Текст книги "Русский крест. Первая книга. Архангельск-Новосемейкино (сборник)"

Вологодская область

Явенга

С открытой стороны мой участок портила канава. Она заросла каким-то немыслимым камышом сельвы, по ней распространялась беспородная ива, и из нее как полчища инопланетян полезли на огород жабы. Моя жена от прикосновения жабы к ноге теряет сознание. Надо было с этой канавой…

Для начала соорудил из лесного сухостоя (обожаю сосновые и еловые высушенные до костистого состояния стволики) мостик. Потом калитку к этому мостику. Потом сунули лопату в камыш…

О! Так там чистейший перегной образовался! Совсем под боком!

Начали быстро этот перегной выкапывать и таскать, выкапывать и таскать! Грядки просто урчали от органической сытости!..

Нет, такую канаву я никому не отдам. Тем более, что она уже стала напоминать небольшую речку с плакучими берегами (воткнули в них ветки круглой ивы, нарезанной как бы между прочим на прогулке по улице Хошимина), с прозрачной и теплой водою…

Стоп! А зачем это мы воду для полива в бочках греем? Она ведь в канаве совершенно экологически теплая! И при помощи дешевенького насоса за неделю в мае залили все свои растения, кусты и деревья талой водой.

Урожай, конечно, некуда девать. Смородина тает во рту, крыжовник слаще винограда и крупней, клубнику от птиц не закрываем – всем хватит, картошка трещит, когда ее режешь.

В общем, канава сейчас гордится своим существованием.

А в качестве награды за службу решили соорудить через нее настоящий мост, с железобетонными опорами.

И конкурс объявили на лучшее название. Выиграло – речка Примочка. С произвольным ударением.

Пгт Вожега

Блуждающий сортир

Первое здание на участке строится наспех. Все кажется – переделаю. Потом глаз привыкает, уже и силуэт навевает некую даже ностальгию (почему?).

Наконец, при сильном ветре со страшным скрежетом здание дает крен и заявляет тем самым, что больше не может: стыдно перед соседями, гвозди ржавеют, доски трухлявеют, и вообще! Хозяин, твою мать!..

Что ж, если начинают говорить сортиры, пора вводить реформы.

Доску взял совсем тонкую. Каркас соорудил легчайший. Яму вырыл метровую. Поместил в кустах ольхи, за рябиной. Дорожку накидал из плиток. Действительно можно посидеть, размышляя, в приближенной к дзэну обстановке.

А старую яму закидали, забросали и посадили там яблоню. Так она стрельнула через год! Через два дала четыре крупных ароматнейших медуницы.

Что привело к уточнению стратегической садовой задачи. Через пару лет сортир берут четыре человека за ручки (а он как носилки изобретен) и несут его в заросли папоротника, где так же уютно в смысле укромности, подхода и дзэн. А старую яму забрасываем, закидываем и сажаем очередную яблоню.

Так возникают лучшие проекты и феерические сады.

Пундуга

Самогон, самогон – я тебя съем

Я разделял бы русских людей на две неравные части по их отношению к изготовлению самогона. Большая часть русских подразделяется еще на две подгруппы: на тех, кто начинает пить еще сладкую брагу, и на тех, кто подставляет стакан под первую струйку из змеевика. Лучшая же часть русских, к каковым я отношу себя, выбрасывает на компрессы начальные 50 граммов первача, чистит основную массу вначале марганцовкой и активированным углем, а затем загружает в прозрачные воды алкоголя разнообразные травы, как-то: зверобой, мяту, календулу, листья малины, брусники, клевер и так далее, без меры. Именно травы чистят самогон до хрустального скрипа, абсорбируя все абсолютно сивушные масла. Почему я в этом убежден? Потому что янтарные две столовые ложки (или поболее) вбулькнутые в крепкий чай, несут в себе аромат вечной жизни. Простите меня, европейцы, но ваши можжевеловые и биттнеровские настои страдают одним – скупостью. Вы не в состоянии набить трехлитровую банку травой под завязку. Нет, не в состоянии.

Правда, и сам я не лишен недостатков. Все мне кажется, что где-то есть люди опытнее и умнее меня. Поэтому расскажу одну поучительную историю. В одной из массовых газет, где много написано и отсутствуют попки, меня привлек рецепт так называемой «геркулесовки». То есть, из пачки оного продукта предлагалось не только согреть душу, но отходами еще и полечить увядающую кожу.

В вечерний час, когда на электроплите «геркулесовка» начала свой путь к вышеупомянутым целям, заглянул ко мне знакомый драматург. Сидим мы, говорим разные пакости об академических и прочих театрах, как я начинаю подозрительно на драматурга коситься. А он на меня.

