Текст книги "Боевые колесницы с серпами: «тяжелые танки» Древнего мира"

5. Исторична ли серпоносная колесница царя Абрадата?

Очевидно, специально следует остановится на описании Ксенофонтом нетипичной серпоносной колесницы вымышленного царя Сузианы Абрадата (Xen. Cyr., VI,1,51; ср.: 4,1; Arr. Tact., 2,5)⁸⁶: «Он же запряг свою четырехдышловую колесницу и восемь коней… А кони колесницы были снабжены сплошным бронзовым прикрытием». Причем сам Ксенофонт указывает на ее особенность, говоря, что такую упряжку имел лишь эламский царь. Если древние и средневековые авторы, всецело доверяя Ксенофонту, не пытались пояснить это свидетельство (ср.: Philost. Imag., 11,9,2; Zonaza., III,22A; Tzetz. Chiliad., 111,698–699), то в исследованиях нового времени упряжка Абрадата вызвала многочисленные суждения, касающиеся, главным образом, расположения дышл. Большинство комментаторов, вслед за французским гуманистом Клавдием Салмазием (1588–1653), полагали, что четыре дыщла были расположены по фронту колесницы⁸⁷ Однако И. Шеффер считал, что Ксенофонт говорил об одном длинном четырехчастном дышле, к которому были последовательно, по типу цуга, припряжены четыре пары коней⁸⁸. Немецкий филолог Бенджамин Вайске (1748–1809) колебался между мнением И. Шеффера и собственным, которое состояло в том, что у данной колесницы могло быть два дышла, на каждом из которых было по два четырехместных ярма⁸⁹.

Остановимся на этом сюжете немного подробнее. Как доказывал французский майор Ришар Лефевр де Ноэтт (1856–1936), в античности кони запрягались почти исключительно по фронту повозки⁹⁰, поскольку запряжка цугом при античной системе упряжи просто не эффективна. Ибо в Новое время лошадей запрягали цугом не к дышлу, а посредством по-стромков и вальков. К тому же, для нескольких, последовательно расположенных, пар животных требовался специальный верховой кучер, сидящей на одном из коней первой пары⁹¹. Поэтому, очевидно, стоит согласиться с мнением К. Салмасия о существовании четырех дышл в такой октоюге и, следовательно, воспринимать сообщение Ксенофонта о системе тяги кузова буквально, а не интерпретировать его. Как крепились эти дышла на кузове нам неизвестно. Впрочем, когда было одно дышло, оно шло из-под середины кузова, от места его скрепления с осью колес. Когда было два дышла, они выходили из-под обеих краев кузова, но как располагались три или четыре дышла не ясно, возможно, они круто изгибались в стороны от краев кузова⁹².

Вместе с тем, следует отметить, что нет ничего странного в таком большом количестве коней в колеснице. Филострат сообщает нам античное придание, согласно которому первыми стали ездить на восьмерке коней лидийцы (Philost. Imag., 1,17,1). Такое же количество коней существовало у древних персов в священной колеснице Ахура-Мазды⁹³. Позднее Александр Македонский ехал на повозке с восемью конями во время своего шествия по Кармании (Plut. Alex., 67; ср.: Arr. An., VI,28,1). Да и монументальный катафалк этого завоевателя везли так же за четыре дышла (Diod., XVIII,27). Более того, мы встречаем и в ханьском Китае восемь коней запряженных в одну колесницу (середина II в. до н. э.)⁹⁴. Существовали колесницы даже с большим количеством коней⁹⁵. Таким образом, октоюги, хотя и не были распространены, но все же существовали. Однако мы ничего не слышали о боевом употреблении таких упряжек.

