Текст книги "Военное дело древних персов"

В ходе экспедиции армия обычно не разделялась на отдельные корпуса. Дарий III, в передаче Курция Руфа (III, 8, 9), прямо заявляет: «Конечно, нельзя разделять войска, сохраняя обычай предков, которые в решающий момент войн всегда выводили все силы». Однако по определенным стратегическим или логистическим причинам такое разделение все же могло происходить – от армии отделялся корпус, перед которым ставились определенные задачи. В 525 г. до н. э. от основной армии Камбиза, двинувшейся на Нубию, был отделен корпус для захвата оазиса Сива (Hdt., III, 25; Just., I, 9, 3); для подавления восстания Вахъяздата в Персиде весной 521 г. до н. э. Дарий отделил от своей армии, двигавшейся в Мидию, корпус во главе с Артавардией[148]148
  Хрестоматия по истории Древнего Востока. Ч. 2. С. 28 (Бехистунская надпись, III, 21–40).


[Закрыть]; во Фракии армия Ксеркса двигалась тремя колоннами, центральной из которых, как и в бою, командовал сам царь (Hdt., VII, 121), а в Фокиде из основной армии, двигавшейся с Ксерксом на Афины, был выделен отдельный четырехтысячный корпус для разграбления Дельф (Hdt., VIII, 34–39; Diod., XI, 14, 2–3; Paus., X, 7, 1; Just., II, 12, 8).

Подчас число таких корпусов насчитывалось три, – вероятно, количество, соответствующее делению армии на поле боя. В 494 г. до н. э. персидское войско в Ионии было разделено именно на три корпуса, которые брали восставшие города (Hdt., V, 116–123). Ясно, что такое разделение было вызвано стремлением как можно быстрее подавить восстание и действовать на более широком фронте. После поражения в Греции армия Ксеркса в 479 г. до н. э. разделилась на три части: самая большая по численности отборная армия Мардония осталась для ведения военных действий в Греции, вторая, небольшая армия Артабаза, охраняла линии сухопутных коммуникаций на севере Эгеиды, а третья, армия Тиграна, выделенная из царского войска, должна была охранять и контролировать Ионию (Hdt., VIII, 113; 126; IX, 96; Diod., XI, 19, 6; 34–36)[149]149
  Olmstead A. T. History… Р. 255; Олмстед А. Т. История… С. 282.


[Закрыть]. В 343 г. до н. э. для завоевания Египта Артаксеркс III выделил из своей армии для действий в разных направлениях три сухопутно-морских корпуса во главе с греческим стратегом и приставленным к нему персом, сам же царь с остальным войском оставался в тылу (Diod., XVI, 47, 1–5; ср.: Chariton., VIII, 2, 3).

Из стратегических приемов, применяемых царскими полководцами в ходе кампании, персы, в частности, использовали обход вражеской армии и выход в тыл противника, классический пример чему мы находим в битве при Фермопилах (Hdt., VII, 213–223; Front. Strat., II, 2, 13; Polyaen., VII, 15, 5). Если противник уже отошел, шли форсированным маршем за ним в стремлении навязать бой (Hdt., V, 102). С другой стороны, для избежания обхода сами персы выставляли в нужных местах охрану: так, в битве за Персидские ворота поочередно было выставлено три поста (Diod., XVII, 68, 7; Arr. Anab., III, 18, 6–7).

Использовались и военные хитрости. В качестве типичной стратегемы Полиэн приводит случай с переодеванием персов в скифскую одежду, в результате чего Дарий I разбил треть армии саков, принявших персов за своих (Polyaen., VII, 11, 6). Подобная стратегема не была уникальной – так иногда поступили полководцы, – например, афинский наварх Кимон перед сражением у Эвридемонта в 369 г. до н. э. (Diod., XI, 61, 1–2; Front. Strat., II, 9, 10; Polyaen., I, 34, 1).

Два перса в эламском платье, защищенные шлемами и панцирями (слева), сражаются с двумя скифами. Голубая халцедоновая печать. Национальная библиотека в Париже. Воспроизведено по: Ghirshman R. Perse: Protoiraniens, Medes, Achemenides. (L‘ univers des formes. T. 5). Paris, 1963. P. 269, fi g. 331.

При необходимости практиковалась посылка к противнику вестников для переговоров (Hdt., I, 206; Diod., XIV, 26, 3). Локальные переговоры с неприятелем иногда проводились на расстоянии слышимости голоса (Xen. Anab., II, 5, 38; III, 3, 1; IV, 4, 5). В 401 г. до н. э. во время переговоров Тиссаферна с греческими командирами в шатре сатрапа рядом с ним сидели его наложницы (Polyaen., VII, 18, 1; ср.: Xen. Anab., II, 5, 31–32; Diod., XIV, 26, 6–7). Обычно персидские женщины не участвовали в переговорах мужчин, однако подобное поведение сатрапа могло объясняться тем, что он желал внушить грекам доверие к себе. При стандартных же переговорах знатные персы восседали в креслах (Hdt., III, 144).

Если кампания была оборонительной – враг вторгся на территорию империи, – то все равно судьбу войны стремились решить в той же генеральной битве, уповая на милость богов. Сбор войска обычно требовал много времени и врага стремились задержать как можно дольше. Иногда планировалось даже собирать войска в дальних сатрапиях, вдалеке от противника, как это задумал Дарий III после поражений при Иссе (Curt., IV, 9, 1–2) и при Гавгамелах (Curt., V, 1, 3–9).

