Текст книги "Мой друг девочка"

Мой друг девочка
Антонина Штраус

© Антонина Штраус, 2015

© Вера Филатова, дизайн обложки, 2015

© Татьяна Соловьёва, фотографии, 2015

© Ольга Дроздова, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«Как умет летат»
Вместо предисловия

Одна моя знакомая, будучи пятилетним дошколенком, обожала делать книги. Причем все они носили характер инструкций: «Как умет шит», «Как умет летат», «Как умет варит». Ребенок старательно склеивал листы картона и отдавал очередную «нетленку» бабушке, работавшей в киоске «Союзпечать». «Женечка, я обязательно предложу их своим покупателям», – обещала та и, возвращаясь домой, приносила шоколадки. «От благодарных читателей», – поясняла она автору. Сладости с удовольствием съедались, актуальность темы и глубина проблематики обсуждались со всех сторон, пока однажды девочка случайно не обнаружила все свои книги у бабушки на… холодильнике. Разразился скандал. «Как ты могла? – плакала Женя. – Прятать мои книги, которые так нужны людям!..»

Вот и мы решили: вдруг наша книга тоже из этой серии, из тех, что ТАК НУЖНЫ ЛЮДЯМ? А так как, в отличие от Жени, аккуратно оклеивать листы картоном мы не умеем, пришлось обратиться в издательство.

1 сентября 2010 года

Моя бабушка – военный врач, обладатель медалей, а также неимоверных запасов терпения и самоотверженности – любила повторять, что в своей жизни совершила только два Поступка, то есть пошла наперекор накатанной колее, мнению близких и ожиданиям социума. Во-первых, ушла на фронт, во-вторых, вышла замуж за дедушку. И ни об одном из этих решений она не пожалела, хотя бывало всякое.

Я поймала себя на мысли, что воспринимаю мое знакомство с Мариной как Поступок. Может, потому, что эта встреча многое изменила в моей жизни? Или из-за того, что мы обе демонстрировали несвойственное обычно поведение? Или я просто интуитивно чувствую в этом моменте некую «точку невозврата», после которой моя жизнь повернула в сторону?

На самом деле ничего сюжетно-интересного в этом не было. Парк, мамаши с колясками. Несмотря на то, что меня постоянно спрашивали, отчего я не знакомлюсь с коллегами по бэби-буму, а предпочитаю бродить по аллеям только в компании новорожденной дочки, я упорствовала в своем одиночестве. Никакой потребности в обществе себе подобных у меня не было. Наоборот, я сворачивала с тропинки, едва завидев очередную словоохотливую женщину с коляской.

Но одним солнечным летним утром все изменилось. Я обратила внимание на темноволосую девушку (Марина с пеной у рта утверждает, что она в тот момент была рыжей и где-то даже блондинкой, но нам, летописцам, виднее), сидящую на скамейке. Рядом в коляске спал сын. Видимо, ощущая члена своего карасса, я решительно подрулила ближе и села рядом. Надо отметить, что, несмотря на экстравертивно-контактную меня на работе, в личной жизни я довольно застенчива. Да и вообще всегда считала, что знакомиться с людьми на улице не совсем прилично. Тем не менее я решительно завела разговор. Дети мирно сопели, беседа текла весело и легко, как вдруг подошла еще одна женщина с младенцем. Она сразу вызвала во мне антипатию, а уж когда завела разговор с моей новой знакомой, то и вовсе потеряла шанс на снисхождение.

Я сидела, боясь, что Марина встанет и уйдет, а я ничего не смогу сделать. Что ж мне – бежать за ними с воплями «Стойте, мы еще не договорили! Хотите, я вам анекдот расскажу?» Пришелица то и дело косилась на меня, я отвечала ей твердым взглядом альфа-самки, защищающей личную территорию. «Давай-давай, уматывай!» – читалось на дне моих прищуренных глаз.

Как потом призналась Марина, она в жизни с этой приятельницей столько не общалась и тоже пыталась от нее отделаться, потому что сразу почувствовала, что наше общение совсем другого уровня. А еще Марина по знаку зодиака и натуре Лев и привыкла сама знакомиться, делать выбор и налаживать контакты. Так что мой неожиданный ход поразил ее в самое сердце.

5 сентября 2010 года

Рина – клинический психолог. И не просто какой-то узкий специалист, окончивший сомнительные курсы, – она преподавала в московской академии, работала с трудными подростками, создала кучу авторских курсов по работе с созависимыми, личностному росту и семейному взаимопониманию. Число людей, выведенных ею за руку из состояния краха и отчаяния, просто не поддается исчислению, а перечень проведенных тренингов, вебинаров и мастер-классов с трудом умещается на страницах резюме.

