Текст книги "Билет на небесный поезд"

11. Миссия

Плёнок было так много, что ему пришлось заказывать печать в двух местах, чтобы не ждать следующего дня. Даже с полагающимися оптовыми скидками за всё набежала приличная сумма. Игорь даже засомневаться, хватит ли ему наличности. Впрочем, хватило. В одном месте ему пообещали выполнить заказ к трём часам дня, во втором – в четыре. До этого времени нужно было себя чем-то занять. Он по инерции вернулся к дому, но вдруг почувствовал, что подниматься наверх, в квартиру, где царит полный разгром, где так явственно ощущается запах безысходности и тень убегающего времени, решительно не хочется. Там его точно охватят сомнения в том, что фотографии – это ключ к загадке, снова вернётся злость и депрессия. Нет, уж лучше прогуляться, отвлечься, не дать себе усомниться.

Под подъездом на лавочке спиной к дорожке сидел соседский мальчишка лет одиннадцати. Сидел и задумчиво смотрел на начинающийся от его ног газончик. Единственным достойным внимания объектом на этом клочке земли являлся розовый куст, увенчанный несколькими крупными бутонами. Игорь вспомнил, что точно так же парнишка сидел и вчера утром, когда Игорь отправлялся на поиски старых друзей и новых приключений. Вчера, окрылённый и преисполненный оптимизма, он выскочил на улицу и пробежал мимо, даже не задумавшись, чем так занят его сосед по подъезду и почему он не в школе. Впрочем, причину последнего можно было объяснить гипсом на правой руке.

Игорь присел с противоположного края на лавочку, мучительно пытаясь вспомнить, как зовут парня. Такой информации в голове, увы, не водилось. Тогда он сказал просто, стараясь изобразить голосом максимум дружелюбия и хорошего настроения:

– Привет, дружок. Что с твоей рукой?

Ответная реакция поразила Игоря до глубины души. Мальчишка, не говоря ни слова, поднялся со скамейки и, не оборачиваясь, пошёл к подъезду. Это было уже слишком! Ошеломлённый Игорь хотел окликнуть его и рассказать кое-что про вежливость и уважение к старшим, но вдруг заметил тонкие проводки наушников, ведущие к ушным раковинам.

Мда… Бесполезно. От него шугаются даже дети!

Мальчишка скрылся за дверью подъезда. Игорь вздохнул, посидел с минутку и тоже поднялся. Побрёл на автомате со двора и дальше… Побрёл, что называется, куда глаза глядят, но вскоре опомнился, так как лишённое контроля тело повлекло его самым привычным рабочим маршрутом к остановке автобуса. Нет, это не годилось. Игорь вздохнул, развернулся и пошёл в парк.

Он побродил немного аллейками меж ёлочек, акаций и каштанов, получил ещё одно расстройство оттого, что его не узнал прогуливающийся там старый учитель математики Пётр Валерьяныч. Впрочем, старик не замечал его и раньше. Возможно, он не замечал и не помнил никого из своих бывших учеников.

В парке он бродил недолго. Шумный проспект, где в фотостудии сейчас зрело его спасение, а может и разочарование, притягивал магнитом. Игорь нащупал в кармане две квитанции и, тоскливо вздохнув, зашагал туда.

В половине пятого он уже разложил все фото по дому. Было их почти четыре сотни. Сначала он стал просто просматривать их одну за другой в пачке, но потом показалось, что правильнее сделать по-другому. И он разложил отпечатанные фотографии по всем горизонтальным плоскостям спальни. Стол, диван, пол, какие-то коробки, в которых он утром рылся и бросил… Отовсюду на него смотрели знакомые и позабытые лица. И Игорь тоже смотрел на них.

