Текст книги "Шипение снарядов"

Углы рассеяния и отдачи при Комптон-эффекте невелики, так что от точки взрыва расходится ток электронов, быстро опережающих намного более тяжелые ионы, за счет чего происходит разделение зарядов (справа вверху). Сферически-симметричная система зарядов излучать не может, однако плотность воздуха меняется с высотой, что вносит асимметрию и в плотность зарядов. Параметры такого электрического диполя при движении зарядов разных знаков меняются, при этом генерируется излучение, мощность которого пропорциональна второй производной дипольного момента по времени.

Деформация магнитного поля образованным ядерным взрывом, хорошо проводящим плазмоидом (не в масштабе, в центре справа) вызывает излучение вследствие изменения магнитного момента.

Помимо Комптон-эффекта, при ядерном взрыве на большой высоте происходят и другие взаимодействия, вызывающие переходы атомов (в основном – кислорода и азота) на возбужденные уровни и последующее их высвечивание в различных областях видимой части спектра. Становится видна структура магнитных силовых линий нашей планеты (внизу слева), а также происходит красивое явление, известное как «северное сияние» (естественным образом оно вызывается потоками заряженных частиц от вспышек на Солнце)

Но возникновение ЭМИ – не только результат «закручивания» электронов. Вклад вносит и излучение электрического диполя, образованного носителями разных знаков (плотность зарядов меняется с высотой, вверху справа). Еще одна причина – возмущение проводящим плазмоидом магнитного поля Земли.

Все эти явления приводят к формированию непрерывного спектра (континуума) ЭМИ ЯВ – совокупности волн в огромном частотном диапазоне. Лишь колебания с частотами от десятков килогерц до сотен мегагерц вносят заметный энергетический вклад, но и эти волны ведут себя по-разному: те, чьи частоты превышают мегагерцы, затухают в атмосфере, а низкочастотные – «оборачиваются» в естественном волноводе между поверхностью Земли и ионосферой, помногу раз огибая земной шар. Правда, «долгожители» напоминают о своем существовании лишь хрипением в приемниках, похожим на «голоса» грозовых разрядов, а вот их более высокочастотные родственники заявляют о себе весьма опасными для аппаратуры «щелчками».

Казалось бы, длинноволновое излучение вообще должно быть безразлично военной электронике – такой ложный вывод подсказывает известная из курса электродинамики теорема взаимности: эффективности приема и излучения любым устройством волн одинаковых частот в данном направлении жестко связаны, чем выше первая, тем выше и вторая[70]70
  Для этой теоремы существует остроумное практическое применение. Представьте, что необходимо определить, насколько, при внешнем облучении весьма сложного устройства, ослабляется РЧЭМИ данной частоты в наиболее уязвимой и малоразмерной его части (например – в электродетонаторе). Расчетным методам в подобной ситуации верят только патологические оптимисты, а разместить в мизерном объеме электродетонатора аппаратуру регистрации нереально. Но можно поместить там миниатюрный излучатель (например – на основе диода Ганна) и, «обходя» с аппаратурой изделие, определить, как будет изменяться регистрируемая мощность. Полученная зависимость будет в точности совпадать с зависимостью, описывающей воздействие на уязвимый объект при облучении изделия с разных направлений.


[Закрыть]. А принимает и излучает военная электроника в гораздо более высокочастотных, чем ЭМИ ЯВ, диапазонах, что и понятно: при создании оружия всемерно «ужимают» габариты, а чем меньше длина волны, тем меньше и размеры антенны.

Действительно, в соответствии с законами электродинамики, ЭМИ ЯВ индуцирует в малогабаритных антеннах ничтожные сигналы, но оно же «выбирает» в качестве антенн другие элементы конструкции: если ракету длиной в 10 метров «накрывает» длинная волна с не поражающей воображение напряженностью электрического поля в 100 В/см, то на металлическом ракетном корпусе наводится разность потенциалов в 100 тысяч вольт! Мощные импульсные токи через заземляющие связи «затекают» в схемы, да и сами точки заземления на корпусе оказываются под существенно отличающимися потенциалами, что тоже ведет к протеканию больших токов. Токовые перегрузки опасны для полупроводниковых элементов: для того, чтобы «сжечь» высокочастотный диод, достаточно импульса мизерной (в десятимиллионную долю Джоуля) энергии. ЭМИ занял почетное место могущественного поражающего фактора – иногда им выводилась из строя аппаратура за тысячи километров от ядерного взрыва – такое было не по силам ни ударной волне, ни световому импульсу.