Но когда я говорю ей о том, что вся моя счастливая семейная жизнь во многом ее профессиональная заслуга, она очень сердится. «Нет-нет, не профессиональная, – негодует Марина. – Я с тобой не специалист, а просто человек. Личность!» Я не спорю.

Так или иначе, замужество, переезд в другой город, абсолютно чуждый новый уклад жизни и ближайшая родня за 3000 километров не дались бы мне так просто без этой личности. И книги бы тоже не было, если бы не пять с лишним лет настоящей дружбы, позволяющей то и дело взмывать над бытом, отталкиваясь от повседневной суеты всеми конечностями, на глазах обретающими форму крыльев.

24 сентября 2010 года

Случайно открыла медицинскую детсадовскую карту дочери – узнала оттуда много нового. Например, что Динка – результат шестой беременности! Это наши медики галочку с римской цифрой «пять» перепутали. Против таких документальных свидетельств моей распущенности? болезненности? греховности?.. не устоит даже клятва на библии.

Имена и попугаи

В нашей семье сложилась какая-то смешная традиция – звериные имена. Свекровь, рассказывая про моего мужа Гошу, вспоминает: «Однажды его приняли за попугая. Я описывала, как сын начинает говорить, а меня спрашивают: «Он у вас волнистый?»

Я: «Ну да, кудрявый».

– А где вы его купили?

– ???

– Ну, вашего попугая Гошу…

– Это я про сына рассказываю!»

Меня мама в детстве звала Тотоша, и, конечно, без ассоциаций с Чуковским не обошлось. Один раз на улице какой-то мальчик спросил: «А почему у этой девочки такое крокодилье имя?» Но, посмеявшись на эту тему, мы как-то выпустили ее из виду.

Имя собственной дочери придумывали долго и трудно. Ругались, в словесных баталиях доходя чуть ли не до развода. Так как оба были уверены в рождении девочки, обсуждались только женские имена.

– Эстер!

– Ты с ума сошел? С нашей-то простой фамилией… Вот мне всегда хотелось Аришу.

– Ага, жаль только, что она будет не Родионовной.

В разгар полемики меня дернула нелегкая залезть в Интернет – посмотреть значения имен. Споры тут же вышли на новый уровень. Те имена, которые нам нравились, имели какое-нибудь трагическое значение. Самые лучшие «расшифровки» получали совсем уж исключительные прозвания.

– Ты что? Разве можно первого ребенка назвать Александрой? Видишь, написано, будет эгоисткой страшной.

– Думаешь, лучше Ефросиньей, да? В переводе с греческого означает «радость, веселье». Ефросинья «может посвятить себя любому делу – благодаря своему трудолюбию, упорству, умению ладить с людьми она всюду добьется успеха». Да кто в детском саду про значение имени вспомнит-то? Задразнят до соплей.

Одним словом, придя к компромиссному имени Динка, мы не задумывались о том, что продолжаем «звериную» традицию. Все шло прекрасно до тех пор, пока родителям мужа не отдали собаку. Эту маленькую веселую дворняжку, как выяснилось, тоже звали Дина.

«Ну, вы можете ее переименовать», – великодушно предложили бывшие хозяева. Теперь собака отзывается на кличку «Стрелка», но за глаза в нашей семье так и остались «Динка лохматая» и «Динка маленькая».

Имена именами, но ведь еще есть ласковые прозвища: всякие там «рыбки», «ангельчики», «крошки». Одна маленькая девочка на вопрос «Как тебя зовут?» на полном серьезе отвечала: «Соня-голуба-зая». Честно говоря, я всегда терпеть не могла прозвища «Зая», но в роддоме, посмотрев на малышку, с неотвратимостью поняла: прозвище «Зая» прилипло к ней не хуже чем жвачка к театральному креслу. И не отлипло до сих пор. Сегодня в основном использую вариации «Заюн», «Зайный зай» и «Зайка-побегайка». Все коварство этого прозвания мы оценили к тому времени, когда ребенку исполнилось полгода. «Солнышки» и «ягодки» спокойно сидели в своих колясках, наша же «Побегайка» отличалась совершенно фантастической непоседливостью, отмеченной даже участковыми педиатрами. Она очень рано начала ползать, в 10 месяцев уже свободно ходила и вообще не соглашалась ни минутки провести в состоянии покоя. «Эх, если родится еще один ребенок, буду звать его «Моя черепашка», – мысленно клялась я, в сотый раз нагоняя свое чадо на подступах к розетке.