Для затруднения подхода армии Кира Младшего был выкопан ров длиной 66 км, шириной 9 м и глубиной 5,5 м (Xen. Anab., I, 7, 14–16; Plut. Artax., 7, 1). Для препятствия дальнейшему продвижению врага занимали горные проходы, возводили стену[150]150
  Xen. Anab., II, 5, 18; III, 4, 1;25–29; 37–44; IV, 4, 18–21; 5, 1; Curt., III, 7, 1; Nep., 14, 7, 1; Diod., XVII, 68, 1; Front. Strat., I, 4, 5; Arr. Anab., III, 18, 2; Polyaen., IV, 3, 27; VII, 27; стена в Персидских воротах: Arr. Anab., III, 18, 2–3.


[Закрыть]. Оборонительная позиция в горных проходах могла усиливаться камнеметными машинами, как это было при обороне Персидских ворот в 330 г. до н. э. (Arr. Anab., III, 18, 3). В этой битве использовалось и естественное для обороны с гор скатывание валунов вниз на врага (Curt., V, 3, 18; Diod., XVII, 68, 2). Для затруднения переправ неприятеля на территории Месопотамии в каналы и рвы выпускали из запруд воду (Xen. Anab., II, 3, 10–13). Мосты разрушались (Xen. Anab., II, 4, 17; 19), лодки сжигались (Xen. Anab., I, 4, 18; Curt., VII, 4, 21), жители эвакуировались на возвышенности (Xen. Anab., III, 4, 9). На саму же вражескую армию планировалось нападать при переходе реки (Xen. Anab., II, 4, 24; 5, 18; Curt., IV, 9, 12; 23; Arr. Anab., III, 7, 4). Применялась и стратегия «выжженной земли», когда стремились вымотать силы врага на марше: уничтожали все, что мог использовать противник, даже траву – потенциальный фураж – сжигали[151]151
  Xen. Anab., I, 6, 1–2; II, 2, 11; 5, 19; III, 5, 3; Curt., III, 4, 3; 14; IV, 9, 8; 14; Diod., XVII, 55, 2; Arr. Anab., I, 12, 9; II, 4, 5; III, 19, 1; 28, 8; Polyaen., IV, 3, 16.


[Закрыть].

5. Диспозиция. Перед боем полководец мог собирать войско и произносить воодушевляющую речь. Так, перед битвой при Микале командиры сообщили воинам о том, что к ним на помощь движется царь с армией (Diod., XI, 35, 4). Присутствие же царя воодушевляло воинов на борьбу, ведь бойцы ожидали награды и, наоборот, боялись наказания со стороны монарха (Hdt., VIII, 10).

Сам царь или полководец размещался в центре строя, откуда было сподручнее обозревать поле боя и отдавать приказы[152]152
  Xen. Anab., I, 8, 21–22; Arr. Anab., II, 8, 11; ср.: Xen. Cyr., VII, 5, 3; Polyaen., II, 2, 3; Heliod., IX, 14.


[Закрыть]. Для удобства передвижения и обозрения царь по обычаю находился в своей командной колеснице-квадриге (Curt., III, 11, 7; IV, 14, 26; Plut. Alex., 33, 3), с которой он мог при необходимости стрелять из лука и метать дротики (Diod., XVII, 60, 2). Колесницей управлял возница, представлявший знатную персону (Hdt., VII, 40; Xen. Cyr., VIII, 3, 14; Chariton., VI, 4, 10). Обычай запрещал самому царю брать в руки вожжи упряжных лошадей колесницы (Diod., XVII, 34, 6). Для мобильных действий командующий пересаживался на коня (Heliod., IX, 19). Для этой цели у Дария III были недавно ожеребившиеся кобылы (Ael. Nat. anim., VI, 48). В определенных обстоятельствах царь мог отходить от традиции и сражаться верхом, как это сделал Кир II в сражении с дербиками (Phot. Bibl., 72a, 37, 7) или Артаксеркс II в битве при Кунаксе (Plut. Artax., 10, 1–2; 11, 2); последние можно объяснить неуверенностью монарха в своей победе и стремлением иметь свободу маневра. Если судить по рассказу Гелиодора (Heliod., IX, 14) и по росписи из Татарлы в древней Фригии (первая треть V в. до н. э.), то в колеснице мог находиться и военачальник, который также пускал стрелы во врага[153]153
  См.: Summerer L. Die persische Armee in Kelainai // Kelenai-Apameia Kibotos: Développement urbain dans le contexte anatolien. Bordeaux, 2011. Abb. 4; Нефёдкин А. К. Боевые колесницы с серпами: «Тяжелые танки» Древнего мира. М., 2020. С. 130.


[Закрыть]. Полководца в строю защищала его гвардия, а царя – конные «родственники» и пешие «бессмертные» и «мелофоры».

Персидская колесница с возницей из праздничной процессии. Рельеф Ападаны в Персеполе (начало V в. до н. э.). Воспроизведено по: Walser G. Die Völkerschaften auf den Reliefs von Persepolis. Berlin, 1966. Taf. 85.

