Текст книги "Эхо проклятого леса"

Глава вторая
За пятьдесят лет до

– Тетя Роза! Тетя Роза! – Данил кричал с надрывом, отчего его и без того тоненький детский голосок становился совсем писклявым. Парень жил в соседнем доме через дорогу и прибегал сюда каждое утро, как по расписанию, сразу после того, как съедал тарелку манной каши за завтраком. Сложив рупором руки у рта, он кричал, срывая глотку.

Из-за стоявшей этим летом сильной жары никто не закрывал окна сутки напролет, и это было ему на руку: не обязательно подниматься наверх по слишком высоким ступенькам, чтобы постучать в дверь, – достаточно просто погромче крикнуть.

– Тетя Роза! Тетя Роза!

Сначала из окна четвертого этажа на улицу вылезла тюлевая занавеска, затем ее убрала в сторону рука, а потом появилась и сама Роза в ситцевом халате в цветочек. Молодая черноволосая, с округлым лицом и большими, как два блюдца, глазами, она облокотилась на подоконник и поприветствовала соседского мальчишку.

– Привет, Данил.

Она не кричала, говорила спокойно, в полтона, так, словно парень был всего в метре, но ее прекрасно было слышно снизу. Разговор всегда был один и тот же: «Дима еще не выздоровел? Можно он выйдет на улицу?» – «Нет еще пока…»

Это «пока»… Оно всегда вонзалось в сердце ржавой иглой. Роза знала, что нет смысла произносить это слово, что оно даст ей очередную напрасную надежду, всплывая в памяти день за днем и мучая чувством вины. Но все равно произносила его каждый раз, через силу, через боль, совершенно невозмутимо и несмотря на то, что душа ее кричала от бессилия.

– Пока что он болеет, не может выйти, – сказала Роза.

– Но ведь на улице такая хорошая погода! – не успокаивался мальчишка. – Моя бабушка всегда говорит, что солнце и вода – лучшие доктора! А мы как раз собираемся с ребятами на озеро! Ну по-жалуй-ста! – жалостливо растягивал он слова.

«Ну зачем, зачем ты разбиваешь мне сердце?!» – хотелось крикнуть в ответ, но Роза этого не делала.

– Прости, Данил, сегодня никак, – отвечала она как обычно и исчезала за кружевным капроновым тюлем.

Парень стоял еще какое-то время с задранной головой, надеясь увидеть лицо друга на балконе, но там лишь слегка покачивались на бельевых веревках простыни и наволочки, высохшие еще три дня назад.

После появления Данила ей всегда нужно было прийти в себя. Роза возвращалась на кухню, ставила чайник, просто так, не собираясь пить чай; затем она начинала мыть посуду, протирать стол и точить и без того острые ножи.

Димка спал. Накачанный таблетками, сиропами, витаминами, весь насквозь пропитанный вонючими мазями, которые без конца тащили в дом соседские бабки и привозили родственники из деревни, он спал почти все время.

– Доктор приходил утром, сказал, что анализы чуть лучше, чем на прошлой неделе, что появилась положительная динамика, и мы это увидим через пару дней, – прижав слишком сильно трубку к уху, еле слышно говорила Роза со своей матерью, сидя в прихожей на табурете. Они болтали по несколько часов каждый день.

– Я приеду к вам на выходных, привезу варенье, яйца, молоко, творог, – скрипел старческий женский голос в динамике.

– Не нужно. Он на строгой диете, моло́чку сейчас нельзя, врач сказал, что может аллергия начаться, хотя у него никогда не было, но рисковать не стоит.

– А я тебе привезу, ты поешь.

– Как хочешь, главное, приезжай, мне одной так тяжело, места себе не могу найти. Вчера приходила Люба, ну та, из профсоюза, я тебе про нее рассказывала.

– Ну да, помню.

– Говорит, что у нее родственница – ведьма. И она может помочь.

– Не вздумай!

Роза прикрыла динамик рукой.

– Даже не думай! Лучше еще раз сходи в церковь и поставь свечку.

– В этой церкви уже лес моих свечей, – злобно прошипела Роза.

