Текст книги "Бои за Ленинград"

Рассмотрим беспристрастно начало войны и попробуем выяснить, кто в первую очередь виноват в её неудачном для нас начале.

Как уже указывалось в статье, советско-финская война показала, что Красная армия совершенно не готова к современной для того времени войне. Однако, сделав правильные выводы, советское правительство сделало большие успехи по подготовке страны к обороне. Но срок этой переподготовки был крайне мал: с 13 марта 1940 года, дня окончания войны с Финляндией, до начала войны с Германией, 22 июня 1941 года, было всего один год и три месяца. Поэтому Сталин, понимая, что мы совершенно не готовы к войне, старался всевозможными мерами её оттянуть. К началу сороковых годов в результате программы индустриализации Советский Союз вышел на третье место после США и Германии по уровню развития тяжёлой индустрии, и её экономика в значительной степени была ориентирована на производство военной техники. СССР стремительно наращивал свои вооружённые силы и её вооружение.

(Милитера).

Наша промышленность набирала обороты по выпуску военной продукции, что видно из таблицы.

Рассчитано из среднемесячного производства (Милитера).

«Следует учитывать, что промышленность Германии работала при максимально возможном напряжении, тогда как советская только начала переходить на режим работы военного времени». (Милитера) При рассмотрении этой таблицы видно, что по выпуску боевой техники СССР превосходил Германию, в то время как он производил гораздо меньше артснарядов. В предвоенное время это приводило к тому, что, экономя боеприпасы при проведении учебных стрельб, наши воины хуже, чем немцы, были подготовлены к боевому использованию оружия. А в первый год войны из-за недостатка снарядов мы несли громадные потери. Нашу слабую артподготовку отмечали, как участники боев на Невском пятачке, так и участники штурмов Синявинских высот, и особенно при штурмах станции Погостье – всё это места массовой гибели наших бойцов. В последующие годы наша промышленность наладила массовый выпуск всех видов боезапасов, что и привело к успеху наших наступательных операций.

Советник посольства Германии в 1941 году Хильгер писал (по словам Адамовича): «Всё указывало на то, что Сталин полагал, что Гитлер собирается вести игру с целью вымогательства, в которой вслед за угрожающими передвижениями войск последуют неожиданные требования экономических или территориальных уступок. Он, по-видимому, верил, что ему удастся договориться с Гитлером, когда эти требования будут выставлены». Сообщения разведки из разных источников противоречили друг другу. Кроме данных о дате начала войны были и данные, искусно подброшенные немецкой разведкой, о том, что Германия не намерена нападать на СССР. Незадолго до начала войны Гитлер уверял Сталина, что он в ближайшее время начнёт отвод своих войск от границы с СССР. Что ж, в такой обстановке, если бы Сталин начал превентивную войну с Германией и первым разорвал мирный договор о ненападении, Красная армия всё равно понесла бы страшные потери, причём противники Сталина сейчас обвиняли бы его в потерях, в коварстве и недальновидности (а может, Гитлер и не начал бы войну?). Правда, по этому вопросу имеется противоположное мнение В. Суворова, что СССР намеревался все же сам напасть первым на Германию 6-го июля. Но он приводит только малоубедительные косвенные данные. Тогда, как известно, что ещё 5 августа 1940 года против СССР планировалась операция «Ост». 18 декабря 1940 года директивой № 21 был утверждён план «Барбаросса» с первоначальным сроком начала её – 15 мая 1941 года, перенесённым затем на 22 июня. В. Суворов противоречит сам себе. Он пишет: «Накануне войны советская стратегическая разведка, именовавшаяся тогда РУ ГШ, сумела добыть сведения величайшей достоверности… Военные разведчики совершили подвиг – они достали германский план вторжения и установили ориентировочную, затем и точную дату нападения Германии на Советский Союз». Но если Сталин точно знал, что на него нападут 22 июня, почему он готовил «внезапное» нападение на Германию 6-го июля? Нелепость. Он должен был тогда или приказать наступать раньше или подготовиться к обороне. Просто Сталин считал, что Красная армия не готова к войне и стремился любой ценой её оттянуть. Он говорил, что самое опасное время для начала войны – до августа 1941 года. Позднее немцы уже не начнут. К сожалению, немцы начали войну раньше. Почему бы он говорил об августе, если бы планировал сам напасть на Германию в июле 1941 года? Маршал Василевский писал: «Так вот, считаю, что хотя мы и были ещё не готовы к войне, но если реально пришло время встретить её, нужно было смело перешагнуть порог. Сталин не решился на это, исходя, конечно, не из лучших побуждений. В результате несвоевременного приведения в боевую готовность Вооружённые Силы СССР встретили схватку в значительно менее выгодных условиях. То, что Сталин не смог вовремя принять такого решения, является его серьёзнейшим политическим просчётом».