Сколько же их! Поразительно, как много людей встретил он за свою жизнь. Сколько девушек, с которыми что-то было… начиная с мимолётного флирта и заканчивая годами семейной жизни. Игорь вспомнил сон про кровати и попытался прикинуть примерное число своих влюблённостей. При том, что в этом плане он считал себя самым что ни на есть среднестатистическим мужчиной… выходило под два десятка. От этой цифры у него даже слегка округлились глаза, но, подумав о сроке, за который вёлся отсчёт, он расслабился. Пятнадцать лет – немалый срок. Но эта цифра отозвалась уже по-другому. Жизнь пролетает. Неустроенная, без счастья, без любимого дела, без близкого человека, без наследников… Хотя… что он может оставить в наследство?

Запаздывание… Чего юлить, оно ведь уже подобралось к стадии необратимости. В это не хочется верить, но вот он, его последний шанс – разбросанные вокруг фото. Ну, фото… И что?

Люди, люди, люди… Если представить жизнь каждого из нас пёстрой лентой, то какой бы мог получиться узор из переплетений и взаимопроникновений, пересечений и скрещиваний…

Он опустился на диван, уставившись в потолок. Протянул руку, взял фотку наугад. Улыбающиеся лица на вокзале. Встреча? Расставание? Положил, зацепил следующую.

Шашлык на озере. Компания, усевшаяся вокруг костра. Красное полотнище с намалёванной белой надписью: «Мир! Труд! Май!».

Вечер встреч выпускников на юбилей школы. Самая многочисленная встреча за все годы. Коллективное фото на фоне исчёрканной мелом доски. При виде «Дано» и «Найти» как-то по-особому кольнуло сердце…

А вот ещё одна. Из старых. Игорь прекрасно помнил её, последнюю чёрно-белую плёнку, которую он сам отпечатал при помощи фотоувеличителя и ванночек с реактивами в зашторенной ванной комнате. Пять девчонок и два пацана прогуливали пары на втором курсе. Что интересно, с этой плёнки не было ни одного кадра брака, все фотки вышли классные и всем понравились. Наверное, поэтому все и пришлось раздать. Себе ничего не осталось.

Агата… Надо же! Карточка с его первой машиной, которую он очень любил, которой дал это имя – Агата – и с которой пришлось расстаться. Расстаться, потому что у Агаты назрели проблемы и с мотором, и по кузову, потому что заниматься ремонтом было негде, некогда, да и накладно, а сосед предложил неплохой альтернативный вариант… Да, в общем, много тогда нашлось причин, оправдывающих нежелание восстанавливать старый автомобиль, оправдывающих… предательство. Где ты теперь, малышка, на какой свалке?

Сдача диплома. Морской круиз. Новый год на работе. Настя…

Так прошло более получаса. Он брал снимок, смотрел на него, вздыхал, клал обратно, следом тянул новый.

На какой-то миг он почувствовал, что эти карточки «10 на 15», разбросанные по дивану, столу, лежащие на ковре… Всё это давит на него. Игорь ощутил себя похороненным под пластами истории. Он тонул в воспоминаниях, погружался на дно, в сумрак минувших дней. Но, вопреки ожиданиям, это было не страшно. Уже не страшно.

Игорь понял, что ошибся, не угадал, выбрал не то. Шанс упущен. Значит, его забудут. Значит, дальше – лишь одиночество и пустота. Можно прощаться.

Игорь обвёл безвольным взглядом разложенные повсюду фотографии, пытаясь ухватить сразу множество лиц. Помахал им рукой.

Прощайте, люди! Можете с чистой совестью забыть про Игоря Астахова. Вычёркивайте из памяти! Считайте, этого человека больше нет.

