Текст книги "Отрочество"

Из-за успехов и ощущения своей возросшей физической и какой-то необыкновенной внутренней силы, у него уже проявилось обострённое чувство собственного достоинства. Поэтому, когда к нему относились по-прежнему, как к мальчику, он внутренне противился этому, огрызаясь на грубость и снисходительное панибратство, дерзя своему обидчику, если это был взрослый, в частности мать и бабушка, или наказывая того кулаками, если это были дети, невзирая на возраст и даже пол.

Потому окружающие, особенно самые близкие, стали с опаской сторониться его.

В письме братьям по итогам первой четверти учёбы своих детей, Алевтина Сергеевна опять сообщала: «Настя почти отличница. А Платон учится в основном на тройки. Стал очень сильным, не соизмеряет свою силу и всё вокруг себя нечаянно крушит, даже нам достаётся, прям медведь!».

В связи с быстрым ростом у Платона вырос и аппетит. Он теперь не наедался и всё время просил добавки.

Тогда хитрые женщины решили сбивать ему аппетит сладким. К тому же тётя Рита посоветовала Платону, для полного избавления от энуреза, больше есть сахара.

Поэтому мама и бабушка стали частенько варить кисели из некондиционных ягод, забродившего варенья и других фруктов.

А когда со временем кисель крахмализовался и становился густым, в стаканы с ним доливали молоко, которое так и оставалось на поверхности. И Платон, и Настя чайными ложками сначала делали на стенках стакана дорожки, пропуская молоко вниз, а потом всё это просто размешивали и выпивали как вкусный десерт.

А на десерт решений съезда, названного «Съездом строителей коммунизма», были вынесены три вопроса.

Первым и основным вопросом было принятие третьей Программы партии, в которой намечались пути построения материально-технической базы коммунизма к 1980 году. После принятия новой программы КПСС, вторым вопросом естественно было принятие её нового Устава. А третьим вопросом было принятие 31 октября 1961 года Постановления съезда «О Мавзолее Владимира Ильича Ленина», предусматривавшее вынос из мавзолея и захоронение тела И. В. Сталина у кремлёвской стены.

А пока съезд работал, будущие строители коммунизма добивались новых трудовых успехов, 28 октября запустив первый и самый мощный в мире гидроагрегат Братской ГЭС на Ангаре. На следующий же день на Театральной площади в Москве был открыт памятник основоположнику исторического материализма и «марксизма» Карлу Марксу.

Накануне же закрытия съезда 30 октября СССР на острове Новая Земля провёл испытание ядерного устройства мощностью до 60 мегатонн.

Взрыв водородной бомбы над советским ядерным полигоном был воздушным, став самым мощным взрывом в истории человечества.

Как стало известно позже, самолёт Ту-95 с высоты в 10 километров сбросил на парашюте водородную бомбу, по первоначальному плану мощностью в 100 мегатонн, но для испытаний уменьшенную почти в два раза.

Бомба была подорвана на высоте 4,5 километра. Ядерный гриб от взрыва достиг диаметра в 95 километров и поднялся на высоту до 67 километров. Ударная волна от взрыва трижды обогнула земной шар, снеся все деревянные постройки на расстоянии нескольких сотен километров от эпицентра взрыва. Вспышку от взрыва было видно с расстояния в тысячу километров, хотя над Новой Землёй была сплошная густая облачность. Почти целый час во всей Арктике не работала радиосвязь.

– «А вот вам и Кузькина мать! Но мы специально не стали доводить мощность этой бомбы до ста мегатонн! Иначе бы даже в Москве вылетели все стёкла! Но если будет нужно, мы создадим бомбу не только в сто, но и гораздо мощнее, хоть в двести мегатонн!» – шутил на съезде довольный Никита Сергеевич.

Мощность этой советской водородной бомбы оказалась почти в десять раз больше суммарной мощности всех боеприпасов, истраченных всеми странами во Второй мировой войне.

