Текст книги "Чертог"

− Значит, уезжаем?

− Не сейчас. Обождем немного и тогда уедем.

− Я много думала, − робко вставила Сильвия.

− О чем? – холодным вопросом полоснул Грайвер.

− О тебе, о замке, об отце…

− Он же умер.

− Дело не в этом. Меня тревожит, что он до последнего дня жил, ненавидя меня. Видишь ли, я тебе не рассказывала, но меня выдали замуж. Тогда я была еще совсем юной и в полной мере не осознавала происходящего.

− Кто он, твой муж? – равнодушно протянул Майлз.

− Какой-то шестидесятилетний барон. Так вот, я сбежала. Именно после того случая меня отправили в монастырь. Отец не желал меня больше видеть и никогда не приезжал… а потом я получила письмо, где мама написала о его смерти.

− Просто забудь. Думаешь, это я его убил? Думаешь, все умирают из-за меня?

− Что происходит, Майлз? Прекрати это немедленно!

− Это все мой страх. Я боюсь за тебя, и, пожалуй, мы не поедем в замок.

− Но ты же так мечтал о нем…

− Прошло. Он слишком опасен для нас обоих. Мы же поедем дальше, не в столицу – на окраины. Я могу работать, как впрочем, и ты.

Хлесткий удар ошеломил Грайвера.

− Зачем ты это сделала? – испуганно пролепетал он.

− Потому что ты себя не контролируешь. Ты совершенно не понимаешь, что говоришь. Я все детство провела на задворках мира, и ничего мечтательного в той жизни не видела. Хочешь загубить себя? Пожалуйста, но не нужно мучить меня. Я готова ехать за тобой куда угодно, но жить так, как ты себе придумываешь, я не стану.

− Ладно, давай решим позже. Мне пора. Завтра после полудня постараюсь навестить тебя. Вот, тут немного денег.

Сильвия грустно посмотрела на окно под потолком.

− Останься. Там дождь похоже на всю ночь собрался.

Майлз повернулся и устало посмотрел на девушку. Вытерев ладони о куртку, он спустился с чердака и запер конюшню изнутри.

На другой день, поднимаясь по лестнице, Грайвер услышал странный звук. Он насторожился и прислушался. С чердака доносился приглушенный шепот и редкое журчанье смеха. Стараясь ступать как можно мягче, Майлз преодолел остаток пути и застал Сильвию в компании Габриэля. Сильвия сидела спиной к лестнице и не могла видеть Грайвера, а Габриэль слишком увлекся рассказами, что даже не заметил понурую фигуру друга.

Скрипнула доска.

− А, ну наконец-то, − радушно подбежал Габриэль.

Сильвия задорно поерзала на своей подстилке и помахала.

− Откуда ты здесь? – дрожащим голосом спросил Майлз.

− Тебя искал, а нашел, вот кого.

Габриэль указал на Сильвию, подобравшую под себя ноги.

− Так вот о ком ты говорил. Губа не дура, браток.

− Габриэль интересный человек, почему ты ни разу его не упоминал?

− Если не упоминал, значит, не счел нужным. Ну, хватит тебе, он и так уже весь красный. Что случилось, Майло?

− Ровным счетом ничего. Пойдем, спустимся.

− Приятно было побеседовать с вами, Сильвия, но у вашего жениха есть ко мне дело.

− До свидания!

Спускаясь первым, Грайвер пытался выровнять дыхание и сбить мурашки. Не достигнув пола, он вскинул голову и взглянул на затылок Габриэля, прощающегося с Сильвией.

− Зачем искал меня?

− Поступила весть, что денег за серебро пока не будет.

− Что значит, не будет? Срок четко установлен и я не намерен его нарушать.

− Ну… там какие-то заминки случились. Я и сам не рад, но смирился. Придется чуть-чуть подождать. Не кисни. Вон как ты здорово придумал перевозить слитки в бочках с рыбой. Главное, сверху рыбу накидал, а на дно мешки с серебром! Очень умно. А что до денег, то я тебе лично их принесу! Даже не волнуйся по этому поводу.

− Долго ждать?

− Неделю, может быть, две. Торопишься что ли куда?

− Не тороплюсь. Просто не имею и малейшего желания продолжать все это. Выхожу из дела сразу после получения своей доли.