Конечно, Сталин очень виноват в том, что война началась так трагически для нас. Но один ли Сталин виноват в этом? А где был наркомат обороны и Генеральный штаб Красной армии? Виноваты ли лично Тимошенко, Жуков и командующий Западным округом Павлов?

Политика политикой, но независимо от этого армия и флот должны всегда быть в готовности отразить противника. И в этом нарком обороны маршал СССР С. М. Тимошенко и нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов находились в равных положениях. Тимошенко даже в лучшем, так как он первый получал указания от Сталина, и за тем передавал уже свои решения наркому ВМФ Кузнецову. Олег Козинкин пишет: «Легенда Г. К. Жукова о том, что Сталин не дал им с Тимошенко привести войска в полную боевую готовность заранее – не более чем блеф. Изучая документы последних предвоенных дней можно прийти к однозначному выводу: высший офицерский состав Красной армии, Наркомат обороны и Генштаб получили от главы правительства И. В. Сталина все необходимые и возможные указания для отражения немецкой агрессии за несколько дней до нападения Германии на СССР. После облёта границы 18 июня стало ясно, что немецкие войска готовы к удару, нападения следует ждать со дня на день. Именно 18 июня даётся шифровка-телеграмма Генштаба в западные округа о приведении войск в полную боевую готовность, сообщается предельно вероятная дата нападения – 22 июня 1941 года»). 21 июня стало достоверно известно, что немцы начнут войну 22 июня. Об этом сообщил немецкий перебежчик, об этом говорил разведчик Зорге, да это было видно по расположению немецких войск. Но Сталин всё ещё надеялся, что войны можно избежать. Наконец, примерно в 22 часа 30 минут 21 июня с разрешения Сталина Тимошенко и Жуков подписали Директиву ГШ № 1. Ввиду её небольшого объёма она приводится почти полностью.

Директива ГШ № 1 от 21. 06. 41

В течение 22–23 июня возможно нападение немцев на фронте. Нападение может начаться с провокационных действий; задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокации и действия. Одновременно войскам округов:

а) в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укреплённых районов на гос. границе. б) перед рассветом 22 июня рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно её замаскировать; в) одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и их союзников; г) привести противовоздушную оборону в боевую готовность; д) никаких мероприятий без особого разрешения не проводить.

21.06.41 Тимошенко, Жуков.

«Первый заместитель наркома обороны Будённый сказал Тимошенко, что война неизбежна, и директива должна носить более определённый характер. Тимошенко ответил, что и он не сомневается в этом, но на такой директиве настоял Сталин» (Б. В. Соколов).

Впрочем, и эта противоречивая директива, отправленная в час 22 июня, дошла до некоторых соединений через несколько часов после нападения Германии. Непосредственным ответственным за оповещение и связь являлся начальник Генштаба генерал армии Г. К. Жуков. «29 июня Сталин и его ближайшие соратники узнали о падении Минска не из докладов Генштаба, а из передач иностранного радио! Они поехали в Генштаб – Сталин, Берия, Молотов, Маленков, Микоян. Сохранились подробные воспоминания Микояна об этом визите. Сталина, в конце концов, взорвало и, не особенно выбирая выражения, поставил вопрос ребром: «Что это, мать вашу, за Генштаб, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует? Что это за Генштаб без связи?» Бушков А. А. «Сталин Ледяной трон».

Маршал Конев писал: «Являясь начальником Генштаба, Жуков обязан был разобраться в обстановке и разработать конкретные предложения в ЦК партии и правительства. Однако всем известно, что своевременных мероприятий, связанных с заблаговременным приведением войск в боевую готовность и занятием ими соответствующих оборонительных рубежей для организованного и подготовленного отпора врагу, осуществлено не было».