Это сообщение вдохновило не только всех советских людей, но и людей доброй воли во всём мире. Империалистам теперь пришлось крепко задуматься о последствиях новой войны для себя и своих народов.

И на следующий день, 31 октября, с принятием третьей программы КПСС, началась «Эпоха развёрнутого строительства коммунизма в СССР».

– «Ну, что, мои детишки?! Вам предстоит строить коммунизм и самим же жить при нём! Счастливые вы! Но для этого вам надо хорошо учиться, чтобы много знать и использовать это в своей дальнейшей работе!» – подвёл отец итоги первой четверти у детей.

Но его дети были счастливы уже сейчас – начались осенние каникулы.

Платон теперь отсыпался, радуясь, что его по утрам по радио не сопровождает «Пионерская зорька» и особенно утренняя гимнастика для школьников с её вечным будящим криком ведущего мальчишки: «На зарядку, … на зарядку – становись!».

В основном он гулял во дворе с друзьями, чаще всего играя в футбол.

А в плохую погоду Платон, кроме просмотра детских передач по телевизору, рисовал, в частности раненых китов, разбивающих и проглатывающих китобойную лодку вместе с рыбаками, или разглядывал и изучал купленный им с Настей глобус.

А когда к нему в гости одновременно заходили два Саши – Комаров и Сталев, а к Насте – её подруги Лида, Оля и Наташа, и в их комнате становилась очень шумно, бабушка Нина возмущалась в соседней комнате:

– «Пошто это так робята хазят? Индо сивы мерины!».

А иногда в гости приезжал отец, или брал их с собой гулять по Москве, получая всё больше удовольствия от общения с подрастающими детьми.

Но по его радужному настроению вновь нанесла удар советская бюрократия, когда 4 ноября Зам. председателя Верховного суда РСФСР Сергеева направила Представление в Народный суд 8 участка Свердловского района. Она просила об отмене его прежнего определения от 14 ноября 1960 года о прекращении дела и разрешения спора сторон по существу.

– Опять лыко, мочало – начинай сначала! – досадовал Пётр Петрович.

– Только праздник мне испортили! – вторила ему Алевтина Сергеевна.

Но настроение было испорчено не только Кочетам, но и большинству советского народа, когда «по многочисленным просьбам трудящихся» 10 ноября Сталинград был переименован в Волгоград.

Название поменялось и у хоккейной команды, за которую болел Платон, когда 21 ноября 1961 года «Динамо» сенсационно разгромило ЦСКА с рекордным счётом 14:5. После этого Платон решил полностью переключиться на боление лишь за «Динамо» и во всех видах спорта, согласившись с давним предложением Сталева и Симаева.

– «Да я тоже об этом давно думал. Но как-то всё это время в хоккей болел за ЦСКА, но совсем немного и больше по привычке! А я ведь фактически болею только в футбол за «Динамо»! А в хоккей – так – только начинаю! Ладно, буду во всех видах спорта теперь болеть только за «Динамо» Москва!» – согласился Платон.

Но давно назревшее решение принял не только Платон Кочет, но и Генеральная ассамблея ООН, 24 ноября приняв Декларацию о запрещении применения ядерного оружия для целей войны.

И теперь новые и разные решения посыпались отовсюду, начавшись с 27 ноября, когда Нарсуд 8-го участка Свердловского района согласился с доводами Верховного суда и отменил своё же прежнее решение, назначив новое слушание «по существу вопроса» на 18 декабря. Но данное слушание не состоялось из-за неявки сторон, занявшихся пока подковёрной борьбой.

– Как же у нас все бюрократы просто бегут наперегонки впереди паровоза, пытаясь доказать вышестоящей власти свою к ней лояльность?! – в очередной раз убедился Пётр Петрович.

И ближайшие дни подтвердили это на разных уровнях, в том числе и на международном, когда сначала 30 ноября станция московского метрополитена «Сталинская» было переименована в «Семёновскую», а затем 2 декабря Фидель Кастро провозгласил курс Кубы на строительство социализма в стране.

С 4 по 15 декабря в Москве прошёл 5-ый Всемирный конгресс профсоюзов.

