Текст книги "Линкоры"

Пущенные с большего далека ракеты, при современных системах обнаружения, с прогнозируемой долей вероятности засекались и сбивались различными средствами противоракетных систем. А уж подойти кораблю противника на расстояние дальнобойности артиллерии считалось вообще практически невозможным – его просто не подпустят.

Однако… у нас ведь описываются исключительные случаи.

Атлантика. 04 час. 50 мин.

Англичане цепко держали японский линкор на «крючке» радаров. При этом эти перестраховщики дублировали каналы поступления данных. Перемещение «японца» отслеживались со всех кораблей, а также с самолета радиолокационного дозора «Sentinel R1», буквально пронизывая обширный участок океана пресекающимися, переплетающимися интерференцией, накладывающимися друг на друга лучами РЛС.

Штаб в Лондоне, поскольку подлодка «Вэндженс» не успевала с выходом на боевую позицию, трезво оценив погодные условия, принял решение сливать информацию о местонахождении японского линкора «звездно-полосатым», у которых на пересекающих курсах, в открытом океане находилось несколько подлодок.

Конечно, разыгравшийся шторм жутко досаждал экипажам легких фрегатов и эсминцев, но упрямые англичане, отгородившись от холодного ветра и брызг бесноватого океана в герметичных коробках своих кораблей, продолжали преследование, старательно сжигая топливо. Самолеты авиакрыла, выполнив свою задачу, с усилением ветра, закономерно не желая гробиться в такую погоду, поплюхались на мокрую от долетающих брызг палубу.

Технику быстро опускали в ангары, оставив только крепко принайтовленное к палубе дежурное звено. Интенсивные нисходящие воздушные потоки, вызывающие на поверхности океана шквальный ветер, создавали угрозу быть сброшенным за борт, и парни в желтых фуфайках старались лишний раз не показываться на продуваемой ветрами палубе.

По траверзам авианосец сопровождали эсминец «Диамант» и фрегат «Норфолк». Эсминец «Эдинбург», выдвинувшись далеко вперед, перекрывал левый сектор по ходу соединения.

Восточный курсовой сектор контролировал фрегат «Сент-Албанс». Корабль, терпеливо перекатываясь на волнах, шел малошумной и экономичной скоростью на тандеме: дизель-генераторы и электродвигатель.

Соединение Королевского флота.

Авианосец «Илластриес»

Когда оператор РЛС обнаружения надводных целей доложил о появлении на радаре новой крупной засветки, старший офицер, замещавший на боевом посту командира авианосца, в попытке идентифицировать радарный контакт, кинулся сопоставлять поступающие данные на своем мониторе с информацией, передаваемой дублерам.

Однако, получив определенные совпадения показаний, отнесся к ним с недоверием, перепроверяя, пытаясь найти адекватное объяснение. Дело в том, что по пеленгу, объявленному оператором, находился выдвинувшийся вперед эсминец «Эдинбург» – оператор предположил, что произошел небольшой глюк в работе РЛС и сигнал просто раздвоился.

– Сэр, свяжитесь с эсминцем, если там кто и есть, он должен быть у них в визуальном контакте.

С момента появления неопознанного судна прошли буквально считанные минуты. Через секунду эфир взорвался срочными запросами с других кораблей, также увидевших на своих мониторах довольно «жирную» засветку.

По внутриэскадренному каналу пришел короткий радиосигнал – едва выдав свои позывные, «Эдинбург» замолчал. На все попытки повторного запроса эсминец не реагировал.

Срочно вызванный командир корабля, едва влетев на мостик, первым делом получил подтверждение, что цель № 1 – японский линкор, продолжал следовать прежним курсом, на более чем сорокамильном удалении от британского соединения. Однако ситуация требовала присутствия командира соединения.

– Будите контр-адмирала.

Следом на него за неполные пару минут высыпались претендующие на первоочередность доклады и сообщения операторов РЛС и связи:

– Сэр! Срочный вызов…

– F 230[60]60
  Номер вымпела фрегата «Норфолк».


[Закрыть] не отвечает на запросы!

– По пеленгу 230 работа неопознанного радиолокатора.

– «Эдинбург» исчез с экранов!

– Пеленг 230. Крупная засветка. Дистанция – 12 миль. Курс 45 градусов. Скорость – 30.

– Неизвестное судно по пеленгу 230 не отвечает на запросы.

Тикали секунды… какие-то никчемные секунды.