Многие командиры соединений, не получив ясной директивы о применении оружия при нападении противника, были в полной растерянности, наши соединения понесли страшные потери.

Военный исследователь полковник Генштаба М. Ходорёнок пишет: «Эта директива была на редкость безграмотная, непрофессиональная и практически невыполнимая».

Н. Г. Кузнецов за два дня до нападения объявил по флотам готовность № 2 (готовность № 2 и учебно-боевую тревогу в целях военной подготовки имеют право объявлять в любое время все командиры частей и подразделений армии и флота). Таким образом, практически весь личный состав ВМФ находился на своих рабочих местах, на кораблях или в частях, в ожидании отмены готовности № 2 или о повышении готовности до № 1. Переход от готовности № 2 к готовности № 1 по получению приказа прошёл мгновенно. А вот в армии действительно многие начальники вели себя халатно. Павлов 21 июня вечером смотрел пьесу в театре, а вот Кузнецов в это время находился на рабочем месте в тревожном ожидании. Как об этом пишет Н. Г. Кузнецов в книге «Накануне», в 23 часа 21 июня Тимошенко пригласил его в свой наркомат, стоявший рядом с наркоматом ВМФ, и передал ему через начальника Генштаба Жукова разрешение Сталина применять оружие при нападении противника (Кузнецов прямо спросил у Жукова, можно ли применять огонь по противнику и получил положительный ответ). Это время согласуется со временем, когда Тимошенко и Жуков вышли из кабинета Сталина – 22.50. Получив разрешение на объявление готовности № 1, Кузнецов вместе с адмиралом Алфузовым побежали в наркомат ВМФ. Менее чем через час на все флоты и флотилии был передан приказ перейти на готовность № 1 – боевую, то есть уничтожать все неопознанные корабли и самолёты противника. В 2 часа 40 минут все корабли и части флота доложили о полной боевой готовности. В первый день войны флот не понёс потерь. Непонятно только одно: почему это указание Сталина наркомом обороны Тимошенко и начальником Генерального штаба Красной армии Жуковым было вовремя доведено до командования ВМФ, а для своих непосредственно подчинённых объединений и частей – с опозданием? Это объясняется только одним – плохой связью, что вело к потере управления Генштабом подчинённых ему соединений. В связи с шифровкой директивы № 1, Жуков отправил её только в 1 час 22 июня, то есть через 2,5 часа как она была подписана в кабинете Сталина Тимошенко и Жуковым. Многие адресаты не успели её расшифровать сами, тем более дать на её основании приказы и распоряжения частям. Излишняя секретность затрудняла управление войсками. Непонятно поведение Тимошенко в первые часы войны. Первый заместитель командующего Западным военным округом генерал Болдин пишет: «За короткое время в четвёртый раз вызывает меня нарком обороны, докладываю ему новые данные о нападении немцев. Выслушав меня, Тимошенко говорит: «Товарищ Болдин учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не принимать. Ставлю в известность Вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам. Как же так? – кричу я в трубку. – Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди. Я очень взволнован. Мне трудно подобрать слова, которыми можно было передать трагедию, разыгравшуюся на нашей земле. Но существует приказ не поддаваться на провокации немецких генералов. Наконец из Москвы поступил приказ немедленно ввести в действие «Красный пакет», содержащий план прикрытия государственной границы. Но было уже поздно. В 3-ей и в 4-ой армиях приказ успели расшифровать только частично, а в 10-ой взялись за это, когда фашисты развернули широкие военные действия. «Командир 135 дивизии генерал Смехотворов писал: «Распоряжение о приведении частей 135 дивизии в боевую готовность до начала боевых действий не поступало, а когда дивизия на марше утром 22 июня подверглась пулемётному обстрелу, из штаба 5-ой армии поступило распоряжение: «На провокацию не поддаваться, по самолётам не стрелять».

Начальник Генштаба Вермахта Гальдер записал в своём дневнике 22 июня 1941 года: «Пограничные мосты через Буг и другие реки всюду были захвачены без боя и в полной сохранности. О полной неожиданности нашего наступления свидетельствует тот факт, что части были захвачены врасплох в казарменном расположении, самолёты стояли на аэродромах, покрытые брезентом, а передовые части, внезапно атакованные нашими войсками, запрашивали командование о том, что им делать».

