Текст книги "Мертвые уши. Конспект поэмы"

О моем понимании

Раньше я читал между строк. И понимал я там же. Но ничто не стоит на месте. Теперь я понимаю между звуками. Слышу звуки: «Надо только социальную сторону не просмотреть!» – это значит, что завтра все будут на улице; «Больше внимания малому бизнесу!» – на нас открыт сезон охоты; «Создать условия для вывода из тени!» – всё, ребята, в этой тени нас уже обнаружили.

О полетах в космос

Летаем в космос, а газ у нас в избушку не проведен. То есть если перестанем летать, то останемся только с тем, что у нас газ в избушку не проведен.

Об ошибочности моих суждений

Я заснул раньше, чем он успел доказать ошибочность моих суждений, а посему. увы нам!

О том, на чьей я стороне

Я всегда на стороне Бога.

Вот представьте себя на его месте: у вас вот-вот произойдет взрыв сверхновой звезды, и вы готовитесь, отсчитываете секунды, а еще у вас ненасытные черные дыры все втягивают и втягивают материю, а еще кометы, метеоритные дожди, просыпающийся разум на Сириусе и живая плоть океанов и морей, и вдруг, прерывая все это, слышится голос: «Господи! Пошли мне сто баксов!!!»

О разном

Драгоценнейший! Да сдохнут все печали! Да сгинет неуверенность и падет мразь!

Да скукожится всякая нечисть! Да опухнет куцый недруг, к вам приближающийся!

Пусть окуклятся ваши мечты, а желания распластают свои нежные лепестки!

Сообщаю вам еще одну приятную новость: я умнею быстрее, чем бритая мышь обрастает шерстью. Как там все?

О битии рож

Битие рож в России осуществляется пока хаотично и спонтанно. Нет еще процесса лавинообразного, как при делении ядра. Но все в этом мире стремится к упорядочению. Так что ждем-с.

В глубоком уединении

Все написанное мною написано в глубоком уединении, на берегу непорочного горного ручья, в домике с соломенной крышей, пронизываемом случившимися звуками настолько усердно, что порой слышны капли дождя на поверхности почвы, листвы или же луж, и все это на краю нашего огромного королевства, где я живу в постоянных усилиях игривой веселостью оградить себя от всяческих жизненных зол и волнений.

О занятии на старости лет

Чем бы я занялся на старости лет? Я бы занялся собственными усадьбами, домами, постройками, амбарами, лабазами, погребами, конюшнями, фруктовыми садами, оранжереями с дивностями, цветниками, задними дворами, фасадами, кариатидами, эркерами, огородами, пустырями, домиками для гостей и для фермеров, охотничьими угодьями, пахотными землями, лугами, поймами, пастбищами, болотами, выгонами, лесами, лужайками, перелесками, канавами, топями, ручьями и прудами, заброшенными и не очень.

Надпись на надгробии

«Россия-мать, когда б таких людей ты вовсе бы не посылала миру, давно бы все тут расцвело!»

Об изъяне

Я обнаружил один внезапный изъян в деле методичного истребления нашего чиновничества – их нельзя отравить всех зараз, как детей в детском садике.

Об истине

Истина заключается в следующем: меня поташнивает.

Только я слышу разговоры о том, что в последнее время достигнута такая невероятная величина в развитии, как сейчас же у меня случаются позывы.

Меня зовет изо всех сил. Ничего не могу с собой поделать. Зовет.

И особенно вот это: «Свет и образование придет!..» – Боже! Боже!

А если я вижу вертикальные проекты, выполненные в виде макетов нашего прекрасного Далёко, то мне сейчас хочется на них помочиться. Просто беда.

О государстве

Государство – это танк, который ездит по цветочной поляне.

О пиаре

Не так давно появилось слово «пиар», а от него – «пиарить».

Я тут же предложил расширить его глагольную форму с помощью приставок.

Так появились на свет глаголы: напиарить, выпиарить, пропиарить, впиарить, припиарить, недопиарить, распиарить, перепиарить, неперепиарить, спиарить и недоперепиарить.