Понятно, были оптимизированы и параметры вызывающих ЭМИ взрывов (в основном это – высота подрыва заряда данной мощности). Разрабатывались и меры защиты: аппаратура снабжалась дополнительными экранами, охранными разрядниками. Ни один образец боевой техники не принимался на вооружение, пока не была доказана испытаниями – натурными или на специально созданных имитаторах (рис. 3.61) – его стойкость к ЭМИ ЯВ – по крайней мере такой интенсивности, которая характерна для не слишком уж больших дистанций от взрыва.

Рис. 3.61

База ВВС США Кёртлэнд. Испытания стойкости электронного оборудования бомбардировщика В-52 – ветерана стратегической авиации, вот уже полвека находящегося в строю. Этот уникальный самолет останется на вооружении и в 30-х годах XXI века. Поскольку длины волн ЭМИ ЯВ – сотни метров, огромны и размеры антенны, излучающей имитирующий импульс (для сравнения: длина самолета – 48 м, размах крыльев – 56 м). Установка сделана из дерева, чтобы не вносить искажений в распределение полей, и представляет самое большое в мире сооружение из этого материала

…Если нет или очень мало вокруг воздуха, то нет и главного поражающего фактора наземного ядерного взрыва – ударной волны: ей просто не из чего образоваться. Именно так и обстоит дело на рубежах противоракетной обороны, когда необходимо перехватить боевой блок противника. Сделать это предпочтительнее на большой высоте, чтобы даже в случае подрыва блока не пострадали объекты, на которые он нацелен. Но на больших высотах плотность газов столь низка, что они способны только не очень ярко светиться (рис. 3.62). Правда, в безвоздушном пространстве возрастает выход электромагнитного излучения различных частот, но помогает это мало: лучистая энергия поверхность блока, конечно, нагревает, но ведь он и рассчитан на преодоление теплового барьера при входе в атмосферу – снабжен обгорающим (абляционным) теплозащитным покрытием (рис. 3.63). Заряд с повышенным выходом рентгеновского излучения (не «мягкого», а очень жесткого) может нанести поражение электронике, но на небольшом расстоянии, поскольку излучение заметно ослабится в корпусе, сделанном из тяжелого металла. Нейтроны же корпус свободно «проскакивают» и бьют в «сердце» боевого блока – сборку, содержащую делящееся вещество. Ядерный взрыв при этом невозможен – сборка-то пока докритична – но нейтроны порождают в ней много затухающих цепей деления, внутренний «подогрев» от которых может сборку и развалить, но, даже если облучающих нейтронов для этого недостаточно, «подсвеченный» заряд сработает потом с пониженным энерговыделением[71]71
  Читатель наверняка помнит о нецепном делении U²³⁸ от термоядерных нейтронов. А уж тем более нейтроны способны «выжечь» U²³⁵ или Pu²³⁹ даже и в докритической сборке, поскольку каждый прореагировавший нейтрон вызовет в ней не единственное деление, а цепь, пусть и затухающую. Правда, для полного «выжигания» необходимо огромное количество, без преувеличения – килограммы нейтронов.


[Закрыть].