Управлять колесницей с большим числом коней отнюдь не просто⁹⁶, а падение хотя бы одного коня, приводило бы к тому, что вся упряжка становилась бы небоеспособной (ср.: Curt., IV,15,16; Veget., 111,24). Более того, при ширине коня по фронту около 75 см, общая ширина животных составила бы более 6,5 м (учитывая расстояния между ними). Следовательно, чтобы серпы, торчащие от оси колес, функционировали, нужно было бы либо вытянуть на несколько метров ширину кузова колесницы, что не рационально утяжелило бы ее вес, либо сделать ось длиной около 5 м, что сделало бы колесницу громоздким тарантасом, либо сами серпы должны были бы иметь длину несколько метров, что создало бы большие трудности для их закреплении на утончающемся конце оси. Понимая эти конструктивные сложности, а так же учитывая еще и то, что «Киропедия» не является строго историческим произведением, исследователи по-разному оценивают реальность существования октоюги Абрадата. Так, немецкий филолог Фридрих Август Борнеман (1788–1848) и Дж. Андерсон полагают, что данное сооружение чистая фантазия автора, тогда как И. Шнайдер, напротив, считает, что Абрадат мог сделать такую колесницу в качестве пробного экземпляра⁹⁷.

Таким образом, учитывая вышеизложенное, можно предположить, что Ксенофонт, описывая романтическую историю любви Абрадата и Панфеи, дает своему герою парадную, а возможно даже и культовую, колесницу, которую он мог видеть, будучи на территории Персидской империи. Датский иранист Артур Кристенсен (1875–1945) полагал, что Ксенофонт опирался в этой лирической новелле на персидский эпос, обработав его в греческом стиле⁹⁸. Абрадат – один из центральных героев «Киропедии» должен был выделяться от остальных колесничих не только своим золотым оружием (Xen. Cyr., VI,1,51; 4,2), но и величиной своей упряжки. Для этого Ксенофонт и придал своему герою персидскую парадную колесницу, приставив к ней еще и серпы".

6. Гигантомания по-селевкидски – серпоносные сэюги Антиоха IV?

Полибий, рассказывая о параде, устроенном селевкидским царем Антиохом IV Эпифаном в Дафне, в 165 г. до н. э.¹⁰⁰ по случаю победы над Египтом, говорит, что, наряду с различными отрядами пехоты, конницы и слонами, в процессии участвовали 40 квадриг и 100 сеюг, колесниц запряженных шестью конями (Polyb., ΧΧΧΙ,3,11: εξιππα). Однако, греческий историк не называет эти колесницы серпоносными, как он это делает в другом месте своей истории (Polyb., V,53,9). Впрочем, очевидно, серпы в процессиях могли сниматься¹⁰¹. В связи с этой неясностью возникли две противоположные трактовки данной информации Полибия. Израильский историк Безалель Бар-Кохва полагает, что эти колесницы не что иное, как парадное оружие, участвующее в праздничной процессии, тогда как Н. Секунда, напротив, утверждает, что эти сеюги боевые¹⁰². Остановимся на этом немного подробнее.

Сначала следует указать, что ничего необычного в колеснице с шестью конями нет¹⁰³. Так, я уже говорил, что такая упряжка известна уже Эсхилу (Pers., 47; Schol. ad hinc locum). Такое же число коней было стандартным у императоров и в Циньском Китае в последней четверти III в. до н. э.¹⁰⁴. Исидор Севильский (Orig., XVIII,36,1–2), например, приписывает сеюгу Юпитеру, как величайшему из богов, и, следовательно, обладающему самой большой упряжкой¹⁰⁵. Римский император Элагабал (218–222) же возил статую бога солнца на сеюге белых, посвященных этому божеству, коней (Hdn., V,6,7). В 242 г. римский сенат назначил полководцу-побе-дителю триумфальную колесницу, запряженную шестью конями (SHA, XX,27,9). Кроме того, еще Цезарь и Август выводили в цирк сеюги (Plin. NH, XXXIV,5,10), а со времени Адриана даже семптемюги стали участвовать в цирковых представлениях¹⁰⁶. Если у Эсхила, колесница, хотя и боевая, но все же не серпоносная, в остальных случаях речь идет просто о парадной или транспортной упряжке. Следовательно, такие сеюги с конями, запряженными по фронту, вполне могли существовать.

В шествии, описанном Полибием, за колесницами следует квадрига и бига слонов. Также следует обратить внимание на странное соотношение колесниц с большим и меньшим количеством коней. Обычно все-таки, в настоящих боевых действиях более простые упряжки преобладают по численности. Например, в войске карфагенского полководца Ганнона, при его высадке на Сицилию в 345 г. до н. э. насчитывало 300 квадриг и 2000 биг (Diod., XVI,67; ср.: XIV,49; XVI,77; 80; XIX,106). Мы вправе были бы ожидать, что количество биг у Селевкидов должно было бы превышать число биг, однако это не так.