Верховой военачальник во время построения армии мог выезжать вперед и обозревать свое и вражеское войско, отдавая необходимые в данной ситуации приказы (Xen. Anab., I, 8, 14). В частности, если перед битвой какой-то этнический отряд подозревался в измене, его разоружали, а оружие передавали надежным частям, как это было сделано с самосцами при Микале (Hdt., IX, 99; Diod., XI, 35, 4). Для получения приказов командиры (в первую очередь десятитысячники-мириархи) подъезжали к царю, а затем передавали приказанное стоящим впереди строя офицерам, которые, в свою очередь, отдавали распоряжения своим воинам (Xen. Cyr., IV, 2, 27; VI, 3, 21; VIII, 1, 14). Если сам полководец предполагал, что он будет находиться в крайней опасности при натиске врагов, он мог одеть в свое снаряжение другого человека, как это сделал сатрап Датам в бою у Аспенда (Polyaen., VII, 21, 4).

Реконструкция росписи центральной батальной сцены восточной стены деревянной гробницы у Татарлы (Фригия, ок. 470 г. до н. э.): персидский царь в парадной одежде, сражающийся со скифами или саками, позади – колесница с двумя персами в тиарах и панцирях – лучником и возницей. Изображение сопоставляется с последней битвой Кира (Manning S. Armed Force in the Teispid-Achaemenid Empire: Past Approaches, Future Projects. Sttutgart, 2021. P. 302). Воспроизведено по изданию: Summerer L. Die persische Armee in Kelainai // Kelenai-Apameia Kibotos: Développement urbain dans le contexte anatolien. Bordeaux, 2011. Abb. 4.

Царь мог руководить сражением, сидя в подходящем месте на троне в окружении гвардейцев и придворных, как это делал Ксеркс в битвах при Фермопилах и Саламине, сидя под золотым балдахином (Aesch. Pers., 465–471; Hdt., VII, 212; VIII, 88; 90; Diod., XI, 18, 3; Plut. Them., 16, 2; Just., II, 12, 22). Вероятно, это был еще мидийский обычай – по крайней мере в повествовании Николая Дамасского такую позицию в сухопутном сражении занимал еще последний царь Мидии Астиаг (Nic. Damas. Frg., 66 (FHG. T. III. P. 404; FGrH, 90, frg. 66, 34)).

Войско на поле боя делилось на три части: центр и два фланга; первый находился под командованием царя, когда он возглавлял экспедицию, а вторыми руководили еще два командира[154]154
  Xen. Anab., I, 8, 4–6; Diod., XIV, 22, 5–7; Nic. Damas. Frg., 66 (FHG. T. III. P. 404; FGrH, 90, frg. 66, 34); Lucian. Navig., 31.


[Закрыть]. Армия строилась на поле боя в глубокие племенные отряды (Xen. Anab., I, 8, 9). В VI–V вв. до н. э. в середине типичного боевого порядка располагалась пехота, а по флангам и в самом центре – конница (Xen. Cyr., IV, 2, 17; Polyaen., VII, 21, 7) или же конница и легковооруженные были размещены лишь по флангам (Front. Strat., II, 3, 6). Если время и численность позволяли, то в IV в. до н. э. войско развертывалось в две линии, как это было в битве при Иссе: в первой линии находились греческие гоплиты и персидские кардаки, фланкированные справа персидской конницей, во второй – азиатские ополчения[155]155
  Нефёдкин А. К. Еще раз перечитывая источники: битва при Иссе (ноябрь 333 г. до н. э.) // Pbn. № 3 (36). 2015. С. 8–9.


[Закрыть]. В битве при Гавгамелах армия была построена в три линии: в первой, передовой, – серпоносные колесницы под прикрытием конницы, во второй, основной, – пешие и конные отряды, в третьей, резервной, – пехота[156]156
  См.: Нефёдкин А. К. Боевые колесницы… С. 290.


[Закрыть]. Общее же соотношение пехоты и конницы в полевой армии можно очень приблизительно представить как 3–5: 1[157]157
  Данные о численности, например, см.: Head D. The Achaemenid Persian Army. P. 63–67.


[Закрыть].

Ксеркс в сопровождении слуг с зонтом и опахалом. Рельеф дворца Ксеркса из Персеполя (первая треть V в. до н. э.). Воспроизведено по: URL: https://rua.gr/images/10/p/1/1/14/4775e4fec50f488b3b8a6c85169038a9.jpg (дата обращения: 22.02.2019).

Если численность войска была достаточной, то фронт вытягивали дальше вражеских флангов, чтобы воспользоваться типичным маневром окружения (Front. Strat., II, 3, 6). Ударным мог быть лишь правый фланг, где и были сосредоточены лучшие силы, как в 353 г. до н. э. это сделали персидские сатрапы в сражении с восставшим геллеспонтским сатрапом Артабазом, войсками которого командовал фиванец Паммен (Diod., XVI, 34, 1–2; Front. Strat., II, 3, 3; Polyaen., V, 16, 2). Построение пехоты позади конницы, как это было в битве при Гранике, диктовалось конкретными условиями боя – оборонительной тактикой за рекой, когда в первую линию были выставлены лучшие силы. Впрочем, о некой традиционности подобной диспозиции свидетельствует и построение сил армянского сатрапа Оронта в 401 г. до н. э.: для недопущения переправы греков в Армению за пограничной рекой Кентрит сначала встали всадники, а в тылу у них – пешие наемники (Xen. Anab., IV, 3, 3–7).

