Текст книги "Великие охотники и рыболовы"

II глава. Великие охотники России

Кого из многочисленных русских охотников отнести к рангу «великих» – это во-первых, и, во-вторых, в каком порядке вести на этих страницах рассказ о них?

В поисках ответа на первый вопрос пришлось определяться с критериями.

Считать великими тех, кто мог бы похвастать наибольшим количеством трофеев? Скорее всего, нет, не их. Мы примерно представляем себе, что тысячи дворян «украшали» стены своих поместий и городских дворцов охотничьими трофеями, однако свидетельствовало ли это об их величии в охоте? Какой-нибудь Троекуров из повести Пушкина «Дубровский», наверное, считался великим охотником среди своих соседей, но мы согласиться с этим никак не можем.

Тогда – профессионализм, умение выследить добычу, взять ее с наименьшими затратами? Пожалуй, и этот критерий не подходит. Ведь на просторах нашей великой страны за ее тысячелетнюю историю было такое множество истинных профессионалов-охотников, что рассказ о них не уместился бы и в тысячу книг!

Разве можно было бы обойтись без таких имен, как первый упомянутый в древнерусских письменных источниках охотник – князь Игорь, сын Рюрика? Ведь он познакомился с будущей своей женой на охоте, переправляясь через реку на лодке, управляла которой Ольга, одетая в мужское платье… Вот это – добыча! Первая княгиня на Руси, принявшая христианство…

А охотники Господина Великого Новгорода, завалившие мехами всю Европу? Наверное, что ни имя новгородца в различных письменных источниках – то непременно охотник-профессионал. А сибиряки, для которых охота была просто смыслом жизни? А обитатели приморских земель на «северах» и Дальнем Востоке? Такие имена, как Дерсу Узала, так и просятся в список великих охотников…

Нет, и этот критерий не подходит.

Что ж, поищем другой.

Здесь, наверное, нельзя пройти мимо того обстоятельства, что различные периодические издания, посвященные охоте (журнал «Охота и охотничье хозяйство», альманах «Охотничьи просторы» и т. д.), уже очень давно рассказывают читателям о знаменитых русских охотниках. И имена выбирают для публикации, не заботясь о критерии выбора. Заметим только, что очень часто фигурантами рассказов являются люди, проявившие себя не только непосредственно в охоте, но – в развитии охотничьей культуры. А это понятие включает в себя и любовь к природе, и особый менталитет, и умение поделиться своими наблюдениями, и желание сделать мир лучше.

Пусть и в нашей книге будет рассказ именно о таких людях.

Ответ на второй вопрос автор искал недолго. Конечно, можно было бы, раз уж эта глава идет вслед за главой «История охоты», взять за основу хронологический параметр. Но – какой? Год рождения охотника? Но все выбранные мною знаменитости (за исключением одного) родились в одном, девятнадцатом веке. А может быть, год начала их охотничьей деятельности? Но, к сожалению, точных сведений об этом нет почти ни для кого, есть лишь фразы типа: «На день рожденья мальчику подарили первое ружье».

Пожалуй, наилучшим выходом будет простой алфавитный порядок. На том и порешим.

Сергей Аксаков: Первый охотничий писатель России

Сергей Тимофеевич Аксаков был очень известной персоной в культурной жизни России XIX века. Его хорошо знали в салонных кругах высшего света – как писателя, водившего знакомство с очень известными людьми своего времени, как театрального критика и даже как цензора. Он достаточно долго проработал в цензуре – к неудовольствию, между прочим, не только своего начальства, считавшего его чересчур мягким цензором, но и знакомых своих писателей, чьи произведения ложились на его стол на предмет проверки лояльности.

Сергей Аксаков известен, в том числе, как автор книг об охоте и рыбалке, а также о ловле бабочек. В России нет, наверное, человека, которому это имя было бы незнакомо: кто ж не знает его замечательный «Аленький цветочек»! А вот об отношении Аксакова к охоте мало кому известно.

Сергей Аксаков родился в Уфе 20 сентября (1 октября) 1791 года в семье помещика. Его отец служил прокурором в земском суде, а мать, Мария Николаевна Зубова, была единственной дочерью товарища (заместителя) генерал-губернатора Уфимского наместничества. Она была очень образованной и властной женщиной, оказавшей огромное влияние на становление и, в конце концов, карьеру своего сына.