Нам известна страсть эллинистических правителей и к громадным техническим сооружениям (будь то корабли или гелеполы) и к пышным празднествам. В этих празднествах участвовали и различные рода войск¹⁰⁷. Видимо, в этом русле и следует рассматривать данные квадриги и сеюги Антиоха. В середине II в. до н. э. серпоносные квадриги еще вполне могли применяться. Но уже веками выработался оптимальный тип для колесницы с серпами, этим типом была именно квадрига, а не сеюга. При античной же системе запряжки, громоздкость конструкции и трудность управления шестью конями вряд ли могли быть приравненными к пользе, приносимой сеюгой в бою. Ведь при античной системе запряжки сила ее тяги, а, следовательно, и скорость увеличилась бы не намного, но в тоже время возросла бы возможность поражения коней и сложность в управлении колесницей. Видимо, по тем же причинам и римляне выводили свои сеюги именно в цирк, а не на ипподром.

Итак, вероятно, подобные сеюги изготовлялись Селевкидами специально для празднеств и выездов. Таким же образом, и Аппиан упоминает среди прочего боевого оружия Птолемея II еще и 1200 колесниц (Арр. Prooem., 10), однако в сражениях Лагиды упряжки не использовали¹⁰⁸.

7. Колесничные кони

Обычно для упряжки выбирали лошадей несколько худших, чем для верховой езды. Так, на памятниках ахеменидского времени подчас можно различить изображения верховых нисейских жеребцов и упряжных менее крупных горбоносых животных¹⁰⁹. К тому же, по документам Ассирийской империи известно, что для колесницы могла использоваться определенная порода коней из Нубии (kusaya), тогда как верховыми животными служили маннейские кони – mesaya, т. е. месайские кони, из северо-западного Ирана¹¹⁰. Ритуальные колесницы и ездовые двуколки высшей знати могли иметь самую ценную из древних лошадиных пород – нисейскую¹¹¹. Это особенно ясно видно на ассирийских рельефах, где выделяется рослая порода коней, которые запряжены в царскую колесницу, тогда как у простых воинов были небольшие кони¹¹².

Парадная колесница, которую ведет возница в парадном придворном одеянии эламского покроя. Фрагмент рельефа Ападаны в Персеполе (начало V в. до н. э.). Показано лишь два коня и соответствующее количество вожжей. Возможно, это и есть бига, но, так же вероятно, данная упряжка представляла собой квадригу, у которой не показана еще пара коней. Отметим точность передачи деталей. Периметр кузова украшен обкладками с идущими друг за другом львами. Поперечные полосы на кузове, вероятно, представляют собой или просто узор, или ремни, укрепляющие конструкцию. Колчан висит на борту кузова. Двенадцатиспичное колесо удерживается на месте антропоморфной чекой.

Воспроизведено по изданию: Littauer М. A., Crouwel J. Я. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 80

Фрагмент цилиндрической печати, представляющая охоту царя Дария I (рубеж VI–V вв. до н. э.). British Museum 89132, London. Имя царя указано в надписи. Сам монарх представлен в типичном дворцовом платье и короне. Хотя на печати показан один конь, но, очевидно, колесница была квадригой. К заднему краю кузова колесницы прикреплена петля для удобства восхождения на колесницу. На бортах кузова видим крестовидные узоры, которые, возможно, происходят от обычая прикреплять на борту крест-накрест колчаны.

Воспроизведено по изданию: Littauer М. A., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 81

