Текст книги "Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства"

Великие бесполезные достижения

Каждый школьник знает, что Америку открыл Колумб. Правда, наиболее грамотная часть школьников знает, что до Колумба Америку и Гренландию посещали викинги на своих драккарах – однопарусных кораблях с веслами – и даже устраивали там поселения, но это почему-то не считается. Кроме того, существует точка зрения, разделяемая некоторыми исследователями, будто до Америки добирались и древние финикийцы. Наконец, в отдельных работах выдвигается даже мысль, будто до Америки добирались и китайцы. Гипотеза эта спорная, но вот то, что многие географические открытия китайцы сделали раньше европейцев, – факт (хотя при этом первооткрывателями все равно считаются европейцы). Например, китайцы задолго до европейцев обогнули самую южную оконечность Африки, которая позже получит название мыс Доброй Надежды. Под этим названием, данным португальцами, сей скалистый кусочек суши и фигурирует нынче на картах.

Китайцы намного опережали европейцев! Именно Китай в XV веке был главной морской державой мира. «Санта Мария», на которой шел через Атлантику Колумб, имела 25 метров в длину, 9 метров в ширину и несла три мачты, а ее грузоподъемность равнялась примерно 100 тоннам. Корабли, на которых плавали по океанам китайцы, были не меньше многих современных, они достигали 150 метров в длину, 50 метров в ширину, а нести могли до 2000 тонн груза. Одна только рулевая плоскость этой махины была с четырехэтажный дом!

Экспедиция Колумба состояла из 3 каравелл. Флот китайского адмирала Чжэна Хэ, открывавший мир, насчитывал несколько сотен кораблей. В состав китайского флота входили военные корабли сопровождения, корабли обслуживания (водовозы, плавучие ремонтные базы с запасами дерева и нужных материалов, зерновозы, скотовозы) и десятки основных судов. Последние были настоящими 10-мачтовыми гигантами, оснащенными водонепроницаемыми переборками (которые европейцы изобрели только через 300 лет) и трехслойной обшивкой из твердых пород дерева. Герметичность китайских кораблей превосходила герметичность европейских. На китайском корабле-гиганте могло быть до 1000 человек экипажа.

Для того, чтобы вы примерно представляли себе масштаб китайских судостроительных достижений: первый трансатлантический пароход (!), построенный европейцами через четыреста лет после адмирала Хэ, имел в длину всего 72 метра.

Китайский флот превосходил флот всех европейских государств, вместе взятых. Знаменитая испанская Непобедимая Армада, которая появилась почти через два века, насчитывала 134 корабля. А не несколько сотен, как у китайского адмирала.

Конечно, в чем-то китайские корабли были примитивными – у них не было киля, они были менее маневренными, китайцы тогда еще не изобрели косой парус, поэтому их корабли не могли идти против ветра. По сути, это были увеличенные в масштабе китайские джонки (парусные речные лодки-плоскодонки для плавания в тихих водах). Тем не менее, на этих монументальных конструкциях китайский флот под командованием адмирала Хэ добился немалых успехов. А отмечаемая специалистами «устарелость» китайского флота была весьма относительной: даже в середине XIX века большая китайская джонка, построенная по всем канонам «джонкостроения», совершала регулярные рейсы из Нью-Йорка в Лондон под командованием англичан, и они особо на свой корабль не жаловались.

Адмирала Чжэна Хэ с его флотилией особо не пугали даже рифы: пробоина немалых размеров не могла затопить его 10-мачтовый лайнер, поскольку наполнение водой нескольких отсеков, разгороженных водонепроницаемыми переборками, не вело к затоплению всего судна – оно сохраняло плавучесть за счет остальных отсеков, коих всего было 16.

Во флоте адмирала служило порядка тридцати тысяч человек, куда входили матросы, плотники, инженеры, морская пехота и офицерский состав. Флагманский фрегат самого адмирала был четырехпалубным, имел резные балконы и даже частичное бронирование вдобавок к трехслойному корпусу из крепких пород – его нос был обшит железом, что при общей прочности корабля позволяло ему при случае просто таранить вражеские суденышки, давя их как клопов.