− Так нельзя. Ты не можешь уйти, ведь поток уже налажен, а твоя роль так же важна, как и моя.

− Я добровольно вступил, добровольно и выйду.

− Навряд ли отпустят. Разве что мертвым.

− А как же твои мечты о столице и собственной конторе?

− Контора никуда не убежит. Мне пока и тут хорошо. Эх, вижу, ты мне не рад. Пойду что ли.

− Иди.

− Не думай, что я претендую на твою пассию. Мы просто мило побеседовали, и не более того.

− Уходи уже.

«Смирился? Все, что произошло, в независимости от моих предпочтений, должно было произойти, ведь в этом и состоит сущность судьбы. Она ведет по дороге, изредка предлагая разветвленный маршрут. Судьба дает шанс самому выбрать дальнейшее развитие событий, вот только под силу ли мне сделать выбор, и какой из них правильный? Никакой. В конечном счете я все равно остаюсь волен судьбе и не могу ей противиться. Забавное стечение обстоятельств создает исключительные ситуации. Если вдуматься, то множество никак не взаимосвязанных моих и чужих действий выводят эпизоды, которых можно было бы избежать, лишь исключив одну деталь. Сама по себе эта деталь ничтожна, но их совокупность имеет огромнейший потенциал. Подбором элементов событий и занимается судьба, в то время как я нахожусь под ее постоянной опекой».

− Пора собираться, − лениво просипел низкорослый торгаш, − не задались продажи?

Майлз презрительно глянул на него.

− Не я этим занимаюсь.

− Но рыба то цела! Это значит, что твой хозяин ни черта не продал и опять остался в убытке.

− Он не мой хозяин, как я не его слуга.

− Ну, извините, господин, что позволил себе такой необдуманный выпад. Прошу милости!

Грайвер раздраженно отвернулся и заприметил двух старух, обменивающихся новостями. Он прищурился и навострил слух. Старухи говорили тихо, но медленно приближаясь к стойке Майлза, позволяли отчетливо расслышать их разговор.

− Мой сынка то, в городской страже служит, ему можно доверять.

− Но слухи же.

− Точно говорю: сегодня ночью готовится облава.

− На кого?

− А на тех, кто деньги делает без ведома господ. Бьюсь об заклад, что к утру всех перебьют. Ты следи за порядком, токмо увидишь, что народ тянется по улицам, сразу иди казнь смотреть.

− Как к утру? Так скоро?

− А чего медлить, если с поличным возьмут!

Майлз рванулся к повозке, уронив по пути лотки с подгнивающей рыбой. В заходящем солнце чешуя светилась бронзой. Холодными пальцами он сжал поводья и погнал лошадь, равнодушно оставляя бочки с товаром несуществующего торговца. Никто не обратил на него внимания. Рынок пустовал.

Остановившись у ворот конюшни, Грайвер в три рывка забрался на чердак, где спала Сильвия. Он яростными толчками разбудил ее, едва не вывихнув плечо. Девушка с ужасом смотрела на белесое лицо юноши, обрамленной двухнедельной бородой и беспомощно двигала сухими губами.

− Не зажигай свечу! Собери все в угол и накинь мешком.

− Сейчас ночь?

− Спускайся и садись в повозку!

− Так мы уезжаем? Я возьму подстилку с собой.

− Шевелись!

Перепуганная Сильвия устроилась в вонючей повозке и притаившись, наблюдала, как Грайвер запирает конюшню, а затем бросает ключ у ворот. Хлестнув утомленного мерина, Майлз помчал по узкой улочке, невыносимо дребезжа колесами. Сильвия лежала на мешке, широко раскрыв глаза и зажав обеими руками рот. Было холодно и темно. Она сжалась на крошечном пространстве и стойко терпела удары грубой древесины. Цокота копыт не было слышно, но зато безумное бормотание Грайвера глухим фоном оседало на ушах.

Было поздно и ворота уже закрыли. Действовал комендантский час. Несколько черных фигур топтались у железной решетки. Одна из них вышла вперед и жестом приказала остановиться.

− Выезд закрыт, − сонно оповестил стражник, − возвращайтесь по-хорошему домой.

− Она умирает! – взревел Майлз.