6. Рода войск и их тактика. Персидская армия шла в бой с громким криком, а молчание азиатов в строю, наоборот, рассматривалось как необычное[158]158
  Hdt., VII, 211; Xen. Anab., I, 7, 4; 8, 11; III, 4, 45; Diod., XI, 31, 1; 36, 1; 3; Curt., III, 10, 1; IV, 12, 23; Nic. Damas. Frg., 67 (FGrH, 90, frg. 67, 40); Plut. Arist., 17, 4; Plut. Artax., 7, 3; Plut. Them., 8, 1; ср.: Arr. Tact., 31, 5–6.


[Закрыть]. Ксенофонт на греческий лад называет боевой клич персов пеаном – гимном в честь бога (Xen. Cyr., III, 3, 58; VII, 1, 9; 25; ср.: IV, 1, 6). Действительно ли боевым кличем было славословие богу, неясно, но ничего невозможного в этом нет. Боевой клич обладал важным психологическим значением, придавая уверенность самим кричащим и устрашая противника[159]159
  Ср.: Данилов Е. С. Боевой клич древности: историко-психологический экскурс // Ярославский психологический вестник. Вып. 22. 2007. С. 175–176.


[Закрыть]. По словам Ксенофонта, при атаке воины Кира побуждали друг друга криками: «Идемте, мужи-друзья! Идемте, мужи-храбрецы!» (Xen. Cyr., III, 3, 59). Пароли перед боем персы, в отличие от греков, не давали (Xen. Anab., I, 8, 16; однако ср.: Xen. Cyr., III, 3, 58; VII, 1, 10). В принципе пароль был особенно важен в междоусобной борьбе, когда обе стороны говорили на одном языке и носили одинаковую одежду; с иноплеменниками это было не столь обязательно.

«Большая тактика» персов состояла в массированной конной атаке на неприятельского полководца, после гибели которого плохо спаянные восточные войска должны были обратиться в бегство (Xen. Anab., I, 8, 12), яркие примеры чему мы видим в битвах при Кунаксе и Гранике. Сам царь обычно не сражался, тогда как военачальник мог бросаться в решающую атаку, как, например, это делал Кир Младший в битве при Кунаксе (Xen. Anab., I, 8, 24–27; Diod., XIV, 23, 5)[160]160
  Bigwood J. M. The Ancient Accounts of the Battle of Cunaxa // AJPh. Vol. 104. 1983. № 4. P. 347; Беликов А. П., Нечитайлов М. В. Сражение при Кунаксе: триумф эллинского оружия? // Древности 2010: Харьковский историко-археологический ежегодник. Вып. 9. Харьков, 2010. С. 26–27.


[Закрыть], а то и выйти на единоборство, как это сделал Кодоман, будущий царь Дарий III, приняв вызов на бой богатыря-кадусия в 358 г. до н. э. (Diod., XVII, 6, 1; Just., X, 3, 2–3)[161]161
  Head D. The Achaemenid Persian Army. P. 9, 61.


[Закрыть]. Также в ходе битвы предводители противников могли сражаться в конном поединке[162]162
   Aesch. Pers., 406–407; Hdt., V, 112; Curt., VII, 4, 33–37; Diod., XIV, 23, 5–6; XVII, 83, 5; Plut. Artax., 10, 1–2; Just., V, 11, 8–9; Phot. Bibl., 72a, 32; 37; 38.


[Закрыть].

В целом же пешие метатели были основой боевого порядка и главной поражающей силой армии, тогда как атакующей ударной силой являлась более мобильная конница. Построение армии, как можно подсчитать, занимало около трех часов (Xen. Anab., I, 8, 1; 8)[163]163
  Беликов А. П., Нечитайлов М. В. Сражение при Кунаксе… С. 26.


[Закрыть]. О пропорциональном соотношении различных видов пехоты в экспедиционной армии ранних Ахеменидов упоминает Ксенофонт (Xen. Cyr., I, 5, 5): 1000 тяжеловооруженных гомотимов, и по 10 000 пельтастов, лучников и пращников, т. е. на одного панцирного щитоносца приходилось 10 пельтастов и 20 метателей. Организация армии была десятичной: 10 000–1000–100–10–5 воинов (Hdt., VII, 81; Xen. Cyr., III, 3, 11; VIII, 1, 14)[164]164
   Hassan Ch. Structure of the Army and Logistics // CAPE. 2021. P. 1157; Manning S. Armed Force… 2021. P. 196–199. Кроме того, в персепольских табличках упоминаются «начальник четырех» и «группа из четырех» (Ibidem. P. 197).


[Закрыть]. Подразделения назывались по имени командира, что показывают документы из Элефантины, ведь эти начальники выполняли роль посредников между воинами и администрацией[165]165
  Темерев А. Н. Структура… C. 12; Tuplin Ch. J. Xenophon… P. 186, 219; Дандамаев М. А. Ахеменидская империя… С. 198.


[Закрыть].

В стандартном боевом построении пехоты впереди стояли воины, вооруженные большими плетеными щитами и копьями, образуя «стену щитов», за ними размещались лучники, построенные примерно в восемь шеренг. Последним был замыкающий с плетью, который не позволял воинам покидать поле боя[166]166
  Hdt., VII, 56; 103; 223; Xen. Anab., III, 4, 25; Phot. Bibl., 72a, 23; ср.: Xen. Cyr., VII, 1, 34.