О министре обороны

Говорят, нынешний министр обороны приехал и разнес в клочья училище имени Нахимова, что напротив самого крейсера «Аврора».

Что тут можно сказать?

Слава о нем, я в том уверен, распространится до самых крайних границ и пределов.

Ибо деяния эти угодны.

Я же, со своей стороны, готов сообщить всем, что желаю склонить одного моего знакомого гравера нанести на карту, с самыми подробнейшими разъяснениями и пояснениями, все те места, которые он еще посетит и где он все разнесет в точно такой же пух, как и прах.

О работе правительства

Наше правительство работает в Сочи.

С некоторых пор не понимаю, почему правительство Испании не работает на Канарах.

Если б

Если б я был некрофилом, то я бы устроился обмывать тела умерших чиновников. Я б их погружал в теплую воду и там гладил бы, гладил бы, гладил бы.

Если б я был каннибалом, я бы сначала наполнил их густой кровью старинные бокалы из драгоценного нефрита, а потом пил бы из них, пил бы, смакуя каждый глоток и закусывая их же сырой печенью. К счастью, я ни то и ни другое.

О совести

Совесть – домашний бог. С ней всегда можно договориться.

О тихом, неприметном месте

«В заключении он встретил смерть безмятежно», – напишут на его надгробии. Оно будет в тихом, неприметном месте.

Листья будут засыпать его по осени. А потом они будут на нем плотно гнить. Интересно, как там, под землей, поживает его ДНК? Появилась ли в ней запись «Не воруй»?

Почти всё

Один автор написал книгу «Почти всё».

Всё, до последней, знаете ли, крошки.

Думаю, что она про коитус.

Кстати, готов на эту тему размышлять: всё ли у нас коитус, коитус ли у нас всё?

А может, всё у нас почти коитус или коитус у нас почти всё?

М-да! Не то чтобы я против коитуса, нет.

Об Отечестве

Некоторые глупцы утверждают, что я не люблю свое Отечество.

Выспренние идиоты, убогие недоумки, недалекие сквалыги, безнадежные лизоблюды, отпетые негодяи, неудачливые шавки, шакалы пархатые, шелудивые псы – вот вы все после этого кто!

Об испепелении полчищ полночной мрази

Я бы уронил со своего стола бюст Монтескье. Мало того, я бы грохнул об пол миниатюрного Александра Сергеича Пушкина, выполненного в фарфоре, случись мне обнаружить хоть сколько-нибудь приемлемый способ испепеления полчищ этой полночной мрази.

Причины? Вас интересуют причины возникновения во мне столь бурных чувств? Гы-м! Ничего такого.

Просто я наблюдаю среди всей этой бузины только наслоения и наслоения, в то время как сердцу моему были бы милы только отслоения и отслоения.

О коррупции

А хорошо бы, если б наша коррупция разрослась до того, чтоб ей уже занимались не наши органы.

О том, как там

Позвонил Женя Бунимович и спросил: «Ну, как вы там?»

«Там» – это в Питере.

Я сказал, что, судя по состоянию помойки под моими окнами, у нас все отлично.

У меня окна на кухне выходят во двор, и я каждый день вижу мусорные ящики – их там два, а вокруг них – помойку.

Так вот: всегда не хватает еще одного ящика, чтоб собрать в него всю помойку.

То есть один только взгляд на помойку – и я в ту же секунду понимаю, что в государстве нашем, в общем-то, все стабильно. Все на своих местах и город управляем.

Вот если внезапно уберут помойку под моими окнами, то будет повод для беспокойства.

А так – все просто отлично!

О мозжечке и разуме

Мозжечок – седалище разума, то есть та его часть, которой разум все время на что-нибудь садится.

Что от этого страдает больше – разум или мозжечок, сказать трудно.

О страсти

Как хочется написать книгу «Опыты страсти». Она будет посвящена истории. Самой правдивой и вместе с тем загадочной истории. Истории того, как зарождается страсть в чиновничьем уме.