Возникло желание поднять поминальный бокал и всплакнуть под печальную музыку. Да, именно! Оставаться в тишине становилось невыносимо. Захотелось заполнить звенящий вакуум квартиры чем-то особенным, близким его душе и его времени. Музыкальный центр был отвергнут. Игорь бросил взгляд на вытащенный вчера с балкона кассетник. Магнитофон уже ничего не писал, у него не работало радио, но звук… Звук он ещё мог сносно извлечь из магнитной ленты, и Игорь понял, что ему необходима именно такая музыка. Свою коллекцию кассет он, поддавшись импульсу, подарил одному приятелю, у которого в машине ещё сохранилась кассетная магнитола, подарил уже давно. Но неужели он отдал всё? Нет, по крайней мере, одну какую-то кассету он видел буквально сегодня, копаясь в хламе. Лежала она…

Где же она лежала? В каком-то неожиданном таком месте… Та-а-ак… Где? А, ну да, в старой коричневой папке! Игорь неторопливо, ибо торопиться было, по его мнению, уже бессмысленно, разыскал среди вещей эту самую папку, с которой одно время, давным-давно, ходил в институт. Утром он уже заглядывал в неё, там лежали какие-то вещи, не заинтересовавшие его, причём, какие именно вещи, Игорь даже не запомнил. Сейчас это можно было исправить.

Кассета в подкассетнике без вкладыша, потрёпанная колода карт, синяя общая тетрадь с простой и лаконичной надписью: «ВОЙНА» на обложке и отдельно листик из этой тетради с незаконченной пулькой – таково было содержимое папки. Ничего необычного, удивительно лишь, что папка в нетронутом виде пережила три квартирных переезда, не потерялась, не была выброшена, не понадобилась для переноски или хранения каких-нибудь документов, а так и валялась… «ВОЙНА» означала конспект по дисциплинам военной кафедры. Эпизодические записи лекций, схемы, рисунки на полях, а на последней странице – настоящая картинная галерея, в центре которой в рамочке жизнеутверждающе красовалось: «ВОЙНА окончена! Наступил МИР!» И карты, кстати, были неотъемлемой частью «военки». Если могли, то сбегали с лекции сыграть в буру или расписать пульку. «Вот эту партию не закончили, – Игорь взял в руки расчерченный лист, – хотя я даже выигрывал».

Ему представился этот последний день. Финальное контрольное занятие, партия в преферанс в ожидании курсового офицера, ставящего оценки в зачётки. Игорь выигрывает, остаётся чуть-чуть до закрытия пули, но курсовой офицер приходит, всё барахло кидается в папку и… папка обнаруживается через много лет…

Вообще-то идеально подходит под условия загадки «найди то, не знаю что». Остаётся только спустя годы разыскать участников этой самой незаконченной игры в преферанс и доиграть… Красота!

Игорь вздохнул, столкнул с коленей конспект, накрывший рассыпавшуюся колоду, потянулся к кассете в прозрачной коробочке. Кассета вроде бы не входила в его прежнюю коллекцию. Чёрный корпус без наклеек, ленты на катушке – с полнормы. Отмотана на начало. Что на этой кассете, Игорь не представлял. Будет сюрприз. Игорь глянул на свет сквозь корпус, полузабытым жестом подкрутил ногтем размотавшуюся часть плёнки и скормил кассету магнитофону. Тот покапризничал кнопкой питания, которая держалась на спичке, похрипел, пока выставлялся уровень громкости, а потом заиграл. Да так, что Игорь Астахов замер на месте и через пару секунд сполз на пол, к своим разложенным фотографиям. Если точнее, он просто рухнул в них.

Музыка… Это же не просто музыка… Она… Вот тебе и сюрприз!

С первых аккордов Игорь понял… Нет, с первых аккордов он ещё ничего не успел понять, он мог только почувствовать. И он почувствовал.

Почувствовал, как мелодия вдруг заполняет всё пространство – и внешнее, квартиры, и внутреннее – пространство души, как она разливается, и накрывает его волной, и летит вдаль, за пределы стен, за границы привычных измерений.

Почувствовал, что на сердце стало вдруг легко. Растворились бесследно подавленность, напряжение, тоска. Грусть осталась. Светлая и невесомая. Грусть оттого, что время летит, оттого, что за окном осень, оттого, что неизбежны расставания, оттого, что люди уходят и все прощанья – навсегда. Оттого, что жизнь такова, вот и всё.