Колесничных коней, видимо, специально обучали для боя с гоплитами, ведь лошадь животное довольно пугливое (Hdt., VII,88; Plut. Marc., 6; Procop. Bel. Pers., 1,18,48). Элиан сохранил нам элементы тренинга персами своих коней, видимо, верховых, хотя, вероятно, похожим же образом обучались и колесничные лошади (Ael. Nat. an., XVI,25): «Персы, чтобы не были у них кони пугливыми, приучают их шумом и медным бряцанием, и еще они звонят в колокольчики, чтобы никогда они не боялись в битве шума паноплий и стука мечей о щиты. И чучела мертвецов, наполненные соломой, они им подкладывают, чтобы они стали приученными мертвых в битве топтать и чтобы не боялись этого, словно чего-то страшного, однако, потом в гоплитских делах они не будут бесполезными». Известно, что конь очень восприимчив к шуму и, следовательно, очень пуглив¹¹³. Поэтому животных приучали именно не бояться шума. Так, в «Махабхарате» (VII,137,2), как особое достоинство лошадей, упоминается их безразличие к шуму. Мавретанские кони отличались тем, что их не пугали копий и труб (Hipp. Cantab., 1,14)¹¹⁴. Вместе с тем, верховых коней обучали специально бросаться на противника или его лошадь¹¹⁵. Кроме того, поскольку конь обычно перескакивает через предпятствие, в данном случае – через лежащего человека, который мог быть как мертвым, так и притворившимся, то животное обучали топтать это тело, чтобы лежащий не вскочил и не напал на верхового с тыла. Впрочем, очевидно, данный элемент тренинга был характерным для верховых, а для упряжных коней.

8. Защитное вооружение колесничных коней

Конь в течение боя довольно стойко переносит ранения, но после сражения он становится надолго недееспособным или же вообще выбывает из строя¹¹⁶. Поскольку конь – животное крайне дорогое, его по возможности прикрывали различными элементами защиты¹¹⁷. В целом, развитие доспеха для верховых и колесничных коней шло в Передней Азии в одном русле, хотя броня упряжных животных имела и некоторые специфичные особенности, которые объясняются особенностями их использования. По-видимому, сами доспехи коней, запрягаемых в серпоносную колесницу, предоставляло государство. На Ближнем Востоке в течение второй половины VI в. до н. э. невооруженная боевая колесница постепенно исчезает и единственной боевой колесницей с середины V в. до н. э. становится серпоносная квадрига.

Каменная головка коня из Зенджирли (ок. VIII в. до н. э.). Vorderasiatisches Museum 3008, Berlin. Под перекрещивающимимся ремнями оголовья находится квадратный налобник.

Воспроизведено по изданию: Littauer М. A., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Koln,1979. Fig. 63

Поскольку изображений персидских боевых колесниц с конями, защищенными доспехами, не сохранилось, то для реконструкции конской брони нам остаются лишь письменные источники и сравнительный анализ изображений. Ксенофонт – единственный античный автор, кто упоминает доспех для лошадей, запряженных в серпоносную колесницу. Так, он рассказывает (Xen. Cyr., VI,1,51), что царя Сузианы Абрадат «снарядил коней своей колесницы сплошной медной защитой». Однако, Абрадат – это один из главных героев «Киропедии», обладающий уникальной боевой колесницей, запряженной восьмью конями, поэтому можно было бы предположить, что писатель придал ему героическое военное снаряжение, чтобы этим выделить своего героя. Однако, Ксенофонт оставил нам еще два свидетельства. Так, Кир Великий перед битвой при Фимбрарах упоминает, описывая мощь персидской армии (Xen. Cyr., VI,2,17), что в колесницах «и кони были забронированным». А несколько ниже автор романа уже предельно ясно называет составляющие данного доспеха (Xen. Cyr., VI,4,1): воины Кира «вооружили так же и коней налобниками и нагрудниками, и еще верховых – набедренниками¹¹⁸, а бывших под колесницами – набочниками (παραπλευριδίας)»¹¹⁹. Практически те же части конской защиты приводит и антиквар Юлий Поллукс (1,140): налобниками, наглазниками,

«Защищаются так же и кони оружием: нащечниками, нагрудниками, набочниками, набедренниками, наголенниками». Далее он обобщает (1,141): «коней называют бронированными (έθωρακισμένοι), защищенными (πεφραγμένοι), снаряженными (ώπλισμένοι)»· Естественно, автор собрал тут практически все детали конского защитного снаряжения, известные к середине II в. н. э., однако большинство предметов вооружения появились еще задолго до века Антонинов. Остановимся на данных частях брони подробнее.