Вскоре он бежал, а появившаяся жена (моя) спросила меня напрямик, что я сделал такого, отчего во всей квартире пахнет говном?

Меня возмутило ее предположение настолько, что я назвал ее не очень разумной женщиной. Проверка все же показала, что хваленая «геркулесовка» имеет именно тот запах, о котором говорилось вслух.

Более того, вылитая в унитаз жидкость (в том числе и предназначенная для кожи лица) недели полторы гуляла по стояку моего четырнадцатиэтажного дома, вызывая нарекания пенсионеров у подъездов и специальные звонки в аварийную службу.

Каюсь всенародно – виноват лично я, поверивший газете «24 часа».

Харовск, город

Впечатление

Зимой колодец стоит полный воды. Сверху на крышку кидаешь дырявую китайскую лодку из игрушечного пластика, купленную по глупости, и в самые сильные морозы ледок как стекло. Приехал на дачу, чиркнул спичкой, и дрова в печи, заложенные при прошлом отъезде, мгновенно начинают трещать, потом и гудеть. Так и тянет выйти, посмотреть на густой дым из трубы. Сначала прижимаешь к теплым кирпичам ледяные руки, но скоро начинаешь снимать с себя лишнее. Через полтора часа ходишь в носках, связанных женой из свитеров времен развитого социализма (снизу на носки нашиты войлочные стельки): появляется генетическая память о русском деревенском рае. Кипит чайник. Катится по краю бледного зимнего неба торопливое скукоженное солнце. Дачу грабили всего один раз. Унесли магнитофон. И черт с ним. Хочется забыть, чтобы не нарушать ощущения своей усадьбы. Пойти в гости к соседям, также приехавшим на выходные. Только для того, чтобы с мороза вернуться к себе, в тепло.

Устойчивая ненависть к железнодорожникам в России также явление генетическое. Электрички с Финляндского вокзала на Приозерск ходят беспорядочно, издевательски, садистически, по-махновски, беззаконно и ненаказуемо. Зимой эти железные гробы несутся промерзшие и сквозящие. На Московском направлении хотя бы топят. Здесь же машинист в теплой кабине недрогнувшей рукой зарабатывает себе премию за экономию электроэнергии. Клянусь, все пассажиры желают ему измены жены и всяких болезней вплоть до онкологии.

Человек ли начальник Финляндского отделения Октябрьской железной дороги? Если это так, то зачем ты измываешься над нами?

Семигородняя

Мой друг станок

Начиная строить дачу без денег, надо перебрать в памяти всех своих родных и знакомых. Почти наверняка кто-то из них поможет вам с техникой. Мне, к примеру, семь лет назад родной брат изготовил в Москве в институте танкостроения небольшой станок с циркулярной пилой и фуганком. Фуганок оказался слишком мудреным и я от него отказался, а вот станок с циркулярной пилой и поднимающимся столиком превратил меня за эти семь лет в наркомана. Я не могу жить без него. Мои пальцы не один раз срывались под бешено вертящийся диск, который легко сбривает гвозди, но привязанность моя все растет. Сразу замечу: ни в коем случае при работе с деревом нельзя жадничать и пытаться отрезать то, что пора выбросить. И второе: под ногами должно быть чисто и твердо. Иначе можно остаться без приспособлений для рукопожатия. И конечно же – ни капли спиртного во время работы. Тогда наслаждение вам гарантировано. Электромотор в полтора киловатта, надежный приводной ремень от «Лады» и гора горбыля. Все. Вы сами, своим умом можете освоить сплачивание досок при помощи шпунта, изготовление дверей, столов, штакетника, колодцев, окон, полов, полок, рамок для фото, лестниц, вагонки, плинтуса, бани, беседок, туалета, парников, кроватей, встроенных шкафов и многого другого, о чем Робинзон, не имея станка, только мечтал. За семь лет я превратил во вполне приличные вещи два лесовоза горбыля, за который заплатил символическую цену. Но у меня развился за эти годы род безумия: я не могу видеть обрезок дерева, чтобы его тут же не пустить в оборот. А что я делаю из сухостоя сосны, регулярно таскаемой из леса! Об этом лучше промолчу. До следующего раза.

Морженга

Теорема Ферми

К сожалению, думаешь, что сам с усам. Сопишь, трешь доску отцовской ножовкой. Колотишь кривые гвозди. Ставишь стенку без отвеса, на глазок. Копаешь землю тупой лопатой. Перед сном топаешь босыми ногами к выключателю. Ешь макароны и борщ, борщ и макароны. Бреешься в понедельник утром.