– Значит, иди в другую! Пригласи батюшку, пусть освятит квартиру. Но ни в коем случае не ходи ни к каким ведьмам! Ты совсем, что ли, из ума выжила? У нас в деревне жила одна… Пять лет тут наводила свои порядки. Из-за нее половина урожая постоянно гибла, а животные болели. Когда наш единственный священник узнал, что некоторые ходят к ней за помощью, сразу уехал. Мы чудом смогли выжить гадину, а его вернуть. Все это не от Господа! Только он может помочь, и врачи!

– Тогда что же они не помогают?! – Роза сказала это чуть громче, чем хотела. Сдавленное горем горло иногда не могло контролировать уровень громкости слов. Она на секунду закрыла рот рукой, затем вытерла полоску от слезы на щеке, высморкалась в платок и снова вернулась к прежней тональности: – Никто из них не может помочь. Вся эта положительная динамика – ерунда, моча в уши! Я же вижу, что ему хуже.

– А ты веруй! Веруй и держись! Мы в войну так и делали, и почти все выжили.

– Почти…

– Главное, не сдавайся. Я приеду к тебе на все выходные, помогу убраться, постирать. Погуляем, погода какая хорошая. Главное, ни к каким ведьмам не ходи, я тебя молю.

– Хорошо, не пойду.

Разговор продолжался еще какое-то время, пока часы с кукушкой на кухне не пробили полдень и не наступила пора идти забирать младшего сына из школьного лагеря, куда Роза записала его на весь июнь. Она уже попрощалась с матерью и собиралась обуваться, когда из-за стены послышался слабый, бесцветный голос:

– Мам, ты еще не ушла?

Каждый раз, когда он звал ее, ноги деревенели, и шаг становился неуклюжим. Она дотронулась до металлической ручки, но на секунду застыла. Как и прежде, перед тем как войти внутрь, она представляла, как увидит там, за дверью, своего здорового мальчика, рисующего что-нибудь за столом или читающего книжки, мастерящего свои любимые авиамодели или тягающего гантели, делающего что угодно, пусть даже разбивающего всю мебель вокруг молотком, не важно, лишь бы не прикованного к этой чертовой постели, как дрейфующий посреди океана плот, не имеющий и малейшего шанса когда-либо добраться до суши.

– Ну как ты, солнышко? – появилась она в дверном проеме.

– Нормаль-но, – в полудреме ответил мальчик. Его красные веки открывали лишь половину глаз. Одеяло свисало с кровати на пол, а простыня скомкалась – последствия тяжелого сна. – Ты не могла бы рассказать, как вчера сыграл «Спартак»?

Это был любимый футбольный клуб парня, за который он болел с отцом, до того как тот ушел к женщине из цеха сборки панелей приборов для грузовиков.

– Я как раз собиралась купить газету, после того как заберу Владика из школьного лагеря. – Роза говорила тихо, практически шепотом, словно громкий голос мог ранить слух.

– Хорошо, а это Данил кричал под окнами? Или мне приснилось?

Она думала, стоит ли говорить ему правду или соврать, чтобы не расстраивать лишний раз.

– Нет, тебе точно приснилось, – все же решила соврать она, но голос дрогнул, и сын, кажется, все понял, но не стал обвинять мать во лжи.

– Хорошо, – сказал он и снова уснул.

Роза поправила постель, проверила, чтобы у сына под рукой была вода, приготовила капельницу на вечер и попросила соседку, чтобы та навестила его через час.

Девушка покинула дом в состоянии, близком к обморочному. Она шла быстро, полностью погруженная в тяжелые размышления, и лишь на автобусной остановке обнаружила, что забыла дома сумку с кошельком.

До школы было всего два километра пути, и Роза решила пройтись и заодно проветрить раскалившийся от душных мыслей мозг. Так не могло больше продолжаться. Доктора говорили, что при неукоснительном следовании всем правилам лечения можно добиться для ее сына от полугода до двух лет. Но Роза начинала задыхаться от одной лишь мысли, что весь этот кошмар может продолжаться так долго. Она была еще совсем молода для подобной взрослой боли. Стойко выносить все эти тяготы казалось чем-то нереальным. Роза отказывалась верить, что нет другого выхода; она хотела быстрого решения, и речь шла не о двух годах страданий для них обоих, а о полном выздоровлении.