Рис. 3.62

На высотах порядка сотни километров плотность газов очень низка, но об их присутствии свидетельствуют те же фотографии ядерных взрывов. Слева – фотография взрыва Kingfish, мощностью около 1 Мт на высоте 97 км. Красное свечение вызвано возбуждением атомов (не молекул!) кислорода. Справа – тот же эффект после взрыва на меньшей высоте, где преобладает вызванное возбуждением электронами молекул воздуха и последующим их высвечиванием синего цвета

В заряде, предназначенном для перехвата боевого блока, не чинят преград нейтронам: в нем есть ядерный запал, но ампула с термоядерным топливом не окружена тяжелой оболочкой, поскольку взрывной эффект – ненужное излишество. За счет этих мер возрастает удельный выход нейтронов (до примерно 1,6 10²⁴ нейтронов на килотонну, что вшестеро выше, чем для заряда деления) а их энергия всемеро превышает среднюю энергию нейтронов деления. Такими двухфазными термоядерными зарядами W-66 (весом всего 68 кг) оснащены американские перехватчики «Спринт» (рис. 3.64), охраняющие шахты межконтинентальных баллистических ракет.

Рис. 3.63

Внешняя оболочка боевого блока Mk-2RB морской ракеты «Поларис АЗ» получена методом намотки асбестового волокна, скрепленного фенолформальдегидной смолой. Этот слой расходуется (уносится набегающим потоком воздуха) по мере выгорания, но, ввиду его низкой теплопроводности, успевает предохранить от воздействия высокой температуры основную конструкцию на конечном участке траектории. Заряд W-58 боевого блока, весом 116 кг и с энерговыделением 200 кт, состоял на вооружении подводных ракетоносцев ВМС США с 1964 по 1984 г.

Но и ЭМИ и нейтроны при перехвате боевого блока противоборствуют с бездушными машинами, а где же пресловутое варварство? Вполне могло ядерное оружие представить и «фильм ужасов» любителям этого жанра. И изумляли непомерным слюноотделением газетенки, заливаясь в брехе об изуверских «нейтронных бомбах» – мародерском оружии, предназначенном якобы для уничтожения людей, но сохранения материальных ценностей для последующего разграбления.

Рис. 3.64

«Спринт» отличается от других зенитных ракет внешним видом, что объяснимо: ее цели – боевые блоки МБР – самые высокоскоростные, и маневрировать при их перехвате необходимо с очень высокими скоростями и перегрузками (на изображенном в центре испытательном пуске противоракету «заставили сделать крендель», чтобы продемонстрировать эти качества). Ядерный взрыв, уничтожающий боевой блок на большой высоте, также выглядит необычно: «космы» образовались из обрывков плазменного пузыря, в безвоздушном пространстве интенсивно рассеивающих свое вещество в полете

Двухфазными термоядерными зарядами (по американской терминологии – «боеприпасы с повышенным выходом радиации») оснащались боевые части ракет «Лэнс» и 203-мм гаубичные снаряды (рис. 3.65).

С ядрами железа (из которого, в основном, и состоит броня) нейтроны МэВных энергий взаимодействуют не очень активно. Иное дело – человеческие ткани, содержащие много водорода, – легким ядрам такие нейтроны при столкновениях придают значительную скорость, а сами – замедляются и затем активно участвуют в разнообразных реакциях. Все эти процессы приводят к ионизации, то есть – к радиационным поражениям.

Рис. 3.65

Вверху – 203-мм снаряд ХМ-753 с нейтронным зарядом W-79 (изображен на рисунке красным цветом). Было произведено 325 таких снарядов и 225, при взрыве которых происходило только деление плутония. Внизу – заряд W-70 для боеголовки оперативно – тактической ракеты «Лэнс». Заряд W-70 mod3 – нейтронный вариант, энерговыделение при взрыве которого лишь немного превышало 1 кт. Отказ от нейтронного поражения, полное использование энергетических возможностей этого заряда в одной из его модификаций позволило поднять энерговыделение в сто раз

Предметы, подвергшиеся воздействию значительных нейтронных потоков (основного поражающего фактора двухфазных боеприпасов), опасны для жизни, потому что нейтроны после взаимодействия с ядрами инициируют в них разнообразные реакции, являющиеся причиной вторичного (наведенного) излучения, которое испускается в течение длительного времени после того, как распадется последний из облучавших вещество нейтронов.

На самом деле нейтронные боеприпасы предназначались для поражения бронетехники, по численности которой Варшавский пакт превосходил НАТО в несколько раз. Выбор носителей и их досягаемость (десятки километров) указывали, что создавалось это оружие для решения оперативно-тактических задач.