Казалось бы, при таком могуществе именно Китай, а не Англия, не Испания и не Португалия должен был стать властелином морей и иметь многочисленные колонии по всем континентам. Однако пика своего морского могущества Китай достиг в XV веке. А потом начался закат, в то время как Европа медленно, но верно становилась и стала властительницей мира.

Почему? Ведь у китайцев была такая фора!

Вопрос не праздный. В самом деле, адмиральский флот из Поднебесной освоил Индийский океан, китайские эскадры обогнули Африку с востока и вышли в Атлантику, открыли для себя Филиппины, Борнео, Тимор, Цейлон, Занзибар, Мадагаскар, Мальдивы, Яву, Суматру… Слушайте, и это 1408 год! Колумб откроет Америку почти через сто лет, а Васко да Гама обогнет мыс Доброй надежды примерно через столько же!

Китайские корабли хозяйничали в водах Индийского океана, как дома. Китайцы, как и европейцы, знали, что Земля – это шар, сумели вычислить точные размеры планеты и, конечно же, имели все возможные на тот момент мореходные знания – умели вычислять по звездам широту и даже наловчились приблизительно определять долготу. И куда же делось это опережение, спросим еще раз? Почему мы живем в европоцентричном мире, в мире европейской цивилизации, где Европа и бывшие европейские колонии, заселенные европейцами, являются самыми передовыми странами? Почему и как Европа вырвалась вперед?

Понятно, что это произошло за счет бурного экономического развития. Но что его обусловило?

Ответ на этот вопрос как раз и дает нам печальная история великих китайских побед, на столетие опередивших Европу. Все эти победы были утрачены и профуканы, потому что не имели экономической подосновы. Все эти величайшие открытия, не оставшиеся в учебниках истории и географии, напрочь забытые и едва известные отдельным историкам, были совершены во имя величия, а не во имя простого и естественного человеческого желания нажиться. И потому судьба их оказалась печальной.

Что является двигателем эволюции, в том числе эволюции экономической? Разнообразие, которое приводит к конкуренции. Китай был монолитной империей, управлявшейся из одного центра – императором и его двором. Европа же представляла собой лоскутное одеяло разнообразных мелких и крупных стран, не зависимых друг от друга и потому остро конкурировавших между собой за место под экономическим солнцем. От этого взаимного подстегивания – быстрый бег вперед. Выигрывает лучший! И потому есть смысл стать лучшим. А если особь не пинать, она будет сиднем сидеть…

Европейцы рвались навстречу приключениям ради выгоды. Китай снаряжал свою великую армаду совершенно для других целей – китайцы продвигали свой «китайский мир» и учение Конфуция. Императору было важно заверение вновь открытых земель и народов в послушании и формальном подчинении. Его флот был военным и коммерческих целей не имел. По сути китайцы плавали и везде «втыкали флажок», таким образом якобы расширяя подвассальные территории и теша самолюбие императора. Следом за адмиралом Чжэном Хэ не шли в массе своей купцы на своих частных кораблях, которые и несут с собой основной груз цивилизации. А отсюда следует, что великие экспедиции великого адмирала не окупались, а, напротив, ложились великим бременем на казну. А что вы хотели, флот – удовольствие крайне дорогое!

Вот какой была идея, которую за собственные деньги нес в мир просвещенный китайский император с помощью своего огромного и затратного флота, она была сформулирована им в указе от 1409 года: «Ныне посылаю адмирала Чжэна Хэ с императорскими манифестами, распространяющими Мою волю, чтобы вы почтительно следовали Пути Неба, строго блюли Мои указания, в соответствии с разумом были безропотны, не позволяли себе нарушений и противоборства, не смели обижать тех, кто в меньшинстве, не смели притеснять слабых, дабы приблизиться к идеалу общего наслаждения счастьем совершенного мира…».