[Закрыть]. Причем сама традиция заградительной линии, вероятно, восходила к мидийским временам, когда ее использовал последний царь Астиаг (Nic. Damas. Frg., 67 (FGrH, 90, frg. 67, 42); Just., I, 6, 10). Если судить по описанию вооружения Геродотом (VII, 61–62, 80), то так должны были строиться иранцы: персы, мидяне, гирканцы, жители островов Персидского залива, а также киссии из Сузианы. На рубеже V–IV вв. до н. э. отряды щитоносцев стали действовать на поле боя отдельно от лучников, как это показывает царская диспозиция при Кунаксе (Xen. Anab., I, 8, 9)[167]167
  Shannahan J. Two Notes the Battle of Cunaxa // AHB. Vol. 28. 2014. № 1–2. P. 68.


[Закрыть]. В целом тактика пехоты базировалась на дистанционном бое, на нанесении противнику наибольшего урона стрелами. Стрельба из глубокого строя была навесной, а не прицельной: противника поражали не точностью стрельбы, а массой снарядов в расчете на то, что какое-то их количество попадут в цель. Важным было и психологическое воздействие на врагов несущейся тучи стрел[168]168
  Подробнее см.: Нефёдкин А. К. «Множество стрел закроет солнце»: тактика персидской пехоты в первой половине V в. до н. э. // Scripta antique. Т. VII. М., 2018. С. 62–75.


[Закрыть].

С середины V в. до н. э. в структуре персидских сил в западных анатолийских сатрапиях происходят определенные изменения: значительно увеличивается, подчас составляя основную массу, доля пеших воинов, вооруженных по типу греческих пельтастов легким щитом и небольшими копьями[169]169
  Sekunda N. V. The Persian Army… P. 18, 21–22, 24.


[Закрыть]. Вероятно, это были главным образом жители Анатолии. Во второй четверти IV в. до н. э. в античных источниках появляются кардаки: в 367 г. до н. э. в армии сатрапа Лидии Автофрадата они уже стали основной силой пехоты (Nep., 14, 8, 2). При Иссе они оказываются на флангах греческих фаланг то ли гоплитами (Arr. Anab., II, 8, 6), то ли пельтастами (Polyb., XII, 17, 7). Вероятно, подобное разночтение в источниках связно с тем, что греческие историки не могли точно соотнести персидских щитоносцев с известными им видами пехотинцев[170]170
   Rodgers Ph. The Cardaces: A Much Maligned Body of Men // Ssh. № 87. January 1980. P. 52; Head D. Armies of the Macedonian and Punic Wars 359 BC to 146 BC. Goring-by-Sea, 1982. P. 88; Idem. The Achaemenid Persian Army. P. 42–43; Sekunda N. V. The Persian Army… Р. 53; Charles M. B. The Persian Κάρδακες // JHS. Vol. 132. 2012. P. 7–18; Tuplin Ch., Jacobs B. Military Organization and Equipment // CAPE. 2021. P. 1173; ср.: Briant P. From Cyrus to Alexander… P. 799.


[Закрыть]. Эти пехотинцы, по существу, выполняли роль пельтастов, которые прикрывали фланги гоплитов и служили тактически связывающим звеном с конницей. Вероятно, кардаки как вид пехоты распространились именно под влиянием противостояния с греками в силу военной необходимости создание вооруженных таким образом сил.

Тысяча являлась базовым подразделением персидской конницы (Xen. Anab., I, 6, 2; Esdras, II, 5, 2). Если нужно было создать новое соединение, то всадников отбирали из всех наличных отрядов (Xen. Anab., I, 6, 2). В армии Ксеркса было три начальника (возможно, мириарха) конницы, двое из которых было мидянами (Hdt., VII, 88), а у Мардония вся конница имела одного командира Масистия (Hdt., IX, 20; Xen. Cyr., I, 4, 18; Polyaen., VII, 28, 2). При царе Согдиане (423 г. до н. э.)«начальником всадников» был Арбарий, имя которого упоминает лишь Ктесий (Phot. Bibl., 72a, 47) и который сопоставляется с упоминаемым в вавилонских табличках из Ниппура царевичем Арбареме, обладавшим «именем конюшего»[171]171
  Дандамаев М. А. Вавилония… С. 95, № 18; с. 122–123, № 143.


[Закрыть].

Персидский лучник и пельтаст. Аттическая краснофигурная ойнохоя. Частная коллекция. Воспроизведено по: Bittner S. Tracht und Bewaffnung des persischen Heeres zur Zeit der Achaimeniden. Munchen, 1985. Taf. 6.

Персидские всадники еще в первой половине V в. до н. э. были традиционными конными лучниками, иногда вооруженными еще и легкими копьями. Подобное снаряжение и, соответственно, тактику имели верховые мидяне и киссии (Hdt., VII, 84; 86); легкими верховыми стрелками были бактрийцы, каспии и парикании (Hdt., VII, 86). Тактика конницы в начале V в. до н. э. была типичной для лучников: обстрел, неожиданные атаки противника, в частности на его фланги, затем отход. Во второй половине V в. до н. э. в западных сатрапиях распространяются тяжеловооруженные всадники (хотя основную массу конницы, естественно, составляли легковооруженные), а легкие копья-пальтоны стали преобладать в качестве основного метательно-ударного оружия. Такие всадники строились для боя в глубокие колонны и при атаке переходили врукопашную. Видимо, подобная тактика восходила к «героическим временам», к поединку военачальников, которых сопровождали дружины. По крайней мере Мардоний, выражая подобный этос, в изложении Геродота (IX, 48), предлагал спартанцам сразиться с отрядом персов, равным по численности. Атака тяжелых всадников должна была разбить гвардию противника, убить вражеского полководца и таким образом решить исход дела[172]172
  Подробнее см.: Нефёдкин А. К. Развитие тактики персидской конницы Ахеменидов // Древние и средневековые цивилизации и варварский мир. Ставрополь, 1999. С. 20–32; Nefedkin A. K. The Tactical Development of Achaemenid Cavalry // Gladius. Vol. 26. 2006. P. 5–18.