А ещё 8 декабря в СССР были приняты Основы гражданского законодательства и Основы гражданского судопроизводства, теперь напрямую касавшиеся Кочетов. Правда, их ввод в действие планировался лишь с 1 мая 1962 года.

И многое из происходящих событий было впервые, когда, например, 15 декабря впервые в истории воздушных сообщений был совершён межконтинентальный перелёт. Советские самолёты Ан-12 и Ил-18 совершили перелёт из Москвы в Антарктиду и обратно.

Новые успехи были и в международной антиколониальной борьбе, когда 18 декабря армия Индии освободила свои прибрежные территории Гоа, Даман и Диу, долгое время бывшие португальскими колониальными анклавами.

В этот же день Женевское совещание по Лаосу одобрило согласованные всеми сторонами тексты проектов Декларации о нейтралитете страны и Протокола к ней. На основании этого 27 декабря премьер-министр Лаоса Суванна Фума и руководитель Патриотического Фронта Лаоса (ПФЛ) Суфанувонг прибыли во Вьентьян для переговоров о национальном примирении. Однако принц Бун Ум отказался продолжить диалог.

Зато к согласию пришли Кочеты, наконец, купив искусственную двухметровую ёлку и поставив её в комнате у детей.

И, пока Платон был в школе, сестра, мать и бабушка нарядили её, используя все ёлочные игрушки, в том числе самодельные, сделанные Настей с мамой ещё на Сретенке. А Пётр Петрович привёз к новой ёлке набор новых игрушек, которые он сам вешал на неё вместе с сыном. Так что в этом все приняли посильное участие.

Новый, 1962 год, в этот раз Кочеты встречали по-настоящему – с тостами у телевизора, потому всем было необыкновенно интересно. К тому же сосед Борис Григорьевич встречал его в гостях у сына Юры.

И все последующие дни каникул и ещё долго после них ёлка радовала семью своей красотой и аккуратностью, в том числе на день рождения Платона 15 января.

И если раньше, когда ёлка была живая, она долго не стояла, то теперь искусственную ёлку не разряжали до 20 января – дня рождения Нины Васильевны.

– «А как хорошо с искусственной ёлкой-то?! Иголки не надо подметать!» – первой вслух радовалась бабушка, про себя понимая, что теперь ёлка всегда будет стоять и до её дня рождения.

– «И природу сберегаем! Вот что значит химизация народного хозяйства при строительстве материальной базы коммунизма! Хорошо, что Элька пошла по этой части!» – подхватывал её радость и Пётр Петрович, всегда смотревший на многие вопросы широко, глубоко и по-государственному.

– «И поливать её теперь не надо, чтобы долго стояла!» – обрадовалась, наконец, осуществлению своей давней мечты – продержать новогоднюю ёлку не только до дня рождения сына, но и до «маманиного» дня рождения – Алевтина Сергеевна.

– «И не надо теперь делать под неё деревянный крест или ставить в ведро с песком, а потом выбрасывать на помойку!» – увидел свои рациональные зёрна в искусственной ёлке и Платон.

– «Да-а! И не надо теперь зимой песок искать, а из ёлки делать ручной пулемёт, чтобы с ним потом по снегу ползать, да и палец себе не обрежешь!» – под хохот взрослых добавила самая младшая в семье, показывая шрам Платона на основании указательного пальца его левой кисти.

– «А-а! Насть, а помнишь ещё, как мы тогда играли в войну на Сретенке?!» – оставил тот за собой последнюю точку.

Погода в эти каникулы выдалась малоснежная и не морозная. Так что дети подолгу пропадали на улице, с удовольствием играя и подолгу валяясь в снегу. Мальчишки часто устраивали перестрелки в снежки или соревновались на точность и дальность их бросков.

А дворовый спортивный лидер Коля Валов даже умудрялся перебрасывать снежок через крышу их четырёхэтажного дома. Платону же это занятие не удавалось, и он был далёк от рекорда, оказываясь чуть лучше полных неумех. И лишь при бросках с ближней дистанции он с силой попадал в цель, а своими крепкими горячими кистями успевал быстрее всех лепить жёсткие снежки.