Наиболее распространенный вид конской защиты – налобник (προμετωπιδίον). Лексикон «Суда» объясняет данное слово по его этимологии: налобник – то, что впереди лба» (Suid. s. ν. προμετωπιδίον). Данный термин впервые встречается у Ксенофонта¹²⁰. К сожалению, собственно персидских налобников не найдено. Если же обратиться к истории данного элемента защиты, то увидим, что во II тыс. до н. э. его еще не было. В ассирийское же время, начиная с IX в. до н. э., получают распространение пластины, расположенные на верхней части головы лошади, которые, по-видимому, имели как декоративную, так и защитную функцию¹²¹. Возможно, в последней трети VIII в. до н. э. появляются и петельчатые двусоставные налобники, которые ассирийцы использовали вместе с «подушечкой», размещенной на челке коня¹²². Из такого покрытия, путем его увеличения, и возник налобник, в его классической узкой шестиугольнообразной форме. Московский оружиевед М. В. Горелик (1946–2015) полагал, что персидские налобники должны были походить на скифские и греческие¹²³. Однако, у нас есть и более близкие и более ранние типы защиты лба коня, происходящие с Кипра. Это – вытянутые, узкие плоские пластины из бронзы, идущие от налобного к нахрапному ремню оголовья, датируемые VIII–VII вв. до н. э.¹²⁴ Подобная защита для головы коня, вероятно, продолжала существовать и у персов.

Бронзовый налобник для колесничного коня. Могила № 3 некрополя Саламина на Кипре (конец VIII в. до н. э.).

Воспроизведено по изданию:

Littauer М. A., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Koln, 1979. Fig. 74

Следующая деталь конского доспеха, описанная Ксенофонтом – нагрудник (προστερνίδιον; ср.: Poll., 11,162). Причем сам данный термин опять же встречается впервые у Ксенофонта, ведь Геродот, рассказывая о доспехах, которыми массагеты защищают своих коней, дает лишь их описательное обозначение (Hdt., I, 215): «…они одевают бронзовые панцири на груди коней».

Вероятно, нагрудник развился из подперсья и первоначально был из мягких материалов, но уже в середине II тыс. до н. э. его стали покрывать металлическими пластинами¹²⁵. Примечательно, что само греческое слово προστερνίδιον могло означать и нагрудный ремень, который, к примеру, позднее, в римскому императорскую эпоху, иногда был с бронзовой обкладкой¹²⁶.

Бронзовый нагрудник для колесничного коня. Могила № 3 некрополя Саламина на Кипре (конец VIII в. до н. э.).

Воспроизведено по изданию: Littauer М. А., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Koln, 1979. Fig. 75

В Ассирии и в Урарту в начале IX в. до н. э. существовал двусоставный цельнобронзовый конский нагрудник, который с середины этого столетия приобретает месяцевидную форму¹²⁷. И только позднее, в VI–V вв. до н. э., возможно, из Средней Азии распространилось ламеллярное или чешуйчатое прикрытие для груди животного, которое, впрочем, стали употреблять для верховых коней (Hdt., 1,215; Curt., IV,9,3; Arr. An., Ill,13,4)¹²⁸. Похоже, что M. В. Горелик полагает, что у всех коней, верховых и упряжных, мог быть чешуйчатый нагрудник¹²⁹. Однако, мне кажется, что Ксенофонт все же говорит о традиционном бронзовом нагруднике, экземпляры которого, датированные концом VIII–VII вв. до н. э., известны по раскопкам в некрополе Саламина (Кипр) и который отчетливо показан на позднехеттском рельефе из Сак-чегёзу, а так же на ассирийских изображениях¹³⁰. По форме на них похожи и греческие бронзовые нагрудники для верховых коней из Южной Италии, что ясно свидетельствует о совершенстве и удобстве их конструкции¹³¹.