Сталин, как лицо, ответственное за высшую политику, давая последние указания, что не надо идти на провокации, не думал, что лица, непосредственно отвечающие за оборону страны, воспримут эти указания в ущерб обороне. Почему же Сталин так упорно верил, что войну можно предотвратить? Довольно широкомасштабные боевые действия в Монголии не привели к войне СССР с Японией. Сталин надеялся, что есть вероятность при наличии вооружённых столкновений погасить пожар войны, не отвечая огнём на огонь. Но здесь Сталин поступил вопреки логике. Хотя и очень маловероятно, но если бы в первый момент войны наши войска дали решительный отпор, то Гитлер ещё мог бы пойти на попятную, свалив всё на случайный характер военных столкновений. Но, повторяю, вероятность такого события близка к нулю. Слишком большие силы Гитлер бросил против нас в первый момент войны. Сталин не верил в высокую боеспособность наших войск, отрицательно показавших себя в финской войне, не верил в высокий профессионализм нашего высшего командования. Эти опасения полностью оправдались в ходе войны, особенно в её начальный период. Но тогда спрашивается, почему на высших постах военного руководства стояли такие неграмотные военачальники как Тимошенко, Ворошилов, Будённый и Жуков? Более подробный ответ на этот вопрос постараюсь дать ниже. Но, кратко говоря, Сталин очень доверял этим людям, думая, что личная преданность выше профессионализма.

В первые дни войны Генштаб полностью потерял связь с командующими фронтами и армиями Западного и Северо-Западного фронтами, и эта вина полностью ложится на Жукова, как на начальника Генштаба. Связь и управление при её помощи – важнейший элемент успешного ведения боевых действий. Её надо было обязательно проверить и усовершенствовать в мирный период времени. Радиотехника того периода вполне позволяла сделать надёжную и быструю связь с соединениями армии и флота. На флоте надёжная связь была не только с соединениями флота, но и была налажена между отдельными кораблями.

Главной ошибкой Гитлера, по В. Суворову, было «нападение на огромную страну, которую ни он, ни его подчинённые совершенно не знали; ресурсы немцев были столь малы, что поражение было неизбежно. А главное состоит в том, что против Советского Союза блицкриг был невозможен» (вследствие больших расстояний и плохих дорог). Надо прямо сказать, что наша разведка во главе с начальником Главного разведывательного управления – ГРУ – генералом Голиковым проделала большую работу под непосредственным личным руководством Сталина. Но ей противостояла не менее опытная военная разведка под руководством адмирала Канариса. Главным вопросом в это время был вопрос – решится ли Германия переправить свои войска через пролив Ламанш и высадиться на Британский островах, чтобы произвести так называемую операцию «Морской лев». Для проведения этой операции требовался могучий флот, а флот Германии к этому времени понёс существенные потери от флота Англии. Поэтому Гитлер решил, что он вначале нападёт на СССР и уничтожит, не дав отойти вглубь страны, Красную армию, с последующим захватом территории Советского Союза до Уральских гор. Гитлер считал, что Красная армия не сильнее французской армии, и он легко её разобьёт, а затем уж разделается и с Англией. Поэтому дезинформацию о высадке войск в Англии Гитлер передавал через Геринга нашему послу в Германии Деканозову. И в этих вопросах – время начала войны и направление главного удара – адмирал Канарис добился успеха. Но из других источников Голиков, а, следовательно, и Сталин, получали другую информацию, в том числе и подлинный план нападения на СССР. Сталин был уверен, что Гитлер не нападёт на СССР до тех пор, пока не разделается с Англией, и заставил всех принять эту версию. Но, по большинству вопросов, ГРУ намного переиграло соответствующие органы Германии. Сталин знал о противнике буквально всё, Гитлер – практически ничего. Сталин говорил, что нет таких секретов, которых нельзя купить за соответственно большие деньги, и он не жалел деньги на это дело. Самые секретные планы и решения Германии в кратчайший срок оказывались у Сталина. Гитлер же сказал 17 сентября 1941 года: «Мы открыли дверь в Россию, не зная, что за ней находится» (Жухрай).