Не заглянуть ли нам мимоходом в самый корень вопроса? Вы полагаете, мы сразу же остановимся по причине темноты и путаницы, возникающих из-за притупленности чувств, слабости и мимолетности впечатлений, или же память, подобная решету, не удержит ничего, и даже если это нечто будет размером с дыню? В этом случае прутья клеток растянутся, расступятся, чтобы только выпустить эту тяжесть на свободу.

Ах! Хочется верить, что все это не так.

О преданности

Ваше, можно сказать, сиятельство!

Граф! Душа моя! До чего же хорошо!

Осклизлыми руками, губами, постепенно расползающимися в глупой ухмылке, и глазами, полными вчерашней похмельной влаги, присягаю и клянусь Вам в преданности и неизменном своем расположении!

Не щадя живота своего, ничем не береженного от послеобеденных бурлений, всхлипывая поминутно, и прочее, и прочее…

Словом, примите уверения.

О стенаниях бедняги

Мертвая тишина, ты верное доказательство сострадания. Ты наступаешь сразу же после стенаний.

После стенаний по поводу того бедняги, не назначенного премьер-министром только потому, что у него была родинка на щеке, а родинка в этом месте лица говорит о мягкости и душевности, что не совсем кстати, когда речь заходит о назначении на должность. О чем ему и намекнули, мол, тут рассматривается вопрос, но вот ваша родинка.

И он пошел (пошел, пошел), и на три дня лег в косметический госпиталь (правильно будет «хоспитал»), где ему и удалили это уродство, свидетельствующее о мягкости и душевности.

О конституционном праве

На какие бы судороги ни бросила меня страшная машина окружающей действительности, на какие бы терзания она меня ни обрекла, я всегда буду помнить о последних наших достижениях в области конституционного права.

Больших мук природа не в состоянии вынести, но, поди ж ты!

О счастье

Только идиот радуется тому, что видит. Для него всё счастье. Остальные люди к этому состоянию только стремятся.

О должности

Интересно, не назначат ли когда-нибудь меня на должность совести при президенте с окладом в сорок тысяч долларов?

О жизни

Инвалиды, смейтесь!

Всякий раз, когда мы смеемся, мы прибавляем кое-какие детали к этой нашей недолгой, но вкусной жизни.

О седалищном нерве

Наткнулся на фразу: «Наши ученые установили, что седалищный нерв очень чувствует приближающиеся приключения…» Это они, стало быть, о жопе. Тонкое наблюдение.

О встревоженности духов

Все зависит от движения встревоженных духов.

Все помыслы человеческие, все страдания и печали, а также радости, подлости, глупости. Словом, все.

А встревоженность же духов напрямую связана с самим зачатием. Не столько со способом оного – с позой и интенсивностью, как с мыслями, опутавшими обоих участников, с разнообразием их путей и направлений.

Не следует безо всякого соображения нестись вперед как угорелые, на манер зеленых обезьян, мартышек или же макак! Иначе на свет Божий не замедлят появиться торговцы недвижимостью, предатели и члены городского парламента.

Не следует тупо и сыто уподобляться молоту и наковальне, поршню и шатуну или же деревенскому насосу для подъема воды из-под грунта. В этом случае мы рискуем наводнить мир клятвоотступниками, убийцами и ворами, а также лицами безо всяких способностей, то есть служащими госдепартамента.

Только мягкое, непринужденное размышление о связи величин бесконечно малых с большими, о влиянии их друг на друга и о взаимном их проникновении в сочетании с движениями неторопливыми, но глубокими и сильными, способны явить нам души благородные, склонные к любви и обожанию всего сущего. Уф!

Об их глазах

Мне написали, что у чиновников честные глаза кондукторов. Лучше не скажешь.

О пребывании в ином расположении духа

Частенько я пребываю в ином расположении духа, недоступном соблазнам ложного остроумия, когда все окружающее воспринимается мною во благо, не столько в собственное, сколько во благо общее. Именно тогда-то я и ощущаю в себе силы быть беспристрастным в отношении каждой твари, выведенной на сцену этого драматического произведения под названием жизнь.