Детство Сергея прошло частично в Уфе, а частью – в имении деда по отцу Ново-Аксаково, что находилось в Оренбургской губернии. Его биографы пишут, что свою любовь к природе мальчик унаследовал от отца, однако это, похоже, единственное влияние, которое тот оказал на сына. Во всем остальном царило влияние матери.

Лишь со второй попытки Сергей стал учеником гимназии. Не потому, что не прошел собеседование с первой. Просто любвеобильная мать не хотела отпускать его от себя, напридумывав кучу причин, по которым она все-таки забрала мальчика из учебного заведения. Об уровне знаний юного Аксакова можно судить хотя бы по тому, что в 1804 году, будучи старшеклассником, он уже учился одновременно и на первом курсе Казанского университета.

В студенческие годы С. Аксаков стал понемногу заниматься литературной деятельностью. Он сотрудничал с редакцией немного хулиганского университетского рукописного журнала «Аркадские пастушки», а также с более серьезным «Журналом наших занятий».

Университет Сергей окончил в 15 лет – еще совсем-совсем молодым человеком. Уже через год он поступил на службу в качестве переводчика в петербургскую Комиссию по составлению законов. Началась обычная рутинная чиновничья работа с перемещениями из ведомства в ведомство, из должности в должность. В это же время он продолжает заниматься литературой и пытается писать критические статьи на произведения других литераторов.

В 1811 году Аксаков, всерьез увлекшись литературными занятиями, ушел с государственной службы и переехал в Москву, где познакомился со многими известными литераторами. С началом Отечественной войны 1812 года Аксаков уехал из Москвы в дедовское имение в Оренбургской губернии. Там он продолжает заниматься переводами всемирных классиков и понемногу пишет собственные произведения.

Женился Сергей Тимофеевич в 1816 году на Ольге Заплатиной – дочери известного российского генерала, воевавшего еще у Суворова. В этом браке у них родилось 10 детей, некоторые из которых, повзрослев, стали известны как критики и литераторы.

На государственную службу Аксаков вернулся в 1827 году. По рекомендации министра просвещения А. С. Шишкова, он получил должность цензора в Московском цензурном комитете. Это были очень сложные годы в его жизни. С одной стороны, он получал постоянные взыскания от начальства за то, что не слишком усердно отыскивает крамолу в литературных произведениях и в периодических изданиях, которые были за ним закреплены. С другой стороны, он становится жертвой нареканий товарищей-литераторов, как «душитель свободного слова». Ведь будучи цензором, он был вынужден не только искать, но и находить крамолу.

Впрочем, как вспоминают современники, Аксаков-цензор отличался от большинства своих коллег не столько тем, что искал опасное инакомыслие, сколько тем, что очень придирчиво относился к литературному качеству проверяемых текстов.

На этой должности Сергей Тимофеевич проработал около четырех лет, а потом был вынужден уйти в отставку.

Огромную роль в жизни этого человека сыграли театральная и литературная критика. Об этом можно рассказать очень много, однако тема нашего повествования другая. Поэтому обратимся к С. Аксакову все-таки как к охотнику и автору произведений о природе и охоте.

Рыбная ловля и охота были его отрадой и способом уйти от театрального, литературного и, особенно, чиновничьего мира. Удивительно, что так поздно – лишь на закате жизни – Аксакову пришла в голову мысль подробно написать об этих своих увлечениях.

В конце 30-х годов начался долгожданный период в жизни писателя, когда он уволился со всех своих служб и отбыл в имение. Вообще, он был зажиточным помещиком, ему принадлежало несколько поместий, около тысячи душ крепостных и несколько тысяч десятин земли. Богатство в России тогда измеряли не в капитале, а в количестве душ и десятин.

Отойдя от столичной суеты, Аксаков занялся написанием «Семейной хроники», а потом, в конце 40-х годов, загорелся идеей о создании книги об ужении рыбы.