Одновременно изготавливаешь межконтинентальную ракету. Соображаешь, как лечить рак. Тепло думаешь о Гоголе. Полемизируешь с Кришнамурти. Открываешь новую хронологию для человечества.

Снова: тащишь с дачи рюкзак с картошкой, с тремя пересадками. Прыгаешь через канаву, оказываешься там. В темной парадной попадаешь рукой… ясно, куда. В прихожей туфли, тапки и сапоги горой и россыпью. Ванна желтая и оббитая. Обои в углу приколочены гвоздиками.

Одновременно посылаешь по электронной почте заявку на грант в Массачусетс. Листаешь с пренебрежением «Новый мир». Рисуешь эскизы крыла для истребителя пятого поколения. На досуге с удовольствием щелкаешь задачки на взвешивание по теории кодирования.

Снова: прешь из лесу на горбу трухлявый ствол ольхи. Под присмотром жены с ненавистью обираешь мелкую чернику. Слушаешь рассуждения пьяного соседа о бабах. Лезешь на шиферную крышу бани закрепить проводку, и проваливаешься вовнутрь. Безобразно ругаешься матом.

Одновременно получаешь Нобелевскую премию по физике и попадаешь в Президентский совет, чтобы снова: две трехлитровые банки с огурцами взлетели на воздух. Черный соседский пес повадился на компостную кучу, и ломает штакетник по периметру. Дети не звонят. Пародонтоз, давление, остеохондроз…

«Так она же просто решается, мать ее так! Эта чертова теорема Ферми!»

Печаткино

Любисток

Редко, но бывает так, что на дачу приезжают безупречные существа противоположного пола. Дело не в том, что безупречных мало. Просто на даче трудно сохранить безупречность. Вот и П., известная молодая актриса, была совершенна до тех пор, пока не села на пчелу. Или осу. После того, как насекомое оказалось под сферической задней частью актрисы, и подобно камикадзе, вонзило в эту часть жало, его никто не удосужился определить по происхождению. Потому что все были оглушены женским визгом. И совершенству П. тут же наступил предел, потому что на большой левой сфере возникла сфера укуса. Актриса П. из совершенного, анатомически выверенного и симметричного существа стала в один миг хромым, хныкающим и бесполым хомо сапиенс. К большому огорчению окружающих. Потому что молодая знаменитая актриса предназначена для удовольствия окружающих.

Тогда я взял несколько листьев любистка, который растет у нас ниже веранды, и хорошенько их разжевал. Потом выплюнул получившееся лекарство на чистую тряпочку и предложил актрисе приложить к ее задней сфере. Актриса повиновалась беспрекословно, потому что, как всякая молодая женщина, была страшно труслива. Она пошла в дом и пластырем укрепила любисток на левой задней части. Через полчаса она снова, к радости окружающих, во всю закатывала глазки и звонко хохотала. И выглядела сзади настолько безупречно, что я представил, что она излечилась именно от моего смачного поцелуя в левую заднюю часть. Думать так было приятно. Поэтому я предложил ей еще один рецепт с любистком: надо сделать из него настой и полоскать волосы. Это известное приворотное зелье, от мужчин отбоя не будет.

Хотя, я думаю, у нее этого добра хватает.

Сокол

Здесь идет из Уренгоя в Европу главный российский газопровод «Сияние Севера». И нефтепровод из Усинска и Ухты. Текут дурные деньги. Потому что деньги, текущие из недр, надо делить всем народом.

Режиссеры

Люди этого племени отличаются высокой прочностью лобовой кости. В институтах их долго бьют об стену, отшлифовывая данное свойство. Все, что можно стряхнуть – оказывается стряхнуто, перемешано, побито. Детский калейдоскоп становится смыслом их существования: они смотрят через глазок в себя – красные, синие, желтые стекляшки соединяются в разных сочетаниях, когда поворачиваешь голову. Любимое занятие режиссеров – медленно поворачиваться вокруг своей оси. Тогда на лицах их соединяются самоуглубление и восторг, непременные качества идиотов.

Режиссеры отличаются друг от друга только цветом кожи. Даже половые отличия не имеют особого значения. Я знавал двоих супругов, их зовут Гама и Кета. Кто мужчина? Кто женщина? Никому это не интересно.

Один режиссер отпустил черную ассирийскую бороду и поехал в Гамбург с театром. Так его там даже в бордель не пустили. Он попробовал доказать свою потребность служебным заграничным паспортом, но к ужасу своему увидел там на фотографии крокодила: таково нежелание природы рассматривать даже идею воспроизводства режиссеров.