Ещё почувствовал, что, несмотря ни на что, жизнь идёт и всегда есть место банальной и доброй мантре: «Всё будет хорошо!»

А вслед за эмоциями пришло понимание. Сначала какое-то бессознательное, а потом уже выраженное словами. Словами, которые можно проговорить ртом и исторгнуть в окружающий мир. Слова были элементарные, но они означали очень важные для него вещи.

Это – то самое!!!

Да, это – то, что он искал. Пролежавшая много лет в папке кассета – вот что было его сокровищем, его загадочным «найди то, не знаю что». Кассета, которую кто-то (знать бы ещё – кто?) дал ему в последний день военки (а может, в какой-то другой день) и которую нужно было прослушать ещё десять лет назад. Вот чёрт! Сделай он это тогда… Ведь вся жизнь могла сложиться иначе. Вся жизнь…

Он в очередной раз огляделся, словно спрашивая у людей с фотографий: «Почему я этого не сделал тогда? Ну, почему? Какие обстоятельства помешали? Какой злой рок?» Ему показалось, его «собеседники» пожимают плечами и разводят руками. Ну, что уж теперь поделать, мол.

Музыка звучала. Не очень качественно, но в этом и был тот самый кайф, составляющая волшебства. Так почти мистически звучит джаз и рок-н-ролл со старых виниловых пластинок, так звучат, вгоняя в транс, голоса бардов с бобинных магнитофонов. И эта кассета тоже рождала свой неповторимый звук. С магнитной ленты исходило раскодированное послание его разуму и транслировалось аудиоволнами через дрожащие мембраны динамиков.

Музыка… Как же описать её? Нет, было совершенно очевидно, что определить стиль, распознать состав используемых инструментов, идентифицировать самих исполнителей просто невозможно. Более того, если попытаться приравнять звучание к какому-то конкретному имени, какой-то конкретной группе, это будет, во-первых, явный обман: Игорь не слышал ранее ничего подобного, а во-вторых, попытками найти аналог можно уничтожить уникальность этой музыки, её чары. Нет, называть и сравнивать было нельзя. Даже определить географическую привязку мелодии не представлялось возможным, из колонок доносились то тягучие элементы жаркого востока, то напор русского симфонического оркестра, то что-то готическое, родом из католических храмов Центральной Европы. Вдруг среди множества музыкальных инструментов брала соло испанская гитара, а флейта через миг уводила в фантазиях на альпийские пастбища, чтобы через какое-то время передать эстафету африканским барабанам, появлявшимся на заднем плане. В этой музыке словно отражался весь мир.

Кто же мог дать ему сию не поддающуюся описанию музыку? Кто предоставил ему шанс пройти посвящение в таинственный круг людей, знающих что-то такое, что неведомо остальным? Можно прикинуть несколько кандидатур, но… Только не сейчас! Сейчас – пить эту мелодию, тонуть в разбуженном океане любви и жизни. Наслаждаться!

Душа Игоря затрепетала, грудь заполнило ощущение счастья. Мысли споткнулись на очередном изумительном проигрыше и затаились. Остались чувства и эмоции.

Ветер ворвался в открытую балконную дверь, обнял его за плечи, пробежался по фотографиям, словно говоря, что фотографии… это тоже было не зря. Солнечный луч заскользил по комнате, утешая человека, чей путь к обретению смысла был долог и сложен. Небо в окне улыбнулось изогнутым облачком на пронзительной синеве.

Игорь почувствовал себя нырнувшим в нирвану, и из глаз его потекли слёзы радости и облегчения.

Он не помнил, сколько звучала кассета. Время потеряло смысл на этот период. Что-то случилось, по его представлению, и с пространством – Игорь чувствовал, что музыка… Она не просто звучит и затихает, она течёт словно река мимо него и исчезает где-то за окном, выплёскиваясь на стены соседних домов, скользя по проводам, растворяясь в прозрачном сентябрьском воздухе.