[Закрыть].

В ходе кампании конница выполняла свои обычные задачи, основанные на ее главном преимуществе перед пехотой – мобильности (Curt., IV, 11, 1). На вражеской территории она проводила рейды и захватывала добычу (Hdt., IX, 14; Xen. Cyr., III, 3, 23; V, 3, 1; 4, 15), неожиданно нападала на вражеских фуражиров, собиравших провизию[173]173
  Xen. Ages., 1, 30; Xen. Anab., II, 5, 32; III, 5, 2; VI, 4, 24; Xen. Cyr., I, 4, 20–21; VI, 3, 6–7; Xen. Hel., I, 2, 5; III, 4, 22; Diod., XIV, 80, 1; Plut. Ages., 10, 2.


[Закрыть]. Всадники Мардония при Платеях во время ночного рейда захватили греческий обоз с провиантом (Hdt., IX, 39; ср.: Polyaen., VII, 14, 2) и отрезали греков от воды из реки Асоп (Hdt., IX, 49). Наездников посылали в засаду (Xen. Cyr., VI, 3, 13). Конница лидийского сатрапа Струфа успешно разбила армейскую колонну спартанца Фиброна в 391 г. до н. э. (Xen. Hel., IV, 8, 18–19). Преследование во все времена было одной из основных задач конницы. Так, Тиссаферн послал преследовать колонну «Десяти тысяч» греков, не давая возможность им свободно действовать, 1000 всадников в сопровождении 4000 пеших метателей (Xen. Anab., III, 4, 2–5; 13–18; 32–5, 1; 12–13; IV, 5, 12; Isocr., IV, 148). В 396 г. до н. э. персидская конница преследовала колонну царя Агесилая и нападала на ее арьергард (Hell. Oxyr., 14, 4; Diod., XIV, 80, 3; ср.: Front. Strat., I, 4, 2; Polyaen., II, 1, 30). Идущие в авангарде армии Кира Великого гирканские всадники должны были создавать перед врагом как бы экран, который препятствовал противнику видеть основную массу персидских войск (Xen. Cyr., IV, 2, 23). Это тоже одна из функций конницы, препятствовавшей врагу определить численность своих сил. В начале битвы при Иссе конница в сопровождении легковооруженных должна была задержать продвижение македонской армии к Пинару, чтобы дать время построить персидское войско (Arr. Anab., II, 8, 5; 10). В ходе битвы при Платеях персидская конница постоянно тревожила не желающих атаковать пеших греков (Hdt., IX, 40), желая спровоцировать последних на атаку. Если враг был силен, конница могла занимать позицию на холме (Xen. Anab., VI, 5, 30; Curt., IV, 12, 15; 18; Plut. Artax., 13, 1); на возвышенность же могли отходить всадники, спасаясь от угрозы вражеской атаки (Xen. Anab., I, 10, 12; Plut. Artax., 11, 2; 13, 1).

Бой персидских всадников с греческими гоплитами. Прорисовка рисунка аттической краснофигурной чаши (V в. до н. э.). Воспроизведено по: Stahler K. Griechische Geschichtsbilder klassischer Zeit. Munster, 1992. S. 61, Abb. 16.

Обычным маневром конницы был заход в тыл вражеской армии (Xen. Anab., I, 8, 24; Xen. Cyr., VII, 1, 36; Polyaen., VII, 14, 2; 28, 2). В 354 г. до н. э. в битве с силами сатрапов конница правого фланга восставшего фригийского сатрапа Артабаза зашла в тыл противника, тем самым обеспечив победу, тогда как его слабый левый фланг отступал от сильного правого крыла противника, сделав его атаку бесполезной (Diod., XVI, 34, 1–2; Front. Strat., II, 3, 3; Polyaen., V, 16, 2). Возможно, это было сделано по плану фиванского стратега Паммена, находившегося при Артабазе. Позднее подобный маневр применил Филипп II в битве при Херонее в 338 г. до н. э. (Front. Strat., II, 1, 9). При Кунаксе всадники Тиссаферна, пробившись через греческих пельтастов, ворвались в эллинский лагерь (Xen. Anab., I, 10, 8; II, 3, 19); при Гавгамелах конница Мазея зашла в тыл македонянам и захватила вражеский лагерь (Arr. Anab., III, 14, 5; Polyaen., IV, 3, 6).

После боя конница должна была преследовать разбитого врага (Hdt., IX, 51; Xen. Cyr., II, 1, 9; III, 3, 65; IV, 1, 16; 3, 5–6; 4, 7; Chariton., VII, 5, 12–14). Причем, согласно выкладкам Ксенофонта (Cyr., V, 3, 58; 4, 7), при преследовании его идеальный военачальник Кир оставлял часть конницы при себе, на случай если преследовавшим понадобятся подкрепления – то же рекомендовал позднее делать и Арриан (Arr. Ac., 27–28).

