Текст книги "Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 1"

5

Настя поджидала Юрского на ближайшей от института автобусной остановке. Она наверняка знала, что он пользуется этим видом транспорта, чтобы добраться до дома, потому, что ездила в нем сама. Не однажды случалось так, что после окончания занятий они тряслись в одном и том же автобусе, делая вид, что не замечали присутствия друг друга. Но он сходил на одну остановку раньше, чем она, и дальше каждый шел своим путем. На этот раз Николай задержался в институте дольше обычного. Он и Елкин, который был почему-то в больших темных очках во все лицо и, громко фыркая, зачем-то все время отворачивался от Юрского, словно пренебрегал им, собрались, между делом, уточнить все подробности предстоявшей геологоразведки. А именно: маршрут, скорость движения, пункты остановок на привал. Снаряжение, продукты питания – каждая мелочь казалась значительной. Но тут неожиданно в кабинет к Елкину вошел Северков.

– Ну и как продвигаются наши никчемные? – спросил он, глядя на своих коллег, как всегда, холодно и отстраненно, как будто, заранее знал, как эти самые «никчемные» продвигаются, но, все-таки, спросил об этом только для того, чтобы привлечь внимание к собственной персоне.

Елкин открыл, было, рот, чтобы дать ректору какой-либо вразумительный ответ, но Игорь Максимович перебил его.

– Для нашего общего блага… Я полагаю, вы не будете против, если в состав поисковой группы войдет один очень перспективный молодой человек, которому важно зарекомендовать себя в нашем институте только с положительной стороны… Взамен кого… Решайте сами!..

Юрский и Елкин с немым изумлением уставились на Северкова.

– Да, но!.. – на правах начальника геологической партии хотел, было, вставить свое веское слово Иван Андреевич.

– Никаких «но»!

И тоном, нетерпящим возражений, ректор закончил столь же категорично, как и начал:

– Его зовут Эрнест Ковалев!

После этого Игорь Максимович незаметно исчез из поля зрения двух ученых, оставив их в полной растерянности. Слово Северкова было законом для подчиненных. После его ухода у Юрского мелькнула мысль о том, что события принимали непредсказуемый характер. Словно громом пораженный, он тотчас распрощался с Елкиным и поспешил прочь из института. Всю дорогу домой он с неудовольствием размышлял о том, что Игорь Максимович за деньги был готов и обезьяну выдрессировать геологом и по прошествии положенного срока обучения выдать ей красный диплом. Но деньги – деньгами, а Эрнеста Ковалева он приручил к себе неспроста. Побольше бы разузнать об этом спонсоре. Чего от него ждать в тайге?

6

– Ты, наверно, голоден, сынок?

Вместо ответа Юрский поцеловал Алену Петровну в запястье: сначала – одну руку, потом – другую. Когда по каким-либо причинам Николай ощущал себя не в своей тарелке, то был особенно нежен с матерью. В такие минуты он тянулся к ней потому, что знал, что только она одна по-настоящему понимала его. И это уменьшало горечь, осадком выпадавшую в душе. Между ними с самого рождения Николая установилось что-то похожее на телепатическую связь.

В квартиру к Юрским позвонили.

– Коля, к тебе пришли! – сказала Алена Петровна так, точно дверь была стеклянной, и она прекрасно видела, что происходило за ней на лестничной площадке.

– Почему ко мне?

– Открой, тогда узнаешь…

Настя сошла на той же остановке, что и Юрский, и неспешно направилась вслед за ним. Идти пришлось недолго. Она видела, как он вошел в подъезд. Слыша, как стучат каблуки его обуви о бетон, вслед за ним поднялась по ступенькам на нужный этаж. Чтобы не показаться невежливой, минут пять-десять стояла, терпеливо ожидая своего часа, перед дверью… Как она успела заметить, глянув снизу вверх в лестничный пролет, той самой, за которой исчез Николай. За это время он, наверняка, успел освежиться из-под крана с холодной водой или под душем в ванной. Не так, уж, мало, если учесть, что июньский день был очень жарким. Настя не искала встречи с Николаем в институте, где было слишком суетно и людно. И потом он сам не хотел, чтобы их лишний раз видели вместе. Считал, что это нанесло бы урон его и без того пошатнувшейся репутации преподавателя ВУЗа с безупречным послужным списком. Не подошла к нему на улице, где из-за толкотни и грохота автомобилей невозможно было потолковать «по душам». Она решила, что отправится за ним следом, и если представится удобный случай, он, наверняка, ее выслушает. Но этого не произошло. И девушка еще больше расстроилась. В отношениях с людьми она любила ясность: или ты – друг, или – враг. Юрский досаждал Насте тем, что в последнее время сторонился ее, как чумы. В то же время, она чувствовала, что как будто бы имела над ним определенную власть.