Погода была действительно прекрасной. Город утопал в сочной зелени, пах солнцем и пылью дорог, по которым изредка проезжали машины. Люди, словно сонные мухи, неспешно передвигались по тротуару, разговаривали в полный голос, читали газеты на скамейках и обсуждали вчерашний футбольный матч. По раскаленному асфальту бегали босоногие дети, они облепляли водяные колонки, криво торчащие из земли там и тут, пинали консервные банки, дразнили котов, спящих на подоконниках. Детей было очень много, невыносимо много. Они были такие здоровые, такие жизнерадостные, беззаботные…

Мимо Розы прошли несколько галдящих во весь голос молодых солдат. Их армейские ремни небрежно болтались и совсем не поддерживали расстегнутую наполовину форму. Вдалеке изредка крякал велосипедный звоночек. Все вокруг двигалось до раздражения медленно и размеренно – все, кроме Розы.

Она шла, не оглядываясь по сторонам, поймав ритм и не сбиваясь с него, уткнувшись взглядом в серый асфальт и не видя ничего, кроме мелькающих носов своих туфель, громко шаркающих каблуком при каждом шаге. Роза так и не смогла вынырнуть из собственных мыслей и лишь с третьего раза услышала, что ее кто-то зовет. Девушка обернулась и увидела знакомую с работы. Подойдя и поздоровавшись, Роза неуклюже извинилась и, рассказав в общих чертах о «положительной динамике» в лечении сына, быстро сменила тему, затараторив что-то о хорошей погоде и новых автобусах, недавно пущенных по городу. В конце разговора Роза заняла у знакомой пару монет на таксофон, пообещав вернуть на днях.

Быстро попрощавшись, Роза дошла до продуктового магазина. Рядом на стене дома висел телефонный аппарат. Опустив монету, девушка сняла трубку и, глубоко вдохнув, начала крутить пальцем диск с цифрами, беззвучно произнося засохшими губами номер телефона, заученный наизусть.

– Алло, добрый день. Будьте добры Елизарову. Нет не Юлю, не знала, что их две. Любовь позовите, пожалуйста. Спасибо, подожду.

Школьный лагерь закрылся десять минут назад. Всех детей, скорее всего, уже забрали домой родители, и младший сын наверняка сидит сейчас в комнате вахтера и чувствует себя брошенным. «Я плохая мать. Плохая мать. Плохая…» – повторяла Роза про себя. Последнее время она часто об этом думала и с каждым разом все больше верила в это.

Роза снова чувствовала себя плохой матерью, она уже привыкла к этому состоянию. Видимо, такова ее судьба, видимо…

– Слушаю, – раздался знакомый голос в трубке.

– Люба, привет, это я, Роза.

– А, Розочка, привет-привет. Ну как ты? Как Дима? Что с работой? – Голос собеседницы был пересолен заботой и беззлобным любопытством.

– Помнишь, ты говорила про свою родственницу? – Роза пропустила мимо ушей ряд бесполезных вопросов.

– Да, да, конечно, я помню. Ты созрела?

– Думаю, я… – Девушка сделала паузу, еще раз взвешивая свое решение. Из магазина выбежало несколько чумазых ребятишек в шортах, в руках у каждого блестели фантики от мороженого; ребята толкались, смеялись и несли свою беззаботную детскую чепуху. – Думаю, я созрела, – металлическим голосом произнесла она. – Когда и куда мне приходить?

– Так. Так, отлично. Хорошо… Уф… Ты дома? Я перезвоню минут через десять? Хорошо?

– Нет. Я не дома, звоню с таксофона. Давай я сама тебе наберу.

– Договорились. Ты пока ни на что особо не рассчитывай, но я постараюсь помочь, хорошо?

– Хорошо.

Роза повесила трубку. А на что ей было рассчитывать? На что вообще в такой ситуации можно рассчитывать, кроме как не на чудо? Она взглянула на наручные часы и, увидев, что опаздывает уже на двадцать минут, побежала.

– Ну вот и мамка твоя наконец опомнилась, – прохрипел усатый вахтер в растянутой тельняшке, когда заметил Розу, нервно забегающую в фойе школы.