После такой зимней прогулки во дворе мама давала им веник, чтобы они ещё на лестничной площадке обмахнули с себя снег.

А в некоторые дни, как и в прошлые зимы, по вечерам отец возил детей на каток в Парк культуры и отдыха имени Горького, где они брали коньки напрокат. И опять Настю надолго не хватило. Так что после каникул Платон ездил на вечернюю встречу на катке с отцом один.

Услышав от сына не прошедший его интерес к оружию, на день рождения Пётр Петрович подарил ему пистолет с пружинным механизмом, стрелявший палочками с резиновыми наконечниками в виде полых чашечек. В результате эта «пуля» прилипала к стене и так, некоторое время не отлепляясь, держалась на ней. Настрелявшись в прилагаемую мишень и порвав её, дети перешли на натуру.

Платон стал стрелять по целям из старых оловянных солдатиков, деревянных кубиков и даже маленьких игрушечных машинок.

Но особенно ему было интересно стрелять по мухам. И вскоре все крашеные стены кухни и туалета оказались в лепёшках от расплющенных мух.

Но озорник не забывал и при случае залепить оную пулю в лоб зазевавшейся сестрёнке. Но и та долго в долгу не оставалась. Но её выстрелы в основном следовали в спину и затылок убегающему брату.

Когда же шалуны добрались и до бабушки, мама прекратила такую охоту. Она сломала обе «пульки», положив конец этому безобразию.

Тогда предприимчивые и неугомонные дети стали стрелять карандашами. При этом дальность стрельбы и «убойная» сила заметно возросли, что теперь и вовсе грозило травмой глаз.

Тогда матери пришлось срочно пойти на радикальные меры, уже сломав и выбросив сам пистолет, наложив на эту игру детей своё полное эмбарго.

Полное эмбарго на торговлю с Кубой с 3 февраля ввели и США.

Но, в отличие от детей Кочетов, не возмутившихся таким кардинальным решением своей матери, 4 февраля вторая Генеральная национальная ассамблея народа Кубы приняла Вторую Гаванскую декларацию с осуждением решения об исключении Кубы из Организации американских государств (ОАГ) и обвиняющую в заговоре против Кубы олигархические правительства Латинской Америки во главе с США.

Но иногда с ними удавалось договориться, когда была взаимная выгода для СССР и США. Так 10 февраля в Берлине был совершён обмен американского лётчика Ф. Г. Пауэрса, самолёт которого У-2 был сбит ещё 1 мая 1960 года под Свердловском, на советского разведчика Рудольфа Абеля.

После этого и дети их двора стали играть в разведчиков и контрразведчиков, прячась по подъездам своего дома, бегая друг за другом по двору и забегая на соседние стройплощадки, где вместо постепенно сносимых барков стали строить кирпичные, блочные и панельные дома.

А в остальное время мальчишки отдавали время игре в зимний футбол, который Платон очень полюбил, так как можно было бегать ещё быстрее, не боясь ушибиться при падениях и при этом испачкаться.

А у кого были коньки – ходили кататься на хоккейную коробку, стоявшую напротив школы № 20, в которой училась Настя и половина детей их дома. Не имевший же своих коньков Платон изредка ходил посмотреть на катание товарищей.

В одну из таких прогулок тёплым зимним вечером, одетый в демисезонное пальто и кепку, Платон стоял на куче снега над бортом хоккейной коробки, не вытаскивая на холод засунутых в карманы пальто рук, и смотрел на катание своих дворовых друзей, коих тогда было пятеро.

В один из моментов к нему подкатил незнакомый взрослый мальчишка и перелез через борт, встав напротив.

– «Ты чего это снегом кидаешься!» – грозно спросил тот.

– «А я не кидаюсь! У меня даже рукавиц нет! Вон, мои руки всё время в карманах!» – смущённо улыбаясь, начал оправдываться Кочет перед неожиданным дурачком.