Солдат вытянул шею и заглянул в повозку, где лежала дрожащая девушка.

− Где вам ночью священника искать? Езжайте домой и проститесь.

− Откройте!

Стражник внимательно рассматривал лицо юноши. Оно казалось ему до боли знакомым. Майлз тоже узнал разжалованного десятника и вытерпел его испепеляющий мраком взгляд в свете факела.

− Проваливай, − печально выпалил стражник, − одним ублюдком меньше – в городе чище.

Решетка поднялась и ворота раскрылись. Лошадь заржала, но Грайвер с усилием натянул поводья. Повозка за пару мгновений скрылась в смолянистой тьме, а через полминуты треск колес прекратился.

Ворота закрылись.

Часть II

7

В коморке было тихо.

Раннее утро встречало несчастных полуночников привычным холодом и сыростью. В это время суток от самих стен веяло неизменной сущностью камня, которая нещадно тянула тепло из человеческих тел и душ. Горела свеча. Ее пламя то и дело вздрагивало от крепкого дыхания, но не гасло. Окно уже начало светлеть. До рассвета было далеко, впрочем, его не особо-то и ждали.

В какой-то момент на стол села муха. Не прошло и секунды, как она снова зашевелила матовыми крыльями и взлетела. Покружив над кувшином, муха лениво пристроилась на краю деревянной стопки.

− Если будешь так шуметь, то непременно всех перебудишь. Кончай жужжать и пей со мной.

Пухлая рука налила самогон в сосуд мухи.

− Знаешь что самое паршивое? Вот пройдет лето и наступит зима. Опять придется корчится от мороза и лихорадки. В прошлый год я потерял палец на ноге, а что заберут на этот раз? Может быть, меня целиком? Ясное дело, что до оттепели доживут не все. Скажу тебе по секрету: графиня не совсем хороша. Лешатрь знает свое дело пуще меня, но даже он навряд ли вытянет ее. Каково придется графу? Нет, нет, нет. Ни за что. Не думай об этом. На господине все только и держится. Если его вдруг не станет, то все скатится в дерьмо, обрушится в мгновение ока. Так и живем! Я бы давно убрался отсюда куда подальше, но кому я нужен за пределами стен? Скажи, хоть одной твари нужен? Хе-хе, вырос на правах приемыша и стал привратником. Им и подохну. А может… поторопить костлявую, а? Это вроде как не сложно.

Содержимое стопки ушло в горло.

− Эх, вспомнил ту женщину, что выходила меня. Видишь какой я урод, даже имени старухи не помню, а ведь она была заместо матери. В общем, говорила она, что если человек умирает ну… неправильно, то он никогда не будет в покое. Такой мертвец навсегда остается в месте, где погиб и обречен на нескончаемые муки. Пусть лучше своим ходом уйду, чем вечность топтать здешние коридоры. Правильно же рассуждаю? Ты, мух, свободен. Улетай поскорей и никогда не возвращайся. В мире полно хороших мест, так живи там. Подумать только… веселые города, благоухающие долины, а этого морока лучше и не знать вообще. Я порой задаюсь вопросом: место портит человека или человек место? Решил, что оба. Нельзя утверждать, мол, просто каменная постройка коверкает людей, но и сами по себе эти люди не меняются. Происходит взаимное саморазрушение. Во как. Ты скажешь «замок», но что будет подразумеваться под этим словом? Двери, стены и башни? Не только! Это также люди, кошечки, крысы, жуки и все, что хоть как-то причастно к здешней жизни. Даже пыль и плесень являются полноправными обитателями нашего замка, нашего дома.

Привратник заглянул в кувшин и нашел его пустым.

− Ну-ка прислушайся. Грузный шаг – это графу не спится. Жалко мне господина, ведь он в одиночку держит все на своих плечах.

Убрав кувшин под стол, рука потянулась к стопке мухи, но осеклась и оставила ее чернобрюхой.

− Таких сильных людей очень мало. Не думаю, что кто-нибудь другой справится с обязанностями нашего графа. Тут нужен сильный характер. Нужен такой человек, который сможет не только противостоять натиску со стороны замка, но и обуздать его. Это, знаешь ли, не каждому сопляку под силу. Я бы не смог. Если такой человек не найдется на смену господину, то беды не миновать.