И где-то внутри сложной аппаратуры малыми токами проходила идентификация по системе «свой-чужой». Компьютеры автоматически обрабатывали поступающие с РЛС данные, мгновенно производя вычисления, помигивая контрольными и предупреждающими светодиодами, выдавая на мониторы колонки цифр.

Автоматизированная система управления авианосца, включающая более 12 рабочих мест, позволяла весьма оперативно отреагировать на все запросы, но как выяснилось – времени у англичан на принятие каких-либо контрдействий не оставалось.

Недаром ранее у командира «Илластриес» в голове промелькнула ситуация с выходом неприятельского линкора на дистанцию главного калибра против его авианосца.

Британские корабли связывали незримые нити единой системой боевого управления, центром которой был «Илластриес». В отлаженную работу бортовых компьютеров вливался высоко парящий самолет радиолокационного дозора. Наверное, только трудами этих совместных усилий быстролетящие, с малой отражающей поверхностью объекты были запеленгованы. Хотя интенсивность сигнала то падала, то вообще пропадала, неритмично пульсируя на радарной сетке.

Завывшие сигналы тревоги, бешено мелькающие цифры на дисплее локатора оповещали о приближении скоростных целей, с каждой секундой уменьшая показания на сотни метров. Компьютерам просто не хватало быстродействия, ни для счисления траектории, ни для нанесения удара зенитными ракетами, ни тем более для маневра уклонения.

Прокричав команду смены курса, командир, свесившись над сидящим у консоли оператором «Маркони»[61]61
  РЛС обнаружения воздушных целей Marconi/Signaal Type 1022.


[Закрыть], расширенными зрачками впитывал показания мерцающего монитора, отбивая в голове пульсацией крови, словно обратным отсчетом, время подлета смертоносных снарядов, понимая, что сейчас произойдет.

В повисшем на одном ухе динамике наушника послышалось почти нечленораздельное кваканье: все, что и успел выдать оператор разведчика «Sentinel R.1.» в виде предупреждающего крика.

Вспыхнувшие сигнализирующие огоньки доложили: успел автоматически врубиться последний рубеж противовоздушной обороны – 30-мм зенитный артиллерийский комплекс «Голкипер». Находясь внутри командного отсека, невозможно было услышать, как завыл сервопривод платформы артсистемы, дернувшись в сопровождении цели, вращая с бешеной скоростью семиствольный блок – быстро, очень точно, выпустив рой избавляющихся от внешней «шелухи» остроносых подкалиберных снарядов[62]62
  Для стрельбы используются бронебойные подкалиберные снаряды с вольфрамовым наконечником и отделяющимся поддоном. При выходе из ствола происходит отделение кожуха поддона и самого поддона.


[Закрыть].

И может, даже чиркнул своим бронебойным вольфрамовым наконечником по стальной болванке со смертоносным грузом… безрезультатно, снаряды прорвались через встречный рой!

Прорвались, но…

20 600 тонн водоизмещения «Илластриес», на 20 узлах, нагоняемые шестибалльным штормом, лишь слегка качнуло, толкнув новой волной.

Ожидаемого страшного удара не произошло.

Поступили панические доклады от палубных служб (они-то, находясь снаружи, слышали душераздирающий рев приближающихся снарядов) – два огромных столба воды, переплюнув высоту мачт авианосца на десяток метров, с перелетом встали за кормой, изрешетив стоящие на палубе, закрепленные за стойки шасси самолеты дежурного звена. По невероятному везению никто из экипажа корабля не пострадал.

Доклад о «перелете» спустился вниз в командный центр, выдавив из человеческих легких нечто похожее на «фу-у-ух!».

Командир авианосца поймал себя на мысли, что, несмотря на реальную опасность, он не потерял рассудочность мыслей, подчиненные ему офицеры проявили выдержку и четко выполняли свои боевые задачи. И вдруг преисполнился гордости от причастности к флоту, а конкретней, именно к Королевскому флоту. Мимолетно… потому как – не до…

«Не до умилений, черт возьми!» – контр-адмирал поддался эмоциям, выкрикивая новые приказы…

Авианосец и корабли сопровождения оперативно реагировали на рули, предпринимая срочное уклонение от курса. Однако следующие с пятисекундной задержкой два снаряда, уже с недолетом, взорвались о воду в десяти метрах от носа идущего по правому траверзу фрегата эскорта. Осколки близких разрывов раскаленной шрапнелью ударились в слабозащищенную надстройку, срезая антенны на топе, перерубая подвернувшиеся кабель-каналы и шланги. Здесь уже не обошлось без человеческих жертв.