Главный режиссер – это уже нечто непотребное. Один главный, В-в, запирался в комнате с актрисами и ходил по их телам, как половецкий хан. Природа посмеялась над ним, наградив ханской властью, но не дав половецкого духа.

Безработные режиссеры обычно работают таксистами. Как ни странно, аварий у таких таксистов почти не бывает: думать им нечем и не о чем. Они великолепные роботы на конвеерах автозаводов. Хороши, как официанты. Хуже исполняют работу пильщиков дров: однообразные движения рождают беспокойство и страх – они делают попытки пилить вдоль, ставят бревно на попа, заводят пилу снизу и т. п. Совершенно исключено использование режиссеров на прополке свеклы. Доказать им, что красная ботва предпочтительней зеленой не удавалось никому: рвут все подряд. Затем удовлетворенно разгибаются, смотрят из-под руки на черную землю вдали и что-то шепчут.

Оставим их среди равнины, не пропадут. Господь не обижает убогих.

Вологда, 638 км от Архангельска. Из Вологды можно уехать в Петербург, на северо-запад. А мы колесим в поисках кратчайшего пути к Астрахани. Вперед – на Буй!

Беседы с Иваном

– Странные вещи происходят в нашем отечестве в последние триста лет, – задумчиво сказал Иван.

– Что за число такое? – спросил я.

– Да как же, – сказал Иван. – Триста лет назад были два царевича – Иван и Петр. А остался один. И имя Иван, как всем известно, потеряло с тех пор свои права.

– А что так вдруг?

– Вы знаете, я так предполагаю, что само название «русский» также претерпело метаморфозы. Теперь, в новое время, оно стало иметь смысл воинственный. Не случаен «росс» Ломоносова, не случайны изменения облика и одежды. Нечто легионерское, гладиаторское, башибузукское появилось в бесчисленных «кумпаниях». Это породило бессмыслицу в повседневной жизни и двойное бытие в сфере интеллектуальной. Стоит вам усомниться, косвенно хотя бы, в истинности таланта Пушкина или в полезности дел Петра, как вы рискуете оказаться побитым. А святые имена Чехова или Тютчева можно топтать без опасений – в них нет столь ценимых в новое время неразборчивости, цинизма, маккиавеллизма…

– Но-но, – сказал я, – что это вы, действительно…

– Вот видите, – сказал Иван.

На этом наша первая беседа окончилась.

Иван стоял в тени липы и задумчиво смотрел на очередь людей. Очередь змеилась по бетонным ступеням универсама и заворачивала за угол, в винный отдел. Люди терпеливо стояли на самом солнцепеке, и в них, в их терпеливых лицах, было вечное.

– А, здравствуйте, – сказал Иван. – А я, представьте себе, стою здесь уже больше часа и не могу оторвать взгляда. Давайте понаблюдаем.

Мы стали смотреть.

По-видимому, Иван обладал каким-то корректирующим действием на мое восприятие. Если обычно я ждал от таких очередей каких-то скандалов или раскрытия характеров, то теперь, стоя рядом с ним, напитывался исходящим от очереди упорством. Люди почти не разговаривали, они стояли молча, со спокойными, непроницаемыми лицами и двигались мелкими-мелкими шажками.

– Вы думаете, они не знают о том, что алкоголь разрушает их? – спросил Иван. – Никто так этого не знает, как много пьющий человек, просыпающийся утром. Но они стояли, и будут стоять, покупая отраву для своих детей, мужей, жен, отцов, друзей. Нет здесь никаких болезненных, патологических устремлений. Это – сражение. Они не могут не сражаться, не могут и не хотят организовывать себе быт, строить долговременные здания, разбивать цветники. В них заложена гигантская страсть к сражению. Если во внешнем мире нет битв, они начинают биться со своим телом и разумом.

– Нет, – возразил я. – Они слишком долго страдали и сейчас хотят заглушить генетическую память об этих страданиях…

– Ну, что-о вы! – протянул Иван. – Эти страдания – страдания лентяя, у которого выбито окно и ему лень заткнуть его подушкой. А на дворе – ноябрь. Извините, очередь подходит.

И он двинулся к входу в винный отдел.

– Абсолютное большинство людей совершенно не имеет своих суждений. Обо всем они судят только по аналогии. Это страшная беда для тех, кто имеет суждения. К примеру, молодые поэты так уверены в своей способности осчастливить человечество, указать ему радостный путь. И так страшна их судьба. Здесь уже такого не может быть: перехитрю судьбу. Буду и великим поэтом, любимцем народа, и долго поживу. Нет уж. Или ты великий поэт и танцуй на проволоке над кипящей смолой – или кропай потихоньку, не обращая внимания на общее столпотворение.