Боевые машины хорошо противостоят воздействию ударной волны (рис. 3.66), поэтому после изучения стойкости бронетехники различных классов, с учетом последствий заражения местности продуктами деления и разрушений от мощных ударных волн, основным поражающим фактором решили сделать нейтроны.

По расчетам, для борьбы с танками и другими хорошо защищенными целями, нейтронный заряд с энерговыделением в 1 кт в 60 раз более эффективен, чем залп всех неядерных огневых средств бронетанковой дивизии (а это – около 800 тонн боеприпасов)!

Рис. 3.66

Слева – приготовления к опыту. Один из объектов испытания – танк Т-62 советского производства. Судя по размерам, на вышку поднят заряд из нескольких тонн обычного ВВ. Справа: по таким целям предполагалось применять оружие с повышенным выходом нейтронного излучения

Рассчитывая остановить навал «брони», в штабах НАТО разработали концепцию «борьбы со вторыми эшелонами», стремясь отнести подальше рубеж применения нейтронного оружия по противнику. Основной задачей бронетанковых войск является развитие успеха на оперативную глубину, после того как их бросят в брешь, пробитую в обороне, например, ядерным ударом большой мощности. В этот момент применять двухфазные боеприпасы уже поздновато: особенности радиационных поражений таковы, что даже получившие абсолютно смертельную дозу в тысячи бэр экипажи танков оставались бы боеспособными в течение нескольких часов. За это время подвижные, хорошо вооруженные и защищенные броней машины успели бы сделать многое. Поэтому такие удары планировались по выжидательным районам, где изготавливались к введению в прорыв основные массы бронетехники: за время марша к линии фронта должны были проявиться последствия облучения экипажей.

На долю термоядерных реакций в нейтронном заряде W70, приходилось 60 % энерговыделения, а гаубичные снаряды ХМ-753 могли применяться и с «холостыми» ампулами – как однофазные, класса мощности «Эй»[72]72
  В американских военных документах классы тактических ядерных боеприпасов обозначаются латинскими буквами. Боеприпасы мощностью менее 2 кт относят к классу «А» («Элфа»), а самые мощные (свыше 500 кт) – к классу «G» («Голф»)


[Закрыть].

…В повествованиях об оружии других видов о провалах упоминалось, так что умалчивать о том же в настоящей главе – неэтично, возможны упреки.

Были среди них не только неудачи с неядерным «зажиганием» синтеза. На фотографии рис. 3.67 слева запечатлен процесс, навевающий траурные ассоциации: разделка на лом. На переднем плане – корпуса бомб Мк-2, для которых разрабатывался заряд ствольного типа: на значительной длине корпус бомбы тонок (там, без всяких излишеств, размещен только ствол), а головная часть утолщена (там – место замедлителя и основной массы делящегося вещества). Очевидно, что готовилось производство не одного и не двух образцов и наверняка выпущены были не только корпуса, но Мк-2 не повезло в том отношении, что делящимся веществом ее заряда был выбран плутоний. Позже выяснилось, что плутоний обладает значительным собственным нейтронным фоном, на два порядка превышающим таковой U²³⁵ (нейтроны испускаются как им самим, так и сопутствующими ему, при «реакторном» получении, примесями). Но повышенный нейтронный фон весьма нежелателен, поскольку вместо ядерного взрыва из-за него может произойти «хлопок», а ствольная схема такую вероятность умножает: по сравнению с имплозией сближение масс делящегося вещества происходит в этом случае значительно медленнее (вспомним о трудностях достижения сверхвысоких скоростей снарядов в орудийных стволах). Поэтому, когда читаешь в книге Ричарда Родса «Черное солнце» воспоминания оружейников-ядерщиков: «Уверенность в правильности всех расчетов и в том, то „Малыш“ (с зарядом ствольной схемы) сработает, была столь велика, что эту бомбу было решено не испытывать на полигоне, а рекомендовать сразу к боевому применению…» – невольно хочется посоветовать: "Albo lapillo diem notare[73]73
  «Отметь день белым камешком» (лат.) – так древние римляне отмечали память о счастливых днях.