Владик сидел за обшарпанной партой, заставленной грязной посудой и пепельницами из пустых консервных банок. Он держал в руке сразу несколько цветных карандашей и что-то усердно раскрашивал.

– Вы бы хоть позвонили, предупредили, что задерживаетесь, мне на обход нужно идти, – откашлялся пожилой мужчина и достал из кармана смятую пачку папирос.

– А от вас я могу позвонить? – задыхаясь спросила Роза, проигнорировав упрек и даже не поздоровавшись ни с вахтером, ни с собственным сыном.

Мужчина посмотрел на нее так, словно Роза была выбежавшей из леса бешеной лисой. Пожевав немного губы и посмотрев на настенные часы, он достал из-под стола красный телефон с трубкой, перевязанной изолентой, и поставил его на парту. – Звоните, только недолго, мне нужно на об… – Он не договорил, потому что Роза начала судорожно крутить диск, с неистовой силой втыкая палец в отверстия. От трубки ужасно разило табаком, но Роза не замечала этого – казалось, она уже ничего не чувствовала.

– Алло, Елизарову! – Роза нервно постукивала ногтями по столу, пока в трубке снова не послышался голос. – Люба, ты? Ну что?

Вахтер и Владик смотрели на взъерошенную женщину с безумным взглядом, прижимающую трубку к уху так плотно, что не было слышно, что ей отвечают.

– Она согласна? – произнеся это, Роза на секунду прикрыла рот рукой, словно боясь сглазить. – Говори адрес.

Роза несколько раз повторила адрес шепотом и положила трубку, правда, не с первого раза попала ею на аппарат.

– Идем, родной, скажи дяде спасибо и до свидания.

– Спасибо…

«До свидания» Владик крикнул уже у выхода – мать тащила его с такой силой, что мальчишке приходилось бежать за ней.

– Мам, а куда мы так спешим?

– В гости, – не оборачиваясь, ответила та.

До места было не слишком далеко, минут двадцать быстрым шагом, но второклассник еле поспевал за матерью, спотыкался и постоянно останавливался, чтобы завязать шнурки, чем сильно тормозил их обоих. Пришлось сесть на трамвай. Роза терпеть не могла зайцев, но сегодня ей пришлось переступить через принципы и поехать без билета. Через несколько коротких остановок трамвай свернул на перекрестке и нырнул в течение главного проспекта города, вдоль которого тянулся длинный зеленый лес.

Владик прилип к окну лбом и, дыша на потертое стекло, постоянно спрашивал у мамы, смогут ли они в этом году пойти за грибами и черникой, ведь прошлым летом он собрал больше брата, и ему жутко хотелось повторить успех.

Роза молчала, словно не слышала сына. Она без конца шевелила губами, беззвучно что-то повторяя, и смотрела вперед стеклянными глазами.

Когда они вышли на нужной остановке, то снова перешли на бег. Наконец нужный дом замаячил на горизонте. Это была обычная панельная пятиэтажка, такая же, как и в любом другом районе: подъезд с геранями на подоконниках и ковриками у дверей, запах сырых ступеней и хлорки, почтовые ящики, выкрашенные в ядовито-зеленый, – ничто из этого не напоминало жилище ведьмы.

Роза колотила в дверь, обитую красным дерматином, до тех пор, пока та не приоткрылась на несколько сантиметров (дальше ей не позволяла цепочка).

– Вы к кому? – вырвалось вместе с запахом вареной капусты из квартиры.

– Я от Любы, по поводу сына.

Роза не узнавала свой голос; она будто наблюдала за собой со стороны, словно это не она сейчас предавала родную мать и ее наставления по поводу обращения к потусторонним силам.

Дверь снова закрылась. Было слышно, как убрали цепочку, затем дверь распахнулась на полную. Перед Розой возникла обычная женщина на вид лет семидесяти – семидесяти пяти, в фартуке, с собранными в хвост жидкими волосами и в домашних вязаных тапочках. В руках она держала вафельное полотенце и протирала им пальцы.

Перед хозяйкой же предстала молодая взмыленная девушка с красным лицом и взъерошенными от быстрой ходьбы волосами. Веки ее опухли от слез, а синяки под глазами были похожи на два ночных озера. Пахло от гостьи как от загнанной лошади. Рядом с ней стоял, словно прикованный к ее руке, маленький мальчик, на вид лет восьми, тоже запыхавшийся.