О барыше

В чем мой барыш, вы спросите, то есть в чем моя польза, прибыль, выгода, нажива, нарост, корысть?

Ни в чем. Нравится мне все это.

О неподдельных силах любви

Все неподдельные силы любви ко всему сущему повинны в том, о чем я скажу ниже.

Я буду говорить как человек, как христианин, как муж, как отец, как сын и как патриот.

Это очень здорово. Это отлично, прекрасно, великолепно. Чего же мы никогда и никого не хвалим?

Надо хвалить. Засыпали яму – отлично! Запели – великолепно!

Протянули газопровод – здорово! Никого при этом не убили – хорошо!

Вышли в море – чудно! Не утонули – превосходно!

О моих мыслях

Некоторые интересуются: о чем я все время думаю?

Я думаю о том, как бы в канализационный люк не попасть.

Потому что идешь, все время подбираешь слова, а люки не всегда плотно закрыты.

Так что приходится и слова подбирать, и о люках думать.

Так что. Слова – люки, слова – люки, слова – люки. Так и живем.

О побудительном мотиве

Что служит мне побудительным мотивом к письму? Многое служит. Например, солнце, ветер, вода или падение на меня сверху частичек птичьего помета. Порой они, те частички, становятся самым-самым побудительным мотивом. Просто тянет после них к столу – я даже не знаю! Просто не оторвать.

Какнули на рожу – и немедленно за перо, и мысли, мысли – потекли, потекли, легко, быстро, свободно, без каких бы то ни было дополнительных помех и возражений, без придирок, беспокойств, волнений, препятствий, отказов, докук, притеснений, преград, лишений и затруднений; и легкость образов необычайная, сочность мазка – вкуснота слога, одним словом. То есть все как у птиц.

О совершенстве

Всем хочется совершенства.

Это и странно. Совершенство безродно. Оно не способно ничего породить.

О нравственной честности

Как ни неприятно относится с недоверием к столь милой добродетели, как нравственная честность, в случае, когда речь заходит о чиновниках, должен заметить, что это неудобство удается легко преодолеть, направив свои рассуждение в сторону таких деяний, как растерзание на месте или, по меньшей мере, суд господина Линча.

О Боге

Человека далеко не пускают и не награждают его умом.

Все это лишний раз доказывает существование Бога.

О муравьях

Муравьи похожи на нас: трудятся без отвлечения на секс – оргазм только для избранных.

О просвещении

«Все мы пропадаем на великой ниве нашего просвещения, жатва которого зреет на наших глазах.

То есть медленными шагами негромкого, случайного приращения наши физические, математические, геодезические, технологические, химические, историографические, драматические, биологические и гомеопатические знания, а также всякие прочие отросли человеческого разумения в течение многих столетий всползали на вершину, достигнув которой они не только не станут более куда-либо всползать, но и вообще перестанут двигаться, колебаться, вздрагивать и вздуваться».

Эрик Гильдельбран. «Чтения».

О складе самобытности

Жизнь наша все более и более напоминает богатый склад самобытных материалов.

Стоит большого труда, разлепив поутру склеенные сном очи, не наткнуться сразу же на какие-нибудь изумруды.

О Родине и генералах

Всех генералов надо подвергнуть испытанию на детекторе лжи.

Причем девяносто восемь часов подряд.

Вопрос только один: «Родину предал?» – на что генерал неизменно отвечает: «Нет!». А ему опять: «Родину предал?!!» А он опять: «Нет!!!» И так все отведенное для испытания время.

Через пару часов у него начнутся бред и галлюцинации. Мама начнет идти к нему с раскрытыми объятьями и звать его в кустах по имени; а потом – мальчишечка на плацу, сжимая одной рукой автомат, зачитает присягу; а потом – серая степь до горизонта и по ней лязг танковых гусениц; а потом – ракеты начинают взлетать с космодрома Пизсецк на манер праздничного фейерверка; а потом – консервы, много консервов, и он все время все это жрет и жрет, а по усам у него течет, течет; а потом – тишина, соловьи, дача, голоса на даче, корова, цветы красивые, мычание; а потом – проданное врагам военное имущество; а потом – деньги, полученные за это военное имущество; а потом – должность, купленная на деньги, полученные от продажи врагам военного имущества, и эта должность в Москве, а потом – гимн Москвы: «Москва! Звонят колокола!». А потом песня: «Дорогая моя столица!..» и «И врагу никогда не добиться!..».