Фрегат на какое-то время оказался обезглавленным – в боевой рубке творился полный кавардак: оглушенные, с множественными осколочными ранениями, измазанные кровью, кто не в силах встать на ноги, кто на четвереньках, спотыкаясь об убитых, офицеры в наступившей темноте пытались восстановить управление кораблем.

К этому еще добавился утробный завывающий звук – в толстой грот-мачте, получившей особо крупный кусок металла, образовалась большущая дыра. Штормовой ветер, проходя через изломанное отверстие, резонировал, опускаясь до инфразвука, жутко пробирал до мозга костей, добавляя нервозности.

Одновременно еще несколько недолетных снарядов упали, подняв султаны воды за кормой эсминца «Диамант», вырвавшегося вперед по левому траверзу авианосца.

При взгляде на двадцать метров недолета, у командира эсминца не дрогнул ни один мускул на лице.

Линкор кригсмарине «Бисмарк»

Этим выходцам из прошлого некогда было рассупонивать и недоумевать.

Большинство из экипажа вообще ничего не поняли, встряхивая, тряся головами, словно пытаясь отогнать увиденный наяву кошмарный сон. Разница во времени суток прошлого и настоящего была неопределенной, к тому же из-за непогоды малозаметна. Однако внезапно появившийся на поверхности океана линкор «Бисмарк» сразу получил девятой штормовой волной в левую скулу, окатившей высокий нос корабля и протащившей рассерженный пенный прилив до самой носовой орудийной башни.

Не утруждая себя рассуждениями и выяснением природы произошедшего, загнав поглубже свои переживания, экипаж, будучи исключительно по-немецки дисциплинированными, а может, и невольно не сопротивляясь спасительной сублимации, оставаясь на своих постах, продолжал выполнять боевые задачи. Конечно, по мере восстановления воспоминаний, возникали разговоры в паузах и небольших перерывах, в более спокойных отсеках. Произошло короткое обсуждение между офицерами и в боевой рубке. Тоже не сразу. Но искать объяснения было некогда, и продолжение разговора оставили на потом.

Лишь главный инженер-механик, корветтен-капитан Вальтер Лехман брякнул вроде бы шутя, покусывая зубами потухшую курительную трубку:

– Я не так себе представлял Валгаллу. Не вижу белокурых невест, – однако и сам не надеясь на веселую реакцию – видок у всех был еще тот.

А вначале командир корабля капитан 1-го ранга Эрнст Линдеманн даже не успел отдать первых распоряжений, как в боевую рубку стали поступать доклады с боевых постов.

Приняв к сведенью сообщение офицера, ответственного за радиолокационное наблюдение, об обнаружении нескольких источников радарных импульсов, перенацелив на эту проблему главного помощника, капитан цур зее[63]63
  Kapitän zur See (нем.) – соответствует капитану 1-го ранга.


[Закрыть], схватив бинокль, метнулся к левой полусфере рубки.

– Так и есть, сигнальщики левого борта не сошли с ума, – даже невооруженным глазом можно было увидеть переваливающийся на высоких волнах, во вздымающихся брызгах из-под форштевня военный корабль класса легкого крейсера, уж не меньше эсминца точно. Поражала дистанция до неприятельского судна – не более мили. А в том, что это враг, Линдеманн ни на йоту не сомневался.

Ситуация требовала не просто быстрого решения, а мгновенной реакции – целая минута прошла с момента обнаружения этого неожиданного чужака, которого никак не могли классифицировать (в лихорадочно теребимых справочниках ничего похожего не находилось)!

– Тревога по левому борту! Левобортные один, три, два, дистанция тысяча пятьсот, прямой наводкой, – гаркнул командир, не утруждая себя пеленгом, не дожидаясь подтверждения получения команды, – огонь!

Все правильно: не увидеть цель на таком расстоянии было невозможно, промахнуться сложно.

Единственное, что смущало командиров башен вспомогательного калибра, так это бронебойные снаряды, которыми были заряжены их орудия – уж больно маленький кораблик шел встречным курсом по левому траверзу.

Вылетающие с начальной скоростью 875 м/сек, набитые взрывчаткой бронебойные болванки с 150-мм пушек прошьют насквозь хлипкую броню легкого крейсера (или все же эсминца?), прежде чем взорвутся.

Собственно, с залпом «левобортной третьей» так и произошло.