– Заходите, можете не разуваться, – сказала спокойно хозяйка и отошла в сторону.

Мать и сын переглянулись. Владику не хотелось в гости, особенно к незнакомым пожилым тетям. Его мать тоже не спешила переступать порог, все еще находясь в жутких сомнениях. Ситуацию разрядил кот, явившийся из ванной. Он бросился к ногам и начал ласкаться.

– Ой, мам, тут кошка! – Владик разжал хватку и забежал в квартиру. Роза глубоко вдохнула, затем протяжно выдохнула и, словно получив разрешение от Всевышнего, вошла следом.

Хозяйка предложили Владу смастерить игрушку для кота из нитки и конфетного фантика. Для игры им была отведена прихожая. Розе же женщина для разговора предложила пройти на кухню. Она представилась Ниной и, подойдя к газовой плите, чиркнула спичкой. Вспыхнуло синее пламя, и через секунду хозяйка придавила его сверху пузатым чайником.

Роза сидела на табурете, зажатая и молчаливая, не зная, как начать этот разговор. Что ей нужно сказать? «Вы и правда ведьма?», или «Вы можете вылечить моего сына при помощи колдовства?», или «Вы верите в Бога?» Она перебирала в голове десятки вариантов, пока Нина наконец не спросила:

– Так это он болен? – и посмотрела в коридор, где Владик дразнил животное, дергая в воздухе фантик.

– Нет. Нет, не он. Это младшенький. Дима не ходит, он постоянно в постели, ему очень трудно и… – Девушка не договорила, слезы хлынули из глаз.

– Тише, тише… – Нина подошла к Розе и ласково погладила по голове.

Через несколько минут засвистел чайник. Хозяйка достала из навесного шкафа заварку и насыпала по одной ложке в три белые кружки с нарисованными на них цветами. Розе достались васильки, а Владику – ромашки. У Нины были подсолнухи. Женщина также достала из шкафа банку варенья и конфеты, несколько штук она сразу вручила Владику.

– Я прошу вас рассказать мне все в подробностях, как бы сложно вам ни было, – обратилась Нина к Розе и пододвинула ей сладкое.

Девушка попробовала чай, посмотрела без аппетита на угощение и после короткой паузы начала свой рассказ.

– Рассказывать, правда, особо нечего. Болезнь появилась внезапно, как клопы в матрасе. Вот только если на клопов всякая химия действует, то в случае Димы она оказалась бесполезной.

Большую часть рассказа Роза посвятила тому, какой ее сын чудесный, добрый, отзывчивый и трудолюбивый. Она смеялась, вспоминая, как он однажды решил помочь соседке прополоть клумбы, которые та разбила под окном, и по незнанию вырвал с корнями несколько цветов.

– После ухода моего мужа он стал главным помощником и мужчиной в доме. Он замечательный, и смелый, и… – Роза была уверена, что, если сможет объяснить этой женщине, какой ее сын хороший, та обязательно поможет и сделает все, чтобы мальчик встал на ноги.

– Я не могу вам помочь, – сказала Нина, и слова эти рухнули на голову Розы, как мешок с цементом, резко отрезвив ее и убрав с лица виноватую улыбку.

– К-к-как это?.. – еле слышно сорвалось с дрожащих губ девушки.

«Нет, не может, не может быть… Черт возьми. О чем я думала, идя сюда? Наивная дура! Как я могла вообще решить, что какая-то обыкновенная бабка сможет по волшебству уничтожить смертельную болезнь?» – Роза так разнервничалась, что даже не понимала, думает она или говорит вслух.

– Владик, нам пора.

Роза встала из-за стола так резко, что задела его коленом, и чай из ее кружки расплескался на цветастую клеенку. Глаза девушки накрыла тень ярости; Роза была всего в одном шаге от того, чтобы не схватить со стола вилку и не воткнуть хозяйке в шею. «Как эта стерва посмела заставить меня рассказывать о сыне? О чувствах! О надеждах! Черт возьми, да я душу перед ней вывернула!»

Владик подошел к маме, следом за ним шел кот, довольный, что хоть кто-то взялся немного поиграть с ним.

