Текст книги "Великие охотники и рыболовы"

У древних греков охота тоже была в почете. Здесь мы располагаем знаниями много большими и надежными, опирающимися на письменные источники. Скажем, сочинения великого философа Платона дошли до нашего времени не в цитируемых другими отрывках, а полностью. Так вот, Платон в своих «Законах» писал: «…есть много видов охоты на водяных животных, много видов охоты на птиц, а также много видов охоты на сухопутных зверей…»

В греческих государствах охота считалась весьма неплохим элементом воспитания молодежи. «Люди, предавшиеся охоте, получают отсюда великую пользу. Она доставляет здоровье телу, улучшает зрение и слух, меньше старит и больше всего учит военному делу. Во-первых, отправляясь с оружием по трудным дорогам, они не будут уставать и вынесут воинские труды, с которыми привыкли брать зверя. Они смогут улечься на жестком месте и быть хорошими стражами, где им прикажут. При наступлении на неприятеля они будут в состоянии и наступать, и исполнять приказания…» – писал философ Ксенофонт в своем «Трактате о псовой охоте».

При этом Ксенофонт пишет, что нужно привлекать к охоте мальчиков с самых юных лет, оговариваясь, правда, что псовая охота – очень недешевое увлечение.

Платон также писал о воспитательном значении охоты для юношества. Причем он имел в виду только псовую и конную охоту, где «юноши применяют силу своего тела… они несутся вскачь, наносят удары, стреляют из лука и собственными руками ловят добычу».

Зато как занятие для ленивых и как совершенно никчемное дело он описывал ужение рыбы, ловлю любых водных животных, ловлю птиц и любых других животных, которая происходит по ночам, охоту при помощи сетей, тенет и силков. В общем, все те виды охоты, которые не напоминают боевые действия.

В конце своего довольно длинного исследования-поучения Платон подводит итог: «Пусть никто не препятствует заниматься где и как угодно псовой охотой. Ночному же охотнику, полагающемуся на свои тенета и западни, пусть никто никогда и нигде не позволяет охотиться. Птицелову пусть не мешают охотиться в бесплодных местах и в горах; но первый встречный пусть прогонит его с обрабатываемых священных земель. Рыбаку дозволяется ловить рыбу везде, за исключением гаваней, священных рек, озер и прудов, лишь бы он не употреблял смеси соков, мутящих воду».

Впрочем, признаем, что наши полнокровные знания об охоте в Древней Греции и ее развитии опираются не только на литературные источники. В немалой степени наши представления сформированы благодаря распространению изобразительного искусства. На сохранившихся фресках, на изображениях на древних вазах и сосудах мы отыщем множество выразительных сцен охоты.

Более всего была распространена травля зверей собаками, чему, как мы с вами уже знаем, даже Ксенофонт посвятил целый трактат. Кроме того, использовался лук, который практически ничем не отличался от боевого.

Использовались и сети, которые философы брюзгливо осуждали. Их применяли по-разному. Для ловли птиц применяли захлопывающиеся сетевые ловушки, опадающие сети и тенета. Для их изготовления использовались сети из конопляного или льняного волокна.

Такие же сети, только крепче и с более крупной ячеей, употреблялись при загонной охоте на зайцев и небольших копытных. Сети развешивались между деревьев – ими полностью охватывали полупериметр поля, а затем с противоположной стороны начинали двигаться загонщики со специально обученными псами. В общем, складывалась ситуация, весьма похожая на современные загонные охоты, с той лишь разницей, что сейчас вместо сетей стоят стрелки с ружьями.

Активно использовали греки и ловчие ямы разных конструкций.

Эти виды охоты подробно описывает Ксенофонт. Он же в своем трактате «О псовой охоте» подробно описывает применяемых на охоте собак. Судя по описаниям, а также глядя на греческие мозаики и рисунки, можно ясно увидеть, что на травильных охотах использовали несколько местных пород не слишком крупных молоссов, а в качестве загонщиков греки применяли собак, напоминающих современных поджарых гончих. В другом трактате – «О верховой езде» – Ксенофонт подробно описывает лошадей, в том числе и тех, что применяются во время псовых травильных охот, о которых с такой благожелательностью отзывался Платон.