«26 марта 1941 года Сталин просматривал донесения.

«Гитлер на совещании 05.12.40 года сказал: «Опыт прежних кампаний показывает, что наступление должно начаться в благоприятный момент, который зависит не только от погоды, но и от соотношения сторон, вооружения и т. д. Русские уступают нам в вооружении в той же мере, что и французы. Русские располагают небольшим количеством современных артиллерийских батарей. Всё остальное – модернизированная старая материальная часть; наш танк Т-3 с 50 мм пушкой (весной их будет 1500 шт.), как нам представляется, явно превосходят русский танк. Основная масса русских танков имеет плохую броню. Армия не имеет настоящих командиров. Смогла ли она за последнее время серьёзно внедрить правильные принципы военного руководства в армии? Более чем сомнительно. Начатая реорганизация русской армии к весне не сделает её лучше. К весне мы будем иметь явное превосходство в командном составе, материальной части, войсках. У русских всё это будет, несомненно, более низкого качества. Если по такой армии нанести могучий удар, её разгром неминуем. Ведя наступление против русской армии, не следует теснить её перед собой, так как это опасно. С самого начала наше наступление должно быть таковым, чтобы раздробить русскую армию на отдельные группы и задушить в мешках». Последние строки Сталин подчеркнул красным карандашом» (Жухрай). Но спрашивается тогда, если Сталин знал о планах и сроках нападении на СССР, почему начало войны подвергло его буквально в шок? Частично на этот вопрос ответил в своей «Грозе» Бунич: Сталин очень надеялся, что до тех пор, пока Гитлер не разделается с Англией, он не нападёт на СССР и СССР сможет лучше подготовиться к неизбежной войне. Поэтому Сталин и стал принимать желаемое за действительное. Всякую информацию о планах нападения Гитлера на СССР он считал дезинформацией и очень сердился на тех, кто с этим не соглашался. Поэтому Голикову, чтобы уберечь свою голову, приходилось подтверждать, по существу, дезинформацию о планах высадки немцев на Британские острова, после того как Гитлер разберётся с балканскими делами – с Грецией, Болгарией и Югославией. Бунич пишет, что начальник Информационного отдела ГРУ подполковник Новобранец неоднократно настойчиво докладывал Голикову, что есть неопровержимые данные о подготовки немцев в ближайшее время напасть на СССР. Но Сталин все доводы, доказывающие, что Германия нападёт на СССР в ближайшее время, отвергал. Особенно с гневом он обрушился на сообщение Зорге о дате начала войны. Игорь Пыхалов и В. Сахаров указывали в своих произведениях, что выводы Новобранца и донесения Зорге были не всегда точны и в них была также доза дезинформации (Зорге несколько раз доносил о различных сроках нападения на СССР, чем и вызвал гнев Сталина). Как видно, что Сталин уверен был, что он сможет договориться с Гитлером. Но то, что Сталин сам первым собирался напасть на Германию в июле 1941 года, я сильно сомневаюсь. И повторяю, не потому что мы, как это нелепо делают защитники нашей не агрессивности и миролюбия, были миролюбивым государством. Перед Сталиным не стояло никаких моральных проблем. Просто он очень сильно и основательно боялся наших неудач на войне. Прошёл всего год после того, как мы со сверхбольшими потерями «победили» Финляндию. И менее двух, как по личной вине Жукова были допущены большие потери, особенно в танках, при Халхин-Голе.

Почему Гитлер в своём докладе делал упор на выпуск танков Т-3 с 50мм пушкой? Дело в том, что большинство модификаций основного танка немцев Т-3 были с 37 мм пушкой, а о существовании в этот период наших серийных танков КВ и Т-34 с 76,6 мм пушками Гитлер и не подозревал. Немецкий танк Т-4 имел короткоствольную пушку 75 мм, имевшую вследствие короткого ствола гораздо меньшую начальную скорость полёта снаряда, что делало её малоэффективной против брони наших танков.