В общем, сплошное бла-бла-бла и никакой финансовой подоплеки.

Флот адмирала Чжэна Хэ привозил ко двору самоцветы с Цейлона, зебр и жирафов из Африки (они произвели во дворце неизгладимое впечатление), но страна тратилась на это, а не зарабатывала. Это было похоже на дорогущее путешествие на Луну или Марс, не несущее никакой смысловой нагрузки и предпринятое только для того, чтобы воткнуть на другой планете флажок победителей. Это было похоже на покорение Эвереста – смертельно опасное, полное приключений, но затеянное ради самих приключений и тупого втыкания флажка в вершину. Хорошо хоть на Эверест люди ходят в частном порядке, не тратя на это свое увлечение общегосударственных денег налогоплательщиков. Чего не скажешь про экспедицию на Марс.

В общем, формально сфера китайского влияния была расширена до безобразия, и даже какая-то небольшая торговлишка китайскими товарами в Африке шла, но шла она на плечах адмирала Хэ. Адмирал же удовлетворял свой познавательский инстинкт и попутно нес свет китайского величия в мир, причем за казенный счет, то есть за счет императора. А потом император умер. И его последователь, посмотрев на цифры затрат, ужаснулся и свернул проект. Причем, по-китайски жестко: путешествия за море и строительство новых кораблей были запрещены под страхом смертной казни, а все корабли уничтожены. Заморские путешествия были приравнены к государственной измене. Вот так – то неограниченное финансирование на все морские прихоти, то башка с плеч за строительство даже средней джонки, на которой можно было бы надолго выйти в открытое море. Более того, в административном раже были уничтожены даже архивы прежних путешествий. Ну, а навык мореходства и строительства вскоре оказался утрачен.

Китай закрылся от мира. И потому отстал, ведь мир на месте не стоял.

Понимаете, какая штука, если у вас жизненно важный механизм представлен в единственном экземпляре, его поломка грозит катастрофой. Если же в вашем жизненно важном механизме предусмотрено дублирование, отказ одного контура системы катастрофой не грозит: сработают другие. Вон Колумбу последовательно отказали сначала генуэзцы, потом португальцы. Но он каждый раз шел в другое место и в конце концов нашел в лоскутной Европе тех, кто вложил деньги в его проект, раздвинувший европейскую цивилизацию на другую половину земного шара. А в огромном и управляемом из одного центра Китае такого разнообразия мнений не оказалось. Мнение там было только одно на весь Китай – императорское.

Вывод: двигателем прогресса и даже шире – двигателем эволюции является конкуренция. Конкуренция между животными особями движет биологическую эволюцию, а конкуренция между экономическими особями движет прогресс, то есть социальную эволюцию.

Не будь конкуренции, не побеждай лучший, не оставляй он за бортом жизни худшего, не было бы никакого развития и движения вперед – от хорошего к лучшему. А была бы сплошная деградация и хаос, одичание – неизбежная дорога вниз. Именно это и происходило в XX веке в так называемых социалистических странах, которые нарочно отказались от главного двигателя экономики – конкуренции – и тем самым поставили во главу угла деградацию. История XX века преподнесла человечеству жестокий урок на примере таких стран – как не надо поступать с экономикой. Жаль, что не всеми этот страшный урок усвоен…

Нами он усвоен: пусть выигрывает лучший, и пусть неудачник плачет. На костях биологических неудачников строится биологическая эволюция. На костях экономических аутсайдеров строится социальная эволюция, то есть прогресс.

В Китае той эпохи конкуренции не было. А была монополия – на власть и принятие решений…

Игра в монополию

Монополия – это исключительное право. Никто не может, а ты можешь! Потому что монополист. Помните, когда-то мусульмане монополизировали морские пути доставки специй из Индии? А право торговли специями в Европе потом монополизировали венецианские купцы, получив разрешение Папы римского покупать специи у идеологических врагов – мусульман.