– Подождите, прошу, сядьте, – максимально вежливо попросила Нина, видя, что ситуация выходит из-под контроля.

– Я думала, вы… – Роза не успела договорить, Нина перебила ее все тем же спокойным, но при этом властным голосом:

– Я не могу помочь, потому что я никакая не колдунья, что бы вам там Люба ни наговорила. Но я знаю, кто сможет.

– Кто?! – процедила сквозь зубы Роза. Сын обхватил ее руками, боясь того напряжения, что повисло в воздухе.

– Прошу вас, сядьте, и я расскажу.

– И не подумаю. Говорите так!

– Незачем повышать голос. Смотрите, вы ребенка напугали.

– Мой ребенок – мои заботы. Итак, кто может помочь нам? – с каждым новым словом Роза распалялась все сильней, казалось, она готова была взорваться криком.

– Что вы знаете о нашем лесе? – спросила ни с того ни с сего Нина.

– Лесе?! – переспросила Роза, не понимая, к чему клонит хозяйка.

– Да, о лесе. О том, что растет вдоль центрального проспекта.

– А что я должна о нем знать? Это просто чертов лес.

Владик все никак не отпускал ногу Розы и тихонько повторял:

– Мама, пойдем домой, я уже наигрался. Мам, пожалуйста, пойдем домой.

– Дело в том, что этот лес упоминается еще со времен великого переселения народов. В нем тогда прятались племена, спасающиеся от набегов врагов.

Женщина говорила это так, словно рассказ был подготовлен для школьного урока истории. Она вытерла клеенку тряпкой и подлила кипяток в кружки, а затем еще раз попросила Розу сесть. Не добившись успеха, Нина пожала плечами и продолжила:

– В те времена лес был гораздо больше, чем сейчас, он занимал почти всю нынешнюю территорию нашей области, а может, еще и соседней, нет точных данных, информация передавалась устно.

– Простите, – Роза шмыгнула раскрасневшимся носом, – но какое вообще это имеет отношение к моему сыну?

– А вы не перебивайте, и тогда все поймете, договорились? – уже немного раздраженно ответила хозяйка.

Роза поджала губы, но спорить не стала. Нина аккуратно отхлебнула горячий чай из своей кружки и продолжила:

– Племена селились в лесу и использовали его как укрытие, при этом не разрушая, а, наоборот, помогая ему разрастаться. Лес был их домом и защитой. Они жили в нем, не срубая стволы и не разрывая землю. Пили воду из болот, ели смертельно опасные для нас с вами ягоды, и при этом никто не умирал. Они боготворили лес и поклонялись его щедрости. За долгие годы жизни в лесу эти племена узнали его великие тайны. Лес делился ими в обмен на защиту от внешних угроз. Когда где-то поблизости слышались глухие удары топоров, свист стрел или чувствовался едкий дым и жар огня, из леса выходили его жители и нападали на чужаков, защищая свой родной дом. Взамен лес кормил их и лечил от всех болезней и даже помогал отращивать потерянные конечности. Он продлевал людям жизнь настолько, что никто уже не вел счет годам.

Владик больше не требовал уйти. Завороженный, он с открытым ртом слушал невероятную сказку. Нина рассказывала так искренно и интересно, словно сама верила всему, что говорит. Роза тоже погрузилась в рассказ и немного расслабилась. Кот потерял интерес к гостям и теперь спал в прихожей на табурете.

– С каждым годом связь между людьми и природой крепла, а изучение друг друга помогало им добиваться невероятных знаний и умений. Люди рассказывали о своем мире, а лес взамен впускал их в свой. В некоторых книгах – если хотите, я потом вам их покажу, – упоминается о том, как лес проникал в жилища своих врагов и уничтожал их. Корни деревьев, грибницы, подземные воды – все это было связано и управлялось из самого сердца леса. Лес атаковал из-под земли, мог действовать на дальние расстояния. А направляли его те, кто когда-то пришел туда за спасением. Теперь жители леса боролись против своего рода. Они больше не были частью мира людей.