Другим родом войск, используемых Ахеменидами, были колесницы. Согласно Ксенофонту (Cyr., VI, 1, 27), противники Кира – мидийцы использовали невооруженные колесницы. Николай Дамасский рассматривал, что при первом мидийском царе Арбаке перс Парсонд был «способен и добыть зверя, и сражаться в рукопашной битве и с колесницы, и с коня»[174]174
  Nic. Damas. Frg., 10 (FHG. T. III. P. 359; FGrH, 90, frg. 4); ср.: Nic. Damas., frg. 12 (FHG. III. P. 364–365).


[Закрыть]. Вероятно, во второй половине VI в. до н. э. у персов еще сохранялись обычные невооруженные упряжки. Дарий I в надписях в Сузах упоминает, что Ахура-Мазда подарил ему «хорошие колесницы, хороших коней, хороших мужей» (Susa S, G). Согласно Геродоту (VII, 86), в армии Ксеркса только ливийцы и индийцы располагали боевыми колесницами. Трагик Эсхил (Pers., 45–48) упомянул еще и лидийские колесницы. Действительно, Ксенофонт (Cyr., VII, 4, 14) повествует о том, что некоторым лидийцам после завоевания Кир оставил на вооружении их традиционные колесницы. О реальности данных упряжек свидетельствуют рельефы Ападаны, где колесницы привозят в качестве дани царю царей две делегации: те же ливийцы и представители шестой делегации, – вероятно, лидийцы (по другой интерпретации – сирийцы)[175]175
  Walser G. Die Völkerschaften auf den Reliefs von Persepolis: Historische Studien über den sogenannten Tributzug an der Apadanatreppe. Berlin, 1966. S. 78–80, 99–100. Taf. 13, 29; Briant P. From Cyrus to Alexander… P. 175.


[Закрыть]. С другой стороны, колесницы автономных киприотов не призывались в армию царя царей, хотя они активно использовались в боевых действиях на острове (Hdt., V, 113). Вероятно, и вавилонские колесницы, которые должны были снаряжаться для персидского царя с «наделов колесниц» (bīt narkabti), были обычными, а не серпоносными[176]176
  Подробнее см.: Нефёдкин А. К. Боевые колесницы… С. 435–437; Он же. Боевые колесницы с серпами. С. 106–121.


[Закрыть].

Шестая и двадцать вторая делегации на рельефах Ападаны: лидийцы и ливийцы. Воспроизведено по: Walser G. Die Völkerschaften auf den reliefs von Persepolis. Berlin, 1966. Taf. 13; 29.

Греческий романист Харитон рассказывает, что сатрапии должны были выставлять наряду с простыми еще и вооруженные колесницы (Chariton., VI, 8). Ксенофонт приписал Киру Великому снаряжение колесниц-квадриг серпами (Xen. Cyr., VI, 1, 27–30; VIII, 8, 24–25). Однако, скорее всего, вооруженные колесницы появились в персидской армии в середине V в. до н. э.[177]177
  Нефёдкин А. К. Серпоносные колесницы: проблема происхождения // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. 1997. Вып. 2 (№ 9). С. 22–26; Он же. Боевые колесницы… С. 314–327; Nefiodkin A. K. On the Origin of the Scythed Chariots // Historia. Bd. 53. 2004. Hf. 3. P. 369–378; Нефёдкин А. К. Боевые колесницы с серпами. С. 57–68.


[Закрыть]. Впервые же в исторических источниках серпоносные квадриги встречаются в битве при Кунаксе в 401 г. до н. э., для которой Артаксеркс должен был собрать 200 колесниц (Xen. Anab., I, 7, 11–12). Можно было бы подсчитать, что от каждого из четырех военных округов выставлялось по 50 колесниц (Xen. Anab., I, 7, 12), но вооруженные упряжки были не только в царской армии, но и у восставшего карана приморских областей Кира было еще 20 квадриг (Xen. Anab., I, 7, 10), – видимо, столько он сумел собрать со своего мобилизационного округа. Ксенофонт, похоже, предполагает, что общее количество колесниц с серпами в империи первоначально было 300 (Xen. Cyr., VI, 1, 28; 2, 7–8). Это число в определенной мере коррелирует с событиями 331 г. до н. э., когда для битвы при Гавгамелах Дарий III собрал с центральных и восточных частей империи 200 упряжек (Curt., IV, 9, 4; Diod., XVII, 53, 1; Arr. Anab., III, 8, 6). Обычно серпоносные колесницы ставились перед фронтом армии; при поддержке азиатской конницы, способной вести ближний бой, упряжки предназначались для разрыва строя вражеской тяжелой пехоты.

Слоны лишь однажды появились в действующей армии персов – в 331 г. до н. э., хотя сами персы вполне могли столкнуться с элефантерией еще при завоевании индийских областей в 517 г. до н. э.[178]178
  Дандамаев М. А. Политическая история… С. 108.


[Закрыть], ведь, согласно Ктесию, слон индов, пришедших на помощь дербикам, был причиной гибели Кира Великого (Phot. Bibl., 72b, 7). Если же мы обратимся к рельефам Ападаны, где показаны представители покоренных народов, подносящие царю дары, типичные для их земель, то увидим, что индийцы приводят осла, а не слона[179]179
  Walser G. Die Völkerschaften… S. 94–95. Taf. 25.