Гарантирую: потом, когда бы генерал ни услышал слово «родина», он всегда ответит: «Нет!!!»

О колесиках

Все проблемы должны быть снабжены колесиками. Чтоб их можно было отодвигать.

О душе властителя

Некоторые исследователи считают, что душа властителя восседает на самой верхушке шишковидной железы в мозгу – та представляет собой подушку величиной с горошину. Неплохая догадка. Там сходится множество нервов, так необходимых для управления государством. Душа, сидя верхом на железе (ударение сзади), дергает за нервы, а те – за управленческие нити – кажется, все сходится.

О надписи

«Я никогда ничего не взвешивал на обычных весах. Нет! Я слишком утонченный исследователь, чтоб поддаваться такому грубому обману. Если желаете получить истинный вес вещи на научном безмене, точка опоры должна быть почти невидимой, чтобы избежать всякого трения со стороны ходячих взглядов! И еще должен заметить: знание, подобно материи, делимо до бесконечности!» – вот какую надпись я хотел бы видеть на могиле у всех премьер-министров.

Об умственной ткани

Будущего чиновника при рождении тянут за голову так же, как и обычного гражданина. Боже ж ты мой, как, в этом случае разорвана и изодрана умственная ткань! И если в случае с обычным гражданином все заканчивается анемией в общественной жизни, то в случае с чиновником мы, в конце концов, имеем дело с холопством, блюдолизством и казнокрадством.

О моем открытии

Мной открыта новая отечественная валюта (полностью конвертируемая) – ру, бля.

О мармеладе и чиновниках

Чиновникам я бы устроил принудительное кормление мармеладом.

Берется чиновник, сажается в кресло, руки и ноги привязываются, открывается ему рот, вставляется в этот рот специальная распорка – глотать можно, а захлопывать – нет, чтоб, значит, ненароком не захлопнул, и дети из сиротского приюта кормят его мармеладом.

Они кладут ему мармелад в рот и щекочут ему поясницу, чтоб проглотил.

Так чиновник приучается к ненависти. Он ненавидит и детей, и мармелад.

И это хорошо!

Хоть какое-то чувство.

О цветении

Каждый чиновник сам выбирает себе время цветения. Сначала у него от жадности лопаются чешуйки, скрывающие от нас бутон, а потом, а потом во все стороны разливается дивное благоухание.

О доброте сердечной

В чем можно упрекнуть наших отцов, так это в доброте сердечной. Из-за нее они не кромсают нас ни ножами, ни вилками, не вгрызаются, держа в уголках своего рта, не сплевывают в стороны, не икают и не рыгают.

Об ипохондрии и меланхолии

Тут замешаны ипохондрия и меланхолия. Словом, это болезнь духа, души или чего еще там у нас имеется.

После выборов все время хочется вытянуть ноги, кои разуты, и поместить их в прохладу ручья-я-я-я…

О мечтаниях

В мечтаниях своих я уношусь далеко-далеко. Там я хочу увидеть каждого чиновника в гробу. И еще я хотел бы получить возможность ощупать те гробы на тот предмет, нет ли у них карманов.

О христопродавстве

Да. Был когда-то такой грех у одного, в общем-то, несчастного человека. Он еще, помнится, потом повесился.

Справедливости ради надо отметить, что само по себе предательство чего-то очень светлого там у себя глубоко внутри здорово с тех пор распространилось, а вот число повесившихся как-то совсем не увеличилось.

О свидетельствах в пользу любви

Произнеся «Отечество», он вырос на целый дюйм. Глаза мои в тот же миг увлажнились, сердце изменило свой ритм, селезенка екнула, как у боевой лошади, желудок квакнул, кишечник пукнул. Существуют ли другие свидетельства в пользу любви?