Что же касается охотничьего оружия, то лук со стрелами занимал в арсенале эллинского охотника главное место. Однако для добора (так «вежливо» охотники называют добивание) подранков и для умерщвления зверей, попавшихся в сети, греки использовали настоящее боевое оружие – короткие мечи и даже топоры.

В заключение краткого обзора охоты в Элладе заметим, что для древних греков огромное значение имела и рыбная ловля. Рыбу ловили как на крючковую снасть, так и при помощи сетей, а также ловушек, изготовленных из лозы.

Цивилизация Древнего Рима, из которой естественным образом родилась современная европейская цивилизация, была удивительным явлением. Развитие философии и искусства соседствовало здесь с предельной жестокостью, причем не только в отношении людей. Изощренная жестокость Рима в слегка трансформированном виде перешла и на средневековые цивилизации Европы.

Охота в Риме процветала. Так же, как в Египте и Греции, ее считали отличной предвоенной школой для юношей и способом для взрослых мужчин держать себя в тонусе.

Однако в Риме дикие звери были более всего востребованы в живом виде. Со всех уголков империи – от Африки до Британии – в метрополию шли бесчисленные караваны, доставлявшие в зверинцы крокодилов, леопардов, львов, зубров и буйволов, слонов, волков и медведей. Звери помещались в огромные зверинцы, которые располагались на таких обширных территориях, которые и не снились современным зоопаркам. В римских вивариях (зверинцах, по своим масштабам превосходящих любой из теперешних зоопарков) могли одновременно находиться до 11 тысяч тигров, львов, медведей, жирафов, быков, слонов, крокодилов и других животных. Зверинцы приносили хороший доход своим владельцам, так как животных кормили мало, брали с посетителей деньги за их осмотр и, самое главное, – продавали их владельцам цирков. В цирках же животных – а также людей! – убивали в ходе проведения своего рода шоу. Очень, заметим, популярных и востребованных шоу того времени!

Люди, которых убивали на аренах под ликование толпы, были преступниками, приговоренными к смерти. Их часто отдавали на растерзание хищникам. Участвовали в побоищах и гладиаторы, но это несколько иная история.

Римляне считали охотой любое развлечение, связанное с опасностью, кровью и добычей. Они дословно воспринимали слова Платона: «Охота есть нечто очень разнообразное, но в наше время все это охватывается этим одним названием. Есть много видов охоты на водяных зверей, много видов охоты на птиц, а также чрезвычайно много видов охоты на сухопутных животных. Впрочем, охота может быть и не только на зверей, но и на людей, как это бывает на войне. Ведь и это заслуживает, если вдуматься, названия охоты. Много есть видов охоты, обусловленных дружбою; одни из них похвальны, другие – не похвальны. Далее, грабежи, как разбойников, так и одного войска по отношению к другому, являются видами охоты»…

Римские легионеры несли службу по всей империи, но было у них и свободное время. На что его тратить солдату? В принципе, заняться можно было чем угодно, не возбранялось им ремесленничать, но всячески поощрялось, если в свободное время солдаты охотились. Охотничьи трофеи шли на продажу, что было хорошим подспорьем к солдатскому заработку.

В качестве помощников в охоте легионеры использовали боевых псов – крупных молоссов, предков современных мастифов, разных пород, основным предназначением которых было использование в бою. То есть этим смелым и «безбашенным» псам, напоминающим характером современных питбулей (причем питбулей, вкусивших крови), было совершенно все равно, кого рвать и душить – оленей, кабанов или людей.

Впрочем, зверей в Риме убивали не только на аренах. Их пытали и предавали мучительной смерти (в частности – распинали на крестах) просто «из любви к искусству». Гюстав Флобер в своем романе «Саламбо» описывает целую аллею с распятыми на крестах львами. Этот французский писатель во время работы над романом пользовался «Всеобщей историей» древнегреческого историка Полибия.

Спрос на диких животных в метрополии и провинциях империи был огромным. Хлеба и зрелищ требовали везде, поэтому профессия охотника-зверолова в Древнем Риме была очень популярна и почетна. Впрочем, в Риме были почетны все виды деятельности, где можно было показать собственное мужество и пролить чью-нибудь кровь.