Роза наконец села. Ее ладони обхватили теплую кружку, и она сделал глоток, чтобы смочить пересохшее горло. Владик разместился у нее на коленях и взял одну из конфет. Нина несколько секунд смотрела куда-то в сторону раковины, а затем продолжила:

– Говорят, там росли деревья невероятной красоты и высоты. Настоящие гиганты, что царапали небеса. Когда пришли захватчики и начали рубить их, чтобы обосноваться там, к ним вышел лесной народ. В те старые времена этих людей считали злыми духами, им давали имена; есть и такие, что дошли до наших дней. Уверена, вы слышали про Лешего, Кикимору, Гамаюна, Ауку, Водяного, Шишигу и прочих.

Владик испуганно кивал: бабушка часто рассказывала ему об этих существах, когда он с братом приезжал к ней погостить в деревню.

– В других народностях их называли по-другому, но это все были одни и те же люди. История нашего леса смогла распространиться на весь мир и осела в каждой стране своими собственным легендами, приукрашенными местными рассказчиками. На самом деле никто не знает, жили ли в других лесах подобные создания, но в те времена люди любили обобщать и считали каждую рощу потенциально опасным местом, полным демонов и монстров.

На лице Розы мелькнула кислая скептическая улыбка. С каждым новым словом рассказчицы она все больше чувствовала себя полной дурой, раз поверила в россказни знакомой о том, что какая-то магия может вылечить ее сына.

Нина, словно не замечая поведения и выражения лица гостьи, продолжала:

– Естественно, никто не стал слушать слова жителей леса, что их новый дом трогать не стоит. Десятки из них были убиты тут же – запущенными в них стрелами, копьями, топорами. Лесным жителям пришлось ретироваться, но не для того, чтобы ждать неминуемого конца. Пришло время защищать родной дом, и они были готовы нести оборону среди деревьев, а не на открытом поле.

Битва длилась долго – годами, а может, десятилетиями – в официальной истории об этом нигде не упоминается и нет никаких дат. Лес не сдавался и всегда давал отпор, ограничиваясь лишь небольшими потерями. Но и захватчики не сдавались: их амбиции были слишком сильны. В конце концов иноземцы решили сменить тактику.

Нападать на сам лес и его охранников было бессмысленно. Там, в чаще, они были непобедимы. Лес был жесток и беспощаден, он убивал своих врагов самыми страшными способами. Также оставалась проблема с проникновением леса в дома захватчиков. Выяснив, что он проникает в жилища под землей, люди начали выкапывать огромный ров вокруг леса. Обнаружив сложную корневую систему, захватчики бросились обрубать ее, заливать кипящим маслом, сжигать и посыпать солью. Поначалу лес давал отпор, но чем больше захватчики копали, тем слабей он становился.

Чай в кружке Розы уже окончательно остыл. Несмотря на то что весь этот сказочный бред был полным неуважением к ней и ее проблеме, она сама не заметила, как погрузилась в рассказ. Воображение рисовало в ее голове красочные картинки, как это бывало в пору ее детства, когда мать читала ей старые сказки перед сном. Ненадолго Роза даже смогла забыть о том, зачем пришла. Владик уже давно перестал ерзать и тянуться за конфетами. Он молча слушал, открыв рот, и лишь изредка громко вздыхал, переживая за тот или иной момент рассказа.

– Лес уменьшался и чах, – продолжала Нина, – поваленные деревья превращались в бревна, а те – в дома, болота высушивались, ручьи перенаправлялись. Лесной народ продолжал сопротивляться, но делал это все хуже. Он стремительно вымирал вместе со своим домом.

– Это очень интересная история. Правда. Спасибо, что рассказали ее нам, но мы должны идти, – уже совершенно спокойно сказала Роза и сняла Владика с затекших ног.

– Я почти закончила.

– Мой сын один дома, мне нужно ставить ему капельницу, – все еще стараясь не раздражаться, сказала девушка и вежливо улыбнулась.

– Дайте мне еще пять минут.

Роза не хотела, но Нина очень настаивала, сказав, что это самое важное в рассказе.

– Хорошо, пять минут, и мы уходим. Владик, иди поиграй еще немного с котиком.

Влад не хотел покидать кухню, но, когда ему вручили целую горку карамелек, все же сдался и согласился оставить взрослых наедине.