Но перезаряжать орудия было смерти подобно – легкий и маневренный чужак, несмотря на штормовые волны, мог в любую секунду изменить курс и пойти в убийственную торпедную атаку.

Продырявив корпус в районе кормы насквозь, снаряды ухнули белыми всплесками уже с другого борта. Зато недолет с «левобортной первой», пройдя рикошетом сквозь вспучившуюся волну, активировал донный взрыватель уже в надстройке, ломая хлипкие переборки и перегородки. (Именно в этот момент прервалась паническая короткая радиопередача с «Эдинбурга».)

Линдеманн видел, как вражеский корабль («Все же эсминец», – решил он) уже начал менять курс. Теперь громады волн били в борт корабля, вздымаясь, забрызгивали надстройку, иногда вызывая столь опасный крен, что судно почти касалось бортовыми леерами поверхности моря.

Девяносто килограммов общего веса залпа «левобортной второй» вошли с еще большим недолетом в воду, оставляя пузырящийся след, встрял ниже ватерлинии почти ровно по миделю злополучной посудины.

В развороченный бок хлынула вода, за пару минут сведя мореходность корабля на «нет». Выставленные горизонтально стволы 105-мм зенитной артиллерии дополняли разрушения, посылая по 15 снарядов в минуту, терзая надстройки и борта.

«Эдинбург», не произведя ни одного выстрела в ответ, не успев даже толком предупреждающе пискнуть в эфир, зарываясь носом и медленно заваливаясь на левый бок, разливая вокруг себя густое нефтяное пятно, тонул.

Эрнст Линдеманн только сейчас, по прошествии пяти-семи минут, услышав голос адмирала Лютьенса, сообразил, что до этого момента его не было в рубке:

– Доложите обстановку.

Командир линкора быстро отчитался о потоплении вражеского эсминца. Одновременно поступил доклад от старпома:

– Пост радиопеленгации обнаружил мощные источники радиоизлучений. Группа кораблей. Судя по скорости хода и построению ордера – предположительно боевые. Ведется расчет дистанции и пеленга.

– Вы собираетесь атаковать? Вы же знаете, у нас приказ: не ввязываться в боестолкновения с военными кораблями, – насупился адмирал.

– Да! – позволил себе почти перебить старшего по званию Линдеманн… И тот, увидев вдруг ставший колючим взгляд командира корабля, неожиданно не стал возражать. В глазах адмирала что-то мелькнуло, и он отвернулся, отойдя в сторону.

– Ганс! – Оклик командира скорее был похож на вопрос, требующий прояснения обстановки.

– Цели на радарах! Точнее, мы ловим их активное излучение! Пеленг – 40. Дистанция – 12 миль. Три судна, одно, вероятно, крупное, – отчеканил помощник.

– Дальномерные посты?

– Видимость едва ли пять миль, – ответил старпом, – бывают «окна», пробивая до нужного. Но даже сигнальщики не видят их! Герр капитан! Мощность импульсов вражеских радиолокаторов настолько велика, что нас, несомненно, запеленговали.

– И что вы предлагаете? Какова погрешность при «слепой» стрельбе? – И сам же ответил: – Угловая ошибка до 0,25. По дальности – 50 метров, по пеленгу – не меньше 0,1 градуса. Соедините меня с постом управления огнем.

Перебросившись буквально двумя фразами со старшим артиллерийским офицером, Линдеманн отдал приказ:

– Огонь!

Два орудия незамедлительно парно рявкнули, докатив жестким ударом по перепонкам.

– Лево руля тридцать, машинам полный ход, – скользнув взглядом по адмиралу, командир заорал в переговорное устройство: – Шнайдер, твоя работа! БЧ орудий – огонь по получении данных.

В свою очередь и адмирал, запросив показания радарного поста, отдал распоряжение:

– Беккер, отправьте радиограмму в штаб: «Обнаружен группой кораблей противника в составе одного (предположительно) тяжелого крейсера и трех кораблей сопровождения. Вынужден вступить в бой. Один из эсминцев удалось потопить. Бисмарк».

Козырнув, офицер умчался выполнять поручение.

Визуального контакта с противником не было, и артиллеристы с «Бисмарка» не могли наблюдать результатов своей работы. Вся надежда была на начальника артиллерии Адальберта Шнейдера и показания радара управления огнем. Линкор, набрав полный ход, мощно вспарывая встречную волну, шел на сближение с неприятельскими кораблями, в стремлении задействовать дальномерные посты.