Но не успел он договорить фразу, как получил сильный удар кулаком под дых. Но уже накаченный пресс мальчишки вовремя среагировал и Платон совершено не почувствовал боли. Но от резкого удара кепка надвинулась на его лоб, а он сам, также стоя, сполз по снежному скату вниз. У нападавшего получился не удар, а резкий толчок. Тут же Платон выдернул из карманов пальто руки, поправил кепку и быстро вскочил на бруствер. Но наглеца и след простыл, да так быстро, что Платон даже не успел рассердиться, а подскочившие друзья не успели толком разглядеть его. Они внимательными взглядами осмотрели всё пространство, запруженного детворой, катка, но негодяя труса уже нигде не было.

– «А чего ты сам не врезал ему?» – интересовались мальчишки.

– «Так я ни в чём не был виноват, потому ничего не боялся и руки держал в карманах! Хорошо, что хоть мой пресс удар выдержал, и получилось, что он меня просто толкнул!» – удовлетворил их любопытство Платон.

– «Ничего себе толчок?! Я бы от такого удара точно бы скорчился от боли! Ну, ты. Платон, и кремень!» – за всех, с гордостью за своего друга, ответил Саша Комаров.

– Жалко, я его лица не запомнил! А то встретились бы! Ладно! Надо не смотреть, как другие катаются, а самому кататься! – решил он, предвкушая свой скорый поход с отцом на коньках.

За это время он научился хорошо кататься на гагах, и они с отцом уже гоняли по ледяным дорожкам всего парка, иногда закладывая виражи и эффектно тормозя.

Иногда Платон по приглашению Саши Сталева приходил в его компанию, которая в основном на коньках гоняла в хоккей по льду замёрзших котлованов. Платону давали клюшку, и он действовал на ногах, быстро научившись контролировать шайбу и раздавать пасы партнёрам на коньках.

Но он в душе был бомбардиром таранного типа, всегда нацеленным на чужие ворота и не ищущим хитрых и долгих ходов к ним. Потому, не имея возможности быстрее соперников на коньках добежать до чужих ворот, он стал осваивать дальние броски, в коих вскоре весьма преуспел.

И игроки соперников стали бояться его бросков, на всякий случай уворачиваясь от брошенной им шайбы. А поскольку Платона никто не учил броскам, то он пробовал делать их по-разному, новаторски подходя к поиску оптимальных вариантов для разных ситуаций. Причём он, сам того не зная, стал бросать шайбу не щелчком с замаха, а чуть ли не одними кистями, без замаха и любой стороной крюка клюшки, причём хватом и слева и справа. Ведь он был двуруким и двуногим, но с преимуществом правых конечностей.

То есть, он постепенно научился отрывать шайбу ото льда. Сначала чуть накрывая её, лежащую в стороне от ноги, крюком клюшки и немного вдавливая в лёд, и так немного провозя её по льду, потом резко выворачивая кисти рук вверх, сразу добавляя усилия локтями, предплечьями и поворотом корпуса в пояснице.

Но больше всего он любил бросать, при этом делая очень сильный верхом и потому дальний бросок, в противоположную сторону от хвата руками, не вперёд, а назад, как бы за спину через плечо. Платон чувствовал, как такому его броску помогает всё тело. И когда его партнёры застревали в частоколе коньков и клюшек у чужих ворот, то они отдавали ему пас назад, а сами разъезжались в разные стороны от ворот, готовясь, в случае чего, добить отскочившую шайбу. И даже без коньков Платон часто забивал. Ему так понравилось играть в хоккей, что он стал мечтать о коньках, узнав, что для хоккея оказывается нужные другие коньки – канады. И теперь он больше увлёкся коньками.