Это была очень свежая идея. В русской литературе он стал пионером в этом деле. В итоге в 1850-х годах вышли его «Записки об ужении рыбы». Их очень хорошо приняла публика и вполне благожелательно – критика.

В 1849 году Сергей Тимофеевич начал работать над продолжением «Записок об ужении…», и в итоге из-под его пера появилось вполне самостоятельное произведение, которое все приняли совершенно восторженно. Это были его знаменитые «Записки ружейного охотника» (полное название, данное автором: «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах»), которые он закончил в 1852 году.

Произведение это не было «техническим пособием» охотника. Это скорее был сборник литературных эссе, посвященных тем или иным видам и аспектам охоты, причем не только ружейной. Здесь нашлось место и травле при помощи ловчих птиц, и основам дрессировки собак, и всему остальному, что очень интересовало охотников XIX столетия.

Вот что писал об этой книге известный русский мыслитель Н. Г. Чернышевский: «Что за мастерство описаний, что за любовь к описываемому и какое знание жизни птиц! Г-н Аксаков обессмертил их своими рассказами, и, конечно, ни одна западная литература не похвалится чем-либо, подобным «Запискам ружейного охотника».

Что интересно, второе издание «Записок ружейного охотника» натолкнулось на жесткое сопротивление цензурного комитета, который отыскал в этой книге следы какой-то крамолы на самодержавие.

Вдохновленный успехом своей охотничьей книги, Сергей Аксаков задумал издать периодически выходящий журнал «Охотничий сборник», однако Цензурный комитет отказал ему в регистрации сборника. Причина – трения с цензурой самого Сергея Аксакова, а также его сына Ивана.

Если говорить о Сергее Аксакове как о рыболове или охотнике, то можно с уверенностью сказать, что ничего выдающегося в этой области знаний и умений он не совершил. Охотником он был самым рядовым.

Но его отличие от других трудно преувеличить. Именно Сергей Тимофеевич Аксаков впервые в истории российской охоты и литературы написал и издал книгу, целиком посвященную охоте. Причем книга эта – «Записки ружейного охотника» – была полностью построена на отечественном материале и часто использовала народные понятия и определения. Безусловная ценность произведения еще и в том, что написано оно не просто охотником, но – профессиональным литератором.

Так что популярным справочником книгу назвать сложно. Это – полноценный сборник литературных эссе на охотничью тематику.

Надо сказать, многие из приведенных Аксаковым фактов у современного человека, знакомого с элементарной биологией, могут вызвать только улыбку. Да и касательно технической части охоты автор сам понимает, что не может быть авторитетом для молодых охотников. Вот что он пишет в самом начале своей книги: «Я думал сначала говорить подробно в моих записках вообще о ружейной охоте, то есть не только о стрельбе, о дичи, о ее нравах и местах жительства в Оренбургской губернии, но также о легавых собаках, ружьях, о разных принадлежностях охоты и вообще о всей технической ее части. Теперь, принявшись за это дело, я увидел, что в продолжение того времени, как я оставил ружье, техническая часть ружейной охоты далеко ушла вперед и что я не знаю ее близко и подробно в настоящем, современном положении».

В самом деле, Сергей Тимофеевич надиктовывал текст этой книги своей дочери в то время, как сам он уж лет 20 не брал в руки ружья, сначала – за неимением времени, а потом и из-за нездоровья – к концу жизни его стало подводить зрение.

Великий русский писатель Иван Сергеевич Тургенев написал статью, посвященную критике этого произведения. Собственно, критики там было немного, в основном – уточнения, а больше – похвалы. В частности, он пишет о правильном подходе к воспитанию собак, который пропагандирует Аксаков. Этот метод – терпение и доброжелательность, а не применение жесткой силы и подавления воли собаки – практикуется и сейчас: «Правила, предлагаемые автором для дрессирования собак, очень верны; нам приятно видеть, что даже двадцать лет тому назад г-н Аксаков не одобрял парфорсов и прочих штук и фокусов немецкой дрессировки, которая господствовала в то время. Действительно, приучите дома собаку к послушанию, к апелю, к слову «назад!», заставьте ее, шутя, подавать вам бумажку или перчатку (но никак не камень или даже ключ, как советует г. А – в) – и отправляйтесь с нею потом в поле: если в ней есть кровь, порода – а это главное, – ваша собака скоро поймет, чего вы от нее требуете».