Когда последние заблудившиеся аккорды покинули его квартиру, Игорь скинул покрывало вместе с разбросанными фотками, забрался на кровать, свернулся калачиком и уснул на долгие двенадцать часов. Сон его был крепким, и во сне он… менялся.

12. Свои

Игорь уже и не помнил, когда просыпался так легко. Может быть, в юности. Может быть, в периоды сильной влюблённости, когда новый день означал встречу с Ней. В первый день отпуска или накануне праздников… возможно. Но никогда Игорь не просыпался с такой лёгкостью, бодростью и энтузиазмом в шесть утра.

Беспристрастно оглядев окружающий его бардак, он потратил пятнадцать минут на водные процедуры, затем вскипятил чайник и сделал гренки.

Солнце всходило над крышами домов его города, а он стоял на балконе, немного ёжась от свежей утренней прохлады, и пил ароматный кофе. Пил кофе и хрустел гренкой.

Он не мог понять, что именно, но что-то изменилось. В нём или, может, в окружающем мире. А может, и там и там. Утро казалось чистым и пронзительным, город – живым и ярким. Сентябрь улыбался ему. Игорю представился его лик – спокойный, проникновенный, всезнающий. В этом образе сплелось очень много маленьких картинок, штрихов, бликов, выплывших из неизвестных тайников сознания.

Сентябрь…

Его сентябрь выглядел как мужчина без возраста в потёртой джинсе, заношенных кроссовках и лёгкой стильной шляпе, сдвинутой на бок. Испанская бородка с пробивающейся сединой, морщинки у глаз, почти достающие до плеч волосы. Мистер Сентябрь подмигнул отражением солнца в стёклах соседнего дома, усмехнулся порывом ветра и ушёл лёгкой походкой в сторону вечного индейского лета.

Игорь рассмеялся и отсалютовал ему кружкой кофе.

Разгоралась заря, начинался новый день. День, не похожий на предыдущие, день, начинающий новую эпоху.

И ещё это был последний день бабьего лета.

Энергия переполняла Игоря, и он задорно взялся за уборку. Начал с разбросанных везде фотографий, которые аккуратно уложил в две коробки, потом прошёлся по квартире, собирая обнажившийся во время вчерашних поисков старый хлам, достойный отправиться на свалку. Придерживаясь девиза: «Этому не место в новой жизни», он приготовил к выбросу в прихожей три огромных мешка.

После этого пришёл черёд хлама, ещё способного пригодиться. С ним возни было больше, но и с этим занятием Игорь расправлялся чуть ли не танцуя.

В какой-то момент он оказался рядом с магнитофоном. Игорь всмотрелся сквозь мутную крышку кассетоприёмника – почему-то подумалось, что кассета за ночь вполне могла исчезнуть. Но обошлось без волшбы. Колдовской артефакт был на месте. Рука сама потянулась нажать на перемотку и попробовать запустить мистическую мелодию ещё раз, но внутри кассетника раздался хлопок, запахло горелым. Игорь расхохотался в голос, выдернул вилку магнитофона из розетки, протёр его от пыли и поставил в нишу под сервантом. Как музейный экспонат. Как напоминание.

В следующую минуту первый раз зазвонил телефон.

На том конце провода был Сашка, друг, один из немногих, с кем в последнее время пересекался Игорь. Да, именно пересекался, трудно было назвать это по-другому. Мимолётные встречи, быстрое сетевое общение, в которые превратилась крепкая некогда дружба.

– Ну, что, кореш, с прошедшим тебя! Как, отошёл от празднований? Голова не болит?

– Да какие там празднования! Дома просидел весь отпуск. Никто и не вспомнил. И ты, кстати, тоже.

– Извини, очень сильно закрутился. Машину новую купил. Представляешь, внедорожник! В кредит. Не вечно же со старым хламом по мастерским скитаться… Но я искуплю…

– Покатаешь?