Единственным недостатком был курсовой угол по отношению к целям – вести огонь можно было только с двух носовых башен[64]64
  Все башни главного калибра носили собственные имена: носовые – Антон и Бруно, кормовые – Цезарь и Дора.


[Закрыть]. Вспомогательные орудия по бортам корабля из-за близкого расположения к надстройкам имели ограниченный угол в горизонтальной плоскости, и поэтому молчали. Ко всему, еще ощущалась значительная качка, мешавшая наведению орудий – волны с шумом разбивались о нос линкора, захлестывая полубак, орошая носовые башни пеной и брызгами.

– Это англичане! – доложил первый помощник Ганс Ельс, выслушав доклад офицера связи. – Господа! Поздравляю! Мы атаковали авианосец с эскортом. Но вообще что-то странное…

– Конкретней, – нетерпеливо бросил адмирал, переглянувшись с капитаном Линдеманном – возможно, что решение немедленно атаковать и попытаться с ходу уничтожить неприятельские корабли оказалось правильным, палубная авиация – грозный противник, и без воздушного прикрытия линкор был чертовски уязвимой мишенью.

– Либо это какая-то дезинформация с целью нас запутать, – продолжил Ельс, – либо полная бессмыслица, но их соединение охотится за японским линкором.

– О! – Линдеманн, известный любитель крепкого табака, округлил глаза, и казалось, на целую минуту забыл о зажатой в руке так и не раскуренной трубке.

– Пусть ваш человек хорошенько прослушает эфир, в том числе и международные радиостанции, – сухо распорядился пришедший в себя адмирал Лютьенс, – мне нужна более полная информация.

Авианосец «Илластриес»

Над авианосцем, свирепствуя среди антенн надстройки, завывал штормовой ветер. Теперь ему вторили визги сирены боевой тревоги, протяжный стон гидравлических подъемников и гул турбин реактивных двигателей. Среди этого шума только профессионалы различали и реагировали на свистки палубных и ангарных техников, управляющих всей этой машинерией.

Подъемники вывалили новое звено. Первый самолет уже стоял перед предстартовой отметкой «450» на палубе. Пилоты, укрывшись от ветра за фонарями кабин, сквозь забрызганное остекление с опаской щурились на вздымающиеся волны, слушая размеренное вещание аэрографа о температуре воздуха, скорости ветра по эшелонам полета, высоты облачности, наличии грозы и болтанки. Еще они часто бросали короткие выжидающе взгляды на красные огни запрета взлета, пользуясь отведенным временем, в очередной раз тестировали системы. Палубный работник в желтом шлеме и таком же ярком жилете, слегка согнувшись от порывов ветра, вроде бы бестолково сновал по палубе, однако зажатый в руке флажок для отмашки старта тоже так пока и не поднялся для команды.

Внизу в ангаре техники спешно цепляли к внешним пилонам второго звена противокорабельные ракеты.

В сторону оперативного штаба радиоволны погнали скороговорку доклада, донося предварительную информацию о противнике, как и вообще освещая тактическую обстановку.

Командир соединения контр-адмирал Вильям Джеймс, сопоставив полученные данные с радиолокаторов и обработанные компьютером выкладки, находил лишь одно объяснение случившемуся – они столкнулись с очередным необъяснимым выкрутасом времени.

Не мог такой крупный корабль (судя по радарной засветке) остаться незамеченным еще на дальних подступах.

И сейчас на них выходил атакующим курсом очередной бронированный монстр из прошлого.

Средства радиоэлектронной борьбы мощным импульсом подавили работу чужого радара, завалили помехами все его возможные радиопередачи.

Британское соединение предприняло уклонение… в целом оказавшееся весьма эффективным. Ко всему, волнение на море сбивало наводку и примитивные прицелы монстрообразных орудий чужого линкора. Может, поэтому не было еще ни одного прямого накрытия убийственными тяжелыми снарядами.

«Илластриес» набирал полный возможный ход, становясь на волну, против ветра.

Выхлоп газотурбинных установок с двух продольных труб корабля сметало ветром так быстро, что он был едва заметен.

То же самое, кстати, происходило и с дымовой завесой, выставляемой эскортом. Ветер вроде бы понес стелющиеся над самыми волнами густые клубы дымной маскировки, однако часто налетающие боковые шквалы разбивали все попытки гордых сынов Альбиона стать невидимыми и недоступными для вытянутых в их сторону стволов.