[Закрыть]" – ведь в 1945-м, не обладая информацией о собственном нейтронном фоне плутония, «ствольного» первенца вполне могли бы решить снарядить им, а не U²³⁵.

Но такой конфуз все же выглядит мелочевкой на фоне проектов масштабных, можно сказать – вселенских, вроде ядерного ракетного двигателя. Не такого, в котором рабочее тело – вода или воздух – нагреваются в реакторе и создают движущую морской или воздушный объект силу, а такого, который пинает то, на чем он установлен, ядерными взрывами (рис. 3.68).

«Отметь день белым камешком» (лат.) – так древние римляне отмечали память о счастливых днях.

Рис. 3.67

Разделка на металлолом корпусов американских ядерных авиабомб. На переднем плане – корпуса Мк-2, неудачный выбор делящегося вещества для которых привел к закрытию проекта

Проект «Орион» в книге «Укрощение ядра» охарактеризован емко: «Несмотря на внешнюю абсурдность этой идеи, многие выдающиеся физики работали над этим проектом, и они были уверены, что в принципе он может быть практически реализован». Это утверждение, в котором, похоже, излишне прилагательное «внешнюю», – сильный аргумент: на крыльях финансирования, отринув филистерские оковы здравого смысла, научная мысль достигает небывалых высот. Так, в наши дни, стремясь обрести те наижеланнейшие крылья, подстрекает она же устами преданных ей членов и корреспондентов к добыче гелия-3 на Луне! За счет термоядерной реакции в этом изотопе благодетели клянутся избавить человечество от энергетических кризисов, незаметно передергивая: «нерешенных инженерных проблем тут нет, дело только в инвестициях…». Может, в добыче и доставке на Землю гелия-3 проблем действительно нет, но есть другая, очень маленькая: управляемый синтез вот уже более полувека, несмотря ни на какие «инвестиции», не удается «зажечь» даже в DT смеси, где условия для этого наиболее благоприятны. А уж, если впередсмотрящие науки столь уверены, что им покорится синтез куда более труднозажигаемого топлива, то возникает вопрос: почему бы не использовать в качестве такового протий, которого на Земле неизмеримо больше, чем гелия-3 – на Луне?

Рис. 3.68

На рисунках изображены возведение и полет космического корабля «Орион». Он напоминал пулю высотой в 16-этажный дом, должен был весить 4000 т и быть снабжен платформой теневой защиты диаметром 40 м. Корабль должны были пинать взрываемые каждую секунду ядерные заряды с энерговыделением в 100 т. В 1964 г. ВВС США, одумавшись, прекратили финансирование «Ориона»

… Душными, недобрыми ночами преследовали высокопоставленных видения: полчища красных танков подобно саранче заполоняют собою Ла-Манш и далее прут неудержимо… И нет управы на эту тучу… Но научная мысль и тут не оставила в беде, шепнув: «а нарыть на их пути колодези, в коих спрятать заряды…» Освежающим утром, когда развеялись ночные кошмары, эта мысль показалась вполне здравой, тем более, что колодцы-то должны были располагаться не на своей, а на германской земле. Наступающие танковые и механизированные войска, конечно, полюбовались бы красивыми султанами не очень мощных заглубленных ядерных взрывов, тем более, что потери от них были бы минимальны, а пострадало бы от радиации в основном местное население. Закладывать в колодцы предполагалось заряды британских ядерных бомб, романтично названных «Голубой Дунай» (рис. 3.69), а «изюминка» идеи заключалась в том, что обеспечивать температурный режим аппаратуры своим биологическим теплом должны были… куры, клетка с которыми примыкала к электронному блоку и замуровывалась вместе с зарядом. В клетке были запасы пищи и еды на неделю (такой срок, согласно техзаданию, заряд должен был находиться в готовности к применению). Понятно, что, если бы команда на подрыв не последовала, заряд следовало извлечь, преодолевая отвращение от вони и липнущего к рукам говна…

…Но бывало и так, что действительно грохало под землей, навевая воспоминания о «Хохдрукспумпе»…

… Читатель наверняка заметил, что все описанные варианты ядерных взрывов характеризуются практически изотропным полем поражения: и ударная волна, и гамма кванты, и нейтроны летят во всех направлениях. Но натурам утонченным претило такое неизящество: как дубиной – хрясь и всё в разные стороны? Нет, сделайте нам красиво, как в синематографе: чтоб неуловимые выпады шпажкой – шир-шир-шир – и улеглись вокруг поверженные враги лепестками ромашки!

