружены мощными пушками, способными вести огонь со скоростью митральезы, на огромные расстояния. Именно эти орудия сокрушили неприступные турецкие укрепления в Дарданеллах.

И что самое удивительное, эти корабли несут на своих палубах летательные аппараты, похожие на гигантских стрекоз. Эти аппараты вооружены страшным оружием. Всего несколько снарядов, сброшенных с них, превратили в пылающие развалины казармы султанской гвардии.

Наши дипломаты своими глазами видели, как по улицам Стамбула передвигались самодвижущиеся бронированные повозки русских, вооруженные пушками и митральезами. Они в течение нескольких минут истребили толпу турок, попытавшихся прорваться с целью грабежа в европейский квартал Стамбула.

Русским активно помогают греки и болгары. Им выдали оружие из захваченного арсенала султана, и дружины христиан довольно быстро навели в городе порядок. Кстати, военным комендантом Стамбула, который по приказу русских теперь должен называться Константинополем, назначен поручик Российской армии Никитин. По данным наших секретных источников, он наполовину грек и числился в списке офицеров русской разведки, работающих на Балканах.

Наш агент также сообщил, что по данным его информаторов, в Золотой Рог вошли корабли русской эскадры, один из которых имеет странное название: «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» По данным нашей разведки, в составе Русского императорского флота никогда не было такого адмирала…

– А что такое «Советский Союз»? – неожиданно спросил император.

– Не могу вам ничего об этом сказать, ваше величество, нам, к сожалению, вообще ничего не известно об этой эскадре. Она будто вынырнула из темных пучин Средиземного моря и, подобно урагану, смела с карты мира Османскую империю, словно жалкую хижину бедняка.

Самое же неприятное, что с палубы этого «Адмирала» взлетали уже совсем другие летательные аппараты, вообще ни на что не похожие. Это были летящие с огромной скоростью железные птицы, которые умчались в неизвестном направлении, увешанные целой гроздью взрывчатых снарядов, а потом прилетели назад через пару часов уже пустыми. Страшно подумать – на какое расстояние за это время они могут улететь, и какие разрушения причинить!

– Граф, но это же ужасно, – воскликнул потрясенный Франц-Иосиф, – вы понимаете, что Россия, имея такое оружие, теперь может диктовать свои волю всему миру!

– Ваше величество, наши дипломаты в Петербурге не имеют никакой информации ни об этой таинственной эскадре, ни о неизвестных летательных аппаратах. Мы можем пока только гадать, откуда они появились и какое следующее государство будет ими завоевано. Смею заметить, что русская армия еще не понесла почти никаких потерь в людях и не растратила запасенных для этой войны боеприпасов…

– Граф, а вы не пробовали напрямую связаться с главой русской дипломатии, канцлером Горчаковым?

– Ваше величество, мы пытаемся это сделать, но канцлер в данный момент находится в Плоешти, в Императорской главной квартире. Связь с ней еще не установлена, поэтому мы можем сноситься с Горчаковым лишь с помощью курьеров. Запрос от имени министерства иностранных дел уже направлен в Плоешти. Но ответ оттуда мы получим нескоро.

– Граф, надо сделать все возможное и невозможное, чтобы получить достоверную информацию о русской эскадре, о ее возможностях, и о том, как русские собираются поступать с фактически обезглавленной Османской империей. Надо напомнить им о нашем договоре относительно Боснии и Герцеговины, а также прикинуть – что наша двуединая империя сможет прибрать к рукам из ставшего бесхозным турецкого наследства.

7 июня (26 мая), утро, Плоешти, дом, снимаемый генерал-адъютантом Игнатьевым

Капитан Александр Тамбовцев

В общем, мы проговорили с Игнатьевым до утра. Часов в шесть вошел его слуга и сообщил, что вода для умывания и бритья готова, скоро будет готов и завтрак. Пока Игнатьев приводил себя в порядок, я по рации связался с капитаном Хоном и вкратце проинформировал его о состоявшейся беседе. Заодно я узнал последние новости «с полей сражений» и попросил его прислать в дом Игнатьева мой багаж – ноутбук и дипломат с фотографиями.