Техническая же часть книги, по мнению ведущих охотников того времени, да и по словам И. С. Тургенева, «слаба и неполна».

Впрочем, некоторые советы С. Аксакова относительно стрельбы очень пригодятся и охотнику XXI века. В частности, он настойчиво советует молодому охотнику: «Никогда не думать, что можешь дать промах». И действительно, это отмечают и современные тренеры по стрелковому спорту, для стрелка важны, во-первых, навык, а во-вторых, правильный психологический настрой и уверенность в точном выстреле.

Но, что бы современные читатели ни думали и ни говорили об этой книге С. Аксакова, И. Тургенев – коллега автора на литературном и на охотничьем поприще, а также его справедливый критик – воздает ей должное:

«Он смотрит на природу (одушевленную и неодушевленную) не с какой-нибудь исключительной точки зрения, а так, как на нее смотреть должно: ясно, просто и с полным участием; он не мудрит, не хитрит, не подкладывает ей посторонних намерений и целей: он наблюдает умно, добросовестно и тонко; он только хочет узнать, увидеть. А перед таким взором природа раскрывается и дает ему «заглянуть» в себя. Оттого вы будете смеяться, но я вас уверяю, что когда я прочел, например, статью о тетереве, мне, право, показалось, что лучше тетерева жить невозможно…»

Заканчивает Тургенев критику «Записок…» цитатой из «Урядника», опубликованного в «Древней российской вивлиофике» (первом энциклопедическом издании письменных памятников российской истории, предпринятом в конце XVIII века Н. И. Новиковым). Закончим этой же цитатой свое повествование и мы:

«Паче же почитайте сию книгу, красныя и славныя охоты, прилежные и премудрые охотники да многие вещи добрые и разумные узрите и разумеете. Аще с разумом прочтете, найдете всякого утешного добра…»

Сергей Тимофеевич Аксаков умер в Москве 30 апреля (12 мая) 1859 года и похоронен на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой своего кумира Н. В. Гоголя.

Сергей Бутурлин: Орнитолог, юрист и оружейник

Зоологи знают его как непререкаемый авторитет в области орнитологии. Стрелки и оружейники отлично знакомы с его монументальными трудами по оружиеведению. А если мы возьмем и совместим две такие далекие области знаний, как оружиеведение и орнитология, то что получим в итоге? Правильно, мы получим охоту!

Именно таким разностороннейшим человеком, привнесшим огромный вклад в российскую науку о птицах и оружии, и был Сергей Александрович Бутурлин.

А вообще по профессии он был юристом. Но в этой своей ипостаси заметного следа в жизни он не оставил. И так бывает!

Родился Сергей Александрович Бутурлин 22 сентября 1872 года в швейцарском городе Монтре. А детство его прошло в Симбирской губернии, в отцовском имении.

Образование Сергея началось в Симбирской гимназии. Примерно в то же время началось и его самообразование. Мальчик проглотил буквально все книги о природе, охоте и оружии. Это, признаться, сделать тогда было не так уж и сложно, книг таких в Российской империи печаталось совсем немного. В силу чего в этой области знаний существовало огромное количество «белых пятен», которые прямо-таки напрашивались на то, чтобы их раскрасили в самые разные цвета. Именно в этом юный Сергей и видел свое основное предназначение.

Однако связать свою профессию с оружием или с биологией у него не получилось. Его родители резонно предполагали, что ни та, ни другая области знаний будут не в состоянии прокормить ни самого Сергея, ни его будущую семью. Поэтому Бутурлин поступил в престижное Императорское училище правоведения в Петербурге, которое благополучно окончил в 1895 году.

Тем не менее, не получив специального образования в тех областях знаний, которым посвятил всю свою жизнь, Бутурлин никогда не считал себя недоучкой, да и назвать его так никто бы не решился.