7

– Барсукова, я не сплю? Это, на самом деле, ты? – удивился Юрский, когда, открыв двери, увидел ее на пороге своего дома.

Нет, с настоящего дня он определенно вступил в полосу жизни, чреватую шокировавшими его неожиданностями. Сначала Северков распорядился об участии в поисковой экспедиции Ковалева. Теперь вот…

– С вас пример беру! – не растерялась Настя.

– Способная ученица!

На этом исчерпав запас слов, Николай Николаевич смотрел на девушку и, точно в рот воды набрав, молчал. Мысли его путались, и в голове творился такой сумбур, что он, казалось, напрочь позабыл о том, чтобы соблюсти элементарную вежливость и пригласить студентку войти в дом. Но тут, как всегда, на помощь ему пришла Алена Петровна.

– Коля, сынок, почему же ты до сих пор держишь гостью у порога? – спросила она с улыбкой, неслышно появившись у него за спиной.

– Я – только на одну минутку! Когда Николай Николаевич ехал в автобусе, то оставил на сидении вот это!

И Настя протянула свернутый в трубочку экземпляр «Наука и жизнь».

– Ах, да!

Юрский стукнул себя по лбу ладошкой.

– А я-то уже все уголки в квартире обыскал!.. Думаю, да куда же этот журнал-невидимка подевался?!

– Вот-вот! – снова вмешалась в разговор Алена Петровна. – Вечно ты делаешь что-нибудь не так…

– Мама!

Николай посмотрел на нее с легким укором.

– Я все прекрасно понимаю!

Наверное, студенты геологического института были довольно частыми гостями в доме Юрских. Поэтому к визитам, подобным Настиному, Алена Петровна давно привыкла. Во время них удалялась на кухню, чтобы дать возможность Николаю Николаевичу без помех поставить соответствующую пометку в зачетной книжке. Однако теперь она изменила свому обычному правилу.

– Мама много лет проработала учительницей в школе…

Подойдя к матери, Николай обнял ее за плечи. В том, как он это сделал, было столько трогательной сыновней любви, что сердце Насти смягчилось. На какое-то время она позабыла о своей недавней обиде на Юрского. Девушка приятно удивилась тому, что при первой же встрече пожилая женщина отнеслась к ней так тепло и приветливо. Алена Петровна еще раз внимательно посмотрела на Настю. При этом даже морщинки на ее лице заметно разгладились, и вся она, точно, слегка помолодела.

– Наверное, мне уже пора…

– Ну, нет! Так просто гостью я не отпущу!.. Куда ж твои глаза смотрят, сынок? Наверно, девушка-то пришла к тебе домой не лекции твои слушать? Для этого институт есть…

– Мама! – тщетно урезонивал Николай Алену Петровну. – Ты неправильно все поняла!.. Настя Барсукова – моя студентка!.. И – только!..

Алена Петровна неодобрительно посмотрела на сына.

– Вот видишь, Настя! Никогда я не говорила с Колей на эту тему.. А тут вдруг тебя увидела и, словно все внутри у меня перевернулось. То, о чем душа болела, наружу запросилось…

На лице девушки мелькнуло сомнение. Момент для прощания и впрямь показался ей не самым подходящим. Ведь, вопреки всему, что в последнее время происходило между ней и преподавателем Юрским, а, возможно, в подтверждение этому, Настя являлась не только его студенткой, но и той самой чумовой девчонкой, в которую втайне ото всех он был по уши влюблен. Иначе, отчего так погрустнела Алена Петровна?

Перед тем, как расстаться с Настей, хозяйка, все ж таки, зазвала ее в кухню и напоила чаем. За угощением они неплохо скоротали время, но уже без Николая Николаевича. Тот демонстративно закрылся в своей комнате и с головой ушел в учебники…

8

В течение нескольких последних дней Юрский и вправду чувствовал себя так, как будто земля разверзлась у него под ногами. По мнению Николая Николаевича, это происходило из-за того, что в его жизни накопилось слишком много проблем и имелось недостаточно возможностей для того, чтобы справиться с ними. Странное дело, но тревога, поселившаяся в душе у Юрского, уживалась в нем с предощущением чего-то нового и очень значительного. Это непременно должно было произойти с ним в ближайшем будущем и, возможно, сделать его самым счастливым человеком на свете. Подобное умонастроение Николай боялся хоть как-то связывать с именем Насти Барсуковой. Но, когда он шел по улице, солнце, небо, зеленые деревья и трава, все казалось ему свежо и ново. А, просто знакомые и люди, которых Юрский, как он полагал, никогда не знал прежде, улыбались ему и охотно кивали при встрече, словно обещали много света и радости, добра и любви!