Охотничьи отряды в основном набирались из местных жителей тех или иных территорий. Или же – из тех, кто уже давно в этой местности обитал, например все из тех же легионеров.

Так, легион, стоявший гарнизоном в Германии, поставлял в метрополию медведей. Там был создан особый отряд медвежатников из солдат германского происхождения. Они не занимались никакими работами по лагерю, а только охотились на медведей. За полгода они отправили в Рим 50 зверей.

Римским сенатом было принято постановление, согласно которому правители каждой покоренной Римом страны обязаны были присылать в столицу империи всех интересных или просто крупных животных, обитавших в их странах.

Всем зверям находилось место на аренах цирков. Заметим, не только свирепым львам и медведям. Римляне также с удовольствием смотрели, как убивают ланей и даже зайцев.

Если зверей доставляли в государственные зверинцы, то весь прокорм каравана ложился на плечи тех городов и прочих населенных пунктов, через которые проходил караван. А это было очень нелегкое бремя. Более того, для малых населенных пунктов – бремя попросту разорительное.

Сохранились убедительные доказательства того, что однажды в Рим был доставлен даже живой белый медведь! Свидетель этих событий поэт Марциал писал по этому поводу, восхваляя бестиария Карпофора, руководившего отловом и доставкой зверя: «Он на рогатину взял и медведя в стремительном беге, что под арктическим был небом сильней всех зверей».

Для того чтобы читатель немного проникся масштабом римских цирковых «охот», приведу пример.

В 93 году до нашей эры Луций Корнелий Сулла, римский диктатор и полководец, одномоментно выпустил на огромную арену Большого Цирка (600×150 метров)«сто львов с гривами» – то есть одних только самцов. А с ними вместе на арену вышли несколько сотен африканских чернокожих охотников с копьями – их как рабов тоже привезли в Рим. Началась ужасная, кровопролитнейшая «охота», в результате которой погибли все львы и значительная часть чернокожих рабов.

Но эпоха Древнего мира подходила к концу. Европа принимала христианство, а с ним приходили Средние века. Наступали новые времена, начинались новые охоты.

Хмурое Средневековье

В Средние века охота окончательно превращается из средства добывания пропитания в, как сейчас принято говорить, «статусное мероприятие».

Добытые копытные и мелкая дичь шли в пищу не только вельможам, но и простолюдинам (которым, кстати, нередко отдавалась часть добычи как плата за потраву урожая – если охота проходила в их сельскохозяйственных насаждениях). Добычей расплачивались порой и за участие простолюдинов в массовых, многодневных облавных охотах. Безусловно, они могли участвовать только как загонщики и «кричане», но никогда как непосредственные добытчики зверя.

Однако феодальная верхушка все же предпочитала питаться дичью и мясом диких копытных, чем мясом домашних птиц и животных – обитателей хлевов. Впрочем, не только копытных, в Средние века ели плоть практически всех животных, добытых на охоте – волков, медведей, рысей.

Рысиное рагу и блюда из дикой кошки и поныне в чести кое-где в Европе.

Участие в охоте в том или ином качестве не только подчеркивало общественное и материальное положение охотника, но и являлось показателем знатности человека, поэтому к процессу относились предельно серьезно.

Мы можем вспомнить, что уже в Древнем Египте охота стала развлечением знати, в античных Греции и Риме знать развлекалась лишь отдельными видами охоты. Но в европейском Средневековье отношение к охоте изменилось весьма существенно. Ее стали считать прекрасным полигоном для военных упражнений, а потому практически целиком отдали в распоряжение касте профессиональных военных – рыцарям.

Во время охоты происходило, можно сказать, боевое слаживание подразделений. Большую охоту проводил отряд из нескольких рыцарских копий, а одно рыцарское «копье» предполагало наличие (помимо самого рыцаря) как минимум троих всадников и группы пеших воинов из крестьян, то есть мелкое воинское подразделение. Выезд на охоту десятка копий (рыцарей-вассалов, служивших одному сеньору) представлял собой, таким образом, полноценные военные учения.

Собственно, у средневековой знати было не слишком большое разнообразие в занятиях: турнир, охота, война, бал и пир – так и проходила жизнь рыцарства.