Сквозь стену до слуха привратника едва донесся загадочный звук. Движимый любопытством, толстяк встал и подошел к окну. Горизонт уже окрашивался в багровые цвета, а травинки покрывали крошечные капельки росы. Ничего особенного не происходило. Привратник вытер нос и прищурил пьяные глаза. В дали он увидел дрожащие верхушки елей и нависшие над ними ночные тучи. Отчего-то стало жутко.

Тихий скрежет не прекращался. Мужчина скользнул лицом в сторону и попытался заглянуть вдоль стены. Щербатая колонна загораживала вид, поэтому все попытки обнаружить некий объект оказались тщетными. Настороженный привратник приоткрыл дверцу своей коморки и бегло осмотрел полумрак главного холла. Никого не заметив, он на цыпочках вышел из убежища и подкрался к запертым воротам. Смотровая створка недовольно прошипела, но все же высвободила прямоугольную щель. Привратник припал к ней и ощутил пронзающий глаза холод. Поправив тканевую шапку, он внимательно изучал поверхность холма, песчаную дорожку и колыхающиеся кусты. За долгие годы толстяк прекрасно запомнил весь рельеф площадки перед замком и по одному движению можжевеловых колючек мог определить силу ветра. Сегодня колючки застыли в ступоре. Выскальзывающие из-под шапки мочки ушей неприятно покалывало. Хмельная завеса отчего-то рассеялась и лишь усугубила тревожное состояние.

По коже лавиной вздыбились волоски, когда подрагивающий привратник разглядел поднимающуюся на холм голову. Она медленно росла, обретая шею, длинные неопрятные космы и ряды выпирающих мышц. Неведомое существо ползло по желтому песку, пока не превратилось в измотанную лошадь. За ней волочилась повозка, на которой расхлябанно склонился человек. Половину его головы закрывал жесткий воротник, который дополнительно придерживался бледной рукой возничего. Не дожидаясь, пока лошадь остановится, привратник собрался с силами и выкрикнул:

− Кто едет?

Голос прозвучал хрипло и неуверенно, но это ничуть не смутило экипаж. Ответа не последовало. Толстяк напрягся, что даже ноги вспотели.

− Что там, Шиферс? – громыхнуло в спину привратнику.

Резко развернувшись, мужик в шапке увидел округлый силуэт графа, стоявший в двадцати метрах от него, опершись о колонну. В сонных глазах открыто читалось безразличие, а спутанная борода раздувалась от тяжелого дыхания.

− Господин, неизвестная повозка прибыла, − поклонился привратник, − ничего не отвечает. Эй, кто едет?

− Майлз Грайвер, − донеслось с телеги.

− Кто? – приглушенно переспросил Шиферс.

− Сын графа.

Привратник повернулся в сторону бородатого господина и вздрогнул, встретив его взгляд в трех шагах от себя.

− Прошу прощения, но это ваш сын.

− Майло? Отпирай чертовы ворота! Я хочу убедится, что это правда он.

Зашуршав засовом, Шиферс обмякшими руками потянул на себя дверцу и через несколько секунд залил серым светом каменный пол. Граф подался к выходу и в ночной рубахе вышел навстречу повозке.

− Сынок, покажи мне свое лицо.

Фигура отстранила от воротника руку и выпрямила сутулую спину. Смятение.

− Такой взрослый. Дай же тебя обнять.

Майлз слез на землю и с нежеланием прижался к горячему телу отца.

− О Боги, Шиферс, какой же он взрослый! Мои глаза давно не видали слез, но сейчас они так и хлещут. Ах, сентиментальный старик! Шиферс, лети в конюшню, а я оповещу Силентиум о грандиозном возвращении.

− Постой, отец. Надеюсь, ты не рассердишься, если я скажу, что привез с собой кое-кого.

− Как? Где?

Юноша махнул рукой на гору тряпичного хлама.

− Что за глупости, я только рад этому! Ну, хватит попусту мерзнуть. Сегодня несколько прохладно, не замечаешь? Ай, ну ты же в дороге невесть сколько. Не обращай внимания, я очень волнуюсь. Надо же… приехал! Заходи скорей, не гость же. Дай расцелую!