Последний элемент конской защиты, упомянутый Ксенофонтом, – это набочник (παραπλευρίδιον). Поллукс (11,167) так поясняет значение данного слова: «Оружие около боков коней». Данный предмет – это так же довольно древняя защитная деталь, известная еще по табличкам из Нузи, изображениям из Палестины и Кипра. Эта часть доспеха, скорее всего, возникла из попоны, которую уже в XV в. до н. э. стали усиливать металлическими деталями¹³². Позднее, в начале I тыс. до н. э., мы встречаем уже целые чешуйчатые или ламеллярные покровы для колесничных коней¹³³. В первой половине VII в. до н. э. в Ассирии получает развитие и иной тип защиты коня, сделанный из мягких материалов и закрывающий животное от головы до хвоста.¹³⁴ Хотя Дж. Андерсон считал, что персидские упряжные кони имели подобную защиту из одного цельного покрытия, однако, как справедливо предполагает российский археолог В. П. Никоноров, такие доспехи в дальнейшем не получили развития¹³⁵. По-видимому, и Ксенофонт говорит не об этом типе брони, ведь он называет ее медной/ бронзовой. Однако, английский историк Дункан Хед считает, что бронзовые доспехи коней для времени Кира II – это слишком ранняя дата их появления, он склоняется к тому, что в данный период защита колесничной упряжки была лишь из мягких материалов¹³⁶. Но ведь есть и непосредственные находки металлических частей данных доспехов из Урарту и Кипра, которые датируются даже более ранним временем и предполагать, что они позднее каким-то образом исчезли из употребления, вероятно, не стоит.

Охота с колесницы на льва. Деталь рельефа из Сакчегёзу на юге-востоке Турции (первая половина VIII в. до н. э.). Vorderasiatisches Museum 971, Berlin. Тяжелая колесница ближневосточного типа. Конь защищен наглазниками, месяцевидным нагрудником и пластинчатой попоной.

Воспроизведено по изданию: Lìttauer М. A., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 58

В общем, скорее всего, и персы защищали своих колесничных коней традиционной ламеллярной или чешуйчатой попоной. М. В. Горелик предполал, что такие набочные брони для лошадей персы изготавливали по финикийским образцам¹³⁷. Однако, судя по изображениям, следует скорее говорить о сиро-анатолийской традиции. Хотя в восточных письменных источниках эпохи Ахеменидов данная защита лошади, насколько мне известно, не упоминается, но существуют попытки реинтерпретировать один предмет в списке оружия и снаряжения, требуемого в 421 г. до н. э. Гадаль-ямой для службы в качестве всадника, как бронированный чепрак (UCP. 9.275)¹³⁸. Подобная армированная попона, появилась как предмет снаряжения упряжного коня, позднее же она перешла и к верховому коню. Как указывает В. П. Никоноров, такую деталь защитного вооружения коней продолжали употреблять до III–IV вв. н. э.¹³⁹ Однако, отличие таких поздних защитных покровов от более древних состоит в том, что защитный чепрак уже в эпоху эллинизма, по существу, представлял собой соединение в одно целое нагрудника и набочников. Арриан в «Тактике» называет эту часть брони коня еще традиционно – παραπλευρίδιον (Arr. Tact, 4Д; 34,8), по главному элементу – защите боков коня. Поскольку он указывает на то, что кони катафрактов носили лишь налобники и набочники, то совершенно ясно, что речь идет именно о такой броне. Подобные же экземпляры доспеха были найдены при раскопках в Дура-Европос¹⁴⁰.

Колесница. Золотая фольга из Амафунта на Кипре (ок. VIII в. до н. э.). Обратим внимание на пластинчатую броню коня.

Воспроизведено по изданию: Studniczka F. Der Rennwagen im syrish-phònikischen Gebiet // JKDAI. Bd. 22. 1907. Abb. 11

Существовал и еще один элемент защиты коня, который Ксенофонт не упомянул, возможно, не считая его защитным снаряжением, это – наглазники (παρωπίοα). Однако, Поллукс вставил их в список вооружения коня (Poll., 1,140; ср.: Х,53). Еще в документах из Мари в каталоге форнитуры для колесниц упоминаются кожанные наглазники¹⁴¹. С середины II тыс. до н. э. шоры были довольно широко распространены в Восточном Средиземноморье, а позднее, в первой половине I тыс. до н. э., они проникали оттуда даже в Грецию¹⁴². Обычно наглазники были из бронзы и, судя по кипрским находкам, снаружи они могли украшаться инкрустацией в виде глаза¹⁴³. У ассирийцев и персов они, вероятно, использовались не столь часто¹⁴⁴. И, возможно, еще и из-за того, что наглазники не были типичными для иранцев¹⁴⁵, Ксенофонт на них и не указал. Это же предположение можно отнести и к нащечникам (παρήιοα), которые обычно так же делались из бронзы или слоновой кости (Нот. II., IV, 141–142)¹⁴⁶.