9

Сидя за компьютером, Игорь Игоревич бойко тарабанил пальцами по клавиатуре. Работа над серией научных статей продвигалась успешно. Весь во власти своих идей, он мало задумывался над тем, что происходило вокруг него. Казалось, упади небо на землю, он и этого бы не заметил. Но очередной приход Юрского заставил его на время оторваться от дела, чтобы вместе с ним, выпив по чашке кофе, затеять какой-нибудь отвлеченный разговор на столь излюбленную им философскую тему.

– А ты, Николаша, когда-нибудь задумывался над тем, отчего человек наделен способностью мыслить?

– Наверное, оттого, что у него есть мозг! – как всегда, ожидая от Артемьева какой-нибудь ненароком приготовленной для него интеллектуальной ловушки, и, на всякий случай, решив подстраховаться, чтобы опрометчиво не попасться в нее, с иронией ответил Николай.

– Ну, а он-то, откуда возник, ты можешь мне сказать?

– Оттуда же, откуда же кадык, желудок и легкие. В процессе эволюции живых организмов.

– Хитер, ты, брат! По-твоему, выходит, что все это богом дано.

– А кем же еще?

– Так легче всего рассуждать! А ты попробуй, напряги извилины, коль они у тебя имеются!

На лице у Юрского появилась неправдоподобно серьезная мина. Но это лишь развеселило Артемьева.

– Я – геолог, а не профессор генной инженерии!

– А ты и у этого профессора спросишь, он тебе не ответит!

– А вы ответите?

В глазах у Юрского засветились насмешка и недоверие.

– Не утрируй, прошу тебя! Мне – не до шуток. Однажды я понял, что все виды материи существуют на земле лишь для одной цели.

– Это для какой же?

– Для развития и самопознания!

– Ну и позабавили! Выходит, какой-нибудь камень придорожный лежит у обочины оттого, что до сих пор не догадался встать и убежать в кусты?

– Как бы не так! Всякая материя разумна потому, что она – результат вращения Земли вокруг своей оси и солнца. Миллионы лет подряд изо дня в день она проделывала один и тот же путь. Она создала огромный запас энергии, которая постепенно генерировалась в определенную информацию. Так ступив на порог бессознательного, возникла жизнь на Земле. По сему, в основе своей разум – это однообразное поступательное движение невероятно объемных по своей массе физических тел. То есть, планет.

– Где-то я об этом уже читал!

– Ну, ты и – зануда! – нахмурился Артемьев. – Я это говорю к тому, чтоб ты понял, что полезные ископаемые – тоже часть вселенского разума. Но, как видно, глупость еще более неисчерпаема. Ты мне папироски купил?

Когда пахнуло едким дымком «Беломорканала» Юрский сообщил Артемьеву о намерении Северкова направить в геологическую разведку Эрнеста Ковалева.

– Это – неспроста! – подтвердил Игорь Игоревич догадку Николая о новых кознях, которые готовили те, кто стоял за спиной Северкова.

– Что же делать?

– Ждать!..

– Чего ждать, когда капкан захлопнется, и нам – конец? Если мы им покажем, где золото, нас уберут, как ненужных свидетелей.

Артемьев затушил окурок в пепельнице.

– Не уберут!

И добавил:

– Если мы будем молчать! В этом случае нас даже в должностях повысят. Оклад прибавят. Помогут защитить диссертацию. Возможно, и премируют за весомый вклад в науку.

– Вы это так нарочно говорите? Издеваетесь надо мной? А у самих-то поджилки трясутся? – на сей раз не на шутку рассердился Николай. – Я не только своей головой рискую, но и жизнями студентов. В тайге всякое может приключиться!

Артемьев изъял из пачки новую папироску.