А столпотворение происходит по случаю всеобщего суждения. Это такой праздник первого и единственного суждения для всех, кто суждения не имел. Праздник жертвоприношения. И обоготворения после гибели. После убийства самой же толпой.

Я вам скажу, что самое большое благодеяние, данное Богом России в двадцатом веке – это естественная смерть Сталина. Если бы Сталина убили – это был бы национальный бог на все времена.

Ничего в жизни так не хочу, как того, чтобы меня переубедили в этом.

Но нет. Любовь к нему была всенародной.

Такой страшной ценой уплатила Россия за неточное, залихватское определение Белинским понятия «народ». Потому что «народ» как вечный и окончательный судья для «не народа» не существует. Существует определение «народ» у Даля: «Люд, народившийся на известном пространстве; люди вообще; язык; племя; жители страны, говорящие одним языком; обыватели государства, страны, состоящие под одним управлением; чернь, простолюдье, низшие, податные сословия: множество людей, толпа.» Где здесь «высший суд»? Где разделение на «народ» и «интеллигенцию»? Кому это разделение оказалось выгодно: «народу», «интеллигенции»? Никому, кроме третьих лиц, которых Белинский и имел в виду, не включая себя ни в одно из придуманных сословий. Это выгодно любому авантюристу, который произвольно выводит себя и группу единомышленников из двух этих понятий. В конце девятнадцатого, и особенно в начале двадцатого века неумные, залихватские романтики с клочковатыми бородками подстрогали слово «интеллигенция» и уже окончательно закружили всем головы. Что такое народ? Что такое интеллигенция? Почему они противопоставлены?

Поведение общества в то время очень напоминало поведение дальневосточной птицы дикуши, очень крупной и вкусной, как тетерка: достаточно было сделать петлю и подвести ее перед нею на палке, как она тут же совала в петлю голову.

Ни один Тамерлан, ни один Сталин не может довести людей до такого опьянения, как один ничтожный романтик с всклокоченными волосами, перепутавший нормальную реакцию на пухлую, грудастую кухарку и любовь к человечеству. Все эти символисты-акмеисты-футуристы-реалисты являлись прямыми потомками Чернышевского и Добролюбова. С тою лишь разницей, что Добролюбов с Чернышевским особо не мудрствовали, оставаясь в рамках лубочной литературы.

Никакой русской загадки не существует. Существует страшная русская быль, всеобщее полуторавековое ослепление людей, породившее множество гениев, не имеющих к этой страшной основе никакого отношения, так же как Улугбек не имел никакого отношения к своему дедушке Тамерлану.

Нет, сегодня уж обязательно надо напиться!

– Это мои родители, – представил Иван воинственного вида старушку и вялого старика. – Приехали ко мне погостить. Совершенно меня не понимают. Обычно дети считают себя умнее родителей. Но здесь уж какой-то феноменальный случай. Их суждения так нелепы и архаичны, что мне кажется – между нами разница в полторы тысячи лет. Вот, послушайте. Отец, – обратился он к старику, – как ты относишься к евреям?

– Евреи? – переспросил старик. – А чего – евреи? У нас их нету. Нету у нас евреев. Никого. Два татарина живут за линией. И цыгане на бричке. А евреев у нас нет. И слава богу. Мы их знать не знаем, что это такое.

– Да уж молчи ты! – прикрикнула старуха. – Он же над тобой смеется. Грамотный стал. Вот надо было его в детстве не баловать. Библиотекарша ему, видите, нравилась. А простую какую девушку из семьи? Это ему зазорно. Титьки у этой библиотекарши не так устроены. Да простая девушка разве грибов не насолит? Грядку не вскопат? Скотину не уберет? Родителям на старости картошку поможет засыпать. Как будто он не знает, что тому – поставь, тому – поставь, почтальонше и той стакан налей! А за деньги-то его что теперь купишь? Быка безрогого.

Старушка заплакала. Старик сумрачно смотрел на нее, смотрел…

– Ты, Иван, не слушай ее, – вполголоса сказал он. – Ты вообще никого не слушай. Человек другому советует только во вред. Потому что польза ближнему – тебе убыток. Количество всего одинаковое. И это количество люди между собой таскают, делят. Своего близкого легче всего обмануть, ударить. До дальнего-то дотянись. А в близкого можно даже прицелиться.

– Прости меня, отец! – сказал Иван, и заплакал.