Колесница-бига, кони в которой защищены чешуйчатой попоны. Фрагмент пексиды из слоновой кости сирийского стиля из юго-восточного дворца в Нимруде, вероятно, происходит из Хамата в Сирии (конец IX – конец VIII вв. до н. э.). Колеса с 5–6 спицами вертятся вокруг оси, расположенной под задней частью пола кузова, где стоят два человека. Снизу бежит собака, что подтверждает охотничий контекст сцены.

Воспроизведено по изданию: Amadasi М. G. L’iconografia del carro da guerra in Siria e Palestina. Roma, 1965. Fig. 27.2

Охота на быка с колесницы. Пластина из слоновой кости сиро-финикийского типа из Форта Салманасанара (730–720 гг. до н. э.). Показана колесница ближневосточного типа, но экипаж в ней – египтяне.

Воспроизведено по изданию: Amadasi М. G. L’iconografia del carro da guerra in Siria e Palestina. Roma, 1965. Fig. 28.3

а) Каменная головка коня из Зенджирли (примерно VIII в. до н. э.). Vorderasiatisches Museum 3004, Berlin. Видим небольшой узорчатый налобник и наглазники, вероятно, из бронзы. б) Бронзовый наглазник, инкрустированный глазом из слоновой кости. Могила 3 некрополя Саламина на Кипре (конец VIII в. до н. э.).

Воспроизведено по изданию: Littauer М. A., Crouwel J. Н. Wheeled Vehicles and Ridden Animals in the Ancient Near East. Leiden; Kòln, 1979. Fig. 64, 73

Упомянутых Поллуксом конские наголенники (περικνημίδες), вероятно, относятся к более позднему периоду. Возможно, описание Судой (s. ν. θώραξ) доспеха коня парфянского катафракта, где лошадь защищена вплоть до копыт, и следует понимать в том смысле, что животное прикрыто еще и такими наголенниками¹⁴⁷.

Далее обратим внимание на то, что ни Ксенофонт, ни Поллукс не говорят о защите шеи коня. Упоминание о данной части доспеха коня мы не найдем и у античных военных теоретиков, о ней говорят лишь византийские авторы, которые называют эту деталь брони περιτραχήλιον (Anon. Byz. Tact., 17,3; Mauric., 1,2,3; Leo. Tact., 6,8)¹⁴⁸. Впрочем, уже в египетские колесницы периода Нового царства были запряжены кони, верх шеи которых был покрыт защитой из мягких материалов. Одна терракотовая головка упряжной лошади с Кипра, датированная концом VI в. до н. э., имеет, наряду с наглазниками и налобником, еще и покрытие шеи из нескольких секций¹⁴⁹. Впрочем, зачастую колесничный конь был в армированной попоне, но защиты шеи не имел. Да и ассирийские лошади, запряженные в боевую квадригу, в середине VII в. до н. э., все, кроме головы, защищались лишь покровом из кожи или войлока.

Терракотовая головка колесничной лошади. Кипр (ок. конца VI в. до н. э.). Ясно виден налобник в виде прямоугольной пластины, расширяющейся на носу животного; наглазники, возможно, инкрустированные; многосекцилнная защита шеи из органических материалов.

Воспроизведено по изданию: Karageorghis V. Salamis. Vol. III. Nicosia, 1967. Fig. 10