После крепких объятий, граф, словно мальчишка, побежал в глубину замка, не переставая вопить и хохотать. По правую сторону от ворот, из комнатушек высовывались недоуменные лица, а в самом темном коридоре сверкнули стекляшки чьих-то круглых глаз.

− Лидия, о любимая графиня, наш Майло вернулся! Слушай же, слушай.

− Абрахам, пожалуйста, меня всю ночь колотит.

− Но Майло же приехал, да не один.

− Умоляю тебя. Помоги встать.

− Да, да, кончено. Вот, аккуратней.

Графиня оперлась о крепкое плечо и дрожащими коленями взгромоздилась на медвежью шкуру.

− Дай мне переодеться. Я спущусь через пару минут.

− Отлично, если понадобиться помощь – только позови.

− Иди пока Майлз не испугался твоих криков и не сбежал. И посмотри, что там за дружок. Хильда, подавай платье.

Перепрыгивая через ступеньки, граф спускался по центральной лестнице, перебирая пухлыми пальцами по перилам. Уже зажгли свечи, поэтому в холле было светло и уютно. Внизу собралось шумное столпотворение, в центре которого то и дело мелькали темные волосы. Узнав в обладателе роскошной, хоть и сальной шевелюры, сына, граф использовал их в качестве ориентира. Собираясь в очередной раз обнять Майлза, он пробежал мимо расступающихся людей и едва не запутался в ногах. Остановившись, граф растеряно вытаращился на темные волосы, которые венчали румяное девичье лицо. Все разом смолкли, поглядывая на господина. Складки век графа расползлись, обнажив белки глаз с их рубиновыми прожилками. В томной тишине находиться было ужаснее, чем в радостном гуле. Девушка стеснительно опустила ресницы и щипала внешнюю сторону кисти. Вперед выступил Майлз.

− Отец, хочу представить тебе Сильвию.

Молчание продолжалось.

− Ну, что ж… добро пожаловать в замок Силентиум. Будьте нашей драгоценной гостьей.

На лестнице показалась графиня, придерживаемая пожилой служанкой. Графиня не спешила спускаться, предпочтя оценить полноту картины свысока.

− Я Абрахам Грайвер, граф и владелец замка. В этих стенах вы всегда можете полагаться на мою помощь и защиту. Желаете откушать с дороги?

− Нам бы выспаться, − твердым и как бы властным голосом сказал Майлз, − мы очень устали, правда, Сильвия?

Девушка едва заметно кивнула.

− Само собой, − захлопотал граф, − Баал!

Из толпы вышел седой, но хорошо сложенный мужчина с непропорциональным лицом и косым левым глазом.

− К вашим услугам, − отозвался тот.

− Организуй отдых для моего сына и гостьи.

− Покои сэра Майлза полностью готовы, а юную леди, с вашего позволения, можно поместить в Бронзовую комнату.

− Да, Бронзовая комната вполне подойдет. Выбери кого-нибудь в прислуги. Гостью нужно отмыть и подобрать наряд попристойнее. Пусть Скулар не медлит и берется за подготовку трапезы. Скажи, что сегодня исключительное событие, пусть не мелочился. Хочу, чтобы весь день прошел в праздничных лучах. Надеюсь, ничто не потревожит нашего счастья. Как только прибывшие выспятся, мы соберемся в центральном зале. Неявку я расценю, как личную обиду.

Седой человек отпер дверь и отошел в сторону, приглашая Сильвию войти. Девушка неуверенно переступила порог и сделала несколько шагов по голому каменному полу. Комната была небольшой и достаточно скудно обставленной. Единственными примечательными деталями убранства были широкая кровать с резными ножками и огромная бронзовая гравюра у ее изголовья. Баал проводил Сильвию до кровати и отошел обратно к двери. Девушка села и настороженно покрутила головой, оглядывая потолок и стены. Остановившись на гравюре, Сильвия ужаснулась детальности изображения войны. Особенно ее впечатлил правый нижний угол, где художник запечатлел солдат, вспоровших живот убитому и вынимающих оттуда монеты.

− Заинтересовало? – мягким голосом спросил старик, убрав руки за спину.

Сильвия кивнула.