Ну, если нельзя пока шпажкой, то – хоть мечом, волшебным Эскалибуром[74]74
  Название проекта разработки оружия направленной энергии в «Стратегической оборонной инициативе» – любимом детище одного президента, в прошлом – киноактера.


[Закрыть]…

Рис. 3.69

Хотя британская авиабомба Мк-1 «Голубой Дунай», с имплозивным зарядом деления, была принята на вооружение спустя восемь лет после появления «Жирного», она превосходила его по габаритам в полтора раза, а по энерговыделению – уступала вдвое

…Атомы могут находиться в различных энергетических состояниях. При переходе из возбужденного состояния в основное атом испускает квант электромагнитного излучения (фотон), благодаря чему мы видим пламя – и костра и факела ракетного двигателя. Кроме самопроизвольных переходов с одного энергетического уровня на другой, могут произойти и вынужденные, обусловленные действием на атом падающего излучения. Самопроизвольные переходы могут осуществляться только в одном направлении – с более высоких уровней на более низкие, а вынужденные – в любом. В случае перехода на более высокий уровень атом поглощает падающее на него излучение. При вынужденном переходе с одного из возбужденных уровней на более низкий энергетический уровень происходит излучение атомом фотона, дополнительного к тому фотону, под действием которого произошел переход. Это дополнительное излучение называется вынужденным (или индуцированным).

Вынужденное излучение по частоте, фазе и поляризации совпадает с таковыми излучения вызвавшего переход: вынужденное и внешнее излучения когерентны. Эта особенность лежит в основе действия усилителей, называемых лазерами.

Эйнштейн в 1917 г. показал, что соотношение между вероятностями спонтанного и индуцированного излучения обратно пропорционально кубу длины волны. Выход лучистой энергии ядерного взрыва реализуется в основном в рентгеновской части спектра. Для таких коротких волн требуемая энергия накачки очень высока, но у ядерного взрыва ее много! При огромной плотности энергии активная среда лазера может быть только плазмой, причем полностью ионизованной.

Когда плазма ядерного взрыва охлаждается, в ней начинается рекомбинация, при этом на короткое время для некоторых уровней становятся возможными индуцированные переходы, из-за чего такой тип лазера называют рекомбинационным, а излучает он в течение времени, не превышающего наносекунду.

Плотность электронов (они теряют энергию быстрее других частиц) не должна быть слишком велика, поскольку при инверсной населенности с увеличением энергии состояния количество атомов, которое может находиться в этом состоянии – уменьшается. Число переходов между двумя уровнями пропорционально населенности исходного уровня, так что поглощение в системе атомов, находящейся в термодинамическом равновесии, может и преобладать над вынужденным излучением. Для усиления же нужно, чтобы на «высоком» энергетическом уровне находилось намного больше атомов, чем в состоянии с меньшей энергией. Это возможно для атомов таких элементов, как железо, цинк, медь.

Длины волн квантов, излучаемых при индуцированных переходах в этих элементах, – немногим более десятка ангстрем. Такое «мягкое», излучение поглощается в субмикронных слоях металлов, вызывая тепловой взрыв на поверхности цели. Но малая длина пробега – и недостаток: поглощение в воздухе тоже значительно, поэтому войны с применением такого поражающего фактора задумали затевать в космосе.

Длинный стержень – рабочее тело рентгеновского лазера – за короткое время накачки практически не изменит свою форму: образовавшаяся плазма расширяется со скоростью 50 км/с, так что при начальном радиусе стержня в доли миллиметра, за необходимые для накачки десятки наносекунд диаметр расширяющегося стержня едва превысит миллиметр.