– Не вопрос! Приглашаю на пикник в лес. На следующие выходные.

– Лады.

Спустя час, прервав танго Игоря с пылесосом, с другого конца континента позвонил Славик Березнов, которого он не слышал года три. Он стыдился и извинялся, так как в июле приезжал в город отдыхать с семьёй, но до Игоря так и не добрался.

– Ну, понимаешь, так получилось… Семья… Ну, ты ещё поймёшь…

Слова про семью немного кольнули Игоря, он поворчал для проформы, но не злился на товарища совершенно.

– Теперь всё будет иначе, веришь? В следующий раз обязательно встретимся.

Игорь почему-то… неизвестно почему… ему поверил.

– Ну, смотри, ловлю на слове… Да, ты пообещал… Ага… Ладно, не трать свои миллионы на международку… Ещё раз спасибо, Славик… Молодец, что позвонил… Пока, пока…

Уборка в квартире перемежалась звонками. Вначале Игорь удивлялся каждому из них, по-детски радовался и по несколько минут после прощания осмысливал диалоги, потом… начал задумываться…

Мастер-авторемонтник Пал Палыч, к которому Игорь частенько заглядывал со своей машиной, сообщил, что у них нежданно образовалось окно в заказах, и если Игорь не передумал сделать обработку антикором, то случай самый что ни на есть удобный… Игорь сказал, что прикинет финансы и сообщит о своём решении завтра.

Пришло уведомление на мобильный. Приехал его ноутбук. Завтра можно забрать в магазине.

Двоюродная сестра Ленка, молоденькая стрекоза, оканчивающая в следующем году школу, своим звонком преподнесла весьма неожиданный сюрприз. Встречались они чрезвычайно редко, жили в разных, что называется, измерениях. И вот…

Игорь даже откровенно спросил:

– Что, мама просила позвонить?

– Фи! Что я, сама не могу кузена поздравить? Всё ж родная кровь, как-никак.

По идее, в этих словах должна была присутствовать издёвка, но Игорь её, на удивление, не почувствовал. Может, повзрослела чуток девчонка, подумал он.

Ленка пожелала не киснуть, не унывать, радоваться жизни и быть счастливым. Спросила, что думает братик о гуманитарном колледже и филиале столичного политеха. Всё правильно, одобрил Игорь, молодец – о том, куда идти после школы, лучше задуматься сейчас. Правда, про названные учебные заведения ему сказать было нечего, но они очень мило поболтали о выборе профессии вообще.

Возникла мысль, что теперь наверняка позвонит Настя, но бывшая не позвонила. Вместо неё совершенно неожиданно раздался звонок от старой знакомой по имени Ира. Акцент в выражении «старая знакомая», конечно, тактичнее было бы ставить именно на слове «знакомая», хотя по факту Ира была его ровесницей, они знали друг друга чуть ли не со школьной скамьи, и… ну, в общем, как и Насте, ей тоже подходило определение «бывшая». Игорь был приятно удивлён. Игорь был рад слышать Иришкин голос, её поздравления. Было тепло и хорошо на душе оттого, что человек, которого он когда-то любил, любил совсем недолго, но яркой и пылкой юношеской любовью, помнит эту дату. Взволновавшись, неожиданно он даже предложил ей встретиться, и неожиданно Ира согласилась. Правда, она оставила дату открытой. Ирина сказала, что ему сейчас, наверное, будет не до неё, но потом они обязательно встретятся и о многом поговорят.

После того как Игорь положил трубку, он отыскал среди сделанных вчера снимков хороший кадр с Ириной и четверть часа просидел в уже почти убранной комнате с глупой улыбкой на лице, держа карточку в руках… до следующего звонка.