Очень знаменательно то, что Сергей Александрович уже в начале своей научной деятельности, будучи еще совсем молодым человеком, занял выдающееся место среди наших зоологов. Как отмечал знавший его близко (и бывший его учеником) выдающийся биолог, один из крупнейших орнитологов с мировым именем Георгий Дементьев: «Кроме замечательной одаренности Сергея Александровича и его широкой эрудиции, он отличался совершенно исключительной работоспособностью. За исключением самого непродолжительного времени, необходимого для отдыха, он работал буквально весь день с утра до поздней ночи; такой распорядок занятий оставался у него до самого последнего времени».

По словам самого Сергея Александровича, огромное влияние на его становление как ученого и натуралиста оказал отец. О нем Бутурлин всегда отзывался с огромным уважением: «Он был чрезвычайно разнообразно и основательно образованным человеком… Он был первым и лучшим учителем природы и жизни».

Характерными чертами этого человека были его предельная основательность и умение доводить любое начатое дело до конца. С детства интересовавшийся разнообразным оружием, Сергей довольствовался тем, что было доступно мальчишке: мастерил луки и научился очень хорошо из лука стрелять. Казалось бы, детское увлечение должно пройти и не оставить никакого следа в жизни. Ну кто из мальчишек не мастерил лук и не стрелял из него? Но не таким был Сергей. Всю накопленную в детстве информацию он записал, систематизировал, и, как итог, получилась брошюра «Как сделать лук и стрелять из него». Его сын впоследствии написал в своих воспоминаниях: «Отец в детстве освоил лук и недурно бил из него до 35 метров».

После лука в его жизни началось время огнестрельного оружия, которое продолжалось до конца жизни. В детстве они с братом, тайком скопив 3 рубля – немалую по тем временам сумму, – купили одну на двоих шомпольную одностволку. Это ружье, заряжавшееся с дульной части ствола при помощи шомпола.

«…С одностволкой отец проохотился два года; ее сменила пистонная коротенькая двустволка Ронже хорошего боя. Потом отцу был доверен роскошный А. Лебеда его деда (ружье знаменитого чешского оружейника Антонина Винцента Лебеды), ныне экспонирующийся в Ульяновском областном краеведческом музее», – пишет его сын в мемуарах.

Нужно отметить, что перечисленные ружья также были шомполками. И лишь в 1886 году в руки Сергея Бутурлина впервые попало казнозарядное ружье, и с тех пор он с ними не расставался. Он постоянно, с 14 лет, вел охотничьи дневники, куда не только записывал наблюдения за птицами – на которых он позже тоже сделал себе имя, – но и очень аккуратно описывал все свои эксперименты с оружием.

Ружья Бутурлин испытывал в различных условиях, отстреливал разные патроны, снаряженные собственными руками. Вместе с тем он читал охотничью периодику, причем не только на русском языке. И, наконец, настал тот день, когда он счел возможным поделиться своим опытом и написать свою первую статью, основанную на личных наблюдениях. В своей статье он, между прочим, оппонировал мнению А. П. Ивашенцова – одного из лучших в Европе знатоков охотничьего оружия. Называлась статья «Цилиндры или чоки?», в ней Бутурлин описывал преимущества чоковой сверловки стволов. Опубликована она была в одном из номеров «Охотничьей газеты» за 1889 год.

Позже Бутурлин познакомится с Александром Петровичем Ивашенцовым и даже будет называть его своим учителем.

С подросткового возраста Бутурлин, обучившись (методом проб и ошибок) препарированию животных, начал собирать коллекцию тушек птиц, которую дополнял новыми экспонатами всю свою жизнь, до самого конца. Так увлечение мальчишки превратилось чуть ли не в самую крупную европейскую коллекцию с огромной научной ценностью.

С годами этот интерес только вырастал. Уже в годы учебы в Императорском училище правоведения Сергей стал параллельно посещать лекции на естествоиспытательском отделении физико-математического факультета Петербургского университета. Одновременно он много работал в Зоологическом музее – под руководством зоолога Валентина Бианки (отца детского писателя Виталия Бианки). Там он разбирал и описывал экспонаты из коллекции птиц. Именно тогда он полностью сформировался как ученый «о двух головах» – орнитолог и оружиевед.