Для формирования, фокусировки, усиления рентгеновского излучения бесполезны зеркальная оптика и оптические резонаторы. Все определяется формой рабочего тела: расходимость луча зависит от отношения его диаметра к длине. Длина стержня определяется плотностью энергии воздействующего излучения, а значит – энерговыделением ядерного взрыва: необходимо полностью ионизовать самый удаленный от заряда край стержня, иначе он не будет прозрачным для излучения. Для ядерного взрыва с энерговыделением около 30 килотонн этим условиям удовлетворяют: диаметр стержня – около миллиметра и длина – около 10 м.

Хотели поначалу тем лазером, как шпажкой, одним махом поразить тучу целей: наводить на каждую по нескольку стержней (рис. 3.70). С американских субмарин, через считанные минуты после старта советских МБР, запускали бы противоракеты, разворачивающие в космосе заставу из рентгеновских лазеров. В мечтах, боевая станция «Эскалибура» напоминала гигантского ежа множеством металлических стержней, смонтированных радиально вокруг ядерного заряда. Каждый из них наводился системой слежения за целями на основе небольшого телескопа. После выбора целей, ядерный заряд подрывали, а рентгеновские лазерные лучи «ударяли» по ракетам.

…Такой радужный вариант опровергли расчеты: энергии для поражения не хватало. На каждую цель требовалось навести тучу стержней, так что для перехвата одной ракеты надо было потратить как минимум одну ядерную боевую станцию. А уж если допустить, что с перехватом можно слегка опоздать – каждая ракета успеет тогда «развести» по нескольку боевых блоков и кучу ложных целей (рис. 3.71) в придачу – число противоракетных станций надо увеличивать на порядок. Да и неочевидно было, выведут ли из строя не очень-то мощные лучи снабженный теплозащитой боевой блок (рис. 3.72)

Рис. 3.70

Плод фантазии художника: перехват боевых блоков рентгеновскими лазерами, рабочие тела каждого из которых – медные стержни – направляются на несколько целей. Такой тип лазера никогда не испытывался, потому что сразу появились обоснованные сомнения в его эффективности: любому из стержней достается лишь мизерная часть излучений ядерного взрыва

Рис. 3.71

В процессе разведения блоков в их боевой порядок включают ложные цели (ЛЦ) – для отвлечения средств ПРО противника. Материал легких надувных ЛЦ (слева, вверху) – металлизованная майларовая пленка. На достаточно большом расстоянии отличить такую ЛЦ от боевого блока ни оптическими, ни радиолокационными средствами невозможно. При входе боевого порядка в атмосферу легкие надувные ЛЦ отстают, но «стрелять» ренгеновскими лучами уже поздно: защитой блоков служит слой воздуха. При движении в высокоскоростном воздушном потоке, поверхность боевого блока нагревается, его можно обнаружить по тепловому излучению и уничтожить ракетой-перехватчиком. На этом этапе «работают» ЛЦ другого типа: малоразмерные, но тяжелые. Горение пиротехнического состава в такой ЛЦ имитирует тепловой «имидж» (ниже) боевого блока. Справа – вставленные одна в другую «тяжелые» ЛЦ из экспозиции музея Академии ракетных войск

Когда дело дошло до эксперимента, образовали из стержней цилиндр (рис. 3.73), забыв о поражении многих целей одним взрывом.

Но от подземного, с энерговыделением в 30 килотонн (2-10¹⁴Дж) взрыва Cabra 26 марта 1983 г. на полигоне в штате Невада лишь жалкие 130 килоджоулей только и перепали острию космического меча. Да размазывается и эта энергия: на дистанции 1000 км – по кругу диаметром около сотни метров, что для цели вполне безопасно, так что и очень уж дальний выпад с таким мечом пока что не сделаешь…