– Взрослый, ты, человек, Николаша, а рассуждаешь, как пацан! Захотели б, так давно, кого следует, в расход пустили. Им не с руки шум поднимать. Привлекать к себе внимание мусоров и журналюг. Они желают тихо и спокойно, чтобы им никто не мешал, и дальше грабить нашу землю. Так, что за свою жизнь можешь быть спокоен!.. Вот я – дело другое. Меня никто не хватится потому, что я, как без вести пропавший, уже и без того нахожусь в розыске. Они знают, где – я. И могут сделать со мной, все, что им угодно. Но не трогают. Пока. А я – не грибок, чтобы самому лезть в их кузовок. Мы им покажем месторождения, на которых не разжиреешь, и где золото придется добывать в поте лица. Поэтому одновременно вести промысел для государства и класть золотые слитки в собственный карман окажется невозможным. Там, где – мелочевка, там и – мышеловка. Учет каждого золотого грамма, жесткий весовой контроль, усиленная охрана. Утаим только месторождение у Быстрой речки, где золотого песка, что озимых и яровых зерен на сотнях мукомолен. А слитки, как морская галька, в пене купаются.

– Прямо-таки, и купаются?! – с недоверием спросил Николай.

– А, ты думал?! Речек там – уйма! Пока все обойдут, много воды утечет. А золото им подавай немедленно. Их проект и без того, как – доллар без Бенджамина Франклина!..

Юрский с сомнением посмотрел на Артемьева.

– По просьбе Северковав свое время я провел предварительный расчет. Но мои данные, которые с самого начала закладывались в смету добычи, теперь окажутся неверными. Ведь он делался с примерным учетом залежей у Быстрой речки. Помимо прочего, поползут разные слухи о том, что раз золота из земли достается меньше того, на какое рассчитывали, то значит, кто-то его приворовывает. Пришлют проверяющих. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Юрский согласно кивнул.

– Вот карта месторождений. Покажешь ее Елкину. Скажешь, что подлинник остался у Артемьева. А это дубликат, который ты сделал, когда ходил на разведку вместе со мной. Мол, сам не знаешь как, отыскался. Он поймет тебя правильно. Ручаюсь.

10

Игорь Максимович долго вертел в руках, рассматривая листок бумаги, с нанесенными на него контурами местности и вдоль и поперек разрисованный специальными обозначениями. Довольно хмыкал.

– А, где же – карта, которую собирались использовать в разведке вы?

Точно школьник перед строгим учителем Елкин испуганно пучил глаза на Северкова.

– Кажется, я оставил ее в кабинете или, может быть, в гостинице…

– Да у вас, Иван Андреевич, старческий склероз – не меньше, – намеренно сгущал краски Игорь Максимович. – Вы, когда в разведку пойдете, меж трех сосен не заблудитесь! И уж, пожалуйста, не забудьте назад вернуться и положить результаты поисков ко мне на стол!

Северков оставшись один, снял трубку телефона и набрал нужный номер.

– Але!? Аркадий Сергеевич Ковалев? Срочно примите факс!

Аппарат заработал. На том конце провода раздался гудок.

– Готово! – сообщил абонент.

– Думаю, что необходимо связаться с Лос-Анджелесом, – сообщил Северков. – Пускай там проверят фигуры на точность симметрии. Всего самого наилучшего! До встречи!

И он швырнул трубку в седло аппарата. Недовольство ректора было вызвано тем, что их общее с Ковалевым дело пока что шло из рук вон плохо. И, хотя Игорь Максимович не желал себе в этом признаться, причиной его неудач был не оппонент из числа высокопоставленных чиновников, не мафия, с которой шутки всегда заканчивались одинаково плохо, а какая-то, там, мелочь пузатая! Заурядный научный сотрудник из «Института геологии» по фамилии Артемьев.

11

Аркадий Сергеевич и Игорь Максимович познакомились около десятка лет назад в Москве, куда Северков приехал для лоббирования нового проекта по исследованию и последующей разработке месторождения ртути. Проект был широкомасштабным и требовал солидных финансовых вложений. Около месяца он безрезультатно доказывал разного уровня чиновникам, что доход от его предприятия многократно превысит затраты. Причем, в минимальный срок.

– Все вы так говорите! Обещаете райские кущи, а на деле выходит шиш с маслом! – ничуть не церемонились с Северковым махровые бюрократы и их замы.

Осознав, что он остался с синицей в руках, а журавль ускользнул в небо, Игорь Максимович окончательно скуксился. Перво-наперво, он упаковал вещи и выселился из номера в гостинице, где временно проживал. Но, поскольку до отлета из аэропорта «Домодедово» оставалась еще куча времени, Северков намылился в ресторанный вертеп, располагавшийся на первом этаже гостиничного комплекса, чтобы с горя напиться в драбадан.