Позвонил Мишка, с которым они вместе работали. Поздравил и деликатно поинтересовался, собирается ли Игорь замять свой день рождения или будет выставляться. Мишка был весел, рассказал пару забавных историй, случившихся на службе за время его отсутствия, обрадовал вестью о выписанной их отделу премии (после этой информации замять банкет по случаю дня рождения на работе было бы уже свинством) и заинтриговал тем, что через неделю у них появится новая молоденькая сотрудница.

Родители тоже позвонили. Их звонок был иным, нежели все остальные, и каким-то образом Игорь почувствовал это. Отец настороженно сообщил, что куча народа интересовалась его номером. Им с мамой это показалось странным: Игорь не живёт с ними уже много лет, а они звонят. Игорю тоже показалось это немного чудным, но совершенно не опасным. К тому же детальный расспрос превратил образную «кучу народа» в трёх реальных человек, и Игорь быстро догадался, кто это был.

В довершение всего, и уборки в том числе, Игорь двадцать минут протрепался с совершенно незнакомой девушкой, ошибившейся номером. На контрасте событий последних дней, это было вообще невероятно. Девушку звали Наташа, и она по удивительному стечению обстоятельств жила на соседней улице. Возможно, среди горящих вечером окон, на которые Игорь смотрел с балкона, было и её окно. Чтобы не спугнуть забытое ощущение романтики и аромат чар случайного знакомства, Игорь не стал допытываться, есть ли у неё парень и всё такое. Но он напомнил, что его номер остался в памяти её телефона. Они распрощались, не сдерживая смеха.

После этого Игорь вскользь подумал, прибыло ли теперь сообщений на сайте знакомств? «Ладно, уже на новом ноутбуке посмотрю».

На кухне, где осталось перемыть посуду и провести ревизию в холодильнике, Игорю попалась на глаза бумажка со списком приглашённых. Он проглядел его задумчиво. Взял ручку, обвёл кружком Сашку, а потом… рядом выстроил новый список – со всеми, кто позвонил ему сегодня. Свои? Это – свои? Одной породы? Успевшие? Оттого, что все эти люди могут быть действительно причастны к какой-то тайне, закружилась голова. Игорь налил себе минеральной воды и залпом выпил. А кто мог подбросить кассету? Он поставил знак вопроса рядом с именем Славика: как-никак однокурсник, значит, единственный подходящий кандидат из списка. Хотя… теоретически это можно было сделать и потом, в любой момент, просто зайдя в гости… Ладно, топор уже не висит над темечком, а с остальным разберёмся.

После обеда немного уставший и заскучавший от наведения порядка Игорь отправился подышать воздухом, а заодно выбросить пакеты с мусором. Однако в его планы внёс коррективы незнакомый парнишка, сидевший на скамейке у подъезда. В первый миг он принял его за вчерашнего соседа – тот же примерно возраст, комплекция, наушники, перекинутые через шею. Вот только гипса на руке у него не было.

Игорь шагнул от двери подъезда, и паренёк поднялся ему навстречу.

– Игорь Валентинович, добрый день! – сказал он. – А я вас жду.

Если бы не события последних дней, вернее даже сегодняшнего утра, удивлению Астахова не было бы предела. Но сейчас он был готов ко всему, а не только к тому, что совершенно незнакомый пацанёнок назовёт его по имени-отчеству.

– Добрый, – отозвался он чуть напряжённо. – И по какому вы вопросу, молодой человек?

– Да тут такое дело. – Визитёр замялся. – Вы только не думайте, что это прикол какой-нибудь, ну… розыгрыш там… Мне вас Юрик из тридцать седьмой посоветовал, ваш сосед.

Услышав имя, которое никак не мог вспомнить вчера, Игорь малость расслабился.

– И что Юра?

– Заболел он внезапно, а мы сегодня розу планировали спасти. Вот он позвонил и сказал, что вы – хороший человек и можете помочь…

– За «хорошего человека» спасибо, конечно, но от чего нужно спасать розу и какую именно?