…И насмехались по эту сторону идеологического фронта над жалкими потугами, разъясняли снисходительно: не может быть верных знаний там, где капитал простер свои грязные щупальца, потому как нет у них прочнейшего марксистско-ленинского философского фундамента! И делились простой, как правда, пропорцией, озарившей полуночной зарницей мозг: «Если кумулятивный заряд с несколькими килограммами взрывчатки пробивает метр брони, то 10 килотонн – они ж на 10 тысяч километров брызнут неумолимой струей! И можно, бабахнув где-то в шахте, что вырыли там, где не ступала нога человека, струей, прошедшей аж сквозь всю голубую планету, преобразовать в слякоть говномерзавца, покусившегося на то, что нам свято. И не спасет его никакой бункер-мункер!» И далее, ласково улыбнувшись и приложив ладошку к кепочному козыречку: «Верной, единственно верной дорогой идите, товаг’ищи!»

Рис. 3.72

Программа испытаний боевых блоков на стойкость к различным поражающим факторам весьма обширна. Среди оригинальных методик – комплексные «нагревоударные» испытания, в ходе которых вокруг изделия форсунками распыляется жидкое взрывчатое вещество, затем инициируемое во множестве точек излучением лазеров

…Случилось как-то читать диссертацию, посвященную строительству. Основная мысль ее автора состояла в том, что движение больших масс людей описывается уравнениями гидродинамики и это позволяет рассчитывать пропускные способности эскалаторов, проходов и прочего. Но этим же законам подчиняется и движение вещества при взрывах, причем результат – применим для явления любого масштаба. Так что, если поверить автору той диссертации и найти несколько десятков тысяч (а лучше – сотню тысяч) энтузиастов, можно ставить изумительные по наглядности опыты, наблюдая за ними с крыши высотки. Надо только объяснить, куда людишкам бежать, толкая друг друга (это – обязательно), услышав вой сирены, возвещающей начало эксперимента.

Рис. 3.73

Накачка рентгеновским излучением ядерного взрыва стержней (рабочих тел лазера 1) через плазму 2, образованную из пенополистирола, более эффективна, чем их прямое облучение, но пока удалось достичь величины излучаемой энергии немногим более сотни килоджоулей, а лучи 3 могут быть направлены только на одну цель. Рабочие тела – очень длинные и тонкие – изображены не в масштабе

Можно будет изучать даже перемешивание «вещества», при турбулентном течении, порекомендовав различным слоям «общества» надеть разноцветные хламиды. Такой эксперимент будет первым явлением миру новой разновидности метода аналогий, поскольку автору книги такая идея в голову хоть и пришла, но за помощью в ее реализации к начальству он не обратился, опасаясь ответного обильного слюноизвержения, а возможно даже – укуса в припадке неконтролируемой истерики…

Полагаю все же, что большинство читателей этой книги – не звезды шоу-бизнеса, вялое беканье которых моментально соберет требуемое количество готовых на все поклонников. Опять же, если бы читатель располагал хотя бы несколькими граммами ВВ (желательно – инициирующего), проинструктировать его об организации опыта можно было «на счет раз», как говорят пролетарии умственного и физического труда. Но вместо этого приходится посоветовать перечитать то, что в предшествующей главе написано об органах.

Вблизи взрывающейся плутониевой сборки «собрать» энергию в определенной мере можно: это и делают в термоядерных зарядах, чтобы максимально нагреть ампулу с топливом. А чтобы понять, что происходит со сфокусированным потоком плазмы далее – рассмотрим снимок (рис. 3.74), на котором запечатлена ударная волна, сформированная при выстреле.

Понятно, что в стволе газы двигались только вперед. Если бы мы нашли способ учинить подобное при ядерном взрыве, то немедля возник бы рядом некто неброский и сформулировал убедительно, подобно Саиду из «Белого солнца пустыни»: «Не говори никому! Не надо!» И то верно: так и шныряют вокруг агенты империалистических разведок, переодетые в эмиссаров неправительственных организаций, метают там и сям ложные каменюки – начиненных электроникой подколодных слухачей.

Рис. 3.74

Теневой снимок ударных волн, сформированных при выстреле

Но не дожили мы пока до такого счастья, чтоб все – ив одну сторону. Ну хоть полюбуемся, как бы это выглядело.