Но не успел он взять в руки меню, как солидный человек лет пятидесяти гладко выбритый и хорошо одетый, не дождавшись позволения, нахально уселся за столик напротив Игоря Максимовича.

– Разрешите?.. Аркадий Сергеевич Ковалев! – представился незнакомец. – Между прочим, депутат государственной думы!..

Наколка была столь очевидной, что ректор «Института геологии» сразу же сообразил, что, скорее всего, нового знакомого прислал к нему не Господь Бог, а те, кого он тщетно лоббировал в ведомствах.

– Очень приятно!..

И Северков торопливо протянул для пожатия руку человеку, которого видел впервые в жизни.

Тотчас, словно с плафона соскользнула, возле столика с двумя клиентами, один из которых являлся особенно желанным, разрекламировалась угодливая официантка. «Может, она и есть тот самый журавль!» – про себя вдруг решил Игорь Максимович. И оказался прав. Знакомство с человеком, который волею провидения очутился рядом с Северковым в трудную для него минуту, тотчас вернуло ему хорошее расположение духа…

…После весьма результативной беседы с депутатом Ковалевым, сдобренной изрядным количеством спиртного, Северков находился в прекрасном расположении духа. Поэтому, когда пассажирский самолет оторвался от земли, на миг ему даже почудилось, что домой он летел не на «ТУ-154Б», а на собственных крыльях. Таким образом, его настойчивость оказалась не напрасной. Аркадий Сергеевич обещал выбить нужные средства у финансистов. Найти сбыт ртути за доллары. После первой встречи двух деловых партнеров в скором времени последовала вторая, затем – третья. Дальнейшее сотрудничество Северкова с депутатом Ковалевым медленно, но верно приносило желанные плоды. Игорь Максимович, в ту пору занимавший должность декана в геологическом институте, через год после поездки в Москву возглавил ректорат. К нему, наконец, пришел долгожданный успех и материальное благополучие. Каждое лето он отдыхал на каких-нибудь островах в южном море или ездил за границу по турпутевке. Он не нуждался абсолютно ни в чем. Еще через пару лет втайне ото всех Северков открыл счет в одном из швейцарских банков. Но со слов Ковалева ректор знал, что в том же банке, а, также, и в некоторых других, обслуживались клиенты из когорты новых русских, гораздо более состоятельные, нежели, он сам. Имелась и элита, вклады которой, выраженные многозначным числом, находились за чертой здравого смысла. Игорь Максимович понимал, что ему никогда не достичь финансовых высот даже самого бедного нового русского из разряда элитных. Но последняя афера с золотом обещала Северкову изрядный кус, значительно превышавший все то, что он уже имел.

К вечеру того же дня пришел факс из Лос-Анджелеса: «В предложенных фигурах точность симметрии не соблюдена. Рисуйте новые!»

– Час от часу – нелегче! – вслух возмущался Северков. – Они, что – там, всевидящие? Им, видите ли, сидя в Лос-Анджелесе, лучше знать, где именно располагаются залежи золота в Сибири!

Северков засомневался, стоило ли слепо доверять тому, о чем говорилось в факсе? Вместе с тем, Игорь Максимович понимал, что если в кратчайшие сроки он не найдет уникальное по своим запасам и характеристикам золотое месторождение, то Ковалев и все те, кто стояли за ним, просто-напросто перестанут ему верить. Эти метаморфозы с самой первой разведкой золотого рудника и фальшивой картой месторождений, которую состряпал Артемьев, а потом взял и исчез, вызвали нежелательный ажиотаж и кривотолки среди преподавателей института. Игорю Максимовичу они были ни к чему. Зря поторопили его наверху. Если бы преждевременно вышестоящие чиновники не влезли туда, куда их не просили, то Северков избежал бы многих ошибок. Они вынудили его подослать своих людей к Артемьеву для вербовки ученого. И все пошло вверх тормашками… А так, Игорь Максимович вполне бы обошелся собственными силами. Он уволил бы Артемьева из института, когда, тем или иным способом, но получил бы достоверные данные геологоразведки. По крайней мере, он надеялся на это. И тот уже ни чем не помешал бы ему. Северков дал бы высокому начальству ту информацию о месторождении, какую посчитал нужной. И новые прииски заработали бы именно так, как надо было ему, а не дяденьке лысому. Другими словами, свой пай золота Северков не упустил бы ни за что.