– Да вот эту. – Парень указал на росший за лавочкой куст. – Завтра тут будут трубы копать и её того…

Игорь только сейчас понял, что держит пакеты с мусором в руках. Он опустил их возле лавочки и внимательно посмотрел на розовый куст, на котором за ночь из бутонов открылись три алых цветка.

– А откуда информация про трубы?

Он ожидал какого-нибудь фантастического ответа, но услышал гениальные в своей простоте два слова:

– Юрик сказал.

– Угу, – кивнул Игорь, сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. – Кстати, а как твоё имя, спаситель розового куста?

– Ой, извините. Меня зовут Саша.

Он по-взрослому протянул руку, и Игорь её автоматом пожал.

– В этой розе есть что-то особенное, Александр?

Почему-то Игорь подумал о детской романтике, о первой влюблённости. Предположил, что Саша или Юра задумал переместить цветущую розу под окно какой-нибудь принцессы класса, дамы сердца. Но ответ его поразил:

– А вдруг и вправду в цветке этой розы располагается целая вселенная?

– Чего? – Игорь в изумлении сдвинул брови.

– Мы с Юриком книжку читаем сейчас… «Тёмная башня»…

Игорь посмотрел на Сашку с удивлением и уважением.

– Недетская книга…

– А мы уже не дети, – парировал мальчишка с вызовом.

– Ну, ладно-ладно, – не стал спорить Астахов. – Вы хотели пересадить этот куст…

– Ага.

– Но у Юрика ведь рука в гипсе?

Сашка озорно фыркнул.

– Юрик – мозг операции, а я – руки.

– Что-то я не вижу в твоих руках лопаты.

Мальчишка расплылся в улыбке:

– Так вот за этим я и собирался… К вам…

– А-а… – Игорь кивнул. – Была у меня где-то лопата на балконе. Сейчас мусор выброшу и поищу…

– Мусор давайте я отнесу, – предложил новый знакомый. – А вы поищите…

– Хм, – пожал плечами Игорь. – Ну, давай.

Искать лопату, в общем-то, не пришлось – Игорь натыкался на неё и вчера, и сегодня. Абсолютно невостребованный в отсутствие дачи садовый инструмент. Кажется, даже оставшийся от прежних жильцов, Игорь не помнил, как лопата появилась в его доме. Вначале он хотел просто вручить орудие труда Саше, но потом понял, даже, вернее, почувствовал, что это будет как-то неправильно. Ну, хотя бы потому, что после долгого перерыва это было его первое личное общение. Он кому-то понадобился, его попросили о помощи. Он перестал быть изгоем. Это дорогого стоило. Правда, как ни странно, Сашка не казался ему «из своих», но это сейчас не имело никакого значения.

Они выбрали место для пересадки розы, потом Игорь долго обкапывал куст, оставляя на корнях как можно больше земли, так как смутно помнил из какой-то телепередачи, что растения в период цветения пересаживать вообще не рекомендуется. Но им было очень надо. Поэтому они нашли кусок ветоши, на которую положили выкопанную розу и со всеми мерами предосторожности переселили её к детской площадке. Игорь искололся, так как садовых рукавиц у него не имелось. Затем была посадка на новом месте, этап интенсивного полива и, наконец, декоративное обкладывание розы камешками.

Когда всё было готово, Сашка позвонил другу и Юрик вышел на балкон помахать им загипсованной рукой. Этот момент «приёмки работы» длился совсем недолго – соседа Игоря увела с балкона мама. Было слышно, как она говорит что-то о недавно сбитой температуре.

В итоге Игорь Валентинович и Саша пожали друг другу руки и разошлись. Игорь вернулся в свою квартиру и, едва вымылся после земляных работ, понял, что дико голоден. Ситуацию спасли найденные в морозилке пельмени. В сочетании с кетчупом и маринованными грибочками они пошли великолепно. Затем, использовав последний заварочный пакетик, он выпил чаю и лишь после этого предпринял вторую попытку пройтись подышать воздухом.