Чем же объяснить отсутствие защиты для шеи коня в описании Ксенофонта? Не забыл ли ее упомянуть греческий историк? Видимо, нет. Ведь и Арриан, описывая вооружение катафракта, в качестве элементов брони лошади упоминает налобник и набочник, но не защиту шеи (Агг. Tact., 4,1)¹⁵⁰. Да и у некоторых средневековых воинов кони или вообще не имели прикрытия шеи, или же у них был защищен только загривок, тогда как голова и все тело животного были покрыты броней¹⁵¹. Данным фактам можно привести несколько объяснений. Так, подобная защита могла отсутствовать из-за того, что шея лошади спереди отчасти прикрывалась опущенной вниз головой, защищенной налобником. Ведь Р. Лефевр де Ноэтт даже доказывал, что при античной системе упряжки нагрудный ремень, сдавливая дыхание коня, заставляет животное инстинктивно поднимать шею и в то же время опускать голову, которая таким образом прикрывает перёд шеи¹⁵², однако Жан Спрюитт, основываясь на своих опытах, в свою очередь, поставил под сомнение выводы Лефевра де Ноэтта о нерациональности античной упряжки, однако он прямо не указывает на неверность выводов майора о положении головы коня. Данное предположение исходит из того, что система запряжки древних была лишь менее удобной, чем современная, и, следовательно, не сдавливала грудь¹⁵³. Отсутствие защиты шеи можно объяснить еще и тем, что поражение коня в шею не сразу выведет его из строя. Так, например, полковник Дж. Денисон упоминает следующий случай под Буширом в Южном Иране (1857 г.): «Лошадь ротмистера Уренса была три раза ранена, пуля… вошла в шею лошади и вышла из загривка; движение лошади при этом не только не остановилось, но даже не замедлилось»¹⁵⁴. Кроме того, шея коня должна быть достаточно подвижна во время скачки, а так же, когда все тело животного было покрыто броней, видимо, именно по шее коней производились уколы стрекалом для направления их движения (ср.: Xen. Cyr., VII, 1, 29). В общем, вопрос о том, почему шея лошади не была покрыта броней, в то время, как все остальное тело животного было защищено.

Насколько же была распространено защитное вооружение у коней? Ведь Ксенофонт в эпизоде, описывающем реформирование колесниц Киром вообще не упоминает его (Xen. Cyr., VI, 1,27–30), и, возможно, это не случайно. Также и Курций, говоря о приготовлениях Дария III к битве при Гавгамелах, рассказывает, что ламеллярные доспехи были даны лишь верховым коням (Curt., IV,9,3), но не упряжкам, которых, как сообщает этот же автор, поражали в низ живота (Curt., IV,15,15). Поэтому можно предположить, что по причине дороговизны доспеха, армированное покрытие могло отсутствовать вообще. Да и стрельба была, хоть и частая, но не особенно эффективная, о чём, между прочим, говорят и незначительные потери сторон в ходе самого боя, ибо массовое избиение проигравших обычно происходило во время их бегства. Ведь, к примеру, еще в 1866 г., во время Австро-прусской войны, немцам для поражения одного врага требовалось в среднем по 143 выстрела¹⁵⁵. Что уж говорить о древнем метательном оружии, на которое могли повлиять различные природные явления (ср.: Liv., XXXVII, 41,1–4; Арр. Syr., 33)! Впрочем, упряжки высшей знати вполне могли иметь полный доспех, включая армированную защиту и для шеи животных. Теоретически можно предположить, что набочников не было у двух центральных коней в упряжке квадриги – они им, в принципе, просто не нужны.

Поскольку отсутствуют нарративные источники и изображения, сложно сказать, как изменилось вышеописанное защитное вооружение у коней, запряженных в серпоносную колесницу, в армиях Селевкидов и Митридатидов. Из деталей доспеха у упряжных коней, по всей видимости, остались лишь нагрудник и оголовье, которые и представлены на одном из барельефов алтаря Афины в Пергаме. Тут мы видим защиту для головы коня в форме маски и эллинистический, богато украшенный нагрудник, снабженный птеригами¹⁵⁶. Сложнее интерпретировать другой барельеф этого же алтаря, где мы видим трапецевидный предмет, состоящий из двух горизонтальных рядов вертикальных узких пластин. По поводу этого изображения единого мнения среди исследователей нет. Часть исследователей полагает, что на данном барельефе показан конский нагрудник¹⁵⁷, другие считают, что это кузов кельтской колесницы¹⁵⁸. Действительно, с одной стороны, можно подумать, что показан именно кузов, а не прикрытия груди коня, для которого данный предмет был бы слишком длинным. Но, с другой стороны, неясно зачем два кольца были закреплены на верхнем угле этой кабины, ведь такие кольца, скорее всего, служили для прикрепления ремней, держащих нагрудник. И, следовательно, кольца свидетельствует за то, что здесь представлена именно защита для коня. Таким образом интерпретация этого предмета, без привлечения другого сравнительного материала результата не дает.