Основные характеристики наших и немецких танков к началу войны

Вот какой отзыв дал Миллер-Гилленбранд: «На вооружение Красной армии к началу компании поступил новый танк Т-34, которому немецкие сухопутные силы не смогли противопоставить ни одного равноценного танка, ни соответственно оборонительного средства. Появление танка Т-34 было неприятной неожиданностью, поскольку он, благодаря своей скорости, обладал, высокой проходимостью, усиленной бронезащитой, вооружением, и, главным образом, удлинённой 76-мм пушкой, обладающей повышенной меткостью стрельбы и пробивной способностью снарядов на до сих пор недосягаемой дистанции, словом, представлял собой совершенно новый тип танкового оружия. Появление танков Т-34 в корне изменило тактику действий танковых войск. Если до сих пор к конструкции танка и его вооружению предъявлялись требования, в частности, подавлять пехоту и поддерживающие пехоту средства, то теперь в качестве главной задачи выдвигалось требование на максимально дальней дистанции поражать вражеские танки».

Гитлер имел ошибочное знание о количестве противостоящих ему дивизий и, особенно, танков. Во время войны Гитлер сказал, что если бы он знал о наличии у русских такого количества танков, то он не начал бы войну. Гитлер очень недооценил наши вооружённые силы. Гитлеровское командование очень надеялось, что, недовольные сталинскими репрессиями, наши воины будут в массовом количестве переходить на сторону противника. Но наши части, в основном, оказывали ожесточённое сопротивление, даже оказавшись в безнадёжном положении. Любовь к Родине и преданность к своим семьям были выше политических амбиций. Гитлер также недооценил и нашу авиацию. Интересно мнение по этому вопросу финна Йокопии Маунно: «Военно-воздушные силы Советского Союза, как известно, понесли серьёзный урон от внезапного удара Люфтваффе в ночь на 22 июня 1941 года. Оперативная сводка германских ВВС от 23 июня сообщает об уничтожении 1111 самолётов: 223 сбито в боях, 888 выведено из строя на аэродромах. Немцы полагали, что противнику был нанесён невосполнимый урон. Приведённые данные представляются весьма точными. Но общий вывод немцев оказался всё же неверным по трём причинам. Во-первых, они наполовину занизили реальную мощь советских ВВС, и поэтому масштаб потерь не имел столь решающего значения, как они полагали. Во-вторых, советская авиапромышленность, производившая новые типы самолётов, оказалась более эффективной, чем предполагали немцы. В-третьих, потери сказались на положении только Западного округа из существующих пяти военных округов. В нём из-за упущений в маскировке потеряно 738 машин. Тогда как более тщательно подготовившиеся фаланговые участки фронта – Ленинградского и Одесского округов – потерь практически не понесли. Таким образом, у Советского Союза, несмотря на потери, имелось достаточно сил для того, чтобы использовать их против Румынии и Финляндии: авиация сразу же была применена против вступившей в войну Румынии, в отношении колебавшейся Финляндии – после некоторого размышления».

Какими силами располагала Германия на востоке против наших сил к началу боевых действий против СССР?

Но у Красной армии на подходе находились значительные силы, в то время как Вермахт имел весьма малые резервы. С самых первых дней Великой Отечественной войны нашей пропагандой было сочинено два мифа – миф о внезапности нападения Германии на Советский Союз и миф о превосходстве немецкой военной техники. Но как уже было показано, ни стратегической, ни тактической внезапности нападения не было. Да и по техническому оснащению Красная армия уступала немецкой по весьма немногим образцам оружия. Мы уступали, вернее не успели наладить массовый выпуск уже принятых на вооружение самолётов, но у нас было большое преимущество в танках. Основной причиной наших неудач была отвратительная роль Генштаба в деле размещения наших войск в пограничных областях, очень плохом состоянии наших оборонительных сооружения и, главное, плохое оповещение и связь.

Наши неудачи в начале войны, несмотря на преимущество по сравнению с немцами в живой силе и технике, объясняются не только внезапностью нападения немцев и их опытом ведения войны, но, прежде всего, бездарностью и малой инициативностью нашего командования, боязнью принять решение, неугодное высшему командованию. И это имеет старую историю. Царский Генштаб был неплохо подготовлен к Первой мировой войне. Россия вела боевые действия с переменным успехом на территории Польши. После Октябрьского переворота и создания Красной армии почти весь Генштаб и большинство царских офицеров служили в Красной армии, и, благодаря их искусству, большевики победили в гражданской войне. Но после гражданской войны они были обвинены в измене и подверглись репрессиям как лица дворянского происхождения. Во многом этому способствовало то, что организатором Красной армии был Троцкий, «военспецы» служили в гражданскую войну под его командованием. Сталин их опасался. Таким образом, почти все бывшие царские офицеры в двадцатых годах были заменены бездарными малограмотными командирами пролетарского происхождения, окончившими, как Жуков, командирские курсы. «Из 276 тысяч русских офицеров по состоянию на осень 1917 года к июню 1941 года в армейском строю находилось вряд ли более нескольких сотен» (Александров К. М.).