3 октября 2010 года

Недавно взглянула на мир вооруженным взглядом – купила очки. Жизнь-то вокруг кипит удивительная!

Заметила интересный оптический эффект – мне все время блазнится, что люди, на которых я смотрю, меня не видят. Будто вместо очков на мне шапка-невидимка. Потом поняла, почему: из-за четкости изображения кажется, что я смотрю в подзорную трубу или бинокль, а значит, удалена от объекта.

Читрини моей жизни

Есть такие женщины… Нет, не которые останавливают коней и не те, которые врываются в горящие здания. Женщины, которые вдохновляют на все эти подвиги мужчин. Я, в отрочестве запоем читавшая Ефремова, называю их «читрини» – женщины-блеск.

Яркие, но не вульгарные, искрящиеся, ударяющие в голову окружающим мужчинам как шампанское. Да не какое-то «Советское» полусладкое, а лучший игристый продукт провинции Шампань. Сказать, что они имеют успех, значит, не сказать ничего. Любой мужчина в мгновение ока ощущает виртуальный запах их феромонов и бросается делать мир лучше. Во славу отдельно взятой читрини, конечно.

Гейши, гетеры, музы, роковые женщины – те, кто восхищает и вдохновляет. С ними приходится забывать о стабильности и надежности, но комфорт и покой при одном взгляде их блестящих глаз (блестящие глаза, равно как и заразительный смех, характерологическая особенность этого типа) становятся неактуальными понятиями. Женщины, способные заставить мир заиграть всеми красками, родившиеся с серебряной краской на кончиках пальцев.

То есть это я в детстве думала, что родившиеся. Достигнув возраста, когда у людей окончательно формируются лобные доли мозга (а специалисты утверждают, что это происходит около тридцати), я начала понимать, что стать читрини трудно. В отличие от таких женских типажей, как, например, старшая сестра или дочка, женщины-блеск должны достигнуть зрелости для того, чтобы проявить себя наиболее полно: многому научиться, стать почти совершенством в какой-либо области, желательно не в одной. Потому что читрини должна восхищать, заставлять мужчину тянуться за ней, быть абсолютно земной, но неуловимой.

В юности они, как правило, маскируются либо под «боевую подругу», либо под «сексуальную штучку». Но, накопив необходимый багаж, скидывают шкурку и предстают во всем своем ослепительном блеске.

Быть рядом с ними трудно, соревноваться бесполезно. Меня всегда удивляла одна вещь: я никогда им не завидовала. При том что оснований было более чем достаточно – в число моих достоинств никогда не входило умение ослепить и восхитить мужчину с первого (да чего уж греха таить, и со второго тоже!) взгляда. Конечно, иногда я взывала к небесам: «Ах, если бы я была, как Аня или Юля, или Ольга…» Но на этом все и заканчивалось. Может быть, я понимала, что глупо завидовать совершенно неподъемному для тебя таланту. Впрочем, вряд ли. Просто рядом с ними всегда было «живо». Эмоции кипели, жизненные коллизии заставляли ахать и ужасаться – одним словом, жизнь ощущалась всеми порами тела. И я продолжала искать читрини. Их не бывает много – это вообще редкий тип женщин. Но мне везло – они возникали в моей жизни с завидной регулярностью. В конце концов я подумала: «Если музы возникают, значит, это кому-нибудь нужно? В этом заинтересован кто-то там наверху».

Я осознала величие момента и села за письменный стол. Плотно поужинать.

Толстой и я

Я самый настоящий, всамделишный писатель. Недавно написала книгу, и ее уже опубликовали. Пусть тираж составляет один экземпляр и в ней всего 14 страниц, собранных Мариной из моих колонок и шуточных заметок, зато на форзаце стоит маленькими буквами «Автор – Антонина Р.».

Теперь даже могу пойти последовать заветам Анны Ахматовой, которая, как известно, утверждала: «Я лирический поэт и могу валяться в канаве». Может, канава пока является для меня недостижимым идеалом, но уж покататься по подмороженной первыми заморозками земле я всяко имею право и, может быть, даже залезть в большую грязевую лужу у дома, ведь в голове уже зреет замысел нового шедевра.

Правда, завистники утверждают, что мое нетленное произведение больше смахивает на бесплатные брошюры, которые раздают у метро. Но их послушать, так и Лев Толстой – бездарный графоман, не умеющий вовремя остановиться. Я радостно поддакиваю: «Конечно, конечно, графоман!» и втайне прикладываю свою книжечку к солидному зеленому собранию сочинений. По-моему, они отлично смотрятся вместе, а уж сколько места на полке занимают – любо-дорого смотреть. Я даже задумалась, не завести ли еще один стеллаж: если так пойдет, то в этом для нас с Толстым может просто не хватить места.