– Лесные жители поняли, что силой им не победить, но есть и другие способы, а конкретно – их знания и сила лесного исцеления. Тогда они начали похищать смертельно больных детей.

Нина сделала паузу, и в воздухе повисла звенящая тишина. Роза не шевелилась. Наконец-то она дождалась слов по теме и хотела узнать, что было дальше.

– Ребенок – это чистый лист. Как его воспитаешь, по таким принципам он и будет жить. – Нина посмотрела в сторону Владика и улыбнулась. – А если ты при этом спасешь его от мучений, он будет благодарен тебе всю жизнь. Лес излечивал детей от их смертельного недуга, даже самые запущенные случаи.

Нина была права. Эта часть рассказа была и вправду самой интересной.

– Излечиваясь, дети становились защитниками леса, его новой армией. С тех пор его стали считать священным, а люди, ранее пытавшиеся его захватить, теперь селились рядом, но не вплотную. Они закопали ров и основали здесь первый город из камня. История передавалась из поколения в поколение, и это были славные времена. Но потом пришли другие захватчики, а за ними третьи. Город уничтожался и перестраивался несколько десятков раз. Приходили новые люди, и история повторялась. Снова лесные монстры похищали детей, снова жители городов оставляли деревья в покое. Прошли сотни лет, сотканных из людских войн и городских пожаров. Каждая из стихий уменьшала лес, пока он не стал таким, каким мы его видим сейчас.

– Это… Это невероятная история, правда, но как это поможет мне? – Роза снова смотрела на рассказчицу глазами, полными надежды.

– Больные дети в этом городе пропадают до сих пор. Последние случаи были около сорока лет назад, когда я была в вашем возрасте. Пропала дочка моей одноклассницы Зоя. У нее были серьезные проблемы с кишечником. А через полгода исчез еще один мальчишка из детского садика. У него была неоперабельная опухоль размером с яблоко.

После этих слов у Розы приоткрылся рот.

– Хотите сказать, что это… что это лес забрал их?

Нина молча кивнула и отхлебнула из кружки.

– Но это же бред. Нет, я, конечно, верю в сказки, и ваша, кхм, сказка тоже звучала очень правдоподобно, но откуда такая уверенность, что все было именно так?

– Тот, кто хоть немного изучал эту историю, – а я являюсь одной из тех, кто интересуется многими необычными вещами, – знает, какие следы оставляет лес. К тому же был свидетель – моя одноклассница. Она видела, как ее дочь забрали. Это случилось, когда Зоя принимала ванну. Лес пришел за ней из канализационных труб и забрал прямо через слив.

– Вы себя слышите? Через слив?

– Хватит! Перестаньте разговаривать со мной как с сумасшедшей! – наконец не выдержала Нина и громко ударила дном чашки по столу. Она тяжело дышала и смотрела на Розу с вызовом, словно на маленькую гавкающую собачонку, перегородившую путь пешеходу.

Роза открыла рот от испуга, но ничего не сказала в ответ. Прошло несколько секунд, и грозный взгляд Нины растаял.

– Бога ради, простите, – вымолвила женщина и потерла уставшие глаза. – Если хотите, можете уходить. Я всего лишь пытаюсь вам помочь. Мне от этого нет никакой выгоды. К тому же вы сами пришли сюда.

Розе внезапно стало стыдно за свое поведение. Понимая, что не права, она извинилась, а затем искоса взглянула на настенные часы и отхлебнула остывший чай.

– Я не знаю, как это происходит. Это природа, ее сила велика. Одно известно точно: лес нашел девочку по плохой крови. Она порезала палец об отцовскую бритву. И когда мать убежала в комнату за бинтом, лес уже пришел за ней, – в очередной раз продолжила Нина, увидев, что Роза никуда не уходит. – Вернувшись, моя подруга увидела торчащую из слива ванной ветку, которая обвилась вокруг ее дочери и тащила за собой. Она попыталась спасти девочку, но не смогла даже задержать. Все, что осталось от Зои, – несколько листьев клена в ванной. А когда слив разобрал сантехник, то сказал, что тот был весь в смоле. Он достал оттуда заколку и церковное кольцо. Моя подруга до сих пор хранит их в рамке за стеклом, – почти шепотом закончила Нина.