Конечно, не всякий из весьма молодых по составу экипажей британских кораблей видел настоящий линкор, и уж тем более в действии. Вероятно, кто-то из участвовавших в боевых операциях против Ирака и имел такую возможность – узреть в Индийском океане американский «Миссури». Но наверняка каждый заглядывал в жерла 381-мм орудий на лужайке перед Лондонским музеем. И не преминул примериться своим ростом к стоящему тусклому, некогда смертельно опасному, коническому цилиндру главного калибра.

Теперь же многие из тех, кто наблюдал, как в сотнях метров от корабля встают огромные столбы воды, с мурашками по спине представлял темные провалы орудий, внутри которых глубоко засели приготовившиеся к смертельному плевку заостренные блестящие, набитые взрывчаткой цилиндры.

Контр-адмирал, заработав лишние седые волосы от возможных перспектив попадания хотя бы одного крупнокалиберного снаряда, уводил соединение на дистанцию недосягаемости артиллерией прошлого века. Фактически только первые вражеские залпы легли более-менее точно, как уже говорилось, повредив осколками два самолета и основательно набедокурив в системе управления фрегатом сопровождения. Следующие огромные белопенные всплески на бугристых волнах явно запаздывали, вспухая далеко за кормой. Самому большому риску подвергался фрегат «Норфолк». Он не маневрировал и следовал прежним курсом, оставаясь в опасной зоне, по-прежнему не отвечая на радиозапросы. Однако беглый взгляд с мостика авианосца частично успокоил командира соединения – все вверенные ему корабли все же выскочили из-под обстрела, и ситуация не вышла из-под контроля. Конечно, до сих пор была неясна судьба эсминца «Эдинбург». К месту его последней пеленгации командующий собирался отправить один из самолетов первого звена, надеясь, что все разрешится положительно.

Система, состоящая из четырех подводных горизонтальных стабилизаторов и гироскопа, при определенной скорости компенсировала килевую и бортовую качку, позволяя авианосцу удерживать горизонталь палубы. Но стоило только самолету оторваться от этого островка стабильности, как летающая машина попадала в среду с совершенно другими законами. Поэтому «Илластриес», меняя курс, целеустремленно выравнивался носом к ветру, чтобы самолет при взлете с коротким разбегом не опрокинулся от внезапного бокового порыва ветра.

Надо заметить, что с взлетом вертолетов было еще сложней, и их вообще решили не задействовать.

– Сэр, – старший помощник увидел поднятую руку одного из операторов, – система восстановилась. Мы интегрированы с «Норфолком».

– Связь с фрегатом «Норфолк» возобновилась, – тут же подтвердил офицер связи, – у них потери. Командир корабля и два офицера убиты. Есть раненые среди младшего состава. Командование взял на себя лейтенант Керни. Имеются повреждения в системе индивидуального управления, но они перешли на резервное. Судно боеспособно. Экипаж ведет модульные восстановительные работы.

– Командуйте ракетную атаку! Предупредите на «Норфолке» – мы берем управление огнем на себя. Командиру «Сент-Альбанс»: держать цель на радаре управления огнем, пуск ракет по команде, – распорядился контр-адмирал.

– Корабли сопровождения не в состоянии поддерживать нашу скорость!

– Прикажите на «Норфолк» и «Диамант»: предпринять траверз-уклонение и постановку дымовой завесы.

– Первая пара «Харриер» в воздухе, второе звено в предстартовой позиции, – доложил командир авианосца.

– Пара? – метнул взгляд контр-адмирал.

– У одного самолета неполадки в двигателе.

А вообще с подъемом истребителей прошла небольшая заминка.

Бережливые англичане первым делом опустили в ангар поврежденные «Харриеры» дежурного звена. К тому же авианосцу надо было совершить почти полный разворот, не потеряв при этом скорости, успевая совершать уклонения от артиллерийского огня. К тому же британцы попросту еще жевали сопли, не понимая, что маневры, больше похожие на учебные, лавинообразно перешли в опасно боевые.

Тягач последовательно загнал «вертикалки» на носовой подъемник. Кормовой лифт одну за другой вывалил наверх три гудящие двигателями машины.

Но взлетели только две.

«Харриеры», едва оторвавшись от палубы, были подхвачены ветром словно пушинки, затрепетав стабилизаторами и элеронами под жесткими воздушными ударами. Равнодушный бортовой компьютер в голосовом режиме предупредил об опасных условиях полета, тем не менее четко сохраняя стабильность на горизонтали и вертикали.

Выписав дугу виража, увешанные противокорабельным оружием ударные истребители, подгоняемые в хвост ветром, помчались к единственной крупной цели.