Обогнув Африку, португальцы нарушили монополию мусульман на торговлю с Индией и монополию венецианцев на покупку специй. И сразу же сами объявили себя хозяевами вновь открытого пути, монополизировав его и пригрозив топить все корабли, кроме португальских. Испанцы решили нарушить монополию португальцев, отыскав новые пути – через запад, что в конце концов и сделали руками Магеллана. Португальцы, прознав, что испанцы покушаются на их монополию, объявили Магеллана врагом и начали за ним охоту по всем морям, в чем отчасти и преуспели – часть кораблей и людей Магеллана были португальцами захвачены.

Тогдашнему главному жрецу Европы – Папе римскому – пришлось, чтобы примирить испанцев с португальцами, даже разделить мир на зоны влияния. Линия разграничения между Испанией и Португалией, начерченная папской рукой, пересекала Атлантический океан с севера на юг, восток отходил к зоне интересов Португалии, а запад папа отдал испанцам. Однако поскольку Земля круглая, когда-то они должны были встретиться на другой ее стороне, плывя каждый в своем направлении, и там бы вновь начало искрить. Так и случилось – испанцы прибыли к Островам Пряностей с запада, португальцы с востока, после чего между ними разразилась так называемая Гвоздичная война.

Но так или иначе, не мытьем так катаньем конкуренция интересантов раз за разом разрушала возникавшие монополии, которые лопались, как мыльные пузыри. Это приносило утраты монополистам, но в целом для всего рынка, то есть для потребителей, было выгодно: цены-то падали, поскольку на рынке появлялся еще один поставщик – конкурирующий за потребителей с первым.

После того, как Васко да Гама положил конец венецианской монополии, организовав вторую экспедицию вокруг Африки и привезя в Европу аж 2000 тонн специй, рынки вздрогнули, а европейские торговцы специями почуяли запах перемен.

Португальцы ликовали, а мусульмане плакали – рухнувшая монополия на доставку товаров из Индии нанесла им непоправимый финансовый ущерб. Возможно, именно этот факт и послужил в дальнейшем одним из факторов угасания арабских государств.

Зато теперь на коне были португальцы и их главные конкуренты – испанцы. Два государства вместе стали монополистами по доставке специй. Кстати, открытие Нового света дополнило столы и рты европейских налогоплательщиков (на деньги которых в конечном итоге покорялся и открывался мир) новыми, дотоле невиданными специями – ванилью и красным стручковым перцем.

Поведение европейцев в открытых землях отличалось и от поведения китайцев, и от поведения арабов. Арабы только торговали с заморскими землями, не претендуя на политическое влияние. Китайцы же в основном втыкали флажки. А вот европейцы и флажки свои втыкали, получая политический контроль над вновь открытыми территориями, объявляя их своими колониями, и извлекали из них выгоду, то есть привязывали новые земли не только политически, но и экономически.

В общем, два игрока на рынке – испанцы и португальцы – немного обронили цены на специи, но не существенно. Между тем европейские обыватели ждали новых поставщиков. И они, конечно же, появились, поскольку торговля таким дорогим товаром, как специи, сулила огромные прибыли, хотя и несла огромные риски. Но разве деньги того не стоят?..

Однозначно стоят! Поэтому испано-португальская монополия на специи постепенно рушилась по двум причинам – на рынки специй выходили новые игроки, одни из которых, действуя военной силой, отодвигали прежних монополистов от источников произрастания специй, а другие действовали военной хитростью – воровали семена и пытались посадить диковинные растения в своих колониях.

Скажем, англо-испанские войны, в которых Испания проявила себя не лучшим образом, ликвидировали монополию Испании на торговлю с Мексикой, откуда испанцы везли ваниль, и английские купцы тоже стали греть руки на этой пахучей пряности с нежным сладким ароматом. Голландцы чуть позже вытеснили португальцев с Цейлона (ныне этот остров называется Шри-Ланка) и обложили население острова коричным налогом, который каждый житель Цейлона мужского пола должен был сдавать в натуральной форме – в виде корицы.