Церковь осуждала охоту, как осуждала и любую из человеческих страстей, но охоте (как и другим страстям) это не слишком вредило. По мнению церковников, человек, голова которого была забита только собаками, конями и погонями, порой напрочь забывал о своих обязанностях не только христианина, но нередко – сеньора и даже отца и мужа.

Сам процесс охоты – от начала и до конца – был переполнен разного рода церемониалами, иногда совершенно нелогичными. Выкладка дичи, «последний укус», выбор «короля охоты», его награждение – все это берет начало в рыцарских развлечениях. Кстати, до сих пор по количеству условностей и церемоний охота может поспорить только с религиозными службами.

Средневековая охота была пресыщена терминологией, каждая часть тела любого животного называлась своим термином. Для каждого зверя определенного возраста и пола также существовал свой термин. Любая особенность поведения разных пород собак также называлась своим особым именем. Современные охотники тоже общаются на жаргоне, непонятном для стороннего слушателя, но в Средние века это было что-то совершенно особое, напоминающее тайный язык. Знание особой терминологии всегда считалось одной из рыцарских добродетелей.

Создателем охотничьих ритуалов часто называют одного из рыцарей Круглого стола Тристана. «Когда его сила и власть возросла, он усердно занялся охотой и соколиной охотой – и преуспел в этом как никто другой», – говорится в одном из текстов рыцарского эпоса. Там же говорится, что это именно он придумал охотничью роговую музыку и фанфары для всех видов добытых охотниками зверей и для псовой охоты. И, наконец, в этом тексте именно этому рыцарю приписывают сочинение всех английских терминов для всех видов охоты: «И любой джентльмен, носящий герб, должен почитать сэра Тристана за прекрасные термины, используемые джентльменами до Судного дня; ибо с их помощью все уважаемые люди могут отличить благородного человека от поселянина и селянина от холопа».

Охота – это, по сути, битва, так, во всяком случае, она выглядела в умах средневековой знати. Жизненной энергией дворяне питались только из войны, а в мирное время – из ее заменителей: охоты и турниров. В классической рыцарской балладе о Жераре Руссильонском, написанной неизвестным автором на рубеже XI–XII веков, есть такие строки: «Теперь для рыцарей наступает длительный отдых: начинается благодатное время для собак, грифов, соколов, сокольничих и ловчих».

Охотились не только рыцари, но и дамы. Приученные с детства к верховой езде, собакам и ловчим птицам, обитательницы замков во время охоты ни в чем не уступали своим отцам, мужьям и братьям.

Крестьяне, торговцы и прочий простой люд не только не имели права на охоту (и на ношение оружия), но не могли даже защитить свой урожай от потрав, случавшихся в ходе феодальных охот, напрочь вытаптывающих все их насаждения. Известен случай, произошедший в 1119 году, когда именно по причине незащищенности своих насаждений от оленей и толпы охотников крестьяне – жители острова Ре, что находится в Атлантическом океане, у западного побережья Франции – в полном составе решили покинуть остров. В ситуацию вмешалась церковь. В сопровождении толпы крестьян аббат местной церкви направился к сеньору острова Раулю де Молеону с просьбой, чтобы тот отказался от своего права на охоту. В обмен на весьма приличную плату феодал милостиво согласился впредь охотиться только на зайцев.

С течением времени королевское и феодальное право на охоту постепенно начало демократизироваться. Множество запретов оставалось, но людей, их нарушавших, стали уже наказывать лишь небольшим штрафом. Однако английский король Генрих II (между прочим, отец Ричарда Львиное Сердце) в своих владениях вновь возвратил все на круги своя. Он вернул королевские ордонансы прошлых монархов, касающиеся лесного хозяйства и охоты. Теперь тех, кто поохотится в королевских угодьях, ждало жестокое наказание – браконьерам выжигали глаза и ломали все конечности. Стоит ли удивляться, что героем народных баллад стал Робин Гуд – разбойник и браконьер…

То, какую роль играла охота в жизни средневековой европейской знати, отлично иллюстрирует средневековый эпос. Скажем, в «Песни о Гарене Лотарингском» (датируемой периодом между 1180 и 1200 годами) ее герой описывается в равной степени и как победитель сарацин, и как охотник на вепрей, о чем «в высоком штиле» рассказывается на многих страницах.