Он даже начал болеть по телевизору за наших спортсменов, когда 17 и 18 февраля 1962 года в Москве состоялся 56-ой чемпионат мира по классическому конькобежному многоборью, завершившийся победой в общем зачёте Виктора Косичкина, ставшего третьим на дистанции 10.000 метров. Дистанцию на 500 метров выиграл Евгений Гришин, а на 1.500 – Борис Стенин. Остальные победы на дистанциях 5.000 и 10.000 метров были за шведами Нильссонами. Вместе со 107.000 зрителей Лужников он особенно следил за решающим последним забегом Виктора Косичкина и шведа Йонни Нильссона.

Теперь и большинство политических и прочих новостей семья Кочетов стала узнавать по телевизору.

Так Платон узнал, что 19 февраля в Женеве состоялась очередная встреча руководителей трёх противоборствующих в Лаосе сторон. А 20 февраля о первом американском орбитальном полёте, на этот раз Джона Гленна на космическом корабле «Меркурий-6».

И вся семья Кочетов теперь стала смотреть по телевизору не только новости и другие передачи, но и художественные фильмы.

Но ещё в Москве по соседскому телевизору и в кинотеатрах Платон вместе с родителями успел посмотреть кинофильмы «Адские водители», «Где одного алиби мало», в названии которого он по незнанию сначала делал ударение на первом «и», а также «Бродяга», «Кочубей», «Тарзан» и «Багдадский вор», иногда представляя себя в роли одного из героев фильмов.

Во время одного из таких мечтаний при выходе из школы, Платон неожиданно получил сильнейший удар снежком в глаз, после чего тот долго слезился и был закрыт лёгкой пеленой. Но к его сожалению никто не смог сообщить ему имя хулигана. Да, если бы даже он и знал его, то всё равно было понятно, что тот кидал снежок в любого выходящего из дверей школы. А когда увидел в кого попал, то, испугавшись, наверно сразу драпанул что есть мочи.

Это чуть было не сорвало его очередную лыжную поездку с отцом в воскресенье на станцию Планерную. Но глаз быстро восстанавливался и помехой очередным его подвигам на громадной горе не явился. А сослуживец отца Лев Ефимович Барский так даже открыто восхитился успехами весьма рослого тринадцатилетнего подростка – сына своего коллеги, сфотографировавшись с Кочетами на память.

В этот период из-за прилива сил Платон чувствовал себя Гераклом, готовым исполнить и все его подвиги.

Поэтому семнадцатилетний сосед с первого этажа их подъезда и самый сильный в их доме Слава Баринов, как-то раз взял рослого мальчишку с собой на свидание с двумя девочкам, с которыми познакомился накануне и которым обещал привести на свидание своего друга – ровесника.

– «Пойдём со мной к девчонкам, поблядуем!» – резюмировал он свою просьбу.

– «Да ты что?! Я таким делами не занимаюсь!» – как-то неуверенно ответил Платон, по телу которого внезапно пробежал какая-то непонятная дрожь.

И Слава это уловил, став очень упрашивать Платона выручить его хоть один раз. И тот, ещё не имевший опыта любовного общения с девчонками, из-за любопытства согласился.

– «Платон! Ты только не говори девчонкам, сколько тебе лет, просто поддерживай разговор и всё, как ты умеешь! Я не хотел никого другого брать – кто мал, а кто глуп!» – польстив, предупредил он отрока.

Встреча состоялась на пустынной обочине МКАД со стороны съезда в Реутов на улицу Победы. Крепыш Слава, друживший с реутовской шпаной и бывшими зеками, и которому лидировать было не привыкать, сразу взял инициативу разговора в свои руки. В их доме № 18 он был авторитетом и по возрасту и по физической силе, но уже чуть уступая Платону в росте.

Девчонкам сразу понравился рослый и симпатичный друг Славы, и они с удовольствием кокетничали с ним. А тому такое внимание было приятно, и он хоть и немного по привычке стеснялся, но с удовольствием поддерживал беседу, вовремя и к месту вставляя свои комментарии и уточнения, но, не ставя под сомнение авторитет своего старшего товарища.

И Слава с удовлетворением оценил это. А Платон опять почувствовал, что он вполне комфортно чувствует себя в компании старших по возрасту парней и девчат. Их оживлённая и непринуждённая беседа затянулась надолго.