[Закрыть]. Возможно, боевые слоны еще не были распространены среди северо-западных индийцев на рубеже VI–V вв. до н. э. Примерно же через сто лет, на рубеже V–IV вв. до н. э., тот же Ктесий видел в одной из столиц империи, в Вавилоне, слона, который под руководством инда выдернул пальму из грунта (Ael. Nat. anim., XVII, 29). Слон в это время был для персов уже не столь диковинным животным. Однако, похоже, персы не призывали индийскую элефантерию, вплоть до грандиозных приготовлений Дария III к отражению македонского вторжения после битвы при Иссе, в 332–331 гг. до н. э., когда индийцы привели для битвы при Гавгамелах 15 боевых слонов. Этих индийцев рассматривают как жителей Гандхары[180]180
  Дандамаев М. А. Вавилония… С. 188.


[Закрыть]. Действительно, в персидской же диспозиции упоминаются две группы индов: соседние с Бактрией (гандхарцы) и горные из Арахозии (Arr. Anab., III, 8, 3–4). Однако поскольку инды были построены в центре, где и должны были стоять слоны, вместе с жителями побережья «Красного моря» (Curt., IV, 12, 10; Arr. Anab., III, 11, 5; 13, 1), то можно полагать, что элефантерия была поставлена индийцами с гор Арахозии, т. е. жившими в Сулеймановых горах Восточного Белуджистана – западной провинции современного Пакистана. Именно эти инды были географически, и даже возможно этнически, ближе к населению побережья Аравийского моря. А поскольку горцы не обладали значительным количеством животных, то и контингент приведенной элефантерии был невелик.

Восемнадцатая делегация на рельефах Ападаны: индийцы. Воспроизведено по: Walser G. Die Völkerschaften auf den Reliefs von Persepolis. Berlin, 1966. Taf. 25.

Судя по персидской диспозиции, элефантерия, помещенная в центре, предназначалась для разрыва строя македонян. Впрочем, слонов не вывели на поле боя, побоявшись, что они испугают коней своей армии. Животные так и остались в лагере, где и были захвачены македонянами (Arr. Anab., III, 8, 6; 11, 6; 15, 4). Позднее в Сузах Александр Македонский встретил еще 12 индийских слонов, шедших к Дарию, но не успевших прибыть до битвы (Curt., V, 2, 10), – вероятно, этих животных вела другая этническая группа индов[181]181
  Nickels A. L. The Ghostly Elephants of Arbela // Ssh. № 37. September 1971. P. 6–7; № 39. January 1972. P. 12–14; Абакумов А. А. Слоны Александра Македонского // Рубикон: сборник научных работ молодых ученых. Вып. 54. Ростов н/Д, 2010. С. 20–22; Банников А. В. Эпоха боевых слонов (от Александра Великого до падения персидского царства Сасанидов). СПб., 2012. С. 148–151; Нефёдкин А. К. Элефантерия прошлого // Pbn. № 2 (35). 2014. С. 95.


[Закрыть]. В общем же Дарий, стягивая все силы, которые только можно было собрать для генеральной битвы, намеревался использовать слонов в бою, но не успел окончательно сформировать свою элефантерию и приучить свою конницу к виду и запаху этих животных.

Верблюды на всем протяжении ахеменидской истории не составляли у персов отдельный род войск, являясь, по существу, национальным видом наездников у арабов (Hdt., VII, 86). Лишь однажды в битве при Сардах в 546 г. до н. э. персы вывели верблюдов на поле боя. Поскольку лидийская конница по качеству и, вероятно, по количеству, превосходила персидскую, то Кир II поставил в первую линию верблюдов, которые должны были своим видом и запахом напугать коней лидийцев, для чего и были собраны обозные животные (Hdt., I, 80), на которых были посажены люди в одежде всадников (Xen. Cyr., VII, 1, 48–49). Данный эпизод был, по существу, военной стратегемой, вызванной слабостью персидской конницы[182]182
  Подробнее см.: Нефёдкин А. К. Верблюды в военном деле древних иранцев // От древности к новому времени (Проблемы истории и археологии): сборник научных работ. Вып. 17. Уфа, 2012. С. 3–7.


[Закрыть].

Слон с двумя наездниками. Рельеф из Матхуры (Индия, II в. до н. э.). Национальный музей в Дели. Воспроизведено по: URL: https://www.scoopnest.com/user/IndiaHistorypic/870680018849898496 (дата обращения: 22.02.2019).

7. Осада и оборона. Персы в ходе кампании не избегали взятия городов и укреплений. При неплохой подготовке населения к противодействию и/или при хороших укреплениях персы сначала пытались договориться о сдаче, используя убеждения, угрозы и прямой шантаж (Hdt., I, 164; VI, 9; VIII, 52; Polyaen., VII, 6, 2). Хорошо укрепленные города предпочитали брать осадой[183]183
  SEG, XXXIX, 727, col. D I, ll. 1–59; Hdt., I, 190; III, 13; 147; 151–152; 158; IV, 200; V, 34; 115; VI, 18; 99; VIII, 127–129; Xen. Anab., III, 4, 8; 12; Arist. Pol., II, 4, 10; Diod., XIV, 35, 7; XV, 4, 1; 8, 1; 9, 1; XVI, 42, 8; 46, 1; Polyaen., VII, 9; 11, 5; 26; 28, 1; 33, 1.


[Закрыть]. В 401 г. до н. э. верный сатрапу Тиссаферну Милет был блокирован силами Кира Младшего с моря по крайней мере двадцатью пятью кораблями, с суши – греческими наемниками (Xen. Anab., I, 1, 6–7; 2, 3; 4, 2). Причем при длительной осаде армия могла разделяться на части, каждая из которых вела осаду определенное время, а другая отдыхать (Xen. Cyr., VII, 5, 13).