Заскучавший от безделья отец Гарена решил съездить к родне, а заодно и поохотиться на вепря. Для этого он поехал «налегке», захватив с собой «всего» 36 рыцарей, 20 собак и 15 слуг. Но охота закончилась неудачно. Увлеченный преследованием зверя, который одну за другой убил всех собак, благородный рыцарь умчался далеко вперед, оставив позади всю свою свиту, и, наконец, сразился с кабаном, заколов того рогатиной. Однако дело на этом не закончилось, на шум драки пришли лесничие, посчитали рыцаря браконьером и убили его. Случалось на средневековой охоте и такое.

В этом коротком рассказе мельком упомянуто, что кабан передавил два десятка собак. Кому-то это может показаться преувеличением, однако все это написано очень достоверно. Псы и сейчас нередко погибают во время охоты. Когда собака идет в соприкосновенье с диким кабаном, то вероятность такого исхода более чем велика. В наше время для охоты на кабанов используют небольших, поджарых и очень юрких собак, чаще всего это лайки и небольшие охотничьи терьеры. Но, с точки зрения средневекового феодала, современные собаки – это ничего не стоящие шавки, им явно недостает солидности. Мощному зверю тогда старались противопоставить мощного, тяжелого (и неповоротливого) пса. Против кабана, да еще в дремучем лесу, эти устрашающего вида мастифы не имели никаких шансов. Гибли они действительно десятками, не успев как следует набраться опыта.

То есть расход собак был очень большим. В псарнях феодалов выращивали охотничьих собак различных пород, но порой их не хватало для охоты. Поэтому некоторые зависимые от сеньора люди – чаще всего мастеровые – обкладывались еще и «собачьим налогом», который они отдавали щенками.

Расскажем о некоторых рыцарских охотах чуть подробнее.

Кабан, точнее вепрь-одиночка (одинец, как говорят охотники), ходящий вне стаи, всегда был желанной добычей феодала. В охоте на вепря можно было легко продемонстрировать свои удаль и отвагу.

В задачу лесничих входило отслеживать таких кабанов и всячески привечать их именно в этих угодьях, подкармливая брюквой, репой и жмыхом масленичных культур. Ведь если кабан уйдет в другие угодья, это означает, что он потерян для большой охоты.

А уйти он может еще и из-за того, что будет потревожен людьми. Именно поэтому из лесу гоняли не только браконьеров (этих просто убивали, как в описанном выше эпизоде), но и сборщиков хвороста. Не хвороста было жаль феодалу, он опасался того, что ценные звери будут разогнаны людьми. Сборщики лесных даров – орехов, каштанов, грибов и ягод – допускались в лес только за деньги, да и то лишь в определенные районы. Все это делалось для того, чтобы не беспокоить прикормленную популяцию копытных.

В сущности, правила охоты на вепря с тех далеких времен практически не изменились, осуществлялась она (как частенько и сегодня) с собаками и холодным (клинковым и древковым) оружием. Задача тяжелых и крайне свирепых собак-молоссов заключалась в том, чтобы, как сейчас говорят охотники, «обложить» зверя. То есть, нападая на кабана, хватая его зубами за ноги, заставить того принять пассивно-оборонительные действия.

Обычно загнанный собаками кабан прятался куда-нибудь под выворотень (дерево, вывернутое с корнем бурей) или в крепь (непроходимая лесная чаща), пытаясь сесть так, чтобы прикрыть свой уязвимый зад. Периодически он предпринимал против собак резкие контратаки, результатом которых нередко было распоротое собачье брюхо. Клыки у секача острейшие, и разит он ими умело и очень метко.

В целях сокращения «отхода» собак, наиболее ценных псов пытались защищать. На них надевали некие подобия кирас, прикрывавшие бока и живот. Иногда на собак натягивали кольчуги. Подобные одеяния служили не только и не столько защитой, сколько элементом роскоши и хорошей возможностью пустить пыль в глаза приглашенным на охоту соседям.

Тем временем собаки отвлекали зверя на себя и давали возможность охотнику подойти к нему и сделать выпад рогатиной, поразив секача в сердце. Признаком особой отваги считалось добрать (добить) зверя при помощи кинжала.