Я не какая-нибудь лохушка и прекрасно понимаю, что одна книга со скромным тиражом – это еще не венец писательской карьеры. Но, как я заявила своему литературному герою – другу Марине, это символ нашей общей успешности: ее – как героя, меня – как писателя.

Когда писать диссертацию?

Помню, когда ребенок увлекся освоением звука «ю», я начала размышлять о ее будущем. Вечером, во время традиционных прогулок мимо домашних стеллажей с мировой классикой, дочка нараспев произнесла: «Гюго-о-о». Подумала и еще раз, с удовольствием: «Гюго-о-о». «Диночка, какой же Гюго, когда тут стоит Булгаков». Годовалая дочь окинула меня презрительным взглядом и безапелляционно заявила: «Гюго!!!»

После многочисленных пересказов этого инцидента бабушки и дедушки вынесли свой вердикт: к полутора годам пора подумать о защите диссертации. А я всерьез задумалась о том, что надо ребенка как-то развивать.

Очень хочется, чтобы твой малыш получил как можно больше полезных знаний в младенчестве, чтобы в школе ему было полегче, чтобы он стал очень умным и талантливым, чтобы нашел интересную работу. Но встает самый сложный вопрос: какие знания считать полезными? Умение читать и считать? Да, сейчас без этого ребенка не возьмут в «продвинутый» первый класс. С другой стороны, если малыш просто выучит заранее то, чему учат в школе, то будет ссориться с одноклассниками и учителями, скучать на уроках и возненавидит образование вообще. Может быть, следует лучше учить малыша кататься на велосипеде, плавать, ладить с людьми?

Сторонники традиционной системы образования доказывают, что развивающее обучение не развивает и не обучает, а только ломает биологические часы детей, заставляя их усваивать определенные знания и навыки в неподходящем для этого возрасте. Сторонники развивающих методик призывают раскрыть хотя бы часть заложенного в детях потенциала. И это, согласитесь, так заманчиво.

Мой младший брат в два-три года взахлеб декламировал Лермонтова. К счастью, из-за его ужасной дикции окружающие принимали «Скажи-ка дядя, ведь недаром» за детский лепет, радостно поддакивая: «Да, я дядя, а вот это моя тетя». Те же, кто умудрялся расшифровать слово «Мсквасожженаяпжром», мялись и, потрепав брата по головке, спешили вернуться к взрослой компании. В моем подростковом тогда возрасте я сделала глобальный вывод: хорошо, когда тебя не понимают.

Во время беременности на меня огромное впечатление произвела книга Масару Ибука «После трех уже поздно». Президент и основатель фирмы «Сони» очень убедительно показал, как талантливы малыши и что перегрузить их новой информацией нельзя – можно недогрузить. Стоит только поставить ребенка на дорогу – он сам научится ходить, бегать и кувыркаться. Но как же я смогу развивать своего малыша, если не играю на музыкальных инструментах (в школе, правда, держала в руках баян, но сейчас с трудом могу воспроизвести гамму), от спорта далека и вообще не умею в совершенстве ничего, кроме, разве что, чтения книг? Напрашивался единственный логичный вывод: делай то, что умеешь, – читай. Я порылась в многочисленной рекламе развивающих материалов и заказала «Букварь с пеленок».

Надо отдать должное – дочери подарок понравился, но… не принес ощутимых результатов. Дело в том, что мы начали листать книжки и смотреть карточки в восемь месяцев. В это время малышка больше всего любила изгрызать все, что попадалось под руку, как мышонок из сказки Сутеева. А уж картонные карточки вызывали у нее целую бурю гастрономических восторгов. Дочитать до конца коротенькую потешку «Идет коза рогатая» и то было очень сложно, что уж говорить о более длинных текстах. Главный плюс занятий заключался в стойкой любви к печатному слову, приобретенной дочерью. Газеты, журналы, книги пока являются для Динки достойными конкурентами яблок, печенья и даже (о, кощунственное заявление!) мобильного телефона.

15 октября 2010 года

Из домашних диалогов:

– Я не буду есть это мороженое – оно такое расслабленное.

– Какое?

– Текучее, как речка.

– А-а-а… Ну возьми дедушкино – оно более энергичное.