А вот красный стручковый перец, росший на открытых испанцами Карибских островах, никаких войн не вызвал, поскольку отлично прижился в Южной Германии, и вскоре это растение распространилось на весь Балканский полуостров, а оттуда пришло в Россию. Причем, в Германии этот перец по понятным причинам называли испанским, а в России – турецким, поскольку Балканами тогда владели турки.

Разумеется, отдельные игроки на рынке специй понимали, насколько им выгодна монополия и высокие цены на специи в Европе. Поэтому на Островах Пряностей европейцы порой вырубали целые леса, где росли эти самые специи, чтобы не допустить бесконтрольной добычи и насыщения рынка, что неминуемо снизило бы цены и, соответственно, их прибыли. Например, португальцы, которые первыми из европейцев открыли и захватили Острова Пряностей, решили сконцентрировать производство мускатного ореха на одном острове, а гвоздики на другом – так было легче контролировать добычу товара. При этом на остальных островах Молуккского архипелага (так по-другому называются Острова Пряностей) мускатные и гвоздичные деревья они старательно уничтожили, а на островах-плантациях количество деревьев было лимитировано, их сосчитали поштучно. Ну, и разумеется, португальцы наложили запрет на вывоз черенков и семян этих деревьев.

Когда эти острова у португальцев отбили голландцы, они переняли у португальцев ту же политику учета и контроля. И даже усилили ее – периодически устраивали карательные экспедиции против местного населения. И если вблизи поселения туземцев находили хотя бы малый росток гвоздичного или мускатного дерева, жесточайшим образом расправлялись с населением – пойманных туземцев убивали, а тех, кто убежал от карателей в джунгли, обрекали на голодную смерть, лишая урожая: вырубали вокруг разрушенной деревни все саговые и кокосовые пальцы, плодами которых питались дикари. Правда, все эти жестокие меры были напрасными, и вот почему…

Природа не поддается мудрым руководящим указаниям и уж тем более карательным мерам. Она всегда находит обходные пути или жестоко мстит «мудрым руководителям», желающим ею порулить. И точно так же невозможно поруководить экономикой: она или погибнет, или жестоко отомстит, поскольку экономика столь же сложна, как и биосфера, она – часть неуправляемой природы, стихийная и многоуровневая система с непредсказуемым откликом на глупое воздействие. Можно даже сказать, что экономические отношения – это природа социума.

В общем, выяснилось, что европейцы убивали и уничтожали туземцев зря: вовсе не туземцы тайком делали посадки запрещенных деревьев возле своих поселений. Семена гвоздичных и мускатных растений разносили в своих желудках птицы.

Главный урок из этой тяжелой истории с несправедливыми убийствами таков: не только попытки порулить природой, но и все попытки вручную порулить экономикой с целью сохранить монополию окончились для монополистов печально, о чем вы сами можете судить, зайдя в магазин или на кухню: пряности нынче стоят дешево и присутствуют на каждой кухне. И это все следствие вовлеченности в экономику специй миллионов новых людей. Экономика именно так и развивается: сначала кто-то один узнаёт о каком-то прибыльном деле и начинает с него зарабатывать огромные деньги. Прознав про дикий процент прибылей, в то же дело кидаются другие люди, увлеченные жаждой наживы. И вскоре цена на товар из-за его многочисленного предложения падает до общедоступной, рынок насыщается, и уже не только богачи, но и обычные люди могут себе этот товар позволить.

Но голландцы начала XVII века не знали всего этого и потому вслед за португальцами пытались утвердить свою монополию на специи. А французы пытались своровать у голландцев саженцы или семена. И им, кстати, это удалось! Экспедиция французских грабителей высадилась тайно на один из голландских островов и похитила биоматериал. Голландцы были в бешенстве, но они и сами практиковали подобное – когда англичане вышибли их с Цейлона, голландцы вывезли ростки коричного дерева в другие свои заморские владения – на Яву, Борнео и Суматру, чтобы превратить эти острова в источник дохода. А когда Испания потеряла монополию на мексиканскую ваниль, голландцы посадили на той же Яве и ванильные растения.