О цветках в условленном месте

Пришел с работы, мысленно снабдил всех придурков цветками в условленном месте, после чего они у тебя в воображении ходят враскорячку и ищут вазу для отложения в нее полученного подарка.

О крабе

Чем отличается власть в России от краба?

У краба все органы и члены действуют очень согласованно – членик за члеником, членик за члеником.

О душе чиновника

У чиновника нет души.

Душу чиновнику заменяет нюх.

Прежде всего, он развит в отношении подчиненных (они отвратительно смердят) и начальства (оно восхитительно пахнет).

Умереть чиновник не может. Это не человек. Это механизм. Сложный, как будильник.

Поэтому про него не говорят «умер», говорят «сломался».

О тамагочи

Очень хочу, чтоб выдумали такую игру, где в качестве тамагочи использовались бы действующие президенты. Тогда каждый смог бы общаться с президентами, растить их, кормить и выносить за ними нечистоты.

О медиках

Нашим медикам должен являться сам Сатана. Убежден.

О зернышках

Чиновник должен клевать по зернышку. Тем, кто именно так и клюет, я бы ежегодно вешал на грудь специальную награду – небольшие серебряные птичьи клювы.

О чутье

Я гроша ломаного не дам за писательское искусство. Что за манера писать ни о чем?

И в то же время надо сказать, что рабское копирование нашей действительности вредит эффективности картин.

То ли дело непритязательный рассказ о сопливом отрочестве монарха – вот где чутье.

Письмо

«Зиклий! Не дай остыть слишком горячему к тебе обращению, снизойди к негодному, утешь несчастливого, прерви его горький плач! Останови руку его, пытающуюся в горе, в безумии иссечь себе грудь тупым и тяжелым предметом, а после приюти его и приголубь! Ибо все, что я знаю о законах баллистики, говорит мне о том, что как аукнется, так и откликнется. А теперь главное: Сволочь, ты почему мне не пишешь?»

Об аргументе

Хорошо бы все время иметь аргумент при себе. Только повстречал противника, как сейчас же выхватил из-под мантии аргумент и предъявил. Все это говорит, конечно, об упадке красноречия, ведь будь оно у нас в расцвете, кто бы молча выхватывал из-под мантии аргумент, но здесь я хочу говорить не об этом. Здесь я хочу говорить о качестве материи.

Была бы у нас достойная, плотная материя, под которой так удобно все время носить аргумент любой величины, кто бы из существующих парламентариев, спрашиваю я вас, отважился бы носить брюки! Ведь под ними нельзя спрятать ничего, что стоило бы показать.

И потом, залезать в штаны, рыться в них с гримасой, а потом извлекать на свет Божий совсем не то – это же погубить весь эффект, как я считаю.

О плодах

И сказано: «По плодам их узнаете их!» – и точно, абсолютно точно. По плодам. Я бы даже добавил «и по последам», потому как только это скользкое нечто появилось из того места, из коего обычно все появляется, так сразу же стало ясно, какие у них будут плоды.

О гибели

Гибель чиновника – повод наполнить бокалы. Братьям по цеху при этом к лицу будет скорбь, народу – смех и улыбки. В конце дня хорошо бы устроить кулачные бои.

О качествах

«Религиозные и нравственные качества наши были в точности такими, какими мы сами их себе представляли!» Не пугайтесь. Это эпитафия.

О тайных замыслах

Тайные замыслы – от самого их зарождения до полного созревания – должны быть видны.

Для этого в организм чиновника хорошо бы вживлять специальный прибор, отслеживающий и записывающий весь процесс вынашивания идей. Работы по его созданию уже ведутся в обстановке абсолютной секретности.

Все, что удалось узнать: без нанотехнологий тут не обошлось.

О колебании происходящего

То ли я посвящен в тайные статьи торжественного договора, то ли мне открылись нехоженые тропы, пути решения, так открылись, что хочется сейчас же украсить голову войлочным колпаком, дабы держать мысль всегда теплой, сообразно требованиям времени.