Но стоявший без движения, одетый в свою любимую светлую лёгкую лыжную курточку Платон стал замерзать, начав даже топтаться и дрожать. И тогда Слава предложил другу покурить для согрева. Платон сначала отнекивался, сославшись на то, что не курит вообще, так как не любит это дело. – «Так ты хоть попробуй! Может понравится!?» – вальяжно и покровительственно предложил Слава свою папиросу.

– «Так я пробовал ещё три года назад, так мне не понравилось!» – продолжал отнекиваться подросток.

Но после продолжившихся настойчивых уговоров друга и девчонок, совсем замёрзнув, он решил попробовать согреться хоть так.

– «Платон! Молодому человеку в жизни всё приходится когда-то пробовать в первый раз: курить, пить, целоваться и …!» – под хохотки девчонок подвёл базу Слава.

И Платон согласился, несколько раз неумело втягивая дым в рот, но тут же выпуская его наружу, боясь пропускать в лёгкие.

– «Ну, так не курят! Надо затягиваться – вдыхать дым или проглатывать его, а потом остатки выпускать наружу!» – продолжал учить Слава начинающего.

– «Ты что?! Когда я первый раз курил сухие брусничные листья, то так втянул их в себя, что до сих пор неприятно вспоминать. Кстати, махорку тоже пробовал!».

– «Так эти папиросы не махорка – они ароматные!» – не унимался Слава, поднимая авторитет и своих папирос.

– «Не! Так всё равно я не согреюсь! Не моё это! На, докуривай!» – передал он фактически целую папиросу её доброму хозяину.

– «Давай лучше поборемся – немного повозимся для согрева!» – неожиданно предложил он Славе, тут же сильно обнимая того за пояс и чуть приподнимая над поверхностью.

– «Да ну, тебя, медведя!» – отшутился Слава, боясь, что замёрзший Платон сейчас переломает ему кости.

Ему уже приходилось бороться с ним, но одолеть не удавалось. Но к счастью Славы и его дворового авторитета он оказался единственным в их дворе, кого Платон тоже не мог одолеть. Потому он пошёл другу навстречу, распрощавшись с девчонками и назначив им новую встречу.

По дороге домой Слава показал, как он писает на ходу через дырку в кармане, а всё ещё дрожавший Платон объявил, что эти курящие девчонки ему не понравились и встречаться с ними он не хочет, заключив, чтобы Слава искал себе другого компаньона.

– «Жалко! Ты ведь им понравился!» – искренне сожалел Баринов.

– «Ну, как, поблядовал?!» – ехидно спросил его на лестнице подъезда Саша Комаров.

– «Он – да! – кивнул Платон головой вниз, где с сестрой в однокомнатной квартире проживал Слава Баринов – А я замёрз!».

Но истинной причиной отказа Платона была его симпатия к ровеснице Лиде Ворониной, жившей в доме напротив и учившейся в пятом классе его же двадцать первой школы.

Лида была симпатичной, рослой и стройной девочкой с русыми волосами и серыми глазами. Она всегда приходила играть к ним во двор и дружила со многими девочками их дома, тоже давно положив глаз на симпатичного рослого и весёлого, доброго мальчишку.

Но Платон об этом узнал лишь в школе, когда, как дежурный по классу, послу шести уроков в первую смену остался убираться в нём. Не успел он закончить уборку, как у дверей появились учившиеся во вторую смену шумные пятиклассники, пытавшиеся уже зайти в класс. Но их выгнала из класса второгодница Лида, встав в проёме двери и любуясь, как Платон лихо заканчивает уборку. Он тоже с улыбкой залюбовался ею, заглядевшись на уже весьма заметную девичью грудь, на которую спускался алый пионерский галстук, а над ним аллеи её красивые губы на улыбающемся серыми глазами лице. Тогда их глаза встретились и они поняли, что давно нравятся друг другу.

Но Платон не знал, что с этим надо делать дальше. И Лида не знала.