− Основатель этого замка очень любил пейзажи войны. Он и сам воевал, весьма преуспев в этом деле. Говорил, что смерть способна обеспечивать жизнь, как бы это парадоксально не звучало. Помню его рассказы, словно пару дней назад услышал, но вам я их не смею поведать.

В дверь постучали, после чего в проеме появилась хлипкая фигурка девочки лет шестнадцати.

− Господин? – пролепетала она, обращаясь к старику, но не отрывая глаз от гостьи.

− Да, мне пора. Велю отдыхать после тяжелой дороги. Эта служанка поможет подготовиться к предстоящему празднеству.

Старик уже хотел было выйти, но задержался и слегка повернул голову влево.

− И вот еще что, советую не засматриваться на графиню. Будет лучше, если вы вообще не встретитесь с ней взглядами. Вы не поймете… просто не делайте этого. Легкого сна.

Баал вышел, тихонько прикрыв дверь.

Служанка с кувшином резко переменилась в лице, обретя черты спокойствия.

− Я принесла горячую воду, чтобы помыться. Поторопимся, так как скоро придут брать размеры платья.

− Хорошо, − Сильвия осмотрела свой мятый и неопрятный наряд. – Как твое имя?

− Визери, госпожа.

− Не надо меня так называть. Просто Сильвия.

− Извините, пожалуйста. Сильвия, а вы надолго приехали?

Испугавшись выпущенного вопроса, служанка прокусила губу и случайно плеснула кипятком себе на руку. Вопрос остался без ответа.

Седой человек отстранился от двери и бесшумно растворился в коридоре.

8

Беспокойный граф кружил вокруг огромного стола, который постепенно заставлялся фамильным серебром. Бурлящее напряжение клокотало в самом воздухе, и казалось, больше исходило от каменных стен замка, нежели от людей. В дальнем углу на скамейке бесформенно сидела графиня. Протирая заспанные глаза, она всеми силами пыталась согнать с них туманную пелену, искажающую вид из высокого окна. С каждым днем не старой, но немощной женщине становилось все хуже. Каждое утро графиня просыпалась с тяжелой головой и еще более тяжелыми мыслями. Она тщательно скрывала ото всех свое нарастающее бессилие, а особенно сторонилась сухокожего лекаря, маниакально изучающего больную.

− Они точно проснулись? – не унимался граф, теребя себя за бороду.

− Сэр Майлз уже больше часа прогуливается у берегов Ихора. Он наотрез отказался от моей компании, предпочтя уединенное времяпровождение.

− А та?

− Если вы имеете ввиду леди Сильвию, то она не выходила из своих покоев. Должно быть, готовится выступить к нам.

− Что-то мне не по себе, Баал. Никогда не находил себя в подобном состоянии.

− Уверяю вас, это нормально. Постарайтесь утешиться добрыми мыслями, ведь совершенно ничего плохого не произошло.

− Не знаю… как-то Майлз излишне мрачен. Я думал, что он приедет со светлым, поумневшим лицом, с радостной улыбкой, а вместо этого мне все утро пришлось созерцать незнакомую личину.

− Пожалейте его, прошло без малого тринадцать лет. По вашему это недостаточный срок, чтобы рассмотреть жизнь со всех ее сторон? Просто дайте сэру Майлзу время на то, чтобы вернуться в атмосферу домашнего уюта. Он устал за годы студенчества и хочет покоя.

− Но как быть мне? Стоит ли в таком случае лезть к нему с расспросами?

− Если он захочет чем-то поделиться, то сам придет, даже не сомневайтесь в этом. В качестве первого шага с вашей стороны можно пустить пару ненавязчивых вопросов. Думаю, он не сильно обремениться ими и потихоньку разговорится. Если все пойдет без осложнений, то на сегодняшней трапезе карты будут раскрыты. Воспользуйтесь ситуацией, чтобы узнать ответы.

− Что еще за ответы?

− Те, которые вы так тщательно предугадываете в голове. Разве не они так вас тревожат все утро и весь день?

− Умей вовремя остановиться, Баал.

− Прошу меня извинить, граф. Мне нужно проверить кухню. Разрешите идти?

− Не смею задерживать.

Седой человек поклонился и безупречным шагом вышел из залы.