Господи! Скажи, что я еще в состоянии сделать, кроме как сесть на каретную лошадь и скакать на ней до полуночи, размахивая каминными щипцами!

Открой мне, Господи, чем еще я могу поколебать происходящее, дабы сообщить ему ту малую толику рассудочности и человечности, что.

О младенце

Начиная с самого зачатия, я придерживаюсь необычных, эксцентричных взглядов на десятки вещей, и нет такого события в человеческой жизни, по поводу которого я не составил бы своего любимого мнения.

Вот спросили меня, к примеру: «Как вам наш младенец?» – и я ответил: «Только бы головку держал!»

О хорошем

Народ должен тянуться к хорошему, поэтому в обиход должны быть немедленно введены лапти, потом следуют армяки и кокошники, а там и до мундира недалеко.

О сдерживающей надписи

Для того чтоб удержать чиновника от тяги к мздоимству, я бы сделал следующее: я бы на каждом столе чиновника установил специальную стационарную надпись, повернутую только к нему, сидящему за столом.

Она состояла бы из следующих слов: «Окстись! Ни шагу дальше по этой тернистой и извилистой стезе!»

Об отклике

Я не профессиональный критик нашего государства. Я критик природный, самостийный. Этим своим заявлением я хотел бы отметить, что тем, что во мне есть, я обязан только окружающей природе – ее уникальности, ее самобытности, ее умению выстраивать событие так, что оно никак не может избежать нашего внимания, оно лезет, и лезет, и лезет оно нам на глаза, оно стучится, и стучится, и стучится оно в наши сердца.

В робкой надежде на ответный всхлип.

Об анализах

Воистину! Многообразны пути, по которым вынужден был направиться человеческий ум, чтобы дать задаче точное решение.

При обрисовке характера какого-либо представителя власти хорошо бы воспользоваться его свежими анализами. Наличие в выделениях свинца говорит о твердости характера, присутствие цинка – о цинизме, кадмия – о подлости.

О нужде

«Почему? Почему? Почему мы погибающий народ?» – «Потому что мы продажны!» – «Но позвольте, милостивый государь, в чем же причина?» – «Причина в том, что мы нуждаемся. Не мы, но нужда наша берет взятки!»

Спешу, спешу, спешу!

Спешу успокоить всех.

Разговор этот происходил на Британских островах во второй половине шестнадцатого века.

О том, что я хочу

А я ведь тоже хочу! Хочу проснуться поутру и в тот же миг жахнуть чего-нибудь общечеловеческого. Вот такого, чтоб всем, чтоб всем поровну и чтоб в груди все раздвинулось от полного, непомерного счастья, чтоб, значит, в каждого – и туда и сюда…

Об аргументации

Мне нравится их аргументация, а также положение рук при произнесении речи, а еще – блеск глаз, меняющийся тембр голоса, состояние челки и прямота позвоночника.

Вранье многим обязано прекрасной упаковке.

Об Аристотеле

Аристотель говорил: «Когда человек думает о чем-то прошедшем, он опускает глаза в землю, но когда он думает о будущем, он поднимает их в небо».

Интересно, о чем думают наши властители, когда смотрят вбок?

О царствовании

С большим жаром и живостью замечу: нелегкое это дело царствование. Тут прежде всего страдает стул – он разжижается, и ум – он тоже разжижается. То есть разжижение начинается с обоих концов, что приводит к встрече обоих этих разжижений в районе надежно связанной когда-то пуповины.

И что же? Она начинает ослабевать.

Об их уме

Извольте знать, что я, по примеру великих физиологов, излагаю один и тот же вопрос вновь и вновь в слабой надежде на отклик со стороны изучаемого предмета. Ум чиновника! Что может быть необычнее?

И есть ли исследователь благодарней, чем я, мечтающий зарегистрировать самый незначительный трек, утихающий огарок, летящий окурок, ничтожное послание в виде царапины на закопченном стекле бытия?