Их давняя симпатия до этого выливалась лишь в совместных играх во дворе, когда Платон следил за своей любовью, чтобы никто Лиду не обидел.

И она тоже исподтишка заглядывалась на Платона, на людях не демонстрируя своей симпатии к нему. И только после этой встречи в школе, подростки поняли, что нравятся друг другу.

А их друзья и подруги давно уже подметили эту детскую симпатию, но отнеслись к ней по-разному. Кто-то из добросердечных старался в играх опекать её, создавая возможность им оказаться рядом. А кто-то из завистливых ребят – наоборот, старался помешать им, иной раз, как девчонки, разнося грязные сплетни, или в другой раз, как мальчишки, отпуская сальные реплики. Но никто из них, боясь силача Платона, не решался оказывать на Лиду физического воздействия.

Зато на него большое воздействие оказало переохлаждение во время свидания на МКАД, и Платон заболел, во время болезни налегая на чтение художественно литературы. Немного оправившись, он принялся навёрстывать упущенное им по школе, особенно новые разделы математики, самостоятельно разбираясь в них.

Но один из разделов Платону никак не давался. Но он сам нашёл путь решения сложной задачи, после выздоровления весьма удивив этим учительницу математики – пожилую, но ещё красивую и статную, Ефросинью Максимовну Педан. Она ещё давно до этого обратила внимание на способного к математике мальчика, когда он также после болезни нашёл своё оригинальное решение задачи на приведение к единице.

– Он, оказывается, не только большой и симпатичный, но ещё имеет аналитический ум и умеет мыслить не формально! Да, сильный ученик во всех отношениях! – для себя тогда отметила Ефросинья Максимовна.

Когда у Платона в шестом классе начался прилив сил, и он всё вокруг себя стал нечаянно крушить и ломать, порой причиняя боль окружающим, мать побеседовала об этом с учителем физкультуры Александром Васильевичем Новиковым. Тот посоветовал Платону заняться гантельной гимнастикой и настольным теннисом – в основном для выработки правильной координации движений и ловкости. И Платон стал вечерами ходить в свою школу на занятия секции настольного тенниса, постепенно научившись не только играть, но и соизмерять свою силу, отработав координацию движений.

Даже на уроках физкультуры в школьном коридоре, где ученики их класса в основном, разбившись на две команды, соревновались в попадании маленьким мячом в разноцветную пирамидку, он теперь иногда отмечался точностью. Пирамидка была раскрашена сверху вниз красным, жёлтым, синим и зелёным цветами, попадания в которые давало соответственно очки от пяти до двух. Одно очко давалось за касательное попадание и ноль за промах. Соревнование было азартным и повторялось несколько раз до звонка об окончании урока, который начинался бегом по коридору и зарядкой, а уж потом соревнованием в ловкости. Такие занятия физкультурой были только в плохую погоду межсезонья. В снежные дни у них были лыжи в большом школьном саду, а в тёплые и сухие осенние и весенние дни они занимались лёгкой атлетикой на улице. И все ученики теперь с нетерпением ждали пристройку к их школе большого спортивного зала, мечтая играть в нём в волейбол и заниматься акробатикой и гимнастикой. А пока из игр вечерами в коридоре на первом этаже работала секция настольного тенниса, занятия в которой позволили Платону научиться соизмерять свою силу и движения.

Кое-что посоветовал ему и заезжавший к ним в гости дядя Юра. Он, в частности, предложил племяннику начать отжиматься от пола, чтобы его грудь превратилась в молодецкую. И Платон старался. Он был рад, что и его друг и сосед по парте Саша Сталев тоже был большим любителем спорта, успешно занимаясь его многими видами. Более того, он был в их классе самым спортивным, ловким и координированным, даже крепким, потому и был избран физоргом класса. И этим он вполне оправдывал свою фамилию.

Его даже учитель физкультуры прозвал «Наш стальной Сталев».

Однако ему этого было мало. Он хотел превзойти Платона во всём. Но объективно это пока было невозможно.