Аттракцион неслыханного экстремизма. Сдала дочь на 10 дней двум дедушкам. Как радостно заметила Динуха: «У меня два дедушки – пузатый и бородатый». Теперь вот бородатый дедушка – мой папа – повез ее на фестиваль в уральские леса. Каково: нетронутые заповедные земли под Кунгуром, четырехлетняя девочка и два дедушки, отличающиеся рассеянностью, забывчивостью, повышенной увлекаемостью и большой любовью к ребенку. Остальные участники фестиваля не считаются:-)

Что в сухом остатке? Испарившиеся мамины нервы…

27 октября 2010 года

Детская агрессивность – тема, повергающая родителей в состояние культурного шока. Малыш, не умеющий ходить, яростно громит любовно выстроенную из кубиков башню, девочка-принцесса отрывает голову кукле, а пятилетний участник клуба «Хочу все знать» сосредоточенно потрошит только что купленного плюшевого медведя.

Психологи скажут, что это явления разного ряда. Безусловно. Но родительские реакции и варианты «выправления ситуации» очень схожи. Можно выделить несколько стратегий: умасливания, агрессией на агрессию, игнорирование.

Мне кажется, что к игнорированию прибегают те, кто просто не знает, что с ребенком в такой ситуации делать. Я иногда сама так поступаю, бросаясь в другую комнату и начиная судорожно звонить маме или подругам: «Дина разложила кукол на диване и тычет в них вязальной спицей. Что делать?»

Наиболее редка стратегия умасливания (в древности последним средством борьбы китобоев с бушующим морем были бочки китового жира, которые выливали в волны, на несколько минут усмиряя стихию. За это время можно было обогнуть особо опасный риф или причалить к берегу). Дочка отлично понимает, что сердиться на огромные наивные глаза и пылкие объятия очень сложно. Поэтому, когда я сержусь, Динка делает умильную физиономию и говорит: «Мама, будь хорошей». Сначала я терялась, а потом придумала ответную реплику: «Давай будем хорошими вместе!» Иногда и правда срабатывает.

Моя мама успешно использовала один педагогический прием, традиционно приводивший к успеху. Когда я не хотела есть суп или надевать колючие теплые штаны, мама говорила трагическим голосом: «А суп обидится…», и я со вздохом брала ложку в руки. Вещи, отличавшиеся тонкой душевной организацией и ранимой душой, окружали меня повсюду: тарелки с манной кашей, теплые шарфы, дегтярное мыло и даже велосипед, к которому я – книжная мечтательная девочка – не имела никакой склонности.

Самая популярная стратегия, вернее, первая естественная реакция родительского организма, узревшего, что из его любимого чада лезет чудовище, – агрессия на агрессию. «Нельзя обижать малышей!», «Отдай мячик – он не твой!», «А вот сейчас по попе получишь» и даже подслушанное в парке «Не прекратишь драться – все волосы по одному выдеру».

Дети быстро перенимают подобное поведение. Моя трехлетняя дочь, если она что-то сделала не так, например, разлила чай с вареньем на мамины рабочие брюки или нажала на компьютере кнопку «reset», и многочасовой труд канул в недра потускневшего экрана, начинает сердиться и топать ногами. Видимо, придерживаясь мысли, что лучшая оборона – это нападение. Динка кричит: «Я обиделась» и машет руками в сторону обидчика. Я стараюсь объяснить, что здесь надо не сердиться, а наоборот, извиниться и исправить, по возможности, содеянное. Хотя, нужно честно признать, такая стратегия дает свои плоды. К тому моменту, когда утихомиришь эту бушующую «кнопку», уже нет сил ругать ее за причиненный ущерб.

Одна моя знакомая строгим голосом внушает своей пятилетней дочери Ульяне: «Детский сад – место общественное, там надо соблюдать правила. Дома хоть на голове ходи, а в детском саду изволь вести себя прилично». Как-то раз Ульяна приходит домой расстроенная. Мама Света:

– Уля, что случилось?

– Ваня меня толкал и обзывался.

– Ты ему сказала, что надо соблюдать правила?

– Да.

– А он что?

– А он меня укусил и убежал.

Светлана утешает дочку: «Ты завтра приди в садик и скажи Ване: „Ваня, раз ты так себя ведешь, то для меня не существуешь, ты просто как пустое место“. Поняла?» Уля кивает головой. Мама с нетерпением ждет дочкиного возвращения. Наконец довольная Уля рассказывает: «Вани сегодня не было, поэтому я подошла к Кирюше (тихому впечатлительному мальчику – прим. автора) и сказала ему: „Ты пустое место!“ Он удивился и заплакал».

Действительно, когда линия поведения выработана, сценарий придуман, то его очень хочется реализовать. Разве мы не делаем так же во взрослой жизни, перенося свои истинные чувства на совершенно неповинного в них человека? Агрессия, направленная на другого агрессора, нередко отклоняется от заданного русла и выливается на посторонних.