Именно, именно, именно! Она. Проистекла. Откуда? Откуда взялся этот обильный источник темноты, это прибежище мрака, это расплывчатое употребление, казалось бы, самых точных слов, путающее самые светлые и возвышенные умы?

Из детства? Ужели всему мы обязаны этой поре, где всё, решительно всё – сопли и горшок?

Увы нам!

Страшный стук в дверь разорвал пополам все эти мои рассуждения о чиновниках и детстве.

Даже не знаю, когда я к ним вернусь!

О том, как все воспринимается

Обычно все принимается так, как оно и происходит. Меньше всего на свете люди утруждают свои мозги путаными мыслями. Идеи времени и пространства, болезни Вселенной или маленькие неприятности с ней; или то, как мы доходим до этих идей, из какого материала они образованы, как роднятся они с нами; как они вообще появляются в нашем уме, подбираются ли где-то в пути, по дороге; или возникают на сон грядущий, когда все уже расстались не только с брюками, но и с трусами, вместе с тысячами других изысканий, предвидений и пререканий относительно свободы и необходимости, на чем двинулось рассудком великое множество лучших сынов человечества, никогда не приносили ни малейшего вреда головам остального люда, что всегда воспринималось мной не иначе, как Божья благодать.

О музыке

Музыка должна постоянно ласкать слух. Однако не слушайте долго Вагнера. Говорят, что от этого возникает желание напасть на Польшу.

О выдумках

Некоторые испытывают презрение к выдумкам. Им отвратительны любые муки творчества. А я вот без творчества не могу. Меня давно привлекает создание меморандумов.

Если б меня пустили во власть, я бы, к примеру, ежемесячно издавал бы манускрипт о независимости Грузии.

О запорах

Взявшись за радение о народе, чиновник должен помнить, что это обострит все его боли, задержит выделение пота, истребит его бодрость, разрушит его силы, истомит его тело, высушит первичную влагу, создаст предрасположенность к запорам и, как следствие, подорвет здоровье.

О критиках

Письмо – это угощение. Классики говорили, что, затрачиваясь на устройство подробного угощения, вы сделаете большую глупость, если так худо распорядитесь, что позволите вашим критикам его разбранить.

Плевал я на критиков. Вот.

О реинкарнации

Политикам всегда надо помнить о реинкарнации, ведь следующую жизнь можно начать слизняком, а уж потом превратиться в какого-нибудь мелкого ползучего гада, после чего преобразиться в гада покрупнее – в крокодила, например, – затем уже можно стать млекопитающим – хорек подойдет, – потом пойдут лисы и волки, а затем вершина всех превращений – шимпанзе.

И только после обезьяны открывается прямая дорога – догадайтесь куда.

О судах

Ах, если бы таким чувствам, как благосклонность и расположение, был бы закрыт доступ в наши суды – в этот, конечно же, священный трибунал; если бы остроумие гнушалось там взятками, а уверенность, что корысть всегда стоит в стороне, не оставляло бы нас ни на минуту и страсть никогда не садилась в судейское кресло – как было бы все это здорово, господа!

Но – увы!

О бойкости

Все мешанина и неразбериха, и еще – большая бойкость азиатского ума, наблюдаемого, впрочем, чаще всего в гораздо более теплом климате.

Жалею только о том, что в наших палестинах нельзя круглый год носить одну только рубаху до пола на совершенно голом теле – в этом случае обеспечивается неплохое и постоянное проветривание скрытых достоинств.

О делах

– Ну, как там наши дела? – спросил бы я высокое начальство, кладя руку ему на колено, пытливо смотря ему в очи, в надежде на скорый и убедительный ответ. Отвлекаясь на мгновение, замечу, что я не всякому начальству кладу руку на колено. Я кладу ее только тому начальству, которое мне симпатично, ибо я пока не вижу иного способа выразить эту внезапно возникшую симпатию. Я даже предлагаю ввести сей жест в обязательное собрание жестов, принятых в отношении делегатов и депутатов. Это очень удобно: положил – симпатия, положил – еще одна.