Бушков указывает ещё одну причину избиения командных кадров в двадцатых годах: «В конце двадцатых годов по инициативе Тухачевского были уничтожены около трёх тысяч командиров армии и флота, в основном, бывших царских офицеров, имевших несчастье превосходить в чём-либо бывшего поручика, преуспевавшего главным образом в уничтожении бунтующих крестьян». Правда, в справедливости этого высказывания Бушкова можно сомневаться, так как Тухачевский высказывал мнение, что бывшие царские офицеры много сделали для Красной армии. В. Карпов пишет, что Тухачевский в 1936 году в беседе со Сталиным сказал: «Во всех армиях военные кадры проходят воспитание и науки с детства, а у нас более 40 процентов старших командиров не имеют даже законченного общего среднего образования… Военная стратегия, военная мысль не должны отставать от эпохи. Опыт гражданской войны хорош, но если мы будем воевать, применяя ту же стратегию в будущей войне с внешними врагами, то будем быстро разбиты наголову».

Но, конечно, самые большие недостатки нашего высшего командования были связаны с тем, что военные кадры подверглись массовому уничтожению в 1937-38 годах, а оставшиеся в живых, боясь репрессий, не проявляли инициативы. Как известно, у нас инициатива всегда считалась большим недостатком и была наказуема. А успешно воевать без инициативы невозможно. «С 1917 года по 1941 год было дважды уничтожено практически не только всё высшее, но в большой мере и всё военное командование страны. До 1937 года был истреблён практически весь офицерский корпус царской России, с 1937 началось истребление командных кадров, в первую очередь, высшего состава, выросших в годы советской власти. Это уничтожение не прекратилось и с началом войны (Павлов, Штерн и другие). В Германии существовала одна из наиболее старых и разработанных военных традиций, которую Гитлер, готовящийся к войне, не разрушил, а стремился сохранить и преумножить» (Волкогонов). Практически все высшие офицеры Германии имели опыт Первой мировой войны на должностях старших офицеров. Все они имели высшее образование. В Красной армии был только один бывший царский полковник – Шапошников, дослуживший до высокой должности – начальник Генштаба и получивший звание маршала Советского Союза. Буниц пишет: «Вспомним: если наверху каким-то чудом уцелело несколько царских генералов и полковников, то на среднем уровне не осталось никого. Для современной армии не годились и кадры гражданской войны. Во-первых, потому, что они были совершенно неграмотными, а во-вторых, что самое главное, они были созданы Троцким и не без основания считались троцкистами. А посему с ними обошлись не менее круто, чем с бывшими царскими офицерами: все они были безжалостно ликвидированы».

Буниц пишет, что перед войной, впоследствии маршал бронетанковых войск, а тогда атташе в Китае, П. С. Рыбалко имел беседу с подполковником ГРУ Новобранцем: «Рыбалко, зная исключительную порядочность Новобранца, воспользовался случаем, чтобы высказать собственные мысли, накопившие за последние дни: «Что творится в армии? На Халхин-Голе и в Финляндии опозорились на весь мир. Армией командуют неграмотные люди – командиры эскадронов, вахмистры без образования и опыта. А сотни образованных офицеров, окончивших академии, сидят годами в штабах на второстепенных должностях. Идёт какой-то обратный естественный отбор. Делается всё возможное, чтобы и в следующей войне снова опозорить армию на весь мир». Но вот Исаев в статье «За что казнили командиров?» очень правильно указывает, что, в основном, наши молодые командиры имели слабую подготовку из-за того, что быстро растущая армия требовала новых командиров, и курсанты в училищах проходили ускоренную подготовку и выпускались в звании младших лейтенантов.