Такая многогранная и сложная наука, как охотоведение, включающая в себя огромное количество специальных и разноплановых знаний – от биологии охотничьих животных до технических характеристик оружия, – начала формироваться именно тогда, когда С. Бутурлин стал активно публиковать свои статьи. Так что можно с уверенностью говорить, что российское охотоведение формировалось во многом под его личным влиянием. В особенности стоит отметить его работы по биологической систематике птиц и по зоогеографии.

Работы по систематике вылились в самые первые для России определители птиц. Таковы, например, его «Синоптические таблицы охотничьих птиц Российской империи», изданные в 1901 году.

А работы по зоогеографии стали основой той части российского охотничьего законодательства, где говорится о сроках охоты. Основываясь на этих работах и своих знаниях, Бутурлин разработал биологически обоснованные сроки охоты на различных зверей и птиц в разных географических областях Российской империи.

Что же касается оружиеведения, то за предельно короткий срок он стал считаться ведущим российским специалистом в области охотничьего оружия. В 1897 году они вдвоем с Ивашенцовым впервые приняли участие во II выставке оружия, которую устроило Императорское Русское техническое общество. Там они выступили в качестве экспертов. С тех пор Бутурлина приглашали на все выставки оружия в качестве главного и самого авторитетного эксперта.

Впрочем, герой нашего повествования хорошо известен в охотничьей среде не только как теоретик. Он активно занимался конструированием как оружия, так и боеприпасов к нему. Причем всегда к этому вопросу подходил, «много не умствуя» (как говорили о нем современники), а исключительно с практической, утилитарной точки зрения. Потому как сам был активным охотником и прекрасно знал, что нужно обычному пользователю ружья.

К мнению Бутурлина прислушивались, а к его работам внимательно приглядывались не только охотники, но и продавцы и производители оружия, привыкшие постоянно держать руку «на пульсе» у потребителя. Книги Сергея Бутурлина об охотничьем гладкоствольном оружии, изданные в начале прошлого века, до сих пор очень полезны и злободневны для охотников. Дело в том, что, несмотря на конвейерное высокотехнологичное производство, смысл и суть охотничьего гладкоствола с тех пор вообще не изменились. Более того, на охоте нет-нет да и мелькнет в руках у какого-нибудь продвинутого охотника ружьишко конца позапрошлого или начала прошлого «века издания».

В 1900 году Сергей Александрович вместе с Борисом Житковым – известным зоологом и впоследствии профессором Московского университета – предпринял длительную экспедицию на Север России. Задачи у экспедиции были исследовательско-зоологические. Двумя годами позже Бутурлин повторил поездку по тем же местам, теперь он ставил перед собой не только зоологические и географические исследовательские цели, но решил подробнее изучить быт и нужды охотника-промысловика. После поездки у него осталось довольно тягостное впечатление о промысле и промысловиках российского Севера. В 1905 году он предпринял такую же поездку по промыслам Сибири, и, опять же, впечатление у него осталось весьма тягостным.

Потом, уже будучи советским чиновником, получив какие-никакие бразды правления в свои руки, он, как мог, старался облегчить участь этих людей, видя свой главный долг в обеспечении их нормальным оружием и «огнезапасами» (как тогда было принято говорить).

Среди знаковых работ Бутурлина, которые просто обязан прочитать любой охотник, назову книги «Стрельба пулей» (1913) и «Дробовое ружье и стрельба из него» (изд. 8-е, 1937). Эти фундаментальные труды до сих пор востребованы не только охотниками, но и исследователями охотничьего оружия.

Итак, Сергей Александрович Бутурлин сочетал в себе знания охоты, оружия и животных, но – не забудем! – также и юриспруденции. Да, он был зоологом, охотником, конструктором, но ведь еще и весьма грамотным юристом и судьей-практиком. Все это дало ему возможность в начале 1909 года подготовить проект охотничьего закона, детально разработанный, подробно и грамотно аргументированный. Работая над законопроектом, Бутурлин исходил из мысли, что, как он пишет, для России «главная гарантия легкости и успешности охранения правил об охоте, а следовательно, и дичи, лежит прежде всего в справедливости, разумности, определенности, простоте и ясности постановлений закона, главные правила которого должны так же легко запоминаться и передаваться среди малограмотного населения, как старинный Петров день».