Предложения специй на рынке таким образом росло устрашающими темпами.

Правда, не всегда и не сразу попытки пересадить чуждые растения на новом месте увенчивались успехом, с некоторыми видами агротехникам пришлось изрядно повозиться, но желание заработать оказалось превыше трудностей, и творческие усилия победили. В результате сегодня специи выращивают на плантациях, а не собирают в дикой природе, отчего они и стали всем доступны… Дольше всего не удавалось одомашнить ваниль. Аж до середины позапрошлого века стручки ванили приходилось экспортировать из Мексики, потому что опыляет цветки этого растения особый вид пчел, а также крохотные птички колибри, которые водятся только в Америке. Причем, цветки ванильной лианы открываются только на сутки, и за этот срок симбионты должны успеть опылить их. Но потом придумали способ искусственного опыления, и ванильная лиана наконец распространилась по планете вслед за остальными специями. Теперь ваниль выращивают в Индии, на Мадагаскаре, на Таити, в Индонезии, а также на острове Реюньон, что в Индийском океане. Две трети данной специи ныне производится не на ее исторической родине. Монополия на торговлю и производство полностью разрушена!

А первым человеком, который придумал способ искусственного опыления ванили, был 12-летний мальчик, чернокожий раб с острова Реюньон, который был тогда французской колонией. Это произошло в первой воловине XIX века. История донесла до нас имя героя – Эдмонд Альбиус. Поначалу-то фамилии у пацана не было, зачем рабам фамилия? Но когда Франция отменила рабство в заморских колониях, парень получил свободу и фамилию, как полагается свободному человеку, хотя это ему ничуть не помогло: в 1880 году он умер в полной нищете. Зато через сто лет благодарные потомки вспомнили, кому они обязаны своими успехами и поставили Эдмонду Альбиусу на Реюньоне бронзовый памятник, каменную стелу, а также назвали его именем один из колледжей острова.

Остров Реюньон, раз уж речь о нем зашла, производит также завезенную сюда гвоздику и мускатный орех. Правда, львиную долю гвоздики (90 % мирового рынка) поставляет не Реюньон, а Занзибар, который также не является родиной этого растения. И это – плод агротехнической работы и желания людей заработать деньги в эпоху бума специй.

Короче говоря, правильно работающий рынок монополии не сохраняет и делает разные товары, поначалу дорогие, доступными для основной массы граждан… Плохие люди (социалисты) любят иногда обвинять капитализм в том, что тот плодит монополии. Как видим, эти обвинения совершенно беспочвенны. Наоборот! Именно в тех социальных организмах, где болезнь экономики под названием социализм протекала не в вялотекущей хронической, а в очень острой форме (как в СССР, например), вот там и вылезла во всем своем уродстве самая предельная, самая ужасная монополия – государственная. В этих странах именно государство оказалось монополистом всей экономики. Оно и производило все товары, оно их и продавало. То есть по сути, никакого рынка, никакой конкуренции не было вовсе. В результате население вечно страдало от недостатка товаров и их отвратительного качества. О чем мы еще поговорим чуть позже, это крайне поучительный опыт!..

И последнее замечание. Одной из самых дорогих специй – ванили – химики придумали искусственную замену: они научились синтезировать тот самый ванилин, который и придает ванили ее прекрасный, тонкий, нежный и манящий аромат. Синтетический ванилин оказался намного дешевле природного, поэтому сейчас в выпечках в основном используется именно он. И это еще один способ борьбы здоровой (капиталистической) экономики с монополизмом – способ научно-технологической замены…

Но что же произошло с мировыми рынками и с мировой экономикой после того, как свою ключевую роль в ней перестали играть пряности?