«Бедный мой Майло, надеюсь, ты не сильно изменился. Не хотелось бы видеть в тебе чужого человека, каким приходился мне мой отец».

Мысленный монолог графа прервал знакомый голос сына.

− Можно начинать?

− А, прогулялся! Как родные земли? Не идут в сравнение с Оксфордскими полями?

− Разумеется, нет. Мне приятно замечать, что все осталось прежним, таким, каким я бы хотел это запомнить. Я очень скучал по замку и по всем вам.

− Приятно слышать такие слова. Сейчас созову людей.

Во главе стола сидел сам граф. Вальяжно расплывшись в бархатном кресле, он почесывал нос и поигрывал вилкой. Слева на углу сидела графиня. Используя весь свой шарм, Лидия Грайвер с завидным успехом сохраняла вид чистокровной аристократки, выгнув спину и расправив оголенные плечи. Несколько локонов, подернутых сединой, были вкраплены в ее черные волосы и напоминали о долгих летах жизни. По правую сторону от графа сидел старик Баал. Его лицо, как обычно, преисполняла внимательность, которая удивительным образом скрывалась за мягкими и слегка обвисшими чертами лица. Серебряная паутина зачесанных назад волос высвобождала морщинистый лоб, такой противный, по мнению Майлза. Баал осматривал собравшихся людей с хладнокровным спокойствием, и даже одно пустующее кресло не могло смутить его. Рядом со стариком сидел Майлз. Юноша впервые за долгое время чувствовал в себе некую силу, что разбавляла избалованную детскую натуру, вновь ожившую после тринадцати лет отсутствия. Майлз был вполне доволен собой, осознавая, что является одним из высших лиц замка, обладающих непоколебимым уважением со стороны низших обитателей. Он вспомнил, как хорошо быть всеми любимым, вспомнил о своем месте в Силентиуме и оттого скрыто ликовал. Рядом с Майлзом и находилось пустое кресло. Для каждого без исключения было понятно, кому оно предназначалось.

По обеим сторонам стола проходила волна перешептываний, которая резко обрывалась на старшем и единственном сыне графа. Все сидели и ждали знака от господина Грайвера, но тот не отвлекался от своей увлекательной игры со столовыми приборами. В конечном счете, у присутствующих начало предательски урчать в животах. И немудрено, ведь стол был заставлен от края до края, и не было бы хоть одного повторяющегося блюда. Творца изысканных яств в зале не наблюдалось, вместо него у кресел дежурила дюжина с лишним лакеев и несколько неказистых внешне поворят, чья роль была исключительно декоративной.

Пахло изумительно. Длинноволосый лекарь пожирал глазами миску с маринованными грибами, будучи готовый броситься на любого, кто посмеет потянуться за ними. Даже торжественная трапеза не заставила сухолицего мужчину сменить свои повседневные провонявшие порошками лохмотья на что-то более приятное даже самому неискушенному обывателю. Его отороченный клочковатым мехом воротник выглядел так, точно его содрали с разлагающегося медведя, предварительно вынутого из болота. Блестящие грибы манили к себе лекаря, и тот улыбался им в ответ.

Гром дверных петель разорвал обстановку дурманящего ожидания. Деревянные дверцы раскрылись, и в проеме показалась Сильвия. Первым на девушку метнул взгляд Майлз. Разомкнув ресницы, юноша иссушал глаза, ибо никогда не видел свою избранницу такой. Вошедшая в залу фигура едва ли напоминала ту замызганную нищенку, которую привезли ранее на холодном рассвете. Девушка подняла на присутствующих глаза, и что-то переломилось в атмосфере всего замка. По коже Майлза прошлись мурашки и он не выдержав, отвел взгляд в сторону, заинтересовавшись вдруг окном и каплями дождя.

На пол упала вилка. Сильвия проследила за блестящим предметом и на миг обратилась к образу графини. Было сложно определить, что именно произошло в тот короткий момент соприкосновения взглядов, но в разреженном воздухе отчетливо чувствовалось приближение бури. Это сплетение самих душ ничего хорошего не предвещало, и лучше всего это понимал преспокойный Баал. Графиня не дернула и мускулом на своем идеальном лице, лишь слегка приспустила уголки губ. Сильвия ответила приподнятым подбородком, который расценивался крайне остро.

Пройдя мимо сидящих, Сильвия самолично отодвинула стул и села на него с легкостью. Что-то назревало.

− Все собрались, − добродушно проревел граф, − отчего бы нам не начать?

Лакеи засуетились и словно комары закружили вокруг голодных людей. Лекарь рванул на себя маринованные грибы и высыпал их все себе на тарелку. Более его ничего не интересовало.

Гремели столовые приборы, отдавались тихие приказы прислуге. Где-то ножи впивались в серебро блюд, разделяя куски мяса и печеных овощей. Кубки наполнялись до краев. Уничтожив порцию лукового супа с сыром, граф зарумянился и, схватив свой напиток, заскрипел ножками стула.

− Хотелось бы выпить за виконта Майлза Грайвера, моего единственного наследника и любимого сына. Он пережил многое за время своего отсутствия, но пусть это не вырывается из его уст. Не нужно утомлять виконта ненужными расспросами. Главное, что Майлз снова с нами, в этом замке, где его ждали каждый день и каждый вечер. Выпьем за это!

Раздалась волна одобрительных возгласов.

Юноша не встал.

− Да, думаю, пришел мой черед говорить.

Майлз оторвал кусок хлеба и безвкусно сунул его в рот.

− Отец, я намерен жениться.

Граф подавился куриной ногой, но от одного взгляда на Сильвию немедленно пришел в себя. Юноша закончил говорить и продолжил поедать содержимое своего блюда. Чувствуя, что нужно как-то ответить, граф отстранил от себя пустой кубок и вытер усы.

− Постой, Майло. Ты сказал это словно в шутку, между делом и не в серьез. Я понимаю твою радость от возвращения домой, но не нужно так скоро рваться к великим свершениям.

− Я вполне самостоятелен, чтобы принимать решения, − нагло перебил Майлз.

− Неужели? Довольно этих игр! Вы зазнались, виконт, раз ни во что не ставите ни своих родителей, ни традиции рода. Последнее слово всегда остается за действующей главой семейства, то есть за мной. И не нужно этих необдуманных заявлений о неограниченной самостоятельности и собственной исключительности.

− Тогда может, вам хотелось бы услышать о моей избраннице? Иначе я и не представляю, как подступиться к «традициям рода».

− Конечно, − вспыхнул граф, − милочка, расскажите немножко о себе. Откуда вы узнали о Майло?

− Я встретила его давно…

− Граф, вы же сами возжелали не томить вопросами о прошлом! – снова встрял Майлз, − семейство Сильвии переживает далеко не лучшие времена, и я попрошу не вникать в эту болезненную тему. Мы хотели веселиться, не так ли? Так давайте оставим неудобные расспросы.

− Я не хочу никого ставить в неудобное положение, но заслуживает же моя персона хоть немного знаний. Мне правда интересна наша гостья, но ты, Майло, совершенно не даешь к ней приблизиться.

− Может быть, это и не нужно. Разве не достаточно того, что я избрал ее, а значит, нашел те крючки, за которые зацепился. Сильвия именно та барышня, с которой я хочу связать жизнь, а остальное неважно.

− Как это неважно? – нахохлился граф, − я и все присутствующие, несомненно, одобряют твой выбор, но мы живем в среде высоких моральных устоев, и честь рода занимает для нас далеко не последнее место. Должен же я рассказать в обществе аристократии о продолжателях семейства Грайвер. В конце концов, порода не должна оскудеть. Так завещал еще мой дед.

− Я прекрасно тебя понимаю, отец, но все эти разговоры о чистоте дворянской крови жутко утомляют. Я бесконечно рад, что родился Грайвером, но почему простое желание быть счастливым должно подавляться какими-то капризами именитых господ? Почему я не могу жениться на крестьянке и не отчитываться перед этим аристократическим обществом? Я не хочу в своей жизни зависеть от взглядов других людей, причем, мне совершенно безразличных.

− Ты не понимаешь! Это выше нас, это устои и завет предков. И задача их потомков – сохранять традиции, являющиеся основами жизни. Если бы этих устоев не было, все люди превратились бы в бесформенную массу, следующую за своими несознательными инстинктами. Не было бы общества, как не было бы процветания всего человечества.